Текст книги "Нежданно-негаданно"

Автор книги: Юрий Ермолаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Глава пятая. Жареный суп

Дед сказал, что по моим делам будет видно, хороший я хозяин или нет. Вот пусть и полюбуется, на что я способен. Мне захотелось приготовить обед из трёх, а может, даже из четырёх блюд.

Продукты-то, которые я привёз с собой, я ещё не распаковал. Придёт дед голодный, а я ему: «Пожалуйста, первое. Пожалуйста, второе и ещё сладкое», он и изменит обо мне своё мнение. Маменькины сынки обеды не готовят. Я засучил рукава, принёс со двора большую охапку дров и уложил их в печке четырёхугольным срубом-колодцем. В этот колодец я напихал бумаги. Но только хотел поджечь её, как сообразил, что у дедушки есть летняя кухня, за огородом, и на свежем воздухе гораздо лучше и безопаснее заниматься хозяйством. Я перенёс дрова в огород и принялся растапливать летнюю печку. Это оказалось не легко. Дрова были сырые. Уж чего только я не делал! И завёртывал каждое полено в бумагу, точно дорогую покупку в магазине; и дул на них со страшной силой; и размахивал перед печной дверцей листом фанеры, чтобы создать тягу. Наконец добился своего: по дровам побежал маленький огонёк, потом они вспыхнули и затрещали. Я схватил ведро и помчался за водой.

По дороге я составил меню: варю рисовый суп, пеку блины, и на сладкое – компот. Всё это вкусно и не сложно сделать. Тем более, что мама прислала дедушке целый пакет блинной муки. Такой в деревне не найдёшь. Это не мука, а почти готовые блины. В неё уже положены соль, сахар и яйца. Стоит только налить в кастрюльку воды, размешать в ней муку, вылить эту жидкость на сковородку – и блины готовы. Поэтому сначала я займусь супом.

Но не тут-то было. Когда я вернулся с водой, печка так отчаянно дымила, что к ней нельзя было подойти. Дым вырывался из печной дверцы, шёл из поддувала, струился из щелей между конфорками. Просто удивительно, как же варит на ней обеды дедушка? Хорошо, что возле сеней, под навесом, стояла керосинка.

Но пока я выкручивал фитили и счищал с них нагар, печка перестала дымить. Я оставил керосинку в покое и принялся готовить суп.

В каждом супе, как известно, есть бульон. Это, мне кажется, основа супа. А основа бульона – вода. Вот я и поставил на одну из конфорок кастрюльку с водой. Пусть кипятится. За это время я приготовлю заправку. Вымою рис, нарежу картошку, морковь и лук. Мне хотелось сварить смешанный суп из овощей и крупы. Может, со временем такой суп станет новым блюдом в кулинарии.

Я вымыл три крупных картофелины и стал их чистить. Вот это мучение! Они выскальзывали из рук точно мячики. Наверное, картошку нужно чистить немытую. С грехом пополам я всё-таки очистил её, разрезал и бросил в кипящую воду – основу будущего супа. Но основы осталось так мало, что пришлось добавлять холодной воды. Потом я порезал морковь. А вот лук резать не смог. Он так щипал глаза, что я нарезал всего два кружочка, а остальную луковицу бросил в кастрюлю целиком. Теперь можно было начать готовить блины. У печки как раз оказались две конфорки.

Я пошёл в дом за мукой и там ужасно расстроился. Ни в чемодане, ни в рюкзаке не было бутылки с жидкостью доктора X. П. Значит, в суматохе я забыл взять её с подоконника. Пропала последняя надежда на скорое выздоровление. Я так сильно переживал это, что мне даже расхотелось готовить обед… Ладно, обойдёмся одним супом.

