Текст книги "Рыцари Березовой улицы"

Автор книги: Юрий Третьяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава VII

На следующее утро рыцарское войско стояло на перекрестке улиц, и перед ним открывалось четыре дороги: на север, на юг, на запад, на восток.

Пока ни в одной из этих сторон никаких угнетенных, нуждающихся в немедленном заступничестве, не было видно.

Наконец в одном из дворов раздался чей-то хриплый отчаянный вопль, и атаман Кот, в своей папахе, оглядывавший из-под ладони окрестности, радостно встрепенулся:

– Ага! Есть! Пошли туда! Алик безнадежно махнул рукой:

– Так это Виктор Николаич орет, наверное, его отец или мать угнетают…

Но мать Виктора Николаича сама выглянула на улицу и, увидев ребят, замахала им рукой:

– Ребята, зайдите, пожалуйста, на минутку! Оказалось, что угнетателем здесь является сам Виктор Николаич.

Он ревел усердно, без отдыха, топая ногами, а домашние суетились вокруг. И мать попросила рыцарей:

– Вот прямо не знаем, что с ним делать? Может, он вас послушает?

– Не послушаю-ю-ю!.. – выл Виктор Николаич, не обращая ни на кого внимания, а мать торопливо объясняла:

– Мы дверь покрасили, а на ней, оказывается, у него заяц какой-то был нарисован…

– Зачем закрасили моего зайца-а-а-а?..

– Да ты другого нарисуешь!..

Виктор Николаич перестал на секунду реветь, чтобы внести в дело ясность: – Такой хороший уже не получится… Мне этот нуже-е-ен!

– А, пускай этот заяц и останется там, под краской, – сказал Сережка Виктору Николаичу. – Он же там есть? Просто он исчез!

Виктор Николаич, собравшийся реветь снова, постоял с открытым ртом и спросил все еще жалобным дребезжащим голосом:

– А куда он делся?

– Он – спрятался.

Виктор Николаич чуть-чуть подумал. Новое состояние зайца ему понравилось.

– Вот тут, – серьезно сказал он, ткнув пальцем в какое-то место на двери. – Он спрятался от лисы, правда?

– Правильно. И она его теперь не поймает!

– Не поймает! – с удовольствием сказал Виктор Николаич и обвел палочкой на двери кружочек, чтобы не забыть место, где сидит невидимый теперь заяц. Слезы его фазу высохли. Во двор вошла почтальонша, и он радостно объявил ей, показывая на кружок:

– Там – заяц! Он спрятался!

– Неужели? – притворно удивилась почтальонша.

– Да! – с гордостью объяснил Виктор Николаич. – Он спрятался от лисы, и она его не съест.

– Вы па-а-думайте! – пропела почтальонша, а мать Виктора Николаича поблагодарила рыцарей:

– Ну, спасибо вам, ребята. А то мы не знали, что и делать!

Из-за такого пустяка посылать ее к Даме, конечно, не стоило, и рыцари, посовещавшись, отправились на Козий бугор.

Там они застали самый разгар народных торжеств по поводу свержения ига Гориллы.

Сам свергнутый диктатор затаился где-то в глубине своего дома, в то время как всякие маленькие мальчишки девчонки толпились у него под окнами, выражая свою радость и презрение различными выкриками, унизительными для чести Гориллы и намекающими на его трусливое поведение и недавнюю порку.

Хитрый Горилла не подавал никаких признаков жизни, добрый Алик, посмотрев, как ликуют освобожденные жители Козьего бугра, сказал:

– А знаете, ребята, похоже, что Горилла теперь сам угнетенный?.. Может, ему поможем?..

Но это предложение рыцари единодушно отвергли.

Решено было пойти в крошечный детский парк, находившийся совсем рядом. Он состоял всего из трех аллей: одной центральной, подметенной, посыпанной песком, со скамейками и фонарями, и двух боковых, заросших одуванчиками – таких пустынных, что там можно было встретить одиноко гуляющую курицу.

