Текст книги "Восемь дней в неделю"
Автор книги: Юрий Томин
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
– Не остри, – сказал сын. – Немедленно ложись. Тебе обязательно восемь дней в неделю работать?
– Одну минутку… – попросила Анна Ивановна.
Сын ушел. Анна Ивановна достала из портфеля стопку тетрадей и стала перебирать ее в третий раз. Она искала не закорючку. Она искала того, кто отсутствовал в день контрольной и чьей тетради могло не быть в этой стопке.
Не было тетради Кукина.
Уже в комнате, раскладывая диван-кровать, вытаскивая из него простыни и подушки, Анна Ивановна почувствовала, как тяжелеет у нее затылок. Сейчас самое время выпить лекарство. Но лекарства она пить не стала, чтобы не зажигать свет и не будить молодых, которым вставать в половине восьмого.
Осторожно, стараясь не делать резких движений, Анна Ивановна легла на спину. Она закрыла глаза, но по-прежнему маячили перед ней ровные строчки письма.
Кого же она проглядела?
Нет тетради Кукина…
Кукин? Не может этого быть, или я просто выжила из ума…
Но у Кукина есть машинка…
И они друзья с Кузнецовым…
И все равно – нет причины!..
И как не хочется вести разговоры в классе!
А теперь это придется делать.
*
Саня Кукин шагал по улице. Вид у него был независимый и даже счастливый. Так было всегда, когда Санины длинные ноги уносили его подальше от школы. Кончился еще один день, и теперь до самого следующего утра никто не будет приставать к нему с вопросами, почему он не делает того-то и того-то, почему он списывает, почему он такой, какой он есть.
В школе Саня чувствовал себя как разведчик в тылу врага: опасность подстерегала его на каждом шагу.
– Ну-ка, покажи свою тетрадь, Кукин…
– Кукин, иди к доске.
– Кукин, прекрати…
– Кукин, когда ты перестанешь…
– Кукин, когда ты начнешь…
– Кукин…
Но как только школьная дверь захлопывалась за спиной Сани и он выходил на улицу, то снова становился человеком.
Если мечтателем можно назвать каждого, кто мечтает хоть о чем-нибудь, то Саня таким и был. Мечты не заносили его далеко, Сане хватало и маленьких радостей.
«Хоть бы не спрашивали сегодня…» – думал Саня перед уроком истории.
«Хоть бы не вызывали…» – мечтал он перед уроком математики.
«Хоть бы не проверяли…» – заклинал он мысленно перед уроком литературы.
И если сегодня не вызывали, не проверяли и не спрашивали, то день этот в Санином календаре нужно было бы отметить красным, как большой праздник.
Итак, обрадовать Саню было настолько просто, что приходилось только удивляться, почему учителя так редко этим пользовались.
Дома тоже ничего приятного Саню не ожидало. Его дневник был не из тех дневников, которые родители с гордостью показывают знакомым. Наоборот, родители почему-то старательно прятали Санин дневник. Когда заходил разговор об успехах сына, мать, краснея, отмалчивалась или начинала усиленно пичкать гостей чаем. А после ухода гостей наступала расплата. Родители наваливались на Саню; они умоляли, требовали, просили, приказывали и даже угрожали. Почему-то самой страшной угрозой считалось отдать Саню в футболисты. Возможно, мать полагала, что ниже футболиста опускаться уже некуда. Впрочем, это не мешало отцу отсиживать у телевизора свои два тайма по сорок пять с перерывом в пятнадцать.
Саня понимал, что говорится все для его же пользы, но от этого было не легче. Особенно не нравились ему разговоры о футболистах.
Дело в том, что Саня мечтал совсем о другом.
Он мечтал стать шофером.
Вот эта мечта и была главной.
О будущей шоферской жизни некогда было думать о школе, где приходилось жить в постоянном страхе. Не до нее было и дома, среди вечных угроз и попреков. О ней можно было мечтать вот сейчас, на широкой улице, где навстречу Сане катились автомобили, о которых он знал больше, чем все отличники вместе взятые.
Саня шагал широко, размахивая покрасневшими от холода кулаками. Сейчас он никого не боялся, не втягивал голову в плечи, не ждал никаких вопросов. Сейчас он был человеком.
А за спиной Сани торопливо шла Анна Ивановна. Прибавь чуть-чуть Саня шагу, и Анне Ивановне ни за что бы его не догнать. Но на свою беду Саня приостановился, любуясь длинным «шевроле», катившим мимо него с заграничным шелестом, и тут же был догнан.
