Текст книги "Дом для непрощённых (СИ)"

Автор книги: Юлия Удалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Однако обратил на себя моё внимание парнишка не столько причёской, сколько вообще манерой поведения. Он брезгливо держал двумя пальцами жестяной поднос, будто боялся об него замараться, а когда Гретхен в платке, которую я только сейчас приметила на раздаче, шмякнула в его тарелку скользкий ком перловки, скорчил такую мину, будто она туда ком червей положила.

Хотя, может, он и не так сильно ошибался: всем известно, что червяки частенько заводятся в перловой крупе.

По нагловато-самоуверенной манере держаться этого паренька, по его свежему виду я поняла: он здесь недавно.

–Послушайте, милейшая! – обратился он внезапно к Гретхен. – А почему они едят рыбу и сыр, а мы должны жрать эту мерзкую перловку?

Он указал на стол Ганса, к которому успели присоединиться Наставник и Наставница. Наставник, кстати, в этот самый момент поливал каким-то прозрачным соусом рыбку, которая на фоне перловки выглядела более чем аппетитно.

Но с таким же успехом парнишка мог спрашивать у дерева. Правда, дерево бы не наградило его таким мрачным взглядом, который кинула Гретхен, но это скорее минус, чем плюс.

Я ожидала, что парень закатит скандал – он явно не из тех, кто блещет умом, но, похоже, недооценила обладателя выбритых висков. Скрипя зубами, он понёс свой поднос к одному из незанятых столиков.

Получив от очаровательной Гретхен свою порцию восхитительных лакомств, я двинулась к столику, за которым сидела светловолосая девушка. По дороге с моего подноса соскользнула вилка, упав прямо к ногам парня с модной причёской. Алюминий звякнул по выложенному кафелем полу. Даже не подняв глаз, он пнул вилку ногой по направлению ко мне.

Похоже, бедняга никак не мог оправиться от несправедливости в распределении еды. В общем-то, я даже не разозлилась. Наблюдать за ним было забавно. Парень явно нарывался.

–Я поставлю тут, ничего?

Пристроив на его столике свой поднос, я отправилась за чистой вилкой. Тут-то меня и сцапала Марта:

–Рая, а куда ты пропала? Мы же вместе пришли! Я уж испугалась за тебя! Пойдем скорее, я заняла нам столик!

Краем глаза я заметила одобрительный взгляд Наставницы. Вот чёрт, если эта дура так и будет за мной хвостом ходить, то я вообще ничего не сомгу предпринять. Например, следовало бы парнишку борзого пораспрашивать. Он явно на эмоциях, может, что-нибудь полезное и сообщил бы. Или блондинку, которая предупредила меня насчёт Марты.

Да чтоб ты провалилась, колотушка навязчивая!

Наконец я уселась за столик рядом с подругами Марты, практически такими же страшными, как и она сама. Помалкивая, я принялась за картофельный суп. Это не те люди, которым следует задавать вопросы. Хотя мне очень хотелось спросить, как зовут светловолосую девушку, но я не стала. Вопрос вроде бы безобидный, но уж лучше поостеречься.

Марта тоже была не промах, потому как тот час стала расспрашивать о моей жизни до попадания сюда. К сожалению, я разочаровала толстуху своими уклончивыми ответами. Особенно Марту интересовали дела амурные. Вот уж с кем-кем, а с бесцеремонной колодой этой я обсуждать такие вещи точно не намерена, потому мои ответы были «Сложно сказать», «Может быть», а то и вовсе «Плохо помню».

–Хочешь сок?

Увлекшись содержательной беседой с Мартой, я не сразу заметила, что Ганс подошел к нашему столу и поставил прямо передо мной высокий запотевший стакан с оранжевой жидкостью.

Нет, все-таки мужчин сложно понять. То он меня об стенку приложил, то соком угощает. Слушай, шел бы ты со своими подачками подальше, у меня и без тебя проблем хватает. Вон Марта сейчас кинется мне глаза выцарапывать от злости.

