Текст книги "Голубая линия"
Автор книги: Юрий Клименченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
ПРИЗНАНИЕ
«Александр Пушкин» сделал несколько рейсов в Канаду. С каждым разом он перевозил все больше пассажиров. Стали известны его зимние прогулочные плавания-круизы на Канарские и Бермудские острова, Тринидад и Барбадос, Кюрасао и Ньюфаундленд. Многие хотели провести свои отпуска, встретить Новый год на борту советского теплохода. Из уст в уста передавались рассказы о радушии экипажа, прекрасном обслуживании и неиссякаемой выдумке в развлечениях.
Слава о художественной самодеятельности моряков разнеслась столь широко, что многие пассажиры, впервые вступающие на борт теплохода, первым долгом спрашивали: «Когда будут концерты экипажа?»
С доброй улыбкой вспоминали они уроки русского языка и советских танцев и песен, школу игры на балалайке. В газетах стали часто печататься заметки об успехах русского теплохода.
Вот что писала канадская газета «Ла Пресс»:
«От чего зависит секрет успеха «А. Пушкина»? На первых порах канадцы относились довольно сдержанно к новому советскому лайнеру. Они мало знали и его, и советских людей, работающих на этом судне, людей, живущих по другую сторону Атлантики и имеющих репутацию хороших мореходов.
От рейса к рейсу росла популярность судна. Пассажиры постепенно узнавали скорость, безопасность и комфорт этого прекрасного теплохода. Одним из факторов, обеспечивающих успех «Пушкина», является добросердечность его команды, отличное обслуживание, качество пищи, разнообразность меню и обилие всевозможных мероприятий увеселительного характера.
В связи со все возрастающей популярностью «Пушкина» русские становятся серьезными конкурентами на рынке международных пассажирских океанских перевозок».
Таково было мнение большинства людей, хоть раз побывавших на теплоходе. Очень способствовало повышению престижа нашего судна подписание соглашения об участии Советского Союза во Всемирной выставке в Монреале «ЭКСПО-67», которое было подписано советским послом в Канаде на борту «Александра Пушкина».
«Александр Пушкин» выходит в море.
Вскоре произошло еще одно событие, о котором сообщили все канадские газеты: судно посетила прибывшая в Монреаль парламентская делегация СССР.
Такое внимание к теплоходу импонировало иностранцам. В Америке подобным событиям придают большое значение. Пресса не скупилась на описание приема, цитировала речи…
Известность лайнера росла. Но последнюю «корочку льда» сломал капитан «Александра Пушкина» Арам Михайлович Оганов. Случилось вот что. «Пушкин» шел в Монреаль. Рейс благополучно заканчивался. При входе в реку Святого Лаврентия на борт поднялся лоцман. Это был старый знакомый. Ему уже не раз приходилось проводить теплоход в порт. Он дружески приветствовал капитана, но сказал:
– В неудачное время идете… Придется, наверное, долго стоять…
– Почему? Что-нибудь случилось?
– Да. В течение десяти дней ни одно судно не вышло из порта. Все портовые служащие и докеры бастуют. Посмотрите сами, что творится на реке.
Действительно, вдоль реки стояли на якорях многие суда под разными флагами.
Здесь были и маленькие грузовые суда, и огромные линейные «пассажиры». Всегда оживленная река казалась вымершей. Отсутствовали обычно сновавшие во всех направлениях буксиры, паромы, катера.
– И долго это продлится? – спросил капитан.
– Кто его знает. Наверное, долго. Пока портовые власти не идут нам навстречу.
– Какая причина забастовки?
– Нам не разрешают ставить свои машины в районе порта. Для нас это очень плохо. Многие живут далеко.
– Но у меня срывается расписание. Три четверти билетов продано людям, которые будут использовать свой отпуск на «Пушкине». Задержка немыслима!
– Очень сожалею, капитан, по и для вас не будет сделано исключение. Вы не сможете получить ни одного буксира для вывода судна, ни один лоцман не поведет вас в море, никто не станет грузить пассажирский багаж. Вот если вы сами рискнете… Впрочем, не буду говорить ерунды. Я знаю, что ни один капитан не захочет идти самостоятельно по фарватеру Святого Лаврентия.
– Да, вы правы. Но что же делать?