– Саша, погоди…
Анна Ивановна остановилась, переводя дух. Саня обернулся, увидел Анну Ивановну и ощутил в груди знакомый холодок, будто он опускался вниз на качелях. Он не знал, что сделают с ним в следующую минуту, и приготовился к самому худшему.
В таких случаях Саня думал быстро.
«Она идет к нам домой!» – эта мысль промелькнула мгновенно, как падающая звезда.
– Мне нужно с тобой поговорить.
«Если она будет говорить сейчас, то домой не пойдет!»
– Анна Ивановна, я больше не буду. Я обещаю, – сказал Саня на всякий случай.
– Что ты не будешь?
– Списывать.
– Да я вовсе не об этом сейчас. Идем, поговорим по дороге.
Саня послушно двинулся вперед. Голова его понимала, что бежать от Анны Ивановны бессмысленно, но ноги не подчинялись голове. Они машинально переходили на бег.
– Ты не можешь идти потише?
– Могу, – сказал Саня и послушно встал.
– Да ты иди, только потише. Мне за тобой не угнаться.
«И не надо, – подумал Саня. – Вот и хорошо. Не надо за мной гнаться».
Между тем Санины ноги снова сами по себе прибавили шагу.
– Да не беги ты, – сердито сказала Анна Ивановна. – Все равно никуда не убежишь.
«Почему? – подумал Саня. – Убежать можно. Только потом сам же и прибежишь».
– Ругать я тебя не собираюсь, не пугайся, – сказала Анна Ивановна.
«Интересно, – подумал Саня. – А чего ж тогда? Хвалить, что ли?»
– А дело вот в чем… – сказала Анна Ивановна и задумалась над тем, как бы поосторожней задать вопрос о машинке. Впрочем, Кукина Анна Ивановна и не подозревала. Тут было совсем другое. Олег Кузнецов часто бывал у Кукина – вот в чем дело.
Пока Анна Ивановна раздумывала, как бы половчей спросить Саню, а Саня нетерпеливо перебирал ногами, стараясь убежать от себя самого, на улице случилось маленькое происшествие.
Большая грузовая машина быстро подошла к перекрестку, внезапно тормознула со скрипом, но затем прибавила скорость и умчалась. Вслед ей потянулся длинный милицейский свисток.
Анна Ивановна невольно обернулась на свист и увидела милиционера, который уже оседлал свой мотоцикл. Через несколько секунд мотоцикл, петляя между машинами, скрылся из виду.
Саня смотрел вслед этой погоне. Он смотрел так, как смотрят собаки на бегущую кошку. Мысленно он был там – в кабине грузовика и в седле мотоцикла одновременно.
– Догонит! – радостно сказал Саня.
– А это необходимо? – спросила Анна Ивановна.
– Еще как! – воскликнул Саня. – Он же по красному проехал! Теперь дырку получит! В городе от ГАИ не удрать – светофоров много. А на шоссе вообще-то можно удрать. Это же ЗИЛ… У него сто сорок лошадей!
«Лошадей» – это лошадиных сил», – догадалась Анна Ивановна, отметив про себя, что Саня произнес сейчас перед ней свою самую длинную речь за все их знакомство.
– А у этой сколько? – спросила Анна Ивановна, указав на проходившее мимо такси.
Саня пренебрежительно махнул рукой.
– Семьдесят – семьдесят пять от силы.
– А у этой?
– У этой сотня с лишним. Шесть горшков! – уважительно отозвался Саня.
– Какие горшки ты имеешь в виду? – спросила Анна Ивановна.
– Цилиндры, конечно, – сказал Саня и посмотрел на Анну Ивановну так, словно она спросила, сколько пальцев на руке у человека.
То ли этот посторонний разговор, то ли сам вид Анны Ивановны убедили Саню, что ничего плохого с ним сегодня не сделают. Во всяком случае, Санины ноги теперь шагали нормально, и разговор шел тоже нормальный.
– Откуда ты все это знаешь?
– Журналы читаю.
– Какие?
– Разные. «За рулем», «Технику молодежи».
– У вас их дома выписывают?
– Нет, я в библиотеку хожу.
Будь Анна Ивановна лет на двадцать моложе, она бы подпрыгнула от такого сообщения. Саня в библиотеке – неслыханно!
– И давно туда ходишь?
