Текст книги "Космические тайны курганов"

Автор книги: Юрий Шилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ БОГИ

Анализируя «Ригведу», исследователи относят к ним Парджаныо, Ушас и Ашвинов, Агни, Триту Аптью и других.

Дьяус ("небо", "день", "свет"), чей образ, помимо Индии, в той или иной мере сохранился в Диве славян, Дисе галлов, Зевсе греков, Ю(питере) римлян, – представлялся в виде жеребца или чаще быка, оплодотворяющего "землю" – Притхиви.

Рис.12. Кромлехи Велико-Александровского кургана.

Соответствия этим божествам – «сотворившим все живое», «осыпающим дарами почитателей» просматриваются в ряде археологических памятников Северного Причерноморья: в каменномогильском «Гроте быка»,в сложенном из бычьих черепов и костей ног кромлехе у Новоалекссевки, в очертаниях каменных кромлехов и в стелах возле Усатово и др.

Однако сочетания их в виде женских фигурок и рогатых креслиц или очажных подставок известны лишь в трипольской и куро-араксской культурах, тесно связанных с раннеземледельческими цивилизациями Ближнего Востока. Показательно, что в курганах подобные сочетания появились вместе с захоронениями двух вышеназванных культур, а затем передались контактировавшим с ними культурам.

Такая ситуация отчетливо представлена в I—III слоях Велико-Александровского кургана. В нижнем слое, на одной из плит кромлеха вырезано изображение быка; кости быка находились у "сердца" второго кромлеха, которому была придана форма беременной женщины, а перекрывший его слой III имел очертания бычьей головы. Слияние в одном образе женщины и быка представлены в изображениях и подкурганных конструкциях последующих культур III—II тысячелетий до нашей эры: в усатовской, ямной, срубной (рис.13, 16, 20). Такие памятники соответствуют известному "Ригведе" двуполому божеству Дьявапритхиви или просто Дьяве.

Рис.13. Образ Дьявы в курганах Одессщины.

Помимо общих представлений о мироздании, образы Матери-Земли и Неба-Отца присутствуют также в тех гимнах «Ригведы», где речь идет о жертвоприношениях и погребениях:

Тот смертный, кто ради праведного (жизненного) пути

Почтит вас, о два мира – источники подкрепления, он достигает цели,

Он, как должно, возрождается в потомках.

В подкурганных захоронениях идея сочетания земли и неба прослеживается в устройстве могил, окрашенности покойников и в некотором инвентаре.

В могилах символом Земли могла служить травянистая подстилка на дне, а символом Неба – плита перекрытия, поскольку арийское слово "асман" означало и "камень" и "небо". Представлениям о "каменном небе", на котором царит Телец, как нельзя лучше соответствуют изображения на своде "Грота быка" (рис.24).

Охра, непременно сопутствовавшая погребениям IV – начала II тысячелетия до нашей эры, чаще всего покрывала голову и ступни погребенного: верх и низ человека. Этому есть соответствие в "Гимне Пуруше" – космическому человеку, из головы которого развилось небо, а из стоп – земля. Те же части тела выделялись и в человекоподобных стелах (рис.17).

Парджанья – сын Притхиви и Дьяуса. Подобно последнему, он тоже представлялся красным быком. Именно такого быка и изобразили на первом кромлехе Велико-Александровского кургана. Следы красной охры сохранились и на изображениях животных в "Гроте быка" Каменной Могилы.

Мы уже знаем, что Парджанья, быкообразное божество грозы, – родня Перунов многих индоевропейских народов. Широко были распространены и варианты этого имени: Пирва малоазийских хеттов, Пайон (древнейший из эпитетов Аполлона) греков, Фиоргин скандинавских германцев... Изначально это божество, по-видимому, воплощалось в Тельце, который порождался Дьяусом – "Небом" и господствовал затем на его фоне. Ясно, что главным назначением обоих божеств было оплодотворение "Земли" – Притхиви теплом и влагой, однако Дьяус больше был связан с солнцем, а Парджанья с дождем.

