Текст книги "Право на ошибку (СИ)"

Автор книги: Юлия Устинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

7. Полина

Я ещё раз оглядываю комнату, проверяя, все ли в порядке. Постельное белье развешено, ламинат блестит, в ванной тоже идеально чисто.

Вера по телефону уже высказала все, что думает о моей идее затеять уборку. Она позвонила в тот момент, когда я прыгала по лестнице со шваброй в руках и подозрительно, по ее словам, пыхтела в трубку.

Пришлось сказать, чем я занимаюсь. Иначе бы вышел конфуз.

Конечно Вера не чужой мне человек, но совесть-то иметь нужно.

Я так воспитана, что меньше всего на свете хочу доставить кому-то беспокойство. Вот и рядом с Виталиком мне все время казалось, что я "беспокойная" жена. Слишком громко смеюсь, слишком бурно радуюсь, слишком общительная – вся такая слишком.

Он был старше меня на шесть лет. Разница небольшая, но при этом ощутимая. Виталик казался таким взрослым, надёжным, уверенным. Я просто любила его, и у меня даже мыслей не возникало, что однажды этой любви придет конец.

Сегодня я проснулась в постели с Артемом. Он ещё спал, а я лежала, смотрела на парня, с которым у меня был лучший секс в моей жизни – громкий, бурный, равноправный. И неожиданно поняла, что мне больше не нужно пытаться быть удобной.

– Ты от меня прячешься? – спрашивает Артем за моей спиной.

Мне почему-то кажется, что он уже стоит там какое-то время.

Я заново начинаю сворачивать шорты, пальцы слегка подрагивают.

– Конечно нет, – стараюсь звучать беззаботно. – Но кто-то же должен навести порядок.

Тёма приближается, я слышу его шаги.

– Давай останемся ещё на одну ночь, – он обхватывает меня руками под грудью.

Глупое сердце радостно подпрыгивает под ребрами, пульс учащается.

– Я не могу, – качаю головой.

– Не можешь или не хочешь?

– Не могу. Мне на работу.

Артем медленно целует мою шею.

– Тут ехать-то, – шепчет он. – Встанем пораньше, я тебя отвезу, поспишь в дороге.

Боже. Это звучит настолько заманчиво, что я прикусываю язык, опасаясь поддаться искушению.

– Нет, Тём, это ни к чему. Поразвлекались и довольно.

Я давлю на его предплечья, пытаясь освободиться, в результате он разворачивает меня.

Мы стоим лицом к лицу.

– Мне было очень хорошо с тобой, – улыбается парень.

– Мне тоже.

– Значит не останешься?

– Артем… – выдыхаю я.

Тёма несколько раз кивает.

– Да. Знаю, это тупость, – признает он. – Возьмёшь меня до города?

– Ну конечно, – улыбаюсь ему.

Повернувшись к кровати, я начинаю складывать в пакет одежду и туалетные принадлежности.

– Эй, а это у нас что? – рука Рогозина нагло ныряет в мой пакет.

Я вспыхиваю, увидев, как он хватает вибратор.

– Он мне не пригодился, – забираю игрушку у парня.

– А-а-а, черт… – с отчаянным стоном Тёма падает на кровать. – Если бы ты сказала, что он у тебя здесь… – перекатывается на спину. – Короче, я знаю такую штуку…

– Тёма, все, хватит глупостей, – мягко торможу его. – Выходные закончились. Не мешай мне собираться. – Его лицо мрачнеет, а улыбка стремительно тает. Ещё бы. Я сейчас отчитала его, как мальчика, и мне это тоже неприятно. Но так надо. – Если ты едешь, нужно проверить окна и все остальное. Займешься этим?

– Да, шеф, – сухо бормочет Артем, вставая с кровати.

По дороге в город мы почти не разговариваем. От той легкости, которую я испытывала с ним в общении, не осталось и следа.

– Ты сейчас куда? – спрашиваю Тёму на въезде в город.

Тот пожимает плечами.

– Пока не знаю, у меня встреча в пять с хозяйкой хаты.

– Если хочешь, поехали ко мне, – предлагаю ему без задней мысли.

– Ты приглашаешь? – удивляется он.

– Как бы это не прозвучало, ты не чужой мне человек. Ну что ты будешь мотаться по улице?

– Давай, я с удовольствием, – соглашается парень.

Я прислушиваюсь к себе. Хочу понять, что именно стоит за моим приглашением. Забота о друге брата или что-то большее?

