Текст книги "Космические тайны курганов"

Автор книги: Юрий Шилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

ПРОЩАНИЕ С КОСМИЧЕСКИМ СТРАННИКОМ

Прошло девять лет. Судьба подарила мне новую встречу с курганами группы Высокой Могилы, я вновь оказался на полях Староселья.

Вернулся я сюда, увы, не на белом коне.

Во время раскопок, подготовки отчета и первых докладов о сути Высокой не было еще известно ни о древнейших отечественных обсерваториях и календарях, ни о ритуалах "проводов в космос" – научные публикации об этом появились лишь с конца 70-х годов... К этому времени я и двое-трое единомышленников, очутившись, так сказать, в авангарде прогресса, стяжали уже стойкую славу чудаков-фантазеров. Мы оказались первыми ласточками отечественной астроархеологии – новой науки о космических познаниях древних, а коллеги, не успев разобраться, причислили нас к адептам так называемой "фантастической археологии"... Я это не затем, чтобы оправдаться или вызвать сочувствие: я о прозрении – мучительном, долгом...

Староселье за прошедшие годы изменилось мало. Все так же пахло степной полынью и цветущей акацией, темно-зеленые ночи ряснели золотистыми звездами, похожими на полновесные зерна – сумей лишь собрать!.. Вот только на полях, возле запаханных останков Могилы, виднелись крылья дождевальных машин.

Приходили на раскопки, как раньше, разные люди: интересовались, давали советы, вспоминали, не узнавая меня. То, совсем недалекое прошлое обросло легендами про золотого коня и пещеры "аж до самого берега", про бравых кандидатов наук, которые – нам не в пример – видели сквозь землю и угадывали все наперед... В конце концов я попросил знакомого еще с прошлых лет агронома организовать для колхозников лекцию.

Собрались в тракторной бригаде, перед началом работы.

Я волновался – отчет перед людьми, живущими на той самой земле, – и начал издалека, пытаясь раскрыть разницу между старинными представлениями и новейшими знаниями:

– На Киевщине, под Переяслав-Хмельницким стоит воспетый Тарасом Шевченко курган. И если вы пройдете в расположенный неподалеку Музей народной архитектуры, то экскурсовод обязательно расскажет вам предание о том, что степные могилы сооружались казаками: каждый из проходившего войска высыпал над павшим шапку земли. Это – поэтический образ из недалекого прошлого. Но затем вам покажут похожий на мавзолей павильон, где хранятся материалы Высокой Могилы из-под вашего Староселья. И вы увидите подлинное содержание древнейших курганов, поймете истоки современных представлений о человеке и мире...

Агроном порывается что-то спросить. "Подожди!" – прошу его взглядом.

– Особое внимание прошу вас обратить на такую вот схему, которая висит в том музее, – показываю лист с разноцветными изображениями захоронения, крестообразной досыпки над ним и расходящимися от досыпки лучами-дорогами. – Это пракосмонавт.

– Да-да! – стараюсь снять недоверчивые ухмылки присутствующих. – Давайте рассмотрим. Начнем с досыпки: с черноземного круга, в который вписан крест из желтого лесса. Подобными знаками изображали Солнце... отсюда и крест. От Солнца-кургана отходят двенадцать лучей, по числу месяцев года. Это и символ Вселенной, и для практических целей: в качестве календаря. Кому будет интересно, я потом растолкую... а сейчас скажу только, что дороги-лучи были ориентированы по зодиаку и каждая из них связана с определенной датой: эти вот – с осенними датами, эти – с зимними... с весенними... летними. Да, а само погребение, как видим, находится в зимнем секторе Солнца-Вселенной! Видите?.. А теперь обратим внимание на расположение колес относительно головы погребенного: они повторяют направления тех дорог, которые связаны с весной и летом. Идея понятна?

Рис.28. Символы небесных колесниц в Высокой и Каменной Могилах, а также на шумерской печати.

– Переезд из плохого времени года в хорошее? – подхватил агроном.

– Не только!.. Но и от смерти-зимы к весне-воскресению. И учтите: по звездным путям, под покровительством Солнца, на магической семиколесной повозке, в дыму и пламени погребальных костров... Вот откуда происходят мифы об огненных колесницах!..

– Что, именно из нашей Могилы?!