Так и сосуществовали эти божества, как Зевс – Дзеус с Аполлоном – Пайоном, как Див с Перуном. Сосуществовали они и в курганном обряде.

Особенно показательна каменная конструкция кургана № 1—12 у села Усатово под Одессой (рис.9). Выкладка в центре и кромлех вокруг нее имеют вид двух разных рогатых голов, символизировавших, очевидно, корову и быка. В пасти "быка" из камней выложена полная фигура "теленка", местоположение и ориентация которого связаны с периодом зимнего солнцестояния. Во времена, когда создавался курган, Телец (Парджанья?) исчезал в тот период с ночного небосвода, но возникал на дневном, на рассвете. Дневное небо (Дьяус) как бы забирало его из потустороннего мира и дарило новогодней земле (Притхиви)...

Эти представления получили дальнейшее развитие в обрядах близлежащих курганов № 1—9 и № 1—3 (рис.9, 13). В первом случае изваяли из камня две головы животных, аналогичные по форме конструкциям кургана № 1-12. Голова "коровы" была уложена на восточном, а "быка" на западном склоне кургана, фиксируя тем самым ось восхода и заката Солнца в периоды весеннего и осеннего равноденствий, высшей и низшей кульминаций Тельца. В кургане № 1—3 обнаружена стела с изображениями. Центральное женское божество с головой быка сопоставимо с индоевропейским образом Дьявапритхиви, или Дьявы, воплощающего в одном облике Небо – Землю. Изображение лабриса, или "громового топора" над рогами этого божества отвечает местонахождению и значению "теленка" (Парджаньи) в конструкции кургана № 1—12.

Образ Парджаньи прослеживается в причерноморских курганах бронзового века на всем протяжении их существования. В Высокой Могиле он представлен в VII слое символом Тельца – рогатым кругом. Но в сравнении с древнейшими он уже не столь специфичен и сливается с образами позднейших божеств. Подобное слияние отмечают и знатоки "Ригведы".

Ушас, дочь Дьяуса, – соответствует дохурритской Ужхаре, русскому "утро", греческой Эос и латинской Авроре. Исследователи полагают, что она символизировала, прежде всего, утреннюю зарю нового года. Начало же года приурочилось ариями к зимнему солнцестоянию или весеннему равноденствию.

Ушас характеризуется в "Ригведе" как "открывающая двери крепкого утеса", то есть первозданного холма Валы; ее лучи уподобляются жертвенным столбам. Это находит аналоги в строении и юго-восточной ориентации двух первых слоев Высокой Могилы, особенно в каменном закладе, столбе и вратах второго ее погребения (рис.6). Сопоставимы, кроме того, цвета зари и охры, которой посыпали умерших. Поэтому, очевидно, один из мифических персонажен, в которых воплощались покойники, именовался Вивасватом ("сияющим").

И древнейшие, и последующие за ними подкургаппые захоронения чаще всего направлены головой на северо-восток, к восходу солнца в дни летнего солнцестояния. Вероятно, однако, что важнее было направление не темени, а лица погребаемого – и тогда, при преобладающем положении скорченно на левом боку, покойники были обращены все-таки на юго-восток, то есть к рассвету зимнего солнцестояния, к Ушас.

В соответствии с основной идеей курганного обряда – воскрешением погребаемых, одним из назначений ведийской Ушас было пробуждение мертвых:

Ушас, обращенная ко всем существам,

Ты стоишь прямо, как знамя бессмертия.

В другом посвященном Ушас гимне риша-сказитель, уподобив себя покойнику, обращается к мертвым:

Вставайте, пришел к нам дух жизни!

Тьма удалилась, приближается свет.

Свободен путь для движения солнца,

Мы пришли туда, где продолжается жизнь.

Ушас содействовала не только пробуждению, но и возрождению покойников. «Заставь нас родиться среди людей, о Всежеланная!» – сказано в том же гимне. Такая роль богини рассвета согласуется с характерным для подкурганных захоронений скорченным, «внутриутробным» положением мертвых.

