Текст книги "Рыцари Березовой улицы"

Автор книги: Юрий Третьяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава XII

А назавтра березовцев постигла неудача. Идя на работу. Сережка повстречал двух октябрьских тимуровцев.

Отчего-то злорадно ухмыляясь, один спросил:

– Ну, как там ваш старик поживает?

– Да уж получше вашей старушки! – ответил Сережка. – Даже и сравнить нельзя.

– Ну еще бы! – ухмыльнулся и другой. – Потому что наша старушка бывшая революционерка, а ваш – спекулянт. Да он вообще-то и не старик никакой!..

– А борода? – растерялся Сережка.

– Мало ли что! Притворяется!

Оба злорадно захохотали и пошли дальше. Сережка рассказал об этом ребятам, собравшимся возле трансформаторной будки, но Кот его успокоил:

– Зло их берет, вот они и стараются нашего старика захаять. У них – так, значит, революционерка, у нас, – значит, спекулянт. Знаем!

Уже на Козьем бугре навстречу им попался Страшила. Через каждые два шага он высоко подпрыгивал, а за неимением футбольного мяча, бодал головой воздух.

– Привет! – воскликнул Страшила и тотчас задал Коту свой обычный вопрос: – Как там брат?

– А я почем знаю! – отмахнулся Кот. – Я с ним в ссоре.

– Да ну? Через что?

– А так… Вмешивается в мои дела личные… Я ему сказал: «Ты ко мне больше не приставай!» И все.

Страшила покачал головой и причмокнул. У него еще больше прибавилось уважения к Коту, который может запросто ссориться с самим Масленкиным.

Он с завистью сказал:

– Эх, был бы у меня такой брат, пускай бы вмешивался, куда хотел! Мой вон брат заделался каким-то кандидатом и ходит в очках, как шпик… А Масленкин такой гол закатал вчера «Локомотиву»! Чуть вратаря не убил! Это– брат! А вы куда? Опять к Михей Михеичу ишачить? Зря это вы делаете, пацаны!..

– Почему? – взвился Кот.

– А-а! – махнул рукой Страшила. – Нашли б кого другого, если уж вам так нужно…

– А этот чем плохой?

– Он – сектант… – таинственно сказал Страшила. – У него секта…

– Это что – банда какая-нибудь? – с интересом спросил Кот.

– Да ну-у… – презрительно сморщился Страшила. – Так, всякая шушель… Завесят окна, запрутся…

– И колдуют? – обрадовался Зямка.

– Да ну-у… Больше поют…

– Наверное, пьянствуют?

– Не-е… Все трезвые оттуда выходят… и драк не бывает… А какое же пьянство без драки?

– Это точно, – подтвердил Кот. – В пьянстве самое интересное – драка. Сначала целуются, целуются, потом как начнут драться! Я люблю смотреть! У нас были соседи – каждую неделю дрались. Прямо кино! А может, там все-таки разбойники?

– Разбойники! – возмутился Страшила. – С таким жлобом стали бы разбойники связываться! Очень он им нужен! Как будто они кого интереснее не найдут! Так – старухи, бабы всякие… А сам он просто кулак. И пацаны, которые у него живут, – настоящие придурки: ни с кем почти не разговаривают, даже в школу не ходят, не говоря уж про футбол…

– В школу не ходить я люблю! – сказал Кот. – Вот когда болел я ангиной – целую неделю в школу не ходил. И ничего! Нормально! Глянешь в окно – все в школу тащатся, а тебе не надо! И так прямо радостно станет – никакая ангина не болит! Но совсем не ходить – будет скука.

– Самое веселое – это там, – подтвердил Страшила. – Я туда нарочно за час раньше прихожу. Где и побаловаться, как не в школе!

– А почему он их в школу не пускает? – спросил Зямка. – Это какая-то ерунда… Что тут такого?

– А-а! Говорит – грех…

– По-моему, он просто отсталый, – пожал плечами Зямка. – Просто ему никто не объяснит. А если ему хорошенько все объяснить – он поймет, правда, правда!.. Страшила был другого мнения:

– Так он вас и послушал! Он никого на нашей улице не слушает, всех ненавидит…

– Нас он послушает! – уверенно тряхнул головой Кот. – Нас он послушает, как из пушки! Как же он может не послушать, если это – правда? Каждому дураку понятно.