На центральной аллее кипела жизнь: все достижения техники были представлены здесь в виде больших и малых самосвалов, грузовых и легковых автомашин, подъемных кранов, тракторов и даже поездов. Их владельцы неустанно трудились, развозя песок из большой кучи по разным направлениям и сооружая из него хитроумнейшие постройки. А кто постарше, с увлечением предавались спорту – одних самокатов и трехколесных велосипедов здесь было не менее трех десятков. И строители, и спортсмены находились под наблюдением своих бабушек и дедушек, сидевших на скамейках под деревьями, так что рыцарям здесь делать было нечего.

Услышав на глухой боковой аллее чей-то плач и крики «ой-ой-ой-ой-ой-ой», очень жалобные, но почему-то не громкие и заглушаемые другим шумом, рыцари моментально появились там, готовые освобождать и карать, но увидели маленькую процессию совсем крошечных мальчиков и девочек, провожавших в последний путь умершего воробья.

Похороны происходили в полном порядке; покойник в венках из желтых одуванчиков ехал в деревянном грузовике к ямке, выкопанной под кустом акации, сзади следовал оркестр из двух жестяных дудок и барабана, а добровольные плакальщики и плакальщицы честно выполняли свой долг. Рыцари совсем уж собрались впасть в уныние, когда прибежал из разведки Алик и взволнованно сообщил:

– За мной! Нашел! Настоящие эксплуататоры!

В конце большой аллеи стояла старая карусель – лошадей, верблюдов и лодки с нее сняли, остались одни перекладины. Вся она заржавела, но руками ее вертеть было можно, хоть и трудно.

Сейчас на перекладинах сидели пятеро, другие пятеро, упираясь изо всех сил пятками в землю и тяжело дыша, возили их по кругу. Эксплуататоры, как им и полагается, восседали на перекладинах с видом ленивым и надменным, некоторые даже обмахивались веточками и покрикивали на изнемогающих тружеников:

– Но-о! Давай-давай! Не ленись!

– Ладно… – сказал Кот, сдвигая папаху на затылок. – сейчас все будет нормально! Значит так, я…

В это время угнетенные вдруг хором воскликнули: «Пятьдесят», – и карусель остановилась. Эксплуататоры слезли и заняли место внизу, а угнетенные забрались на перекладины и закричали:

– Давай, жми быстрее! Но-о!

– Это вон они что… – разочарованно махнул рукой Кот. – Это они друг друга возят… По пятьдесят кругов… Пошли дальше!

Уже у самых ворот рыцарям повезло: им попался какой-то мальчишка, который, оттопырив губы и весело поглядывая по сторонам черненькими глазами, шел и вращал над голо вой за ногу тряпичную куклу. Он весь сиял от удовольствия и не обращал внимания на маленькую девчонку, бежавшую следом с отчаянными мольбами:

– Васька! Ну! Ну, отдай Маринку. Ну! Кому говорят! Да отдай же Маринку, а то укушу! Ну, Васька же! Ну, ногу ей оторвешь!

А Васька шел себе, как ни в чем не бывало, – жирный, самодовольный, настоящий эксплуататор.

Кот вырвал куклу, отдал девочке, а Ваське дал пинка, по которому сразу можно было узнать брата знаменитого футболиста. Васька ойкнул, заведя руку назад и остолбенело глядя на Кота, начал тереть ушибленное место, а девочка разъярилась еще больше:

– Чего ты бьешь? – набросилась она на Кота. – Кто тебе велел бить? Бье-от! Ка-кой нашелся! Вот скажу твоему отцу! Я тебя знаю! Знаю, где ты живешь!

– Он же у тебя взял куклу! – сказал ошарашенный Кот.

– Он может брать! Он мой брат! А ты не можешь его бить! У нас там отец сидит! Он вам даст! Па-а-па! Нас бьют!

Рыцари, не дожидаясь, пока появится папа, обратились в бегство, а толстый мальчишка, все время испуганно таращившийся на них исподлобья, все больше краснея и краснея, вдруг вышел из оцепенения и рявкнул им вслед басом:

– Макуры!

