Текст книги "Беседы о животноводстве"

Автор книги: Юрий Новиков

В Японии и СССР ведутся большие работы по одомашниванию перепелок: для них требуется меньшая площадь содержания, и они способны производить вдвое больше яичной массы на единицу веса, чем куры. Серьезные надежды возлагаются на некоторых морских млекопитающих и рыб. Океанские просторы для современного человека являются пока еще только охотничьими угодьями. Однако охота не самый лучший способ хозяйствования. Богатства океана огромны, но не неисчерпаемы. И несомненно, что уже в самом недалеком будущем человек начнет правильную, культурную эксплуатацию морей и океанов, основанную на разведении наиболее ценных видов морских животных и рыб, их приручении и одомашнивании, применении к ним методов генетики и селекции. Возможно, что первыми здесь окажутся китообразные и прежде всего дельфины.

К сожалению, наступлению эпохи пастушеского океанического хозяйства уже сейчас мешают многочисленные факторы и прежде всего исчезновение многих наиболее ценных видов. Полностью выбита так называемая корова Стеллера (как считают современные специалисты, наиболее пригодная для одомашнивания), под угрозой исчезновения находятся морские выдры – каланы, котики и многие другие животные и ценные породы рыб. Охрана и восстановление их поголовья будут иметь огромное экономическое значение для будущего человечества.

– Одну минутку! Прежде чем мы займемся этим будущим, мне хотелось бы получить ответ на заданный ранее вопрос: как все-таки получилось, что человек из охотника стал скотоводом?

– Другими словами, что заставило человека поменять профессию?

– Вот именно… Чего ему, собственно, не хватало?

Когда каравеллы Колумба достигли берегов нового континента, европейцы с удивлением обнаружили на нем огромные богатые города, мощные государства, развитое земледелие и… почти полное отсутствие скотоводства. При всем богатстве американской фауны индейцам удалось одомашнить всего два-три вида животных. А между тем в центральноамериканских прериях паслись огромные стада бизонов, пригодных для одомашнивания ничуть не меньше европейского тура. Местные же племена упорно предпочитали охоту на них пастушеским заботам. И даже в цивилизованном государстве инков основную массу мясного питания давали дикие животные, охота на которых производилась только в организованном порядке.

Строгие табу, запреты на охоту, охрана охотничьих угодий, бережное отношение к животным – черты, общие для всех охотничьих племен на всех континентах. Бессмысленное убийство миллионов бизонов в Америке, огромных стад антилоп и слонов в Африке – «заслуга» уже «вполне цивилизованного» человека. Первобытный охотник никогда не убьет больше животных, чем он может съесть, запасти впрок или в крайнем случае обменять у соседей на интересующие его предметы. Нужны были совершенно особые условия, которые заставили бы его оставить при себе часть животных живыми для того, чтобы обеспечить себя свежим мясом на длительный промежуток времени. Приручение и одомашнивание животных, таким образом, процесс, вызванный какой-то необходимостью, следствие изменившихся условий жизни, исторический результат развития отношений между человеком и окружающим его миром.

Чукчи-оленеводы любят говорить с гордостью: «Наша еда вокруг нас ходит на ногах, наша еда растет, пока мы спим». Между тем буквально все остальные северные народности – соседи чукчей – уже многие сотни лет никак не могут освоить эту простую и непреложную истину и продолжают охотиться на морского зверя. Что это: привычка, черта характера, действие традиций?

Вопрос этот во многом неясен. Безусловно одно: для перехода от одной формы хозяйственной деятельности к другой мало знать о существовании этой другой, мало даже иметь тысячелетний пример перед глазами. Нужны определенные материальные условия, которые поставили бы человека перед необходимостью поменять форму хозяйства. Только после этого появляются и психологические сдвиги в сознании людей, колеблются и рушатся многовековые традиции.

Уже достаточно давно установлено, что племена охотников и собирателей никогда не были очень большими. Об этом свидетельствуют и археологические данные, и наблюдения этнографов над племенами, находящимися на низкой ступени экономического развития. Подобные племена вовсе не обязательно являются полностью кочевыми. Представление о прошлом человечества как о сплошном цыганском раздолье давно уже устарело. Более того, антропологи, изучающие происхождение человека, утверждают, что он и человеком-то, Homo sapiens’ом, не стал бы, если бы непрерывно бродил. Конечно, и в древнекаменном веке, палеолите, люди перемещались время от времени, иногда постоянно, но лишь в строго определенном, причем достаточно узком районе. Область странствий ограничивалась наличием привычных источников пищи – животных и растительных. Нарушение ее границ было смертельно опасным: техника добывания средств существования была очень низкой, и Природа могла и не подать вовремя на стол желаемые блюда.

