Текст книги "Голубая линия"
Автор книги: Юрий Клименченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
«КАРИНТИЯ»
Ровно гудел мотор. Пассажиры дремали в креслах. В иллюминатор виднелось ватное море облаков. Английский «Боинг» пересекал Атлантику. На это потребуется всего несколько часов.
– Мне кажется, что все-таки большинство пассажиров не любят самолет, – сказал Оганов, поворачиваясь к начальнику пассажирской службы министерства Н. Н. Малахову, они оба летели в Монреаль, – морское путешествие значительно приятнее, не правда ли?
– Возможно, вы и правы, но время… Сейчас авиация стала самым опасным конкурентом пассажирского флота. Деловой человек не может терять шесть суток для того, чтобы пересечь океан. Поэтому наша задача очень трудна. Нам нужно победить и авиацию.
– Ну-ну… Зачем же так мрачно? Ведь перевозят же кого-то суда двенадцати канадских линий?
– Уже не двенадцати, а десяти. Две из них прекратили свое существование. Не выдержали конкуренции. Так-то, дорогой капитан.
Мимо прошла стюардесса. Предложила содовую воду. Арам отказался. Пить не хотелось.
Он и Малахов летели в Канаду для того, чтобы уже сейчас, пока «Александр Пушкин» еще строится, начать «завоевывать» пассажира.
Надо было развернуть широкую рекламу новой линии. Оповестить все туристские компании и бюро путешествий. Заставить прессу, радио и телевидение заинтересоваться Советско-Канадской линией. Выпустить красочные, эффектные проспекты с описанием и фотографиями теплохода… Они подсчитали: продолжительность рейса Ленинград – Монреаль займет четырнадцать суток. Нисколько не дольше, чем у иностранных судов…
Самолет усыпляюще гудел. Через три часа они будут в Канаде. Арам Михайлович закрыл глаза…
На аэродроме их встретил агент пароходства господин Нойхолд.
– Номера в гостинице приготовлены, господа, – любезно сообщил он. – Если вы не очень утомлены, то с завтрашнего дня можно начинать работу. Я уже пригласил представителей некоторых заинтересованных фирм. Покажу вам эскизы проспектов, через несколько дней устроим пресс-конференцию…
На следующий день начались встречи с представителями различных туристских компаний. Им рассказывали об «Александре Пушкине», о ценах на билеты, о продолжительности плавания… Представителей интересовало все. Даже какое образование получили капитан и его помощники. Сразу стало ясно, что канадцы имеют очень слабое представление о Советском Союзе. Приходилось объяснять самые простые вещи.
Через несколько дней назначили пресс-конференцию. После вступительного слова главы агентской фирмы мистера Картона небольшую речь произнес Оганов. Он сказал:
– Дамы и господа! Я счастлив, что в скором времени в ваш чудесный, старинный город придет наш лайнер «Александр Пушкин». Я надеюсь, что он понравится вам. Мы постараемся сделать все, чтобы на нем было хорошо. Мы приглашаем всех посетить Ленинград. Вы узнаете больше о нас, а мы о вас, и я уверен, что мы подружимся. Мир так нуждается в дружбе и взаимопонимании… Это будет линия мира и искренности отношений…
Выступал и Малахов. Потом начались вопросы. По ним можно было судить, какой большой интерес у канадской общественности вызвало открытие новой линии. Она была принята очень благожелательно. Газеты поместили отчеты об этой пресс-конференции. В городе уже продавали цветные фотографии «Александра Пушкина». Жители с интересом ждали прихода советского лайнера.
Капитан толкнул дверь и вошел в маленькое припортовое кафе «Корона». Хотелось выпить чашку горячего кофе. С моря дул холодный, пронизывающий ветер. В зале было занято несколько столиков и сильно накурено. Он выбрал ближайший стол у двери, сел, заказал кофе.
Рядом, дымя сигарами, громко разговаривали два хорошо одетых, пожилых человека. Сначала Арам не обращал внимания на то, что говорили эти люди, но неожиданно он услышал слово «русские» и прислушался.