А девчонка тоненьким ехидным голоском подхватила:

– Дураки! Дураки! Дураки! За воротами парка Кот сказал:

– Нет, с таким народом никакого толку не получится: у одной – брат, другие договорились возить друг друга, третьи – воробья хоронят, – никак не поймешь, что им нужно… Пойдемте хоть Гориллу освободим, этот уж наверняка обрадуется!

Когда рыцари снова появились на Козьем бугре, маленькие угнетатели Гориллы уже разбрелись по своим домам, а сам он вышел прогуляться и подышать свежим воздухом.

Завидев рыцарей, Горилла быстро заскочил в дом и заперся там.

Кот подошел к двери и, сложив ладони рупором, позвал:

– Горилла!

Никто не отозвался.

Рыцари по очереди начали кричать:

– Слышишь, Горилла!

– Выйди на минуточку!..

– Чего скажем!

– Не тронем! Два слова!

Горилла шевелился за дверью, сопел, но не отзывался.

– Выйди! Ну, слышишь. Горилла, а, Горилла! Вот честное слово, не тронем! Ты знаешь, зачем мы пришли? Мы хотим взять тебя под защиту!

В ответ послышалось торжествующее хихиканье Гориллы, уверенного, что он раскусил неумелую хитрость врагов.

– Вот честное пионерское, не тронем! – выбивались из сил рыцари. – Наоборот: будем заступаться!

Горилла непреклонно молчал за дверью.

– Ну, смотри! – разозлился Кот. – В последний раз говорим: не выйдешь? Не попадайся теперь!

И рыцари побрели восвояси.

Кот шел, задумчиво свесив голову, потом сказал:

– Интересно, что это за слово такое – макуры? Наверное, что-нибудь очень ругательное!

Глава VIII

Дама с подругой сидели на длинной скамейке под березой. Может быть, они ожидали прибытия угнетенных. Поэтому требовалось им разъяснить, как обстоит дело по-настоящему. Это было поручено тому же Пушкину, и он, сев рядом с сестрой (остальные рыцари расселись на земле и погрузились в молчание), начал:

– Вот, насчет того, что я вам вчера говорил… Оказывается, тут обстоит не так просто… Пока этих угнетенных отыщешь – завоешь!.. Очень ловко они умеют маскироваться, не различишь сразу… Вы сами никаких не знаете?..

Девочки захихикали и не ответили.

После этого все молчали очень долго. Наконец Кот решил сразу выяснить некоторые интересные для себя вопросы. Он храбро пересел с земли на скамейку и спросил, уставя свои сверкающие глаза на Светлану:

– Вы на лодке любите кататься?

За Светлану ответила Нинка:

– Я люблю.

Кот пренебрежительно махнул на нее рукой.

– Ты – ладно… А вот она – любит? – и он показал пальцем на ее подругу.

– Ты любишь, Светлана? – спросила Нинка. Светлана кивнула.

– Тогда порядок! – успокоился Кот. – Достану я лодку, и мы покатаемся! Да, еще вот что… А вы плавать умеете?..

– Умеем, – опять ответила Нинка. – А что?

– А так. Может, искупаться придется… – Кот подмигнул ребятам и пересел со скамейки на землю.

Подошел карапуз Виктор Николаич и принялся расхаживать поблизости, прислушиваясь к разговору.

– А где вы возьмете лодку? – спросила сама Светлана.

– Там у одного, – ответил Кот. – Есть у меня один друг. У него на спине – горб!

– И у меня есть горб! – сказал Виктор Николаич, пытаясь обратить на себя внимание.

– Так он, – продолжал Кот, – если кого уважает, вот как меня, дает горб потрогать…

– И ты трогал? – заинтересовались девочки.

– Сколько раз!

– Ну и что?

– Страшно твердый! И еще этот пацан может глотать разные предметы, и – ничего! Пуговицы там, косточки от слив… Да я и сам один раз чуть не съел мышиный хвост…

– О-ой! – изумились девочки, с восхищением глядя на Кота.

– И я ел хвост! – капризно сказал Виктор Николаич. На него опять никто не обратил внимания, и он громко повторил плачущим голосом: – Ел!