Однако техника охотничьего промысла не стояла на месте. В палеолите орудия производства были очень грубыми, примитивными и тяжелыми. Человек обходился крупными осколками камней и дубинами. При наличии всего двух ног угнаться за такими спринтерами, каковыми являются почти все мелкие животные, в особенности копытные, было трудно. Поэтому, как это ни парадоксально, охотился палеолитический человек на самых крупных и страшных, но зато и самых медленных на ходу зверей: мамонтов, южных слонов, гигантских оленей и даже на пещерных медведей.

С течением времени положение изменилось. То ли человек переусердствовал и начисто повыбивал крупного зверя, то ли изменились климатические условия – факт остается фактом: в период средне– и новокаменного веков (мезолит и неолит) изменяется и состав фауны, и характер орудий производства. Зверь измельчал, исчезли мамонты, вмещавшие в себе десятки рефрижераторов мяса. В такой обстановке человеку нечего было делать, кроме как приспособиться к новым условиям. И он приспособился: вместо крупных отщепов камня для проламывания черепов слонов и медведей перешел к более миниатюрным осколкам, которые стал тщательно оттачивать и шлифовать. Небольшой острый камень легко привязать к палке – получается копье. За копьем последовал лук.

Изобретение лука – одно из самых крупных достижений человека. И не только потому, что он начал «двигаться» быстрее зверя. Использование упругой ветки и тетивы обеспечило ему возможность охоты «не прикладая рук». Неолитический охотник научился делать первые автоматы – самострелы, ловушки и западни. Теперь ему уже не нужно было выслеживать животных и подползать к ним, опираясь на запавший от голода живот. Он мог обходить свои капканы и «собирать урожай».

Переход к «пассивной охоте» способствовал еще большему оседанию, а это значило очень многое: лишь у оседлых народов развиваются такие отрасли производства, как земледелие и животноводство…

Жизнь в описываемый период стала более комфортабельной, теперь охотник обходил свои охотничьи угодья так же, как его жена свои «поля». Он «собирал урожай» животных, она – растений. И тем не менее достигнутый жизненный уровень характеризовался относительной неустойчивостью, любые случайные обстоятельства (уход из данной местности стад животных, засуха и пр.) ставили племя перед угрозой полной гибели. А между тем основная заповедь – «плодитесь и размножайтесь» – действовала во все эпохи. Появление «лишних ртов» заставляло размышлять о выходе.

Выходов было несколько. Можно было:

а) расселиться небольшими племенными группами на какой-то достаточно большой территории, лишь периодически поддерживая связь между собой;

б) мигрировать всем племенем на новые места обитания;

в) перейти к принципиально новой экономике добычи средств существования.

Первые два пути более просты, но не всегда возможны. В некоторых условиях единственно приемлемым мог оказаться только третий путь.

Таким образом, «несбалансированность» отношений между человеком и природой, появляющаяся как следствие возрастания локальной (местной) плотности населения, так и развития техники охоты и собирательства приводила к все более частым нарушениям равновесия между людьми и средой их обитания. В этих условиях человек должен был либо погибнуть, либо начать обрабатывать землю и разводить животных. Конечно, многие покидали родные места и искали лучшей доли. Иногда таким племенам удавалось найти области, обеспечивавшие наилучшую сбалансированность. В этом случае племена замирали на одной ступени развития на многие века и тысячелетия. И выигрывали всегда лишь те, кто оставался в более неуютной обстановке, заставляющей «шевелить мозгами». Не следует, однако, думать, что один лишь недостаток мясной пищи заставил человека перейти к животноводству. Охота очень долго оставалась главным источником мясных деликатесов.

В 1121 году епископ Никанор в своем послании князю Святославу жалуется, что на Руси питаются «поганой» лесной дичью: «Давленину ядяще, и звероядину, и мертвечину, и кров, медвежину и бобровину и вся гнуснейшая его». Как исторические, так и археологические источники убеждают нас в том, что 500–700 лет назад большую часть потребности в мясе покрывало не животноводство, а охота.