– Может, тебя и послушает, – серьезно сказал Страшила. – Но только вряд вам это удастся.

– У нас удастся! У нас удастся, как из пушки! Пошли!

Сережка и остальные березовцы тоже не сомневались, что если хорошенько поговорить с Михей Михеичем, то, несмотря на свою отсталость, он поймет.

Кот, не любя чего-нибудь надолго откладывать, сразу приступил к делу. Тем более, что Михей Михеич в этот день находился в очень хорошем настроении и даже погладил Сережку по голове.

– Михей Михеич! – по-деловому обратился к нему Кот. – А что – правду говорят, что вы этих своих… ну, племянников в школу не пускаете, а?

Доброе лицо Михей Михеича сразу изменилось – стало злым и внимательным.

– А вам кто же это сказал? – вкрадчиво спросил он.

– Да там один! – беспечно ответил Кот.

– Так, значит, вы это тут ко мне ходите шпионством заниматься? Вам какое дело? Вы кто – сыщики?

– Почему – сыщики? Мы – пионеры, – обиженно сказал Зямка.

На щеках Михей Михеича появились пятна, он говорил медленно, раздельно, заикаясь от злости:

– Пионеры-ы? Ха-ра-шо! Прекрасно! Это вас в пионерах научили чужих делов касаться… вынюхивать тут? Научили очень даже прекрасно… Ну, а воровать вас где научили?

– А что мы украли? – тихо спросил Кот, и все березовцы подумали про конфетку, съеденную Пушкиным.

– Чего? – Михей Михеич совсем разъярился и уже кричал. – Чего украли? Овес! Вот что!

– Какой овес? – переглянулись ошеломленные березовцы.

– Ка-акой? Сляпой! Мешочек под крыльцом был прибрат, куда он делся? Отвечай, ну?

– Мы откуда знаем… Зачем он нам нужен…

– А-а. Не знаете?.. А кто ж знает? Пионеры? Нюхают тут! А сами овес смыли! Вот это пионеры! Вот это – патриеты! У инвалида труда овес воровать! Да ежели я вашему начальству… А ну, пошли прочь с моего двора! Нюхают тут!

Березовцы молча вышли и молча побрели по улице.

Только минут через десять к ним вернулся дар речи:

– Ты скажи, а?

– Вот так так!

– Да-а-а…

– Здорово…

– Еще и выдумывает…

Первым опомнился Кот и, хлопнув папахой по коленке, сказал:

– Правильно делал Стенька Разин, когда громил таких гадов! Пускай сам свой лук поливает! Пошли заберем своего Пушкина и—хватит! Найдем другого, революционера найдем!

Глава XIII

Пушкин, и не подозревая о подлости Михей Михеича, прилежно занимался собственным перевоспитанием в компании его племянников и коз.

Пастухи, сидя рядышком на косогоре, о чем-то беседовали, а козы бродили внизу сами по себе.

Разговор, по-видимому, был очень интересный, что ни Пушкин, ни племянники даже не заметили, как сзади подошли березовцы. Все трое вздрогнули, когда за их спинами раздался голос Кота:

– Привет!

И Кот, не обращая внимания на племянников, приказал Пушкину:

– Вставай, пошли!

– Куда?

– С нами.

– Амнистию тебе присудили, – объяснил Борис. Пушкин, конечно, обрадовался, но, будучи честным человеком, решил признаться:

– Да я еще… как-то… ну, не чувствую, что исправился… Как был, так и есть…

– Ничего, – ободрил его Кот. – Доисправишься потом!

Пушкину коротко рассказали, что произошло у Михей Михеича. Племянники тоже слушали. Старший вдруг сказал:

– Он такой… он…

– Да и вы небось такие, – перебил его Борис. – Все в него…

– Он нам не отец, – с обидой сказал младший. – Мы племянники…

– Это нас не касается, – сказал Кот. – В общем, оставайтесь, пасите тут своих козлов, а нам больше не попадайтесь!

Племянники молча отвернулись.

