Текст книги "Свидетели самоизоляции"
Автор книги: Юрий Беккер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Полоса любви. И страсти
Как я уже рассказывал, располагалось наше ТСЖ на отшибе, на самом краю давным-давно обжитой территории, и состояло из двух абсолютно одинаковых корпусов по двадцать пять этажей. От местных наши дома мгновенно получили прозвище «Две Башни», которое потом перекочевало в название ТСЖ. Дома у нас молодые, чуть старше десяти лет, и построены по индивидуальному проекту. Не элитный класс, но уровень достаточно высокий, так что сами думайте, что за люди среди моих соседей. В каждой башне – по одному подъезду, выходящие друг к другу, а двор между корпусами занят преимущественно детской площадкой, въезд перегорожен шлагбаумом. Вроде все: добро пожаловать по адресу Филевский бульвар, дом 26, корпус 3 и 4.
При этом что стало с корпусами 1 и 2, не знал даже всеведущий Семен Герасимович Толочко, руководитель местного подразделения «Жилищника». Старожилы уверяли, что раньше под почтовым адресом «Филевский бульвар, дом 26, корпус 1 и 2» скрывались два больших канализационных колодца, в которых находился секретный вход в секретное метро, но в конце восьмидесятых патриоты из госбезопасности их взорвали, чтобы врагу не достались, а ямы засыпали в целях все той же секретности. А потом, чтобы окончательно запутать супостата, над ними возвели наши две башни. На резонный вопрос «Почему в таком случае не присвоить новым домам номера старых корпусов?» следовал резонный ответ, что на государственной почте тоже не дураки сидят, после чего разговор прекращался.
В общем, проходила под нами ветка секретного метро или нет, никто толком не знал, а вот что мы точно имели в своем полном распоряжении, так это приличной ширины лесополосу, идущую вдоль Москвы-реки. Миниатюрный парк с утоптанными дорожками, по которым днем прогуливались молодые мамы, а по вечерам – влюбленные парочки. Деревья одним своим видом навевали мысли о каком-нибудь сладком грехе, а многим не только навевали, но и намекали претворить грех в жизнь, ибо все мы в душе романтики, пусть даже только по пятницам.
Тем не менее долгие годы лесополоса справлялась со своими обязанностями, гостеприимно одаривая страждущих уютными уголками, однако постепенно отлаженный механизм начал давать сбои. Людей стало много. И хотя локтями никто не толкался, обычными для припозднившейся парочки окриками стали: «Занято!» и «Куда прешь?» В тех, разумеется, случаях, когда увлеченные друг другом влюбленные не слышали или не обращали внимания на пыхтение и стоны из облюбованных кустиков. Между кавалерами то и дело вспыхивали драки за наиболее удобные места, мамаши ругались на то, что привычный график «днем – дети, вечером – взрослые дети» изменился, в результате чего четырехлетки то и дело просили родителей объяснить значение таких слов, которых даже в детском садике не каждый день услышишь. Папы четырехлеток от подобного приходили в ярость, ситуация накалялась, но однажды все разрешилось без кровопролития и газетных статей.
Все изменила прекрасная молодая пара из Медведково, добравшаяся до нашего захолустья на велосипедах модной спортивной марки и не растерявшая в дороге ни сил, что для нашей истории очень важно, ни романтического отношения к жизни. Сначала пара обкатала Филевский парк, а потом, интереса для, приняла решение проехать вдоль реки. Дело было в летние выходные, когда много народу разъехалось по отпускам, а большинство работающих подалось на дачи. Режим «днем – дети, вечером – взрослые» более-менее соблюдался, и спортивные медведки оказались в пересменке: дети уже ушли, взрослые еще не явились, чем и решили воспользоваться. Оглядевшись и убедившись, что поблизости никого нет, наши молодые герои укрылись в ближайших кустиках, но упустили из виду очень важного для своих целей человека – пенсионера Сверчкова, который прогуливался по лесополосе в поисках жертв, разглядел медведок в бинокль и вызвал к «нарушителям общественной морали» полицейский патруль.
