Текст книги "Пожиратели гашиша"

Автор книги: Юрий Гаврюченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Приехали, – нарушил молчание Слава, остановившись у пустой коробки заброшенного двухэтажного дома. Дом был кирпичный, можно было надеяться, что в нем есть подвал. – Посмотри.

Я вылез и исследовал руины. Подвальчик был, правда, захламленный, но немного свободного места в нем оставалось. Слава загнал машину за дом и притащил связанного джигита.

– Вот и ладушки, – молвил он, сбрасывая "черного" по ступенькам вниз. Тот замычал от боли, разговор намечался быть крутым.

– Как бы шею не сломал? – осторожно заметил я.

– Ни черта с ним не сделается.

Мы спустились и перевернули мученика на спину. Слава вынул кляп и рывком усадил пленника спиной к стене, куда падало пятно света. Азер сразу застонал-заохал и стал сбивчиво жаловаться на каком-то непонятном языке, вроде бы на русском, но с ужасным акцентом. Слава дал ему выговориться, затем пнул носком ботинка в печень. Горца скривило. Видно, при падении он переломал себе ребра, а тут еще добавили. Слава, покуривая "LM", спокойно переждал, когда он закончит ныть, а затем спросил:

– Жить хочешь?

– Хочю, – прогнусавил "черный". – Что я вам такого сделал, пацаны?

Зажав сигарету в углу рта, Слава взял пленника за грудки и поставил на ноги.

– Вот так, – пробормотал он, словно плотник, ладно прибивший доску.

– Ой! За что вы мэня? – Хачику такая деловитость не понравилась, и правильно. Слава спросил: – Кто тебя в наблюдение поставил?

– Ныкто мэня нэ ставыл, – попытался отбазариться азер, но Слава двумя пальцами вынул сигарету и ткнул ему в морду. В глаз не попал – парень успел дернуть головой, – но о скулу затушил.

Вопль раздался такой, что у меня заложило уши.

– Не ори. – Крик оборвался от удара ладошкой в живот. "Черный" согнулся, изо рта вытекла лента мутной слюны. Он судорожно рыгнул, потом часто задышал и выпрямился, лицо его было искажено болью.

– Чэго вы хотите, я нэ знаю ничэго...

Слава разочарованно мотнул головой и поднял руку. Горец испуганно отпрянул и стукнулся затылком о стену.

– Ну че ты дергаешься, как обосравшийся брейкер? – Слава по-мирному пригладил свой короткий ежик на макушке и без размаха пихнул бантика в грудину. – Не ссы, не убьем. А будешь говорить – здоровым отпустим.

– Ты пэрепутал, да, – убежденно проговорил азер, бегая глазами по нашим лицам. – Ты гаварыш, какое наблюдай? А я нэ знаю ныкакой наблюдай...

Слава задумчиво выслушал монолог и, лишь когда речь совсем сбилась на тарабарский диалект, смиренно наклонил голову и вытащил из кармана бокорезы. Маленькие, хромированные, из "фиатовского" комплекта. Схватив хача за волосы, он сунул острия в ноздри и перекусил хрящевую перегородку.

Пленник заверещал, но удар ладонью в живот утихомирил рвущиеся на волю звуки.

– Не будешь отвечать на вопросы, засранец, я тебе все ноздри по кускам настригу и съесть заставлю, а потом веки. Понял?

Хачик торопливо кивнул, кровь текла по губам, и он быстро ее слизывал.

– Кто поставил?

– Малик.

– Кто такой Малик?

– Брыгадыр, имя такое – Малик.

– Как ты с ним связь поддерживаешь?

– Тэлефон есть, – бандит кивнул на грудь.

Я быстро распахнул пиджак и вытащил из внутреннего кармана "Моторолу":

– Когда ты ему должен был позвонить?

– Когда тэбя увидал, – презрительно покосился на меня азер.

– Ты, урод, – заорал я, – ты позвонил или нет?!

– Пазваныл...

– И что? Что он тебе сказал?

– Сказал, чтоб дакладывал, куда ты пайдеш.

– Я тебя грохну, козел вонючий, – сквозь зубы процедил я. – Почему ты раньше не сообщил? Сейчас они уже все на ушах стоят!

– Какой у них номер? – спокойно поинтересовался Слава.

– Там ест... На кнопку нажымаеш, – ответил пленник, брызгая кровью.