Ашвины, сыновья-близнецы Дьяуса, несколько предшествуют появлению на небе Ушас, то есть они божества не зари, а рассвета. Мифологически они близки греческим Диоскурам. Значение их имени охватывает широкий круг представлений, связанных с "конями" и "орлами", "небом" и "водами", "камнем" и "древом жизни" или "жертвенным столбом". Это уже не столько вселенский образ, сколько модель мироздания, очерчивающая структуру Вселенной.

Ашвины исцеляют и воскрешают. То есть, подобно их родной сестре Ушас, также имеют отношение к погребальному обряду. Однако они не пробуждают и невозрождают, а как бы выхватывают обреченных – из воды, из земли, из огня. Поэтому они связаны не только с природными стихиями, но и с. кораблями, колесницами, птицами.

Да привезут вас, Ашвины, орлы,

Запряженные в колесницу, быстрые птицы,

Которые, пересекая воды, словно небесные коршуны,

Привозят (вас), а Насатья, к жертвенной пище!

Таким образом, их можно связывать с лодками и повозками при погребенных, а также с птицеобразными конструкциями курганов у Цнори и Большой Белозерки. Эти соответствия охватывают курганный обряд бронзового века на всем его протяжении. На плитах Каменной Могилы есть изображения коней в сочетании с непохожими на колеса кругами: не только с четырьмя, по и с тремя «спицами» (рис.28). Последние, будучи, очевидно, символами принятого у индоевропейцев трехчастного года, перекликаются и с «трехместной, трехчастной колесницей» Ашвинов.

Агни ("огонь"), обязательный участник жертвоприношений, не связан определенными родственными отношениями с другими богами Он родился от небесного солнца, от трения деревянных палочек (то есть "от (растений) земли"), от молнии в грозовой туче ("в водах") и, соответственно трем уровням мироздания, своим "светом протянулся через землю и через это небо – через два мира и через воздушное пространство". Горящий во многих местах, он един. Как ветви дерева объединяет Агни в себе всех богов, ибо всем им доставляет он жертвы.

Следы Агни – "Огня" оставлены едва ли не в каждом из подкурганных захоронений. Сооружение Высокой Могилы началось с возведения насыпи над горящим шалашом с погребенным, а закончилось сожжением покойника на вершине последней, солнце-подобной досыпки (рис.6, 11). Вообще роль огня в курганном обряде с середины IV до середины II тысячелетия до нашей эры все возрастала и закончилась распространением обряда сожжения трупов. Интересно, что ближе к лесостепи, где топлива было побольше, этот обряд проявился раньше и шире практиковался. Но и в степях он достигал порой выразительности необычайной. Таково, например, трупосожжение на вершине кургана № 2 у Большой Белозерки, последняя досыпка которого была оформлена в виде птицы. В Индии такую форму алтарям придают и доныне.

Агни редко выступает героем мифологических сюжетов. Из них наиболее развит миф об "индийском Прометее", Матаришване. Одно из объяснений его имени – "кусок дерева для добывания огня" древнейшим способом, трением. На этом мифе мы остановимся ниже.

Трита Аптья – "трех (главый) водяной" – древнейший из распространенных среди индоевропейских народов образ громовержца, борющегося со змиевиднымн демонами. Наиболее известны среди них в античное время Зевс или Аполлон, побеждающие Тифона, а в средневековье – поражающий змия Георгий Победоносец. Считается, что этот сюжет возник при наблюдении молний в грозовых тучах. В этом смысле Трита Аптья связан с одним из способов рождения Агни.

Но в отличие от Агни, он устремлен не в небеса, а под землю. Трита защищает от вторжения сил потустороннего мира: принимает грехи богов и людей на себя. Главный его подвиг – убийство трехголового дракона и освобождение коров – гавас, под которыми в индоиранской мифологии подразумеваются обычно лучи солнца или Ушас, новогодней зари. В другом мифе он поразил страшного вепря. Образ Триты во многом близок Парджанье.