И то, и другое.

Но я отказываюсь это принимать.

Нет и ещё раз нет.

Уверена, во всем виноваты фантастические оргазмы, подаренные мне Рогозиным, и мой мозг под действием гормонов просто выдает желаемое за действительное.

Я не могу ничего к нему испытывать, ну, кроме похоти.

Это же просто нелепо!

– Ну как? – спрашиваю я, снимая босоножки в прихожей.

Тёма заглядывает в одну из комнат – нашу бывшую с Виталиком спальню, где стоит огромная двуспальная кровать.

– Годится, – усмехается парень.

А я краснею. Серьезно!

После всего, что между нами было, я вдруг вспыхиваю, как школьница.

Он же не подумал, что я пригласила его к себе ради секса?

Засунув руки в карманы джинсов, Рогозин проходит дальше – в гостиную.

– А это что такое? – доносится его голос. – Ты устроила здесь тир?

Я хмурюсь, направляясь к нему.

– Ах, – окидываю взглядом стену, изуродованную множеством мелких дыр от саморезов. – Это Виталик… – я совсем забыла о том, что он тут хозяйничал в пятницу. – Тут был такой стеллаж, – жестикулируя, объясняю парню, что произошло с несчастной стеной. – Он там свои тачки коллекционные выставлял. Типа хобби у него было.

Тёма хмыкает, продолжая разглядывать стену, а потом вдруг произносит:

– Собирайся.

Я округляю глаза.

– Куда?

– В строительный магаз.

– Не надо, ты не должен, – качаю головой.

– Довлатова, я хочу помочь тебе разобраться с этим дерьмом, – от тычет пальцем в стену, и я не совсем понимаю, о каком именно дерьме речь – о стене или моей разбитой жизни.

– Зачем?

– Затем, что хочу. Хочу и все. Не ищи здесь никакого смысла. Если бы твой брат увидел вот это, он поступил бы также.

Мои губы сами собой расползаются в улыбке.

– Хорошо. Дай мне полчаса.

Рогозин отходит к дивану, опускает на него свой упругий зад (а это проверено экспертом) и закидывает ногу на ногу.

– Точно, я помню. Мужчина должен подождать, – невозмутимо добавляет он.

А спустя час мы с Рогозиным снова катим тележку. На этот раз по отделам огромного строительного супермаркета. С видом знатока Артем выбирает готовую шпатлевку, пару шпателей, а затем в отделе красок несколько минут я листаю каталог с оттенками краски, чтобы попросить работника магазина смешать колер в нужной пропорции. Стены в моей гостиной выкрашены в нейтральный пудровый. Виталик не любил яркие оттенки.

– Оранжевый? Что думаешь? – я оглядываюсь на Тёму.

С кривой улыбкой парень одобрительно кивает.

– Это определённо пупсонский цвет.

Я тихо прыскаю, чувствуя небывалое воодушевление.

Затем я прошу Артема дождаться, когда парень-продавец принесет мою краску. Тот коврик для ванной, что приглянулся мне по дороге сюда, все не идет из головы.

Он лимонно-жёлтый!

Я беру коврик, а руки сами тянутся к шторке для душа с ярким принтом в тон коврику.

За этим делом меня и застает мой бывший.

– Полина?

Я поднимаю голову, натыкаясь на глаза человека, который раньше был для меня всем.

– Виталик? Что ты тут делаешь? – машинально спрашиваю.

– Мы обои выбираем.

Мы?

Мой взгляд ныряет ему за спину, где стоит она, другая женщина. И, наверное, я бы смогла пережить этот момент более достойно, если бы не ее огромный выпирающий живот с острым пупком посередине.

– Ох, ясно, – вылетает у меня.

Женщина, явно поняв, кто я такая, сразу отворачивается и отходит подальше.

Мой бывший муж опускает глаза.

– Я не знал, как тебе сказать, – виновато бормочет он.

– Поздравляю тебя.

– Полин, не обижайся. Мне уже сорок лет, ты же должна понимать.

Я горько усмехаюсь.

– Должна, – киваю я. – Но я больше не хочу никого понимать. Прощай, Виталик, от всей души желаю вам родить здорового ребёночка.

– Пупсон? Вот ты где? – мне на плечо опускается ладонь Рогозина.

Виталик удивлённо таращится на парня.

– Это… – я не знаю, что сказать. И надо ли?