Похоже, между ней и Гансом действительно что-то есть. Но он почему-то на неё не смотрит. Только на меня. Беззастенчиво. Холодно. Внимательно.

–Спасибо, но у меня на апельсины аллергия, – как можно ровнее сказала я. – Отдай его лучше Марте.

Для убедительности пододвинула стакан толстушке. Ничего не сказав, Ганс вернулся за свой стол.

Не скрывая откровенной злости во взгляде, Марта цапнула стакан и жадно осушила его в три глотка. Судя по тому, с какой завистью следили за ней подружки, апельсиновый сок тут считается необыкновенным деликатесом.

–А кто это такой был? – сочла нужным спросить я, приняв вид непроходимой дуры.

–Ганс охранник, – соизволила ответить Марта.

Её недовольный вид совершенно не вязался с добродушным голосом. Ох, перешла, похоже, я этой толстушке дорогу…

–Охранник? – похлопала ресницами я. – Но от чего нас надо охранять?

–Как от чего? – вступила в разговор одна из подружек Марты – долговязая дылда с лошадиным лицом и пацанским именем Миша. – Территория вокруг Дома совсем небезопасна. Очень страшно, говорят, с черной лисицей встретиться. Глаза у неё зелёные-презелёные и вообще не мигают. Она как посмотрит на тебя – и все, заворожит! Сам войдёшь в Чёрную воду.

Она осеклась, поймав грозный взгляд Марты. Но от меня так просто не отделаешься.

–Что за черная лисица? Что за черная вода?

Но, к сожалению, расспросить Мишу была не судьба, ибо всеобщее внимание привлёк тот самый борзый парень с шишечкой на макушке.

Наставник довольно быстро расправился с рыбой и принялся ходить между столиков, перебрасываясь с непрощёнными различными фразами. В основном он желал приятного аппетита. Конечно, легко желать приятного аппетита, когда съел нехилый кусок рыбы, зажаренной на гриле под лимонным соусом. Особенно тем, кто есть перловку. Проходя мимо паренька, который по-прежнему сидел в гордом одиночестве, Наставник добродушно поинтересовался:

–А ты чего не ешь?

–Думаю, – буркнул парень.

–О чем? – Наставник остановился около него и даже наклонился, изображая внимательно слушающего.

Мне ужасно захотелось, чтобы парень не продолжал. Замолчал. Заткнулся. Я ведь понимала, что сейчас случится. И не ошиблась.

–А думаю я, Наставник, о том, почему это вы вкушаете баварский голубой сыр, а я вынужден жрать вот этот суп, сваренный из одной сгнившей картофелины?

Я видела, как Ганс заинтересованно приподнялся, наблюдая за парнем холодными бесстрастными глазами. Уж этот научит уму-разуму, как научил меня.

Стало очень тихо. Непрощённые замерли над своими стаканами с чаем, по цвету напоминающим воду, напряженно вслушиваясь в каждое слово парня. А говорил он ужасные вещи.

–Я скажу, что ты сейчас сделаешь, Наставник, или как там тебя. Ты сейчас пойдёшь к своему столу, положишь на тарелку кусок рыбы, овощи, все три вида сыра и нальёшь стакан сока. А потом подойдёшь ко мне и с поклоном подашь эту тарелку. Усёк?

Ох, парень… я ни разу не встречала трущих бузу дурачков. Мой дед, который сидел в тюрьме не один раз, рассказывал про подобное. Они просто не понимали, в какое место попали, пытались кидать понты, качать права. Тюрьма перемалывала таких в муку.

Ганс уже направился к парню, но неожиданно Наставник остановил его мягким жестом:

–Не стоит, Ганс! Эдуард просто ещё не освоился в нашем Доме. Нужно мягко направить его на путь исправления.

–Как знаете, – сухо произнёс светловолосый и, зыркнув на прощание на наш столик, вышел вон.