– Ну, конечно же, нет! Календари, повозки... Все народы раньше или позже к этому приходили. Вот тут есть и крест, и двенадцать дорог, и вознесение... а до рождества Христова еще две с половиной тысячи лет!..

– Гляди же ты! – покрутил головой седой, но моложавый еще тракторист, мой давний знакомый.

– Это что ж, царь какой-нибудь был? – поднял руку паренек в прожженной робе.

– Да нет, представитель народа. Посланник за небесными благами: солнцем, дождем... А царей тогда еще не было. Эпоха так называемого первобытного коммунизма...

– Товарищи! – приподнялся парторг. – Времени у нас мало. Давайте прослушаем лектора. А вопросы потом.

Но я потерял уже нить. А ведь что-то очень важное хотел здесь сказать! – людям, живущим на той самой земле.

– Да-а... так я начал с музея в Переяслав-Хмельницком. Там стоит еще деревянный собор, а в нем – музей истории освоения Космоса. Это как раз напротив павильона с материалами Высокой Могилы. Там есть даже скафандр Гагарина – первого на Земле космонавта! И есть фотография советско-индийского экипажа...

Нет, надо бы мне начать с другого конца.

– Вы, конечно, не знаете, кто начал строить курганы? А начали строить их арии...

– Арийцы? – вскинулся седой тракторист.

– ...арии, – повторил я с нажимом. Парторг, обернувшись к нему, выразительно постучал по наручным часам.

Да, время... времени мало!

– Это было, как вы понимаете, задо-олго до последней войны. Фашисты просто напялили древнее имя... Ариями называли себя племена, стекавшиеся в Причерноморские степи со Среднего Днепра, с Балкан и Кавказа. Они несли сюда свой язык и культуру, смешивались, являли здесь новое – курганный обряд, например... А затем, три с половиной тысячелетия назад наступила долгая засуха, и степь не смогла кормить уже столько народу. Началось одно из великих переселений народов, и часть причерноморских ариев дошла аж до Индии. Так вот: в Индии сохранился с тех пор сборник священных гимнов "Ригведа". И там есть мифический образ верховного солнечного божества Сурьи...

Я снова поднял схему с погребением пракосмонавта и, указывая на детали его погребения, продекламировал:

Запряг Сурья семь

Чистых дочерей колесницы.

На них, самозапрягающихся, ездит он...

– Есть и другие соответствия... И вот, представьте себе, что на комбинезоне первого индийского космонавта Рамеша Шармы было как раз изображение мчащегося по небу Сурьи!

Растеклась не совсем понятная для меня тишина. Наверное, люди пытались понять; своя земля, Переяслав, война, Могила, космонавтика, Индия...

– Да-а... Ну, я вижу, товарищ парторг поглядывает на часы, так что задерживать вас больше не стану. О других чудесах Высокой Могилы я вам расскажу... если пригласите, конечно.

– Пригласим, пригласим, – пообещал, поднявшись, агроном. – А сейчас, знаете же: летний день год кормит... Вопросы, товарищи, будут?.. Что, нету? Тогда у меня...

Он повернулся ко мне и с негодованием высказал то, что волновало его, видно, с самого начала незадавшейся лекции:

– Вот вы тут сказали... Почему это наши ценности, да в какой-то Переяслав попали?

Этот вопрос я ожидал. Я его спровоцировал. И теперь нарочито спокойно ответил:

– А я предлагал. И председателю вашему, и в райком ваш писал... А директор Переяслав-Хмельницкого Государственного историко-культурного музея-заповедника... словом, Сикорский – оперативный мужик!.. Адрес его я вам дам. Будете ездить к нему на экскур-сии, чтобы посмотреть па памятники из своего Староселья.

– А-а!.. – с досадой отмахнулся Носенко.

Я выждал паузу, скатал схемку погребения пракосмонавта и не удержался от вздоха:

– Ну, если вопросов больше не будет...

– У меня! – потянул руку сварщик. – А какой в этом смысл?

– Как в том анекдоте! – выкрикнул кто-то. – "Вопрос и резолюция..."

Все засмеялись. Кроме меня и задавшего вопрос паренька.

– Да анекдоты мы зна-аем! – нимало не смутившись, откликнулся он. И, поднимаясь, продолжил: – Я спросил о конкретном эффекте. Что дают современные, реальные полеты в космос – мы знаем: метеослужба, геология, агротехника даже... А вот какую пользу приносили те, воображаемые полеты?

