Текст книги "Подрывник"

Автор книги: Юрий Корчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Саша не знал, да и не мог знать, что в прошедшем перед диверсией поезде следовал пехотный полк. Поезд остановился на разъезде, а личный состав принял участие в «зачистке» местности от злокозненных партизан.

Со стороны Пинска, замыкая кольцо, были доставлены украинцы 201-го карательного батальона. На беду свою в удавку облавы попало два партизанских отряда и несколько окруженцев. Каждый из них старался продать свою жизнь подороже, и стрельба шла до последнего патрона.

Где ползком, где перебежками Саша сначала передвигался за цепью солдат на значительном удалении. Сейчас здесь для него было самое безопасное место. Уйди он в сторону – и может натолкнуться на другую цепь, идущую уже на него.

Он забрал несколько левее – туда, где были густые и местами непроходимые леса. Там было легче спрятаться. Проходил он в тех местах зимой на лыжах, видел, какие там урочища и овраги. Конечно, немцы их будут забрасывать гранатами. Но есть там завалы из деревьев, где сам леший ногу сломит, не то что немец. Они туда поопасаются идти, постреляют по своему обыкновению и пойдут дальше.

А ещё лучше прорваться за железную дорогу, на север. Там сплошные леса до Ганцевичей, при желании полк спрятать можно.

Но пока Саша держался за солдатами – они тоже двигались к железной дороге.

Недалеко от путей, в полукилометре от места, где сейчас находился Саша, проходило шоссе от Пинска на Лунинец. По разумению Саши, солдат не должны были привлечь надолго. Скорее всего, их грузовики дали круг через Дубовку и будут дожидаться пехотинцев на шоссе. Солдат ждёт Восточный фронт, и никто не позволит задерживать их надолго.

Часа через три пехотинцы и в самом деле вышли к железной дороге. Они постояли, побалагурили, покурили, а потом построились в походную колонну по четыре и двинулись к шоссе.

Пойти за ними Саша не мог – лес вокруг железной дороги был вырублен на сто метров и просматривался. И часовых после диверсии на дороге полно, стоят через каждые сто метров. Как днём перебежишь? Только пулю в спину получишь.

И Саша решил ждать до ночи. Он нашёл ямку, улёгся в неё и набросал на себя прошлогодней, почерневшей и подгнившей листвы. Если бы не его голова, не прикрытая листвой, со стороны сразу и обнаружишь. Но Александру надо было всё-таки следить за обстановкой.

Час шёл за часом, и Сашу стало познабливать. Сказывалось длительное вынужденное купание и неподвижное лежание на майской земле раздетым и в волглых брюках. Теперь он мечтал добраться до хутора и переодеться в сухое, а ещё лучше – попариться, напиться горячего чаю и завалиться под одеяло.

Незаметно стало смеркаться. Скоро совсем стемнеет, а немцы с путей и не думают уходить. Хуже того – их сменили. Или охрана будет стоять до утра, предотвращая возможные прорывы партизан? Пролежать здесь всю ночь и весь последующий день Саше никак не хотелось. «Буду ждать часов трёх ночи. Тогда темнее всего, и часовые устанут, бдительность притупится – тогда попробую перебежать», – решил он.

Ноги уже замёрзли, сапоги и портянки были мокрыми.

Около двух часов ночи Саша встал, сделал несколько приседаний и наклонов, пытаясь согреться и разогнать кровь. Он сбросил нательную рубаху – она хоть и была грязной, но в ночи белела, и могла выдать, лёг на землю и пополз к железнодорожным путям, выбрав промежуток между часовыми. Пробирался медленно, стараясь, чтобы ни один камешек не загремел, ни одна былинка-хворостинка не шевельнулась.

Вот и насыпь. Луна зашла за тучи и стало совсем темно. Саша решил: «Пора!»

Он поднялся и, осторожно ступая по деревянной шпале, пересёк одну пару рельсов. Успешно преодолел другую, ступил на насыпь. И тут под сапогом предательски хрустнул гравий.

– Хальт! – закричал часовой слева.

Саша прыгнул с насыпи и помчался к лесу. Если он обнаружен, то его спасение только в скорости. Каким чудом он не споткнулся о пенёк срубленного дерева и не упал, одному Богу известно.

Вслед ударил выстрел, ещё один…

Добежав до первых деревьев, Саша выхватил пистолет. Как только часовой снова выстрелил, Саша засёк вспышку и выстрелил в ответ из пистолета – трижды, веером. Часовой вскрикнул и упал.

Саша понимал, что в темноте немцы в лес не полезут, и у него есть несколько часов форы. Теперь ему надо бежать и не забыть пройти по ручью или болоту. Завтра немцы могут привезти собак и пустить их по следу.

И Саша побежал. Ветки хлестали его по лицу, и он защищал глаза кистью левой руки – не хватало ещё их выбить.

Он вырвался на полянку и замер. Вот чего он не ожидал увидеть здесь и сейчас!

В десятке метров от него светился нежным зелёным светом уже знакомый ему шар.

Саша на секунду замер. Это за ним, или у него галлюцинация? Он помнил по предыдущим трём случаям, что шар держится недолго, буквально минуту.