– Уже два месяца! – с гордостью сказал Саня.
– Неужели ты столько выучил за два месяца? – удивилась Анна Ивановна.
– Я еще в гараж бегаю, – сообщил Саня. – У нас гараж через улицу.
«Так вот откуда масляные пятна в тетрадях», – подумала Анна Ивановна.
Некоторое время Анна Ивановна шла молча. Саня тоже разговора не заводил. Он понимал, конечно, что сегодня кое-чем сумел удивить Анну Ивановну. Но понимал он также я то, что в его положении лучше помалкивать и не лезть к учителям со своими разговорами. Мало ли еще как все это обернется.
– Слушай. Саша, – задумчиво сказала Анна Ивановна, – у вас дома говорят когда-нибудь о будущей твоей профессии?
– Говорят, – с неохотой отозвался Саня. – Только и делают что говорят.
– Куда же тебя хотят направить?
– В институт, – презрительно сказал Саня.
– В какой институт?
– Я не знаю. В какой-нибудь.
Снова Анна Ивановна помолчала. Спрашивать Кукина о машинке ей почему-то расхотелось. Было в этом что-то непорядочное после такого откровенного разговора.
– Ну ладно, – сказала Анна Ивановна, – Я сегодня к вам зайду.
Теперь уже Кукин чуть было не подпрыгнул на месте. Так шло все хорошо и вдруг – зайду.
Анна Ивановна улыбнулась.
– Не пугайся, не жаловаться. Просто поговорить. Я ведь не к вам одним хожу, а ко всем. До свидания.
«Уж лучше бы не ходила», – подумал Кукин. Вслух он сказал:
– До свидания.
Анна Ивановна свернула к булочной. Теперь она была совершенно уверена, что Кукин о письме ничего не знает.
Саня пошел домой, недоумевая, к чему, собственно, весь этот разговор.
Между тем Анна Ивановна ошиблась. Саня Кукин о письме кое-что знал, как, впрочем, и все остальные в классе.
*
Дверь Анне Ивановне открыл Саня.
– Отец с матерью дома?
Саня вздрогнул и вытянулся, закрывая проход своим телом.
– Они… – сказал Саня, широко открывая глаза, – они… А что?
Анна Ивановна улыбнулась.
– Может быть, ты меня все-таки впустишь?
– А я чего… – отступая, сказал Саня. – Я ничего…
Анна Ивановна прошла в переднюю.
– Позови маму.
Саня сунул голову в ближайшую дверь.
– Мам… – сказал Саня. – Тут вот…
Когда из комнаты вышла мать. Саня уже скрылся в конце длинного коридора коммунальной квартиры.
– Анна Ивановна! – воскликнула мать Сани. – Здрассте! А мы только про вас говорили с мужем. Буквально только сейчас. – Тут мать Сани понизила голос и, поглядывая на соседнюю дверь, вздохнула. – Собиралась я к вам зайти, посоветоваться насчет своего оболтуса. Да вы раздевайтесь, пожалуйста.
– Ну уж, так уж и оболтус, – усмехнулась Анна Ивановна, снимая пальто, которое тут же было с почтением принято на руки Маргаритой Николаевной Кукиной.
– А кто же еще? – грустно сказала Санина мать. – Вы это, Анна Ивановна, не хуже меня знаете. Проходите, пожалуйста.
В комнате, на столе стояла машинка. Это было первое, что бросилось в глаза Анне Ивановне. В этом не было ничего удивительного, так как Маргарита Николаевна работала машинисткой и брала работу на дом. Но все же на машинке Анна Ивановна невольно задержала взгляд дольше, чем нужно.
– Сеня, к нам пришли! – крикнула Маргарита Николаевна.
«Сеня и Саня», – невольно подумала Анна Ивановна, и в ту же секунду из смежной комнаты высунулся Сеня. Увидев Анну Ивановну, он испуганно округлил глаза и стал удивительно похож на своего сына. Этому сходству не могла помешать даже лысина. Чтобы не улыбнуться, Анна Ивановна отвернулась, ибо Сеня был в подтяжках и очень смутился.
– Это наша классная руководительница, Анна Ивановна, – сурово сказала Маргарита Николаевна. – А это мой муж…
Слова «мой муж» прозвучали примерно как «мой оболтус».
Сеня молча скрылся за дверью.
Через две минуты он вышел в пиджаке и при галстуке.
