Текст книги "Дело Ромео и Джульетты"

Автор книги: Юлия Зябрева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Простите, – ещё раз бледно улыбнулась Светлана. – Простите, что держу на пороге, мне сложно собираться с мыслями, я сегодня немного растерянная, дело в том, что у нас тут, можно сказать, гости, мы надеялись, что вы придёте вместе с Сергеем Скрипкой…

Лена мысленно воткнула Серёже в пятую точку опоры сапожную иглу по самое ушко. Ну надо же было так «удачно» акклиматизироваться!

– К нам пришли Валентина и Пётр, родители Оли. Сташины. Вы проходите, сейчас мы познакомимся, чаю выпьем…

В зале стоял длинный узкий столик, накрытый ажурной салфеткой. Чашки, чайник, изящная вазочка с зефиром и печеньями.

Только что в кабинете Карского, в месте, вызывающем у неё отвращение едва ли не на физиологическом уровне, Лена с удовольствием выстраивала «шахматные партии» предполагаемых ответов и подбирала варианты вопросов, и всё это словно само собой проходило, не требуя никаких специальных усилий. Теперь, в уютной квартире, общаясь с приятными людьми, она путалась в простейших фразах. Ей очень хотелось помочь им, только вот как?

Сташины и Романовы были совершенно разными. И в то же время что-то их объединяло. Марченко долго не могла понять, что, а потом вдруг догадалась: их делало схожими одно общее горе. Это оно не давало Светлане улыбаться радостно и ярко, наблюдая за выкрутасами Буси, это оно вставало стеной между внешним миром и взглядом Владимира Фёдоровича, это оно припорошило серой пылью красивые лица Петра и Валентины. Оно выбелило волосы, прорубило глубокие, преждевременные борозды морщин…

Разговор, на удивление, завязался живой и лёгкий. Не прошло и пятнадцати минут, а Лена уже забыла опасения, что может сказать что-то не так, не то, не в тему и почти перестала замечать это странное, тягостное… может, тень беды существовала только в её воображении?

Нет. Романовы и Сташины были просто замечательными людьми, общительными, весёлыми, но в каждой шутке жила грусть, и общение выстраивалось большей частью на воспоминаниях.

– Я понимаю, что для вас это больно, однако по-другому нельзя. Мы назначили на завтра, на одиннадцать утра, проведение следственного эксперимента… – Лена сначала сказала это непринуждённо и легко, а потом только сообразила, что всё-таки нашла нужную точку для приложения тяжёлой фразы.

Все четверо её собеседников одновременно кивнули, а Владимир Фёдорович положил брелок с ключами на стол:

– Возьмите.

Марченко взяла ключи, взвесила на ладони. Самодельный брелок, цветочек, собранный из кусочков кожи, обвязанных крючком… интересно, кто из них вяжет?

– Я надеялась, что вы сможете присутствовать… или для вас это…

Она не договорила, но все присутствующие, кажется, поняли завершение фразы – «или для вас это слишком тяжело».

– Что вы, – усмехнулся за своей стеной Владимир Фёдорович. – Я думал, что нас не допустят, а так, если это разрешено, то мы…

– Мы бы хотели присутствовать все, – закончил за него Пётр, и Лена почувствовала, что не сможет ничего сказать в ответ.

А если скажет хоть слово – заплачет.

Марченко кивнула.

Вскоре разговор продолжился, словно и не было неловкой паузы с ключами. Лена узнавала всё больше интересных подробностей о жизни Димы и Оли. Поначалу ей сложно было понять эту странную жажду делиться рассказами о том, где «Джульетта» любила гулять, с кем «Ромео» дружил, в какой спортивный клуб ходил, в каком хоре пела Оля… потом догадалась: родители точно так же, как она сама, считали, что в незначительных мелочах может таиться разгадка происшествия. Все они могли оказаться важными для следствия.

Уже вечерело, когда Елена засобиралась в гостиницу.

– Вот… – протянула ей объёмистый пакет Светлана.

Марченко автоматически взяла его и, пока раздумывала, надо ли так сразу заглядывать и что бы там могло оказаться, Валентина развела руками:

– Там фотоальбомы и диски, где есть видео с нашими ребятами. Может быть, Сергею понадобятся.

И Лена выдала первую явную глупость за весь день:

– Наверное, вы часто их смотрите?

Родители запереглядывались и словно назначили в ходе перестрелки взглядами главного ответчика.