– Будь что будет! – Саша рванулся к шару и влетел внутрь. Шар плавно сменил зелёный цвет на бирюзовый и стал тускнеть. Саша глубоко вздохнул… Воздух был дымным и пыльным. Что за дела? И почему он лежит?

Саша поднял голову. Он лежал на полу в зале прилёта Домодедовского аэропорта. Вокруг лежали и метались люди, слышались стоны и крики. «Из огня да в полымя! – мелькнуло в голове. – Это меня что – контузило, или мозг выдал правдоподобную иллюзию о переносе во времени, войне, подрыве моста, Олесе?»

Он привстал, оглядел себя. По пояс голый, как и многие другие – тоже полуодетые или раздетые, потому что одежду сорвало взрывной волной. Снизу на нём немецкие брюки цвета «фельдграу», заправленные в сапоги. Сам грязный, но и некоторые другие не лучше. Сапоги, правда, выглядят по-деревенски, в аэропорту люди приличнее одеты.

К месту взрыва уже бежали сотрудники аэропорта и небезразличные к чужой беде люди.

Саша поднялся – к нему подбежали.

– Ранен?

– Вроде нет.

– Медпункт там, – сотрудник аэропорта показал рукой.

По громкой связи объявили, что пассажиры рейса 268 будут проходить в нижний зал.

Саша побрёл туда. На него обращали внимание, и, уже услышав о трагедии, сочувствовали.

Появился Антон.

– Что тут у вас за суматоха?

– А ты не в курсе?

– Нет.

– На втором этаже, в зале прилёта бомбу взорвали, много раненых и погибших.

– Ты-то не ранен? Вон, кровь на тебе, и видок ещё тот…

– Одежду взрывной волной сорвало.

– Знаю. Холодно, замёрзнешь. Погоди-ка… – Антон открыл свою сумку и достал свитер. – Надевай.

Свитер грубой вязки был велик, но грел хорошо. Да и в глаза Саша своим видом не так бросался.

С трудом они добрались до города, поскольку таксисты сразу заломили несуразные цены. В милицию в аэропорту Саша не обращался. Документов нет, одежда странная – как бы самому под подозрение не попасть. Хотя видел он того кавказца и описать смог бы в деталях.

Саша забрал у соседки запасные ключи.

– Ты, Антон, располагайся пока. А я по-быстрому в душ, да переоденусь.

Саша разделся в ванной, сбросив на пол брюки. Что-то тяжело звякнуло о плитку. Саша прощупал бриджи. Ё-моё! Там «парабеллум»! Он так привык к весу оружия, что иногда просто его не замечал.

Саша вымылся, оделся в чистое и почувствовал себя другим человеком. Сапоги и брюки с исподним он сразу выбросил в мусоропровод, а пистолет покрутил в руках и сунул в шкаф, подальше, за бельё.

– Что, друг Антон, заждался? Сейчас будем пьянствовать!

Поскольку у Саши были отгулы, днём он водил Антона по Москве, а вечером, за обильным столиком и выпивкой – мужские разговоры. Сашу так и тянуло рассказать другу о происшедшем. Но прежде всего ему предстояло осмыслить всё самому.

Через неделю Антон уехал, довольный проведённым в Москве временем и хлебосольным хозяином.

А на Сашу напала чёрная хандра. Он день за днём перебирал свой сорок первый и сорок второй год и тосковал об Олесе. Здесь, в Москве таких девушек сейчас нет. Тогда ему казалось, что она ему просто нравится. Да что скрывать – удобно было: крыша есть, накормлен, обстиран… Вот дурак-то! Всё время, внимание, силы уходили на войну с врагом. А рядом такая девушка ждала, когда это он соизволит ласковое слово ей сказать, обласкать…

Даже на работе он думал об Олесе. Изведясь вконец, он взял неделю без содержания и отправился в Белоруссию. Что его туда тянуло, он и сам сказать не мог. Ну, найдёт он Олесю, если она ещё жива. Так ведь по возрасту она старушка. И не вспомнит, поди. Он же хотел вспоминать её молодой и красивой. А возраст женщин не красит, к сожалению.

Саша добрался поездом до Пинска, оттуда – электричкой до Ловчи, а уж дальше – пешком. Хотел такси нанять, да не нашёл, не дошла ещё цивилизация до белорусской глубинки. Да и не в тягость ему пешком идти было. Местами узнавал дорогу – многое не изменилось, осталось прежним.

С бьющимся от волнения сердцем он вышел из леса на поляну, где была Богдановка. А здесь – никакого села, голый луг.

Спросив у мужика, едущего мимо на подводе, где Богдановка, услышал в ответ:

– И, милый человек! Новая Богдановка вот там, километра два. А старая тут как раз была. В войну немцы сожгли её вместе с жителями.

Услышав это, Саша даже покачнулся. В голове стоял звон, сердце в груди билось бешеными темпами.

– Что, всех? – почти прошептал он.

– Да тут в войну только двое и жили – старуха и девушка. Отец её, я знаю, с фронта вернулся. Хата сожжена, семьи нет… А вы кто им будете?

– Близкий родственник.

Саша повернулся и побрёл назад. Вот ведь – страну помог защитить, а любимую девушку – нет.