– Здоров, гандон, – Тёма откашливается в кулак и протягивает Виталику другую ладонь.

– Извини? – подвисает мой бывший.

– Здоров, братан, говорю, – невозмутимо произносит Артем.

– Ага, привет, – кивает Виталик, задерживая взгляд на ладони Рогозина, которая уже сползла мне на талию.

Мужчины жмут друг другу руки.

– Полина, а ключ от квартиры я тебе на днях завезу, – предупреждает Виталик, потирая пальцы.

Похоже, Тёма немного переусердствовал.

– Хорошо, напишешь, когда точно, – говорю я.

После чего мы расходимся.

– Что ты делаешь? – сердито шепчу на Артема, сжимая в руках дурацкий желтый коврик.

– Прости, не удержался.

– Тебя это забавляет, да?!

Тёма с серьёзным видом качает головой.

– Нет, Полин, конечно нет. Извини. Не знаю, что на меня нашло.

Назад мы снова едем молча.

Я еще немного сержусь на Тёму, но больше не злюсь на бывшего мужа.

Мне больно.

Я не знала, что она беременна, что во многом объясняет наш стремительный разрыв с Виталиком. Все ясно. Он выбрал ребенка, которого я ему так и не родила.

Новая реальность необратимо обрушивается на меня. Ведь одно дело, думать, что твой бывший – лживый сукин сын, променявший брак на интрижку с какой-то чучундрой, и другое – понимать истинные причины происходящего.

Возможно, правы те, кто считают, что семья без ребенка – не семья?

Тогда ради чего мы жили вместе?

Общие интересы? На троечку.

Секс? Четыре с минусом.

Любовь? Да какая у него любовь. По нулям.

Я столько лет безуспешно пыталась забеременеть, прошла толпу врачей, но все бестолку.

Теперь у Виталика есть семья.

И, кстати, я видела его чучундру. Никакая она не чучундра, другую он бы и не выбрал.

Мы с Артемом входим в квартиру. Парень ставит на пол большое ведро краски и пакеты с остальными материалами, но я уже не вижу смысла ни в каком ремонте.

Мне самой нужен ремонт.

Мне тридцать четыре. Многие мои ровесницы уже родили не по одному ребенку, а чем занимаюсь я?

Все выходные скачу на члене парня, которому когда-то коленки зелёнкой мазала.

Глядя на то, как Рогозин начинает разуваться, я останавливаю его.

– Тём, думаю, тебе лучше уйти, – даже не хочу выглядеть доброжелательно.

Пусть он уйдёт.

Артем ненадолго замирает, а затем продолжает снимать обувь.

– Ты слышал, что я сказала?

– Слышал, – он встаёт в полный рост и расправляет плечи. – Хрена два я сейчас уйду.

Я ловлю ртом воздух, пока Рогозин стягивает с себя футболку, бросает ее в прихожей и, прихватив материалы, проходит в гостиную.

Когда шок отступает, я иду за ним. Артем занят тем, что копается в стопке журналов и газет, лежащих в нише журнального столика.

Это уже ни в какие ворота!

– Что ты ищешь?! Что ты делаешь?! – возмущаюсь я, стоя посреди комнаты.

Тёма не отвечает.

Молча он берет одну из газет, разворачивает ее, а затем начинает складывать. Судя по тому, что я вижу, Рогозин собирается сделает бумажный кораблик.

Он сумасшедший?

Подходит около минуты, и я понимаю, что ошиблась.

Артем встаёт и подходит ко мне.

– Ты можешь не разговаривать со мной. Ты можешь орать на меня. Но я не уйду, пока мы не закончим со стеной, – мягким голосом заявляет он, надевая мне на голову шапку маляра. – За работу, стажёр.

Моя злость отступает.

Ну как можно злиться на парня, который постоянно смешит и подарил мне немало приятных моментов, а теперь говорит, что поможет с ремонтом?

Около двух часов мы замазываем дыры в стене – Рогозин работает наверху, а я снизу. Тёма не предпринял ни одной попытки разговорить или как-то отвлечь, но молчание совсем меня не тяготит.

Мне даже молчать с ним комфортно.

Уже позже, когда дело сделано, Рогозин выходит из ванной и надевает свою футболку, явно не собираясь задерживаться.

– Вот здесь у тебя, – я тянусь к его шее и осторожно убираю ногтем кусочек шпатлевки.