– Сейчас позвоним, скажешь, что он, – Слава кивнул на меня, – в магазин ходил и вернулся. Говорить будешь по-русски, вякнешь хоть слово на своем сразу убью, отрежу яйца, засуну тебе в рот и кожу с торса на башку натяну. Так духи с нашими пленными делали, – пояснил он мне. – Ну, все понял?

– Понял.

Я нажал кнопку вызова, подождал, пока наберется номер, и сунул "мотороллер" под ухо горцу.

– Ало, Рафик, да. Я вэрнулся. Этот в магазин ходыл. Да, домой сэйчас пришол. Всо, жду.

– Ну? – спросил Слава.

– Сказалы, чтоб ждал. В шэст часов смэнят.

– Значит, до шести время есть. – Слава взглянул на часы. – Ну а ты колись, паскуда, что тебе еще Малик про нас говорил?

– Гаварыл, чтоб сматрэл за ним, – указал на меня азер. – Всо, болшэ ничэго не гаварыл.

– Сколько пацанов у Малика в бригаде?

– Пять.

– Вместе с тобой?

– Я шэстой.

Это уж точно. Я выгреб из окровавленного пиджака барахло, которое он там носил, и внимательно изучил его. Лопатник с парой сотен тысяч, носовой платок и перочинный ножик особого интереса не представляли, а вот записная книжка заслуживала пристального внимания.

– Где Малик живет? – продолжил Слава допрос.

"Черный" помялся.

– Ну! – гаркнул Слава. – В уши долбишься, что ли?

– П-праспэкт Руставели...

– Слюшай, дарагой, ты затрахал, да? – Я сунул ему под нос записную, где на литеру "М" на последней строчке был записан адрес бригадира, а старый на Руставели – зачеркнут. – Хватит нам тут порожняк гнать!

– Забыл... – Дрогнувшая под ударом кулака печень заставила проглотить конец фразы.

– Да тут все есть, – успокоил я друга. – Память, видно, слабая.

– Ну тогда и базарить нечего. – Слава поднял тряпку, ткнул в рот пленнику, тот сжал зубы. – Открой пастину, сука! – Последовал удар в подбородок, и хачик сдался. – Ты у меня легкой смерти не получишь, гад!

Я быстро поднялся наверх. Нет, Слава все-таки психопат. Я вдруг представил себя поступающим в аспирантуру: "А что вы делали, дорогой коллега, в период с... по...?" За спиной раздался душераздирающий вопль, утонувший в противном бульканье. "Слава там с ума сошел, – подумал я, – да он и был ненормальным". Я посмотрел на руину.

Поделышчек уже выходил оттуда, вытирая красные руки мокрой замасленной тряпкой.

– Подох, засранец, – виновато, словно оправдываясь, сказал он, усаживаясь на водительское место, – сердце не выдержало.

Я мрачно посмотрел на него. Так я тебе и поверил. Небось глотку перегрыз, волчара. Я припомнил его афганские байки. Ненависть к духам у него была на патологическом уровне, теперь всю жизнь будет душу отводить, потому что война для него так и не кончилась.

Впрочем, и у меня она в самом разгаре. А надеяться, кроме как на этого кента, больше не на кого.

Вот и выбирай. За выбором дело не стало – уж очень не хотелось в ближайшие сроки примерять деревянный бушлат, поэтому надо было идти на союз хоть с самим чертом. Впрочем, и в этом случае разница была невелика.

По дороге в город мы обдумали дальнейшие планы. Слава предложил выцепить Малика, отвезти его к Афанасьевой и побеседовать о том, что такое хорошо и что такое плохо, выпотрошив чурбана, если дама заерепенится. Я-то в убедительности показательной казни не сомневался, но продолжать жуткую бойню отчаянно не хотелось. И еще я подумал, что надо бы закинуть маме мою долю денег, а то ведь грохнут – и останутся лежать до второго пришествия. До тайников моих вряд ли кто доберется, Вот так клады и образуются. Мои да Славины деньги – когда-нибудь при сносе дома рабочих они обрадуют.

Когда мы подъехали к мафиозному гнезду бригадира Малика, наступил полдень – время детское: бандиты, ведущие преимущественно ночной образ жизни, вовсю спят, так что мы надеялись достать клиента тепленьким.

Бесшумно поднявшись по лестнице, мы остановились перед дверью, и я еще раз сверился с записной книжкой.

– Не сильна, – заметил Слава.

