Текст книги "Крутой сюжет 1995, № 3"

Автор книги: Юрий Гаврюченков

Соавторы: Геннадий Паркин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

В комнате он связал парня и, порывшись в хозяйственном шкафчике, достал плоскогубцы, клещи и старый потертый паяльник.

– Мне нужно знать, где находится лаборатория, в которой производят «препарат В».

– Тебя убьют, – злобно ответил парень.

Хамства в свой адрес Калямов не любил. Он включил паяльник в сеть и приступил к работе.

Наступал момент истины.

15. Все любят цирк

После благополучно завершившейся оперы генерал и его свита переместились в порт, где взошли на борт прогулочного теплохода «Иван Бунин». Там было все готово к прибытию высокого гостя: сервировка столов поражала своей изысканностью; оркестр, расположенный за интимно освещенной танцплощадкой, ждали своего часа многочисленные гости, приглашенные на банкет, уже собрались.

Едва Квок Чен Ир ступил на палубу, как оркестр грянул что-то торжественное и веселое, а дипломатическая миссия во главе с господином мэром подошла поприветствовать генерала.

– Я очень рад, – сказал Серж Шиловский, стараясь сохранять на лице выражение почтительности и легкой непринужденности. Он все не мог забыть лиц двух беззащитных девочек, ведомых в покои генерала.

– Я тоже, – коротко, но исчерпывающе, а, главное, по-русски, ответил Квок. Это была единственная фраза, которую он произносил без акцента. На ее изучение генерал в свое время обратил особое внимание, ибо она была универсальной и вкупе с некоторыми другими годилась для поддержания любой беседы на высшем уровне.

Шиловский впервые услышал от генерала русскую речь. Ему захотелось отшатнуться, заорать как в анекдоте: «Разговаривает!», но он сдержался и четко произнес:

– Россия – Корея: дружба навек.

– Да, – ответил Квок тоже по-русски, но подвыпившего мэра уже оттеснили. Серж набирался с утра. Сегодня был праздник и ему было можно. Генерал прошествовал дальше.

Когда они сели за стол, Виктор и Константин, до того момента изображавшие бдительную охрану, поняли, что их работа на сегодня завершилась. Их сменили, усадили за отдельный столик, а вокруг генерала стали крутиться бритые качки с тяжелыми челюстями и немигающими глазами профессиональных убийц. Из своего укрытия Миронович заметил корейца, с которым ему довелось иметь дело. Рядом с ним сидел невысокий мужчина, имевший вполне славянские черты лица, но все равно на своего соседа похожий. Их объединяло одинаковое выражение отрешенного спокойствия, характерное для мастеров. Они сидели в компании четырех качков и чего-то ждали. Скоро был их выход.

Банкет был в самом разгаре. Квок Чен Ир почти дошел до кондиции, но еще сохранял более-менее серьезное выражение. До прыжков на стол в расстегнутом мундире с криком: «Да здравствует Ким Ир Сен!» и исполнения национального гимна дело еще не дошло. Пока он не потерял связь с окружающим миром, надо было действовать, иначе весь балаган пойдет насмарку.

Неожиданно на палубе погас свет. Замолчал оркестр, притихли гости. В наступившей тишине явственно прозвучал женский визг, звон и грохот переворачиваемого стола.

– Всем оставаться на местах! – истерично заорал пропитый голос. – Стоять, я сказал!

Снова зажегся свет и все увидели троих грязных изможденных мужчин в черной зоновской робе с номерами. Двое были вооружены автоматами Калашникова, третий держал в руках пистолет. Этот третий кричал:

– Не двигаться, застрелю. Всем стоять!

Кто-то рванулся к поручням. Тут же три ствола изрыгнули пламя, запрыгали по палубе отработанные гильзы, бежавший нелепо подскочил, перевалился через ограждение и с плеском ушел в воду.

Генерал Квок помрачнел. Нельзя сказать, что он испугался, но хмель как-то быстро вылетел из его головы. Что и говорить, момент был выбран удачно.

– Лечь на пол, всем лечь на пол! – проорал высокий тощий зэк, посылая в воздух очередь из своего АКМ. – Лечь на пол, в натуре!