Лоцман пожал плечами. Ему очень хотелось помочь русскому капитану, но толкать его на безумный шаг он считал бесчестным.
Когда теплоход ошвартовался и пассажиры, горячо поблагодарив капитана и всю команду, сошли на берег, к Араму Михайловичу пришли первый помощник и старший механик. Лица их были озабочены.
– Ну, что будем делать, Арам Михайлович? Мы уже все знаем, и команда тоже. Все понимают, что нам грозит. Подорвем престиж судна и дадим пищу нашим недоброжелателям. Вот поднимут вой, представляешь? Хваленый «Пушкин» не ушел в рейс. Сотни пассажиров остались без отпуска. Их не интересуют причины, важен факт… Ах, черт возьми, как неудачно получилось!
Арам Михайлович молчал. Он представил себе слоняющихся по судну пассажиров, бесконечные вопросы: «Когда же мы уйдем?», «К чему было рекламировать точность расписания?..» Газетные заметки, о которых говорил первый помощник… Удар по славе теплохода, завоеванной кропотливой работой всего экипажа…
Надо рисковать. Конечно, никто не будет корить его за то, что он не ушел из Монреаля, стояли все суда, но он меньше всего думал о себе. Только ради сохранения престижа судна капитан примет на себя этот риск…
– Выйдем сами, – коротко сказал Оганов.
– Как? Без лоцмана и буксиров? – в один голос спросили первый помощник и механик.
– Если не дадут, то без них.
– Не советую, Арам Михайлович. Опасно. Ставишь под угрозу все судно. Сам говорил, что фарватер Святого Лаврентия чрезвычайно сложен.
– Я потратил много времени на его изучение. Не беспокойтесь. Все будет хорошо.
– Так можно сказать команде, что пойдем? – спросил первый помощник. – Там все волнуются.
– Скажи. Пойдем. Пусть не задерживаются с уборкой кают. Скоро начнем принимать пассажиров.
…Мистер Нойхолд был в панике.
– Катастрофа, капитан, – возбужденно говорил он Оганову, сидящему в кабинете у агента. – Посмотрите, что делается! Сколько продлится забастовка – неизвестно. У многих пассажиров кончаются отпуска. Им надо в Европу. А суда стоят. С вашим теплоходом такое же положение. Много билетов уже продано. Меня осаждают люди, они ни с чем не хотят считаться…
– Успокойте их, мистер Нойхолд. Мы уйдем точно по расписанию.
– Что?! Но вам не дадут буксиров и лоцмана. Это невозможно!
– Я хорошо знаю фарватер, мистер Нойхолд.
– Я в своей практике такого не встречал, – восхищенно воскликнул агент. – На моей памяти еще ни одно иностранное пассажирское судно вашего тоннажа не выходило из Монреаля без лоцмана и буксиров. Вы молодец, мистер Оганов. Сейчас же сообщим всем, что «Пушкин» уходит вовремя.
Слух о том, что «Александр Пушкин» уйдет из порта по расписанию, разнесся по городу с молниеносной быстротой. Агентство заполнили пассажиры, «бежавшие» со стоящих на рейде судов. Они желали как можно скорее попасть в Лондон. В течение нескольких часов оставшиеся билеты были проданы.
Нойхолд не успевал отвечать на телефонные звонки. Звонили из газет, из бюро путешествий, из агентских фирм, спрашивали, не «утка» ли отход «Пушкина».
Точно по расписанию началась посадка пассажиров. На причале собралась толпа. Всем хотелось посмотреть, как будет отходить без буксира эта громадина.
Вот наконец швартовы сброшены с причальных «пушек». Расстояние между стенкой и судном увеличивается… Люди поднимают головы кверху. На мостике стоит один капитан. Лоцман отсутствует. Теплоход медленно двигается к выходу. Пассажиры скопились на одном борту, машут платками провожающим, выкрикивают приветствия.
Судно начинает поворачивать. Сложный, опасный поворот. Вот тут всегда требовалась помощь буксиров. У людей вырывается вздох. Кто-то кричит: «Сейчас навалит!»
«Пройдет!» – «Ты ничего не смыслишь, видишь, ему мало места!» – «А я тебе говорю: он пройдет!» – ссорятся на причале два пожилых человека.
