Текст книги "Рыцари Березовой улицы"

Автор книги: Юрий Третьяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

РЫЦАРИ БЕРЕЗОВОЙ УЛИЦЫ

Глава I

Бабушка очень обрадовалась, когда Сережка приехал к ней на все лето. Она пошла в магазин и купила две книги. Одну тоненькую – для Сережки: «Гигиена школьника», другую для себя – очень толстую: «Воспитание ребенка в семье». Про гигиену Сережка читать не стал, а свою книжку бабушка читала каждый день, потому что там описывалось, какие черты у ребенка хорошие, а какие плохие. По этой книжке выходило, что хороших черт у Сережки мало, а плохие есть почти все. А если чего не было в книге, бабушка ходила советоваться к своей подруге Анне Марковне, а уж та все знала и все могла объяснить, потому что ее внук был первый на улице хулиган, с ним постоянно случались всякие истории, пока он не полез на крышу за другим мальчишкой, своим врагом, и не очутился где-то в санатории, в гипсе. Между страницами бабушкиной книги были заложены всякие вырезки и листочки из календаря – тоже насчет разумного отдыха, умывания, физзарядки, чистоты. Сережка понемногу их вытаскивал и уничтожал, а из календаря заранее вырвал все листки, где были напечатаны «Советы родителям».

Хотя многие советы там были дельные. Например, у кого слабая воля, надо обливаться по утрам холодной водой. Сережка раз пять облился, но не заметил, чтоб воля укрепилась, а на самом деле она укрепилась так сильно, что бабушка никак не могла заставить Сережку обливаться дальше.

И сегодня бабушка почитала-почитала свою книжку и говорит:

– Сережа, пойди сюда. Сядь. Да не горбись. Сиди прямо, вот как я. А ведь мне семьдесят лет! Так вот я тебя зачем позвала. Замечаю я, что ты как-то замкнулся в себе, отдалился от своих сверстников, а? Объясни мне, пожалуйста, почему это так?

– А мне никакие сверстники не нужны, – независимо сказал Сережка. – Я и один проживу.

– Почему?

– А потому, что с ними со всеми поссорился.

– Со всеми?

– Ага!

– И с Аликом, и с Зямой, и с Борисом?

– Со всеми, – подтвердил Сережка.

– Что ты с ними не поделил? С Борисом, например?

– Значит так, – Сережка загнул палец, – с Борисом мы поссорились через комара.

– Как же так… через комара?

– Да! Вот когда комары были, кусали они нас, кусали, а мы и не знали, куда они годятся. А оказывается, надо подставить руку, он сядет и вопьется, а сам весь прозрачный, видно, что у него внутри делается, как кровь прямо ему в желудок проходит. Тут комары перестали на нас садиться, и вдруг прилетел один – громадный, весь полосатый, хотел сесть на меня, а Борис свою руку к нему тянет…

– И тебе жалко стало комара!.. – ужаснулась бабушка.

– Не жалко, а пускай не лезет, – объяснил ей Сережка. – Жди, когда к тебе прилетит, а чужого комара нечего переманивать! Да я б не поссорился, но только он потом потерял зуб.

– Какой зуб?

– Мой!

– Подожди, Сережа, – взялась за виски бабушка, – ты мне совсем голову заморочил… Я не пойму…

– Чего ж тут понимать! Он был выдернут! Врач мне его в бумажку завернул и отдал. А он выпросил на один день. Пускай, говорит, у меня побудет… А сам его потерял. Или присвоил…

Бабушка, держась за виски, качала головой и ничего не могла сказать, а Сережка загнул другой палец:

– Теперь, значит, Зямка. Он поссорился сам. Я тут не при чем… Он говорит: на Марсе живут человечки, и еще есть у нас снежный человек. А я сам читал, что все это вранье, ничего этого нет. Про марсиан он еще терпел, а как я сказал про снежного человека, что его нет, он давай злиться: «А раз, говорит, ты так, то я с тобой водиться не хочу, только хочешь мне настроение испортить, уходи от моего дома!» Как будто я виноват, что их нету!.. Да еще кидался в меня дохлым мышом!

– Но это такой пустяк!