– Сейчас у него кончатся патроны, – хладнокровно подумал генерал. В свое время он неоднократно принимал участие в боевых действиях и его оружием чаще всего служил АК-47. Квок Чен Ир пожалел, что под рукой нет любимого американского кольта, ибо дыра 11,43 мм сразу бы успокоила бы террориста. Машинально он лапнул несуществующую кобуру, но пальцы нащупали лишь мягкую ткань мундира.

– Лучше не двигайтесь, – сказал по-корейски директор конторы «Заготпушнина». – Это сбежавшие из лагерей заключенные, им полагается смертная казнь, так что терять им нечего. Могут и убить.

– Их необходимо обезвредить, – тихо пробурчал Квок Чен Ир.

– Охрана уже работает. Вот смотрите.

Действительно, к беглым каторжникам скрытно, никому не мешая, пробирались кореец и его спутник. Нападавшие демонстративно отвернулись, делая вид, будто внимательно изучают правую часть палубы. Быстро и почти синхронно они прыгнули через стол. Русский рванулся к лагернику с пистолетом, а кореец с криком «Ки-хап!» в прыжке очень красиво сбил с ног высокого зэка и увернулся от пущенной почти в упор автоматной очереди. (Зато на линии огня оказался начальник порта. «Вот я и труп», – подумал он, когда его китель забрызгало жженым пластиком от холостых патронов, а его жена потеряла сознание). Пока кореец расправлялся со вторым, русский поймал в захват руку заключенного и молниеносным движением сломал ее. Заранее об этом они, естественно, не договаривались, но на глазах у толпы все должно было выглядеть правдоподобно. Лагерник упал, пронзительно крича и корчась, прижав к животу поврежденную кисть.

От сильного удара в грудь Миронович упал, АКМ вылетел из рук и заскользил по палубе. Миронович разозлился. Выступать макиварой[10]10
  Снаряд для отработки ударов.


[Закрыть] на потеху гостям! Это вывело его из себя. Он вскочил и устремился к ближайшему противнику – местной спортивной знаменитости, которого звали Олег Зудов. Тот ловко ушел от атаки Мироновича, перехватив его руку, и они закружились, удаляясь к надстройке. Миронович контратаковал, перехватил захват и оказался в выигрышном положении. Олег прижал его к стене. Полускрытые шлюпкой, они были плохо видны гостям.

– Какого черта, – прошипел Зудов, – хрена ты не ложишься?

– А не пошел бы ты в пень! – ответил Миронович. Зудов попытался высвободить руку, но взвыл. Миронович заставил его приподняться на цыпочки и сильным толчком в грудь отшвырнул к парапету. Олег удержался на ногах, взбешенный неожиданной выходкой Мироновича. Теперь его видели все. Зудов не успел ничего понять, когда на его голову обрушился сокрушительный тоби-маваши-гэри[11]11
  Круговой удар ногой в прыжке.


[Закрыть].

Зрители замерли, пораженные неожиданной живучестью и активным сопротивлением зэка. Теперь основной фигурой оказался Пак Сон Ки. Он понял, что на этот раз бой будет настоящим. Противники медленно сблизились. Миронович поискал глазами автомат, чтобы схватить его и длинной очередью выпустить корейцу кишки. Он знал, что с близкого расстояния холостыми это возможно, но АКМ находился далеко за пределами досягаемости. Оставалось только драться.

– Я не лягу! – яростно выдохнул Миронович.

Узкие глаза Пак Сон Ки, казалось, смотрели в самую душу. Его рот открылся и оттуда вылетело одно короткое слово:

– Упадешь.

– Я не лягу, – повторил Миронович.

Он снова пропустил начало атаки. Кореец как-то сразу оказался рядом, нанес серию молниеносных ударов: голень, плечо, сплетение, шея. Миронович лишился правой стороны тела, потерял дыхание и упал на палубу, лишенный способности защищаться. Пак Сон Ки навис над ним и зрители увидели красивое добивающее движение.

– Работают мастера высокого класса, – через переводчика похвастался Моджеловский. – Пак Сон Ки, кореец, таэквондо, четвертый дан и Олег Зудов, джиу-джитсу, второй дан. Видите, какое тесное сотрудничество русского и корейского народа.