«Александр Пушкин» чисто проходит причалы, стоящие на якорях суда, швартовые бочки. Еще один поворот реки – и он скрывается из глаз восхищенной толпы. Но это только начало. Главные трудности впереди…
На мостике – капитан. Он напряжен до крайности. На карту поставлена честь советского судна и его мастерство судоводителя. Какие пустяки те укусы, которые могли бы появиться в печати, если бы он не вышел из порта. То, чего ждут газеты, сейчас вызовет такую бурю насмешек, упреков, неискреннего сожаления, что вряд ли какой-нибудь пассажир, прочитав такой репортаж, захочет еще раз вступить на борт «Пушкина». Но Арам не даст им напечатать что-нибудь похожее. Он уверен в себе и проведет теплоход. Ничего не случится. Пассажиры могут спокойно любоваться красивыми берегами. Ничего не случится.
– Арам Михайлович, вас к радиотелефону из газеты «Ла Пресс».
– Что они хотят?
– Интересуются, как проходит плавание. Все ли благополучно.
– Скажите, что я не могу сейчас говорить с ними. Занят проводкой. На судне все хорошо. Отлично. Так и скажи.
– Есть. Будет сказано, – гордо улыбается радист и исчезает.
Но газеты не хотят оставить «Александр Пушкин» в покое. А вдруг все же что-нибудь случится? Какая тогда будет сенсация!
– Вас к телефону, Арам Михайлович, – то и дело поднимается на мостик радист, – «Монреаль стар», «Ла Пресс», «Канадиен ньюс»…
– Скажи им, что на теплоходе все отлично. Пусть не волнуются и берегут нервы. Они еще пригодятся. Право руль! Так держать!
Погода начинает портиться. Солнце скрывается за тучами. Начинает моросить мелкий дождь. А вместе с ним появляется и туман. Становится трудно различать буи. Видимость сильно ухудшилась. В этих местах погода изменчива.
…Крутятся антенны локаторов. Пассажиры разошлись по каютам и салонам. Стало неинтересным оставаться на палубе. Метеостанции уже сообщили об ухудшении погоды в устье реки. Радист не успевает отвечать на вопросы корреспондентов.
– Мы знаем, что в вашем районе туман. Не испытывает ли капитан затруднений с проводкой судна? Не лучше ли встать на якорь? Как проходит плавание?
– Нет, капитан не испытывает затруднений с проводкой. Плавание проходит нормально. Да, я только что поднимался на мостик и говорил с ним. Благодарим за внимание.
Что чувствовал капитан, ведя огромное судно в тумане, по узкому фарватеру, с сильнейшим свальным течением, полностью мог понять только моряк, однажды побывавший на реке Святого Лаврентия…
Но вот фарватер становится шире, реже появляются буи, заметнее становится качка. Теплоход выходит в океан. Арам Михайлович снимает телефонную трубку и вызывает радиста:
– Скажите всем заинтересованным лицам: «„Пушкин“ вышел в море. Мы передаем привет Монреалю. До следующей встречи».
И тогда, услышав это, редакции всех газет, даже самых правых направлений, рассыпались в похвалах:
– Поздравляем вас, капитан! Это очень здорово! Мы все время следили за вами…
Есть сенсация! Советский теплоход «Александр Пушкин» вышел из Монреаля без буксиров и лоцмана в плохую видимость. Невиданно! На следующий день пресса, радио и телевидение широко комментировали этот случай.
Через некоторое время на очередном заседании парламента один из его депутатов сказал:
– Господа! Капитан советского лайнера показал высокое мастерство. Нет сомнения, что будущие пассажиры оценят это. С такими моряками, как на «Пушкине», можно не бояться никаких случайностей и идти в любое плавание.
Тем не менее нам должно быть стыдно за то, что мы поставили капитана в такое затруднительное положение. Портовые власти Монреаля должны были дать на «Пушкин» лоцмана для следования по реке Святого Лаврентия…
Оратора поддержало еще несколько человек. Общественное мнение было ясным. После этого случая престиж судна еще больше возрос. Теперь даже газеты, относящиеся недоброжелательно к «Александру Пушкину», не решались печатать на своих страницах рассуждения о каких-то якобы существующих недостатках на лайнере.