Дальнейшие события несчастные ребята наверняка еще долго вспоминали с ужасом и содроганием.
Особенно мужчина, который расположился на удобном бревнышке, уперевшись спиной в дерево. Есть на «полосе любви» очень удобное место, поверьте, я знаю, о чем говорю. В смысле, знаю насчет удобства. Так вот, идеальная позиция в тех кустах: мужчина садится на бревно, упирается спиной в дерево, а подругу сажает сверху: или лицом к себе, или спиной. Мне нравится видеть лицо женщины, велосипедисту, как оказалось – тоже, потому что если бы его девушка тоже любовалась видом на реку и Карамышевскую набережную, она бы наверняка заметила приближающийся патруль. А в итоге получилось как получилось. Ребята увлеклись так сильно, что не видели ничего вокруг. В момент оргазма парень закричал, широко раскрыл глаза и увидел над стонущей подругой скалящуюся лошадиную морду. Еще выше располагалась скалящаяся физиономия полицейского, но ее несчастный велосипедист разглядеть не сумел. Он завопил повторно – на этот раз не от оргазма, и немного напугал полицейскую кобылу, которая на всякий случай отступила и подала голос. Всадник с чувством выматерился. Подруга, над головой которой неожиданно заржала лошадь, завизжала, вскочила, и перепуганная парочка метнулась наутек.
Разумеется, в чем были: парень – подтягивая на ходу шорты, девчонка – в задранном до шеи топике и держа шорты в руках. Отскочив на несколько шагов, они вспомнили о велосипедах, вернулись, схватили их и продолжили бегство.
Полицейские сочли, что этого достаточно, и для ребят все могло закончиться более-менее благополучно, но бегство было снято на видео с пяти разных ракурсов нашими родными филевскими хулиганами четырнадцати-шестнадцати лет, которые явились в «полосу любви» развлечься. Полицейские попытались уговорить пацанов стереть записи, но безуспешно. И тем же вечером видео выложили в районном паблике, что вызвало ожидаемое возмущение сторонников добродетели и грусть любителей романтических прогулок, наконец-то осознавших наступление безжалостного цифрового века. Все понимали, что школота на этом не остановится, и не ошиблись: детишкам новое развлечение пришлось по вкусу, и в течение следующих двух недель в сети появилось еще семь видео разной степени разнузданности, после чего даже до самых тупых романтиков дошло, что вероятность оказаться героем вирусного видео пикантного содержания приближается к ста процентам. В «полосе любви» наступил монастырский период.
Любители секса на свежем воздухе попрятались, лето и осень получились на удивление целомудренными, однако я был уверен, что самоизоляция заставит народ вспомнить прошлое, поскольку школота оказалась запертой в квартирах и бояться стало некого. Через неделю, а может, раньше, полоса вновь наполнится стонами и вздохами, а наличие собаки является прекрасным поводом для вечерних прогулок.
Краткая история запятых
– Юра, вы с Катей завели собаку?
Я уже понял, что этот вопрос будет преследовать меня минимум неделю, пока все соседи не узнают, не привыкнут и не устанут обсуждать изменение моего статуса: был человеком, стал собачником. И потому придумал универсальный ответ:
– Хорошенькая, правда?
Баффи подняла голову и благодарно оскалилась. Как ни крути, она действительно хорошенькая: от кончика носа до кончика хвоста.
– Девочка? – поинтересовалась Лея, разглядывая лохматое создание.
– Да.
– Взрослая? – осведомился Боря.
– Полгода.
– И уже такая большая?
– Она еще совсем маленькая. – Я наклонился и почесал Баффи за ухом. Ну там, где рассчитывал отыскать левое ухо, поскольку отыскать хоть что-нибудь в этой копне шерсти было затруднительно. – Нам еще расти и расти.
И поймал себя на мысли, что превращение в собачника, искренне умиляющегося всему связанному с любимцем, не заняло много времени: один-единственный вечер – и лохматая девочка заняла изрядный кусок моего сердца.