– Что вы, – сказал Владимир Фёдорович. – Что вы, нет, конечно. Мы не смотрим фотографии, не смотрим видео. Как-то так получилось…

25 мая 20ХХ года, 15:40, гостиница «Исторка», город Касторово

Не было у Скрипки никакой диареи.

Но уж лучше б была…

Сергея одолевали странные сомнения. Он никак не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь так страшно тормозил в общении с девушкой. Одно дело – серьёзные отношения, чувства и всё такое, но… ведь бывали же, как назвал бы их Николай Васильевич, «мелкие грешки». Зашёл в клуб, потанцевал – и всё, определённая часть девчонок передралась за право провести ночь с таким классным танцором… и проводила же! Часть…

А с этой Лизой что-то не то и не так. И эти «крылышки», которые то загорались, то гасли у неё за плечами, они, хоть и были плодом мощного воображения мага, но ведь определённо о чём-то говорили…

Скрипка долго плескал в лицо холодной водой. Потом забрался под ледяной душ. Потом попробовал медитировать. Ничего не помогало, в голове толклись обрывки образов. Обычно это означало, что рабочего настроя придётся ждать очень и очень долго. Может, это заодно служило объяснением и странностей в отношении Лизы?

Посмотрев на часы, Сергей увидел, что уже почти четыре вечера, а ведь в пять он пообещал встретить Лизу с работы. Надо же погладить рубашку, костюм, почистить ботинки, найти свежий носовой платок, выяснить, где здесь продают цветы, купить букет. Что-то ещё, он точно забыл что-то ещё…

Утюг.

Он забыл дома свой дорожный складной утюжок, доставшийся по наследству от папы.

К гостиничному номеру утюг не прилагался, по крайней мере, Серёжа его не нашёл. Отправился на поиски по гостинице. Сначала постучался к Лене – закрыто. Кажется, она собиралась в РОВД. Неужели до сих пор там и сидит? Или у неё были ещё какие-то планы, она же рассказывала что-то, да, она ещё звала куда-то…

Наверное… нет, не наверное, а точно, звала… или хотела позвать сходить к родителям «Ромео и Джульетты». Ну, ничего. Всё равно, пока не остановится в голове хоровод картинок, бесполезно работать.

Скрипка сбегал на первый этаж гостиницы, поискал там хоть какой-нибудь обслуживающий персонал, нашёл уборщиц, спросил у них, где можно взять утюг, насладился соболезнующими взглядами, помянул добрыми словами «совковую закалку» стареющих леди со швабрами, зацепился взглядом за короткую вспышку… какую ещё вспышку, это на затёртом исшарканном паркете?!

Соболезнующие взгляды уборщиц превращались в испуганные, но Сергей их уже не замечал. Он медленно подкрадывался к центру фойе.

Картинки в голове мелькали всё быстрее. Паркет под ногами заштормило, и удержаться помогли только тренировка и умение подхватывать себя в падении над полом.

Добравшись до центра, Скрипка крепко зажмурился, и летящие по кругу с бешеной скоростью обрывки слов, фраз, образов слились, наконец, в пугающе реальное, мрачное и злобное видение.

Мужчина. Высокий, широкоплечий. За его плечом – Лиза. Она что-то кричит. Мужчина машет руками. Тоже кричит. Слов не разобрать, в ушах шумит, словно на глубине под водой. Резкий взмах. Лиза падает. Багровая муть стягивается со всех сторон к упавшей девушке. Сергей кричит – и не слышит себя…

Одна уборщица держала голову Скрипки, вторая брызгала ему в лицо водой.

– Извините, – прошептал он первым делом, как только ощутил, что контроль над языком и губами уже вернулся. – Извините, пожалуйста, а на этом месте… никогда не били девушку?

Голову Сергея уронили, а на лицо ему выплеснули полчашки воды.

– Свят, свят! – взвыла одна из уборщиц и постаралась как можно быстрее отбежать на безопасное расстояние от этого кошмарного парня, а вторая – это она брызгала на Серёжу водой – заворчала:

– Тьфу на тебя, блаженная. Совсем от жизни отстала. Это же экстрасенс. Его по телевизору показывали. Ты что, забыла, что здесь, и правда, сожитель поколотил Лизку?

Сергей понял, что полностью вернулся контроль над телом, и осторожно встал, вежливо благодаря уборщицу.

– А вы не припомните, когда это было?