Лица присутствующих снова заинтересованно обратились ко мне.

– Связи же! – удивился я их недогадливости. – Связи между человеком и обществом, обществом и природной средой, жизнью и смертью...

– Ну-у, – разочарованно протянул паренек. – Я же о практической пользе спросил...

– Время, товарищи, время! – подняв руку с часами, сказал парторг. И по рядам присутствующих побежал деловой говорок.

...Я пошел на курганы тем самым проселком, которым хаживал еще вчерашним студентом. На душе был осадок, и белый свет мне казался не мил.

"Вот о чем надо было – о связях! – упрекал я себя. – Сказать, что они – это так же "практично", как воздух и свет: мы замечаем их, когда не хватает!.. И обязательно сказать о диалектической спирали истории, о связях между доклассовым прошлым и бесклассовым будущим!"

Мысль была настолько сильна, что я даже оглянулся назад, на оставленную бригаду "Рассвета". Но оттуда уже доносился шум деловой, обычной жизни. Хорош был бы я, возвратившись и крикнув: "Товарищи!.."

Я даже рассмеялся, представив такое... и продолжил свой путь. А чтобы не так скучно было идти, подобрал брошенный кем-то из ребятишек прутик и принялся сшибать макушки подступавшей к дороге сурепки. Сек и под взмах приговаривал:

– Сам виноват!.. С-сам виноват!..

"Потому как не сумел донести. А теперь вот хоть криком кричи. Да, хоть криком!.."

И тут я вспомнил: было дело – кричал. Это когда Петрович напоролся на засыпанный землею блиндаж, и между ножом и гусеницей зарябили оперения мин. Я успел, я заметил и заорал во всю мочь:

"– Сто-ой!! Не сюдаа-а!!!"

А бульдозерист ни сном ни духом не ведал о том, что знал уже я, и, не понимая моего нетерпения, скалил отблескивающие металлом неровные зубы... Сейчас я захотел все припомнить, но видел лишь руку, неспешно тянущуюся к рычагу...

Тогда я заставил себя вспомнить другое. И, вглядываясь в бугрящиеся под озимым полем, под крылами дождевальных "фрегатов" останки Высокой, обратился к ним словами древнего гимна:

Солнце – мои глаз,

ветер – дыхание,

воздух – душа,

земля – мое тело.

ПРАКОСМОНАВТЫ, ДЕТИ ЗЕМЛИ. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

«Несокрушимый» по имени – я здесь! Таким вручаю себя Небу и Земле на защиту.

                                                                                                         Атхарваведа

Подоспело время итогов.

Приверженцы палеоконтактов должны смириться с тем, что ни малейших следов внеземных цивилизаций ни в одном из приведенных в книге фактов не обнаруживается. Я не исключаю находок чего-то таинственного и даже внеземного среди иных, неизвестных мне фактов, но полагаю, что такая вероятность очень и очень мала.

Наиболее интересными среди маловероятных свидетельств посещений Земли пришельцами с других планет являются, на мой взгляд, виманы Древней Индии. Судя по описаниям I тысячелетия до нашей эры, виманы были подобны ракетам, вмещали до двенадцати человек и перемещались в заоблачной выси. Там, отблескивая серебром, кружился над Землей "город богов", широкие врата которого впускали летательные аппараты различных конструкций...

Древнейший образец научной фантастики? Похоже, что нет. Сохранилось два сочинения X—XII веков, в которых описывается устройство виман и способы управления ими, как в путешествиях, так и в боях. Неясные места снабжены весьма примечательным заявлением: "Мы не сообщаем, как изготовить детали летающей колесницы не потому, что нам неизвестно это, а с целью сохранить тайну. Ведь эти знания могут быть использованы со злым намерением".

Наиболее поразительно то, что в 1895 году, за 8 лет до полета первого европейского аэроплана(!), в небо Бомбея взмыл, а затем благополучно приземлился ви-ман с конструктором на борту. Аппарат был якобы изготовлен по древним описаниям...

Однако ни этой модели, ни древних ее прототипов, ни лаже деталей или хотя бы изображений пока что не обнаружено. Так что мы вправе сомневаться в достоверности сообщений. Но если они и подтвердятся, то предстоит еще разобраться: были ли виманы даром пришельцев из космоса или же одним из феноменов творческой мысли землян?