Двустворчатая входная дверь, открывающаяся внутрь, хотя и выглядела массивной, все же оказалась не такой уж прочной. Слава оттолкнулся от стены и с маху выбросил вперед ногу, вложив в удар всю тяжесть своей туши. Треснул старинный косяк, лязгнул об пол отлетевший замок, и мы ворвались в прихожую, опрокидывая на ходу вешалки. В дальней комнате кто-то гортанно крикнул.

Мы дернули туда, я ощупал за пазухой теплую cталь ТТ, а корефан приготовил к действию кортик.

Пострелять мне не удалось. Из сидевшей в комнате пары один нам нужен был целым и невредимым, а второму – коренастому квадратному джигиту – Слава с ходу засадил в сердце нож по самую рукоятку. Малик было рыпнулся к трюмо, где, вероятно, у него лежала "палочка-выручалочка", но взметнувшийся над кроватью компаньон пресек попытку сопротивления. Получив дополнительное ускорение, бригадир продолжил полет, и на пол они повалились вместе.

– Прыгучий, – хмыкнул Слава, поднимая обмякшего Малика. – Посмотри какую-нибудь веревку.

Я достал из кармана рулончик липкой ленты и кинул Славе, а сам попробовал извлечь из груди крепыша свою финку. Не оставлять же улику! Успехом моя попытка не увенчалась – клинок застрял намертво.

– Слава, – пожаловался я, – мне лезвие не вытащить.

– Сейчас. – Спеленав бригадира, Слава подошел к мертвецу и потянул за ручку. – Да, сильна, – отметил он и, уперевшись ногой в труп, вырвал из груди окровавленное жало. – Ребро проткнул, вот и заклинило.

Между тем Малик пришел в себя и угрюмо наблюдал за нашими манипуляциями. Слава обшмонал покойничка, а я поинтересовался, что же хранилось в трюмо. Ну конечно, волына! – пистолет Макарова с патроном в казеннике. Промедли Слава чуток, и лежать нам рядышком, на радость "братанам", на горе Афанасьевой, которая тогда денег точно не получит.

– Потащили? – спросил я, перебросив волыну Славе.

– Бери за ноги. – Он поймал пушку и сунул ее в карман. – Этот-то вон, Слава пнул носком тело жмурика, – камикадзе, лимонку с собой таскал. – Он показал мне кругляш гранаты и взял бригадира за плечи. – Потащили.

Затолкав бандита на заднее сиденье "БМВ", мы отчалили по направлению к дому – пока есть время, надо забрать оттуда самое ценное. Случись какой-нибудь прокол, и в засвеченную хату будет не вернуться. Когда мы отъезжали, сделав свое дело, "мотороллер" отчаянно затрендел.

– Что будем делать? – спросил я.

Решение надо было принимать немедленно, а какое решение тут примешь? "Шестерку" уже не воскресить, а отвечать что-то нужно.

– А ничего, – холодно кинул Слава. – Нам на хвост сели.

Я торопливо оглянулся. Вот он – прокол.

– Кто?

– А... гадючник этот синий. Ну-ка, держись, сейчас я от него оторвусь.

Телефон за пазухой снова тренькнул. Вызывают.

Наверняка запасли у дома. Просекли, что с наблюдателем что-то неладно, и приехали. "Форд-скорпио" цвета морской волны упорно шел за нами следом. При оживленном движении нам еще удавалось, в основном за счет маневрирования, удержи: ваться от него на расстоянии, но затем везение кончилось и более мощная машина стала нас догонять.

– Давай, поговори с ним, – бросил Слава, – все равно уже спалились.

– Алле, – я нажал на кнопку и обернулся влево, чтобы разглядеть собеседника. Машины поравнялись, на узкой улице "форд" шел по встречной полосе, порываясь подрезать и остановить, но Слава выжимал из таратайки все соки, не давая обогнать.

В "скорпионе" сидели трое, передний держал у рта радиотелефон.

– Останови, – послышалось в телефоне, – поговорим.

– Малик у нас, – прохрипел я. От волнения перехватило горло. – Если что, мы его убьем.

– Давай бэз глупостей разберемся...

– Сбавь скорость, – выпалил я. – Считаю до трех: раз, два...

Левой рукой я вывернул из-под куртки ТТ и демонстративно направил его за сиденье. Из "форда" лежащего Малика видно не было, но трюк подействовал. Преследовать подотстал.

