Текст книги "Будь счастлив, Абди!"
Автор книги: Юрий Дьяконов
Соавторы: Анатолий Корольченко,Николай Китьян,Валерий Закруткин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)
Навстречу то и дело проносятся автомобили. И удивительно видеть у полотна дороги диких животных. В одном месте в кювете спокойно паслось стадо кабанов. Огромный секач с желтыми клыками и гривой торчащей щетины, равнодушно посмотрел на мчащийся автомобиль и продолжал ковырять землю. Безмятежно стояли поблизости антилопы. Семейство павианов, перейдя дорогу, поторопилось к кустам. Когда же я попытался приблизиться, чтобы сфотографировать их, самец угрожающе повернулся, оскалил зубы. Под гладкой шкурой перекатывались упругие мышцы.
На юге животных множество. Как-то мы пролетали над стадом слонов. Напуганные ревом мотора, животные поспешили в заросли. Но нам видны были их серые спины.
Островками среди плантаций выглядят скопища мундул – плетеных из хвороста хижин с конусообразной крышей.
…Экватора мы достигли неожиданно.
– Вот экваторка, – Али показал на массивный, похожий на пьедестал памятника столб у шоссе.
На макушке столба – металлический указатель с двумя буками: N и S – норд и зюйд. Я стал против столба, расставил пошире ноги: одна нога в северном, другая в южном полушарии. На большее не хватило фантазии. Защелкал фотоаппарат.
Я мысленно пытался перенести отрезок гигантского обруча экватора на асфальт шоссе и не смог. Все было досадно обыденно и привычно!
Мимо, не обращая на нас внимания, прошли из северного в южное полушарие две девчонки-сомалийки. Наверное, они привыкли видеть здесь людей и, конечно же, не осознавали значимости сделанных через экватор шагов. Проносились автомобили. Они тоже мчались из одного полушария в другое…
В Кисимайо мы осмотрели мясокомбинат, построенный с помощью Советского Союза. Огромные светлые цехи, современное оборудование. Завод выпускает разнообразную продукцию, которая вывозится во многие страны мира. Вначале здесь работали русские, обучавшие сомалийцев, теперь же русских немного, их заменили местные жители.
Мы смотрели на ползущие ленты транспортера, на станки, автоматически начиняющие мясом консервные банки, на смуглокожих людей, уверенно орудующих сложной техникой, и не верилось, что все это происходит в Африке, у экватора.
У одного станка стоял старик. Опершись подбородком о палку, он как завороженный не спускал глаз с рабочего.
Потом, осторожно ступая, подошел к нему, дотронулся до плеча, выразительно показывая на станок. Рабочий осклабился в улыбке, показывая ядрено-белые зубы. Протянул руку и нажал на рычаг. И тотчас лента конвейера остановилась, замер станок, в цехе наступила тишина. Сопровождавший нас инженер подбежал к рабочему:
– Почему остановил ленту?
Тот опять нажал на рычаг – и все загрохотало, все пришло в движение.
Наклонившись, рабочий стал на ухо объяснять инженеру причину остановки, кивая головой в сторону старика сомалийца.
Мы пошли дальше. Уже во дворе Али спросил инженера, почему рабочий остановил ленту.
– Этот старик очень богатый. Он пригнал на комбинат скот. А рабочий несколько лет назад был у него пастухом. Вот он и показывал бывшему хозяину, чему выучился и какая сила заключена в его руках, руках бывшего пастуха.
ХУДОЖНИК АБДИ
Абди проснулся и лежал, не решаясь открыть глаза. Он с сожалением думал о чудном сне, который так внезапно оборвался. И чем сильней он старался вспомнить сон, тем больше ему казалось, что виденное было явью, только с того времени прошло много лет, может, десять, а может, и двенадцать. Тогда еще был жив отец, и жили они в боскалии.
Он пас коз и забрел так далеко, как не заходил никогда раньше. После дождя жара спала, дул свежий ветерок. В лучах солнца искрилась трава. Кустарник и раскинувшие крону зонтом деревья стояли зелеными. Было так красиво, как только бывает в цветных фильмах, что показывают в итальянском кинотеатре.
И вдруг на поляну выплыло странное животное. Оно неловко передвигало длинные ноги и пугливо озиралось, поводя ушами. Между ушами пеньками торчали рожки. Оранжево-бурая с темными пятнами шкура сливалась с зарослями. Выдавала его только маленькая головка на очень длинной шее, выглядывавшая поверх деревьев.
А потом из зарослей показалось еще такое же существо. Только оно было намного меньше первого и едва доходило тому до брюха. Скрытый кустами мальчишка забыл о козах. Никогда еще не приходилось видеть таких зверей. Потом он узнал, что это были жирафы.
И вот теперь он опять увидел во сне странное животное. Выступали чашки колен, гордо выгнутая грудь, переходящая в шею, низко опущенный круп. Метелка хвоста раскачивалась из стороны в сторону, отгоняя назойливых мух…
– Алай-лай-лай! – послышался в утренней тишине голос муллы. – Алай-лай-лай!