– …Вы, наверное, уже знаете, Фрэнк? Об этом кричат на всех перекрестках Монреаля. Русские выпускают на линию Европа – Канада свой лайнер, – говорил краснолицый, низенький, толстый человек в сером костюме. – Судно только что построено. Говорят, последний крик моды…
– И это беспокоит вас, капитан Николас? – усмехнулся второй собеседник. – Напрасно. На этой линии плавают суда десяти самых фешенебельных компаний Атлантики. Вы только вспомните, какие имена! Кунард лайн, Италиен лайн, Трансатлантик лайн… Вы думаете, что они так охотно пустят новичка в свой район? Нужен вам еще один конкурент! Кажется, ваша «Каринтия» (кстати, она такого же типа и размера, как этот «Пушкин») не всегда имеет полное количество пассажиров?
– К сожалению, это так, – кивнул головой толстяк, – но главное заключается не в теплоходах, а в авиации. Ее развитие губительно повлияло на наши доходы. Что же касается русских, они мало меня тревожат. Я не принимаю их всерьез. Линию можно открыть, но на ней надо работать с прибылью…
– Конечно, это так, капитан. На наших судах все технические новинки, выработался определенный стиль обслуживания, к которому привыкли пассажиры, за нашими судами огромный опыт плавания через Атлантику. Я глубоко убежден в том, что «Пушкин» не будет иметь успеха. Им придется очень скоро снять его с линии. Когда уходите?
– Послезавтра.
Арам Михайлович улыбнулся. Он невольно услышал мнение своего конкурента-капитана. В кармане лежал билет первого класса на теплоход «Каринтия». На нем послезавтра в Европу отплывали начальник пассажирской службы министерства и Оганов. Сознательно решили стать пассажирами «Каринтии». Посмотреть, как там все организовано на ходу. Это будет полезно.
«Значит, капитан Николас не принимает нас всерьез, – подумал Арам, допивая свой кофе. – Вероятно, так считают и капитаны других судов, плавающих на этой линии. Конечно, они могут так рассуждать. Мы только начинаем дело, не имея достаточного опыта. В этом они правы… Но им неизвестно другое: советские суда пользовались большой популярностью на той маленькой европейской линии. Так должно быть и здесь…»
Арам расплатился и вышел из кафе. Английские моряки не обратили на него внимания.
Как только «Каринтия» сдала лоцмана, Оганов поднялся к капитану Николасу.
– Капитан «Александра Пушкина», – представился Арам Михайлович удивленному англичанину. – Буду просить вас разрешить мне ознакомиться детально с вашим судном, порядками, обслуживанием. Надеюсь, у вас не будет возражений?
– Наоборот, я буду рад оказаться вам полезным, капитан, – радушно и искренне сказал Николас, приглашая Оганова садиться. – Виски, коньяк? Мне вообще очень приятно, что вы выбрали именно мой теплоход для плавания в Европу. У нас все на высшем уровне. Вы увидите, какой прекрасный сервис получают пассажиры, сколько для них приготовлено разных сюрпризов, развлечений… Они не скучают у нас на судне. Ваше здоровье и успех вашей линии, капитан!
Моряки подняли рюмки.
– Но должен сказать вам честно, – продолжал Николас, – я не могу считать вас серьезным конкурентом…
– Знаю, – улыбаясь, перебил англичанина Оганов. – Я случайно слышал ваш разговор с приятелем в кафе «Корона». Это было позавчера…
– Правильно, я там был со старым Фрэнком. Это наш агент. Тогда не буду повторяться. Во всяком случае, ваше появление в Атлантике меня не тревожит. Извините меня, но я не верю в вас, хотя искренне желаю вам успеха. Мое судно в вашем распоряжении.
Весть о том, что на «Каринтии» плывет русский капитан, капитан «Александра Пушкина» – теплохода, о котором так много говорили в последнее время, быстро разнеслась по всему судну. С самого утра Арам начинал осмотр. Он побывал везде. В типографии, прачечных, хлебопекарнях, на почте, в машинном отделении, в шкиперских кладовых… Кажется, не было такого места на теплоходе, куда бы не заглядывал этот любопытный русский. Он познакомился с экипажем. Его многие узнавали в лицо, охотно отвечали на его вопросы, рассказывали о своей работе, показывали каюты. Побывал Арам Михайлович и в ресторанах, на камбузах, пробовал разные блюда, пытался узнать, сколько стоит ежедневное питание пассажира, но это ему не удалось. Видимо, это было тайной компании. Но и то, что он увидел и записал, давало очень много.