Да что там давний XII век! В 1962–1964 годах исследователи Мэтьюс и Дэсманн, работавшие в Южной Родезии, неопровержимо доказали, что в этой части Африки и по сей день доход, получаемый от стад домашних животных, содержащихся на ферме, меньше дохода, который можно получить за счет рациональной охоты на той же площади!

Уже один этот пример заставляет усомниться в возможности прямого перехода от охотничьего промысла к животноводству. Если же с карандашом в руках подсчитать затраты труда в чисто охотничье-собирательском хозяйстве и таком, в котором на дополнительном подкорме находятся одомашниваемые животные, то результат будет однозначен: первобытное животноводство во всех условиях по своей эффективности значительно ниже охотничьего промысла. А раз ниже, то, значит, животноводство никак не могло вырасти из охотничьего хозяйства. Безусловно, приручать диких животных охотникам было не в диковину: они отлично знали их повадки и обычаи. А вот оставлять их при себе в хозяйстве не хотели. Раньше не хотели и сейчас не хотят. Невыгодно. А потому ненужно.

Что же касается перехода к земледельческому производству от развитого охотничье-собирательского, то такой во многих случаях мог оказаться вполне целесообразным. Эффективность первобытного земледелия и неэффективность животноводства по сравнению с хозяйством охотников и собирателей вытекает из факта, о котором мы уже упоминали выше. Чтобы свинья могла нарастить 1 килограмм мяса, она должна съесть 10 килограммов зерна. Зачем же первобытному человеку заниматься таким расточительством? Животноводство для него непозволительная роскошь. Целесообразнее было съесть растительный продукт самому, а с мясом можно было и перебиться до следующей охоты.

Итак, животноводство как отрасль производства, а не игра в приручение диких зверьков, появляется позже земледелия, когда последнее развилось достаточно, чтобы оставить кое-что из своих продуктов для разводимых животных, чтобы можно было высвободить какое-то количество рабочих рук и вложить в них пастушеский посох.

Ну а что же чисто скотоводческие племена с их необозримыми стадами и полным отсутствием земледельческого промысла?

Так называемые номады, не знающие земледелия или занимающиеся им «наездом», народы-пастухи – явление более позднее. Коня и верблюда им дали оседлые земледельцы, которым и принадлежит приоритет в изобретении нескольких десятков новых живых существ – домашних животных.

Произошла ли уже корова?

– Произошла ли уже корова? Вот тебе раз! Вы что же, сомневаетесь в ее существовании?

– В существовании – нет. А вот в том, что она настоящая, – да.

– ???

– Корова – это биоустройство, преобразующее сено и силос в молоко…

– А вы что же хотите – сразу в кефир и сметану? Чем вас, собственно, не устраивает это бедное животное?

– Не только это. И не только меня…

Осенью 1981 года исполнится две тысячи лет со дня смерти одного из величайших поэтов древности – Вергилия. Над его могилой была высечена эпитафия, сочиненная, по преданию, им самим. Вот она:

 
Мантуей был я рожден. Калабрией отнят. Покоюсь
в Партенопее. Воспел пастбища, села, вождей.
 

Автоэпитафия довольно точно передает основное содержание поэтического наследия Вергилия. Два главных его произведения – «Буколики» и «Георгики», в сущности говоря, серьезные агрозоотехнические руководства. И, представьте себе, обстоятельство это нисколько не умалило их художественной ценности: специалисты-литературоведы придерживаются даже противоположной точки зрения.

Трудно сказать, выиграла или проиграла поэзия, отказавшись от пути, проложенного великим гражданином Рима. Во всяком случае, в последующие два тысячелетия никто не пытался уже осветить проблемы разведения, кормления и содержания скота ни древним гомеровским гекзаметром, ни более поздним сладкозвучным ямбом. Зато и никому уже больше не удалось с такой силой воспеть грядущие успехи сельскохозяйственного производства, когда…

 
…все всюду земля обеспечит.
Почва не будет страдать от мотыг, от серпа – виноградник;
Освободит и волов от ярма хлебопашец могучий;
Шерсть не будет хитро различной морочить окраской, —
Сам, по желанию, баран то в пурпур нежно-багряный,
То в золотистый шафран руно перекрашивать будет,
И добровольно в полях багрянец ягнят принарядит.
Мчитесь, благие века!..
 