– Все или нет? – Артем поднимает подбородок, чтобы я проверила, не испачкан ли он. – Если хочешь, завтра я приду, покрасим вместе, – предлагает парень.

Я смахиваю с его плеча невидимые пылинки.

– Я сама, Тём. Спасибо тебе.

– Да пустяки, – морщится он.

И мне становится обидно. Не за себя, а за него.

– Нет. Не пустяки, – я решительно машу головой. – Пойми, нельзя обесценивать свой труд. Если ты сам всерьёз к себе не относишься, почему это должны делать другие?

Артем отводит взгляд.

– Да, верно говоришь. Попробую с этим что-нибудь сделать, – он понимает, что я имею в виду не только возню со шпателем. – Ладно. Мне надо идти.

– Давай, – я тянусь к замку.

– Можно, я тебе позвоню? Как-нибудь встретимся, – Тема перехватывает мою руку.

– Почему нет? Секс по дружбе и все такое, – я стараюсь звучать легкомысленно, когда его пальцы нежно гладят мою руку.

– Ты веришь в секс по дружбе? – спрашивает Тёма.

– Я просто больше не верю в любовь.

– Как ты там сказала? Какие твои годы? – с соблазнительной ухмылкой напоминает Артем.

– Точно, – я осторожно освобождаю руку.

– Ну пока, – он тянется ко мне.

Взгляд парня прикован к губам, и я точно знаю, как бы мне понравился этот поцелуй, которого не будет.

– Пока, Тём, – целую его в щеку.

Когда он уходит, еще какое-то время я стою у двери, а затем иду в гостиную с твердым намерением изменить ее к лучшему… А, если удастся, то и собственную жизнь…

8. Артем

Две недели спустя…

– А у тебя тут все изменилось, – я осматриваю гостиную Полины, которая теперь выглядит совершенно иначе.

Офигеть, она реально выкрасила ту самую стену в оранжевый!

Шторы тоже новые, как и белый ковер. Мне даже стремно ступать по нему. А ещё здесь появились цветы в огромных горшках, они стоят на полу и создают ощущение тропического леса.

– Да уж, меня понесло, – усмехается Полина, проследив за моим взглядом.

И вдруг я понимаю, что все, что меня окружает – и есть сама Довлатова: яркая, страстная и смелая.

– Это же классно, – я сажусь на диван и провожу по нему рукой слева от себя. – Иди сюда, – прошу ее. Полина нерешительно смотрит на меня, но все же подходит и садится, правда чуть дальше того места, где бы я хотел. – Я соскучился, – тогда я сам придвигаюсь ближе, обхватываю рукой ее бедра и натыкаюсь на осторожный взгляд. – Не смотри так.

– Как? – она облизывает нижнюю губу и прикусывает ее.

Сколько же дней я хотел прикоснуться к этим губам.

– Как на предателя.

Полина посмеивается, по-доброму и открыто.

– Если честно, я тоже думала о тебе, – признается она, проводя большим пальцем по моей скуле. Я прикрываю глаза. Ее нежные прикосновения напоминают мне о тех выходных, что мы провели на даче Сереги. Но Полина быстро возвращает меня к реальности, переводя тему: – Ты голодный? Покормить тебя?

– Да… – пальцем слегка распахиваю на груди ее симпатичный бежевый халатик. Она первая девушка, которая встречает меня вот так, по-домашнему. Я и не знал, насколько это может быть эротично. – Я буду первое и второе, – вожу пальцами по кружеву ее лифчика, думая о том, что точно умру, если в ближайшее время не увижу ее идеальные сиськи.

– Тёма…

У меня по спине пробегает горячая дрожь, пульс учащается, стоит Полине лишь выдохнуть мое имя.

– Скажи ещё раз, – прошу ее.

– Что сказать?

– Назови меня по имени.

Полина улыбается.

– Вот ненормальный.

А я тянусь к ней и начинаю целовать. Руки сами развязывают ее халат, он скользит по плечам, которые тоже не остаются без внимания.

Мне хочется всю ее зацеловать, замацать, поставить клеймо, в конце концов. Но вновь появляется это тупое ощущение неполноценности. Словно я слишком уж раскатал губу.

Такая женщина не для тебя, придурок.

С этой мыслью я укладываю Полину на диван и, разведя коленом ее ноги, устраиваюсь сверху. Сначала я хочу как следует пососать ее груди, о которых мечтал все эти дни.

Соски превыше всего!

Оттянув вниз ее лифчик, я обнажаю их и чувствую себя самым счастливым кретином во вселенной.