Неожиданно к Оганову стало приходить много посетителей. Это были члены экипажа, предлагающие свои услуги. Они хотели перейти с «Каринтии» на «Александр Пушкин». Среди них отсутствовали коренные англичане. Главным образом приходили те, кто боялся потерять работу на английском судне: испанцы, португальцы, немцы, итальянцы. Все они говорили примерно одно:
– Мы с удовольствием перешли бы на службу на ваш теплоход, господин капитан. Возьмите нас. Поверьте, вам будет трудно начинать дело. Мы опытный народ. Плавали на разных линиях, в деталях знаем обслуживание, вкусы и требования пассажиров…
Арам деликатно отклонял все предложения.
– С радостью воспользовался бы вашей помощью, но на «Александр Пушкин» команда набрана полностью, – отвечал он, а сам в тревоге думал: «Где, в самом деле, мы найдем знающую команду? И в первую очередь обслуживающий персонал?»
Приходили к нему и артисты, выступающие на «Каринтии». Благообразный, седой, с галстуком-бабочкой, старший труппы сказал:
– Меня уполномочили товарищи передать вам, что они согласны заключить контракт с вашей компанией на работу на «Пушкине». Ну, для начала хотя бы на год…
От этого Арам тоже отказался. Об артистах было еще рано думать.
Все, что он видел на «Каринтии», восхищало его четкостью, отработанностью службы, действительно великолепным сервисом и кухней.
Капитан Николас не обманул его. Пассажиров всячески старались занять. Для них устраивались костюмированные балы, концерты, танцевальные вечера, азартные, веселые «скачки» на деревянных лошадках. Для них были открыты бары, плавательный бассейн, теннисный корт, киоски с сувенирами, площадки для игр…
Но во всех этих развлечениях присутствовал какой-то неуловимый налет скуки. Заметил Арам и другое. Вышколенные официанты, коридорные, номерные, мойщики ванн и душей – вся эта огромная армия людей, обслуживающая пассажиров, подчинила свое отношение к ним количеству полученных чаевых. Плохо было тому пассажиру, кто нарушал этот «железный» закон дачи чаевых. Его переставали замечать, к нему становились неучтиво равнодушными, он везде встречал кислые, надутые физиономии, ему всё давали в последнюю очередь. Нет, жаловаться было нельзя, такому пассажиру всё делали, но как! Путешествие превращалось из удовольствия в муку. А на «Каринтии» ехали не только богатые. Были там и люди, ограниченные в средствах, с трудом накопившие нужное количество долларов, чтобы пересечь океан.
Перед сном, обмениваясь впечатлениями с Н. Н. Малаховым, Арам горячо говорил:
– Нам будет трудно конкурировать с такими судами, как «Каринтия». Очень. Судовождение и механическая часть меня не беспокоят. У нас отличные штурмана и механики. А вот сервис, обстановка, атмосфера на теплоходе… Мы должны дать что-то свое, новое… И этим победить. Понимаете? Свое. Наверное, вы тоже почувствовали эту непроницаемую стену отчуждения, стоящую между экипажем и пассажирами? Так? Команде запрещается заходить в пассажирские помещения, не рекомендуется общаться с пассажирами, вести разговоры. Экипаж живет своей отдельной, обособленной жизнью. И эти угодливые лица обслуживающих, мгновенно меняющие выражение в зависимости от толщины твоего кошелька. Вряд ли это приятно пассажирам, даже тем, кто эти чаевые дает.
– Так вы думаете, что все дело в чаевых, Арам Михайлович? – усмехнулся Малахов. – Не слишком ли просто?
– Нет, не только в них. Вы меня не поняли. На нашем «Пушкине» все должно быть по-другому. Ат-мо-сфе-ра! Девизом должно стать: «Радушие и улыбка». Хорошая, добрая, радостная улыбка без вознаграждения. Мы рады тому, что пассажир пришел к нам, и мы его вознаградим за это, а не он нас. Вознаградим своим отношением. Он должен почувствовать достоинство, с каким его будут обслуживать. Никаких надутых и недовольных физиономий.