Вернулся я в огород, а кастрюля с супом стоит на конфорке и пританцовывает, точно балерина какая. И запах из неё какой-то неаппетитный идёт. Бросился я к ней, открыл крышку и опешил. Супа и в помине не было. Всё дно кастрюли стало пустым и чёрным, а на её стенках нависли какие-то серые хлопья, похожие на кратеры дымящихся вулканов. Я чуть не задохнулся от их извержений. Схватил длинный кол, что стоял у изгороди, и сшиб им с плиты кастрюлю. Упала она в траву и задымила, точно труба у парохода-буксира. Я – к ней, а за моей спиной кто-то как засмеётся.

– Ха-ха-ха! Вот так повариха-раздымиха!

– Всю деревню закоптила, хи-хи-хи…

Я оглянулся: возле изгороди стоят две девчонки. Чистенькие, в светлых сарафанчиках. У одной, что помладше, даже две розовые ленточки в косичках торчат. Смотрят на меня и потешаются.

– Чего уставились? – накинулся я. – А ну топайте, куда шли!

Девчонки, наверное, убежали бы. Но тут вышел на крыльцо тот самый мальчишка, с которым я разговаривал утром. Я думал, он мой ровесник, а мальчишка, оказывается, на целую голову ниже меня. Наверное, только в третий класс перешёл. Понюхал он воздух, скорчил смешно свой нос-луковку и крикнул мне:

– Чего спалил? Первое, второе или то и другое?

Девчонки так и покатились со смеху. А я растерялся. Что ж это делается? Со всех сторон нападают. Хорошо, что мальчишка, хоть и сам не велик, одёрнул их здорово:

– Разгоготались, чисто гусыни! Помогли б лучше.

Он перелез ко мне через ограду, а девчонок впустил в калитку. Несмотря на чистые платьица, они тотчас принялись скоблить кастрюлю, а я с мальчишкой, стал наводить порядок возле плиты. Подобрали и отнесли на помойку очистки, вылили из вёдер грязную воду. Вчетвером мы быстро всё прибрали. Но сварить обед до прихода деда я не успел. Ну да ладно, хорошо и то, что он ничего не узнал о моей кулинарии.

Глава шестая. Самообслуживание

Ну и нюх у деда, всё равно что у гончей! Только пришёл в огород, сразу носом зашмыгал. И на меня уставился с подозрением. А я сижу, читаю как ни в чём не бывало книгу и даже поглядел на него: «Чего, мол, косишься? Дым могло и от соседей занести».

Дед не стал меня ни о чём спрашивать. Покрутил ещё немного своим длинным носом и пошёл мыться под душ, то есть в тот самый закуток из трёх стенок с бочкой наверху.

Ну и любит же дед плескаться! С полчаса, наверное, там фыркал.

Потом вышел, надел чистую рубашку и стал готовить обед. Я хотел помочь ему дрова принести, но передумал. Ещё решит, что подлизываюсь. Нужно будет, сам попросит.

Но дед ни о чём не попросил меня. Он всё делал молча. Громыхал в чулане чугунками, чистил картошку, резал мелкими кусочками сало, принёс из дома тарелки. И ни слова. Обиделся на меня, что ли? Или гордый уж очень? Приготовил обед, а вместо того, чтобы позвать меня к столу, спросил о книге:

– Интересная, видать?

– Интересная, – говорю. А сам толком и не помню, что читал. Я больше за дедом следил, как он обед варил и печку разжигал. У него эти же самые дрова, с которыми я целый час мучился, в момент без всякой бумаги разгорелись. Сложил он их, что ли, как особенно?

– Я, брат, тоже люблю хорошие книги, – сказал мне дед и сел обедать за врытый возле печки столик.

А меня позвать и не подумал. Что, он не понимает, что я всё-таки гость? Мне же неудобно без приглашения к столу идти. Теперь вот из-за него приходится поступать невежливо. Подсел я к столу с таким видом, будто устал сидеть на бревне, и снова раскрыл книгу. Мой папа часто за обедом что-нибудь читает. Дед налил мне супа и отобрал книгу:

– За двумя зайцами погонишься – ни одного не словишь.