В кургановом обряде соответствия Трите проступают прежде всего в кромлехах. Не олицетворен ли он быком-Тельцом и двумя собаками-Псами, преследующими Вепря па плитах Велико-Александровского кургана? Не исключено, что связанные с Тритой Аптьей сюжеты изображены и на двух плитах Каменной Могилы. В обоих случаях композиции сходны. Сначала представлены треугольник и парящий над ним дракон, составленный из ромбов и треугольников; затем дракон изображен расчлененным. Впоследствии подобные композиции встречаются на посуде и в особенности на каменных "громовых" топорах.

В заключение необходимо отметить, что древнейшие, индоевропейские образы "Ригведы" находят близкие соответствия лишь в более ранних курганах Северного Причерноморья. Эти курганы носят следы первых выходцев с Балкан и Кавказа. По мере их слияния возникали новые, местные образы, хотя пережитки старых продолжали встречаться.

ИНДОИРАНСКИЕ БОГИ

Индоиранский, или арийский, пласт в «Ригведе» – центральный и наиболее развитый. Входящие в него многочисленные божества подразделяются на два класса: асура («жизненная сила») и дэва («сияние»). Существуют две точки зрения на происхождение и сущность такого деления.

Одни исследователи исходят из того обстоятельства, что индийская группа арийских племен богами почитала преимущественно дэвов, тогда как асуры считались демонами; в Иране же обстояло наоборот. Отсюда делается вывод о племенных, общественных и даже хозяйственных различиях двух групп ариев.

Более верной представляется другая точка зрения, обоснованная голландским ученым Ф. Б. Я. Кейпером. Он полагает, что асуры не только старше дэвов, но и связаны с представлениями об изначальном хаосе. Такая приверженность и обеспечила им место в потустороннем мире в качестве демонов, тогда как дэвы, присоединившиеся к преобразователю вселенной Индре, обрели статус космических, верховных божеств. Основной миф "Ригведы" – победа предводителя дэвов Индры над змием Вритрой и стоящими за ним асурами – приурочивался к новогодним празднествам.

Обновив таким образом Вселенную и утвердив значимость миропорядка, арии до следующего Нового года смирялись с неустойчивым равновесием между силами космоса и хаоса, между дэвами и асурами. "Асуры – не падшие ангелы, но потенциальные боги", – замечает исследователь, подчеркивая тем самым более высокую ступень представлений о миропорядке, воплотившихся в образы дэвов.

Родоначальниками асуров были Дану ("поток") и Дити ("конечное", праостров?) или же Дана и Вритра. Родоначальниками дэвов считались Адити и Дьяус или Дакша. Четкое разграничение двух этих классов божеств в "Ригведе" отсутствует. Тем не менее предпочтение отдается потомкам Адити, их родословная более развита.

Адити ("бесконечное", "непрерывное", "вечное") считалась воплощением более древних Притхиви и Ушас. Ее имя не что иное, как эпитет нескончаемых годовых циклов Вселенной. В соответствии с этим считалось, что у Адити было 6 сыновей – "царей издревле", а затем их число возросло до 12. Очевидно, что подразумевались месяцы весенне-летнего полугодия или же полного года.

Рис.14. Образ Адити и ее сыновей в IV слое Высокой Могилы.

Адити и ее ближайшие потомки представлены в мифологии человекоподобными существами. Такими же представляют и их соответствия из причерноморских курганов.

Наиболее выразительный из связанных с Адити мифов повествует о том, что сын ее Дакша ("дающий", "южный", "правый") стал ее же отцом и супругом. Так древние мудрецы решили проблему сочетания женского и мужского начал Вселенной, а вместе с тем утвердили главенство патриархального божества Дакши в обход традиционному и вполне очевидному приоритету матриархального представления о рождении сущего.