КАПИТАН И КОМАНДА
Это случилось во время одного зимнего круизного рейса. «Александр Пушкин» уходил из Монреаля на Бермудские острова с заходом на маленький остров Сан Пьер Микелон, принадлежащий Франции. Сан Пьер Микелон расположен в районе Ньюфаундленда.
Казалось бы, что может привлекать пассажиров на этом холодном кусочке земли? Бедная северная природа, редко появляющееся солнце, малочисленное население. Но, несмотря на это, жители Канады с большим удовлетворением узнали, что «Пушкин» посетит Сан Пьер Микелон. Это было сделано по совету агента, который убедил капитана в том, что такой круиз вызовет большой интерес. Он не ошибся. Билеты были проданы мгновенно, значительно быстрее, чем обычно.
Дело заключалось в том, что многие канадцы являлись потомками французов. Ехать во Францию далеко и дорого, а Сан Пьер Микелон был французской территорией, и каждому, побывавшему на острове, казалось, что он посетил родину отцов, подышал милым сердцу воздухом, поговорил с настоящими французами.
В душе Арам Михайлович не очень обрадовался предстоящему посещению острова. В лоции писалось, что заход туда труден, стоянка рейдовая на большой глубине, выгрузка пассажиров производится на катерах и погода резко меняется. Это не радовало. Но рейс был объявлен, и он поднимал престиж советского судна. Значит, все правильно. Чем больше интереса будут проявлять люди к «Пушкину», тем лучше.
Теплоход прибыл на остров, встал на якорь, и веселые пассажиры с шутками и смехом на катерах отправились на берег. Погода стояла хорошая и, кажется, ничто не предвещало той неприятности, которая произошла на теплоходе спустя некоторое время.
Пассажиры осмотрели остров, вдоволь наговорились с местными жителями и теперь готовы были плыть к солнечным Бермудам. Арам Михайлович поднялся на мостик, взял в руки микрофон, для того чтобы скомандовать уже стоящему у шпиля боцману: «Вира якорь!», но его остановил раздавшийся телефонный звонок. С бака звонил боцман. Он был встревожен:
– Якорь не выбирается. Шпиль не берет. Когда я стал пробовать на подъем, в шпиле что-то треснуло, вспыхнуло… Короче, шпиль не тянет. Пришлите, пожалуйста, электромеханика.
Капитан позвонил электромеханику и через минуту увидел, как он и два электрика, Башаев и Шапкин, уже копались около шпиля. Оганов нетерпеливо прохаживался по мостику, ожидая, когда исправят повреждение, но время шло, а доклада о том, что «все в порядке», не поступало.
Прошло около часа, и тогда Арам Михайлович сам позвонил на бак:
– Ну, что у вас там? Может быть, я могу уйти с мостика, если долго?..
– Дело плохо, Арам Михайлович, – услышал он голос электромеханика. – Сейчас приду к вам и доложу. Одну минуту… Начисто сгорел мотор шпиля, – сказал электромеханик, придя на мостик и вытирая замасленные руки обстрижкой. – Заводской дефект. Судовыми средствами отремонтировать невозможно. На берегу имеются только маленькие мастерские. Они не могут сделать и десятой доли того, что требуется…
Это была катастрофа. Нет, не происшествие, не неприятность, а именно катастрофа. Арам сразу понял это. Положение казалось безвыходным. Одно цеплялось за другое.
– Так. Прежде всего соберите судовой совет, – сказал он поднявшемуся на мостик старпому. – Второе: развлекать пассажиров всеми имеющимися у нас средствами. Пусть дают внеплановые концерты, устраивают танцевальные вечера, пусть делают, что хотят, только бы они не скучали. А теперь пойдемте…
Судовой совет собрался немедленно. Об аварии узнали сразу. Встревоженным сидел старший механик «Пушкина» В. М. Ткачев, опытнейший человек, в шутку всегда говоривший, что хороший механик, если захочет, может сделать все, и подтверждавший это на деле. Но сейчас было видно, что и он находится в затруднении.
– Обстановка такая, товарищи, – сказал Оганов, занимая свое место за столом. – У нас два якоря по шести с половиною тонн каждый. Правая и левая цепи по четырнадцати смычек. Одна смычка весит три с половиной тонны. Мы стоим на правом якоре, восемь смычек в воде. Левый якорь на месте. Теперь давайте предложения. Как нам поднять такую тяжесть?