Все достоверно известное об интересе древних жителей Земли к Космосу свидетельствует в конце концов об одном: путь человечества к звездам начался отнюдь не в XX веке, а по крайней мере на сотню веков раньше. В этом пульсирующем, непростом восхождении были не только заблуждения, но и достойные восхищения, доныне непревзойденные взлеты. Одни из них запечатлелся в индоарийской "Ригведе" и в первых "пирамидах степей".

Этот взлет – звено цепи, причудливыми зигзагами охватившей тысячелетия и страны, но приуроченной к одному и тому же периоду: переходу от присваивающего к производящему хозяйству, от первобытности к рабовладению. Интерес к небу был порожден потребностями молодого земледелия и скотоводства в календарях; строительство грандиозных обсерваторий сплачивало первобытные племена; связь таких календарнообсерваторных комплексов с погребальным обрядом и человеческими жертвоприношениями была направлена на снятие всевозрастающих противоречий общественного бытия: жизни – смерти, людей – природы, человека – общества.

Первые достаточно выразительные обсерватории Европы появились в начале IV тысячелетия до нашей эры, в среде земледельцев и скотоводов южного, малоазийского происхождения, наиболее продвинувшихся на север. Их чрезвычайное внимание к календарному делу было вызвано экстремальностью природно-географических условий, в которых оказалось неразвитое еще производящее хозяйство.

Однако суровость природной среды Центральной Европы компенсировалась обилием влаги и плодородием почвы. Поэтому пришельцы не только закрепились в необычных для их южных предков условиях, но стали распространяться на восток и на запад.

В восточном направлении они достигли Среднего

Поднепровья, образовав здесь могучую трипольскую культуру. Ее носители обладали древнейшей письменностью, строили протогорода с правильной концентрической планировкой и двух-трехэтажными домами... Планировка подобных поселений и легла, вероятно, в основу устройства древнейших обсерваторий.

Продвигаясь на запад, носители центральноевропейских культур достигли современной Великобритании. Здесь они столкнулись с инокультурным потоком южных земледельцев и скотоводов, которые расселились вдоль северного побережья Средиземного моря и начали освоение прибрежных равнин между Пиренеями и Скандинавией. На перекрестке двух этих потоков и возникли каменные аллеи Карнака (во Франции), кромлех Стоунхенджа и другие астроархеологические памятники Бретани и Британии.

Длительное время, с IV по I тысячелетие до нашей эры, на всей этой огромной территории поддерживались и хозяйственные, и духовные связи. Узлом этих связей являлось календарное дело, на что указывают как очень специфические сходства европейских и индийских календарей, так и родство верховных богов "Неба" (галльского Диса, греческого Зевса, славянского Дива, иранского Дэва, индийского Дьяуса).

Был еще кавказский путь проникновения ближневосточного земледелия и скотоводства в Европу. Но горы и степи были труднопреодолимой преградой, и лишь небольшие группки носителей куро-араксской и майкопской культур достигали правобережья Нижнего Поднепровья. Несколько более выражен обратный поток: из Центральной Европы и Балкан на Кавказ. Кроме сухопутного, существовал также морской путь, проложенный еще в середине III тысячелетия до нашей эры от берегов Италии и Греции. Тогда же появились на Кавказе первые достаточно выразительные обсерватории календарного назначения.

В это же время, на рубеже IV—III тысячелетий до нашей эры, возникли они и в древнейших курганах Азово-Черноморских степей. Импульс их появления прослеживается со стороны проникающих сюда трипольской и куро-араксской культур, а утверждение – в среде сформировавшейся на их основе кеми-обинской культуры, оказавшей заметное влияние на местную ямную культуру. Молодой курганный обряд был стимулирован затем алазано-беденской культурой закавказского про-нахождения и возникшим на ее основе старосельским культурным типом, который принес в Азово-Черноморские степи первые повозки и обилие металла.

Древнейшие "пирамиды степей" – уникальное явление мировой культуры, один из ее феноменов. Помимо чрезвычайно отчетливого отражения исторического процесса, протекавшего в период утверждения производящего хозяйства и разложения первобытнообщинного строя, наряду с разнообразными календарями и обсерваториями в курганах запечатлено множество мифов, доступных для расшифровки и толкований. Эта обширнейшая "дописьменная литература" иллюстрирует, а во многом и дополняет сюжеты и образы, сохранившиеся в сборнике священных гимнов "Ригведа".