– Здрассте. Очень приятно, – сказал Сеня, протягивая руку и скашивая глаза на Маргариту Николаевну, словно проверяя, правильно ли он поступает.
– Присаживайтесь, Анна Ивановна, – пригласила Маргарита Николаевна. – Где вам будет удобнее… Сеня, стул!
Сеня подал Анне Ивановне стул, подождал, пока усядутся женщины, и, тяжко вздохнув, тоже присел.
– Анна Ивановна, – сурово сказала Маргарита Николаевна, – я относительно своего сына иллюзий никаких не питаю. Ведь зря вы не придете… Опять он что-нибудь выкинул?
– Да нет, – сказала Анна Ивановна, – он ничего не выкинул. Саша мальчик послушный и даже по-своему добрый…
– Вот, вот, и я всегда… – оживившись, начал было Сеня, но был тут же остановлен супругой.
– Сеня, может быть, ты разрешишь сначала высказаться Анне Ивановне?
Сеня покраснел и умолк.
– Я не могу говорить о каких-то проступках Саши, – продолжала Анна Ивановна. – Их попросту нет. Я пришла по другому поводу. Меня все больше волнует его незаинтересованность в учебе. Причем, я не могу сказать, что он совсем не хочет учиться. Он иногда даже старается. Но делает это так, будто старается ради безнадежного дела. Вы понимаете меня?
– Еще бы! – согласилась Маргарита Николаевна. – Великолепно понимаю. Он воображает, что у него мать будет всю жизнь под боком. Что она будет его на себе до старости тащить.
– Не совсем так, – сказала Анна Ивановна. – У меня впечатление, что Саша, учась, не видит в этом смысла потому, что не видит перед собой цели. Хоти бы ближайшей. Такой, которая была бы ему по плечу.
– Как это не видит?! – возмутилась Маргарита Николаевна. – День и ночь ему твердят: учись, учись, теперь человек без высшего образования – ничто.
– Ну, до высшего образования еще далеко, – сказала Анна Ивановна. – Целых четыре года. В этом возрасте им трудно планировать на такой срок.
– Им и не нужно. За них все спланировано.
Анна Ивановна ощутила легкую досаду. Ей всегда было трудно разговаривать с людьми, которым все известно заранее. Но она пришла сюда ради Сани Кукина и ради Сани затеяла весь этот разговор.
– Кроме того, если так дело пойдет дальше, очень сомнительно, чтобы Саша мог поступить в институт.
– Как это не поступит?! – твердо сказала Маргарита Николаевна. – Заставлю.
– В какой же институт?
– Неважно. Хватит того, что я всю жизнь за машинкой сижу. Все меня погоняют: «Маргарита Николаевна, поскорей», «Маргарита Николаевна, пожалуйста, срочно». Пусть лучше он других погоняет, чем его самого. У Сени, например, специальность неплохая, до трехсот зарабатывает, а что толку?
Маргарита Николаевна строго посмотрела на Сеню, и тот потупился и уперся глазами в пол: точь-в-точь Саня, когда его ловили на списывании.
– Какая же у вас специальность? – спросила Анна Ивановна.
– Кварцедув, – виновато сказал Сеня.
– Но это же очень редкая профессия, кажется? – спросила Анна Ивановна, обращаясь к Сене.
– Конечно, – с некоторой гордостью ответила Маргарита Николаевна. – Инженер в три раза меньше зарабатывает. Но он – инженер! Вот в чем разница. Сеня, покажи руки!
Сеня послушно вытянул из-под стола руки с толстыми пальцами, с почти коричневой, задубевшей и обожженной кожей.
– У нормальных людей такая кожа на пятках, сказала Маргарита Николаевна.
– Ты уж скажешь… – насупился Сеня.
– И скажу. Для меня Анна Ивановна все равно что своя. Мне от нее скрывать нечего.
Видя, что разговор поворачивает на дела семейные, Анна Ивановна сказала:
– Так вот, я насчет Саши… Вы не замечали у него каких-нибудь увлечений? Ведь должен он чем-то интересоваться. Не может быть так, чтобы ему все было безразлично.
– Замечала, – махнула рукой Маргарита Николаевна. – Бездельничать, от меня на кухне прятаться, от уроков увиливать – вот все его увлечения. А когда они вдвоем со своим приятелем Кузнецовым – тогда совсем хоть из дома беги. Недавно придумали новую игру: на машинке стучать. Раза три я уже у них машинку отнимала. Они ведь из школы приходят раньше, чем я с работы.