– Нэ хочэш по-харошему! – пригрозил из трубки бандит, забывая от злости русский язык. – Гиждылах!

– Сам ты "диждылах", – ответил я, поглядывая, куда бы смыться.

Улица Карбышева, по которой мы гнали, кончилась, машина влетела под железнодорожный мост, и Слава завернул вправо, рассчитывая выехать на Лесной проспект.

– Аи, су! Чикирям!..

Я отодвинул "Моторолу", потому что собеседник разразился потоком грязных ругательств. Что с ним базарить? Теперь надо когти рвать, а как? Я представлял маршруты, по которым, теоретически, можно было бы оторваться, но только не на такой дряхлой развалине, как наша. Додумать не дал Слава, решивший играть по своим правилам, в невыгодной для противника ситуации. Он резко притормозил, сворачивая еще раз вправо – в парк Лесотехнической академии. "БМВ" остановился, мы не успели выскочить, как следом вперся азеровский "скорпион". Я проворно ткнул дверцу и прыгнул, выбрасывая ноги наружу. "Форд" тоже ощетинился дверьми, оттуда показались толстые морды бандитов.

– Ложись! – крикнул Слава, и я незамедлительно последовал его совету. Если что и делать сейчас, так это предоставить профессионалу полную свободу действий, не путаясь под ногами.

Я видел, как мелькнула в воздухе эргеошка, завершая траекторию полета на шарабане самого резвого джигита, затем я скрылся за капотом, а воздух сотряс оглушительный удар взрывной волны. На меня посыпались стекла.

"Вляпались-таки!" – констатировал я и осторожно выглянул поверх машины. Взору открылась совершенно незабываемая картина. В воздухе расходился белый тротиловый дым, постепенно открывая последствия взрыва оборонительной гранаты: в "форде" и "БМВ" вылетели все стекла, передней правой дверцы у "скорпиона" не было, она валялась далеко в стороне, там же раскинул руки обезглавленный труп, второй бандит валялся у заднего колеса, и его красный взлохмаченный пиджак покрывался темными пятнами; обе машины стали пестрыми там, где осколки сорвали краску, а наша "бомба" оседала на левую сторону, и только сейчас я расслышал шипение пробитых баллонов.

– Живой? – Я ошалело зыркнул под передок, откуда поднимал голову Слава. Как он уцелел, понять было сложно. Стиснув зубы, он встал и осмотрел окровавленные ноги: – Посекло, но не сильно.

Я затравленно огляделся. Ментов пока не было, но с минуты на минуту должны были появиться, и к этому моменту нам следовало отсюда смотать. Но как, не в парк же бежать? Наш автомобиль пришел в полную негодность, вдобавок откуда-то сзади из него текла струйка бензина.

– Дергать надо! – сказал Слава и похромал к "форду".

Правильно, нечего нам тут делать, сейчас любое средство эвакуации сгодится. Я посмотрел на "БМВ". Ну и наломали же дров. По всему салону наши пальцы, а они в компьютере ГУВД есть, между прочим, – и мои, и Славины. Сжечь! Я юркнул в салон и цапнул взятый из дома кейс, в котором лежали деньги и некий презент для госпожи Афанасьевой. И увидел сжавшегося на сиденье бригадира. А этого куда девать?

– Че ты там возишься? – заорал Слава, запуская двигатель "форда".

– Бригадир! – крикнул я.

– Замочи его.

Услышав приговор, Малик дернулся и посмотрел на меня вытаращенными глазами.

– Давай заберем. – В глазах бандита была такая волчья тоска, что я не мог его убить. Да и не живодер я. – Пригодится.

– Возиться с ним! – Слава тяжело выбрался наружу и похромал ко мне. Берись за ноги.

Мы перекинули Малика на заднее сиденье "форда", кинули туда же кейс, и я влетел на переднее кресло.

– После выстрела – газуй.

Бензина у заднего крыла "бомбы" натекло с порядочную лужу. Я перегнулся, придерживаясь за седушку, и ткнул в самое дальнее бензиновое щупальце ствол ТТ.

– Готовься!

Я спустил курок. Меня забрызгало мокрым вонючим песком, лужицу охватил огонь, а Слава с прогазовкой рванул машину. Я едва удержался в салоне, когда мы выскочили на дорогу. Сзади полыхнул "БМВ". Ну, даст Бог, выкрутимся.