Хотел я ему сказать, что, прежде чем делать замечание, надо самому говорить правильно: не «не словишь», а «не поймаешь». Но не стал. А то ещё разведёт на целый час о том, что до революции им было не до грамотности, а нам всё дано, а мы этим не умеем пользоваться. И всё такое прочее. Он и так мне аппетит отбил. Совсем есть расхотелось. Пообедав, я снова взялся за книгу.

– Ты у себя в городе где обедаешь? – спросил меня дед.

Я удивлённо пожал плечами.

– Как – где обедаю? Дома. – Но тут я вспомнил про парк культуры и добавил: – Один раз я с папой в столовой самообслуживания обедал.

– И как ты обслужил себя? – поинтересовался дед.

– Хорошо.

– Вот и тут обслужи.

– Это как же? Ведь мы уже пообедали.

– Тарелки за собой помой, – сказал дед.

Вот, оказывается, к чему он клонил.

– А в столовой самообслуживания тарелки за собой не моют, там только сами еду берут и на подносе к столу приносят, – возразил я и подумал: «Не знаешь, так не указывай».

– Ну, а у нас наоборот получилось: еду таскать тебе не пришлось, так что помой тарелки, – сказал дед, а сам сел на скамейку и закурил папиросу.

Негостеприимный он всё-таки. А я ведь не только гость. Я ещё приехал к нему поправляться. Зачем же мне утомлять себя? Но я не такой мелочный, как он. Я не стал с ним спорить. Вымыл эти противные тарелки за две минуты. Разговора-то о них больше было. Только хотел снова книгу взять, а дед сказал:

– И стакан уж заодно помой. Он с утра тебя в горнице дожидается.

Надо же, вспомнил! Вымыл я стакан так, что он засверкал, точно хрустальный. И поставил в буфет на самое видное место. Пусть дед посмотрит. А он только на стол посмотрел, прибрал ли я за собой. А как прибрал, не поинтересовался. Может, я немытый стакан в буфет поставил?

Ужас как он меня таким отношением огорчил! Мне даже ужинать расхотелось. И наутро никакого аппетита не было. Дома я по утрам прямо тороплюсь чего-нибудь пожевать, а тут и воздух и природа, а никакого желания есть нет.

Отказываюсь я от еды, а дед опять подумал, что мне его молоко да творог не нравятся. Крякнул, покачал головой укоризненно и ушёл со своими мешками на работу. Не в поле, а в лес. И чего он там делает?

Я вышел на крыльцо и увидел в соседнем палисаднике того белобрысого мальчишку, который спас меня вчера от девчачьих насмешек. Он стоял посередине двора и как-то подозрительно поглядывал в сторону курятника. Я тоже так смотрю, когда что-нибудь замышляю.

– Ты чего делаешь? – крикнул я ему.

Мальчишка подошёл к нашей изгороди, подозвал меня и таинственно сообщил:

– Дожидаюсь, когда мамка в город отчалит.

– А чего её дожидаться? – не понял я.

– Петуха буду пляскам учить.

– Петуха?! – удивился я.

– Ага, его вон. – Мальчишка скосил глаза в сторону красивого рыже-красного петуха, который стоял возле двери в сарай и что-то бубнил себе под клюв.

– Разве его научишь? – засомневался я.

– А как же в цирке? – возразил соседский мальчишка. – Я сам видел.

– Там с ним, может, лет десять бьются.

Сосед так и покатился со смеху.

– Ты что?! Десятилетних петухов сроду не бывает. Не доживают они до такой старости.

– Яша! – крикнула из окна мать мальчишки. – Проводи меня, дитятко, до автобуса. Подсоби донести.

– Я моментом! – крикнул мне Яша и ушёл с матерью, понёс за ней два бидона.

Вернулся он в самом деле очень скоро. Сразу замахал руками и стал гнать петуха на меня:

– Берём плясуна в окружение! Хватай его, рыже-пегого!

Я протянул к петуху руки, но он распушил перья, замахал крыльями и промчался мимо меня.