– Да пару лет назад, наверно…

– А из-за чего он её побил, не помните?

– Нет, милок, не помню. Я только издали видела, как он на неё наскакивал, наскакивал, а потом врезал. Я ей скорую вызывала, только, пока скорая приехала, её уже и след простыл.

– Ясно… – вздохнул Сергей. – Спасибо. А… а у вас утюга нет?..

Тихонько напевая, Скрипка отгладил рубашку и пиджак, они уже висели на «плечиках» на дверке шкафа. Оставались брюки.

Ожидая, пока нагреется утюг, Сергей отошёл к окну, а потом вдруг пошёл к кровати, вытащил из-под подушки телефон – как раз вовремя: не прошло и пяти секунд, как ему позвонил Краснов.

– Здравствуйте, Ярослав Олегович! Вы что-то узнали по нашему делу?

– По делу… нет. Нет, не по делу… – голос Краснова мало того, что искажали помехи, но и сам по себе он звучал запредельно и потусторонне – Сергей уже слышал его таким, и не раз.

Значит, Ярослав прямо сейчас «видит».

– Ярослав Олегович, я слушаю. Я слышу.

– Сиди дома, раз слышишь. Дома. Не выходи на улицу. Открытое пространство – смерть.

– Хорошо, Ярослав Олегович.

– Передай Лене… а, ладно. Я сам ей перезвоню. А ты сиди дома… – голос Краснова постепенно выравнивался, становился обычным. – Ну, не дома, сам понимаешь, в номере. Постарайся даже по коридорам не шататься. Еда в номере есть? Вот её и ешь, я не вижу, откуда опасность, но это серьёзно и это смертельно. Пожалуйста, поосторожнее.

– Но… у нас завтра следственный эксперимент, мы хотели смотреть дом, где убили Романова и Сташину….

– Ну так завтра уже будет нестрашно! – в голосе Краснова зазвучала улыбка. – После полудня уже не страшно, а сегодня… действуй, как я сказал.

– Хорошо, Ярослав Олегович.

– До связи, Серёжа. Удачи вам.

– Спасибо…

Скрипка послушал ещё немножко гудки, отключил телефон и выдернул шнур утюга из розетки.

– Вот и сходил на свидание, – тихо сказал он сам себе и сосредоточенно хрустнул пальцами.

25 мая 20ХХ года, 21:20, гостиница «Исторка», город Касторово

– Ты точно в порядке? – раз уже этак в пятидесятый переспросила Лена.

Они с Сергеем сидели в его номере и ужинали прихваченными из Москвы на всякий случай консервами, кукурузой и тунцом. Елена решила перестраховаться и сама тоже не стала есть ничего, кроме одобренных Ярославом продуктов.

Скрипка рассказал ей всё.

Ну… не всё, но многое: что познакомился в «Гнезде» с девушкой по имени Лиза, и что в фойе гостиницы на него внезапно накатило видение о том, как какой-то мужчина избил её на этом месте.

О том, что он до утра бродил с ней по городу, Скрипка промолчал.

– И, значит, тебе кажется, что эта Лиза как-то связана с нашим делом?

– Понятия не имею.

– Слушай, кто из нас двоих экстрасенс? Кто должен видеть, предвидеть, чувствовать, предчувствовать, угадывать, предугадывать?

Сергей полулежал на кровати, опираясь на локоть, а после Лениной тирады откинулся на спину, закрыл глаза. Широко-широко улыбнулся:

– Да помнит он о тебе, Лен! Помнит. А то, что не звонит… ну, не может прямо сейчас. Завтра утром жди звонка!

Лена ловко выдернула из-под Сергея подушку и попыталась его задушить.

– Вот и раскрывай тебе тайны будущего, – то ли обиделся, то ли отшутился Скрипка.

– Ты лучше посмотри фотографии. Может, увидишь, что с ними случилось.

Сергей сел на кровати.

– Не…

– Что – «не»?

– Мне это не нужно. Я по фотографиям не работаю. Может, когда-нибудь научусь, но пока вот… даже пробовать не хочу.

– Ты б хоть посмотрел, как они выглядят! – встряхнула Лена фотоальбомом перед носом у Сергея.

– Зачем? Я и так знаю.

Марченко скривилась:

– Конечно, посмотрел на фотографии в деле.