Во рту скапливается слюна.

Ну держитесь, мои голýбки.

А потом, вдоволь нализавшись, я заглядываю в лицо Довлатовой.

Ее щеки порозовели, взгляд затуманен – она вся в моей власти.

Приподнявшись, я просовываю между нами руку и отодвигаю край ее трусиков.

Какая же она мокрая.

А вот падла-диван ужасно узкий!

– Может быть, лучше на кровать? – хриплю я, опираясь на локоть, пока мой палец медленно скользит по клитору.

– У меня нет кровати, – загадочно произносит Довлатова, прикрывая глаза. Ее дыхание учащается.

– Как это? – изумляюсь я. – В прошлый раз я видел, в той комнате, – киваю на стену, за которой располагается спальня.

Полина улыбается, нежно поглаживая мою шею.

– Я ее продала на Авито. Вчера забрали. Вот новую заказала, жду. Так что нет у меня кровати.

Я изгибаю бровь и становлюсь на колени. Моему взору открывается обалденный вид – ее обнажённые груди и раздвинутые бедра.

Мои глаза разбегаются.

– Ковер тоже новый, – замечаю я.

– Ага, – закусив губу, кивает Довлатова.

– Мягкий, мне нравится, – опустив руку, прикасаюсь к покрытию с длинным ворсом. – Хочу трахнуть тебя на этом мохнатом коврике.

Полина смеется.

Как же мне нравится ее смех.

Снова целуясь, мы избавляемся от одежды и перебираемся на пол. Мои колени утопают в мягком ворсе.

Клянусь. Этот ковер просто создан для полового акта. Во всех значениях этого слова.

Я тянусь к джинсам, достаю из кармана презерватив и, надев его, снова располагаюсь между бедер Полины. Она нетерпеливо давит мне на задницу, укладывая сверху, берет мой изнывающий от желания член и направляет головку внутрь своей чудесной мокрой киски.

О, да.

Я толкаюсь глубже и прикрываю глаза от удовольствия. Она непросто чудесная, она фантастическая.

Это я и о киске, и о Довлатовой в целом.

После секса мы какое-то время болтаем ни о чем, лежа по центру ковра.

Все так странно.

Нам всегда есть, что обсудить, даже если это что-то совершенная нелепица.

Мы на одной волне.

– Полин? – зову я девушку, набравшись смелости.

– Я, – знакомой интонацией отзывается она и дразняще ведёт рукой по моему торсу вниз до самого паха.

Чувствую, что снова твердею и заряжаюсь силой для второго раунда. Но сначала я хочу объясниться.

– Я ведь пришел попрощаться.

Ее пальцы замирают.

– Тебя взяли? – догадывается Полина.

Округлив глаза, я несколько раз киваю.

– Да, прикинь, сам в шоке. У них сразу две вакансии освободились, одна повариха в декрет ушла, а второй – на пенсию. И тут я – молодой, холостой, до пенсии, как до Китая пешком, в декрет точно не уйду – оторвали с руками и ногами, – пытаюсь шутить, но совсем не чувствую веселья.

Нахрена мне теперь сдался этот теплоход?

– Поздравляю! – в глазах Полины светится искренность. – Когда уезжаешь?

– Завтра.

Уголки ее губ ползут вниз, и меня это несказанно радует.

Она не хочет, чтобы я уезжал.

– Так скоро. И надолго?

– Контракт у меня до конца навигации. Конец октября – начало ноября, плюс минус, – объясняю ей.

– Ясно. Ну что ж. Желаю удачи, – она постукивает меня по плечу, но голос у нее грустный.

– Полина… – ложусь на бок.

– Не надо ничего говорить, – она качает головой, явно догадываясь, что я хочу обсудить.

– Ты права, это все испортит, – нехотя соглашаюсь с ней. – И, наверное, нам не стоит звонить друг другу или писать.

– Ладно. Если ты так считаешь, – сдержанно произносит Довлатова.

Между ее бровей проявляется хмурая полоса.

Я резко сажусь и обхватываю свои колени.

– Нет. Ты не понимаешь. Я пришел не за тем, чтобы потрахаться и свалить в туман на белом теплоходе. Я просто запутался, Полин, – оглядываюсь через плечо. – Мы провели вместе всего ничего, а мне кажется, у нас было так много всего, – наконец озвучиваю свои непонятные ощущения. – Секс с тобой, конечно, классный, но все остальное… откуда это?