– Конечно, – охотно согласился Сережка. – Но только зачем он кидался мышом?

На это бабушка ничего не могла ответить, только спросила:

– Значит, ты теперь один против всех?

– Да нет же! – радостно объяснил ей Сережка. – Это сначала я был один, а потом они все отдельно поссорились!

– Странно, очень странно…

И бабушка опять развернула свою книгу, – искать, что там говорится про поссорившихся ребят, а Сережка, чтобы избежать дальнейших разговоров, пошел на улицу.

Самая лучшая это была улица! Она не зря называлась Березовой. Росли на ней четыре березы, неизвестно кем посаженные. Но они были такие толстые, что их не сломал бы слон, если бы откуда-нибудь вдруг пришел. А под березами росла трава, а один раз после дождя вылез из-под земли настоящий гриб, и Зямка, все знавший из книг, сказал, что гриб лесной, (Его потом пересадили с дороги, чтоб никто не затоптал, но гриб засох.) Это была не какая-нибудь ровная скучная улица – она спускалась вниз горой. А внизу были огороды и, когда шли дожди, тек ручей, который вполне мог заменить речку, хотя, конечно, ни рыб, ни лягушек там не водилось, а купаться было нельзя: вода грязная. За ручьем опять шли огороды, снова поднималась в гору улица, но уже другая, называемая Козий бугор, и там жили Гориллы – страшные разбойники. А между этими двумя улицами стояла двухэтажная трансформаторная будка с тремя железными дверьми (одна наверху, туда вела железная лесенка, и две внизу – каждая отдельно). Но хоть и была она отключена от сети, так как новая линия электропередачи прошла по другой улице, двери были как-то хитро закрыты изнутри и залезть туда не было никакой возможности.

Когда Сережка появился на улице, его поссорившиеся друзья были уже там. Каждый сидел возле своего дома и делал вид, будто вышел просто так. Но Сережка-то знал, почему они сидят. Просто все они, как дураки, влюбились в приехавшую недавно Светлану.

Вообще-то в ней ничего особенного не было: девочка как девочка, разве что всегда ходила с собакой. Собаку звали Каштан. Выяснив это, березовцы при виде девочки принимались орать: «Каштан! Каштан!», а с хозяйкой заговорить робели.

Сережке повезло больше всех. Он целых два раза разговаривал со Светланой, и оба разговора неизгладимо запечатлелись в его памяти. В первый раз это так происходило: заметив, что незнакомая девочка на него не смотрит. Сережка лихо стрельнул из рогатки в воробья, но, как всегда бывает в таких случаях, не попал, и девочка спросила: «Зачем ты стреляешь в воробья, он тебе мешает?» – «Мешает!» – только и сказал Сережка, потому что у него никакого подходящего разговора не было придумано, и пока он хлопал глазами, думая, что сказать еще, девочка ушла. В другой раз Сережка изо всей силы ударил длинной палкой по луже, обрызгал себя и ее, и Светлана сказала: «Вот дурак-то еще!» А у Сережки был про воробьев приготовлен разговор, насчет их вредности, так что поговорить подробнее не пришлось и на этот раз.

Сегодня ему опять повезло. Светлана шла прямо навстречу со своей подругой Ниной и ее братом по прозвищу Пушкин – презренной на улице личностью: его волосы были длинные, как у девчонки, и вились, как у барана. Родители не позволяли ему остричься, считая, что так очень красиво, а среди мальчишек было заведено всякий раз дергать за эти волосы в знак презрения к ним.

Сейчас Сережка так и сделал.

– Ну чего ты-ы? – заныл Пушкин.

– Зачем ты его трогаешь? – обернулись девочки. Это был очень удобный случай, чтобы, разговориться, но тут из своей калитки, как угорелый, выскочил Зямка, размахивая каким-то журналом, и заорал:

– Сережка! Иди сюда! Скорее! Да скорее!

– А что?

– Чудовище!

Сережке, конечно, стало интересно, какое такое чудовище, и он подошел.

– Вот! – торжествовал Зямка, потрясая журналом «Вокруг света», будто никогда Сережку не прогонял и не кидался мышью. – Чудовище – оно есть! Я так и знал! Гляди!