Один из вариантов мифа указывает, что Дакша родился седьмым, а восьмым – Вивасват ("сияющий"), названный однажды Мартандой – "мертвым яйцом" или "яйцом мертвого". Вивасват родился уродом: красным, без рук и ног, гладким со всех сторон, равновеликим по ширине и длине – словом, очень напоминающим яйцо и вместе с тем скорченного, завернутого в саван, окрашенной охрой покойника. Старшие братья его переделали: отсекли все лишнее (возможно, распеленали погребальный саван). Явившись таким образом на белый свет, Вивасват породил смертных людей и лишь впоследствии сравнялся с богами, стал одним из воплощений Солнца.

Все сказанное об Адити и ее сыновьях находит соответствие в материалах IV слоя Высокой Могилы. Подобно Дакше, нижняя человекоподобная конструкция досыпки имеет мужской признак пола и выступает "сыном" верхней конструкции в виде беременной женщины; в отношении же "возрождаемого" покойника обе фигуры – "супруги". Подобно Адити, верхняя фигура тесно связана и с годовым циклом, и с благоприятным полугодием: она перекрывает гробницу с календарем, а 6 ямок ("уже рожденных детей") у ее ног связаны с месяцами между весенним и осенним равноденствиями. Подобно Вивасвату, покойник "выходит" из чрева женоподобной конструкции восьмым: после шести детей и заключенного внутри конструкции "брата-отца".

IV слой был сооружен носителями кеми-обинской культуры. Некоторое время они сосуществовали с преобладающим населением ямной культуры, которое основало Высокую Могилу и построило ее V слой, не только внешне, но и внутренне подражавший предшествующему. Отсюда можно заключить, что "ямники" участвовали в строительстве IV кеми-обинского слоя и восприняли некоторые идеи своих более развитых соседей. И не только восприняли, но и творчески переосмыслили: помимо двух новых курганов с человекоподобными насыпями и досыпками, они начали копать могилы и вытесывать стелы в виде человеческих фигур.

Потомки Адити именовались Адитьями. По ранним представлениям индоиранского пласта "Ригведы", им принадлежала основная роль в установлении и поддержании миропорядка:

Адитьи поддерживают (все) движущееся и неподвижное.

(Они) – боги, пастухи всей вселенной...

Обладающие истиной, наказывающие за проступки.

Главными стражами миропорядка считались два сына Адити – Митра и Варуна.

Митра воплощал идею договора, утверждающего связи между человеком – обществом – вселенной. Большинство исследователей объясняют его имя триединым понятием «мир»: покой, вселенная, община.

Митра, (другом) называемый, объединяет людей,

Митра удерживает землю и небо.

Варуна в отличие от него символизировал жестокую необходимость следовать законам Вселенной. Имя его значит "ворчливый", "грозный", "кипящий".

Варуна прокладывает пути Солнцу.

Он (выпустил) волнующиеся потоки рек, впадающие в море...

Он создал могучие русла для (течения) дней.

Здесь грозное божество господствует над потусторонним миром, который ночью вынуждено проходить солнце, где рождаются истоки земных и небесных вод, откуда взирают ведающие календарем созвездия зодиака...

Ясно, что Варуна относился не к светлым божествам дэвам, а к мрачным демонам асурам. Однако роль его в мироздании была настолько велика, что арии причислили его к дэвам, оставив вместе с тем владыкой асуров. А чтобы обойти такое очевидное противоречие, стали считать не предводителем покоренных титанов, а их надсмотрщиком!

Митра и Варуна, выдающиеся сыновья "Непрерывного" – Адити, дополняли друг друга подобно привычным современному мировоззрению диалектическим полюсам. И это образно-интуитивно найденное представление о единстве и борьбе противоположностей было для древних мудрецов настолько существенно, что они стали объединять их в Митру – Варуну, – подобно тому, как объединялись "Небо—Земля" (Дьява—Притхиви).