– Корейского и русского, – поправил Квок Чен Ир, немного разочарованный тем, что нападение заключенных оказалось ненастоящим. Впрочем, одного унесли.

– Да, конечно, – быстро согласился Моджеловский. – Так даже правильнее, тем более, что Корея побеждает. Давайте выпьем за это. Пусть братское сотрудничество Рос… Кореи и России крепнет с каждым днем.

– Хорошо, – сказал Квок, довольный поправкой. – Пусть всегда живет дело вечно живого товарища Ким Ир Сена!

Они выпили за это, потом за общее дело и еще за очень многое. И лишь один Серж Шиловский плакал, облокотившись на поручни, заливаясь пьяными слезами, и бормотал:

– Продали Россию-матушку. Продали, с-суки, мать вашу…

16. Калямов. Действия

Сообщение Калямова обеспокоило руководство. «Штамм В» и технология производства препарата (получения, выделения и очистки) были переданы генералу Квок Чен Иру. Их требовалось изъять с наивозможнейшей осторожностью, чтобы наркотик не ушел за границу, а инцидент с его ликвидацией не перерос в дипломатический конфликт.

Вилла, где расположился Квок Чен Ир, хорошо охранялась, это затрудняло доступ к образцам. До отъезда генерала оставалось пять дней, так что следовало торопиться.

Первым пунктом намеченного плана было уничтожение лаборатории. Тут Калямову предоставлялась полная свобода действий, что предусматривало широкий выбор средств. Разумеется, под этим подразумевалось физическое уничтожение. Начальство считало, что чем меньше людей будет знать о существовании мутантов бактерий, тем лучше. В конце концов, одним «глухарем» больше… Это всегда можно списать на разборку между бандитскими группировками.

Поздним вечером, когда совсем стемнело, Калямов покинул свою квартиру и сел в машину, стоящую под окном. Ключи были в бардачке. Калямов закурил сигарету, немного посидел, глядя перед собой, включил зажигание. Его путь лежал в другой конец города, к старым гаражам, где ждали две канистры бензина, пять килограммов аммонита и автомат Калашникова с боекомплектом. Загрузив все это в багажник, Калямов выехал на дорогу. Дорога была новая, ее заасфальтировали недавно, но уже успели разъездить. «Ниссан» подбрасывало на буграх, он нырял в ямы, звенел, разваливаясь, но продвигался вперед. Одна фара потухла. Калямов тихо материл начальство, стараясь не влететь в кювет.

Лаборатория помещалась в подвале спортклуба. Калямов остановил машину, не доезжая метров пятьсот. Дальнейший путь придется проделать пешком. Охрана может не спать.

Охрана действительно не спала. У самого входа светил огонек сигареты, по голосам Калямов определил, что там стоят двое.

– Ну, хорошо, – подумал он, доставая нож-кастет, – двое так двое. Он обошел здание и резко выпрыгнул из-за угла. Ближайший охранник стоял к нему спиной, его Калямов ударил ладонями по ушам. Тот вскрикнул, схватившись за голову. Калямов оттолкнул его и пнул в бедро второго, который опешил от неожиданности и не сразу сообразил, что надо делать. Додумать ему Калямов не дал, левой заблокировал его руку, рванувшуюся к пистолету, а правой, в которой был нож-кастет, полоснул по горлу и рассек голосовые связки, лишив охранника возможности кричать. Второй немного оправился, разогнулся, чтобы достать оружие. Калямов жестко ударил его по яйцам и перерезал сонную артерию. Сделал он это почти без шума. Слепил как щенков. Первый успех обнадеживал.

Калямов вернулся к машине, подогнал ее к самым дверям клуба. Если внутренняя охрана существует, пусть думает, что хочет. Ждать им все равно осталось недолго.

Входная дверь была заперта. Калямов отщелкнул замок и шагнул внутрь, держа в правой руке нож-кастет, в левой автомат. Луч фонаря ослепил его.

– Эй! – гортанно крикнул охранник и больше не произнес ни звука, потому что Калямов выпустил в него очередь.