Алик и Борис, услышав про какое-то чудовище, подошли поближе и навострили уши.

– Какое еще там чудовище? – безразличным голосом спросил Борис.

– Шотландское чудовище! Вот! Читайте! Его сфотографировали! У него голова, как у лошади. Оно всплыло, и его сфотографировали! Значит, оно есть! А многие не верили! В общем, нате – сами читайте! На, Алик!

Он вручил Алику журнал, а сам стал смотреть через плечо.

Прочитав, что чудовище живет на самом деле в одном шотландском озере, все ребята пришли в хорошее настроение, и про ссоры, само собой, вспоминать не хотелось, потому что надо было всесторонне обсудить, как это чудовище могло оказаться в озере, и куда девались остальные такие же, и где они еще могут быть, и как лучше его поймать, и куда его можно потом деть, и водятся ли такие чудовища у нас, и где они могут прятаться, и сколько оно живет лет, и что произойдет с человеком, если тот на него наткнется.

– Зуб твой нашелся, – сказал вдруг Сережке Борис. – Вот он – возьми. Он завалился за подкладку.

Борис вынул из кармана новую губную гармошку, но вдруг опять сунул ее в карман и помчался к своему дому.

Сережка оглянулся и увидел четверых ребят.

Один толстый, губастый, больше всех ростом. Прозвище его было – Горилла. Двое других – юркие, черненькие, с быстрыми глазами: Чурилы. Еще один – веселый, румяный, в футбольной майке и в бутсах – назывался Страшила. Кто их так прозвал – неизвестно.

Это были безжалостные грабители и бандиты с Козьего бугра.

Хихикая, они наслаждались смятением и испугом застигнутых врасплох мирных жителей Березовой улицы.

Глава II

– Стой, не беги! – сказал Горилла, важно выпятив живот и уперев кулаки в бока. – Все равно поймаем и… Страшила!

– Я! – вытянулся Страшила.

– Что мы с такими делаем, которые убегают? Страшила громко чмокнул языком, зажмурился и, страшно сморщившись, потряс головой, показывая, что нет слов, чтоб описать ужасы, которые ожидают таких преступников.

– Вот! – внушительно сказал Горилла. – Покажи-ка им еще кинжал.

Страшила вынул из-за пояса столовый ножик и кровожадно замахал туда-сюда.

– Дай им понюхать! Страшила сунул ножик поочередно Сережке, Алику и Зямке и оглянулся на Гориллу за дальнейшими распоряжениями.

– Скажи им, Страшила, сколько его людей нюхало!

Страшила поднял глаза к небу, как бы подсчитывая в уме точное количество людей, чтобы не ошибиться, и сказал:

– Да порядком!

– Да вот еще, – спохватился Горилла, – палки. Это хорошие, крепкие палки! Пощупайте их! Крепкие?

– Крепкие… – уныло сказал Зямка.

– Это что! Это они для; руки крепкие. А для спины или там головы – еще крепче!

Видимо, решив, что предварительных разъяснений дано достаточно. Горилла приступил к делу.

– Ты вот, – обратился он к Сережке, – чего это там в руке зажал… Прячешь от нас… Показывай, показывай, не бойся, мы посмотрим да и отдадим!

Тут Горилла подмигнул своим соратникам, давая понять, что это всего лишь веселая шутка, и Страшила радостно подтвердил:

– Отдадим! Хи-хи-хи! Конечно, об чем речь! Хи-хи! Вот так штука! Отдадим, отдадим, как же…

А уж Страшила совсем развеселился, хихикал и качал головой, дивясь находчивости и остроумию своего атамана. Сережка разжал руку:

– Да это так… Зуб…

– Это от какого такого зверя зуб?

– Человеческий… от меня… – Сережка раскрыл рот и показал дыру, где зубу полагалось расти, и хотел было спрятать в карман, считая, что имеет право держать свой зуб при себе, но Горилла не смог пересилить свою алчность и с криком: «Дай сюда!!» – выхватил у Сережки зуб и спрятал в карман. После этого аппетит у него разгорелся, он скомандовал:

– Показывай, что в карманах!

В карманах у березовцев оказалось: карандашик, моток ниток и сухарь.