Эта «китайская стена», воздвигнутая между командой и пассажирами, должна быть разрушена до основания. Они будут с командой. Для них мы станем устраивать вечера самодеятельности. Они ближе познакомятся с нашим искусством, людьми, обычаями и привычками. Им это понравится. Они узнают больше о Ленинграде – городе, куда плывут. Их должна повсюду окружать атмосфера радушия и благожелательности. Все на теплоходе в какой-то степени должно представлять нашу страну. Вот этого пока я не встречал еще ни на одном иностранном судне. Я, конечно, запомню все, что видел на «Каринтии». Но не в этом главное. С одним этим нам не победить…
– Вы прямо романтик пассажирского плавания, Арам Михайлович, – засмеялся Малахов. – Я верю, что «Пушкин» выйдет из этой борьбы победителем.
Когда рейс был закончен и «Каринтия» подала швартовы на один из пассажирских причалов в Ливерпуле, Оганов зашел попрощаться с капитаном Николасом.
– Я надеюсь, что вы остались довольны пребыванием на моем судне? Вам все показали? – спросил англичанин, дожимая руку Араму.
– Благодарю вас. Я узнал много полезного. Все хорошее я постараюсь внедрить на своем теплоходе…
– Ах, если бы это было так просто! Требуются годы плавания, чтобы все наладить, как у нас на «Каринтии». Итак, до встречи в Монреале в будущем году?
– Да, встретимся в Монреале, капитан. Тогда вы будете моим гостем. Счастливого вам плавания, мистер Николас.
Когда русские сходили с борта, капитан Николас вышел на палубу и приветливо помахал им рукой.
«АЛЕКСАНДР ПУШКИН» ВСТАЕТ НА ЛИНИЮ
Из Ливерпуля Арам снова поехал в Висмар. «Пушкин» был почти готов. Оставались кое-какие недоделки, ходовые испытания – и можно уходить в плавание. Судно стояло на заводе, сверкая свежими красками.
Капитан с волнением поднялся на борт. Как-то теперь здесь? Выполнили ли все его пожелания? Он постоял на палубе и вошел во внутренние помещения. Ноги ступили на мягкий красный ковер. Длинный коридор казался бесконечным. Он заглянул в одну из кают. Удобная, красивая мебель, со вкусом подобранные шторы и занавеси, слепящая белизной ванна…
Еще один трап наверх, и Арам на «палубе салонов». Здесь нет кают. Ну, посмотрим… Вот бар «Русалка», салон «Белые ночи», «Северная Пальмира»… Сделано отлично. Много чеканки по металлу, инкрустации по дереву, картины, аппликации на стенах… Все, как он хотел. Потрудились художники на славу. Сколько вкуса, выдумки, непосредственности. Пассажиры должны остаться довольны. Удобно, уютно и необычно.
Капитан походил по мостику. Тут он проведет много часов. Будет вглядываться в туман, прислушиваться к сигналам встречных судов, определять место своего теплохода… Но беспокоиться, кажется, не надо. Судостроители сделали все, чтобы обеспечить безопасность плавания. Самые новейшие приборы установлены на мостике. Несколько локаторов, гирорулевой, надежный пульт управления, лоты, лаги, аварийные щиты пожарной и водяной сигнализации… Все, что может желать самый придирчивый судоводитель, здесь имеется.
Арам Михайлович посидел немного в своих «капитанских апартаментах». Целая квартира. Главное – великолепная обзорность. Он сможет видеть все, что делается впереди в море, достаточно будет ему привстать с кресла. Ну что ж. Хорошо. Пройдет еще десяток дней, и он примет «Пушкин». Григор говорил ему, что «Франко» управляется отлично. Правда, придется из-за величины судна несколько менять привычный глазомер. Для этого потребуются две-три швартовки…
Но больше всего капитана тревожил его будущий экипаж. Какой он будет?
В октябре 1965 года «Александр Пушкин» пришел в Ленинград и стал в торговом порту на зимний «перестой». В апреле предполагали открыть Канадскую линию. Время оказалось свободным, надо было его использовать. Арам Михайлович вместе с работниками отдела кадров пароходства развил бурную деятельность. Как он и рассчитывал, на судно пришли отличные специалисты: механики, мотористы, токари, электрики, штурманы… С такими можно было плыть на край света. Командный состав почти весь с высшим образованием, знающий, культурный. А вот с обслуживающим персоналом дело обстояло хуже.