Фонарь упал и погас. Калямов прыгнул, метясь в дверной проем, но промахнулся, с грохотом врезался в косяк. Он отшатнулся, тихонько ругаясь, и вышел на лестницу. Внизу горел свет.

Скатившись по ступенькам, он распахнул дверь, держа АКСУ у бедра, но в коридоре никого не было. В дальнем конце виднелась еще одна дверь, Калямов выпустил в нее дважды по три пули и только потом осторожно приоткрыл.

Это была лаборатория. Та самая, в которой делали «препарат В» и на поиски которой отдел по борьбе с организованной преступностью затратил два с половиной года. За столом на корточках сидели три человека в белых халатах, они испуганно смотрели на дверь. Калямов расстрелял их к чертовой матери, убедился, что мертвы, и вышел. Теперь можно было приступать к завершающей стадии.

Перетащив трупы вниз, Калямов обложил стол аммонитом, вставил запалы и разлил по полу бензин. В коридоре он поджег шнур и бегом бросился к машине. Шнура хватило на триста восемнадцать секунд. Он был уже на дороге, когда сзади послышался приглушенный хлопок, а темное ночное небо вдруг сделалось ярко-оранжевым. Калямов поднял стекло и нажал на газ.

17. Шиловский. Изменения

В детстве Серж Шиловский мечтал стать актером, еще он хотел стать гипнотизером и зарабатывать много денег. Жизнь изменила его планы, расставив все по своим местам. Серж пристрастился к игре в карты, проявив в этой области незаурядные способности. Отсидев первый срок (2 года), он стал осмотрительнее, но жадность взяла свое, вследствие чего пришлось сделать еще две «ходки к хозяину» общим сроком на пять лет. После этого он поумнел и подался в мир бизнеса, который только вставал на свои неокрепшие лапки.

Вовремя поняв блага демократии, Шиловский, не без помощи старых зоновских друзей, одержал победу на выборах и стал мэром. Это принесло ему деньги, а также определенную известность и власть. «Заинтересованные друзья» дали понять, кому он обязан своим постом, в качестве благодарности пришлось выполнять некоторые просьбы и иногда идти на компромиссы. Делать это приходилось все чаще и чаще. Бюджет города иссякал, несмотря на дополнительные налоги, Шиловский ясно чувствовал приближение того дня, когда придется оставить эту должность и смыться, чтобы снова не сесть в тюрьму.

Тем не менее, живя этой жизнью, устраивая роскошные приемы и банкеты, Серж понимал, что из него делают тряпку и вытирают ноги. Это было неизбежным следствием многочисленных сделок и компромиссов. История с генералом доконала его окончательно. Начиная с первого до последнего момента его обходили во всем и сообщали все в последнюю очередь, если вообще считали нужным сообщить. Делалось это открыто и от его, Сержа, имени, но он сам играл весьма незначительную роль, лишь подписывал бумаги и появлялся в качестве представителя. Наблюдавший за ним психотерапевт уловил неладное, сообщил кому надо, но на него не обратили внимания, потому что работы и без того хватало. Шиловский отчаивался и зверел. Психолог снова забил тревогу, но его в запарке отослали подальше, оставив разводить руками и злорадно бормотать: «Сейчас, сейчас!» Как выяснилось позже, он не ошибся.

18. Знакомство

– Хороший вечер, – подумал Миронович, чиркая отсыревшей спичкой. Спичка поломалась, стало ясно, что подобная участь постигнет весь коробок.

– Курить есть? – спросил кто-то.

Миронович поднял глаза и увидел здоровенного панка в потертой кожаной куртке.

– Есть, – сказал Миронович, – если огонь найдется.

– Найдется, – ответил панк.

Они закурили. Панк предложил выпить, сказав, что знает, где найти водку. Деньги у Мироновича были и он согласился.

Для знакомства Калямову порекомендовали этого человека, недавно получившего работу уборщика в коттедже генерала. Разговор удалось завязать очень быстро, такой результат обнадеживал. Взяв три бутылки, Миронович позвонил Наташе. Она была одна – мама работала в ночную смену – делать ей было нечего и она сама пригласила их в гости.

– Интересное знакомство, – подумал Миронович, когда они прикончили первую бутылку, а Калямов снимал пробку со второй. – Люблю интересные знакомства.