Пушкин пошел было с ребятами, но вдруг остановился;

– Знаете… Вот что… Подождите… Их, по-моему, нельзя так бросать, пацанов этих… Надо им как-то помочь, что ли…

– Помочь? – спросил Кот. – А! Верно! Сейчас мы им поможем! Это ты хорошо придумал! Сейчас они у нас покатятся с горки, аж пятки замелькают, лучше, чем на салазках! Больше им ничем не поможешь!

Березовцам эта мысль понравилась, они повернули было назад, но Пушкин стал хватать их за руки:

– Да стойте! Подождите!.. Что скажу!.. Вы что? Я же не это хотел! Я… по-хорошему помочь!..

– Довольно помогали! – зло сказал Борис. – Допомогались, что октябрьских обходи за десять кварталов…

– Да вы знаете, – горячился Пушкин, – вы знаете, что они в школу не ходят!.. И книг… и совсем невежественные и одичалые… В кино ни разу не были!

– Знаем! – сказал Кот. – Только нам до этого никакого дела нету! Кулаки всегда бывают одичалые – глянь хоть в какой книге. А кто с ними водится, тот называется подкулачник, мне отец говорил.

– А если они тебе нужны, иди к ним, – добавил Борис, – будешь сам подкулачником. А нам это ни к чему!

– Ну и что ж!.. Ну и пойду… – взбунтовался вдруг Пушкин. – Мне, конечно, неохота… Но только нельзя их бросать, если они никакие не кулаки, а сами, если хотите знать, угнетенные!

До Зямки дошло раньше всех, и он загорячился:

– Слу-ушайте, ребята… Да ведь так оно и есть! Да нет, вы только подумайте, а? Какие же мы ослы!

– Чуть не побили совсем напрасно! – понял Кот. – Пошли к ним!

Он первый обратился к племянникам, высказывая все дружелюбие, какое имел:

– Так, значит, вы племянники? Интересно… Я, понимаете, прошлый год сам был племянником, когда к тетке в гости ходил. Все меня так и звали – племянник. А вы к нему откуда приехали?

– У нас в деревне мать померла, – сказал старший. – А отец еще раньше помер… А он наш дом продал, а нас к себе перевез…

– Наша деревня – Ушинка. – с удовольствием сообщил младший.

– Да он-то ее мало помнит, – пренебрежительно кивнул на него старший.

– Помню!

– Мы хорошо жили… Разве мы б тут стали… А он говорит: «Вас в приют возьмут, будут на горох коленями ставить и кормить баландой…»

– Ну это он не в курсе, – сказал Кот. – Это, может, в старину так… У нас в городе был детдом, где сейчас детские ясли, а потом перевели его куда-то… Вообще-то там не очень хорошо жить, как в санатории или лагере каком – все по часам, но зато там пацаны дружные! Тронуть кого-нибудь ихнего – не моги! Вот нам от них доставалось! Ну и им от нас тоже! Все-таки нам больше перепадало! А только мы с ними заключили мир – их перевели. Вот жалко…

– Слушайте, неужели правда, что вы в кино ни разу не были? – никак не мог поверить Зямка.

– Почему это не были? – ни с того ни с сего обиделся старший.

– Когда в колхозе жили, мы много кии смотрели. Джульбарс там… Про собаку… Давно, конешно, сейчас плохо помню… А он-то и совсем не помнит, мал был…

Березовцы дивились на дикарей, не видавших кино, и всем сразу захотелось немедленно повести их туда, но сейчас это было невозможно.

Зямка продолжал докапываться:

– А книжки какие вы читали?

– Тоже мало доводилось… Еще в колхозе… «Царевна-Лягушка», «Доктор Айболит»… Мировые! Я ему все рассказал.

– Я все запомнил, – подтвердил младший.

– Так я вам книг принесу! – сказал Зямка. – Вам каких?

– Не надо, – покачал головой старший. – Он не велит… Грех… Только божественные…

– А вы молитвы знаете? – заинтересовался Кот. – Много?

– У нас не молитвы… Ну, такие… песни. Духовные называются.

– Спой хоть одну! – сразу пристал к нему Кот. – Спой, что тебе стоит… Хоть коротенькую… Ну, спой…

Старший смутился.