Было еще темно. Город спал, но, внизу, под окнами, в узкой улочке, где не могла проехать даже ишачья повозка, уже слышались шаги. Потом прохожий долго и надсадно кашлял, и Абди узнал соседа, промышлявшего в порту случайным заработком. Обремененный не в меру большой семьей, он всегда уходил из дому раньше всех. Возвращался в темноте.
В оконце лениво вползал серый рассвет, и постепенно выступала из темноты стена с облупившейся штукатуркой и темными потеками. Абди знал, что пройдет немного времени, и голоса из тесной улочки ворвутся через единственное оконце в комнату и разбудят сестер и братишек, рядком спящих на дерюжке вдоль стены.
Бесшумно поднялась с лежанки мать. Приблизилась, тихо ступая босыми ногами по цементному полу. Абди, чуть приоткрыв глаза, видел, как она постояла над ним, а потом осторожно коснулась плеча.
– Вставай! Не спишь ведь.
Весной Абди исполнилось семнадцать. После смерти отца он стал в семье старшим.
Абди открыл глаза и, сожалея о вспугнутом сне, поднялся. Сегодня нужно было нести торговцу Осману маски, которые он накануне вырезал.
Изготовление масок давало заработок. На него и жила семья. Кое-что приносили братишки, заработав на улице за весь день два-три шиллинга. За каждую маску Абди получал по семь, а то и десять шиллингов.
Маски он наловчился делать быстро. Брал пластину пахучего камфарного дерева, выдалбливал стамеской середину, с другой стороны стачивал края, придавая изогнутость. Продолжал работу острым ножом.
Дерево оживало, появлялись едва уловимые черточки лица. Лезвие послушно врезалось в податливое дерево. Постепенно контуры лица проступали все отчетливей. Юноша чувствовал, как придать маске свирепость, как сделать ее добродушной, а как – глуповато-спокойной. Потом он выпиливал узкой пилкой отверстия на месте глаз и рта, шлифовал и полировал ее. Дерево издавало приятный запах, напоминавший запах ладана. И от сознания того, что в дереве удалось воплотить задуманное, становилось радостно и легко.
Когда он направился к Осману, солнце уже взошло. Громыхали засовы и железные двери лавок. Из баров тянуло ароматом кофе. Абди вдруг почувствовал голод и вспомнил, что накануне вечером он не ел, выпил только чашечку чая. В желудке сосало, перед глазами плавали цветные круги.
«На обратном пути непременно зайду выпить кофе», – решил Абди и ускорил шаги. Проходя мимо магазина, где продавались книги и открытки, он увидел на витрине пестрые фотографии. На одной было то самое высоченное животное, что приснилось ему ночью. Животное было таким высоким, что голова его возвышалась над деревом.
«Вырезать бы такого!» – мелькнула мысль. Забыв о голоде, Абди долго разглядывал фотографию, стараясь запомнить каждую частицу несуразного тела жирафа.
– Ты? – вместо приветствия произнес Осман, когда юноша зашел в лавку.
Худой и сутулый, с длинным лицом и большим крючковатым носом, торговец напоминал хищную птицу, каких видел Абди в детстве. Почуяв наживу, они слетались к деревне и неподвижно сидели черными пнями. Выждав, когда люди уходили, они набрасывались на останки верблюда или коровы и с клекотом рвали и пожирали мясо.
Осман владел лавчонкой, в которой продавалось все, что попадало ему в руки. Были здесь пестрые итальянские ткани и игральные карты из Гонконга, японские транзисторы и китайские ручки, охотничьи ножи, обувь и фески. Товар был контрабандный, вывезенный из Адена, и Осман скупал его тайком в полцены.
– Показывай!
Абди положил маски на прилавок. Торговец небрежно повертел их в костлявых руках и тут же упрятал под прилавок. Молча достал замусоленную десятишиллинговую бумажку, сверху бросил еще две монеты.
– Получай!
– И это все?
– А ты думал сколько?
Абди случайно на пляже видел, как незнакомый парень продавал американцу маску. Парень запросил сорок шиллингов. Поторговавшись, они сошлись на тридцати. Это была маска, сделанная им, Абди. Он сразу узнал ее.
– Я же работал три дня!
– Не хочешь, забирай назад!
Абди протянул было руку, но вдруг вспомнил, что Осман снабжает его брусками, и рука опустилась. Порывать отношения с торговцем Абди не решился. Не так просто найти в городе эбеновое или камфарное дерево. Их привозят Осману с экватора.
– Бери уж… – Абди положил деньги в карман. – Давай еще брусков. Впрочем, лучше я сам выберу.
Он долго искал подходящий брусок, чтобы вырезать из него фигурку животного. Эбена – черного и твердого, как кость, дерева – не оказалось, зато попался бурый брусок. Абди вертел его в руках, приглядывался, нет ли в нем трещин и сучков, и можно ли вырезать задуманное. Брусок был подходящим.