Выделяются мифы, повествующие о происхождении мира, об установлении миропорядка и его стражах, о последующих преобразованиях, о строении мира. Человек неизменно оказывается в центре мифологических схем. Это или умершие естественной смертью, или павшие в битвах, или принесенные (принесшие себя) в жертву, но обожествленные и утвержденные в роли посланцев за небесными благами для своего народа. Так или иначе они приурочивались к определенным положениям на небосводе светил, к течению годового цикла и к его благоприятным датам и месяцам. Предполагалось, что "космические странники" должны содействовать получению народом своевременных дождей и тепла, приплода и урожая, здоровья и счастья. Помимо материальных благ, обряды "отправки в Космос" рассчитывались на блага духовные: они снимали противоречия, всевозрастающие по мере разложения первобытнообщинного строя, между человеком и обществом, обществом и Вселенной, бытием и небытием.

Основываясь, в конечном счете, на хозяйственных нуждах, "космические странники" меняли главную составную часть производительных сил – самого человека. Они содействовали выделению его из косной первобытной общины, развитию личности, обретению ею вселенской масштабности. Такая масштабность предполагала вечность, бессмертие. Реальный выход к нему, через хранящуюся в подсознании пренатальную память, стал вершиной культуры первобытнообщинного строя или, как его еще называют, первобытного коммунизма. Эта вершина не превзойдена и поныне.

Последовавшие затем рабовладельческий, феодальный, капиталистический строй – с присущими им классовыми, а не общечеловеческими идеологиями – отошли от достигнутого было входа в бессмертие. Его сущность, открытая мудрецами эпохи первобытного коммунизма в свойствах человеческой психики, была заменена религиозной верой в загробную жизнь. Однако по мере становления бесклассовой цивилизации будущего, уже обозримой с высоты XX века, открывается новая возможность бессмертия, то есть продления памяти за пределы существования тела.

В настоящее время такая возможность наиболее изучена геронтологией (наукой о старении). По заключению ее основоположника И. И. Мечникова, "естественная смерть скорее потенциальна, чем действительна": 70—80-лстняя продолжительность жизни современных людей – это примерно половина срока, отводимого природой; вторую половину забирают болезни и другие следствия несовершенства общественного бытия.

Между тем именно вторая половина, которую реализуют лишь очень немногочисленные "долгожители", является наиболее продуктивной в плане служения обществу. В эту практически выпадающую из цивилизации половину инстинкт жизни сменяется инстинктом смерти – не менее прекрасным и созидательным, нежели инстинкт первой половины человеческой жизни. Некоторое представление о нем могут дать буддизм, йога и другие учения, как бы втискивающие в привычный 70—80-летний срок весь цикл жизни, включая и нереализуемое 140—160-летие.

Естественный старческий инстинкт смерти, по характеристике И. И. Мечникова, сродни тяготению зрелого яблока соединить с землей свои семена: он несет в себе всевозрастающее ощущение слитности с бесконечной и вечной Вселенной. В этом свете и следует понимать психологию реальных прообразов Дакши, Данко, Масленицы, Христа, которые уже к 30—60 годам постигали все доступное разуму и мироощущению своего времени и, принося себя в жертву во имя народа, уходили в бессмертие.

"Человеческие жертвы, требовавшие проявления высочайшей нравственности, становятся все реже и, вероятно, в конце концов совсем исчезнут, – писал И. И. Мечников в начале XX века, накануне первой мировой войны. – Рациональная нравственность, преклоняясь перед таким поведением, может, однако, более не считаться с ним. Она вправе даже предвидеть время, когда люди достигнут такой степени совершенства, что вместо удовольствия от пользования симпатией ближнего они будут положительно отвергать ее". Похоже, что такие времена наступили: самопожертвование представляется ныне пережитком, а человеческие связи ("симпатии ближнего") строятся на рациональной, взаимовыгодной основе.

Стало ли человечество счастливее от такой "усовершенствованной нравственности"? Увы! Обретая – теряем. Такова диалектика развития цивилизации. И усилия титанов человечества еще с античных времен направляются на то, чтобы, созидая новое, не утрачивать нажитых предками культурных сокровищ. Но соединить прошлое с будущим очень непросто...