Как видно из приведенного отрывка, в будущее сельского хозяйства Вергилий смотрел с достаточным оптимизмом. В частности, прогноз по поводу барана, самостоятельно перекрашивающего шерсть в зависимости от пожеланий пастуха, следует признать для его времени чрезвычайно смелым. К сожалению, к нашему времени он еще не оправдался. Так что мы пока далеки от «идеального барана». Так же, впрочем, как и от «идеальной коровы»…

Но об этом позже. Ведь прежде чем начать разработку новой конструктивной схемы какого-либо устройства, инженер просто обязан убедиться в том, что традиционные методы проектирования себя исчерпали и на старой модели следует поставить точку.

Над старой «моделью» коровы человек работает уже много тысячелетий. Использованная им методика конструирования была не слишком разнообразна, но зато частенько отличалась оригинальностью. Один отечественный зоотехник писал в середине прошлого столетия: «Наш крестьянин никогда не выпустит из рук хорошей коровы прежде, чем вырастит от нее первотелку. Зато на качества быков он не обращает никакого внимания, предоставляя пастухам или своим же односельчанам держать каких угодно скверных бычишек, лишь бы сигали…»

Считалось, что если хочешь получить хорошую корову, то и «на племя» должна быть выделена первостатейная производительница. Что же касаемо до мужской половины, то какое от нее молоко? Сила – другое дело. И потому, когда мужик собирался обзавестись хорошей лошадью, то, не боясь расходов, пускался на поиски наилучшего жеребца. Особенно старался он, если назначенная на развод кобылка его (пусть даже и очень скверная) должна была жеребиться впервые; долгое время считалось, что супруг № 1 оказывает столь сильное влияние на женский организм, что в дальнейшем, несмотря на появление супругов № 2, 3 и т. д., дети все же остаются похожими на № 1.

Кстати сказать, в своих поверьях и заблуждениях русский неграмотный мужик не слишком сильно отставал от современной ему науки. Во второй половине XVIII века известный естествоиспытатель Бюффон писал, что дети наследуют у матери ту часть тела, которая начинается головой и кончается пупком. Все, что ниже, – от отца.

Почти через 100 лет после Ж. Бюффона великий Ч. Дарвин не избежал увлечения пресловутой телегонией и описал случай с лошадью некоего лорда Мортона. Отцом ее первого отпрыска был жеребец Квагга. После него она всю жизнь упрямо рожала детей его масти, несмотря на то, что первый супруг давно уже почил.

А вот еще одно оригинальное суеверие – так называемое «обглядывание». В прошлом его разделяли вполне солидные ученые. В 1864 году куратор Британского музея А. Грей демонстрировал цыпленка с клювом, похожим на клюв попугая. Это поразительное сходство он объяснил тем, что вблизи курятника жил попугай, частенько стращавший его обитателей дикими криками…

«Обглядывание», как «теоретическая» основа селекции животных, широко использовалось в средние века и даже позже.

Совсем недавно крестьяне искренне верили, что у быка и коровы черной масти может родиться рыжий теленок, если в подходящий момент корову напугать ярко-красным покрывалом… Как утверждает священное писание, находились даже люди, хитроумно пользовавшиеся подобным свойством. Согласно первой книге Моисея, Иаков, пасший белых овец и коз у некоего Лавана, заключил с ним особый договор. В соответствии с ним Иаков получал в свое пользование весь пестрый или пятнистый приплод. К огорчению владельца стада, ягнята и козлята у совершенно белых родителей рождались только пестрыми. Иаков получал желаемую окраску, подкладывая в водопойные корыта разноцветные ветки тополя, миндаля и каштана, «чтобы скот, приходя пить, зачинал перед прутьями».

Нехорошая манера «оглядывания» была присуща, как полагали старинные писатели, не только животным, но и роду человеческому. Так, например, Исидор Севильский писал: «Почему и велят некоторым беременным женщинам, дабы не родили плода подобного тому, что представляется взорам, не смотреть ни на какие уродливые морды зверей вроде песьеглавых и обезьяноподобных. Такова ведь природа у женщин, что кого увидели или представили в уме, такое и потомство произведут. Ибо животное в действиях любви внешние образы обращает внутрь; сообщает своему качеству вид тех, чьими образами оно напитано».