Существовала еще одна важная пара Адитьев. Это были Яма и Манус – внуки праматери Адити, сыновья ее неблагополучного сына Вивасвата. Ясно, что они были смертными – тем более что родились, когда их отец не успел еще приобщиться к сонму верховных божеств.

Яма ("собиратель", "двойник", "близнец") был первым покойником и в силу такого обстоятельства стал распорядителем загробного царства. Брат его Манус ("муж", "человек") считался прачеловеком, родоначальником живущих людей. Исследователи отмечают сходство между близкими к человеческому миру Ямой – Манусом и близкими к космическому миру Варуной – Митрой...

Они сопоставимы с двумя парами человекоподобных фигур на стенках кеми-обинской гробницы 4 под лунообразным VI слоем Высокой Могилы. Можно даже предположить, которая из четырех фигур какому образу отвечает (рис.15).

Рис.15. Образы хранителей миропорядка Митры-Варуны и Мануса-Ямы в росписи гробницы № 4 из Высокой Могилы.

Не вызывает сомнений, что изображенная вниз головами пара на северной стенке – низшая, а пара вверх головами на южной – высшая. Атрибутами последней являются точки-бусы, известные специалистам как символы жизненных сил. У пары на северной стенке подобные, но иначе расположенные точки есть только на северо-восточной фигурке – это скорее всего Яма, посмертно удостоившийся обожествления. А Манус так и не удостоился, с ним сопоставимо единственное лишенное «бус» изображение в северо-западном углу гробницы. Расположенная напротив, в юго-западном углу фигурка имела 2+2 точки справа и слева от шеи, а соседняя – 3+3 точки. Последняя сопоставима с Варуной, о котором известно, что

Три неба покоятся в нем,

Три земли, находящиеся ниже, составляющие шестерки.

Сурья («красный», «солнце»), верховное солнечное божество, примыкает к Адитьям и в некоторых гимнах даже причисляется к ним. Но это родство непрочное: будучи сыном Дьяуса – «Неба», Сурья считался также отцом или позднейшим воплощением Вивасвата и оком Митры – Варуны. В отличие от Адитьев он лишен человекоподобных признаков и сравнивается с лучистым диском, с колесом или с глазом.

Точно так выглядел сверху VIII слой Высокой Моги-лы, сооруженный над "космическим странником" (рис.28). А волшебная семиколесная повозка над погребением соответствует:

Семь кобылиц везут тебя,

Пламенноволосого, на колеснице,

О Сурья, бог, видящий далеко.

Следует остановиться на специфической связи этого образа с Варуной.

Солнце оказывается во власти стража законов Вселенной, когда проходит ночью по подземному миру. И Варуна честно прокладывает пути дневному светилу. Он даже «разбил землю, чтобы разостлать (ее) для Солнца, как жрец – шкуру (жертвенного животного)». Именно такой вид шкуры, растянутой в круге, имела могильная яма и окружавший ее уступ погребения 8 под солнцеобразной досыпкой Высокой Могилы. Такая конфигурация характерна для многих могил старосельского типа. Исходя из мифологических контактов Сурьи с Варуной, можно предположить, что могилы в виде растянутой шкуры символизировали потустороннее Солнце, тогда как VIII слой и, вероятно, округлые насыпи в иных случаях означали Солнце дневное. Образ шкуры – Солнца мог возникнуть из уподобления первой Тельцу, появлявшемуся на ночном небе между летним и зимним солнцестояниями.

Пушан ("пышный", "расцветающий") воплощал ядро, силу Солнца. Помимо этого, он имел некие "золотые челны" и собственную орбиту, состоявшую из дневной и ночной половин. Очевидно, Пушан символизировал одно из зодиакальных созвездий, скорее всего Овна, судя по тому, что его обычно уподобляли барану или козлу. Основное значение "Пышного" связывалось с продолжением рода, он считался также покровителем достатка и знатоком счастливых путей.

Пушан, близкая родня Неба и Земли,

Господин живительного напитка, щедрый,

удивительного вида,

Тот, кого боги отдали Сурье,

Сотворенный любовью, сильный, легко устремляющийся

(к цели).