Возбужденная алкоголем Наташа прямо вся светилась изнутри, до того ей хотелось трахнуться, однако мужчины были заняты чем-то своим и ее присутствия, мягко говоря, не замечали.

Когда Калямов решил, что собеседник уже хорош, он осторожно перевел разговор на нужную тему.

– Да, я знаю, – небрежно сказал Миронович, роняя голову на грудь и снова вздергивая вверх. – Квок Чен Иру на днях поставили целую кучу, – эта мысль вдруг показалась ему презабавной и он рассмеялся, – КУЧУ этого препарата. Он хранит его у себя в… комнате, в ха… в хала-дильнике!

Калямов весь превратился во внимание, даже дышать перестал.

– Вот бы хорошо ее того, – ухмыльнулся он, разливая по стаканам. – Надолго, наверное бы, хватило. Большая она?

Миронович перестал смеяться, взял себя в руки и попытался сфокусировать взгляд на расплывающейся фигуре Калямова.

– Хочешь рубануться перед начальством? – неожиданно резко спросил он. – Нормальная партия, большая. Что ты мне гонишь, какой ты панк. Думаешь, я такой лох, что не заметил, как ты меня пас?

Обиженная невниманием к своей особе Наташа выпила еще стакан водки и совсем окосела.

Калямов быстро пришел в себя, попытался спасти имидж панка.

– Кто я? Ты, козел, – противным, специально отработанным для подобных ситуаций голосом сказал он, запуская лапу в салат. Он сжал кулак так, что между пальцев потек майонез и поднес его к лицу Мироновича. – Да я тебя сейчас, в натуре…

– Успокойся, – Миронович схватил со стола нож и уткнул острие в горло Калямова. – Тут я говорю. Сядь и сиди на жопе ровно. Ты что меня за лоха держишь, думаешь, в тебе мента не видно? Так что уткнись.

– Да ты чего, – заблажил Калямов, – да ты че, в натуре…

– Неужели он… – подумал Миронович. – Да он же меня качает. Вот будет любопытно.

Воспользовавшись тем, что собеседник отвлекся, Калямов перегнулся через стол, схватил Мироновича за волосы и ударил ребром ладони по шее. Когда Миронович открыл глаза, первое, что он увидел, был нож-кастет.

– Мне показалось, – произнес Калямов, – что так мы договоримся быстрее.

– Ага, – прохрипел Миронович. – Будем говорить.

19. Совместные действия

До отъезда генерала оставалось три дня. Квок Чен Ир составил примерный план, чтобы ничего не упустить из обещанных ему удовольствий. На сегодня намечалась охота.

Не успела колонна джипов скрыться по лесной дороге, как к дому с другой стороны подъехал на «Тоёте» Шиловский, имея с собой кольт и пару гранат. Он твердо решил убить генерала. Эта мысль пришла к нему на второй день запоя – Серж решил отомстить за разграбленную Россию. Он въехал в ворота, остановился и вышел, напоследок приложившись к бутылке «Смирнофф».

В это время Калямов и Миронович благополучно перелезли через забор и скрылись в открытом окне первого этажа. Серж позвонил, на крыльце появился охранник.

– Мне Квок Чен Ира, – сказал Серж.

– Его сейчас нет, – ответил охранник, почуяв запах алкоголя и решив не вдаваться в дискуссии. Он хотел вернуться, но Шиловский схватил его за рукав.

– Стой, – крикнул он. – Ты как со мной разговариваешь, скотина? Я мэр. Ты знаешь, кто я? Я – мэр!

Охранник молча вырывался, зная, что спорить с пьяным бесполезно, и нечаянно толкнул его в грудь. Серж упал на дорожку.

– Ах так, – подумал он, – ах так! Какой-то пацан, который раньше в порту работал, ни во что не ставит самого мэра города. И все потому, что он охраняет корейца, думает, что ему все можно, если тут перед узкоглазым на коленях ползают и чуть ли не жопу лижут! Эх, Россия!