– Теперь я понимаю, почему у нас нет «настоящей коровы». Вас послушаешь – удивишься и тому, как это нам удалось хоть какую-нибудь буренку вывести.

– Ну, это вы слишком! Конечно, те же древне-итальянские пастухи о генетике и селекции животных и представления не имели. Но дела у них шли не так уж плохо. Это объясняется тем, что в своей практической деятельности они руководствовались не столько теоретическими трактатами, сколько знаменитым «правилом Колумеллы». В Риме Колумелла был известен как писатель и агроном. Правило его гласит: «С сельским хозяйством можно управляться без тонкостей, но оно не терпит глупости».

Большинство методов, разработанных древними селекционерами, благополучно применяется и по сей день. Вот, например, ограничение возраста животных, допускаемых к случке. Это правило в стихах Вергилия звучит так:

 
Срок Луцине служить и вступать своевременно в браки
Тянется до десяти, начавшись по пятому году, —
Возраст иной для отелов негож, ненадежен для плуга.
В этот, стало быть, срок, пока молодо стадо и бодро.
Пустишь быков…
 

Один из наиболее известных римских историков, Плиний, писал, что легендарный царь Пирр не позволял быкам и коровам спариваться до момента «совершеннолетия», то есть до 4 лет. «Быки у него были прекрасны, и порода не вырождалась», – писал Плиний. Тех же правил придерживались и в более поздние, средние века. Дарвин, например, нашел свидетельства тому, что в эпоху царствования королей Генрихов VII и VIII должностные лица в Михайлов день обыскивали конюшни и истребляли всех находящихся «в положении» кобыл, если они были моложе определенного возраста. Так правительством пресекались попытки частных владельцев заполучить как можно скорее потомство от хороших родительниц.

Надо сказать, что последний из приведенных фактов далеко не последний исторический. В 1724 году Петр I издал Манифест о развитии тонкорунного овцеводства в Малороссии (на Украине), в котором указывалось, что именно эту область «бог благословил паче иных краев нашего государства способным воздухом к размножению овец». Манифестом регламентировались все до мелочи пункты, относящиеся к разведению овец. Говорилось, в частности, чтобы «баранов припускать к овцам в одно время, а именно октября с 26-го числа, для того, чтоб овцы ягнились на траву, и отлучать овец от баранов с апреля месяца, чтоб не вовремя с овцами не сообщались, и оттого в приплоде помешательства не было».

Актуальный вопрос времени и места случки скота хорошо был знаком и Вергилию, который писал:

 
…Скотину знакомь с Венерой ранней весною,
Способ их мощь укреплять наилучший, однако, – Венеру
Вовсе от них отстранять, чтобы их не язвило желанье…
С этой целью быков уводят подальше, пастись их
Там оставляют одних, за горой иль рекою глубокой;
Или, в хлев заперев, у наполненных держат кормушек.
 

При раздельнополом и раздельновозрастном содержании животных значительно легче контролировать время случки и, что самое главное, не допускать к ней пары, недостаточно к этому подготовленные как по возрасту, так и по своей конституции. Это обеспечивает большие возможности для наилучшего подбора родительских пар и выбраковки худших особей (выбраковкой зоотехники называют технологическую операцию, которая заканчивается на мясокомбинате).

И, наконец, последнее, что было завещано современным животноводам эпохой Вергилия, – это подбор животных по их внешнему виду – экстерьеру:

 
…Наружность у лучшей коровы
Грозная; и голова должна быть огромной, и шея —
Мощной; до самых колен свисает кожа подбрудка.
Бок чем длинней у нее, тем лучше корова; все крупно
В ней, и ноги; рога же изогнуты, уши мохнаты.
В белых пежинах я предпочел бы корову, такую, чтобы
Держалась бы прямо и, как пойдет, следы концом
Хвоста заметала.
 

Нетрудно заметить, что, несмотря на «грозный» внешний вид, описываемая «идеальная корова» прямо-таки олицетворение «женственности» – конечно, коровьей. Было бы нетрудно отыскать у Вергилия и образцы «мужественности».