– Гони в переулки, – скомандовал я. – Надо тачку сменить.

– Понял, – кивнул Слава.

У него хватило ума не ехать в сторону метро, а повернуть в обратном направлении. Там, во дворах улицы Харченко, у дома с надписью "Лед Зеппелин стрит", куда мы въехали, проигнорировав знак встречного одностороннего движения, нам пофартило. Слава остановился у новенькой вишневого цвета "восьмерки", к которой как раз направлялся вышедший из глубины дворов парень.

– Стой, давай ключи!

Стриженый пацан был, видно, мелким бандитом и быстро понял, в чем дело. Связываться с отъявленными "отморозками", какими мы, возможно, казались со стороны, ему не хотелось.

– Спокойно, братаны, – растопырился он, – вы чего?

– Ключи давай, – рыкнул Слава, потянув из кармана ПМ. Пацан быстро скис и протянул ему связку.

– Ну-ка, помоги, – кивнул я в сторону задней дверцы.

Пацан покорно вытащил связанного Малика, и мы вместе транспортировали его на заднее сиденье "восьмерки". С ее хозяином проблем не будет – такой заявлять не станет, ему лишние заморочки с милицией ни к чему.

– Спасибо, брат. – Я забрал кейс и хлопнул ошалевшего владельца "Жигулей" по кожаному плечу. – Не обижайся, тачку потом найдешь.

Пацан оторопело кивнул, я прыгнул в салон фырчащей движком "восьмерки", и мы проворно откатили. Теперь надо было убраться отсюда подальше.

Выезжая на Лесной проспект, я заметил пээмгэшный "Москвич" и машину ДПС ГАИ, спешащие в обратном нам направлении. Надо было уносить поскорее ноги. Куда, правда, пока оставалось загадкой. Напрягли ментов. Сейчас начнут шерстить все мало-мальски подозрительные тачки, и нас повяжут как миленьких. А в тюрьму отчаянно не хотелось.

Впрочем, долго париться на шконке нам со Славой вряд ли придется. Соотечественники Малика достанут. "Страшный мэст!" Кровный. Око за око, зуб за зуб. Учитывая, что стало с "наблюдателем", легкой смерти, как говаривал Слава, нам не дадут.

Меня передернуло. "Ввяжемся в бой, а там посмотрим". Ввязались, посмотрели: ой-е!..

– Пока, кажись, нормалек, – повернулся ко мне Слава. – Называй адрес.

– Какой адрес?

– Ну, этой твоей, которая вчера приходила.

– Афанасьевой? – не сразу врубился я. Сегодняшний день пошел для меня явно за три, и вчерашний визит воспринимался как событие давно минувшее. Я продиктовал по памяти улицу и номер дома, и Слава флегматично включил левый поворот. Нервы у моего друга были железные.

Мария Анатольевна нас не ждала. Это я понял по ее испуганному лицу, когда она открыла нам дверь. Не мне со Славой, разумеется, а бригадиру Малику, выставленному перед глазком. Штурмовать квартиру покойного коллеги я бы не взялся.

Петрович толк в безопасности понимал, и его двойную дверь можно было вынести только вместе со стеной. Так не лучше ли, если откроют добровольно.

– Гуд афтенун, – поприветствовал я хозяйку, втолкнув азера через порог, и последовал за ним.

Малик согласился сотрудничать, когда мы пообещали сохранить ему жизнь. Возможно, он и сам в это не очень-то верил, но иного выхода у него просто не было.

– Ах, – Мария Анатольевна побелела под стать каррарскому мрамору и прижала руки к груди. Надо заметить, что она была на двенадцать лет старше Петровича. Сердечко схватило? Случается. Не нужно конфликтные ситуации создавать.

Особенно добило одиозную мадам появление насупившегося Славы, тяжело переставлявшего ноги.

– Бинт есть? – без лишних церемоний спросил он.

– Ап-ап, – кивнула Мария Анатольевна.

– Неси. – Хлюпая кроссовками, он последовал за Афанасьевой в ванную, а я запер обе двери и подтолкнул Малика в комнату, усадив на диван.

Руки ему, естественно, не развязали – потерпит.

Все равно ждать ему осталось недолго – бригадир был однозначно уготован на роль жертвенного тельца.

– Ну, заходите, Мария Анатольевна, – пригласил я, когда наша сладкая парочка возвратилась в комнату, причем Слава тащил небольшой стенной шкафчик, в котором помещалась аптечка. Копаться подолгу он не любил.