– Ей будет удобно в квартире?
– Она у меня большая.
– Да, – согласилась Лея. – Собачка большая, и в квартире ей вряд ли будет удобно.
И выразительно посмотрела на супруга.
– У нас собачки нет, – печально сообщил Боря то, о чем я и без него знал. – И вряд ли предвидится.
– Потому что держать собаку в квартире неправильно, – продолжила Лея Давидовна. – Только животное мучить.
– Можно завести маленькую собаку.
– Борис, не начинай!
– Хорошо, Леечка, – кивнул Боря и послушно перестал начинать.
Леечка, точнее, Лея Давидовна Запятая, обожаемая супруга моего друга Бори, очень хотела завести что-нибудь кошачье, хитрое, пушистое и на мягких лапках. Лея Давидовна с детства питала к кошкам слабость, а вот Боря, напротив, терпеть их не мог. В один прекрасный день Лея все-таки внесла в квартиру забавного голубого британца, но хитрый Боря сумел убедить жену, что у него открылась невероятно жуткая, смертельно опасная аллергия на шерсть или что-то еще, привнесенное котенком, и поразмыслив, Лея Давидовна благоразумно оставила в доме того питомца, который добывает деньги, а не гадит в тапки. Поэтому теперь у Запятых жили рыбки: выдумать аллергию на них у Бори не получилось.
Тут необходимо добавить, что за все время существования семьи Запятых это был единственный случай, когда Лея Давидовна не получила желаемого. Женщиной она была далеко не старой, всего тридцати трех лет, но строгой, а главное – целеустремленной, как почуявший добычу флибустьер. С мужем они жили душа в душу, то есть в точном соответствии с пожеланиями Леи Давидовны, и потому Борис Запятой получил у милых соседей и дружелюбных коллег псевдоним «Подпятой», полностью отражающий существующую действительность.
– Вы собачку завели гулять на самоизоляции? – спросил Боря, опускаясь на корточки и почесывая Баффи за ухом. Было видно, что девочка нравится ему до ужаса, и Боря из последних сил сдерживается, чтобы не обнять Баффи и не зарыться лицом в ее шерсть. А хитрая Баффи улыбалась в ответ шире обычного, очевидно, понимая, что в следующий раз Боря притащит ей конфетку или еще что-нибудь вкусненькое.
– Мы ее просто купили, – ответил я. – Но так получилось, что благодаря Баффи будем больше гулять.
– А нам гулять не с кем, – вздохнул Запятой. – У нас собачки нет.
Лея Давидовна поджала губы и отвернулась.
– С рыбками погуляй, – предложил я.
– Аквариум большой.
– А ты какую-нибудь рыбку в баночку перелей…
– Юра, хватит шутить, он ведь и правда перельет, – не выдержала Лея. – Вы с Андреем сделали из Бори какого-то сорвиголову.
И сделала строгое лицо.
Отношения с Леей Давидовной складывались у нас долго и непросто, и я до сих пор не понимаю, почему Лея не запретила супругу играть с нами, ведь в доме хватало куда более подходящих – со всех точек зрения – кандидатур в приятели к приличному человеку. Хотя бы Сему Когана взять: мало того что непьющий, так еще владелец мейнкуна и смог бы постепенно склонить Бориса к приобретению симпатичного котенка. Боря, которому отчаянно требовалась мужская компания в качестве отдушины от счастливой семейной жизни, прибился к нам с Андрюхой практически сразу: попросил инструмент, поделился инструментом, поговорил о машине, предложил сходить попить пива как-нибудь в пятницу, согласился отправиться на хоккей… Не то чтобы мы с Потаповым мечтали заполучить нового друга, но отталкивать Борю не стали и довольно быстро подружились. Что же касается Леи Давидовны, то, узнав о странном выборе супруга, она сначала от нас огородилась, перестав даже здороваться при встречах, чем показала, что тщательно взвешивает наши достоинства и недостатки на точнейших внутренних весах, но в конце концов смирилась.