Полина медленно поднимается.

– Я… не знаю, – ее голос звучит неуверенно.

И я теряюсь. Почему-то мне казалось, уж она-то должна быть в курсе всей этой фигни.

– Но ты же тоже это чувствуешь? Что-то происходит, верно? – спрашиваю ее.

Полина вздыхает.

– Да. И так не должно быть… Ты молод…

– Не начинай!

Как же эта хрень бесит!

– Но я не могу не начинать. Пойми, Тём, у меня больше нет права на ошибку. Время уходит. Я… – Полина трясет головой. – Всего, чего я хотела, к чему стремилась, с каждым днем становится каким-то недосягаемым. Ну что мы будем делать, что у нас есть, кроме секса? Что?!

Если бы я знал.

Но что-то же терзает меня столько дней. Выходит оно существует?

– Давай не будем загоняться и просто посмотрим, что получится? – предлагаю ей. – Завтра я уеду. Но я вернусь, и мы поговорим по-настоящему.

– Если тогда нам будет, о чем говорить, – по ее голосу понятно, что она ни во что не верит.

– Ты даже не хочешь дать нам шанс.

– Артем, я не хочу связывать тебя никакими обещаниями. И, что бы ни случилось, я всегда буду помнить о тебе только хорошее. Устраивай свою жизнь, рискуй, делай то, о чем всегда мечтал – оглянуться не успеешь, как тебе стукнет тридцать, и дальше – по накатанной.

– Не говори со мной в таком тоне. Ты мне не мамочка, – огрызаюсь я.

– Да уж какая из меня мамочка, – язвит Полина.

Я прикусываю язык, понимая, что мои слова прозвучали грубо, учитывая ее ситуацию.

– Не хочу с тобой ругаться.

– Я тоже, – потянувшись, она обвивает руками мою шею.

Наши бедра соприкасаются.

– Полин?

– Хватит, Тём. Ну я прошу тебя, – Полина целует меня в висок и встает. – Идем, сварю нам кофе, – хватает свой маленький халат.

И я, как послушный баран, иду за ней на кухню, где с каменной миной наблюдаю за тем, как Полина заправляет гейзерную кофеварку.

Момент упущен.

Что мне ещё сказать? Если я сам ни хрена не понимаю.

– Иди сюда, – хлопаю себя по коленке.

Полина садится сверху лицом ко мне и медленно целует в губы.

– Ты даже не представляешь, что для меня сделал, – шепчет она, смещая поцелуи к шее.

Я хочу спросить, что она имеет в виду, но мои губы заняты. И вот я снова беру ее прямо на чертовом стуле. Хотя кто кого берет – ещё вопрос. Оседлав прямо в своей кухне, Полина скачет на мне так жестко и самозабвенно, что я не могу отвести взгляда от ее лица.

Уходить не хочется.

Я засиживаюсь у нее до темна, кофе мы пьём уже остывшим. При этом Довлатова ведёт себя свободно, шутит и позволяет мне прикасаться к ней так, словно завтра мы снова увидимся, словно у нас с ней есть какое-то завтра.

Уже стоя в пороге с тяжёлым сердцем я говорю Полине:

– Я буду скучать, – и это единственное, в чем я уверен на все сто.

– Задай им жару, – улыбается Довлатова.

– Устроить пожар – не самое лучшее пожелание человеку, который проведет несколько месяцев в замкнутом пространстве на нижней палубе, – шучу я.

Мне хочется еще немного полюбоваться ее улыбкой.

– Тогда беру свои слова назад. Будь осторожен. Или, как там говорится, семь футов под килем?

– Спасибо, Пупсон. До встречи?

Полина коротко кивает.

– Пока, Тёма.

Я тоже киваю, давая понять, что уважаю ее решение, медленно целую в щеку, а затем выхожу за порог и спускаюсь пешком с седьмого этажа.

При этом, примерно, столько же раз меня посещает мысль вернуться назад и продолжить начатый разговор по-взрослому. Пусть я и не силен в подобном. Однако всякий раз что-то меня тормозит.

И это что-то – чертова неуверенность.

Кто я такой, чтобы просить ее дождаться меня?

Она взрослая, сексуальная и умная. А ещё смешная и ранимая. У нее потрясное тело и самая красивая улыбка.

И, кажется, ничего лучше этой женщины со мной еще не случалось.

Нет. Не кажется.

Так оно и есть