Какой-то древний мудрец сказал однажды: «Было бы наивным думать, что для бога (читай – Природы) небезразлично какое-нибудь из его созданий. На самом деле ему все равно, кто ты: человек или кочан капусты». А раз так и если существует (хотя бы и в нашем представлении) идеальный (физически, конечно) человек, то почему не может быть идеального кочана капусты, идеальной свиньи или идеального осла?

К вопросу об идеальности конституции (точнее – внешнего сложения, экстерьера) мы еще вернемся ниже. Сейчас же представим себе, что в большом стаде домашних животных мы из года в год подбираем «брачующиеся» пары из идеальных представителей данного рода. В этом случае больше вероятность, что и потомство таких родителей будет столь же идеальным. Лучшее сочетать с лучшим – это древнее правило скотоводов, позволившее…

– Прошу прощения, но вы ошибаетесь! Приоритет на это древнее правило не принадлежит человеку. Я, знаете ли, постоянно смотрю по телевизору передачи «В мире животных» и должен вам сказать…

– …Что это правило свято соблюдается и среди диких зверей? Вы правы. Более того, все остальные методы селекции, о которых мы говорили только что, тоже человеком не придуманы. Он «подсмотрел» их у природы.

Селекция от латинского selection – выбор – была главным занятием Природы с того самого времени, как на Земле появилась жизнь. Больше того, если бы она не заботилась неустанно о наилучшем подборе родительских пар, то вряд ли бы эта жизнь поднялась выше травы…

Одним из «изобретений» стадных животных является гарем (ничто не ново под Луной!). В зависимости от вида животных и условий их существования гарем может объединять от двух до двухсот (!) самок, подчиняющихся одному полновластному владыке. И надо сказать, что, несмотря на столь устрашающую численность «женского персонала» и отсутствие специального штата телохранителей-евнухов, эффективность гаремной организации у животных куда выше, чем при дворах падишахов. Ведь ни один из последних никогда не мог на все сто процентов быть уверенным в том, что все рожденные его женами дети действительно его собственные. А в целом ряде случаев гарем вообще являлся номинальной единицей, ибо властелин не в состоянии был почтить своим посещением каждую из его обитательниц. А вот морской котик – владелец одного из самых больших между животными гаремов в сто и более самок – может дать подобные гарантии. Правда, все свободное от супружеских обязанностей время он вынужден посвящать защите своей чести от посягательств нахальных претендентов. Драки между самцами у котиков – обычное и, главное, непрерывное развлечение. Зато уж место главы семьи обеспечено самому мужественному.

У остальных млекопитающих гаремы не столь велики. Но предбрачные драки – обычай совершенно обязательный. Для его соблюдения природа наградила оленей, туров, бизонов, антилоп и прочих копытных рогами (от врагов они отбиваются главным образом ногами), а кабана, моржа, котика и иже с ними – внушительными клыками.

Правду сказать, битвы за самку – чаще всего ритуал. Ветвистые рога оленя – оружие чисто турнирное, боковые отростки их задерживают удар вдали от тела. Природа предусмотрительна: побежденный сегодня молодой олень не будет убит старым, опытным, на следующий год он сможет взять реванш, и не исключена возможность, что станет «почтенным главой семейства».

Стадный образ жизни и гаремная семья гарантируют оптимальные сроки вступления в брак: к детопроизводству допускаются только самые сильные, крупные самцы, достигшие расцвета сил. Спустя то или иное количество лет молодым властителям суждено постареть, утратить силу, а вместе с тем и право продолжения рода. Таков непреложный закон жизни.

Что касается самок, то здесь природа поступает более тонко. Период их функционирования как детопроизводительниц регулируется деятельностью полового аппарата, который с течением времени становится все менее и менее способным к воспроизводству, к рождению себе подобных. Регулируется этот период и самим сроком жизни. В этом отношении Природа не слишком-то щедра к своим детям: она всегда заботится не о каждом индивидууме в отдельности, а о всем роде в целом. В соответствии с этим законом она безжалостно приносит в жертву интересы первого ради процветания второго. Ее лозунг: «процвесть и умереть» – выполняется неукоснительно всем живым: достиг совершеннолетия, дал потомство, воспитал его до определенного возраста, восполнил естественную убыль численности рода за счет всяческих хищников, паразитов и прочих напастей – пора и честь знать. Таким образом, между продолжительностью жизни, количеством одновременно рождающихся детей, степенью их подготовки к вступлению в жизнь, временем, необходимым для прохождения такой подготовки, существует определенная корреляционная связь. И эта связь гарантирует очень малую вероятность появления детей у отжившей свой «бабий» срок и, следовательно, ставшей неполноценной самки.