Дали объявление в газетах и по радио, ездили по школам и профессионально-техническим училищам, расклеивали плакаты по городу, приглашающие молодежь «на работу на судах загранплавания». Особенно желательными были люди, знающие иностранные языки.
Это дало свои результаты. На «Пушкин» потянулись сотни людей. Были здесь официанты из ленинградских ресторанов, девушки, окончившие курсы иностранных языков, студенты, учительницы английского языка, молодежь из поварских училищ и техникумов…
Из всей этой массы людей надо было отобрать наиболее подходящих, опытных и знающих свою специальность. К сожалению, таких оказалось немного. Пришлось принимать совсем «зеленых». Немедленно, прямо здесь, на «Пушкине», открылись курсы подготовки обслуживающего персонала: официантов, барменов, номерных и поваров. Начали действовать и курсы по изучению английского языка. Лучшие повара города, метрдотели, знатоки обслуживания читали на «Пушкине» лекции. Некоторых поваров послали в Киев, Баку, Ереван и Тбилиси, в известные рестораны, для овладения искусством приготовления национальных блюд. Оганов не щадил сил и времени. Он сам превратился в неутомимого лектора. Он собирал молодежь и не уставал рассказывать о том, что видел на иностранных судах, о плавании на «Эстонии» и «Белоострове». Сравнивал, объяснял, отвечал на вопросы. Но главное – он старался привить юношам и девушкам понятие о высоком достоинстве, с которым они должны будут выполнять свою работу.
– Поймите основное, ребята, – убежденно говорил Оганов. – Вы являетесь представителями нашей великой страны. От вас зависит, какое первое впечатление сложится у пассажира о Советском Союзе. От вашей улыбки, слова, приветливости. Не думайте, что только капитан и комсостав представляют страну. В первую очередь вы задаете тон на судне, создаете атмосферу. И от вас зависит, какой она будет. Помогите нам сделать ее такой, чтобы пассажиры сразу почувствовали, что они вступили на палубу советского лайнера и всегда были бы рады встретиться с нами вновь. В этом залог нашего успеха и основная задача. Вы, наверное, уже поняли, как трудно нам будет на этой линии…
Нет, рассказ капитана не был унылой дидактической беседой о том, как нужно обслуживать пассажира, вести себя, держаться в тех или иных случаях. Это была поэма о плавании в океане маленького советского города с населением в тысячу человек, где от моряка требовался вдохновенный труд и влюбленность в свое дело.
Капитан объявлял войну казенщине, штампу, равнодушию. Все должно быть по-новому на «Александре Пушкине», не так, как на лайнерах других компаний.
Наконец в апреле теплоход вышел в свой первый рейс в Монреаль. На борту находились приглашенные корреспонденты иностранных, главным образом канадских, газет. Присутствовали и представители советской прессы. Агенты в Англии и во Франции сообщили, что продали значительное количество билетов, но далеко не все, много мест осталось свободными. «Александр Пушкин» еще не был знаком, он являлся новичком на этой «голубой трансатлантической линии».
Тем не менее выход советского лайнера на регулярную работу в северную Атлантику вызвал самый широкий интерес и отклик общественности западных стран. Этой теме были посвящены многочисленные статьи и репортажи, появившиеся в английской, канадской и американской прессе, передачи радио и телевидения. Открытие регулярного морского сообщения между Советским Союзом и Канадой оценивалось в них как важный политический шаг Советского государства. Однако во всех этих выступлениях прессы, радио и телевидения высказывалось сомнение по поводу способности нашего лайнера выдержать конкуренцию.
Например, газета «Монреаль ньюс» писала: «Мы приветствуем открытие Советской линии в Канаду. Русские расширяют сферу действия своего пассажирского флота, но у нас возникают большие сомнения в способности советских моряков обслужить эту фешенебельную линию. Известно, что на пассажирских линиях через северную Атлантику работают суда ведущих западных судоходных компаний, на которых принят наиболее высокий класс пассажирского обслуживания, экипажи которых имеют многолетний опыт в этом районе…» И дальше все в таком духе. Это было не ново.
Канадцы устроили «Пушкину» грандиозную встречу. Еще задолго до входа в порт теплоход был окружен эскортом из буксиров и катеров. Расцвеченные флагами, со стволами «водяных пушек», поднятых кверху, из которых били высокие искрящиеся струи воды, они окружили теплоход и приветствовали его гудками. Суденышки сопровождали лайнер до самого причала.
