Текст книги "Наставник (СИ)"

Автор книги: Юрий Арис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Этих я решил напугать, если уж подкрасться незаметно не удается. Большая часть скал были полыми, я заплыл в одну из ниш, постоянно чувствуя, где находятся люди. Когда я был прямо под ними, я просто пробил себе путь наверх. Камни разлетелись в разные стороны, вода помутнела от осколков, спокойствие сохранил лишь Григорьев, остальные двое испугались. И все же присутствие командира действовало на них положительно: предыдущие пары вели себя более неуклюже.

Стрелять они начали уже когда увидели меня. Избегать попадания без разгона было бы сложновато и на моей скорости, поэтому я не плавал. Я цеплялся хвостом за скалы и буквально протаскивал себя сквозь воду. За счет этого я не мог захватить никого из них, и мне пришлось действовать аккуратно: постоянно перемещаясь, я подводил их друг к другу.

Мой расчет оказался точным. Одно попадание, два, три... Краска расплывалась в воде, застывала на них пятнами, но проходила мимо меня. Правда, мне приходилось дышать этой гадостью, но не думаю, что от этого будет какой-то вред.

А потом выстрелил тот, с гарпуном. Выстрелил очень плохо: вслепую, в облако краски, где, по его мнению, должен был скрываться я. Но меня-то и близко не было! За облаком краски находился только Григорьев, и стрела полетела прямо в него.

Страх холодом пробежал по моим венам, я рванулся наперехват. Не знаю, каким чудом мне удалось сделать это, но я перехватил стрелу в сантиметре от его лица. Получилось очень эффектно, но не по моему замыслу – всего лишь удача. На самом деле я дрожал от страха.

Конечно, смерть Григорьева меня бы не сильно расстроила. Мне страшно было даже подумать, что было бы со мной, если бы я своими игрищами убил человека. Ведь по сути все, что я делал сейчас, – своеволие, нарушение правил и договоренностей. Что было бы с Литой, которая покинула своего зверя и позволила ему такое!

К счастью, чешуя надежно скрывала все мои эмоции. Людям казалось, что я специально перехватил стрелу именно так, а я не собирался открывать им правду. Я небрежным жестом согнул металлический гарпун в кривоватое кольцо и отпустил, позволил пойти ко дну.

– Наверх, – жестко приказал я. – Быстро!

Я чувствовал в них разные эмоции: двое были напуганы, Григорьев злился, но не только на меня. На меня – в меньшей степени.

Я сделал в воде пару кругов, чтобы успокоиться. Мне не хотелось вылезать из воды одновременно с ними. Переждав так минут пятнадцать, я поплыл к кораблю.

А там было шумно, крики я услышал еще до того, как вынырнул:

– Идиоты! Как можно было расстрелять самих себя? Вы что, новобранцы, которые только-только добрались потными от волнения пальчиками до курков?! Ваши наманикюренные ручки уже не могут нормально держать оружие? На кого вы теперь похожи! На раскрашенных шлюх, которые не вовремя попали под дождь!

Хм, а в душе он романтик – образ дождя использован удачно.

Это, естественно, Григорьев распинается. Его несложно понять: его подчиненные только что проявили себя настолько плохо, что им в пример можно было ставить аквариумных рыбок.

Я забрался по своей лестнице, сел на поручни, позволяя солнцу сушить мою броню. Мне нравилось смотреть, как Григорьев их отчитывает, а они стоят с опущенными головами, потому что знают, что виноваты.

Периодически они злобно зыркали на меня, но никто ничего не говорил. А что тут можно сказать? Уделал я их, и они это знают.

Мое созерцание публичной порки было прервано появлением одного из помощников капитана:

– Господин Кароль, вас к телефону.

Нормально! Я эволюционировал от грязного мутанта до господина Кароля за один день. Однозначно, это задание не так уж плохо!

Поддавшись мелкой радости, я чуть не проворонил самое важное: меня зовут к телефону! Конечно, я знал, что такое телефон, но еще ни разу не разговаривал по нему. Кому я мог понадобиться?