Сергей покачал головой:

– Ну вот смотри… ты же смотрела фотографии. Оля – Диме до плеча ростом, такая аккуратненькая, ладненькая, любит длинные юбки, улыбчивая, носит косы, чаще всего две, но иногда заплетает одну, над правым плечом. Дима высокий, не качок, но с мышцами, тренированный такой, стрижётся коротко, глаза до-о-обрые…

– Серёж.

– А?

– Ты говоришь о них, как о живых.

– Да? Эм… ну, прости. Просто я их… вижу, ну вот прямо сейчас.

– Где? – Лена поёжилась, представив, что с ними в комнате сейчас – призраки улыбчивой такой «Джульетты» и «Ромео» с глазами до-о-обрыми.

Скрипка посмотрел на неё с укоризной:

– Это не призраки. Это просто то, что я вижу. Это… это ну как бы общее информационное поле фотографий и дисков, которые ты принесла. Понимаешь?

– Понимаю, – быстро согласилась Елена. – Увы. Понимаю, что я зверски устала за день. Я получила такой объём информации! Так жалею, что не включила диктофон в начале беседы…

– Лена! Ты записывала ваш разговор на диктофон?! Не спросив у них разрешения?! – возмутился Сергей.

– Спросила! И они дали согласие. Но я же не сразу спросила… то есть, не сразу включила…

– Лена! И ты, записав разговор на диктофон, пытаешься заставить меня смотреть фотографии, но не хочешь дать послушать диктофонную запись?!

– А то ты не чуешь, чего я там хочу, а чего не хочу.

– Нет, я что, должен ежеминутно пользоваться своим даром? Ты вот тоже умеешь нырять с аквалангом, но почему-то не ходишь в нём постоянно!

– Эх…

– Что, опять вспоминаешь путешествия? – смягчился Серёжа.

Что поделать, любил он слушать, как Марченко рассказывает о своих поездках! Она как-то так говорила, что он сразу начинал видеть.

Лена отвернулась к окну:

– Да, вспоминаю. Вот напомнил ты про акваланги, а я вспомнила про Палау.

– Кого?

– Па-ла-у! Это не «кого», а такой архипелаг в Тихом океане и ещё республика. И у них там, представь, есть Озеро медуз.

– Фу-у-у…

– Чего – «фу»?

– Фу – медузы! Был я на море, всего обстрекали.

– А-а! Так то на море, там и меня тоже… всю. А в Озере медуз водятся такие специальные, неядовитые. Они там двух сортов, и их там на сравнительно малой площади – два миллиона!

– Брр!

– Вот опять ты… а знаешь, как красиво они плавают? Они, когда снизу вверх смотришь, такие… переливаются. Я там сначала днём погружалась. Днём вода в озере прозрачная, бирюзовая-бирюзовая, а медузы двух пород, золотистые и лунные. Которые лунные, те просто бежеватые, а вот золотистые… они действительно блестят, как позолоченные, особенно, когда на них лучи солнца попадают. И вот представь, ты погружаешься от бирюзы в густой индиго, а перед тобой облака из медуз. А потом поднимаешься наверх, и чем ближе поверхность, тем сильнее мерцание… а ночью с прожектором! Это вообще сказка!

– Спасибо, Лена!

– Что, скажешь, снова увидел? – прищурилась Марченко.

– Разумеется. Ты очень хорошо рассказываешь.

– Ну… – внезапно смутилась Елена, – ну, спасибо. Но давай всё-таки послушаем диктофон, раз ты на медуз уже насмотрелся, а фотки смотреть не будешь.

Диктофон исправно воспроизводил беседу.

Лена сидела за столом, поставив локти на самый краешек и подперев кулаками подбородок.

Сергей ходил по комнате от двери до окна, задерживаясь то там, то там. И, если ещё можно было понять, на что он смотрит у окна, то… что привлекало его взгляд в гладкой двери?

– Мне кажется, мы можем не слушать дальше, – сказал он, в очередной раз разглядывая натуральный шпон дуба.

– Но вдруг там всё же было что-то…

– Крайне маловероятно, – вздохнул Скрипка. – Ты разговаривала с ними пять с половиной часов. Четыре часа ты вела запись. Два часа мы уже отслушали… я не думаю, что где-то на оставшихся двух часах Валентина или Буся назовут нам имя убийцы.

– Скажи просто, тебе надоело и ты не хочешь включать логику, надеясь на видения.

– Да. Скажу просто. Надоело. Нет. На видения не надеюсь… но, сознайся. Ты не идёшь к себе в номер потому, что тебе тоже беспокойно.