Лея Давидовна по-прежнему держится несколько особняком, но теперь это не огораживание, а социальная дистанция, если использовать модный в этом сезоне термин. Она прекрасно общается и с нами, и с женами, и лишь иногда взбрыкивает, демонстрируя, какое одолжение оказывает нам своей дружбой.
– Лея, мы давно выяснили, что страсть к безумным выходкам всегда жила в душе Бориса. Просто мы с Андрюхой ее разбудили.
Мадам Запятая привычно поморщилась: ей не нравилось, когда я называл Андрюху Андрюхой, и уточнила:
– Не к безумным, а к идиотским.
– Мой термин кажется уместнее.
Лея ответила дежурной улыбкой и сменила тему:
– Ты придумал собачке имя или не стал торопиться?
Не обращайте внимания: мы с Леей Давидовной постоянно обмениваемся колкостями, выясняем, кто из нас остроумнее.
– Собачку зовут Баффи.
– Как репера? – удивился Боря.
– Какого еще репера? – удивился я.
– А-а-а… репер – это Хаски.
– Борис, ты увлекаешься современной музыкой? Никогда бы не подумала.
– Я тоже.
– Случайно услышал по радио, – попытался оправдаться Запятой.
– И запомнил?
– Нет, сразу забыл.
Как видите, Боря тоже умеет быть колким. Правда, для этого требуется или мое, или Андрюхино присутствие, потому что я не уверен, что он позволяет себе подобные выходки, оставаясь с женой наедине.
– Так сильно забыл, что перепутал. – Борис поднялся на ноги. – Это у тебя не хаски?
– Это у меня бобтейл.
– Красивая, правда? – Боря вновь посмотрел на жену.
– Красивая у тебя я, – отозвалась Лея Давидовна. – А от собачки будет много шерсти.
Баффи раскрыла пасть и показала язык, подтверждая, что шерсти будет много. Мой друг вздохнул и развел руками.
Борис Моисеевич Запятой был вторым сыном знаменитейшего к северу от Белорусского вокзала зубного техника Моисея Запятого, который мечтал однажды выйти на пенсию и разделить между сыновьями богатую во всех смыслах слова практику. Получилась у него только первая часть: в один прекрасный день Моисей Аркадьевич действительно вышел на пенсию и уехал на историческую родину индейцев племени чероки. А вот практику он передал только умному старшему сыну, поскольку Борис, несмотря на неудовольствие папы, избрал не серьезную профессию зубного техника, а занялся ядерной физикой. Впрочем, в науке Борис тоже разочаровался, то ли запутавшись в интегралах, то ли узнав о воздействии радиации на яички; подался в бизнес, но миллионером не стал и в конце концов оказался в некоем серьезном министерстве на непыльной, но доходной должности заместителя руководителя департамента.
А перед тем как стать бюрократом, то есть в период бизнес-активности, Борис Моисеевич женился на Лее Давидовне, и, судя по всему, любовь у них в ту пору была нешуточной, поскольку Лея Давидовна мало того что происходила из очень хорошей семьи, так была настоящей красавицей. Ну нос, на мой взгляд, мог быть и меньше, но сообщать об этом жене друга я не собирался.
С возрастом Лея набрала женственности, в груди – приблизительно до шестого размера, а Борис приобрел животик, потерял изрядную часть волос и смотрелся рядом с супругой, мягко говоря, не выигрышно. Тем не менее они оставались вместе, не давали повода для сплетен, однако до сих пор не обзавелись детьми – не получалось, несмотря на прилагаемые усилия. Однажды Боря признался, что они с Леей посетили все возможные клиники во всех приличных странах, включая Россию, лечились у китайцев, вьетнамцев, филиппинцев и еще у кого-то, чье название Борис позабыл, но их очень хвалили, познакомились со всеми шаманами, экстрасенсами и чудотворцами, которых можно было найти за деньги, но результата не получили. Отсутствие детей было единственным темным пятном на их чудесной семейной жизни.
Во всем остальном, как я уже говорил, они выглядели идеальной парой.