– Ну, ладно, ел-ел… – пытались успокоить его девочки– Только отстань…

Но было уже поздно. Виктор Николаич обиделся, зашмыгал носом и забормотал:

– Если не хотите со мной водиться… И я с вами не буду водиться… И самокат свой не дам никому… И как меня по затылку били – скажу… И не надо… Лягушки-квакушки! – начал он, кривляясь, дразнить девочек.

Девочки встали со скамейки, и Светлана сказала:

– Мальчишки, пойдемте куда-нибудь, а то он теперь не отвяжется. Все пошли по улице, а Виктор Николаич плелся в некотором отдалении сзади.

Кот искоса присматривался к Светлане и вдруг ловко поднял ее на руки, немного приподнял и опять поставил.

– Ты что это? – испугалась Светлана.

– Это я так… попробовал – тяжелая ты или легкая… – добродушно улыбнулся Кот. – Я всегда так делаю!

– Ну… и какая? – кокетливо спросила Светлана, вместо того чтобы обидеться, как думали Сережка и остальные березовцы.

– В самый раз! – сказал коварный Кот, опять подмигивая друзьям.

– Скажу, как вы тут с девчонками водитесь… А со мной не водитесь… – нищенским голосом ныл, продолжая плестись сзади, Виктор Николаич. – А если меня примете, не скажу-у…

– Знаете что, мальчишки, пойдемте лучше ко мне во двор! – сказала Светлана, обращаясь почему-то к одному Коту. – Я вам покажу своих кукол. Жалко, мальчишки не любят играть в куклы.

Сережка только открыл рот сказать, что она ошибается, что совсем наоборот, но Кот его перебил:

– Почему? И мы играем! Только, конечно, не так, как вы… по-другому! Мы с одним там играли в Стеньку Разина, а сестренкины куклы были бояре, и мы казнили их всех!

– Как казнили? – широко открыла глаза Светлана.

– Обыкновенно. Подводили их к колоде, где дрова рубят, топором по шее – тяп! Так голова и покатится.

– Всех кукол?!

– Всех до одной! – гордо кивнул Кот.

– Какой ужас!

– А ты думала! Казнь же! Сестренка плакала об них, как будто они не тряпочные, а живые! Пришлось нам потом обратно им головы приделывать… А у вас много кукол?

Девочки испуганно переглянулись и ничего не ответили.

– Хорошо б мы могли поиграть, – с сожалением сказал Кот, – но времени у нас нет, в другой раз… Отдохнули – теперь поищем еще каких-нибудь угнетенных… На Октябрьскую, что ли, сходить, нет ли кого там?..

– У октябрьских ребят – тимуровская команда, – сказала Нинка. – Володя Немцев ей руководит. Они нашли одну бабушку, и так интересно…

– А! – махнул рукой Кот. – Я этого Немца знаю. Какая там может быть команда: немцы всякие, фрицы… Ничего у них не выйдет… Вот если б мы… Стой, пацаны! Этих угнетенных отыскивать – дело унылое. Тем более, их не разберешь – кто они есть… Мы, конечно, это дело бросать не будем, но только на этой улице есть подходящие старушки?

– Есть, – сказал издалека Виктор Николаич, видимо, отличавшийся необыкновенным слухом. – Сережкина бабушка – старушка…

– Моя не годится, – сказал Сережка. – Какие же мы будем тимуровцы – над своими шефствовать, надо посторонних. Давайте подумаем.

– А вы, – обратился Кот к девочкам, – заберите вон того пацанишку, чтоб тут не мешался, – он показал на Виктора Николаича, который успел подойти вплотную и жадно слушал, – и ступайте с ним куда-нибудь. Тут дело серьезное! Мы вам потом скажем!

Когда девочки, подхватив под руки завизжавшего Виктора Николаича, отошли подальше. Кот объяснил ребятам:

– Меньше будет мороки! А то лодку у горбатого проси, то се…

Глава IX

Подходящих бабушек на Березовой улице оказалось две: Акулина Ивановна и Антонина Ивановна.

– Акулина Ивановна – вот хорошая бабушка! – восторгался Алик. – Например, залетит к ней мячик, она всегда говорит: «Идите, деточки, ищите», и сама поможет искать… Не как другие.