– Что из него будешь делать?
– Не знаю. – Абди не хотел раскрывать своего секрета. – Что получится.
Он так спешил домой, что забыл зайти в бар. Ему хотелось поскорее вырезать жирафа.
Выпив чашку остывшего чая с булкой, он засел за работу. Вокруг него всегда вертелись братишки, расспрашивая обо всем, и он с охотой вел с ними разговор. Иногда помогал им выстругивать палочки.
Но теперь братишки мешали сосредоточиться, он отмахивался от них и раз даже прикрикнул на самого любопытного.
Абди работал с таким азартом, какого не испытывал давно. Вначале он задумал вырезать одну фигурку, но, повертев брусок в руках, понял, что может получиться еще и детеныш.
Только к концу второго дня фигурки животных были вчерне готовы. Оставалось еще отшлифовать поверхность, нанести темные пятна, как у настоящих жирафов, покрыть лаком. Но и такие, они удивительно походили на живых. Самка настороженно вытянула шею, словно прислушиваясь к чему-то. Небольшие уши подняты. Во всей фигуре проступала тревога, вызванная близкой опасностью. Казалось, еще миг и самка бросится прочь, уводя за собой детеныша.
Абди долго всматривался, потом в раздумье покачал головой. В ящике, где хранились инструменты, он нашел шкуру антилопы, вырезал из нее кусочки кожи с шерстью. Срезав деревянные уши, он на их место приладил эти кусочки. По размерам они были немного великоваты, но, к удивлению, от этого животные не потеряли естественности.
Как ни жалко было расставаться со статуэткой, пришлось нести ее Осману. Едва он вышел из закоулка на проспект, как рядом с ним остановился фиат. Человек за рулем окликнул его. Он повертел изделие.
– Куанто коста?[47]47
Сколько стоит? (итал.).
[Закрыть]
Абди замешкался. Никогда он не торговал. В памяти всплыли три напряженных дня работы, полуголодные братишки и сестренки, вечно озабоченная мать. Неожиданно для себя он назвал цену и сам испугался: шестьдесят шиллингов.
– Тропо каро[48]48
Очень дорого (итал.).
[Закрыть], – ответил незнакомец и без сожаления возвратил статуэтку. – Тропо каро.
Не прошел Абди и двух десятков шагов, как его окликнули снова.
– Продаете?
Он сразу узнал русского. Тот внимательно разглядывал изделие.
– Вы их сами резали?
– Да. – Абди показал ладони рук с мозолями.
– Сколько просите?
– Пятьдесят шиллингов.
Русский, не торгуясь, достал деньги. Абди от радости готов был кричать: сразу получить столько денег! Он уже было повернулся к дому, но покупатель придержал его.
– Вас как звать? Абди? У вас, Абди, несомненно талант художника. Вам надо учиться рисовать. Хотите, я помогу вам! Приходите в советский культурный центр. Там спросите художника. Согласны?
Конечно же, он согласен. Абди еще никто не предлагал учиться. Даже не верилось, что так удачно начался день.
– Эй, Абди! – На противоположной стороне улицы стоял Осман. – Иди сюда!
Настроение у юноши разом пропало: торговец видел, как он продавал фигурку.
– Сколько получил? – Осман испытующе смотрел на Абди.
– Вот. – Абди достал деньги.
Он не успел заметить, как деньги оказались в руках торговца.
– Это тебе за работу, а это за дерево, – он протянул Абди двадцатишиллинговую бумажку. Остальные положил в карман. И пошел, оставив юношу в полном недоумении.
– Капиталиста! – Абди в сердцах сплюнул вслед торговцу.
С Абди я повстречался в нашем культурном центре. Он старательно работал кисточкой, выводя на бумаге тонкий линии рисунка. Я присмотрелся: светлая ночь в боскалии, огромная луна. На фоне неба силуэт охотника, подбирающегося к зверю. Зверя не видно, но, глядя на рисунок, веришь, что лев, а может, и леопард, притаился где-то рядом.
Голова юноши повязана бинтом. На белом бинте выступило бурое пятнышко крови.
– Что такое?
– Камнем ударили. Когда я вечером шел домой.
– Может, случайно?
– Нет, не случайно. Это торговец Осман подговорил. Я перестал ему носить маски, стал ходить сюда, учусь рисовать. Вот и решил он отомстить. Только все равно к Осману я больше не пойду…
И он рассказал мне всю историю с фигурками жирафов.
После этого я не раз встречался с Абди и даже приобрел несколько его картин. Теперь он с увлечением рисовал на бумаге и, кажется, делал в этом заметные успехи. Люди с удовольствием покупали его рисунки, в которых изображались сценки сомалийского быта.
А в последний раз я видел Абди в рядах демонстрантов у английского посольства. Вместе с другими юношами и девушками он протестовал против отправки Великобританией оружия южноафриканским расистам. Он нес плакат с карикатурой на английского министра. И несомненно, сам рисовал плакат. Я мысленно пожелал ему: «Будь счастлив, Абди!»