– Как думаешь, это надолго? – Боря крутанул головой, охватывая весь окружающий мир, включая и пандемию, и ТСЖ «Две Башни».
– Не знаю, надолго ли, но явно серьезно.
– С чего ты взял?
– С того, что даже Покемон прервал зимовку в теплых краях и вернулся домой, а у него нюх на проблемы стопроцентный.
– У нас поговаривают, что будем сидеть до конца весны.
– Юра, у нас в доме можно снять квартиру? – осведомилась Лея Давидовна. – Однокомнатной Борису хватит.
– Шутка актуальная, но грустная.
– Согласна.
– Почему вы не едете за город?
– Во-первых, даже во время самоизоляции мне придется часто появляться на работе, – быстро ответил Запятой. – Во-вторых, Леечка не хочет оставлять меня одного.
– Потому что мы научили твоего мужа безумным выходкам?
– Идиотским.
В действительности Боря записался в число «дежурных» по министерству и остался в Москве только потому, что не хотел провести целый месяц в компании тещи. Пусть даже и на природе.
Будучи человеком расчетливым, Боря не стал приобретать лишнюю недвижимость, решив, что пока они не обзавелись детьми, можно пользоваться большим коттеджем родителей жены, но вскоре понял, что ошибся. Судя по рассказам Запятого, его теща оказалась стандартным огнедышащим драконом, и каждый проведенный в ее компании выходной превращался в пытку. Жить с ней Боря категорически отказывался, а уж самоизолироваться – подавно.
– Нам пора, – произнесла Лея Давидовна, понимая, что следующей темой для разговора станет ее мама. – Юра, была рада познакомиться с вашим песиком, у Катерины хороший вкус.
– Спасибо.
– Передавай привет Покемону, – выдохнул Боря. – Давно его не видел.
– Никогда не понимала вашей с ним дружбы, – не преминула вставить Лея Давидовна.
– Они не дружат, Покемон считает Юру кем-то вроде отца.
– Я еще не настолько стар. А он – не настолько молод.
– Значит, кем-то вроде старшего брата.
– Это ближе к истине.
Пожимать на прощание руки мы не стали – в условиях пандемии следует быть осторожным. Просто расстались: Запятые направились к подъезду, а я – в «полосу любви».
Много шума и ничего
Если сосед не доставляет хлопот, он или святой, или умер.
Исключений нет, и никакая самоизоляция не способна пошатнуть это правило. Президент страны, мэр самого большого российского города, министр оказания медицинских услуг, врачи, актеры, писатели, клоуны и соратники по ТСЖ – все просили Гену Покемона проявить политическую зрелость, гражданское самосознание и ответственность перед будущими поколениями… Короче, заняться самоизоляцией, а не нервировать окружающих. Однако их просьбы спустили в унитаз, и подъезд сначала наполнился пыхтением таскающих строительные грузы рабочих, а затем – громкими голосами представителей общественности и самоуправления.
Руководители ТСЖ не оставили без внимания столь вопиющий случай нарушения самоизоляции и явились на разборку в «золотом» составе: Роза Ефимовна и ее первый заместитель Сверчков Егор Федорович, активный до зубовного скрежета пенсионер из четвертого корпуса, бухгалтер и два члена правления на общественных началах. Компанию им составили руководитель нашего «Жилищника» Семен Герасимович Толочко и участковый лейтенант полиции Старовойтов. А также привлеченные шумом и жаждущие развлечения соседи.
К увертюре я опоздал, когда явился, дверь в квартиру уже была распахнута, но пройти внутрь не представлялось возможным: Покемон грудью встал на защиту собственности, демонстрируя решимость знаменитых спартанцев. К счастью, наступали на него не жаждущие крови персы, а интеллигентные, как минимум в прошлом, люди, ведомые здравомыслящей Розой Ефимовной. Штурм крепости был временно отложен, и лейтенант Старовойтов склонял насупленного Покемона к соблюдению еще не поправленной Конституции, законов и распоряжений мэра.
Правда, безуспешно.
– У нас самоизоляция.