Борис вспомнил:

– А когда учебный год кончился, цветы нам были нужны, мы пришли к ней: «Бабушка, можно мы у вас сирени немножко нарвем», она говорит: «Как же, как же, деточки, рвите, не стесняйтесь, праздник у вас». Мы и давай!

– А мне, – сказал Зямка, – она недавно отдала насовсем книжку «Эрик Светлоокий». Страшно старинная! Такой хорошей бабушке стоит помочь. Наверное, она обрадуется!

Акулина Ивановна в самом деле очень обрадовалась, когда в ее двор один за другим вошли Сережа, Кот, Алик, Борис, Зямка и Пушкин.

– Заходите, заходите, деточки мои милые, – засуетилась, запричитала она. – Вот так гостечки! Вот гостечки дорогие!..

– Мы, бабушка, знаете зачем пришли? – начал Борис – Мы пришли узнать..

– Заходите в дом, в дом!.. – Акулина Ивановна широко распахнула дверь. – Кто во дворе разговаривает? Все заходите, вот сюда… Присаживайтесь! Вот обрадовали старуху! Да прямо к пирожку! Пирожок я только-только вынула…

– Мы, бабушка, есть не хотим. Мы пришли, чтоб…

– Да как же так! Да батюшки! – Акулина Ивановна прижала к груди скрещенные руки. – В гости прийти, да пирога не попробовать! Это значит – хозяйку обижать! Да вы что!

А сама уже резала пирог с вареньем, который лежал на столе на полотенце.

– Отдохнул пирожок… Ну-ка…

Чтоб не обидеть хозяйку все взяли по куску и начали есть, тем более, что пирог, правда, был очень вкусным.

Акулина Ивановна села напротив и, подперев морщинистую щеку рукой, смотрела, как они едят.

– Ешьте, ешьте, сыночки… Ну, как он, пирожок, ничего, удался?

– Ничего!

– Удался! – ответили ребята с полными ртами.

А бабушка рассказала, что у нее самой было три сына и две дочери, все они любили такой пирог, а теперь его есть некому, потому что они живут в других городах, а один уехал даже в Африку, и там у него народился сын, который Акулине Ивановне приходится внуком. Она пошла искать фотокарточку этого внука, а Кот сказал:

– Ишь куда забрался бабкин сын! В самую Африку! И я туда когда-нибудь поеду. Надо ее получше обо всем расспросить.

Но Акулина Ивановна ничего рассказать не умела, только показывала всем фотокарточку, на которой был толстый младенец противного вида. Младенца все похваливали, и Борис, наконец, выбрал момент сказать:

– Мы, бабушка, вообще-то пришли, чтоб у вас что-нибудь поработать…

Акулина Ивановна опять прижала к груди руки:

– Да как же это так! Да господь с вами! Да где ж это слыхано, чтоб гостей работать заставляли! Да и какая у меня работа, али у меня хозяйство?..

В общем, когда тимуровцам удалось в конце концов вырваться от Акулины Ивановны, которая все порывалась напоить их чаем, Алик удрученно сказал:

– Ну и тимуровцы! Ничего не наработали, только все у нее поели. Так нельзя! Отчего это бабушки кормить так любят? Чур, к Антонине Ивановне в дом не заходить! У нее есть электрический самовар, она нас будет чаем поить. У нее и патефон есть, она его всем заводит. В другое время, конечно, хорошо бы послушать…

У Антонину Ивановну вызвали на улицу и осторожно объяснили ей, в чем состоят обязанности тимуровцев, а Кот, тем временем заглянувший во двор, показал на дубовые пеньки, сложенные у забора:

– Можно, бабушка, мы вам сейчас их расколем и сложим?

Антонина Ивановна немного подумала и, вздохнув, покачала головой:

– Нет, ребятки! Мне и вас жалко обижать – больно вы ребята-то хорошие! – да племянник у меня есть. Уж он мне наказывал, уж он беспокоился: не моги, тетя, этих дров касаться, буду каждое утро приходить колоть их – для физкультуры, что ль, ему… А он у меня принципиа-аль-ный! А то б разве мне жалко…

Больше на Березовой улице никаких одиноких старичков и старушек не было.