К неполноценным особям Природа вообще крайне безжалостна. Она уничтожает (элиминирует) всех обладающих малейшими недостатками, грозящими вырождением при их передаче по наследству следующим поколениям. И делает это она едва ли не с большей последовательностью и оперативностью, чем нож скотовода: ведь в более тепличных домашних условиях неполноценным по тем или иным признакам особям удается иногда сохранить жизнь и даже иногда дать потомство. В естественных условиях этого почти никогда не случается.

Раздельное содержание стад по возрасту и полу тоже не человеческое изобретение. В некоторых районах Юго-Восточной Азии обитают большие стада гиббонов. Эти приматы категорически отвергают многоженство и на всю жизнь остаются однолюбами. Последнее качество, как и всегда, дополняется крайне ревнивым отношением к особям, стремящимся проникнуть в семейное лоно со стороны. При этом ревность распространяется и на повзрослевших детей. Их изгоняют из-под отчего крова после достижения половой зрелости, и они образуют специальные «молодежные» стаи, где и находят себе подруг на всю жизнь.

Одним словом, человеку было чему поучиться у Природы. А поскольку до перехода к земледелию и скотоводству он очень длительное время сидел на полном ее иждивении, то приемы естественного отбора, ею используемые, знал очень хорошо. Поэтому когда наступила пора искусственной селекции, то он уже был вполне во всеоружии знаний.

– Хороша искусственная селекция – типичный плагиат!.. Впрочем, не примите мое восклицание за осуждение. Мне даже кажется, что нам следовало бы более внимательно подражать Природе. Это оградило бы нас от многих современных неприятностей типа загрязнения среды и…

– …И оставило бы нас на уровне каменного века! Природа слишком медлительна: для создания нового биологического вида ей нужны многие десятки тысячелетий. Человек не мог ждать так долго.

– Но позвольте! Как же это ему удалось обогнать Природу, если он пользовался одними с ней методами?

Прежде всего не следует думать, что, как только за дело селекции животных и растений взялся человек, так Природа тут же скромно отошла в сторону. Наоборот, ее влияние на формирование новых биологических типов, живущих вместе с человеком, даже усилилось. Человек лишь канализировал ее влияние, направлял его в желаемое русло, усиливал или ослаблял по собственному желанию действенность естественного отбора. Иногда это получалось даже против его воли. В этом отношении прекрасным примером могут служить такие «домашние животные», как мыши, крысы и тараканы, которых человек разводить не собирался. Между тем Природа, использовав свои методы селекции и применившись к новым условиям жизни этих симпатичных существ, вывела чрезвычайно живучие особи, которых не берут никакие химические или механические методы истребления.

За долгий период так называемой «бессознательной» селекции полезных животных человеку удалось сделать очень много. Во всяком случае, к середине XVIII столетия, когда заговорили о планомерном улучшении скота, основывающемся на научных принципах, человечество уже располагало богатейшим исходным материалом в виде древних пород скота, материалом, в значительной степени не исчерпанным и по сей день.

Породой в животноводстве называют большую группу животных, имеющих общее происхождение, сходный внешний вид (морфологические особенности), одинаковые физиологические и хозяйственные признаки. Все перечисленные свойства животные данной породы способны стойко передавать по наследству, сохраняя их в течение многих поколений.

Уже древнеегипетские барельефы 5–6-тысячелетней давности свидетельствуют о том, что жители долины Нила сумели вывести множество пород домашних животных. Так, в эпоху Древнего царства существовал обычай запрягать быков и коров в плуг, укладывая ярмо на рога. Поэтому египтяне выводили скот с большими, в виде лиры, рогами. Позже, к эпохе Нового царства, тип упряжи изменился. Исчезли и быки с красивыми рогами, скот вообще стал мельче, рога короче. Был выведен и безрогий (комолый) скот. Все это несомненные признаки тщательной и длительной селекции.