Отличительным признаком Пушана стала выбитая челюсть (в ином варианте – козлиная голова на человеческом теле). Эту травму он получил в стычке старых и новых богов. Увечье привело к тому, что Пушан стал питаться кашей, которую приносят люди в качестве жертвоприношения.

Комплекс названных признаков представлен в VII– XI слоях Велико-Александровского кургана и в IX– X слоях Высокой Могилы. В первом из этих курганов слои с соответствиями образам Дьяуса – "Неба" и Притхиви – "Земли" сменяются досыпками в виде головы барана – знака Овна. Во втором случае на смену VIII слою в виде "Солнца" (Сурьи?) приходят досыпки, скрывающие погребения с впервые появившимися в Высокой Могиле костями козла или барана, а также с сосудами. Таким же образом меняется погребальный инвентарь Велико-Александровского кургана.

Признаки Пушана распространяются и во многих других "пирамидах степей" конца III тысячелетия до нашей эры. Формирование этого образа наиболее яв-ственно в курганах у села Атманай Акимовского района Запорожской области. Первичная насыпь центрального кургана № 3 представляла собой символ рожающей женской фигуры, под которой находилась площадка в виде головы Овна. Глазницы ее занимали могилы. В яме у ног женской фигуры найдены кости ног быка и коня, а также козлиный рог. В расположенном недалеко кургане обломок подобного рога сочетался с двенадцатью косточками ног, нижней челюстью и сосудом с остатками каши. Все это находилось в могиле женщины с новорожденным. А вблизи обнаружилась катакомба с захоронением козленка...

Рис.16. Зарождение образа Пушана в кургане у села Атманай.

Итак, Пушан покровитель не только достатка и рода, но и возрождения погребенных. Действительно, в мифологии индоиранцев он выступает также проводником потустороннего мира. Помимо прямых указаний на связь его с владыкой загробного царства Ямой, есть и другие. Пушана наделяли эпитетом «Сын Избавления», причем избавлял он от всевозможных напастей и такой «тесноты» (амхас), что можно было рукой до неба достать. Это напоминает могилу.

Образ Пушана достаточно древний. Известны его двойники: прусский Пушкайтис, грузинский Пусд, греческий Пан. Это указывает на то, что представления о Пушане распространились еще до распада индоевропейской общности, хотя научная традиция и относит его к индоиранскому пласту "Ригведы"... Инерция традиций тяготеет и над исследованием центральных героев "Ригведы" – Индры и Вишну.

Появление Индры и Вишну большинство исследователей относят к периоду переселения ариев в Индию – примерно к середине II тысячелетия до нашей эры. А поскольку Индра – главный персонаж "Ригведы", то научное определение времени его возникновения влияет на датировку и определение места сложения всего литературного памятника... Между тем существует иная точка зрения. Она выдвинута в последние десятилетия Ф. Б. Я. Кейпером и сводится к тому, что Индра возглавлял у ариев новогодний ритуал и потому возник намного раньше. В этом подвиге Индре помогал друг Вишну, и поскольку без его помощи не могло бы состояться новогоднее "сотворение мира", то Вишну тоже следует удревнить.

А что говорят "пирамиды степей"? Чью правоту они подтверждают?

Появление пары божеств, соответствующих образам Индры и Вишну, удалось проследить в довольно ранних курганах у села Старогорожено, стоящего над Ингу-лом, левобережным притоком Южного Буга. Факты, о которых пойдет дальше речь, относятся к раннему и началу позднего периода ямной культуры, примерно к XXVI—XXIV векам до нашей эры.