– Мне? С чего вдруг? – начала было отрицать всё Лена, но поняла, что ей, действительно, слегка не по себе. И дело не в том, что она прониклась сознанием, что вокруг принесённых ею фотоальбомов и дисков есть информационное поле. Не в том, что её угнетает диктофонная запись, возвращая в сегодняшний день, очень тяжёлый в моральном плане.

Но в чём тогда…

– Я не могу понять, Лена. Всё-таки прошлое я вижу гораздо чётче, чем будущее. Но меня беспокоит, что Ярослав Олегович просил не выходить сегодня из номера и особо подчеркнул, что опасность ждёт на свежем воздухе. А завтра после полудня опасность исчезнет. К чему бы это он?

– Кто из нас двоих экстрасенс-провидец?

– Давай я тебе лучше мышечный зажим в плечах сниму, и мы ляжем спать.

– Давай.

Если бы Марченко не видела своими глазами, не поверила бы, что Сергей положил ей на плечи свои тонкие музыкальные пальцы, а не раскалённые металлические прутья.

– Ай!

– Спокойно… всё уже хорошо…

– Ой. Спасибо, правда, хорошо.

Лена ушла к себе в номер – но только затем, чтобы минут через сорок вернуться с подушкой и одеялом. Темнота, тишина и духота номера никак не давали ей успокоиться и уснуть.

Скрипке пришлось ещё раз прогревать ей плечи и шею, прежде чем она, наконец, задремала.

Сам он устроился в позе лотоса под окном.

Медитация не медитация, но в походно-полевых условиях ему нравилось проводить до десяти часов кряду в особом состоянии не-бодрствования.

26 мая 20ХХ года, 07:15, гостиница «Исторка», город Касторово

К-кхрр!

Елена подпрыгнула на кровати. Прислушалась. Страшный хруст не повторялся. Проморгавшись после сна и оглядевшись, она вспомнила, что пришла ночевать в комнату Сергея.

Наверное, это он, умываясь в ванной, решил похрустеть пальчиками.

Бззз! Бззз!

Лена подпрыгнула ещё раз, но сразу же поняла, что это виброзвонок на её телефоне. Судорожно нашаривая трубку, она почему-то вспомнила предсказание Серёжи про звонок Игоря и чертыхнулась вслух, понимая, что Валуйский не станет звонить ей ни свет ни заря.

– Да, алло? – хрипло проговорила она, когда удалось, наконец, поймать трубку.

– Елена Валерьевна, это Владимир Фёдорович. Наш дом сожгли этой ночью.

– А…

Хлопнула дверь ванной, и в комнату вошёл Скрипка – при полном параде, но с полотенцем на голове. Кивнул на телефон в Лениной руке:

– Плохие вести?

– Хуже некуда. Дом Романовых сожгли.

– Ясно, – спокойно кивнул Сергей. – Собирайся, едем.

– Зачем? – Лена откинулась на кровать и уставилась в потолок.

Ее внимание привлекли шикарные трещины.

А ведь всё начиналось так хорошо. Елена столько надежд возлагала на следственный эксперимент! Она собиралась вести видеозапись, чтобы потом можно было ещё раз вернуться к анализу реакции всех участников… И где теперь все это проводить? Нарисовать контуры комнаты среди головешек?

– Что значит, зачем, – Скрипка энергично растёр волосы, отбросил полотенце на спинку стула. – Будем работать.

– С чем работать? – вяло возмутилась Лена. – Ты не понял, что ли? Дом сожгли!

Скрипка подошёл поближе. Заглянул Марченко в лицо:

– А кто поджёг?

До неё стало потихоньку доходить, что не всё потеряно.

– А ты сможешь узнать?

– Не знаю. Но проверить просто необходимо.

26 мая 20ХХ года, 09:20, пригород Касторово, дачный посёлок от ткацкой фабрики.

Марченко, Скрипка, Романовы, Сташины, Карский и ещё два десятка полицейских растянулись неровным кольцом вокруг пепелища. Чуть поодаль сворачивали шланги две пожарные бригады. Сады соседей потихоньку набивались соболезнующими и просто любопытными. Все ещё хорошо помнили, что именно в этом доме произошла страшная трагедия – и вот спустя два года в треске пламени прекратил существование и сам дом.