– Чего ж ты! – рассмеялся Яша.

– Клюнет ещё, – сказал я.

– Да ты что?! Годовалый Сенька его прутом гоняет, а ты оробел. Гони обратно!

Я поднял прут, обошёл петуха сторонкой, а потом как подскочу к нему! Петух шарахнулся в сторону, взмахнул крыльями и взлетел на изгородь, а оттуда на крышу соседнего сарайчика. Там он почувствовал себя в полной безопасности и насмешливо поглядел на нас с края крыши одним глазом.

– Счас я его лаской приманю, – подмигнул мне Яша и, подойдя к сарайчику, затянул нараспев своим нежным голоском: – Петя-петька-петушок, золотистый гребешок, а бородка-то у тебя какая? Шёлковая да цветная, и одёжка расписная.

Петух послушал Яшу, замахал крыльями и закукарекал.

– Видишь, соглашается, – засмеялся Яша и опять смешно затянул: – Ножки у тебя со шпорами длинными, а хвост, как у павлина… Слети к нам, я тебе зёрен дам. Не гнилых, не арбузных, а сладких, кукурузных.

– Так ты до вечера пропоёшь, – засмеялся я и предложил Яше: – Давай зайдём в сарай и постучим чем-нибудь по крыше. Он испугается и слетит.

Мы взяли по полену, вошли в сарай и застучали по доскам. На нас тотчас посыпалась какая-то труха.

– Сильнее стучи, – смахивая с себя сор, попросил меня Яша и прильнул к щели между досками. – Не слетает всё.

Я со всего размаха стукнул по крыше и выбил одну доску.

– О! – всплеснул руками Яша и выбежал наружу.

Петух был уже на земле с другой стороны сарайчика, за частоколом. Он торопливо отряхивался, косясь на доску, которая упала с крыши и застряла между планками частокола. Яша побежал за молотком, чтобы прибить её. Но когда он вернулся, я уже влез на забор у сарайчика и сказал ему:

– Я отбил, мне и прибивать.

Яша протянул молоток. Я положил доску на крышу, ударил по ней, но молоток скользнул мимо гвоздя, доска подскочила и стукнула меня по голове. Не больно, но из-за неё я потерял равновесие и свалился. Вот тут я уже здорово ободрал ногу.

– Эх ты, прибивальщик! – засмеялся Яша. (Наверное, я в самом деле смешно падал.) Он взял молоток, легко влез на забор и очень быстро приколотил доску.

Мне стало неловко. Яша по сравнению со мной маленький, а такой ловкий и умелый. Нужно и мне в чём-то отличиться. А то так я совсем подорву свой авторитет. Я стал думать, что бы такое сделать, но Яша, очевидно, уже забыл о моём позоре. Он спрыгнул с забора и сказал:

– Отнесу инструмент и ворочусь.

Когда он вернулся, я всё же решил перевести разговор на другую тему:

– Слушай, а почему у вас в деревне совсем ребят не видно?

– Они все в Пояркове, – ответил Яша.

И тут я узнал от него вот что: оказывается, все деревенские ребята уехали на лето в межколхозный пионерский лагерь. И Яша уехал бы, если б не нужно было помогать отцу по хозяйству. Ведь они ещё не всё перевезли из Старой деревни. Даже свой участок не до конца обнесли частоколом. А в деревне сейчас жили ребята, которые приехали к своим родственникам из самых разных мест. К тёте Клаве, что живёт через улицу, напротив нашего дома, приехали две сестрёнки-племянницы. Это они помогли мне вчера кастрюлю отчистить. К учительнице Зинаиде Гавриловне брат полковник привёз жену с маленьким сыном. В крайней к лесу избе поселился племянник агронома, жуткий драчун и задира Женька. Яше уже досталось от него. Он задрал рубашку и показал мне синяк под лопаткой.

– Я одно дело надумал. Хотел Женьку в помощники позвать, да ну его, кулачника! – Яша махнул рукой и добавил: – Сегодня ночью один попытаюсь.