– Я спою? – оглянулся на него младший, тот кивнул. Мальчишка вытянул шею, прижмурил глаза и тоненько запел:

 
Ныне, ныне я печален,
Ныне я покой отверг,
Я остался безотраден,
Провожаю дни в скорбех…
 

– В скорбех! – повторил Кот и захохотал. – В скорбех! Вот так да! Это я никогда не слыхал. В церкви-то мы с одним там были! Мы притворились, что тоже верующие: и перекрещивались, и кланялись, но они все равно нас разоблачили! Сразу за шкирку и – на улицу! На самом интересном месте: поп вышел, весь переодетый, запел…

Старший взглянул на солнце и встал:

– Нам время коз отгонять…

– Валяйте, – сказал Кот. – Только, значит, мы завтра к вам сюда придем. Завтра в парке – детский праздник, по радио объявляли: карусель, детские фильмы… Мы вас поведем!

– А козы?

– Козы – чепуха! Кто-нибудь из нас попасет. Надо кого-нибудь выделить, только кого? Меня нельзя, я завтра буду всем руководить.

– Да Пушкин свой срок еще не отбыл! – сообразил Борис. – Сам говорит, что еще не исправился…

– Правильно! – обрадовались ребята. – А мы и забыли. И сам он стоит помалкивает! Вот пускай он и пасет! А то так и остался бы недоисправленным! Пушкин, будешь?

– Конечно. Раз нужно, буду. А почему же?

– Ну и порядок!

Когда братья ушли, гоня своих коз, березовцы еще немного посидели на косогоре.

– Жалко пацанов… – вздохнул Алик. – А что делать?

– При Стеньке Разине это было – пустяк, – сказал Кот. – Налетели б на конях, эксплуататору этому – секир-башка, коз его, свиней беднякам роздали, а пацанов этих приняли в свою армию. Дали бы им коней, сабли и ускакали на Волгу, на утес!

– Может, большим скажем? – предложил Алик.

– А если этот тип наврет на нас, про этот самый… овес его какой-то? – сказал Борис.

Сережка тоже был против.

– Если моя бабушка узнает, что наша тимуровская команда какому-то кулаку помогала, она меня совсем засмеет… Не-ет…

– Ничего никому не говорить! – решил Кот. – А мы что – калеки? Сами все сделаем; будем их водить в кино и вообще везде, книжки давать, еще что-нибудь придумаем. А там видно будет. А насчет того, что мы целых три дня эксплуататору помогали, пусть октябрьские не думают: мы это с целью разведки делали!

Глава XIV

Для расходов на детском празднике Сережка получил от бабушки целый рубль. И у других было: у кого рубль, у кого полтинник. Пушкин тоже принес полтинник и пожертвовал в общую кучу, хоть и не положено было ему участвовать в праздновании. Долго ждали главного распорядителя – Кота; наконец он явился, очень веселый, и показал два полтинника:

– Один мать дала, другой – брат, мы с ним помирились. Я опоздал-то почему? Папаху мою спрятали: «Да как же так, да кто же ходит летом в такой махине, да надень тюбетейку»… Я, понимаешь, все обыскал – нету! А тут брат приходит, узнал, где она спрятана, мне потихоньку вынес, а уж на улице я ее надел. Вот удивятся, что я опять в папахе!

Кот вынул из кармана тюбетейку и нахлобучил на голову Пушкину:

– На, носи. Чтоб тебе голову не нагрело, пока будешь этих эксплуататорских козлов пасти. А то получится у тебя солнечный удар, и разбегутся козлы по всему городу. Хватит кулаку работы – их собирать!.. Страшно интересный сегодня будет день. Молодец, кто эти праздники придумал! Пора идти к пацанам. А как их зовут?

– Большого – Сенька, поменьше—Алеша… – сказал Пушкин.

– Будем знать. А ты сам готов?

– Готов.

– Хорошо приготовился?

– Хорошо!

– Смотри. Ну, пошли, пацаны!

Сенька и Алеша находились уже на косогоре. Там же шлялся неизвестно откуда взявшийся Манная Каша. Он то и дело хлопал кнутиком и орал на коз:

– Ты-ы к-куда пошла! Козы шарахались от него в разные стороны.