– В чем же эта игра заключается? – спросила Анна Ивановна.
– В чепухе, – сердито сказала Маргарита Николаевна. – Вот вроде этого.
Маргарита Николаевна подошла к машинке, ловко вставила лист бумаги и пальцы ее выбили две дроби: длинную и короткую. Затем лист лег на стол перед Анной Ивановной. Там было написано две строчки: !?ъ№?§.», йхцзущкгенфэыдвлаопрёяючб
сьмти скрррржжжжммммхрррррптччччч
– Чем глупее, тем смешнее, – сказала Маргарита Николаевна. – А вот еще образец, этот я даже сохранила на случай, если будут отпираться.
Из-под телевизора Маргарита Николаевна вынула еще листок и показала его Анне Ивановне. На белой поверхности бумаги машинописными буквами «м» и «л» был нарисован профиль мужской головы с длиннющим носом.
– А вы знаете, это даже интересно, – улыбнулась Анна Ивановна. – Это – Саша?
– Нет, – сказала Маргарита Николаевна. – У моего на это ума не хватит. Это Олег. Я вот их разгоню. А Олегу вообще запрещу сюда ходить.
– Я бы не советовала этого делать, – мягко сказала Анна Ивановна. – Олег Кузнецов кое в чем Саше помогает, хотя и сам не знает об этом.
– Вот уж не подумала бы, – усомнилась Маргарита Николаевна.
– Но это так, – сказала Анна Ивановна. – Все же давайте лучше поговорим о Саше. Мне не верится, чтобы у него не было никакого серьезного увлечения.
– А как же! – неожиданно твердо сказал Сеня. – Техникой увлекается.
– Какой же такой техникой? – подозрительно спросила Маргарита Николаевна.
– Автомобильной.
– Ах, вот что! То-то я смотрю: брюки в масле, пальто в масле, дневник в масле… Спрашиваю: откуда? Молчит. Сеня, приведи его сейчас же сюда.
Заслышав коридоре тяжелые отцовские шаги, Саня юркнул в уборную. Не такой уж он был глупый. Войдя в кухню, отец услышал лишь скрежет задвижки.
– Сашка, не дури, – сказал отец, подойдя к двери.
Молчание.
– Сашок…
– Ну, чего? – отозвались из-за двери.
– Иди в комнату.
– А зачем?
– Сам знаешь зачем.
– Опять про высшее образование?
– Ну и что же, – со вздохом сказал отец. – И ничего особенного.
– Опять пилить будет.
– Ну, ну, ты на мать не очень-то, – неуверенно сказал отец. – Для тебя же старается.
– Я не просил, чтобы старалась.
– Сашка, не дури. Учительница ждет.
Поняв, что и на этот раз ему не отвертеться, Саня неохотно вылез из уборной.
– Ты с ней не спорь, – посоветовал отец. – Как-нибудь обойдется.
Когда Саня и Сеня вошли в комнату, Анна Ивановна снова подивилась тому, как похожи они друг на друга своей неуклюжестью, большими руками и виноватым выражением лиц.
– Александр, – сказала Маргарита Николаевна, – говорят, что ты интересуешься автомобилями. Как это понимать?
– А никак, – пробормотал Саня.
– Тебе известно, чем ты должен интересоваться?
– Известно.
– Чем?
– Учебой.
– А чем ты интересуешься?
Саня промолчал.
– Ты думаешь, мы тебя всю жизнь будем кормить?
– Не кормите, – мрачно сказал Саня. – Могу не есть вовсе.
Видя, что разговор снова становится чересчур уж семейным, Анна Ивановна решила повернуть его поближе к делу.
– Саша говорил мне, что он начал читать научно-техническую литературу. Ведь так, Саша?
Саня тоскливо взглянул на Анну Ивановну. «И вы туда же? Теперь вы вдвоем за меня приметесь?» – вот что можно было прочитать в Санином взгляде.
– Говорил.
– Это полезно, – согласилась Маргарита Николаевна. – Какую же такую литературу?
– «Технику молодежи», «За рулем».
– Вот, вот, – с удовлетворением подхватила Маргарита Николаевна, – Так и просидишь всю жизнь за рулем. До пенсии будешь замасленный ходить. Где эта твоя мастерская, куда ты бегаешь?
– Не мастерская, а гараж.
– Мне все равно – гараж или мастерская. Где она?
– Через дорогу.