Горилла послюнил карандашик, провел им по ладони, попробовал прочность ниток, остался доволен и протянул Страшиле:

– На, спрячь, пригодится.

Сухарь он разгрыз и съел, зато журнал, как не имеющий для него никакой ценности, он поддал ногой, как мячик.

Расправа с журналом его не удовлетворила, и он грозно нахмурился:

– Почему у вас ничего нет?

– А что у нас должно быть? – спросил Алик.

– Мало ли что… Ножички, деньги, расчески всякие…

Это нехорошо. Должны все это иметь, – назидательно говорил он. – А то какие-то бедняки. В другой раз все заведите. Заведете?

– Заведем…

– А мы ничего не возьмем! Хе-хе-хе! – радовался Страшила.

– Теперь, – продолжал Горилла. – Этот в бархатных штанах, который убежал, он чего убежал?..

– Испугался…

– Хм… – самодовольно сказал Горилла. – Значит, мы страшные? Ладно. Это он зря. Нас бояться не стоит… Только что-то я не помню, позабыл… у него губная гармошка была? Страх!

– Я!

– Была у него гармошка?

– А как же!

– Ну вот. Вы ему скажите, чтоб он к завтрему мне эту гармошку принес. Она мне нужна. Сюда может принести. Мы теперь часто к вам будем приходить! Поняли?

– Поняли… Ну, мы пойдем… – робко сказал Алик.

– Нет, стой! Мы еще с вами должны расквитаться…

– За что? – спросил Сережка.

– Как за что? Мало ли за что! За вами числится порядком всяких преступлений… Страх! Какие за ними преступления числятся?

Страшила не стал и вспоминать:

– Мало ли какие… Всякие!

– К чему же их приговорить?

Чурилы которым приговор был известен заранее, привели в боевую готовность свои палки. Но в это время в конце улицы показалась двухколесная тележка, которую вез какой то бородатый дядька, а двое мальчишек подпирали ее боков.

Заметив их. Страшила толкнул атамана, и тот, оглянувшись, поспешно сказал:

– Ну, ладно. Даем вам время до завтра. К завтрашнему приходу приготовьте всего. А мы пойдем!.. Пока!

И Гориллы удалились.

Березовцы с уважением проводили глазами старика и пацанов, так вовремя испугавших разбойников. Из своего убежища вышел Борис и спросил:

– Ну, чего они?

– Велели, чтоб ты завтра гармошку принес! – ответил Зямка.

– Пусть и не ждут! – храбро заявил Борис. – Ишь какие, гармошку им!

– А что ты сделаешь? – спросил Алик.

– Что я сделаю? – Борис подумал. – Я знаю, что сделать. Я спрячу ее и больше не буду на ней играть. А то закроюсь дома и буду играть потихоньку, сколько хочу!

– Только мы все помирились, – задумчиво сказал Алик, – и так все хорошо было, и вдруг – эти Гориллы еще… Все испортили… Эх, если б не они…

И Зямка подтвердил:

– Да. Плохо, что волшебников нету… Был бы какой волшебник, мы б его попросили, он бы заколдовал, чтоб улетели они… на северный полюс!

– Пусть бы там замерзали! Ничуть не жалко! – сказал Сережка. Представив замерзающих Горилл, он повеселел. – Да. Самый паршивый волшебник тут нас мог бы здорово выручить. Он мог бы их превратить в кого-нибудь, например в мышей!

– А нас на время в котов! – сказал Борис.

– И мы б этих мышей съели! – радостно закончил Алик.

– Ребята! – воскликнул вдруг Зямка. – А ведь к нам приехал Кот! Я и забыл сказать!

– Какой кот?

– Костя Кот! Он теперь тут будет жить! Они тут за углом дом купили. Я его вчера видел и даже вещи помогал таскать!

Борис и Алик запрыгали от радости.

– Кот!

– Теперь он у нас!

– Ура!

– Пошли к нему!

