Текст книги "Под пеплом вулкана. Остров драконов (СИ)"

Глава 9

Ветра переменились. Пепел кружил в сером небе, как снег, который Бэлрих видел на острове лишь однажды. Да, тогда выдалась тяжелая зима… Дворец, конечно же, не терпел никаких лишений, но печальные вести приходили со всех частей империи. На столе источали приторно-сладкий запах утки в меду, в камине потрескивали новые поленья, а где-то там, далеко, мальчишки его возраста грызли кору с деревьев и спали кучей, чтобы пережить холодную ночь.

К следующей зиме Эрах подготовился: построил новые зернохранилища и закупил у лоххейцев шерсти, хватившей на год вперёд. Бэлрих подумал, что теперь-то наступит благоденствие. Однако самые бедные продолжали умирать, не дотянув до первых весенних дней. Он поделился странным открытием с матерью, и она упрекнула его в склонности придумывать поводы для грусти. Поэтому Бэлрих повесил замок на рот и перестал делиться мыслями. Он держался особняком, зная, что кажется братьям чудаком, подолгу слоняясь в стороне от ребяческих забав.

Так было, пока Аларих не взял его под свое крыло. Старший брат научил управляться с мечом и разговаривать с людьми с позиции силы, не прося внимания, как подати. Упражнения, походы, вылазки в город – счастливые дни без одиночества.

Частенько Аларих брал Бэлриха на встречи с клиентами, людьми меньшего положения. Такое покровительство называлось патронажем, а человек, оказывающий его, именовался патроном. Нобили высокого положения имели в клиентах нобилей статусом пониже, а те в свою очередь разрешали проблемы ремесленников или простых людей. Принцы же были особенно могущественными патронами, клиентами которых становились высшие нобили и даже коллегии.

После восстания Унриха Аларих сделался патроном коллегии воителей. Когда он встречался с ними, то усаживал Бэлриха на высокий стул, чтобы мальчишка казался более важным, и разрешал принимать решения о судьбе просителей. Бэлриха пронзал восторг, когда благодаря ему кредиторы оставляли в покое разорившегося из-за войны фермера или ветеран получал заслуженную пенсию. Принц торопил детство, грезя побыстрее получить собственного дракона, а вместе с ним наместничество и клиентов.

– Снова вспоминаешь? – спросил Морих, устроившись рядом. – Такое скорбное лицо… Прямо-таки захотелось дать тебе монетку.

Бэлрих пошатнулся от неожиданности и схватился за перила балкона. На лужайке под террасой, на которой он стоял всё это время, здоровяк Томанд играл с Ролехом и, поддаваясь его маленькому деревянному мечу, оглушительно падал на землю, изображая поверженного врага.

– Я забираю твоего дракона! – величественно закричал ребенок, воздев меч к небу.

Морих улыбнулся, хлопая в ладоши и распаляя Ролеха продолжать торжественную речь, пока его противник волшебным образом воскресал из мертвых. Сыны Мойнары удивляли легким нравом, не покидающим их даже в тяжелые мгновения судьбы. Бэлрих был убежден, что они с той же непосредственностью продолжили бы резвиться, обрушься на Эрах огненный дождь.

– Помнится, на этой поляне ты тренировался с Аларихом, – сказал зеленый принц. Его домашний халат небрежно перетягивал бархатный пояс. – Когда был таким же сорванцом, как Ролех.

– Тебе скучно? Зачем заговариваешь со мной? – проглотил собственные вопросы Бэлрих. Когда тема касалась Алариха, его губы невольно начинали дрожать то ли от ярости, то ли от обиды.

– Надо же мне как-то завязать с тобой разговор. Я не люблю молчание. От него в голове шумно и хочется выпить.

– Нам не о чем говорить. Пора бы тебе переодеться в парадный костюм. Ходить так неприлично.

Морих закатил глаза. Мол, какое ему дело до приличий.

– Вообще-то я всё видел, – сказал он, прищурившись от солнца. – Казнь твоего дракона. Аларих подошел к Урбису и отсёк ему голову, да так, что она ещё клацала зубами, пока из бьющегося в судорогах туловища хлестала кровь.

Бэлрих терял самообладание. Он не должен был поддаваться на провокацию. Следовало хранить молчание, но слова вырвались наружу:

– Мой дракон был послушным! Укусил всего раз, мы заигрались…

Такие наивные слова, что Бэлриху стало стыдно.