Я не стал спрашивать об этом человека, чтобы не рушить неуместным любопытством образ грозного господина Кароля. Черт побери, как же мне нравится это слово!

Он привел меня к довольно странному телефону – я таких раньше не видел – и покинул комнату. Я не очень знал, что нужно говорить, как вообще начинают подобные разговоры, но угадывать не пришлось, сквозь помехи прорвался знакомый, хоть и измененный расстоянием голос:

– Кароль? Дошел уже?

– Дошел, – признался я.

– А чего молчишь, как неродной?

– Потому что я и есть неродной. Непохожи мы на родственников!

Откровенно веселый голос Литы меня немало удивил. Чем она вообще там занимается?! Уезжала довольно подавленной...

– Слушай, у меня к тебе серьезный разговор.

– Я весь внимание.

Я на всякий случай проверил, нет ли поблизости особо любопытных людей, но подслушивать никто не решился. Видимо, о моей способности улавливать ауру обитатели корабля были наслышаны.

– Тут обнаружилось кое-что очень важное, поэтому... поэтому я задержусь. Меня не будет долго.

Перспектива остаться без Литы надолго меня не радовала. Я не боялся, еще чего не хватало, просто она была единственной, кому я мог доверять. К тому же, когда ее не было рядом дольше, чем обычно, я начинал скучать по ней – глупо, нелепо, совсем по-человечески.

– Как долго?

– Не знаю пока, может, неделю.

Твою же ж... Так, напомним ей об ответственности:

– А так можно?

– Нельзя, конечно, но я пошла на небольшую хитрость – позвонила мамаше нашей Викули. А она значительная фигура в Совете. Я сказала ей, что приболела и мне придется некоторое время побыть на суше. Зато ее дочурка сможет попробовать себя в роли настоящей смотрительницы. Ее эта новость так обрадовала, что она обещала уладить все формальности, связанные с моим непредвиденным больничным.

Ага, не сомневаюсь, что ее эта новость обрадовала, зато меня – нет! Меня не прельщала возможность попасть в рабство к сисястой малолетке.

– Виктория уже знает?

По моему голосу Лита поняла, что я далеко не в восторге. А чего она ожидала?

– Кароль, ну не сердись, солнце! Я ведь делаю это ради тебя!

Она что, только что назвала меня "солнцем"?! И при этом сюсюкает? Да что с ней вообще такое?

– У меня есть выбор?

– Вообще-то нет, но я-то тебя знаю. Даже если ты согласишься, начнешь потом кривляться, издеваться над девахой, а она побежит к маме жаловаться.

– И что я, по-твоему, должен делать? – я старался, чтобы мой голос был холоднее льда. – Ублажать ее по первому требованию?

– А тебе что, сложно?

Мне не хотелось с ней больше говорить. Конечно, в ее словах не было ничего преступного, и все же... я не думал, что Лита способна сказать такое. От этого открытия было тяжело на душе.

– Хорошо, я все сделаю. Не беспокойся. Я буду послушным животным.

Я не знал, как отключить этот их телефон, поэтому просто покинул комнату. Хотелось кого-нибудь убить.

Чтобы спасти от себя обитателей корабля, я сразу направился в свою комнату, но по пути меня перехватил Григорьев. Физиономия у него была чуть ли не траурная, картину портило только пятно розовой краски на щеке.

– Мы поняли намек. Теперь мы согласны на сотрудничество, ты показал нам, что пробелов в нашей технике хватает. Но мы не будем забывать кто ты.

Сказал это и ушел, будто одолжение мне сделал. Ему и в голову не пришло ни извиниться за этот проклятый гарпун, ни поблагодарить меня за спасение его жизни. Люди! Даже самые лучшие из них могут вогнать нож так глубоко в спину, что не успеешь и сообразить, что произошло.

Ну а чего я ожидал? Нет, Лита ведет себя нормально, она действует в моих интересах. Она моя смотрительница и заботится обо мне, а все остальное – ерунда, только мои домыслы. Я должен благодарить ее за то, что она фактически пошла на служебное преступление ради меня. Я обязан счастливо помахивать хвостом, и радоваться, что у меня все так замечательно складывается, но...