– Зачем вы пришли? – очаровательно пролепетала Мария Анатольевна. И куда девалась та высокомерная дама, которую мы наблюдали – когда? – вчера?

Слава разулся и осторожно стащил штаны. Афанасьева брезгливо поморщилась. Кровь на голом теле – зрелище не для слабонервных, вдобавок кожа была здорово иссечена осколками. Тут требовалось хирургическое вмешательство, но он еще легко отделался – зацепило только икры и бедра, а могло ведь и в голову, как азеровскому водиле: с виду целый, хороший, только мертвый – на виске небольшая дырочка. Осколки у РГО всетаки были массивными и костя черепа пробивали запросто.

Я со стуком опустил кейс на итальянский столик работы XVIII века, откинул крышку и продемонстрировал содержимое. Мария Анатольевна вздрогнула и отвела взгляд от Славиных конечностей. Увиденное в кейсе впечатлило ее, а от вида лежащего поверх денег "тэтэшника" вообще едва не стошнило.

– Я приехал с вами рассчитаться, – ледяным голосом произнес я.

У Афанасьевой даже рот приоткрылся. Малик неподвижно сидел, с полным безразличием наблюдар за нами, но, когда я протянул руку к пистолету, ощутимо заскучал.

– Когда вы явились ко мне произвести расчет, – мои пальцы легли на ствол "Токарева", – то, уходя в запальчивости, изволили позабыть дневники своего мужа. Но я уважаю память покойного. – Я отодвинул пистолет и аккуратно выложил на полированную крышку стола рабочую тетрадь и полевой дневник узбекской экспедиции. – Возьмите, они по праву ваши. – Сверху я дополнил все это пачкой баксов. Получилась прехорошенькая пирамидка. – И это тоже. Остальное – наше с компаньоном. Мы их заработали честно, своим трудом. Потом и... кровью. Вы со мной согласны?

– Согласна, – утвердительно кивнула Мария Анатольевна. – Конечно, согласна.

Еще бы ты была несогласна!

– Мы цивилизованные люди, – повторил я ей слова де Мегиддельяра, поэтому не надо никогда забывать, как следует вести себя. Использовать же головорезов для выяснения отношений личного характера – это очень неинтеллигентно.

– Да-да.

– Наше терпение при всем уважении к вам тоже не беспредельно...

– Я все поняла, – пролепетала Афанасьева.

Слава громко зашипел сквозь зубы, вытаскивая пинцетом из икроножной мышцы квадратный зазубренный осколок.

– Водка есть? – натужно спросил он. Пот выступил крупными каплями на его побелевшем лбу.

– Коньяк, ликер, что-нибудь спиртное, – подсказал я.

– Разумеется. – С девичьей грацией Мария Анатольевна выскользнула из спальни, звякнула в соседней комнате стеклом серванта и вернулась с полной бутылкой старого армянского коньяка. Слава сорвал зубами пробку и в один присест выхлестал половину.

– Я рад, что вы на нас не в обиде, – сказал я. – Поверьте, моей вины в гибели вашего мужа действительно нет.

– Конечно-конечно, – испуганно согласилась Афанасьева.

Нашествие варваров с подставой собственной "крыши" ее сломило. Думаю, что теперь она помышляла лишь о том, как аукнется ей вся эта история, когда мы отпустим Малика.

Разрушая образ цивилизованного человека, я взял бутылку и продегустировал содержимое прямо из горлышка. Коньяк опалил язык. Букет у него был потрясный! Я с наслаждением выдохнул.

– В ваших же интересах сделать так, чтобы об этой истории все забыли, посоветовал я, ставя бутылку на место.

– Разумеется, – пообещала Мария Анатольевна.

Слава довез меня до Маринкиного дома и заглушил двигатель. Я открыл кейс и выложил его долю.

– Я у Ксении буду, если что, – сказал он.

– Ну а мой телефон ты знаешь, – я похлопал по карману, в котором лежал "Бенефон".

– Созвонимся.

Малик с кляпом во рту обреченно скорчился на заднем сиденье.

– Счастливо тебе. – Я протянул руку.

– Бывай.

"Восьмерка" отъехала, а я пошел к парадному.

Через минуту я звонил в дверь своей бывшей жены.

– Привет, – сказала Марина.

– Привет, – сказал я.