Обливаясь слезами от жалости к себе и России, Шиловский достал пистолет, всадил пулю в спину охранника. Тот упал внутрь дома, потянув за собой дверь. Серж испугался, что она закроется, подскочил, взялся за ручку. Изнутри доносились крики и грохот шагов – на выстрел сбегалась охрана. Серж с горечью подумал о русских парнях, которые погибнут за корейца, выдернул чеку и швырнул гранату.

Когда раздался выстрел, а затем, взрыв, Калямов лишь удивился, но Миронович покрылся холодным потом. Он представил себе, как поднимается на ноги охрана, как из города вызывают подкрепление, как боевики со специально обученными для задержания собаками начинают прочесывать дом и окрестности. Обо всем этом он немедленно поведал Калямову. Тот думал недолго. Впрочем, времени все равно не оставалось.

– Давай наверх, быстро, – сказал он. – Пока они парятся, мы успеем все взять.

Они выскользнули в коридор, быстро поднялись по лестнице. Комната генерала была заперта, но замок не устоял перед лезвием калямовского кастета.

– Здесь, – крикнул Миронович, указывая на холодильник…

Переступая через трупы, Шиловский вошел в холл. Священное дело мести должно было свершиться.

– Эй, – крикнул он, – Квок, выходи!

За спиной послышался шорох. Серж обернулся, его тут же прошили тремя пулями. Он очень удивился, но продолжал стоять, глядя, как двое уцелевших охранников стреляют в него, приближаясь все ближе. Наконец, кто-то попал в гранату. Она взорвалась, поразив нападающих осколками. Самого Шиловского разнесло в клочки.

Калямов и Миронович выскочили в сад. Неожиданно из-за угла дома прямо на них вышел Константин. Калямов, мгновенно среагировав, рванулся вперед и ударил охранника со всей силы пальцами в глаза, вложив в бросок всю тяжесть тела. Константина отбросило назад, он выронил пистолет и упал, обхватив руками лицо, левая сторона которого тут же окрасилась кровью. Миронович подобрал выпущенное оружие. Девятимиллиметровая «беретта», короткая и удобная, он рассмотрел ее на бегу.

До забора оставалось совсем немного, когда от дома отделились три фигурки и открыли по ним огонь. Миронович залег, а Калямов спрятался за дерево, достал из-под куртки «Марголин», сделал несколько выстрелов. Кто-то упал.

– Лезь на ту сторону, быстро! – проорал Калямов, меняя обойму.

Его поступок следовало оценить. Миронович не заставил себя долго упрашивать, перемахнул через стену. Тут же рядом с ним упал и Калямов.

Они добежали до машины, перевели дух.

– Главное, до города добраться, – Миронович огляделся. – Ты еще какую-нибудь дорогу знаешь?

– Поедем напрямик, – ответил Калямов.

Прыгая по кочкам и разбрызгивая грязь, «Ниссан» помчался прямо по лесу. Калямов нервно рулил, настороженно посматривая по сторонам, но все же проехать было можно и они достаточно быстро добрались до дома.

20. ГУВД

– Я вообще ничего не понимаю, – раздраженно сказал Моджеловский, хватаясь за голову. – По-вашему, то ли Шиловский нанял панков, чтобы убить Квок Чен Ира, то ли панки наняли мэра, чтобы похитить образцы?

– Мне все равно, что вы теперь думаете, – холодно произнес человек, сидящий в кресле. – Шиловский был под вашим контролем, вы отвечали за его поведение. Его психотерапевт докладывал вам, и неоднократно, что Серж на грани срыва. Почему же вы не приняли мер или, хотя бы, не поставили в известность меня?

Моджеловский остановился, словно налетев на невидимую стену. Он медленно опустил руки и посмотрел на сидящего в кресле.

– Я… у меня не было времени… с этим корейцем… – пробормотал он. – Я был так занят.

– Это не разговор. – Сидящий в кресле посмотрел в окно. Перед ним расстилалась площадь, хорошо обозреваемая из кабинета начальника ГУВД. Ветер дул с моря, к монументу Ленина полз туман.

Моджеловский сник и съежился, испуганно глядя на сидящего в кресле.

– Уберите его, – сказал тот, обращаясь к высокому амбалу с погонами старшины, и добавил: – Пак Сон Ки знает, что с ним сделать.