Но почему тогда мне так плохо?

***

До вечера они тренировались. Я знал, что они устали во время плавания, как устал и сам их командир. Но все равно он заставлял их бегать, отжиматься, приседать и тягать по взлетной полосе ящики с грузами. Видимо, так Григорьев пытался наказать их за то, как нелепо они проиграли мне.

Я наблюдал за ними – а что мне еще делать? Стоял на одном из верхних уровней и смотрел, как они пыхтят. Поймав на себе очередной ненавидящий взгляд, я жизнерадостно помахивал хвостом. Хуже они думать обо мне не будут, потому что хуже некуда, так зачем притворяться, что мне их жаль?

Они не знали, даже предположить не могли, что я на такие тренировки не способен. Конечно, по физической силе как таковой я превосходил каждого из них во много раз. Но бегать по поверхности я не привык – в воде движения другие. Да и дыхание через жабры дается мне легче.

Я смотрел на их мучения, потягивал ледяную пресную воду из жестяной банки и жалел, что не могу напиться.

Тренировку они закончили уже после наступления темноты. Сначала разошлись по душевым, потом переметнулись в бар. Я в свою каюту идти не хотел, там для меня было тесновато, а в океан уплывать не рисковал. Не потому что боялся чего-то, просто не знал, как к этому отнесется моя временная смотрительница.

Виктория не показывалась мне на глаза весь день, чему я был несказанно рад. Я подозревал, что ужиться с ней будет сложнее, чем с Литой.

Я устроился на поручнях, уцепившись за них хвостом. Меня только что покормили кальмарами, похожими на башмак, – в последнее время они решили перевести меня на диету из морепродуктов. Наверное, надеялись, что стану умнее... так Лита сказала. Вернее, съязвила.

Днем поднялся сильный ветер, но к вечеру он успокоился, остался лишь теплый бриз. Был соблазн убрать чешую хотя бы частично, но не в этих условиях. Того и гляди стрела в затылок прилетит!

Я смотрел на звезды и ни о чем не думал, просто наслаждался тем, что я жив и у меня абсолютно ничего не болит – в последнее время такое случалось редко. Словом, я никому не мешал. Собирался насладиться вечером и тихонько пойти к себе. Так нет же, нашли!

Сначала я почувствовал запах алкоголя и только потом их ауры. Похоже, мои ученички перепились и стали очень храбрыми. Я тяжело вздохнул: что-то мне подсказывало, что они идут не на океан любоваться.

Когда они были совсем близко, я подпрыгнул, перевернулся в воздухе и через секунду уже возвышался перед ними. Получилось все легко и грациозно, они, даже пьяные, были впечатлены. Они просто не знали, сколько раз в процессе тренировок я совсем неграциозно шлепался... а уж какие позы при этом принимал... самому вспоминать страшно!

К моему удивлению, в бой рвалась эта самка, Рыбка, а двое мужчин ее удерживали. Остальные четверо, в том числе и Григорьев, держались чуть поодаль и не вмешивались.

– Чего надо? – не без любопытства спросил я.

– Решил, тварь, что я самая слабая из всех? – прошипела она, добавляя пару отборных ругательств. – Что с меня надо начинать уничтожение? Так ты, отродье, не то слабое звено выбрал!

Она продолжала в том же духе еще долго, и вид у нее был самый решительный. Рыбка, хоть и упилась, а на ногах держалась крепко и серьезно намеревалась затеять драку.

Я не сразу понял, чего она взбеленилась, а когда понял, мне стало смешно. Мне в последнее время подозрительно часто становится смешно.

Пару Петренко-Андропов я вывел из игры раньше всех. Рыбка, видимо, восприняла это как личное оскорбление: вроде как я специально выбрал ее, потому что она женщина и оттого слабее, поэтому надо ее унизить. Иными словами, она приписывала мне подлость, которой я себя не утруждал. Мне было без разницы, кто передо мной, они все почти одинаково слабые. Да, я считал ее самой уязвимой, но не придавал этому большого значения – просто практичный расчет, а не социальный посыл на баррикады.