– Пошли на Октябрьскую, – сказал Алик. – Может, У них кто-нибудь лишний.

На Октябрьской они увидели самого Немца, который нес ведро воды, а двое других тимуровцев сопровождали его с пустыми руками.

Октябрьские тимуровцы сразу заподозрили березовцев в каких-то недобрых намерениях, и Немец враждебно сказал:

– Только одна и есть – наша. А для вас – нету.

– Может, вместе? – заикнулся Пушкин. Но октябрьские пришли в ярость:

– Тоже ловкие! Вместе! Своим не хватает! Найдите себе да и делите с кем хотите! – сказал один.

– Идите куда-нибудь в другое место! Нечего стараться чужих старушек захапать! – добавил другой.

Уже уйдя далеко. Немец обернулся и крикнул:

– Здесь вы лучше и не шныряйте! Не выйдет!

– Вот крокодилы! – сказал Кот. – Собственники какие! Знаете что? Давайте их всех поразгоним, а старушку ихнюю себе отберем. Раз они по-хорошему не хотят…

– Ничего бы… – вздохнул Борис. – Чтоб нос не задирали… Но только они эту старушку подговорят, а она скажет: «Идите отсюда, не хочу с вами никаких дел иметь…» Гляньте, вон Манная Каша кому-то за водой плетется… Пошли спросим…

Хороший знакомый всех мальчишек, городской дурачок Леня, по прозвищу Манная Каша, держа в каждой руке по ведру и выпятив грудь, украшенную множеством всяких значков и жетонов, торопливо шел к водопроводной колонке.

– Здорово, Лень! – приветствовал его Кот.

– Здорово, пацан, здорово, пацан! – забормотал Манная Каша, дружелюбно улыбаясь. Он поставил ведра и поднес ладонь к козырьку грязной железнодорожной фуражки.

– Ты кому это за водой идешь?

– Старичок тут один… Помочь надо… Хороший старичок, хороший старичок…

– А где он живет? – березовцы радостно переглянулись.

Манная Каша показал пальцем на черепичную крышу того дома на Козьем бугре, куда так неудачно хотел заскочить Горилла.

– Вон там он живет… Хороший человек… Помочь ему надо… Просил меня помочь…

– Давай мы поможем, – сказал Кот, пытаясь взять у Манной Каши ведро, но тот крепко вцепился в дужку.

– Неудобно будет, неудобно будет, меня просил…

– Мы тебе дадим гривенник, – пытался подкупить его Борис. – Иди на автобусе покатайся…

– Не нужен мне твой гривенник… – упрямо держался за ведра Манная Каша. – Катайся сам… меня и без денег катают… Хорошего человека без денег прокатнут… Меня в кино пускают…

– Дай сюда! – нетерпеливый Кот рассердился и дернул ведро к себе, но Манная Каша тоже рассердился и замахнулся на Кота другим ведром:

– Дам вот сейчас, дам вот сейчас!..

– Отдай ведро! – заорал Кот.

– Эй, эй! – окликнула березовцев женщина, вышедшая из дома, – Вы чего к нему привязались, к больному человеку? Отойдите-ка от него!

Кот выпустил ведро. А Борис сказал:

– Ты, Леня, не дерись, а то сюда Ваня идет, тебя ищет.

Манная Каша поставил ведра на землю и что было силы пустился бежать под гору вниз. Ваней звали другого городского сумасшедшего, который находился с Манной Кашей в непримиримой вражде, всюду его преследовал, и Манная Каша, человек миролюбивый, уважающий спокойствие и хороших людей, старался не попадаться ему на глаза.

– Здорово я его обманул! – похвалился Борис. – Убежит теперь за сто километров! Понесем воду старику… Только он не такой уж старик…

– А борода? – резонно возразил Зямка. – Какой же он не старик, если у него борода, как у колдуна? Хорошо хоть такой есть, хуже, когда никого нет!

– Бери ведра! – скомандовал Кот.