– Ну конечно, – самодовольно ухмыльнулся Морих. – Наш дорогой брат почитает смерть за решение любой проблемы. Я бы вырвал Урбису клыки и оставил его осеменять самок.

– Решение должен был принимать я.

– Чего же ты медлил? Ещё месяц, и твой дракон заставил бы нас попотеть. Они растут быстрее цен на порсское вино.

– Он был послушным…

– Либо он был покорным, а твоя воля слаба, либо ты признаешь, что тебе попался неприручаемый зверь, и перестаёшь выдавливать слезы одним своим видом.

Это была пощечина. Обидная, справедливая и оттого заставившая испытать Бэлриха такую ненависть и злость, что он не удержался ответить тем же.

– Молчи, ты… грязноротый распутник!

– Жаль, никто не слышал, как грустный лирик наконец-то дал доблестный отпор обидчику, – ничуть не оскорбившись, произнес Морих. – Но лучше бы выместил гнев на Герихе. Или не придумал, что ему выпалить? Подскажу… Что-то по заветам классиков, про мать? А, нет… он же может отвесить словцо про твою.

Бэлрих развернулся и пошел куда глаза глядят, лишь бы укрыться от лукавой насмешки зеленого принца. Кулаки сжимались так, что ногти впивались в ладони, будто ножи. Ему мнилось – Морих смотрит вслед и наслаждается своим творчеством. Он смог вывести его из равновесия. Ткнуть лицом в прошлое.

Зачем? Зачем он это сделал?

Вновь оставшись наедине с собой, Бэлрих пробормотал:

– Урбис был послушным. Аларих ошибся…

***

В наказание Тессу лишили завтрака. К хлебу и воде, которые остались со вчера, девушка так и не притронулась. Когда, заглянув в полуоткрытую дверь, Кия увидела нетронутый поднос, её жидкие брови сдвинулись к переносице. То была первая эмоция, замеченная Тессой на сером стареющем лице.

Повелительным тоном, будто подневольное положение невесты уже предрешено, старшая прислужница велела готовиться к выходу в сад, хорошенько отмыться. Сверх того она ничего не добавила, и девушка убедилась, что пока ещё никто не узнал о её ночном приключении.

Купальня была полна невест. Многие, не стыдясь наготы друг друга, пользовались случаем поболтать или завести знакомство. Другие толкались у резервуара, скребя ковшами по дну так, что вода не успевала набраться хотя бы до середины. К духоте от пара добавлялась духота человеческая.

Флоара мялась в углу и прикрывала скромные прелести руками. Завидя Тессу, она посетовала:

– Данга моется до рассвета. Сначала я подумала, что она странная, а теперь мне кажется, она умнее всех. В следующий раз повторю за ней.

– Ты же рано не встанешь, соня.

– Ещё бы! Я полночи не могу заснуть. Нечистый смеется надо мной. Днём тишина, сундук пуст. Таш проверяла и очень ругалась. А как луна взойдет, начинаются скрипы, хлюпанье, чавканье.

– Надо открыть сундук ночью.

– А если нечистый набросится? Страшно как-то. Пусть себе шумит.

– Загляну к тебе, и вместе проверим, на что он способен. – Тесса двинулась к чану и отвоевала ковш воды. Стремясь закончить побыстрее, она умыла лицо и волосы.

– Таш сказала, невестам нельзя быть наедине.

– Но нельзя же, чтобы нечистый или пустой страх извели тебя. Будем осторожны и незаметны.

– Ты смелая. – Улыбнулась девочка, словно одной тревогой для неё стало меньше.

«Или безрассудная…»

Вместе подруги покинули купальню. Их мокрые сандалии шлепали по камню, а волосы прокладывали дорожку из капель, на которых чуть не поскользнулись суетливые прислужницы. Они переносили из комнаты в комнату палочки для завивки и флаконы для масел и духов. Однако обычные невесты теперь не могли рассчитывать на помощь каламистр и были обязаны ухаживать за собой самостоятельно.

– Меня сегодня посадили в хорошее место, – призналась Флоара. – Но я померкну рядом с местными невестами. Принцы не замечают дурнушек.

– Иногда лучше, чтобы некоторые принцы тебя не замечали. Не все они приятная компания.

– Ты о Герихе? Данге он нравится.

– Я лишь хочу сказать: ты точно не дурнушка, и найдется принц, что тебя разглядит.