К тому же, легче всего мне удалось выбить тандем Киров-Седых. Только я не собирался поднимать самооценку этой истерички такими подробностями.

– Чего ты хочешь? – поинтересовался я, вклиниваясь в поток ее ругательств с деликатностью волнореза.

– Хочу показать тебе твое место! – Она несколько успокоилась, но боевой задор не потеряла. – Ты крутой в воде, а здесь – наша стихия!

– На корабле? – я просто не мог не напомнить.

– На воздухе! Ты считаешь, что ты везде герой... А я тебе покажу, что это не так.

В общем-то, она угадала. На поверхности я на порядок слабее, чем в воде. Но не настолько слабее, как ей бы хотелось.

– Короче, дуэль? – хмыкнул я. Надо же было что-то делать!

При этом я отметил, что интерес в глазах остальных людей возрастал. Они что, серьезно считали, что я полоумный монстр, который умеет только плавать и драться?

– Ты издеваешься? – Рыбка побагровела.

– Ну... В целом, да.

Они видели, что я не проявляю животной агрессии, да и вообще отношусь к этому бреду спокойно, поэтому перестали удерживать женщину. Вопреки моим ожиданиям, она не кинулась на меня сразу же, просто подошла ближе.

– Так что, ты согласен драться на поверхности?

Можно подумать, что иначе она от меня отцепится!

– Угу.

– Вот и отлично.

Значительное содержание алкоголя в крови никак не повлияло на движения Рыбки. Она била быстро и сильно, чувствовалось, что она тренировалась годами, готовилась ко всему. Если она и уступала своим коллегам в силе, то выравнивала положение за счет скорости и знания болевых точек противника.

В общем, я имел дело с хорошей соперницей. От этого ее унижение становилось еще больше. Дело в том, что я не сопротивлялся, я просто стоял неподвижно, позволяя себя бить. Не скажу, чтобы мне было приятно, но и не больно по-настоящему.

Да, она старалась изо всех сил. Но каким бы ни был ее пьяный кураж, она все равно человеческая самка, пусть и натренированная. А я – почти двухметровая бронированная туша, по крайней мере, когда не двигаюсь. Все мои способности в таком положении отступали на второй план.

Унижать ее я по-прежнему не хотел, но проблему ведь надо как-то решать. Я надеялся, что она выдохнется или поймет бесполезность своих действий, но Рыбка отличалась терпением коралла. Я устал раньше.

Дождавшись подходящего момента, я обвил хвостом ее ноги и резко поднял вверх – так, чтобы она не успела удариться головой о палубу. Для этого мне пришлось вытянуть хвост во всю длину, и женщина оказалась на слишком уж близком расстоянии от меня. Через пару секунд она должна была сообразить, что произошло, и снова начать дергаться... А мне оно надо? Так что, не мучаясь угрызениями совести, я швырнул ее за борт. Океан отозвался громким "плюх" и последовавшими ругательствами.

– Чтобы больше этого не было, – холодно произнес я, обращаясь к остальным. – Мне неприятно.

Мне показалось или они действительно виновато опустили глаза? Должно быть, показалось.

Рыбку доставали из океана полчаса. Пьяная женщина оказалась совершенно неспособна определять направление, она плыла то в одну сторону, то в другую, временами ныряла. Зачем – сложно сказать. Я предоставил ее спасение другим людям, сам не вмешивался. А ведь это лучшие из лучших!

В полночь корабль затих. Люди разошлись по каютам отсыпаться, а я знал, что не смогу заснуть спокойно. Где бы книгу взять?

Незадолго до того, как я собрался наконец покинуть палубу, она присоединилась ко мне. Я получил возможность узнать, чем Виктория занималась весь день.

Она покрасила свои льняные волосы в черный цвет. Я уже успел узнать, что человеческие самки любят менять цвет всего, что только можно – цвет и запах. Цветом Виктория теперь до чертиков напоминала Литу, у той тоже волосы отросли. Что-то мне подсказывает, что это не случайность.

– Я тебя искала, – очаровательно улыбнулась девушка.