– Тогда почему вы не сидите дома?
– Из-за таких, как вы.
– Я не болен.
– Откуда мы знаем? – подал голос Сверчков. – Ты только и делаешь, что по заграницам мотаешься.
– После последней заграницы я сидел в карантине, – парировал Покемон. – У меня справка есть.
– Сколько сидел? – среагировал Старовойтов.
– Двадцать дней.
– А если мы у тебя кровь возьмем? – вернул себе слово Сверчков.
– Лично вы у меня можете взять только по шее. – Гена покосился на полицейского и уточнил: – В случае попытки взять у меня кровь без судебного предписания.
Покемон был таким же худеньким, как Сверчков, но лет на двадцать моложе, что прибавляло ему уверенности.
– Это все равно будет хулиганство, – поразмыслив, сообщил полицейский участковый.
– Нет, сначала это будет нападение.
– Нет, сначала это будет нарушение режима самоизоляции.
– Я говорил о том, что из меня собираются сцедить кровь.
– Нет.
– Да, – выдал глупый Сверчков. – Если товарищ Милюков не докажет, что здоров, его нужно запереть в квартире и не выпускать.
Члены правления в целом поддержали здравоохранительное предложение, вызвав у Покемона вполне понятное раздражение.
– Сам в своей квартире запирайся! – резко предложил он Сверчкову. – Я вообще не понимаю, кто тебя, токсичного, из нее выпустил.
– Как ты меня назвал?
– А что касается ремонта, то мне, граждане, тут еще самоизолироваться в течение неопределенного периода, и я не собираюсь жить в вонючей конуре.
Насчет конуры Покемон, конечно, погорячился, однако легкой косметики квартира действительно требовала, как минимум для того, чтобы удалить до сих пор окутывающий ее запах аутентичной азиатской пищи.
Обозрев недвижимость, усиженную сначала семейством Акопянов, а затем невыясненным количеством обманутых гастарбайтеров, Гена не пришел в восторг и созвонился с опытными друзьями. Они скинули Покемону телефон опытного бригадира, который с полуслова вник в положение, с напором рассказал о сложном положении города, страны и всей планеты Земля в виду наступления вируса и заломил двойной ценник. У Покемона хватило ума поторговаться, снизив притязания строительного человека почти вдвое, после чего в дом ворвались трудолюбивые ремонтники, и ровно в девять утра, как того требуют суровые московские законы, «трешка» Покемона принялась обретать божеский вид.
На что и возбудилось местное самоуправление вкупе с представителями власти.
– Драка будет? – деловито поинтересовалась явившаяся чуть позже меня Катя.
Я ответил выразительным взглядом: указал жене на Великую, намекнув, что в присутствии Розы Ефимовны на рукоприкладство никто не решится.
– Я запрещаю тебе делать ремонт! – выкрикнул тем временем Сверчков и на всякий случай сделал шаг к полицейскому участковому.
Покемон ядовито улыбнулся:
– Сверчков, ты можешь мне запретить одно: заходить в твою квартиру. Но я в этот гадюшник даже за деньги не собираюсь.
– А если я выдам запрет? – спросил лейтенант Старовойтов.
– На каком основании?
– Мэр приказал приостановить все работы.
– Они не работают, живут.
– Живут?
– Я разрешил им переночевать. Из жалости.
– И документ об аренде у вас есть?
– Если потребуете – принесу договор через десять минут.
Старовойтов умолк, подумал и вновь попытался надавить на сознательность собственника:
– Господин Милюков, пожалуйста…
Но созидательная попытка увещевания была грубо и глупо прервана нетерпеливым Сверчковым.
– Если ты немедленно не прекратишь, я…
– Что «я»? – лениво осведомился Покемон, вновь переключаясь на активного пенсионера. – Заявление в полицию ты уже написал. Что дальше?
Взгляды присутствующих устремились на лейтенанта Старовойтова. Лейтенант Старовойтов тяжело вздохнул и мысленно присутствующих проклял. Во всяком случае, исходящую от него черную волну я увидел отчетливо.