– Вот так пастух выискался! – сказал Кот. – А что заставить его попасти, пока мы будем ходить?.. Тогда б и Пушкина могли с собой взять! Есть у меня одна штучка…

Кот пошарил по карманам и достал древний значок Осоавиахима на двух цепочках. Поздоровавшись с Манной Кашей за руку, Кот помахал у него перед носом значком:

– Леня, глянь, что есть!

Манная Каша жадно протянул руку:

– Дай, дай… Ну, дай…

– Знаешь, Леня, – сказал Кот, не отдавая значка. – Мы уйдем, а ты тут коз паси, пока мы вернемся! За это мы тебя награждаем значком. Понял?

– Понял, понял… Почему не понять, почему не понять… Дай!

– А пасти будешь?

– Буду, буду… Дай… Ну, дай… И я тебе чего-нибудь дам, и я тебе чего-нибудь дам…

Кот нацепил Манной Каше на грудь значок и махнул ребятам:

– Двигаемся, пока он не раздумал!.. Сенька, Алеша, айда!

Сенька и Алеша, помявшись, все-таки решились и пошли вместе с березовцами.

Отойдя немного, ребята оглянулись: козы ходили, а Манная Каша стоял столбом и не сводил зачарованных глаз со своего нового значка, выпятив грудь и наклоняя голову то направо, то налево, как петух.

– Леня! Ты паси! А то назад отберем! – крикнул ему Кот.

Манная Каша встрепенулся и, хлопнув кнутом, заорал:

– Ты-ы к-куда пошла!

– Полный порядок! – успокоился Кот. – Давайте разработаем план: сначала пойдем прокатимся на карусели. Там вчера коней устанавливали: рыжих, вороных, в яблоках; ну и лодки для всяких маленьких. Я уже себе одного коня приметил, вороного – на нем поскачу! Сережка, а у вас, в Ленинграде, много каруселей?

Сережке даже смешно стало, и он не удержался, чтоб не похвалиться:

– Карусель! Я там сколько раз на живых осликах катался!

– Ска-ажи! – подивился Кот избалованности ленинградцев. – Да, может, и сюда осликов привезут. А что? Этот парк с будущего года будут реконструировать. Мы с одним ходили на лекцию насчет реконструкции города. Сказали, что после будут показывать кино. Но и лекция оказалась интересная: как, что будет через пять лет. Сам председатель горисполкома товарищ Елисеев делал. Много кое-чего будет! Я, понимаешь, забыл ему сказать насчет осликов. Он говорит: «Какие будут вопросы, предложения?» Ну, я внес предложение, чтоб сюда речку какую-нибудь провели. Тут разные дураки начали смеяться, а он говорит: речку проводить далеко, а будет бассейн. Я согласился. Ладно, пускай уж хоть бассейн, раз речку нельзя. А вот насчет осликов не сообразил, позабыл, вернее… В другой раз увижу его, скажу. Можно и пару верблюдов. На верблюдах еще интереснее кататься!.. А их в Средней Азии сколько хочешь, насажал в поезд – и сюда!

В парке уже играла радиола, и весь он был заполнен детворой.

Кота со всех сторон радостно приветствовали многочисленные друзья и знакомые. Некоторые тут же присоединялись к ним, и скоро маленький отряд березовцев вырос в многолюдную армию пацанов с самых разных улиц.

Страшила с какими-то дружками спортсменского вида присоединился одним из первых.

– Ого, и батраки тут! – вытаращил он глаза на Сеньку с Алешкой, но Кот его осадил:

– Почему это – батраки? Какие это тебе батраки? А ты сам кто? Может, похуже. Мы теперь за них, имей в виду!

– Я ничего… – оправдывался Страшила. – Я так… удивился только…

Он что-то потихоньку сообщил своим дружкам, и те уже больше не отходили от Кота, всячески стараясь ему услужить.

Идя в парк. Кот еще имел надежду поймать конопатого мальчишку, который, по его расчетам, должен был туда явиться. Поэтому всем знакомым он наказывал внимательно смотреть, нет ли тут конопатого мальчишки, и описывал его приметы:

– Ну, такой… конопатый такой… крокодил… противная такая морда… ехидная. Да вы его узнаете… Лови его сразу!