– Входи.

Мы переместились на кухню.

– Помнишь наш разговор, – спросил я, – в кафе?

– Да, – коротко ответила Марина.

– Ты обещала подумать.

– Я подумала.

– И? – Я отщелкнул замки кейса и вытряхнул на обеденный стол его содержимое. Много-много Бенджаминов Франклинов.

– Да, – зачарованно прошептала она, – да.

Воистину, любовь правит миром – любовь к деньгам!

Часть III

СМЕРТНИКИ ГОРНОГО СТАРЦА

Комната была похожа на искусственный рай, как если бы Эдем решили воспроизвести в музейной экспозиции. Стены буквально низвергали водопады нейлоновой зелени, и сквозь эту пластиковую благодать жалобно выглядывали головы давно убитых животных – их пожелтевшие рога и тусклые черные носы выступали из сочных полихлорвиниловых джунглей, как будто зверье окружило поляну, называемую гостиной, и все не решается выйти навстречу людям.

Под изумленными взглядами зверей я прошел по ворсистому ковру в дальний конец комнаты, сел в кресло и взял со стола трубку радиотелефона.

– Алло.

– Здравствуйте, Илья Игоревич, – произнес знакомый голос де Мегиддельяра, и у меня оборвалось сердце.

Вот уже месяц я жил у Маринки, не особенно утруждая себя общением с внешним миром. Ее родители до конца лета обитали на даче, за что я был им весьма признателен: самостоятельная жизнь пошла нам на пользу. На счастливое будущее денег у нас хватало, а регистрировать заново наши отношения в загсе мы не спешили. Свадьбу решили сыграть, когда все уляжется. Даже дома я с тех пор не появлялся – нарваться на розыскную группу не хотелось. Лишь один-единственный раз я "засветился", когда купил и зарегистрировал в ГАИ машину – 1993 года выпуска "Ниву", недорогой и надежный транспорт, как раз для наших дорог. В настоящий момент автомобиль отдыхал в арендованном гараже, а я – на своем любимом диване в Маринкиной спальне, удобно устроившись с книжкой. Меня никто не должен был потревожить, по идее: номер "Дельты" я давал только Славе, а с испанцами у меня больше He было общих дел. Поэтому звонок де Мегиддельяра стал для меня неожиданностью. И неожиданностью неприятной.

– Здравствуйте, господин де Мегиддельяр, – как можно спокойнее произнес я, – чем могу служить?

Офис СП "Аламос" за месяц успели отделать заново. Белоснежная обивка стен приятно ласкала глаз, а пара со вкусом подобранных миниатюр (надо полагать, от наших питерских художников) гармонично дополняла интерьер.

Мы со Славой сидели за общим столом в кабинете управляющего, где происходило нечто вроде совещания. Свой собственный стол, Т-образно приставленный к нашему, занимал подлечившийся Франсиско Мигель де Мегиддельяр, а напротив нас расположились Хорхе Эррара и Хенаро Гарсия. Они наши заказчики, а мы исполнители, рабочие по найму.

В добровольно-принудительном порядке.

Именно так. Порядок в этом царстве коммерции, конечно, был не очень строгий, но слишком уж добровольно-принудительный. Вся беседа проходила в таком тоне: мол, есть, мол, надо, мол, придется.

Несильно, но с нажимом. Славу такой расклад устраивал, а меня почему-то нет. Но, с другой стороны, их предложение было слишком заманчивым, чтобы легко от него отказаться: хашишины везли в Москву перстень, и не только его.

– Серый микроавтобус "мазда", номер двести шестьдесят шесть, зачитывал Эррара под мерные кивки моего компаньона, – отправится приблизительно в семь утра. Пойдет без сопровождения до Твери. Там на трассе его встретит машина посла. Вы должны захватить перстень ас-Сабаха до момента их встречи. Нападать на дипломатических представителей, а тем более убивать их нельзя ни в коем случае.

– Перстень далеко из Питера не уйдет! – заверил Слава.

– У вас хорошо получается, – удовлетворенно кивнул де Мегиддельяр. Эта вещь – последняя, и ваш долг как христианина не допустить ее возвращения в секту убийц.

"Странно, что нас еще не заставляют принять католицизм", – раздраженно подумал я. Мегиддельяр с самого начала разговора взял жесткий приказной тон, который здорово портил мне настроение.

Но, честно сказать, я не знал, что мне делать.