– Так вот учти – завтра же я пойду туда – потребую, чтобы они тебя даже близко не подпускали. Гараж ему понадобился! Нужны тебе автомобили – учись. Есть специальные институты. Будешь начальником этого гаража. Будет у тебя сотня таких автомобилей!
– А мне не нужна сотня.
– Что же тебе нужно?
– Один.
Маргарита Николаевна безнадежно махнула рукой.
– Вот, Анна Ивановна, вы все сами видите.
– Вижу, – сказала Анна Ивановна. – Ну что ж, мне уже пора, нужно идти.
– Как?! – всполошилась Маргарита Николаевна. – Я вас так не отпущу. Сейчас будем чай пить.
– Нет, нет, я пойду.
Уже в коридоре, подавая Анне Ивановне пальто, Маргарита Николаевна нерешительно спросила:
– Анна Ивановна, вы, конечно, извините… Вот вы время потратили, пришли. А про оболтуса моего так ничего и не сказали.
– Сказать мне вам особенно и нечего было. А теперь, пожалуй, есть что. При Саше не стоило, а сейчас… Извините, Маргарита Николаевна, но мне кажется, не нужно запрещать Саше ходить в этот гараж. Учиться он от этого хуже не станет…
– Потому что хуже некуда!
– Хотя бы, – согласилась Анна Ивановна, – Но пока это единственное, что интересует его по-настоящему. Может быть, это и на пользу. Кто знает…
– Ну уж нет! – вскинулась Маргарита Николаевна. – У меня – девять классов, у Сени и того меньше. Нет! Хватит. Пускай в семье хоть один человеком будет.
– И все же вы подумайте, – сказала Анна Ивановна. – Автомобиль тоже требует знаний. Скоро Саша поймет, что этих знаний ему не хватает. Подумайте и приходите ко мне, в любой день. Давайте помогать ему вместе.
*
Анна Ивановна и Олег Кузнецов сидели за партой в пустом классе. Олег вежливо примостился на краю скамьи. Вид у него был вполне безмятежный – обычный Олегов вид.
– Значит, мы договорились – разговор будет честный, – сказала Анна Ивановна.
Олег немного подумал. Выпятил губы. Шевельнул ногой. Пожал плечами. Сейчас это был другой Олег. Скажем, Олег второй – человек, которого подозревают в том, что он способен на ложь.
– А я всегда говорю честно. Вы же знаете, Анна Ивановна: в нашем классе давно уже договорились – никакого вранья.
– Знаю, – сказала Анна Ивановна. – Вы – самые честные, самые смелые, самые умные и самые веселые. Вот я и хотела с тобой поговорить о веселье. С некоторых пор оно стало меня беспокоить больше всего.
Олег третий – дипломат – наклонил голову и промолчал, выжидая, к чему все это клонится.
– Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Смотря что… – уклончиво проговорил дипломат.
– Я говорю о ваших шуточках по поводу Володи и Ани.
Олег поднял голову и посмотрел на Анну Ивановну глазами Олега четвертого – человека, искренне непонимающего, что плохого он сделал.
– А чего особенного? Ничего такого и не было. Ну, правда, Анна Ивановна. Надо мной ведь тоже смеются. Ну и что? Чихал я на это дело! Я ведь не обижаюсь. А они обижаются… Тогда, конечно, еще больше будут смеяться. Тут нужно хладнокровно… Нужно иметь железную выдержку, вот и все.
– А у тебя она есть, эта выдержка?
– Конечно, есть.
– А у них нет. Тем более что это не просто шутка, а самое настоящее издевательство.
Олег четвертый изумился.
– Почему – издевательство?! Да их никто даже пальцем не тронул!
– Ты считаешь, что издевательство – это только когда бьют? На их месте я бы тоже обиделась. Наверное, у меня нет железной выдержки.
Олег улыбнулся. Это была улыбка Олега пятого – человека, который умеет понимать шутки.
– У вас есть, Анна Ивановна, – сказал Олег пятый. – У всех учителей железная выдержка. Иначе с нами не справиться.
– Ты полагаешь, что с вами обязательно нужно «справляться»?
Олег кивнул с серьезным видом. С видом Олега шестого, который хоть и не учитель, но тоже кое-что понимает.
– Конечно. Мало ли чего мы можем натворить. А дети за свои поступки не отвечают.