– Гостившие в нашем доме мужчины всегда увивались за сестрой. Мне доставалось немного внимания, только когда я пела или играла на арфе.

– Флоара! – Засмеялась Тесса. – Ты была дитя. Сейчас всё иначе.

Приободряющие слова подействовали на девочку, её глаза заблестели, а щеки порозовели. Подруги в согласии гуляли по анфиладам и ждали, когда высохнут волосы. У бюста императора Эдгарда Покорителя их дороги разошлись. Флоару отправили в центр сада, а Тессу на его окраину, в низину за озером.

Девушка с удивлением посмотрела на своих соседок: Дангу, Вилмару и Ансару. Чем внучка архижреца и невеста Алариха заслужили немилость?

Тесса устроилась возле Данги, отметив тягостное напряжение, витавшее между невольницами случая и только усилившееся с её появлением. Оно будто оседало на их губах молчанием, рвущимся превратиться в колкости и взаимные упреки.

В отличие от обычных эрахейских дней, знойных и пытающих засевшей в воздухе влагой, было свежо, и Тессе не приходилось вариться заживо под тканями платья. Почти неразличимый серный запах просачивался в легкие. Ветер обдувал слабыми порывами, разгонял редкие крупицы пепла. Девушка стряхнула их с волос. С того дня, как она оказалась на острове, ветра впервые направлены в сторону города.

Надеясь унять голод, Тесса осмотрела подносы с фруктами. Взяв красное яблоко, показавшееся самым вкусным, она попыталась соскрести налет. Серые песчинки облепили кожуру паутиной.

– Не советую сегодня что-то есть, – сказала Ансара, открывая перед собой книгу. – Пепел не обычная пыль, он вреден.

– Он священен, как и всё, что дарует нам вулкан, – возразила Вилмара.

– Если забыть, что порой Эр дарует смерть.

– Чтобы на старом месте зародилась новая жизнь.

На всякий случай Тесса положила яблоко обратно. Напитки постигла та же участь. В кувшинах плавал сизый осадок и превращал их в мутную смесь. Ни попить, ни поесть. От сухости в горле пробивало на кашель.

– Ветра впервые за тридцать лет дуют в сторону великого города, – подняв взгляд в небо, произнесла Вилмара. – Это предзнаменование, не иначе.

– Эр извергнется? – спросила Данга, с беспокойством взглянув на вулкан, сросшийся с цепью гор. Издали он казался умиротворенным и спящим под покрывалом мягких облаков.

– Вулкан проснется, когда все дети острова станут слабы духом и телом, – ответила Ансара. – Пока жив Аларих, этот день ещё не настал.

– В прошлый раз ветра сменили направление перед смертью императора Сендранда, – с нескрываемым воодушевлением подметила Вилмара. – Будем ждать, что скажут гадатели.

Что бы ни предвещали ветра, гонящие древний пепел с горных вершин, это случится скоро, подсказывало колдовское чутье Тессы. То ли голод, то ли нервы тянули ком к горлу. Вспомнился сон…

– Мы будем каждый день проводить в саду? Мне хотелось бы встретиться с толкователями снов.

– Расскажи сон мне, я растолкую, – хихикнула Вилмара.

– Дождись Амандии, – сказала Ансара, не отрываясь от книги и не смотря на собеседниц. Она не читала, она отгораживалась ей, словно щитом, от ненужных разговоров. – Праздник как раз пройдет во время отбора. Всех выведут в город для шествия к Пантеону.

– Тессу на праздник не выпустят, – усмехнулась внучка архижреца. – До меня дошел слух, что нарушительницу устоев переселили к прислужницам. Хорошо, что императрицы сразу поняли, где её место.

Видимо, ты считаешь оскорбления лучшим развлечением. Такое рвение задеть меня даже забавляет. – Тесса присмотрелась к реакции девушки. – Тебя императрицы тоже невысоко оценивают, если посадили сюда.

Не меняясь в лице, Вилмара надменно фыркнула. Значит, её не задело предположение про императриц. Да и чем она могла провиниться? Если бы стряслось нечто скандальное, весь сад бы уже стоял на ушах. Внучка Хросанда шпионит для жрецов, решила Тесса.

– Интересно, чем провинилась я, – пробормотала Ансара.

– Некоторые девушки пытаются примерить мужские штаны, – с ехидством отозвалась Вилмара. – Наверное, поэтому императрица Сигила не хочет, чтобы они… она оставалась у всех на виду. Дурной пример заразителен.