На ней было серебристое платье, открытое со всех сторон. Готов поспорить, что под ним ничего нет. Вот сейчас будет порыв ветра посильнее, тогда и проверю.

– Зачем искала?

Голос мой звучал не слишком любезно, но я был не в настроении любезничать. Люди меня за этот день достали.

– Хотела узнать, как ты.

Виктория положила руку поверх моей руки. Интересно, она в курсе, что по чувствительности моя чешуя может сравниться с бетоном?

– Нормально я.

– Ты выглядишь печальным...

– А это и есть моя норма.

– Можно мне увидеть твое лицо? – с придыханием шепнула она.

– Можно. Запроси из архива мое личное дело, к нему прилагаются фотографии. В том числе и без брони.

Я прекрасно знал, зачем она пришла и чего хочет. Не мог взять в толк, зачем ей это, почему именно я, но не все можно понять умом. Кому это знать, как не мне!

Но ее ждало разочарование; я демонстративно отвернулся.

– Почему ты такой? – надула губки Виктория.

– Хороший вопрос! Узнаешь ответ – поделись со мной.

Уходи, уходи, уходи... Давай же, соображай, что я тебе не рад!

– Ты расстроился из-за своей смотрительницы, да?

Умная, зараза!

– Нет.

– Врешь, я же вижу. Она казалась такой счастливой, когда уезжала!

Так, дети, берем щепотку соли по вкусу и заботливо наносим на рану... Надо свести обсуждение Литы к минимуму.

– Уехала и уехала, что с того? – мрачно поинтересовался я.

– Это очень опрометчиво с ее стороны – покидать тебя из-за личных нужд.

Странно как-то это прозвучало. Я решил напомнить ей оригинальную версию:

– Ей нужно было в больницу.

В ответ Виктория лишь рассмеялась – хищно и очень противно, будто я сказал самую большую глупость на свете.

– Ты серьезно ничего не знаешь?

– Я знаю все, что мне надо.

– Брось! С чего бы это она вдруг так резко заболела? Нет, больница – версия для начальства. Которую поддержит моя мама. Но мама также выудила из нее истинную причину ее стремительного бегства с корабля.

Ну-ка, ну-ка, это уже интересно!

– Что же это за причина?

– А, заинтересовался? – хмыкнула она. – Тебе не казалось странным, что она, вся такая больная, прямо сияла? Да она тут секунды на месте усидеть не могла, все нервничала, все спешила на материк! Хочешь узнать причину?

Я кивнул.

– А, не так просто! Я тебе все расскажу, а в обмен ты покажешь мне свое лицо. Лады?

Все-таки люди – торгаши по своей природе. Но эта, надо признать, могла бы запросить и большую цену.

– Я согласен.

– Да просто хахаль у нее на материке!

– Кто? – не понял я.

– Ну, человек, которого она любит. Жених, бойфренд – названий много.

Мне отчего-то стало нехорошо... чисто физически: закружилась голова, защемило в груди. Отчего – не знаю. Наверно, погода скоро будет меняться. Отчего ж еще?

Виктория, не заметившая мою реакцию из-за брони, продолжала:

– Понимаешь, у тех, кто участвует в проекте, с личной жизнью проблемы. Во-первых, секрет нужно хранить даже от близких, начинаются недоговорки, ссоры, как итог – расставание и развод. Во-вторых, тем, кто не познакомился до начала работы, уже трудно найти себе пару. Особенно смотрителям, ведь они проводят со зверями сутки напролет, часто уезжают на задания и не могут сказать своим близким, куда они мотаются, или врут. Мужчины с этим еще как-то справляются, они почти все женаты, у некоторых есть дети. Но у женщин проблем побольше, для них такой ритм сложнее.

Я вспомнил, как Юлия рассказывала о своем расставании с мужем. Нет, о ней думать не надо, Юлия – отдельный случай.

– Я даже предположить не могла, что тут так строго, – Виктория откинула волосы назад, лихо тряхнув грудями у меня перед глазами. – А ведь я всего лишь стажерка! С тех пор, как я начала работу, у меня не было времени на свидания.