Как ни серьезно была настроена Анна Ивановна, но все же пришлось ей покрепче сжать губы, чтобы не появилась на них совершенно неуместная сейчас улыбка.
– Где ты такое вычитал?
– Да так… в одной книжке…
– А там не написано, кто отвечает за поступки детей?
– Написано.
– Кто же?
– Родители.
– Ну что ж, – спокойно сказала Анна Ивановна, – придется вызвать твоих родителей.
Олег седьмой подскочил на скамье. Он не любил лишних неприятностей.
– Ой, не надо, Анна Ивановна!
– А по-моему, надо.
Анна Ивановна в упор взглянула на Олега и увидела лицо Олега восьмого: лицо человека, привыкшего расплачиваться за чужие грехи.
– А за что?
– А за то, что в вашем веселом классе ты – самый веселый.
– Конечно, – с обидой ответил Олег восьмой. – Это все учителя так… Как что случилось, сразу – Кузнецов виноват…
– И в самом деле… – задумчиво сказала Анна Ивановна. – Почему так выходит? Почему ВСЕ учителя думают, что без Кузнецова ни одна история не обходится? Если бы хоть один или два… А то – все.
– Не знаю… – грустно сказал Олег восьмой.
– Даже не догадываешься?
– Нет, не догадываюсь. Наверное, просто привыкли.
Олег поник, втянул голову в плечи – маленький, беззащитный Олег восьмой, со всех сторон окруженный беспощадными учителями, которые – все-все! – навалились на него одного.
Из состояния глубокой печали Олега восьмого вывели уже совершенно бессердечные слова Анны Ивановны.
– А ведь это ты придумал, чему равно «а» плюс «в».
– Оно само придумалось. Я просто удержаться не мог, – быстро ответил Олег, мгновенно превратившись из восьмого в четвертого.
– Рисунок на доске тоже сам появился?
И вот Анна Ивановна с удовлетворением, даже с каким-то тайным удовольствием, увидела лицо Олега девятого. Это был тот самый Олег, которого она звала «Кузей». И это было то самое лицо, ради которого Анна Ивановна прощала Кузнецову остальную тысячу лиц. Девятое лицо поморгало глазами и сказало: – Почему само? Это я нарисовал.
– Так… – сказала Анна Ивановна спокойно, будто ничего нового Олег ей не сообщил.
Олег девятый, поглядывая на Анну Ивановну, ждал казни. Но Анна Ивановна думала сейчас не о рисунке. Ей нужно было спросить о письме. Но если письмо писал не Олег, то он ничего о нем не знает. А если не знает, то узнает из ее вопросов. И на следующий день узнает весь класс. В общем, нужно было спросить так, чтобы спросить и в то же время как будто и не спросить.
– И это все? – спросила Анна Ивановна.
– Что – все? – спросил Олег.
– Больше ты ничего не рисовал?
– Нет.
– И ничего про них не писал?
– Как – писал?
– Не как, а про них…
– А что мне про них писать?
Олег, казалось, искренне удивился. Он подумал немного и сказал:
– Вы про подпись под рисунком «а» плюс «в»? Это тоже я написал.
– Ну ладно, – сказала Анна Ивановна. – Ты помнишь, я говорила, чтобы художник пришел ко мне?
– Я и пришел.
– После того, как я тебя пригласила.
– Я все равно собирался вам сегодня сказать.
– Почему же ты раньше не собрался?
– Я ждал, пока вы сердиться перестанете.
– Ах, вот как! – сказала Анна Ивановна. – Ну, так я не перестала.
Олег девятый покорно наклонил голову – делайте, что хотите. Но решить, что делать с Олегом, было не так-то просто. Вызвать родителей? При чем тут родители, если он и сам все понимает? Простить за то, что сам признался? Но ведь не Анну Ивановну обидел Олег, не ей и прощать…
Минуты две думала Анна Ивановна, а на третьей минуте Олег раскрыл рот и сказал такое, что Анна Ивановна сразу забыла о рисунке и о наказании.
– А вообще-то они тоже виноваты, Анна Ивановна.
– Кто – они?
– Климов и Мельникова. Даже не Климов, наверное, а Мельникова. Их уже и дразнить перестали, а Мельникова взяла и письмо написала.
Анна Ивановна резко повернулась к Олегу. Тот даже отшатнулся.
– Какое письмо? О чем ты говоришь?
– Не знаю, – виновато сказал Олег, не понимая, что это вдруг случилось с Анной Ивановной. – Какое-то письмо… Про любовь, что ли… Будто они друг друга любят и хотят вместе в космос полететь… И что у нас в классе все ребята дураки.