Согласно "Ригведе" Индра – сын Дьяуса – "Неба" и Адити. Его мать, будучи одной из древнейших среди индоиранских богов, заменила предшествующую индоевропейскую Притхиви – "Землю". Почему же многие исследователи не доверяют такой родословной? А потому, что Индре пришлось буквально завоевывать свое главенство среди прочих, особенно старших богов. Он поразил Дьяуса и разбил колесницу Ушас, унизил Сурью. В этом видят свидетельства позднего внедрения бога-воителя в ранее сложившуюся божественную иерархию, искусственное удревнение его родословной. Но не свидетельствуют ли бесчинства Индры о его особом положении среди прочих божеств? На это как раз и указывают материалы у Старогорожена.

Есть миф, повествующий о рождении Индры – "ядреного", "мужественного". В соответствующем гимне Индра еще не обрел своих героических качеств, но уже вынужден бороться за право на жизнь. Гимн построен как диалог героя с его матерью Адити и прерывается репликами сказителя, передающего в лицах историю рождения и возмужания Индры. История начинается с того, что находящийся в материнской утробе младенец отказывается появляться "испытанным старым путем, через который родились все боги". Адити его уговаривает, но он непреклонен:

Я не хочу здесь выходить. Это плохой проход.

Я выйду поперек – через бок.

Я должен совершить многие не совершенные (еще деяния).

Из последующего развертывания сюжета становится ясным, что не в сумасбродстве Индры тут дело, что Адити умышленно его «тысячу месяцев носила и много осеней». Этим мать пыталась спасти своего не рожденного еще сына от подстерегающих его недругов. И опасения ее были не напрасны: едва появившись, он сразился со змием Вьянсой («широкоплечим») и, тяжело раненный, одержал над ним верх.

Бессмысленное нагромождение жестоких мотивов? Но вот перед нами погребение 25 кургана № 1 у Старогорожена (рис.17). Скелет младенца лежит в оппозиции к скелету женщины: не рядом, как это бывает обычно в "семейных" могилах, а головой к ее ступням, поперек ее таза. Мы уже знаем о присущей погребальному обряду идее возрождения мертвых. "Возрождение" этого малыша умышленно затруднено. И не только необычным его положением. Могила к тому же перекрыта... драконом, стелой со змеиной головой и зауженным основанием – хвостом, к которому пристроена спиралевидная вымостка из отдельных камней. И это не все: перекрытая змием могила включена в кромлех и окружена кромлехом поменьше, представляющим тело и голову второго каменного дракона. Это Вритра; мы еще с ним познакомимся в следующем героическом подвиге Индры.

Итак, наша версия, основанная на материалах погребения 25, заключается в том, что под Индрой подразумевались некоторые "выходящие" на белый свет из-под каменных плит погребенные. Воздержимся пока от развития этой версии и обратимся к последующим материалам "Ригведы" и курганов у Старогорожена.

И мать оглянулась на буйвола:

«Те боги, о сын, тебя подводят»:

Тогда сказал Индра, собираясь убить Вритру:

«Друг Вишну, шагни пошире!»

К этому отрывку существуют обширные комментарии. Специалисты сходятся в том, что Индра обращается к Вишну с просьбой создать пространство для размаха дубиной. Из других гимнов известно, что Вишну («достигающий во все стороны») творил пространство шагами... Ваджра Индры – орудие своеобразное. В позднейшие времена она представлялась золотой и тысячезубой палицей, в более ранние уподоблялась каменному топору (молоту, булаве). Однако в названии ее есть значение «семя животного» и потому специалисты считают, что первоначально ваджра представлялась органом воспроизводства быка.

Рис.17. Зарождение образов Вритры, Индры и Вишну в курганах у села Старогорожена.

Дело не столько во внешней форме палицы и т. п., сколько в ее происхождении. Первоначально ваджрой владел, очевидно, быкоподобный бог грозы, оплодотворитель земли Парджанья. Затем она стала атрибутом Рудры («рыкающего», но также «рудого», то есть «красного», подобно обсыпанному охрой покойнику), чьи сыновья Маруты («мертвые»; «приходящие с моря») покинули своего предводителя накануне сражения с демоном Вритрой. На Марутов-то и сетует Адити: «Те боги, о сын, тебя подводят». Не подвел лишь один друг Вишну...