– Ночью? – удивился я.

– Ага. Надо мне кобеля тётки Клавы к себе приручить. Днём она к нему никого не допускает. Даже кормит сама. Так я его в ночь обхожу.

– В сад к ним залезть хочешь? – догадался я.

Яша сложил губы трубочкой. Должно быть, обиделся.

– Что я – вор? Я на этом псе буду свои способности дрессировщика развивать.

– Это как же?

– Сначала к себе приручу, после слушаться заставлю, а уж тогда на чучело натаскаю. Получится у меня всё это, значит, смогу я настоящих хищников дрессировать.

«Надо же, такой колипок, а о чём мечтает», – удивился я про себя и спросил Яшу:

– А вдруг хозяйка тебя с этим псом застанет?

– Откручусь, – уверенно заявил он. – Скажу, будто приручаю пса для общей пользы – лесных браконьеров ловить. Есть у нас такие. Пазы на соснах вырезают и через них сок-живицу гонят. Клей из него варят. А дерево через эти пазы сохнет.

– Слушай, – схватился я, – может, нам в самом деле браконьеров поймать? Приручим пса и поймаем. Это же геройство.

Я рассказал Яше про ребят из книги «Подвиг», которую уже почти прочитал. Вот это герои были! Они во время войны жили в деревне, занятой врагом, и тайно ходили в лес к партизанам. Нужные сведения им приносили. И ещё раненых солдат прятали.

– Выслеживать браконьеров тоже опасно, – сказал Яша, – бывает, что они стреляют в разоблачителей.

Ничего приятнее я не мог услышать. Вот будет здорово, если нас ранят! Тогда дед поймёт, какой я человек, и, может, постыдится, что не вымыл за меня тарелку со стаканом.

Я стал мечтать, как мы с Яшей, оба раненные, будем рассказывать спасшему нас врачу о поимке браконьера, но Яша прервал меня:

– Ты с этим делом лучше к Женьке подкатись… Он страх как воевать любит! А я вас научу пса на чучело натаскивать, тогда он браконьера враз с ног свалит. Тот, может, и выстрелить не успеет. – Яша шмыгнул носом, подтянул трусы и объявил: – Проголодался я. Пойду домой, подкормлюсь.

Я тоже сразу почувствовал себя голодным. Обед у меня был. Вчерашний, дедушкин. Только разогрей и ешь. Но растапливать печку я не стал. Пожалуй, опять весь прокопчусь. Решил подогреть суп и картошку на керосинке.

Глава седьмая. Женька-задира

Я стою под навесом, переворачиваю ножиком жареную картошку, чтоб не подгорела, и слышу, как у калитки щёлкнула задвижка. Значит, кто-то вошёл на участок. Обернулся – так и есть. Какой-то долговязый стриженый мальчишка в выцветших трусах и матросской тельняшке остановился у нашего крыльца и рассматривает меня, как пришельца с другой планеты. Смотрел, смотрел и вдруг спросил:

– Ты кто такой? Откуда взялся?

Ну и нахальный! Пришёл к нам в сад и ещё спрашивает, откуда я взялся? Об этом мне надо его спросить.

– А ты откуда? – спросил я.

Долговязый усмехнулся, озорно, сплюнул сквозь зубы и, вместо того чтобы ответить мне, опять спросил:

– Тебя как зовут?

– Утром – Сергеем, а вечером – Авдеем, – нарочно сказал я.

Ужасно не люблю настырных людей.

– А днём? – поймал меня долговязый.

– А днём – Петром, – ответил я ему в тон.

Тут мы оба не выдержали и рассмеялись. Чего, в самом деле, зря пререкаться.

– Петька, значит, – уточнил долговязый и хотел что-то ещё сказать, но в это время на крыльце своей избы появился Яша.

Он тотчас закричал долговязому:

– Женька, ты зачем себе рогатку сделал? Гнёзда разорять?