– Какой космос? Откуда ты узнал про письмо?
– А у нас в классе все знают.
– Кто тебе сказал?
– Да все говорят.
– Но тебе, тебе лично кто сказал?
– Мне? – Олег задумался. – Вика, кажется… и Лиля… Точно, Анна Ивановна, они!
*
Анна Ивановна расхаживала по классу и слушала Вику и Лилю.
– Ой, Анна Ивановна! – торопливо говорила Вика. – Там про все, про все написано про весь класс! И что все мальчишки в нашем классе – дураки.
– Ну и молодец, правильно написала! – вставила Лиля, которая не любила долго молчать.
– Брось ты, Лилька. Ничего не правильно. У нас класс – самый дружный.
– Я и не говорю, что совсем правильно… Но вообще-то – правильно?
Вика не стала спорить. Видя, что Анна Ивановна внимательно слушает, Вика торопилась рассказать главное, пока этого не сделала Лиля.
– Вообще-то правильно. Там еще, Анна Ивановна, написано, что они хотят в морскую школу поступить, а потом уехать на Дальний Восток, а потом…
– Не в морскую, а в школу космонавтов, – поправила Лиля.
– Ну, сначала в космонавтов, а потом в морскую. И что Володя с ней дружить не хочет, а то бы она давно уехала. А теперь она не уедет, пока они не помирятся. И что он ее ударил…
– Она его ударила, а не он ее, – ревниво вставила Лиля.
– Нет, он ее!
– Ты же сама говорила, что она его.
– Нет, это ты говорила, что он ее. Значит, Анна Ивановна, она все это написала и просила, чтобы в газете про нас все напечатали. И еще она написала, что мы тоже все дураки!
Анна Ивановна слушала и чувствовала, что в голове у нее начинают путаться все эти дураки и кто кого ударил. Теперь слух покатится по школе, обрастая новыми подробностями. И она, Анна Ивановна, не в силах уже ничему помешать.
Но из тех же моряков и космонавтов вырисовывалось еще одно, очень важное. Никто письма не читал. Вернее, читал его только один – тот, кто его написал. Тот, кто не захотел хихикать в одиночестве и как-то сумел сообщить о письме классу.
И теперь уже неважно «почему?» и «зачем?». Остался один главный вопрос – кто?
– Девочки, – сказала Анна Ивановна, – кто рассказал вам всю эту чушь?
Девочки разом остановились, поглядели друг на друга.
– Мне – Вика, – ответила Лиля.
– А мне – Лиля, – ответила Вика.
– Ну, а вам вместе, обеим, кто рассказал?
– Никто. Это и так все знают, – сказали Вика.
– Но ведь сказал кто-то о письме первым! Понимаете? Первым!
– Наверное, я первая сказала, – подумав, решила Лиля.
– А ты от кого узнала?
– От Вики, – с полным убеждением сказала Лиля.
– А ты, Вика?
– От Лили, – с полным убеждением сказала Вика.
– Девочки! – взмолилась Анна Ивановна. – Ведь этого просто не может быть! Подумайте сами: первый узнает от второго, а второй от первого… Постарайтесь вспомнить… ведь был кто-то третий, от кого вы узнали…
– От кого мы узнали?.. – повторила Вика и посмотрела на Лилю.
Девочки задумались. Потом они начали шептаться. Потом тихо о чем-то заспорили. И, наконец, обе разом просияли.
– Анна Ивановна, мы вспомнили! – радостно сказала Вика, – Мы узнали…
– …от Игоря, – торопливо вставила Лиля.
*
Этот разговор состоялся на большой перемене, в день, когда Игорь был дежурным.
После звонка Анна Ивановна не ушла, как обычно, в учительскую, а осталась сидеть за столом, Игорь трудился у доски. Поскольку Анна Ивановна была здесь, трудиться ему приходилось особенно старательно. Доску пришлось протереть трижды. Затем Игорь протер подоконник, собрал с пода бумажки и даже залез на стул и поправил косо висевший портрет Ньютона, что, вообще, не входило в программу.
Закончив уборку, Игорь покосился на Анну Ивановну, постоял, но, видимо, решив, что больше сделать уже ничего невозможно, направился к двери.
– Игорь, не уходи, мне нужно с тобой поговорить, – сказала Анна Ивановна.