– Кот все может! Сережка Кота не знал, и все наперебой принялись объяснять ему, кто такой этот знаменитый человек. Из различных восклицаний Сережке удалось понять, что Костя Кот – один самых прославленных и могущественных ребят в городе, необычайно бесстрашен, ужасно вспыльчив и, самое главное, является братом центрального нападающего местной футбольной команды «Ракета» великого Масленкина, который был для всех юных болельщиков личностью настолько легендарной и вроде бы уже не живой, наподобие Ильи Муромца или Чапаева, что каждому было лестно познакомить с его братом: «Вот Кот, двоюродный брат Масленкина!»

Глава III

Поэтому было понятно и то уважение, с которым ребята обратились к маленькой беленькой девочке, которая стояла во дворе дома, где ныне проживал Кот, и держала в руке кружку с молоком и коржик.

– Костя дома? – вежливо спросил Зямка. – Он где?

– Он сидит в темнице, – серьезно сказала девочка.

– Это в какой?

– А вон, – девочка показала на крошечное окошечко с железной решеткой в фундаменте дома.

– Кто ж его туда посадил? – испугался Алик.

– Он сам. Привязался там на собачью цепь и сидит. И папа ушел, и мама ушла, а он не хочет вылезать. И есть не хочет. Мама велела, чтоб он съел коржик и молоко выпил, в он говорит: мне – хлеб и воду! И все время поет песни. Просто ужас какой-то!

Она присела на корточки перед окошечком:

– Ну, Костя!.. Ну, возьми!.. Ну, мама будет ругаться!..

– И не буду, и не приставай! – раздался твердый, решительный голос. – Только хлеб и воду!

– А молоко куда? Ну, возьми молоко!.. Ну, вылезь…

– Не хочу! – отвечал упрямый узник.

– Долго ли ты там будешь сиде-еть?..

– Всю жизнь!

– А к тебе вот мальчишки пришли! Ну, вылезь!

За решеткой появилась белокурая челка и карий веселый глаз Кота. Потом Кот скрылся, сильно зазвенел цепью и запел:

– Сижу за решеткой в темнице сырой…

Потом глаз Кота появился опять и полюбовался произведенным впечатлением. Наконец Кот сказал:

– Залезайте сюда! Юлька, покажи им, как сюда залезть!

В подвале со сводами и решеткой было сумрачно и сыро, как в настоящей тюрьме.

Большой знаток подвалов и подземелий, Зямка подвал одобрил:

– Все точно. И даже паутина! И плесень – пушистая, хорошая. А вон гриб растет какой-то красный, здорово! Неужели и крысы есть?

– Есть! – сказал Кот, сидевший у окошечка на сундуке в кандалах из собачьей цепи. – Сейчас они попрятались… Еще что должно быть?

– Ну… жабы…

– Жаб нет. Но я их наловлю во дворе и напущу! Это ты правильно знаешь! Их в саду полно… Вообще хорошие хозяева жили в этом доме.

– Почему?

– А по всему! Сначала мне было жалко из старого дома переезжать. Вы же видали мой дом? Крыша, хоть и соломенная была, но зато на ней трава росла и даже деревце маленькое! Я такой крыши нигде не видал! Если зачем понадобится соломинка, всегда можно выдернуть. Но как сюда переехали, начал я все обсматривать – ку-у-да тому дому! Там что! А тут растут везде лопухи и крапива – повыше меня! Потом поглядите. И репьи, и всякие колючие кусты! И бегают везде жабы целыми оравами! Сверчки поют! А сколько всякого имущества хозяева оставили, всяких интересных вещиц! Вот!

Кот показал цепь, потряс хорошенько, чтоб все могли послушать ее звон.

– Это прямо на заборе висела. А загляните на чердак – чего там только нет! Я еще не все обыскал и уже полный сундук разных сокровищ набрал!

Кот встал, открыл сундук и широким жестом предложил ребятам полюбоваться имуществом. Сундук и верно был полон всяких сокровищ.

– Вот, – пояснил хозяин, – это когти железные, по столбам лазить! Видали у монтеров? Это было на чердаке. А вот, гляди сюда: машинка – стричь! Я пробовал ее на своем воротнике на пальто – стрижет, как из пушки! Теперь, кому подстричься, может идти ко мне! Там под низом где-то была ручка от сабли, сейчас покажу…

В окно заглянула девочка:

– Ну, Костя. Ну, куда я дену молоко…

– Замолчи! – сказал брат. – Выйди лучше на улицу – погляди, не бродит где конопатый мальчишка!