Так, она опять переключилась в режим "сисястый карлик-соблазнитель". Но меня сейчас интересовала совсем не ее личная жизнь.

– С чего ты взяла, что у Литы кто-то есть?

– Она же сама сказала моей матери! Дело в том, что Лита недавно брала отпуск и в это время с кем-то познакомилась. Но второй отпуск подряд ей не положен, а встречаться надо! Вот она и выдумала эту историю с болезнью. Она ведь такая счастливая была перед отлетом!

Не хочется это признавать, но Виктория права во всем. Сначала Лита нервничала, боялась, что у нее не получится покинуть корабль. Потом узнала, что все сработало, и обрадовалась. А тот звонок... голос у нее был не больной и даже не серьезный! Она никогда раньше так не вела себя.

Потому что раньше она не была влюблена.

Вернее, она когда-то любила доктора Стрелова, однако к моменту нашей встречи он был уже мертв. Та любовь была старая, незажившая, но уже угасающая. А сейчас появился кто-то новый... Кто-то, к кому она ломанула при первой же возможности, напрочь позабыв обо мне.

Первая моя реакция была болезненной, вторая – агрессивной. Но потом я напомнил себе, кто я и кто она, и злость отступила. Почему я вообще придаю значение похождениям Литы? Мне-то какое дело? Она – человек, я – зверь, между нами по определению не может быть связи.

В то же время, есть Юлия и Оскар и есть человеческая самка прямо передо мной... Делать вид, что мне непонятны ее намерения, – все равно что лгать самому себе.

– Наш договор в силе, – напомнила Виктория. – Я хочу увидеть твое лицо.

В силе так в силе, я же не отрицаю. Усмехнувшись, я убрал чешую.

Можно было догадаться, что она не любоваться на меня будет; и все равно, когда она прижалась ко мне, я невольно замер, насторожился. Я мог бы откинуть ее, но боялся поранить... да и не хотел. Раз уж я решил не врать себе, то можно было признать: я зол на Литу. То, что происходило сейчас, было своего рода местью, до которой моей смотрительнице, по сути, не было дела.

Поэтому я не стал отталкивать Викторию. Сначала я просто позволял ей целовать меня – ощущения были непривычные, я не совсем понимал, что надо делать, чего я хочу дальше. Но неприятно мне не было – с физической точки зрения. Были легкие угрызения совести, но я избавился от них, представив, что передо мной не она, а... кто-то другой.

Все-таки не могу я быть честным с собой.

Постепенно я начал отвечать ей. Забавно... сработали инстинкты, о которых я даже не подозревал. Чем дольше это длилось, тем меньше я думал о том, где я нахожусь, и о том, что я не человек.

Броня местами стала болезненно тесной; я не только целовал ее, я был готов к большему.

И как только я это понял, появилось отвращение. К ней – в меньшей степени, в основном к себе. Я позволяю ей использовать меня так, как ей хочется... можно ли считать это моей победой? Да если сейчас я поймаю и отымею самку дельфина, утром мне будет не так стыдно, как после ночи с Викторией! Хотя в своих глазах я буду еще тем ничтожеством. Брр, лучше и не представлять!

К тому же, после такого эта девица посчитает, что имеет какие-то права на меня и даже – хоть бы вслух не рассмеяться! – власть надо мной.

Но самым паршивым было то, что в своем сознании я целовал не ее... И в постель бы не с ней пошел. Слишком опасная иллюзия, как и сама ситуация.

В общем, дурак я. Но не безнадежный, раз сумел остановиться.

Я отстранил ее от себя – осторожно, но решительно, без излишней мягкости.

Виктория недовольно скривила мордашку:

– Ну что еще?

– Ничего. Кажется, тебе пора спать.

– Не хочу я спать, – она погладила меня по щеке, затем приспустила платье с плеч. Моя броня стала еще более тесной. Так, это уже не смешно, это больно! Но у инстинктов своя логика, которой до моей преданности нет дела: любовь любовью, а род продолжать надо. – У меня на эту ночь другие планы!