– Нужны мне твои гнёзда, – отмахнулся от него Женька.

– Лучше сломай рогатку, – предупредил Яша, – а то самому же хуже будет. Я как найду разорённое гнездо, тебя виноватым посчитаю.

Я посмотрел на худенького Яшу с уважением: «В самом деле он бесстрашный. Ведь Женька такого в момент в бараний рог скрутит. Он даже выше меня на целую голову». И, точно угадав мои мысли, Женька пообещал Яше:

– Выйди только, живым не выпущу.

– Кулаками правду не доказывают, – сказал я, заразившись Яшиной храбростью, и на всякий случай взял в руки половник. – Сделал рогатку, так признайся, зачем.

– А этого не хочешь? – Женька поднёс к моему лицу кулак.

Я невольно отодвинулся.

– Струсил! – обрадовался он и толкнул меня так, что половник вырвался из моих рук и перелетел через забор.

Досталось бы мне здорово, но он почему-то не стал драться, а вместо этого сказал:

– Хочешь быть моим ординарцем? Как Петька у Чапаева.

– Не хочу! – отрезал я. – Чапаев справедливый был. Он птичьи гнёзда не разорял.

– Сдались мне ваши гнёзда! – скривился в улыбке Женька.

– А не сдались, так помоги Петьке преступников выловить, – перелезая к нам в сад, пропыхтел Яша.

– Каких преступников? – спросил Женька и подозрительно покосился на меня: нет ли в Яшином предложении нового подвоха.

– Которые лес портят, – сказал я.

– Жуки-короеды, что ли? – присвистнул Женька.

– Зачем жуки? – возразил Яша. – Браконьеры лесные.

– Так разве ж за ними уследишь! – усмехнулся Женька и предложил: – Давайте на опушке леса шалаш построим.

– Давайте, – тотчас согласился я. – За браконьерами из шалаша здорово следить!

– Надо сделать подземный шалаш, – предложил Женька. – Выроем яму и замаскируем ее ветками. А из ямы перископ выставим, как у подводных лодок.

– А потом в нашу «подлодку» чья-нибудь корова ухнется и ноги сломает. Вот будет дело!

– А ну тебя! – махнул рукой Женька и предложил: – Двинем в городок. По магазинам пошатаемся.

– Ты что, разбогател? – спросил Яша.

– Не, – мотнул головой Женька.

– Чего ж тогда по магазинам ходить? – возразил Яша.

– Ну вас! – снова махнул рукой Женька и пошёл к калитке.

Мне почему-то захотелось пойти с ним. У себя в городе я тоже захожу иногда в магазины без денег. Листаю новые книги, пристраиваюсь к покупателям фотоаппаратов или телевизоров. Вместе мы проверяем их, интересуемся, как работают. Тут я был не согласен с Яшей. Разве дело в деньгах? И потом, у меня же есть девять рублей. Мы могли бы что-нибудь купить. Но я не успел сказать об этом ребятам, как Яша схватил меня за руку и зашептал, глядя вслед Женьке:

– Пусть уходит… Вечно у него какие-то несуразные мысли. Пойдём – только зря время упустим. А мы с тобой пообедаем и в лес сгоняем. Знаешь какой у нас лес! Залюбуешься!

– Чего нам время жалеть, каникулы-то только начались, – возразил я, но вместо Яшиного ответа услышал громкий Женькин голос.

– Эй вы, Шерлоки Холмсы, разойдитесь! Сейчас на вашей территории марсианская тарелка приземлится! – закричал он с улицы и швырнул к нам в сад половник, который выбил у меня из рук.

Нет, Женька определённо мне чем-то нравился. Я был о нём совсем другого мнения. Но у меня часто так получается: хочешь одно, а делаешь совсем другое. Так и на этот раз вышло. Поглядел я на готового вот-вот обидеться Яшу и остался с ним. Ладно, схожу с Женькой в городок в, другой раз. Времени-то в самом деле девать некуда.