За полчаса ловцы-добровольцы привели ему трех перепуганных конопатых, но они оказались совсем ненастоящими, а настоящий конопатый, как видно, забросил даже развлечения, готовясь к новым каверзам и козням.

Сенька и Алеша жадно на все смотрели, но поначалу все помалкивали, дичились и жались поближе к Коту.

Зато Кот вел себя так, будто этот парк целиком его, и он показывает всякие достопримечательности приезжим гостям.

– Вы не стесняйтесь… – повторял он Сеньке и Алеше. – Если чего хочется – говорите.

После карусели, где Кот вызвал восторг большой толпы зрителей и негодование администрации, показав чудеса джигитовки, для чего он одолжил на время игрушечную саблю у одного малыша, с ног до головы увешанного разного рода оружием, Сенька и Алеша мало-помалу развеселились.

В музыке, звучавшей над парком, им больше всего понравился художественный свист.

Тотчас один из Котовой свиты вызвался сходить в будку, где «крутят радиолу», и попросить там «знакомого малого», чтоб он эту пластинку прокрутил второй раз. Сенька и Алеша, получившие возможность вновь насладиться художественным свистом, стали смотреть на него с уважением.

Перед эстрадой, где вот-вот должен был начаться кукольный спектакль «Алладин и волшебная лампа», передние ряды были уже заполнены. Но Страшила с усердными дружками мигом освободили самую первую скамейку от «неорганизованной» публики, грозно объявив, что эта самая «наша» скамейка была занята еще вчера.

На лучшем месте посадили Сеньку и Алешу. Между ними сел Кот и, когда представление началось, пообещал:

– Это я уже раза три видел! Для понятности я вам буду рассказывать, что дальше будет…

Сенька и Алеша запротестовали:

– Не надо….

– Мы сами…

– Как хотите… – снисходительно согласился Кот. – Но имейте в виду: в одном месте должен появиться верблюд!

Он добросовестно замолчал, и только когда в самом деле среди других кукол появился смешной верблюд, Кот дернул Сеньку и Алешу за локти и воскликнул радостно, будто увидел старого знакомого:

– Вот он! Верблюд!

Но Сенька и Алеша, захваченные кукольным представлением, которого им в жизни не доводилось видеть, разинув рты, глядели на сцену и ничего кругом не замечали.

Когда же мытарства Алладина наконец благополучно закончились, у Кота уже было намечено другое развлечение:

– Теперь в кино! Там «Цветик-самоцветик» – мультфильм! Вы мультфильмы видели когда, нет? Ну, я так и знал. Это вам еще больше понравится.

Возле дощатого здания летнего кинотеатра, где еще шел первый сеанс. Кот опять поразил Сеньку и Алешу своей осведомленностью. Он послушал через стенку музыку и голоса, доносившиеся с экрана изнутри, и определил:

– Скоро конец. Сейчас должны все завыть. – Ничего не понимавшим ребятам он объяснил: – Это кино много малышей всегда смотрят. А там есть место, где за девчонкой белый медведь гонится – вот-вот схватит! И в этом месте все какие есть малыши с горя вдруг к-а-ак завоют, заплачут, прямо оглушат – жалко им девчонку, но потом сразу смолкнут, потому что девчонка от медведя все-таки убежит. А там скоро и конец…

И верно: минут через пять изнутри раздались такие дружные вопли и рыдания, что дощатые стены театра задрожали.

– Пошли ближе к входу, – сказал Кот.

Но «Цветик-самоцветик» посмотреть не удалось. У входа в кинотеатр, окруженный поклонниками, стоял сам Манная Каша и хвалился новым значком.

– Ты откуда здесь? – бросился к нему Кот. – А козы?

– Какие козы, какие козы… – окрысился Манная Каша. – Козы, козы… Паси сам… Не нужны мне твои козы… Праздновать нужно. Все празднуют… Козы, козы…

– Куда дел коз? – заорал Кот.

– Домой отогнал… Куда, куда… К Михей Михеичу… Нужны мне твои козы… Хороший старичок… Копейку мне дал…

– Что теперь будет? – ахнул Сенька.