На берегу стояла толпа людей с букетами цветов. Среди них были министр транспорта Канады, мэр города, другие официальные лица, представители общественности и прессы.
А. М. Оганов приветствует пассажиров на борту теплохода «Александр Пушкин».
Когда подали швартовы и спустили трап, на борт поднялись встречающие и любопытные, жаждущие немедленно осмотреть теплоход. Многие держали в руках открытки с изображением «Александра Пушкина». Арам Михайлович устроил короткую пресс-конференцию. Он поблагодарил за радушную встречу и пригласил всех ознакомиться с теплоходом.
Гости долго ходили по судну. Придирчиво осматривали каждую мелочь. Задавали много вопросов. Их интересовало все. Есть ли кондиционированный воздух, как кормят, сколько раз в день, можно ли на советском лайнере получать настоящее шотландское виски, каких марок, будет ли «Пушкин» делать круизы? Они с недоверием смотрели на улыбающихся девушек-коридорных, вероятно думая, что улыбки эти «рекламные», и с удовольствием ели деликатесы, которыми угощал их капитан.
Лайнер произвел на всех прекрасное впечатление, все понравилось, капитана горячо благодарили за доставленное удовольствие и обещали обязательно «прокатиться» в Ленинград на «Пушкине». Знакомство произошло. Канадцы «пожали плавник» этому молоденькому, еще неопытному «дельфину Атлантики».
Но, конечно, нашлись и скептики. Их было немного, но все-таки они были. Прощаясь с капитаном, корреспондент канадской газеты «Монреаль стар» господин Картье сказал:
– Вы знаете, мне понравился ваш теплоход. Это не «Куин Мэри», но достаточно хороший для этого класса судов. Но дело не в этом…
– Тогда, простите, в чем? – спросил Арам Михайлович.
– Я уверен, что вы потерпите неудачу, капитан. Линию придется закрыть. Я глубоко убежден в этом.
– Почему же? Я вас не понимаю…
– Сейчас поймете. Я много раз бывал в Советском Союзе и довольно хорошо знаю, на что вы способны. Вы прекрасно можете строить ракеты, межпланетные корабли, гигантские электростанции, но того сервиса, к которому привыкли мы, и особенно американцы, при всем своем желании вы дать не сможете. А от этого зависит и ваша рентабельность, и ваша популярность среди пассажиров.
– Напрасно вы так думаете, господин Картье, – усмехнулся Оганов, вспомнив свой разговор с капитаном «Каринтии». – Мы изучали этот вопрос. Переняли опыт лучших судов, плавающих на разных линиях, специально готовили людей, сами ввели кое-какие новшества, так что, полагаю, пассажиры будут довольны.
– Ошибаетесь. Вы не знаете нашего пассажира. То, что смогут предложить на «Пушкине», его не удовлетворит. Я не оракул, но очень скоро я стану свидетелем, как на борт вашего судна будут подниматься единичные пассажиры. А там… Сами понимаете, что произойдет. Не сердитесь на меня, пожалуйста. Желаю удачи. – И господин Картье важно спустился с палубы на берег.
Капитан задумчиво посмотрел ему вслед: «Может быть, он прав, этот газетчик, мы действительно еще плохо знаем пассажиров? Но мне кажется, что ошибается он».
Забегаю немного вперед. В одну из стоянок «Александра Пушкина» в Монреале (теплоход уже сделал несколько рейсов в Канаду) к капитану приехал раскрасневшийся, довольный представитель агентства мистер Нойхолд.
– Не знаю, что делать. Все билеты проданы. Пассажиры рвутся на судно. Некоторые приехали на машинах и не желают покидать Монреаль в надежде, что в последнюю минуту кто-нибудь откажется от билета…
– Прекрасно, мистер Нойхолд. Наша популярность растет. Пообещайте им, что зарезервируете билеты на следующий круиз.
– Они хотят плыть сейчас. Ну да ладно, это мы как-нибудь утрясем, но одно место нужно обязательно отыскать…
Оганов развел руками:
– Вы же знаете, что на судне нет свободных мест.
– Надо найти. Это корреспондент влиятельной газеты «Монреаль стар».