Геронтология занимается в основном медико-биологическими и социальными аспектами противостояния жизни и смерти. А вот куда тянется обнаруживаемое ею стремление инстинкта смерти к соединению с вечностью, с мирозданием? Ответ на этот вопрос следует искать не в веществе, а в "иоле" организма: не в физиологии, а в психике. И в поисках ответа мы вступаем здесь на стезю, намеченную мудрецами первобытного прошлого.

Несмотря на неразработанность в настоящее время методики экспериментирования, уже начинает складываться будущая картина полевых, так сказать, взаимосвязей человека с человечеством и человечества со Вселенной. Такие связи предугадывались еще в XIX веке: "общество есть законченное сущностное единство человека с природой, подлинное воскресение природы, осуществленный натурализм человека и осуществленный гуманизм природы" (К. Маркс). С начала XX века контуры этой картины стали наполняться естественнонаучными данными. В. И. Вернадский выдвинул концепции биосферы и ноосферы – «живой» и «разумной» оболочек Земли, которые связаны с химическими и энергетическими ресурсами планеты, а также с активностью Солнца. Современный ученый Л. Н. Гумилев создал теорию обусловленности человеческой истории теми процессами, которые происходят в ноосфере Земли под воздействием Солнца.

По Л. Н. Гумилеву, формирования и угасания народов, вся история их основывается, в конечном итоге, на тех "жизненных силах", которые преобразуются из "мертвой природы". Накопление и расходование естественной энергии происходит, прежде всего, в социально наиболее активной среде, представителей которой ученый назвал пассионариями ("страстными"). Эта среда не соответствует рамкам классов, каст и т. п. (хотя, например, жрецы или политики формируются преимущественно из таких вот людей), но зависит от склада нервной системы. Психика пассионариев наиболее чувствительна к геомагнитным и прочим полям. Эти люди "готовы жертвовать собой и другими людьми ради своих целей", которые корректируются в общественном движении и становятся достоянием масс, отражением объективных условий...

Одной из таких жертвенных целей стало строительство колоссальных обсерваторий на рубеже доклассовых и раннеклассовых обществ, порыв человечества в Космос, предшествовавший современному. Нетрудно заметить, что новейшие взгляды на сокровеннейшие (общечеловеческие, действующие и в доклассовых, и в классовых, и в бесклассовых обществах) двигатели истории возвращаются к первобытным представлениям о неразрывном единстве человека – народа – Вселенной. Но возвращаются, конечно же, на новом витке и в новом качестве: взлелеянные уже не мифологическим, а научным мировоззрением. Наука вскрывает физическую, материальную сущность того, что ранее наделялось скорее духовными, этическими свойствами и представлялось Дьяусом – "Небом", Адитьями – "Непрерывными", Индрой – "Ядрищем" и т. д. Эта сущность – поля, пронзающие все мироздание, связующие все и вся – бытие и небытие в том числе.

Очевидно, что "космический странник" из Высокой Могилы и сотни, тысячи подобных ему воплощали интуитивно постигаемую первобытными мудрецами-"пас-сионариями" связь с бесконечной и вечной Вселенной. И не такими уж фантастическими представляются нынче вопросы о том, не являлись ли "пирамиды степей" и другие культовые сооружения, а также сопутствовавшие им ритуалы своеобразными конденсаторами "жизненной энергии" людей и народов? Не помогали ли они сохраняться биополям и после гибели тела? Не эти ли фантомы породили веру в бессмертную и вездесущую душу?..

Надо исследовать, надо двигаться дальше! Все более внимательно оглядываясь назад, все бережнее относясь к "заблуждениям" эпохи первобытного коммунизма.

В этом движении вперед, в этом внимании к наследию прошлого надо помнить о спирали диалектического развития. Виток истории доклассовых обществ остался ниже, но впереди нашего витка, который завершится уже начавшимся формированием бесклассовых обществ. Открывающаяся вместе с тем дорога в Космос – это не путь в пустоту, это возвращение на полузабытую, намеченную "космическими странниками" стезю.

Современные ракеты, уже вынесшие послания земного разума за пределы Солнечной системы, неизмеримо результативнее "огненных колесниц", сжигавшихся на вершинах курганов. В силу этого можно надеяться, что если не современной, то грядущей науке удастся распахнуть врата бессмертия, обнаруженного трудами "космических странников" седой старины. Надо надеяться, что за теми вратами "нас ждут бездны открытий и мудрости. Будем жить, чтобы получить их и царствовать во Вселенной, подобно другим бессмертным" (К. Э. Циолковский).