В кают-компании воцарилось молчание.
– А если завести трос, взять его на лебедку или кран и попробовать «свисто́вом», таким старым, испытанным методом… – неуверенно предложил боцман Заяицкий. – Как?
– Нет, не вытянет. Надо вот что…
Посыпались самые различные и оригинальные предложения. Но все они не подходили.
– Можно, конечно, пойти на крайнюю меру. Обрубить якорь-цепь. Но вы же знаете, цепь и якорь у нас уникальные. Купить их нельзя. Можно только заказать. Пройдут месяцы, пока нам изготовят. Без одного якоря портовые власти не выпустят нас в рейс, – сказал, вздыхая, Арам Михайлович. – И сорвутся наши объявленные уже круизы, на которые давно проданы билеты. Какой удар по нашей репутации! Оставленный в воде якорь с цепью тоже могут поднимать очень долго. Здесь вечные штормы, а подъемщики работают только в хорошую погоду…
– Нет, рубить цепь нельзя! – сразу закричало несколько человек. – Что-нибудь придумаем…
И придумали.
Боцман С. С. Заяицкий у шпиля.
– Надо снять мотор от балластного насоса и поставить его на место сгоревшего, – предложил кто-то из мотористов.
Это было уже реально, но…
– Как мы его перетянем из машинного отделения на бак? Ведь это же какая тяжесть! Потом нужно подогнать, точить всякие приспособления, чтобы поставить его на фундамент к шпилю. Да и потянет ли вообще? – раздались голоса скептиков.
Но идея понравилась.
– Сейчас подсчитаем мощность этого насоса, – сказал электромеханик. Он кивнул своим помощникам: – Пошли.
Через полчаса электрики вернулись:
– Должен потянуть. Теоретически. Правда, на пределе…
– Тогда будем снимать. Но это громадная работа. И надолго, – проговорил, вставая, старший механик.
«Надолго» не устраивало. Капитан задумчиво барабанил пальцами по столу.
– Собирай коммунистов, – наконец сказал он первому помощнику. – Поговорим.
Коммунистов на «Пушкине» сто десять человек. Большой, сплоченный коллектив.
– Вот что, товарищи, – сказал капитан, когда люди собрались. – Я не могу приказать вам сделать эту работу за какое-то определенное время. Но надо сделать быстро. Положение у нас безвыходное. Вы знаете, что сгоревший мотор работал на оба якоря, так что и второй якорь совершенно бесполезен. Если мы его отдадим, то все равно не сможем выбрать. Я очень прошу приложить все силы для того, чтобы ускорить установку мотора от балластного насоса… Разъясните всем. Только люди могут выручить теплоход из беды. Я надеюсь на экипаж.
Тогда встал токарь Забелло, судовой мастер, рабочий высокой квалификации, руки которого могли, кажется, сделать все, и сказал:
– Мы сделаем, Арам Михайлович. Ребята всё понимают. Мы уже говорили… Сделаем. Не беспокойтесь.
И вот началась поистине творческая и героическая работа. Все, кто мог помочь установке мотора, работали, не считаясь со временем, не отдыхая. Их никто не звал, не приглашал, не заставлял. Они пришли сами. Боцман со старшим помощником придумали какие-то необычные, сложные тали, при помощи которых можно было перетащить мотор из машинного отделения на бак. Забелло точил на станке приспособления для установки мотора. Несмотря на сложность его все-таки водворили на место. Всю работу произвели очень быстро. Даже видавший виды стармех похвалил:
– Молодцы!
Арам Михайлович поднялся на мостик и подал команду:
– Выбирай!
Собравшиеся на баке люди затаили дыхание. Боцман повернул пусковую ручку. Шпиль не двигался.
– Не берет! – как стон вырвалось у всех. – Не берет! Как же считали?
Электромеханик оттолкнул боцмана и начал поворачивать ручку сам. Вправо! Влево! Шпиль не работал.
– Не берет, – разочарованно махнул он рукой и позвонил на мостик: – Не хватает мощности, Арам Михайлович. Мы подсчитали правильно, но якорь слишком сильно вцепился в грунт. Наверное, не хватает самой малости…
– Боцман, приготовьте надежный трос с буйком достаточной длины. Газосварщика на бак, немедленно, – жестко приказал Оганов. – Будем резать канат.