– Кто это? Не помните фамилию этого корреспондента?
– Как же. Картье.
– О, для него я найду место, – засмеялся Оганов. – Пригласите его, пожалуйста, ко мне. Я буду рад видеть его вместе с вами.
Через полчаса агент вместе с корреспондентом появились в капитанской каюте. Еще на пороге улыбающийся Картье поднял руки вверх и закричал:
– Признаю себя побежденным. В гадалки я не гожусь. Поражен вашими успехами. Никогда не думал… Значит, мне продадут билет?
– К сожалению, все классные билеты проданы, но для вас, как для моего старого приятеля, я могу предложить место в судовом госпитале, – глядя веселыми глазами на корреспондента, предложил капитан. – Лазарет свободен, и там вам будет достаточно удобно. Конечно, не так, как в первом классе, но…
– Это что ж, в наказание за мои несбывшиеся прогнозы? – засмеялся Картье. – На «Пушкине» я готов ехать даже в кладовке.
– Ну зачем же в кладовке? Госпиталь – просторное, удобное помещение. На самом деле, на судне нет ни одного места. Значит, прогнозы не оправдались? Правда, не стоило их делать…
– Вы правы, капитан. В рейсе вы мне откроете секреты вашего «Пушкина».
– Их нет. Вы всё увидите сами.
А спустя еще несколько месяцев произошла встреча, доставившая Араму Михайловичу большое удовольствие. К нему пришел капитан «Каринтии» Николас. Он выглядел грустным, утомленным. Оганов принял его, как старого знакомого. Сидя в просторной капитанской приемной, Николас, потягивая армянский коньяк, говорил:
– Вот пришел навестить вас, капитан. Следил за вами все время по газетам. Читал хвалебные статьи корреспондентов, отзывы людей, ходивших в круиз на «Пушкине», и все думал о том, как вы сумели завоевать сердца пассажиров. Но вы не скажете мне этого. Я ваш конкурент, а такое является тайной фирмы. Правда? Как бы там ни было, факт остается фактом. «Каринтия» часто ходит неполной, а на «Пушкин» проданы все билеты. Почему? Может быть, все-таки скажете? Ведь я от вас ничего не скрывал, когда вы плыли на моей «Каринтии»…
– Скажу, если вы поймете меня, – серьезно сказал Оганов. – Мне кажется, что у вас на «Каринтии» люди работают только за деньги. У нас по-другому. Совсем другая психология. Наши люди влюблены в свой теплоход. Это их гордость. Они хотят, чтобы про «Пушкин», про их работу говорили хорошо. Они чувствуют себя представителями Советского Союза и близко принимают к сердцу, если у пассажира возникает какое-нибудь недовольство. Отсюда и отношение к ним не формальное. Вы понимаете меня, мистер Николас?
Англичанин утвердительно кивнул головой.
– А люди очень чувствуют такое отношение, не так ли?
– Боюсь, что на моем судне такого быть не может. Вы правы. Дело, конечно, в психологии. У нас работают только за деньги, и интересы фирмы никого, кроме, может быть, меня, не интересуют. Видимо, ваши люди в какой-то степени считают себя сопричастными ко всему, что происходит на «Пушкине».
– Безусловно, – улыбнулся Оганов. – Мы фактические хозяева этого теплохода. Он принадлежит всем нам, а какой хозяин захочет, чтобы о его судне говорили плохо?
– Да, конечно. Жаль, что я не сумею воспользоваться вашим опытом. Приходите ко мне на «Каринтию». Будете еще раз моим гостем. Согласитесь, что и у нас все же не так плохо.
– Я этого никогда не говорил. Но позвольте и мне быть с вами откровенным, как некогда вы были со мной? У вас отлично, но нет «души» судна. В этом главное.
Скоро Николас стал собираться на свою «Каринтию». Арам проводил его, как этого требовал этикет, до трапа. Почему-то ему было жаль этого начинающего стареть человека. Наверное, Николас никогда не думал о том, что волновало каждого человека из экипажа «Пушкина».
Но эти две встречи произошли почти год спустя после первого рейса «Александра Пушкина» в Монреаль. Надо было еще много сделать для того, чтобы услышать от мистера Нойхолда:
– Пассажиры рвутся на теплоход, а билеты все проданы…