–Ты не врубаешься, мужичок? – усмехнулся парень, который обрёл не вполне, на мой взгляд, симпатичное имя Эдуард. – Принеси мне нормальную человеческую еду, а не вот эти помои.

Он перевернул тарелку, и комок каши с чавкающим звуком шлёпнулся на пол, забрызгав ботинки Наставника. Наступившая в столовой тишина буквально резала уши.

–Думаю, Доверительный Разговор спасёт положение, – светло улыбнулся Наставник.

Не знаю, как Эдику, а мне от этой улыбки плакать захотелось. Я поняла, что в Доме для Непрощённых бояться следует, в первую очередь, Доверительного Разговора. Хотя, я уверена, не только его. После инцидента с соком Мартенция, кажется, заимела на меня большой зуб.

И, похоже, это только начало.

8.

Кирилл.

Засунув руки в карманы ветровки и сгорбившись, я шагал по дороге. Холодный осенний ветер пронизывал до самых костей. Ночь была полна звуков, что-то поскрипывало, стонало, шелестело, подвывало. В довершение всего позади меня раздавался плеск вод черной реки. Но я дал себе обещание не оглядываться назад.

Утешало одно – совсем недалеко маячили редкие огоньки деревеньки. Возможно, я всё-таки выберусь из этой передряги целым и невредимым. О том, что сейчас происходит дома, я старался не думать. Мать, конечно же, не спит, и, уверен, места себе не находит. Она уже позвонила в полицию, и я так и представляю, как ей там сказали:

–Приходите через трое суток! Загулял ваш Кирилл, может, обиделся на что-то, у друга ночевать остался. С подростками такое случается, они все сейчас нервные.

Вообще-то, может и не так. Если Василиса дозвонилась матери и та знает, что я избил Шпиготского и меня якобы увезли в полицию, настоящие служители закона, может, и зашевелятся. Только толку-то. Гармогена Галактионовича и Агафона Аристарховича настоящим полицаям вряд ли удастся найти.

Представив, как мать сидит у окна, кусая губы, и курит сигарету, я почувствовал, что у меня сейчас разорвётся сердце. Она-то ведь не знает, что со мной. Может, меня уже и в живых-то нет. Хотя мама давно бросила свою пагубную привычку, сейчас, когда я пропал, она закурила вновь. Без вариантов.

Ладно, даст бог, скоро я смогу позвонить ей. Впереди показался первый дом посёлка, стоящий на отшибе. В некоторых окнах горел свет. Значит, не разбужу этих мирных жителей своим неожиданным появлением. Сотовый телефон у них должен быть, не смотря на то, что они сельские.

Возликовав сердцем, я потрусил к дому. Он был L-образной формы, окружен остроконечным фасадом и мог похвастать оригинальными деталями парадного крыльца и кронштейнами карниза. Была в этом доме и небольшая закругленная башня с квадратным куполом и высокими узкими окнами. В двух, находящихся на первом этаже, горел свет. Я сначала хотел заглянуть в них, но потом отказался от этой идеи. Окна были закрыты шторками, и я всё равно ничего в них не разглядел.

А надо бы. А то мало ли кто тут проживает? Может, попроще домик подыскать?

Но додумать я не успел. На крыльце показалась крепко сбитая фигура мужчины. Тусклый свет из окна лишь слабо очертил его, но охотничий карабин в правой руке я разглядел очень даже хорошо.

–Кто здесь?

Мужик напряжённо вглядывался в темноту. Полуавтоматика в его руках меня не испугала, наоборот, даже обрадовала. Это подтверждает, что передо мной обычный человек, без всякой потусторонней чертовщины.

–Вы можете опустить оружие, – подал голос я. – Меня зовут Кирилл и мне нужна помощь.

–Заходи в дом. И побыстрее! – едва взглянув на меня, гаркнул мужчина и посторонился перед открытой дверью.

Надо же, какой четкий дядя. Упрашивать второй раз меня не надо было. Я вышел из тени и, мельком глянув в лицо мужчины и не найдя в нём ничего подозрительного, юркнул в дом. Тепло маленькой протопленной комнатки тот час окутало меня, и я без разрешения опустился в старое потёртое кресло.