– Странно, что мать Алариха желает портить отношения с будущей императрицей. – Ансара отложила книгу, и крупные черты её лица ожесточились. Внучка архижреца прыснула со смеху.

– Неуместный хохот – свидетельство того, что не всякое благородное семейство обучает дочерей арифметике.

– У черного принца семь драконов и пять из них боевые. – Вступила Данга, как и всегда, когда речь шла о цифрах. – В прайдах других сыновей императора лишь по одному боевому.

Ансара кивнула:

– Исключительно крупная коалиция может противостоять моему жениху, и, учитывая рознь среди принцев, она никогда не соберется. Поэтому путем меньшей или большей крови он всё равно станет императором, ведь в науке ведения войны ему нет равных.

– Кто смотрит высоко в небо, забывает заглядывать под ноги, – изрекла Вилмара и улыбнулась так, будто прячет за спиной кинжал. – Старая жреческая поговорка.

– Сыграем в мельницу? – попыталась сгладить обстановку Данга.

Смуглянка переложила фрукты с одного подноса на другой, и на покрытой пеплом медной поверхности вывела пальцем колесо с восемью спицами. В местах пересечения линий она поставила толстые точки.

На удивление, девушки охотно согласились.

– Условия простые: уложи на точки три виноградины в ряд, чтобы они не прерывались моими. – Данга оторвала четыре зеленых виноградины и выложила их перед Тессой, себе сорвала столько же темно-пурпурных ягод.

Поначалу Данга играючи обставляла девушку в незамысловатой игре, и Вилмара снисходительно цокала каждый раз, как кто-то совершал ошибку. Когда количество партий перешло за десяток, Тесса стала запросто предугадывать ходы соперницы и мешала ей победить. Внучка архижреца то и дело вмешивалась с советами.

Ансара отрывалась от созерцания всё той же страницы книги лишь затем, чтобы проверить, не идёт ли за ней прислужник её жениха. Тесса задумалась.

Ансара красива, умна и готова защищать Алариха от нападок врагов: с такой воинственной злобой она смотрела на Вилмару, когда та взболтнула лишнего. Она влюблена. А черный принц? Устраивает пирушки, где каждый может беззастенчиво получить женщину. Разве это справедливо? А Валех? Он был с ними, пил с Герихом, похоть которого несомненна. Благородный маг так бы не поступил… Что она вообще знает о людях? Теперь только то, что они не безупречные и предсказуемые, как фантомы в замке.

– Тесса, ты раздавила виноградину! – воскликнула Данга.

Мякоть прилипла к пальцам. Девушка принялась оттирать сладкое пятно и краем глаза заметила, как Ансара изменилась в лице, глядя ей за спину.

Обойдя ковер, старик-прислужник с непокрытой головой обратился к Тессе:

– Принц Аларих приглашает вас в шатер.

Беспокойство защемило меж ребер, а холодок крысиными лапками пробежался по спине. Приглашение в шатер, как дорога на плаху. С неё потребуют ответа за вчерашнее, и, возможно, произойдет что-то похуже переселения в комнату слуг. У черного принца на то достаточно власти, стоит ему пожелать.

– Я не вправе отказаться от приглашения? – с опаской спросила Тесса, сглатывая вязкую слюну. Ей бы попить.

– Мой господин крайне огорчится.

– Давай, оскорби ещё одного принца, – подначивала Вилмара, наслаждаясь мраком, спустившимся на лицо Ансары.

– Что меня ждёт?

– Беседа, – со смирением ответил прислужник, и его спокойный тембр притупил страх.

Тесса медлила, всячески оттягивая неизбежную встречу. Но вот за ней уже опустилась черная шторка. Яркий свет сменился приглушенным, подсвеченным извне полумраком. Мир сузился до шатра, а запах перца и кедра завладел легкими. Аромат, перебивающий любой другой запах, расслабил тело, сделал его безвольным и податливым.

– Садись.

Девушка, как марионетка, послушно опустилась на мягкий табурет.

Аларих сменил позу, чтобы смотреть прямо на гостью. Плавная тень падала на его лицо, отчего эмоции, будь он на них способен, оставались бы неразгаданными. Принц, тяжело дыша, медленно качнул головой, словно вытряхивая из глаз искры. Винное похмелье не щадило драконьего всадника.

На соседней кушетке лежал Герих, мученически обхватив щеки ладонями. Его присутствие подтвердило опасения Тессы – разговор выдастся неприятным.