Нашему любимому полицейскому было не больше тридцати, скорее всего, меньше, и в целом участок ему достался спокойный, населенный людьми адекватными и вменяемыми. Однако «Две Башни», в которых через одного жили профессиональные юристы и разбирающиеся в законах люди, грозили Старовойтову ранней сединой и язвой желудка. Поймите правильно: наши жильцы никогда полицейскому не хамили, потому что воспитание никуда не денешь, но в тонкостях уголовного и административного права ориентировались много лучше и без труда выворачивали в свою пользу любую ситуацию.
Закончив с проклятиями, Старовойтов что-то пробубнил себе под нос, повернулся к Розе Ефимовне и откашлялся:
– Что скажете?
Потому что все понимали, что последнее слово останется за Великой. Роза Ефимовна выдержала величественную паузу и спросила:
– Надолго?
К кому она обращалась, уточнять не требовалось.
– У меня ничего серьезного, Роза Ефимовна, – совсем другим тоном произнес Покемон, чему я мысленно зааплодировал: мои наставления не пропали, и «младший брат» хорошо усвоил, кому можно дерзить, а с кем следует вести себя осмотрительно. – Штробить не будем, так, пару дырок просверлим. Стены выравнивать не надо, плитку перекладывать не надо. Поменяем обои, поменяем кое-какую мебель и все отмоем.
– Два дня, – сказал Толочко, и я понял, что шеф «Жилищника» был призван Розой Ефимовной в качестве эксперта.
– Да, за два дня управимся, – подтвердил из квартиры невидимый бригадир. Выходить к полиции он пока не решался. – Я много людей привел.
– Разрешение на работу у всех есть?
– Да.
– Хорошо. – Полицейский вновь обратился к Великой. – Два дня – это сегодня и завтра?
Роза Ефимовна подняла брови.
– Да, сегодня и завтра, – определил Толочко.
– Да, – согласился невидимый бригадир. – Сегодня и завтра.
– Тогда нормально, – кивнул Старовойтов.
– Тогда пойдемте пить чай, – сказала Роза Ефимовна, и представители власти удалились.
Соседи разбрелись, строители закрыли дверь и вернулись к строительным делам, на площадке остались только мы с Катериной, и Гена уныло сообщил:
– Кальян разбили. То ли гастарбайтеры, то ли Акопяны. А без кальяна – не жизнь. – Он помолчал. – Можно я у вас сегодня переночую? А то у меня строители живут.
– Нельзя, – сказал я.
– Нельзя, – сказала Катерина.
– У нас собака.
– Я лучше собаки.
– Еще у нас самоизоляция.
– Вы что, болеете? – изумился Покемон.
– Типун тебе на язык.
– Значит, договорились, только я без кальяна приду, уж извините. Кальян разбили. В другой раз покурим.
– Другого раза не будет, – сказала Катерина твердо.
– С этим кальяном не будет, я другой куплю.
– Ты глухой?
– Он не глухой, – рассмеялся я, внимательно присмотревшись к Покемону. – Теперь я понимаю, почему Роза Ефимовна так быстро увела господина полицейского.
Катерина театрально закатила глаза.
– Между прочим, в Голландии это абсолютно законно, – сообщил Покемон. – И у меня есть еще грамм сто абсолютно законного в Голландии вещества.
– Заткнись, – велела Катерина.
– А Голландии вообще больше нет, – добавил я. – Поэтому.
Покемон икнул, улыбнулся, потом до него дошли мои слова и заставили широко распахнуть глаза:
– Куда делась Голландия?
– Стала Нидерландами.
Катя закатила глаза повторно.
– Тогда ладно, – махнул рукой Покемон. – Но кальян все равно жалко.
В общем, как вы наверняка поняли, эту и следующую ночь Покемон провел на нашем диване. И храпел так, что Баффи пару раз пыталась ему подвывать. В итоге я просто не выспался, Катерина проснулась недовольной, а в довершение всего на следующее утро мы были беспардонным образом разбужены в семь утра.