Когда они остались вдвоем, человек повернулся к скромно курившему в уголке начальнику ГУВД и сказал:

– Знаете, эти панки… они очень расплодились в нашем городе. К тому же, их участие в этом деле несомненно. Так что… вы меня понимаете?

– М-м, не совсем, – отозвался хозяин кабинета. – Это… очень жестокие меры. Общественности может не понравиться.

– Полно вам, – бесстрастно, но так, что мент немедленно замолчал и напрягся, сказал сидящий. – Из-за них Квок Чен Ир расторг соглашение, мы понесли солидные убытки. Может быть вы их оплатите? Нет? Тогда делайте, что вам сказано. Методов у вас много.

– Да-да, конечно, – быстро согласился начальник ГУВД. – Вы абсолютно правы. Мы проведем рейд. У них там почти все наркоманы…

Он еще что-то говорил, начиная увлекаться, с азартом, стремясь загладить свою вину за глупую попытку противоречить. Сидящий в кресле слушал его, потягивая сигарету и стряхивая пепел на ковер. Когда она кончилась, он встал и вышел, закрыв за собой дверь. С минуту мент сидел неподвижно, беззвучно шевеля губами, затем глубоко вдохнул и сморщился, схватившись за сердце.

Зачем он полез, что ему общественность и ее мнение? Сунув в рот таблетку нитроглицерина, он осторожно откинулся на спинку кресла. – Панки, панки, все они мразь. Ими давно следовало заняться. Рейд только оздоровит обстановку в городе. Хозяин прав, надо принимать меры.

Он вызвал секретаря, продиктовал ему задание.

Два дня спустя, в квартире, из которой сильно пахло ацетоном, раздался звонок.

– Макс, посмотри, – крикнул из кухни хозяин квартиры, помешивая в ковше «черное». – Макс! – крикнул он еще раз, потому что сороковаттные колонки переорать было сложно.

Из соседней комнаты вышел бритый Макс со свастиками по обеим сторонам головы, заглянул в глазок. Там маячила знакомая фигура.

– Это Рома пришел, – проорал он, вращая ключом.

Дверь распахнулась, отбросив его в коридор, и в квартиру ворвалась оперативная группа.

– Менты! – успел крикнуть Макс, прежде чем ему оборвали дыхание хорошо поставленным ударом.

С безумными глазами хозяин метнулся к окну, чтобы выбросить ковшик, но лежащая на столе «солома» и несколько «баянов» говорили сами за себя.

В первой комнате совокуплялось несколько молодых людей, во второй тусовались все остальные, играя в бильярд и дартс. Оперативники начали хватать всех подряд, не давая разбегаться, но одного не уследили и он выбросился в окно, уже ничего не соображая от страха. Его тело, пролетев девять этажей, смяло крышу машины, которая закричала протяжным громким воем.

Так начался рейд.

21. Последние встречи

День выдался теплый и солнечный, хотя дул сильный ветер. Впрочем, он тоже был нáруку. Открыв все окна и дверь, Наташа развела в тазике мыло и принялась мыть окна. Она любила, чтобы в комнате был чистый солнечный свет.

Закончив с этим делом, она села на подоконник в своей обычной манере, свесив ноги за окно. Ветер на высоте девятнадцатого этажа, казалось, продувал ее насквозь, но все равно было приятно. Посмотрев на голубую даль моря, Наташа отдалась своим мечтаниям…

Миронович шел по улице, засунув руки в карманы своей старой ободранной куртки. Он дошел до ларьков и собрался остановиться, чтобы купить сигарет, когда его окликнул знакомый голос.

Это оказалась Галя.

– Отличный день, – подумал Миронович. Он купил сигарет себе и ей, потом предложил завернуть в кабак, но Галя захотела в квартиру.

– Пошли к Наталье, – предложила она. – У меня родаки дома, а у нее как всегда никого.

– Ну пошли, – согласился Миронович. Ему было все равно. После отъезда корейского генерала он остался без работы и уже начал скучать.

* * *

Калямов успешно выполнил свое задание. Его обещали отозвать на днях, а пока следовало замести следы, то есть убрать ненужных свидетелей. Он решил начать с Мироновича. Этот парень знал больше других, к тому же, участвовал в одном неприятном деле, так что заняться им следовало немедленно. На его ликвидацию был дан особый письменный приказ.