На игральном столике так и не подошла к концу партия, похожая на ту, за которой коротали время невесты. Только игра принцев представлялась более сложной, а поле – замысловатым. Полчище агатовых кубиков оттесняло жемчужные пирамидки, почти загоняя их в кольцо.

Живот предательски заурчал, стоило девушке заметить аппетитные блюда, украшающие буфет. Она сглотнула слюну, чтобы обмануть его, но желудок в ответ заголосил сильнее.

– Поешь, – Аларих кивнул на стол.

– Спасибо за великодушие, я не голодна.

Он промолчал, поставил перед Тессой тарелку, щедро наполнив едой. Налил воды себе и ей. Вскоре девушка сдалась, оправдываясь тем, что в её положении глупо демонстрировать независимость и отказываться от вкусной пищи и чистой воды.

Когда ещё она сможет позволить себе такую роскошь? Возможно, уже никогда.

Герих отнял ладони от лица и подложил их под затылок.

– Ты шпионила?

– Нет! – запротестовала Тесса, не успев как следует прожевать кусок баранины. Принцы поморщились от резкого звука. – Я забрела в ваше крыло случайно. Мне не для кого собирать сведения.

– Чушь. Удобные случайности. Знаешь, как у нас наказывают лжецов и соглядатаев? Берут язык…

– Ты успела кому-нибудь рассказать о том, что видела? – перебил Аларих и подлил себе и гостье воды.

Тесса не хотела врать, но и правду раскрыть не могла.

– Мое молчание для вас важно? – пересилила она окаменевшую челюсть.

– Ласковыми беседами ничего не добьешься, – встрял Герих. – Позволь мне поговорить с ней иначе, Аларих?

Девушка встрепенулась.

– Нет нужды. – Черный принц нахмурился, и на его лбу возникла мученическая складка. – Караульные не поймали Тессу. Она аккуратна. Невесты молчаливы и сонны. Значит, им нечего обсуждать.

– Я не болтлива.

– Поэтому мы предполагаем, что вчера тобой руководил умысел. Или ты ходила греть чьё-то ложе?

Тесса залилась пурпуром праведного гнева и смущения. Она пыталась подобрать слова для защиты своей чести.

– Нет, Аларих, – опередил её Герих. – Я хорошо знаю таких женщин. Только посмотри на это выражение лица… Как у настоящей ханжи!

– По-вашему, я должна расплыться в блаженной улыбке, когда меня обвиняют в разврате? – Тесса поджала губы от обиды.

– Не важно, чем ты занималась ночью и почему оказалась в моем крыле. – Черный принц положил подбородок на кулак, всем видом показывая, что пустая болтовня его утомила. – Предположим, ты потерялась.

– Так оно и было.

– Обитателям дворца запрещено заходить на этажи императорской семьи без нашего дозволения. А если подобное случается, то мы устанавливаем меру повинности.

Девушка выпрямилась на стуле и нервно смяла юбку.

– Я забуду твою оплошность. Взамен ты не обмолвишься о том, что увидела в моих покоях, до захода солнца.

– Обещаю! До захода солнца?

– Да. Будет неудобно, если братья воспользуются тем, что мы приболели.

– Похмельная лихорадка та ещё дрянь, – добавил Герих. – Во время неё драки противопоказаны. Не хотелось бы откупаться драконом.

– Не понимаю…

– Равные могут вызвать друг друга на поединок, – пояснил Аларих. – Древняя традиция, но не исчезнувшая насовсем. Либо берешь в руки клинок, либо откупаешься. Для принца цена – дракон.

Мозаика к мозаике, в голове Тессы выстроилась картина. Она до боли прикусила губу. Вот что обрадовало Зейриха. Он воспользуется возможностью и отнимет дракона.

– Хочешь нам что-то сказать? – Аларих с недоверчивой серьезностью взглянул на девушку. Пятое чувство кричало, что он видит её насквозь. – Если нет, то иди.

Он ей не верит, и не верил с самого начала. Тогда зачем позволял уйти не разоблаченной? Стараясь не думать об этом, Тесса с укором посмотрела на белого принца и повторила одно из мудрых изречений Беритоса:

– Пьянство в могилу сводит.

– О, Эрхис и Дремис, избавьте меня от проповедей, – простонал Герих, и по велению его жеста входная занавеска отодвинулась, впуская внутрь свет и пепел.