Я не жадный человек, и мне, по большому счету, наплевать на деньги. Они хороши лишь как инструмент для создания комфортных условий жизни, но сейчас во мне взыграла алчность. Хашишины, или ассасины, как говорил де Мегиддельяр, везли в Москву золото. Много, много золота! Они накапливали его здесь годами и сейчас, когда образовалось "окно" через представителей посольства, спешили переправить его в резиденцию Ага-хана в Швейцарию.

Я не мог упустить такой случай. Сейчас я видел, что Слава уже решился на эту работу и занялся бы ею, в случае моего отказа, в одиночку, и поэтому я тем более не мог устоять. Куш был слишком велик, и по сравнению с ним те сто тысяч, которые предлагались за перстень, выглядели смешными. Испанцы не могли назвать точное количество золотого запаса хашишинов, но это для них не имело значения – ведь кольцо ас-Сабаха было для них самой главной ценностью. Я им верил, и теперь прикидывал, каким может быть неблагополучный исход.

– Сколько человек в охране? – деловито осведомился Слава.

– Затрудняюсь назвать... – Эррара помялся. – Точное количество секьюрити невозможно с уверенностью говорить. Наш источник тоже сам не осведомленный человек.

– Ясно. – Слава посмотрел на меня: – Нам машина понадобится.

– Есть машина, – немедленно кивнул испанец. – Госоподин Гарсия оформит с вами доверенность.

Мы с Мегиддельяром молча глядели друг на друга. Во взгляде старика читалось недоверие, впрочем, обоснованное. Одно дело я ему провалил, и только по счастливой случайности удалось восстановить статус-кво. И то лишь при помощи Славы.

Вот в моем друге он, похоже, не сомневался: бывалый, опытный воин, парень без затей.

– ...На накладные расходы, – продолжал торговаться Слава, которому совместная жизнь с Ксенией прибавила ума. – Бензин, оружие, всякое такое.

Эррара переглянулся со своим шефом.

– Хорошо, – сказал он. – Тысяча долларов вам хватит. Вот, прямо сейчас.

Он вытащил портмоне и отсчитал десять сотенных бумажек. Впрочем, обилием валюты его кошелек не радовал, из чего я сделал вывод, что аванс был приготовлен заранее. "Хитер бобер, но и рак не дурак". Cojudo, да, господин Мегиддельяр? Франсиско Мигель де Мегиддельяр с сожалением смотрел на меня, и во взгляде его читалось: "Cojudo".

– Ништяк, – заключил Слава, убирая в карман купюры. За месяц он привел в порядок свою шевелюру, вставил зубы, купил коричневую кожаную пропитку и вообще начал косить под средней руки бандита. Я даже не возражал, чтобы он вел переговоры, коли стал такой центровой. Совковой стильности другану было не занимать, и своим ухоженным видом он, надеюсь, порадовал испанцев. Развлекайся, цивил ты наш!

– Мобильная связь у вас есть, – подытожил Эррара, – мы вас проинформируем, если что. Будьте готовы.

– Всегда готовы! – с энтузиазмом ввернул я.

Слава гулко хрюкнул.

Испанцы не поняли нашего веселья, но из солидарности улыбнулись.

– Госоподин Гарсия покажет вам машину. – Эррара встал, за ним поднялись все остальные.

– Желаю вам удачи, – сказал Мегиддельяр с кислой миной, протягивая нам руку.

– Все будет в порядке, – заверил его Слава, кивнув коротко стриженной головой. Только что каблуками не щелкнул. И куда только делся выпускник Рязанского воздушно-десантного командного училища? Надо было еще честь отдать. Впрочем, честь (как и совесть) была давно отдана и похоронена в горах Кандагара.

Мы вышли на Миллионную улицу, и Хенаро подвел нас к красному акулообразному джипчику.

– Садитесь, поехали, – сказал он, доставая из кармана ключи.

Новенький "фольксваген-гольф-кантри" был словно специально создан для наших городских дорог. Мы сгоняли к нотариусу, и я смог по достоинству оценить мастерство немецких автомобилестроителей, закинув Гарсию в офис и возвращаясь домой. Доверенность снова была на мое имя, поскольку Слава сидел за рулем своей подержанной "Волги", купленной им на днях. Образ разбогатевшего совка давно манил его. Я не возражал, мне нравились иномарки, которыми снабжал нас "Ал амос".