Как я и предполагал... Непоколебимая вера в то, что таким вот нехитрым способом меня можно превратить в послушную собачку. Не дождется!

– У меня тоже, – предельно вежливо сообщил я. – Спокойной ночи.

В следующую секунду я перемахнул через поручни и скрылся в черных водах океана.

***

Утром небо уже застилали тучи; ветер, пригнавший их, набирал силу. Будет шторм, как пить дать, будет, но это корыто должно выдержать. В противном случае, я людям не завидую – их тут так много, что даже я всех не спасу.

– Кароль, ты там не заснул?

Я обернулся, посмотрел на людей. Уж не знаю, почему, но они резко изменили свое отношение ко мне. Старательно делали вид, что я тоже человек. Я не торопился радоваться этому: возможно, они задумали какую-то гадость.

Еще я выяснил, что они не зовут друг друга ни по фамилиям, ни по именам. В ходу были те дурацкие клички, которые я слышал раньше. Сначала я старался игнорировать их, но быстро сообразил, что короткие прозвища и запоминать легче, и произносить проще. Так что я смирился.

– Мы сегодня пойдем в воду или нет?

Это Водяному не сидится на месте. Плавает он, надо признать, лучше всех... ну, кроме меня, естественно. Ловкий человек. Но сильно это ему помогло, когда я решил на них поохотиться?

– Пойдем, – заверил их я. – Но времени будет немного. Выбираемся сразу, как только я скажу, возражения не принимаются. Понятно?

– Из-за шторма? – догадался Григорьев, которого теперь я называл Сержантом. – Неужто такой сильный будет?

– Скорее всего.

– Что будем делать на этот раз? – полюбопытствовала Рыбка. – Снова ловить?

Я только усмехнулся; эту задачу они провалили с треском. Три дня они пытались поймать меня под водой и три дня возвращались на корабль униженные и вымазанные краской. Оказалось, что они пытаются обнаружить мое положение по пузырям воздуха... каким местом я, по их мнению, так активно пузыри пускаю?!

В общем, проблему не решили – на проблему закрыли глаза. Сошлись на мысли, что в полевых условиях им не придется выполнять такую задачу, поскольку я единственный в своем роде, а я на их стороне.

Так что мы перешли сразу к испытаниям нового оружия. Достижения людей в этой сфере меня впечатлили: некоторые из их игрушек при правильном попадании могли пробить мою броню.

Холодный ветер напомнил мне, что надо бы поторопиться.

– В воду! – скомандовал я.

Ну, хоть прыгать нормально научились! А то ведь раньше они упорно придерживались техники "камнем на дно". Следовательно, не такой уж я плохой наставник.

Я покинул корабль последним; они уже ждали меня. На этот раз мне выдали микрофон и наушники, чтобы я мог общаться с ними. Оказалось, что мою нормальную речь они под водой не слышат. А мне в любом случае говорить сложно: придется опускать защитные пленки, чтоб сберечь легкие от воды. Ладно, не о чем нам много болтать.

Они следовали за мной послушной стайкой. Когда они перестали выпендриваться, работать с ними стало намного приятней, и я уже не считал это задание таким уж плохим. Два раза я даже посидел с ними в баре.

Словом, мое существование по-настоящему отравлял только один факт, от которого я старался отгородиться руками, ногами и хвостом – ее отсутствие.

Лита больше не звонила, новостей от нее не было. А если и были, то оскорбленная Виктория мне их не передавала.

Я привел людей к скоплению камней, которые обнаружил еще ночью. Бесполезные такие камни, никто по ним скучать не будет... Можно и раздробить.

– По очереди давайте. – Я выстроил их в кривенькую линию. – Сержант, ты первый.

Остальные обращались к нему уважительней, но я – не остальные, у меня свои правила. Раз уж сделали меня главным, пусть терпят.

Камни они расстреливали неплохо, подводное оружие оказалось даже более действенным, чем я мог предположить. Правда, мне все равно проще полагаться на свои шипы и когти, но у людей-то естественного оружия нет!