Крыша обвалилась внутрь, подмяв под себя второй этаж. Печная труба сохранилась вся целиком и теперь тянулась к небу обгоревшим страшным пальцем. Чёрный кулак, из которого торчал палец трубы – стены первого этажа, добротная бревенчатая кладка – ещё кое-где дымился.

Скрипка, переступая лужицы пены и обвалившиеся на землю головешки, подошёл к одному из оконных проёмов.

– Сюда.

– Что? – переспросила Лена.

– Над этим окном было то, в которое бутылку бросали.

– Какую бутылку?

К ним подошёл Карский со странным выражением на лице:

– Пожарные установили, что кто-то кинул в окно бутылку с бензином. В какое именно, я не знаю, так что…

– В это, – спокойно сказал Сергей. – То есть, прямо над ним. Пожалуйста, если вы дадите мне немного освоиться, я смогу понять, кто это был.

Карский нервно дёрнул воротник, и Елена подумала: а что, если это выражение на его лице – обычный страх?

Чего может бояться майор полиции Карский? Конечно, это было бы слишком просто, но почему бы Карскому не быть причастным к смерти Дмитрия и Оли?

Марченко продолжала молча любоваться вьющимися над стеной дымками и сосредоточенно гладящими чёрную стену белыми пальцами Сергея.

– Эй, а что он делает? – звонко выкрикнули у неё за спиной.

Елена обернулась.

К пепелищу подошли двое подростков.

– Дурью мается, – зло бросил Карский и быстро зашагал к полицейским машинам.

– Он экстрасенс, – тихо сказала Лена. – Он сейчас пытается увидеть, кто поджигал дом.

– Чо, правда?! – один из подростков ринулся к Сергею, но второй перехватил его за шиворот:

– Ты куда прёшь, клизма уральская?

– Сам ты клизма!

Елена вдруг поняла, что это девчонка, просто очень худенькая, коротко подстриженная и с утра пораньше уже чумазая.

– Пусти, прыщ! А то как врежу сейчас!

Названный прыщом пацан не нашёл слов для ответа и попытался стукнуть подружку, но его руку перехватили длинные белые пальцы.

Скрипка подошёл бесшумно, улыбнулся мило, проговорил напевно:

– Уважаемые молодые люди, вынужден довести до вашего сведения, что мне необходимо несколько минут тишины. Пожалуйста, будьте так добры, обеспечьте мне их.

Девчонка вывернулась из рук друга и отбежала в сторону, прячась за Марченко. Впрочем, тут же выглянула:

– А вы разрешите мне посмотреть поближе, как вы будете шаманить?

– Я не буду шаманить, – улыбка Сергея стала отрешённой.

– Слышала, клизма? Пшла!

– Пшёл сам! Тупырь!

– Сама ты…

– Стоп! – резко вскинул руки Скрипка. – Ни слова больше. Иначе… до туалета добежать не успеете.

– Ой… – пискнула девчонка и тут же испуганно застыла.

Сергей медленно опустил руки и пошёл в обход дома.

Лена провожала его взглядом, а, когда поняла, что вскоре он скроется за углом, отправилась за ним.

Следом за ней на цыпочках побрели подростки. За ними – Светлана и Валентина. Потом Владимир Фёдорович и Пётр. Потом два пожарника. Потом ещё несколько человек…

Скрипка, дойдя до следующего угла, резко развернулся и увидел процессию. Всплеснул руками:

– Вы понимаете, что мешаете мне работать?!

Не дожидаясь ответа, Сергей без разбега запрыгнул в ближайшее окно.

Наблюдатели громко ахнули, в том числе, и Лена – не ожидала, что у Скрипки такая серьёзная спортивная подготовка и такая пластика. Зеваки из соседских садов даже подались на метр-два вперёд, по их рядам прокатился гул и рокот – Марченко расслышала даже предположение, что вот сейчас взметнётся адское пламя и «поглощет этого колдуна»…

– Ой, – снова пискнула девчонка. – Ой, а он у вас правда экстрасенс или просто епатажник?

Лена не ответила. Даже плечами не пожала.

Обугленные стены дома встали между Скрипкой и любопытствующими звуконепроницаемым барьером: он так решил.

Ему казалось, что, действительно, всего минута тишины, внешней и внутренней, и он сможет увидеть всё, что нужно.

Минута ещё только началась, а у Сергея перед глазами заплясали-замельтешили образы, картинки, уши заложило от неясного гула… всё залила чернота.