Скоро капитан мог наблюдать, как у шпиля метался синий огонек. Скверно было у него на душе. На баке понуро стоял боцман Заяицкий. Он отвернулся и не смотрел, как у мощного, красивого звена появляется кроваво-красная, раскаленная щель. У него было чувство человека, которому ампутируют руку.
«Александр Пушкин» пошел на Бермуды. Капитану порта в Сан Пьер Микелон сообщили об оставленном на рейде якоре и просили наблюдать за буйком. Скоро прибудут подъемщики и начнут работы. А еще через неделю теплоход вернулся в Монреаль. Круиз выполнили успешно. Агент сообщил капитану, что на следующий рейс все билеты проданы. Отход намечался через три дня. Но как быть с якорями? Из порта без якорей не выйдешь. Не выпустят портовые власти, да и сам капитан никогда не пойдет без них в море.
Надо было действовать быстро, иначе срывался рейс. Все запросы агента не дали никаких результатов. Купить такой мотор не представлялось возможным, на ремонт требовалось много времени. Монреальские дельцы сразу почуяли безвыходность положения советского лайнера и потирали руки в ожидании больших барышей. Одна фирма предложила взаймы якорь и цепь, но заломила такие деньги, что легче было отказаться от круиза, чем заплатить их. Да и один якорь с цепью не решал проблему мотора. Выбирать-то якоря все равно нечем. На доклад капитана о создавшемся положении из Балтийского пароходства ответили, что круиз должен быть обеспечен любой ценой. Но даже при «любой цене» решение не находилось.
И вот, когда у капитана не оставалось никакой надежды выйти из Монреаля в срок, у него в каюте появился Башаев.
– Арам Михайлович, мы с ребятами заменим обмотку мотора. Я рылся в нашей кладовке и нашел проволоку нужного диаметра и качества. Перемотаем. Дня через три будет готово.
– Сумеете ли? – с сомнением спросил капитан. – И потом сроки… Слышали, сколько времени требует завод? А вы три дня…
– То завод, а то мы, – засмеялся электрик. – Для завода «Пушкин» ничто, а для нас родной. Сделаем.
Вообще, Башаеву можно было верить. Он был настоящим мастером своего дела, долго работал на крупнейших ленинградских заводах, выполнял сложнейшие электротехнические работы… Мастер. Его вызывали на помощь, когда требовалось поставить диагноз заболевшей машине и произвести операцию. Он был талантливым человеком и любил свое «электричество».
– Сделаем, Арам Михайлович, – еще раз повторил Башаев и ушел. Электрики работали день и ночь, без перерыва. Кто-нибудь недолго отдыхал, потом снова принимался за ремонт. Тогда шел отдыхать другой.
Когда все было готово, капитана пригласили на бак:
– Пойдемте, Арам Михайлович, будем пробовать.
Осторожно, сначала без нагрузки, почти не дыша, запустили мотор. Он работал. Принюхивались, прислушивались: не горит ли где-нибудь обмотка, нет ли нежелательных шумов. Потом потравили цепь и начали ее выбирать. Мотор тянул легко. Наконец дали полную нагрузку. Отдали якорь и выбрали его. Отдали еще раз и опять выбрали. Мотор работал безотказно.
– Ура! – закричали моряки. – Ура! Теперь все в порядке!
Оганов растроганно обнял Башаева и Шапкина:
– Спасибо, ребята! С такой командой, как у нас, ничего не страшно. Выйдем из любого затруднения, из любого шторма. Спасибо.
Все остальное было уже проще, хотя и требовало отличного знания морской практики. Надо было надставить правую якорную цепь, взяв кусок от левой, и приклепать к ней запасной якорь. Если помнить о том, что смычка цепи весила три с половиной тонны, а якорь шесть с половиной тонн, станет понятным, что и эта работа требовала большой сноровки. Но недаром на «Пушкине» плавал морской «ас» боцман Заяицкий.
«Александр Пушкин» ушел вовремя. Скоро в Монреаль привезли якорь, поднятый в Сан Пьер Микелоне. Теплоход еще долго плавал с мотором, отремонтированным Башаевым. До тех пор, пока на судно не прислали из Висмара новый. Да, с такой командой можно было плыть на край света…