Девочка скрылась. Зямка спросил:

– Какой это конопатый? Котовы глаза засверкали:

– Эт-то такой… крокодил! Я, понимаешь, пацанам говорю: хватит, говорю, меня Котом звать. Что это такое: Кот, Кот… Лучше меня надо Стенькой Разиным прозвать. Ну, те говорят: ладно. А этот крокодил, где б я ни был, меня везде находит: «Здрассте, Котофей Котофеич, давно приехали из сибирских лесов?» Только и дела – бей его, да гоняйся за ним, еще и бегает быстро!

– А откуда он взялся?

– А кто его знает! Я думаю: не иначе это сын учителя французского языка; отец у него хоть не конопатый, но другого такого ехидного я и не видал: одни двойки мне ставит! Что с ними делать – прямо не знаю. Мне говорят недавно: конопатый поехал купаться и утонул. Но только это, оказывается, утонул конопатый с Октябрьской. Хороший был пацан!.. Если б не он, прямо было все здорово!

– Это всегда так, – сказал Алик. – У тебя конопатый, а у нас такие есть – Гориллы…

– А те что? – спросил участливо Кот. – Тоже дразнятся?

– Если б дразнились, это еще ладно, – сказал Борис.

– Все у нас отнимают! У него вот даже, – Зямка показал на Сережку, – отняли выдернутый зуб!

И Кот уставился своими круглыми карими глазами на Сережку.

– А ты, вообще, откуда взялся? Я тебя чего-то не знаю.

– Из Ленинграда приехал! – объяснил Сережка.

– А! – сказал Кот. – Из Ленинграда? Значит, ты приехал из Ленинграда, а они у тебя зуб отняли?

– Ну да!

– Ах они, крокодилы! Как они смели! Этого терпеть нельзя… Человек приехал из Ленинграда, а у него здесь зуб отнимают! Я им дам! Кто отнял?

– Горилла, Страшила… – начал перечислять Зямка.

– Страшилу я немножко знаю, – перебил его Кот. – Надо будет пойти взять.

– А они не будут отдавать?

– Как не будут? – удивился Кот. – Это Страшила-то? Еще как отдаст! Он у меня отдаст, как из пушки! Ведь этот зуб у тебя во рту рос?

– Ну да! – Сережка опять открыл рот и показал место, где рос зуб.

– Ну вот, а ты говоришь—не отдаст. Пусть попробует! Пошли.

Кот впереди, березовцы за ним – все вылезли из подвала и пошли прямо к воротам, но вдруг Кот спохватился:

– Стой, чуть не забыл! Юлька! Принеси мою папаху!

Юлька куда-то сбегала и принесла большую облезлую папаху из какого-то серого меха. Надвинув ее на голову. Кот повертелся и спросил удивленных ребят:

– Ну, как? Похож я на Стеньку Разина?.. Не разрешают мне ее носить летом, поэтому она у Юльки на сохранении, чтоб не спрятали…

– Да в ней, наверное, жарко летом-то ходить? – спросил Борис.

– Все равно! Зато она из волчьего меха!

– А! Ну тогда конечно…

Юлька подозрительно посмотрела на брата и спросила;

– Ты куда хочешь идти?

– В одно место, – сказал Кот. – Дело одно есть.

– Знаю! – сказала девочка. – Это они тебя драться пришли звать! А сам еще начал новую жизнь!..

Но Кот молча прошел к калитке и только там, обернувшись, сказал:

– Сам знаю! Ты еще мала в этих делах понимать… На улице, уже отойдя от дома, он вздохнул:

– Как она догадалась! Удивительно умная девочка. Остальные все дуры, а это прямо как мальчишка. Я, понимаете, вообще-то начал новую жизнь: не драться, никуда не замешиваться. Я уже давно ее собираюсь начать! Сперва хотел с нового года, потом – с первого мая, потом—с каникул. Окончательно решил: как только в новый дом переедем! Но раз такое дело, придется мне теперь с какого-нибудь другого дня начинать… Верно! С дня рождения я ее лучше начну!..