В черноте прорезались блики… огоньки… ночь.

Ночь.

Дорога.

По дороге шарят лучи фар, скрипят тормоза – их не слышно, звуки скручиваются в жгуты внизу живота.

Тормоза… щелчок… замок… дверка авто… шаги… мужчина… странный мужчина… где-то виденный ранее мужчина… блик света.

Блик света на стекле.

Бутылка…

Блик света на стекле.

На заднем стекле машины… белой. Белой машины.

Белая машина… белые мячи.

Чистые футбольные мячи за задним стеклом автомобиля…

Звон! Грохот! Шелест, жадный, быстрый, огонь, огонь, огонь!..

…Скрипка упёрся ладонями в обгорелые кирпичи печки. Потряс головой, выходя из видения и сохраняя его в памяти.

– Сергей! – официально и в то же время с жалобной ноткой в голосе позвала его Марченко, заглядывая в оконный проём. – С тобой всё в порядке?

– Угу…

– Ты что-то увидел?

Сергей усмехнулся одним уголком рта:

– К сожалению… ничего. Возвращаемся в гостиницу.

За спиной Лены маячил майор Карский, теребя воротничок.

26 мая 20ХХ года, 14:00, гостиница «Исторка», город Касторово

Лена заваривала чай. Кипятила воду в электрочайнике, рассыпала сухую заварку по чашкам и рассказывала Серёже, как Япония испокон веков обворовывает Китай в традициях.

– Философские учения в Японии строились на основе философских учений Китая. Воинское искусство самураев зарождалось в Шаолине. Даже чайная церемония, и та была перенята японцами у китайцев. Конечно, это случилось в незапамятные времена, но всё же, всё же…

– Угу.

Сергей делал вид, что слушает, а сам вспоминал и раз за разом прокручивал видение, нагрянувшее на пепелище.

Мужчина, показавшийся смутно знакомым, вполне мог быть тем, что привиделся ему в фойе гостиницы. Скорее всего, он им и был.

Уборщицы сказали, что Лизу бил её бывший, так может, нужно начать с поиска Лизы и её прежнего сожителя?

Хотя… ведь никто не говорил о том, что он бывший. Просто Сергею так хотелось бы.

– …на чайной церемонии в Пекине нам заваривал чай такой славный дедушка, который словно из исторических боевиков с Джеки Чаном, он так ловко всё проделывал, там сначала засыпают чай в чашку, потом заливают водой, потом накрывают сверху…

– Угу.

Скрипка даже не пытался вслушаться в рассказ Лены о Пекине и чайной церемонии.

Надо было прояснить всё, что касалось Лизы.

Лена тем временем разлила воду по чашкам, уселась напротив Серёжи. Тема чая закончилась, и настала пора поговорить о деле.

– Я подозреваю Карского.

– Угу, – кивнул Скрипка.

– Ты вообще меня слышишь?

– Угу.

– Так, ясно… снова в облаках витаешь. Ты что, всё думаешь про эту свою Лизу?

– А? Что ты узнала про Лизу?

– Я узнала, что она отформатировала твой мозг и, стоит тебе о ней вспомнить, ты становишься потерянным для этого мира человеком.

– Ну… нет. Просто… помнишь, я рассказывала тебе, что увидел, как здесь в гостинице один мужчина избил Лизу?

– Ещё бы! Ты повторил эту историю двадцать раз!

– Какая разница… в общем, там, в доме Романовых, я видел его же.

– Где?

– Внутри дома.

– Внутри дома был только ты.

– Ну да. Но я всё-таки увидел, как поджигали дом. Я снова видел мужчину, силуэт. Со спины, я, конечно, могу ошибаться, но вполне может быть, что это один и тот же мужчина. Скорее всего, это один и тот же. Я так чувствую.

Лена задумчиво перемешивала чай фарфоровой ложечкой.

– Мне кажется, что ты просто изобретаешь для себя оправдания тому, чтобы встретиться с Лизой. Ты же сам говоришь – то ли тот, то ли не тот, силуэт… и всё.

– Не всё. Я же видел, как к дому подъехала белая машина, из неё вышел мужчина с бутылкой и кинул её в окно второго этажа.

– Гениальная наводка. Ты хотя бы можешь предположить, сколько здесь белых машин? Марку ты, конечно же, не знаешь?

– Конечно же. А в машине за задним стеклом два мяча лежали. Два футбольных мяча.

– Браво. Брависсимо… всё стало так понятно.