Калямов пробирался дворами, стараясь избегать глаз ментов. Затевался какой-то рейд, быть панком становилось все опаснее. Он шел на квартиру, где в последнее время в основном тусовался Миронович. Калямов нес в сумке полтора килограмма тротила, пистолет и контактный взрыватель.

Лифт высадил его на девятнадцатом этаже. Калямов вошел на площадку, не без удивления отметив, что искомая дверь распахнута настежь. Стараясь ступать бесшумно, он пробрался в комнату, но там никого не было. Калямов проследовал на кухню.

Наташа глядела в небо и мечтала, что когда-нибудь вознесется туда, словно птица. Она никогда не летала на самолете и могла только представлять ощущение взлета в голубую даль неба. А еще приятнее, наверное, было бы прыгнуть с парашютом.

Внезапно что-то сильно толкнуло ее в спину и Наташе показалось, что она действительно победила земное притяжение. Это оказалось обманом, как был обманом ветер: он резал глаза и распирал грудь. Последнее ощущение оказалось недолгим – три с половиной секунды – оно прервалось сразу после удара об асфальт.

Столкнув из окна девчонку, Калямов вернулся в прихожую, расстегнул молнию на своей сумке и приступил к делу. Через несколько минут все было закончено. Теперь всякий, кто откроет дверь, взлетит на воздух. Калямов сел в лифт, надавил кнопку первого этажа.

* * *

Когда они подходили к дому, Галя заметила толпу.

– А-а, – протянула она, – опять кооператоры что-нибудь выбросили…

Она оказалась права лишь отчасти. Кооперативное движение было тут не при чем.

– Погоди, – сказал Миронович. Он заметил Калямова, подходившего к остановке. – Я сейчас.

Он оставил Галю, которая обиделась и не стала его ждать, крикнул Калямову:

– Эй, подожди!

Калямов его заметил, но не подал вида, продолжая идти своей дорогой. Все складывалось как нельзя лучше. Сейчас этот парень поднимется наверх и, если у него есть ключ, откроет дверь. Калямов сел в подошедший автобус и оглянулся только тогда, когда уже порядком отъехал.

– Не услышал, – подумал Миронович. Галя ушла наверх, не дождавшись его, и Мироновичу вдруг стало одиноко.

– Пойду, – посмотрю, что дают, – решил он. – Рынок тут что ли открыли? – эта идея вдруг привлекла его. Миронович приостановился, затем ускорил шаг, на ходу додумывая мысль. Он протиснулся между спинами и замер.

На асфальте, окруженное толпой, распласталось изуродованное, залитое кровью тело. Рядом кого-то вырвало. – Наташа?! – с ужасом подумал Миронович и непроизвольно посмотрел вверх. Внезапно из дыр открытых окон вылетели стекла и какие-то тряпки, окутанные белым дымом. Миронович инстинктивно нагнулся, чтобы осколки не задели лицо, толпа закричала и рассыпалась, топча раненых. Мироновича сильно толкнули и он упал рядом с трупом, вымазавшись в крови. Он лежал, накрыв голову руками. Два раза на него наступили, но он не мешал. – Пусть бегут, – думал он. Торопиться было некуда. И лишь когда все затихло, он встал. Тело Наташи, истоптанное десятками каблуков, превратилось в кусок окровавленного мяса.

– Вот и вся жизнь, – подумал Миронович. События последних дней со всеми их неожиданностями и нюансами вдруг выстроились перед ним в четкую логическую цепочку, на конце которой находилась разгадка до смешного простая и до боли ясная. Два слова, которые определили дальнейшую его судьбу и ужаснули своей безысходностью. Два слова, за которыми стояли огромные деньги, огромная работа и огромное количество искалеченных жизней. Два слова, от которых становилось страшно.

Дележ рынка.

Миронович не знал, что делать, поэтому сделал шаг вперед. Впрочем, путь оставался один.

22. Реванш

Областное управление госбезопасности находилось напротив мэрии. Миронович прошел залитую солнцем площадь и, предъявив дежурному удостоверение, поднялся на третий этаж.