Манная Каша начал кривляться, радоваться:

– Порка будет, порка будет… Пошел вас искать… Ремешок будет… А мне копейку дал… Я хороший человек…

Сенька и Алеша оцепенели от испуга, беспомощно взглядывая на березовцев, а те и сами не могли сообразить, что же делать…

Кот махнул рукой березовцам:

– Айда за мной! Сенька, Алеша – с нами! А вы, – обратился он к остальной свите, – оторвитесь!

– Пока в трансформатор, а там подумаем! – шепнул он своим.

В самом дальнем конце парка ребята перелезли через забор и осторожно, как на войне, перебегая от угла до угла, добрались до трансформаторной будки, залезли внутрь (Сенька и Алеша ни о чем не спрашивали и все делали, как во сне) и, задвинув засовом дверь изнутри, перевели дух.

– Вот наше убежище! – гостеприимно повел рукой Кот.

В глазах Сеньки и Алеши пробудился интерес.

Алеша подошел к двери, потрогал ее и одобрительно сказал:

– Крепкая. Через такую дверь он сюда не залезет.

– Прямо дом и дом… – сказал Сенька, вертя головой во все стороны. – Только печки нет.

– Печку можно построить, – сказал Алик. – Но сейчас и так жарко.

И тут Кота осенила замечательная мысль:

– Живите тут! Еду и все прочее мы вам будем приносить! А этот эксплуататор пускай эксплуатирует самого себя! А то – нашел батраков!

Березовцы затаили дыхание, подавленные грандиозной выдумкой Кота: какие возможности открывались!

– А что? – продолжал Кот. – В моей жизни был такой случай. С отцом у нас получился конфликт. В общем, костерик я, небольшой такой, на чердаке развел, с одним там… Ну и пришлось мне два дня на огородах проживать… В смородине. Еду этот парень мне носил. По сравнению с смородиной здесь можно жить до старости!

Сеньку и Алешу такой выход из положения вполне устраивал, и они быстро закивали оба враз: согласны.

– На чем спать, чем накрыться я вам сегодня вечером, как будет темно, все перетащу, – пообещал Кот. – От старых жильцов осталось. У нас в сарае много всякого добра. Есть даже большущая шкура! Ее я тоже принесу, чтоб вам было мягче!

– А я принесу всяких книжек, будете читать! – сказал Зямка.

Алик, у которого недавно окотилась кошка (он сильно беспокоился о дальнейшей судьбе котят), предложил:

– Принести вам котенка? Пускай с вами живет. Чтоб у вас была своя кошка, ловила мышей…

– А вы не побоитесь тут ночью привидений? – спросил Зямка.

Алеша вопросительно посмотрел на Сеньку. Сенька ему объяснил:

– Да нечистая сила…

– Ничего не бойтесь, – успокоил их Зямка. – Раньше вы были верующие, имели право, конечно, бояться. А теперь вам бояться нечего: сюда привидения не могут попасть – это же трансформатор, а не церковь какая-нибудь. Они электричества не любят, не говоря уж о том, что их вовсе нет!

– Теперь! Чтоб не забыть! – поднял руку Кот. – Это все самая страшная тайна! Проболтнуться не моги!

Березовцы дружно возмутились: таких безответственных людей не могло быть среди них.

– Теперь! Насчет еды! – продолжал Кот. – Значит, пускай дома никто ничего не ест! То есть пускай ест, чего нельзя утащить, суп, например… А все остальное – самое лучшее – несет сюда. Чего они не смогут съесть – мы все вместе поможем! Теперь! Сколько у нас денег?

Он вытащил из карманов на ладонь общие деньги и пересчитал их:

– Два рубля шестьдесят одна копейка! Пусть сейчас кто-нибудь пойдет и купит булку там, колбасы, конфет… Лимонаду две бутылки. В общем, на все деньги! Кто пойдет? Беги, Пушкин! Да не вздумай хоть одну конфетку сам съесть, а то ты привык пробовать!

Пушкин, гордый вновь оказанным доверием, ушел. Остальные продолжали совещание: многое нужно было обсудить для такого важного дела!