Потом я вспомнил охотничью территорию непобедимой твари и подумал, что пока люди зашли не так далеко, как им хочется думать.

Мои ученики стреляли уже лучше, меньше зарядов улетало в глубину, рыб пугать. Главным минусом оставалось то, что отдачей их отбрасывало на пару метров назад. Опасное свойство в бою, мне предстояло поработать над этим.

Дело продвигалось туго. Люди свято верили, что за воду держаться нельзя, что, если не стоять на дне, закрепиться невозможно. Я убеждал их, что вода – не воздух, закрепиться можно, если знать, как.

Постепенно они понимали. Я обратил внимание, что их собственный вес работал на них: здоровяк Дух наловчился первым. Жаль только, что они не оставались на месте, как я того хотел, а всего лишь сокращали силу отдачи. Ну, уже что-то!

Хуже всех получалось у Рыбки: в воде ее кидало, как заводную игрушку для зверей первой серии. Я думал, она и в этом обвинит меня, но она проявила неожиданное понимание:

– Кароль, ну что я не так делаю?

– Весишь, – отозвался я.

– Чего?...

– Ты неправильно весишь. Лучше питайся.

– Она не может, – ехидно заметил Облом. – Ей тогда по дну перекатываться придется.

Из них всех Облом мне нравился больше всех. Он был чем-то похож на Женьку.

Рыбка готовилась начать драку, но я резким взмахом хвоста оборвал их развлечения на корню. Я чувствовал, что океан начинает волноваться.

– Наверх, – велел я.

На этот раз я плыл в конце. Чем больше усиливалось волнение наверху, тем больше были шансы, что кто-то их них потеряется. Проклятье, надо было выгонять их раньше! Ну ничего, доберемся.

Всплыли они хорошо, как я и учил, а уже наверху начались проблемы. Волны поднимались такие, что качало весь авианосец. Они просто не могли забраться на платформу, водой уносило то одного, до другого. Мне приходилось плавать вокруг них и подталкивать в нужном направлении.

– Мамаша утка, – не удержался от комментария Облом.

– Молчи, потонешь, – цыкнул на него Сержант.

– Такие не тонут, – фыркнула Рыбка.

Если бы они меньше говорили, все было бы намного проще. А так – едва на поверхности держатся, вода под масками, захлебываются, а рты закрыть не могут!

Наконец мне удалось подогнать их достаточно близко к платформе, теперь они хоть за что-то держались. Как только все залезут, их начнут поднимать, ну а я-то выберусь.

Я старался держаться поближе к Рыбке, считая ее самой слабой, и этим допустил ошибку: волна унесла Водяного, а я был слишком далеко, чтобы перехватить его. Вся проблема заключалась в том, что этот придурок уже перетащил на платформу свой баллон с кислородом, так что в океан попал с тем запасом воздуха, который мог удержать в легких.

Люди!

– Поднимайтесь! – рявкнул я. – Не ждать нас!

От них толку мало, если б не я, человека в таких условиях не нашли бы: начался дождь, сводивший видимость чуть ли не к сантиметру. Но я не смотрел, я чувствовал, знал, где он.

Чтобы плыть было легче, я нырнул. Надо добавить, что спокойная вода не имеет ничего общего со штормовой. Все вокруг меня было серо-черным, а когда мелькали молнии – зеленым. Дно неожиданно стало ближе, потому что поднялся песок, забивавшийся мне в глаза и жабры. Даже с моей силой было очень тяжело придерживаться нужного курса; так что Водяной со всем его талантом даже близко к кораблю не подплывет. Хорошо, если не утонет!

Когда я наконец увидел его, он почти выдохся. Действовал он грамотно: доверился мне и не пытался плыть в определенном направлении, все свои силы отдал тому, чтобы удерживаться на волнах. Но даже это давалось ему нелегко, с каждым разом становилось все сложнее добираться до поверхности за воздухом.

Я вдруг вспомнил, как когда-то передавал Лите воздух под водой, изо рта в рот... Да я скорее позволю ему умереть, чем пойду на это! Раньше прикосновение губами не несло для меня такого значения, но теперь... очеловечиваюсь.