– Увы.

Некоторое время они молчали, пили чай. Потом Скрипка вздохнул, отставил чашку:

– Я тебе там на месте не рассказал про видение, потому что рядом с тобой был Карский. Он мне не нравится.

– Ты удивишься, но мне тоже.

Сергей встал, прошёлся по комнате.

– Лен…

– А?

– Ты тоже подозреваешь, что он причастен к этому делу?

Марченко глубоко вздохнула:

– Я не просто подозреваю, я практически уверена. Про то, что мы собираемся проводить следственный эксперимент, я сообщила только ему и родителям Димы и Оли… ну, хорошо, он сказал об этом ещё и тем семерым, кто был два года назад в числе первых попавших на место… но… можешь считать, что я тоже в некотором роде экстрасенс. Моя интуиция подсказывает, что это он написал текст, который заучили все наши свидетели. Он же попросил кого-то сжечь дом, когда понял, что ты будешь восстанавливать события.

– Мы не можем этого доказать, – задумчиво проговорил Сергей.

– Да. Не можем. Пока ещё. Значит, надо копать дальше, рыть глубже.

– Позвони Николаю Васильевичу, – предложил Скрипка, и Лена недоумённо вскинула взгляд:

– Зачем?

– Лен, не тупи. Позвони, расскажи, что уже узнали. Ведь что-то же узнали, к тому же у нас есть подозрения… – Сергей внезапно очень тепло улыбнулся:

– Да-да… Вот и доложи начальству, а оно пусть, что ли, подмогу нам высылает…

26 мая 20ХХ года, 15:05, Москва, «Отдел «Т.О.Р.».

Николай Васильевич вызвал Игоря Валуйского, как только завершил разговор с Марченко. Он не говорил ничего конкретного, но Игорь с порога, вместо «здравствуйте» заявил:

– Если брать билеты на поезд, то он только завтра в семь двадцать из Москвы уйдёт, а я на авто прямо сейчас еду и к утру буду уже в Касторово.

– Быстрый какой, – проворчал Горячев, поправляя очки. – А я, между прочим, ещё не решил, надо ли к ним туда кого-то посылать. Кстати, здравствуйте!

– А, кстати, да, здравствуйте… У вас что, есть другие кандидатуры на помощь Лене?

– Нет. Но они за пару дней успели уже очертить круг подозреваемых и наметить план действий… или вы не верите в компетентность Елены?

– Почему же, верю. Но вдвоём мы быстрее справимся с делом.

Горячев ещё раз поправил очки и пристально вгляделся в Игоря.

Тот немного смутился:

– Ну, втроём… Скрипка будет считывать прошлое, а мы интерпретировать.

Николай Васильевич хмыкнул:

– Мне кажется, вы, действительно, сможете помочь Леночке и Серёже быстрее справиться с делом. Они, конечно, могут и сами, но всё-таки Серёжа, как бы это точнее…

– Наивный, – жёстко припечатал Игорь. – Наивный, восторженный, увлекающийся.

– Ну, ну, зачем уж так-то, – замахал руками Горячев. – Не такой уж он наивный, не такой восторженный и увлекающийся, чтобы это могло мешать работе! Но вот опыта у него… это да, пока ещё маловато. Он может многое, но – вот пришло к нему видение, нечёткое, про белую машину и два футбольных мяча за задним стеклом…

– Надо искать футбольные клубы!

– …а он не знает, куда с этим идти. И Леночка, кажется, тоже ещё не догадалась.

Игорь затвердел лицом:

– Утром я буду у них. Доеду – отзвонюсь, Николай Васильевич. Могу идти?

– Идите, Игорь. Удачи вам.

– Спасибо.

И снова всё, как всегда: стук шагов по коридору, хлопок двери… потом дверь подъезда… дверка машины, урчание мотора – и резкий свист и рёв, словно самолёт на взлёт пошёл.

– Ах ты чёрт! – уронил очки Горячев. – Ну надо же так рвать с места в карьер!

27 мая 20ХХ года, 08:20, гостиница «Исторка», город Касторово

Лена не могла сомкнуть глаз до утра, пока не пришёл Скрипка и не усыпил ее. Вот просто постучал в дверь, потом заставил лечь на спину, коснулся горячими пальцами Лениных глаз и пообещал:

– Сейчас я выйду, ты за мной закроешь, ляжешь… и проснёшься утром от стука в дверь.