Прикрыл глаза. Усталость навалилась на меня, не столько физическая, сколько эмоциональная усталость. Хотелось вытянуть ноги поближе к весело потрескивающему камину и задремать лет эдак на восемь.

–Эй, парень! Не спи! – хриплый голос хозяина дому вывел меня из мягкого состояния забытья, в котором я покачивался, как на волнах.

Мужчина протягивал мне обжигающий чай в большой алюминиевой кружке.

–Расскажи, откуда ты такой взялся?

Вопрос поставил меня в тупик. Соображал я сейчас крайне туго, но даже в таком состоянии понимал, что всю правду рассказывать нельзя. Откровения про Агафона, Гармогена, Бентли без водителя и чёрную лисицу явно не для чьих-то ушей. Чуть-чуть помедлив, чтобы собраться с мыслями, я поведал мужику о том, что меня похитили двое неизвестных в полицейской форме. Они долго везли меня по незнакомой местности, а потом вдруг отпустили. Почему – этого уж я не знаю, так как между собой они почти не говорили.

Рассказ вышел таким четким и убедительным, что даже мне самому понравился. Без мистики и чертовщины выглядело всё вполне логично.

Но мужик мне попался въедливый. Наверное, какой-нибудь полицейский начальник на пенсии. Он засыпал вопросами о внешности похитителей, их манере общения, марке их машины и даже вкусовых предпочтениях.

Вкусовых предпочтений Гармогена Галактионовича и Агафона Аристарховича я, слава богу, не знал, и знать не желал.

–Мне нужен телефон, – произнёс я. – Я должен позвонить маме. И с полицией тоже надо связаться.

Мужчина, который, кстати, так и не представился, наконец-то достал из кармана джинсов простенький сотовый. Я вцепился в него, как утопающий в спасательный круг.

Неужели я скоро услышу мамин голос? Смогу её успокоить… Первым делом скажу «Я жив».

Ответом мне был долги гудки, а затем сухое «Абонент не отвечает или временно недоступен». Мне всегда было интересно, кто наговаривал эти слова на автоответчик оператора сотовой сети? Такое ощущение, что это был не живой человек, а робот.

Понимаю, конечно, что около двенадцати ночи, но я был абсолютно уверен, что мать сидит на телефоне, боясь пропустить мой звонок. Гудки сначала насторожили меня. Затем испугали.

Что, если Гармоген Галактионович на пару с Агафоном Аристарховичем добрались до мамы? До Мишки? Клянусь, тогда этим двоим любителям русской литературы не жить. Я отправлю их обратно в ад, откуда они, очевидно, и вылезли в наш мир.

–Да не переживай ты! Задремала, поди, мамка-то! – постарался успокоить меня хозяин дома. – Я полицию вызвал уже. Правда, из райцентра ехать им далеко, ну да ничего. Главное, чтоб доехали!

Я посмотрел на него внимательнее. В общем, мужичок этот вполне располагал к себе. На нем были старые джинсы с множеством карманов и красная фланелевая рубашка в клеточку. Лицо открытое, добродушное.

–Хочешь, жену разбужу, она тебе поесть мигом соберёт, пока полиция едет! – улыбнувшись, предложил мужчина. – А то голодный, небось!

Хотя это было и так, я отрицательно покачал головой. Не хватало ещё напрягать посторонних людей. И вообще, надеюсь, я в ближайшем времени поем дома. Побыстрее бы уж полиция подъехала!

–Места у вас тут красивые, – как бы невзначай произнёс я.

–Красивые, – с каким-то непонятным подтекстом буркнул мужчина.

Он вернулся к занятию, которым занимался до того, как я нарушил покой этого жилища. В данный момент мужчина сидел напротив меня и мастерил какой-то каркас. Я даже засмотрелся, как он ловко скручивает длинными пальцами толстую проволоку.

–Да вот только после захода солнца из дому лучше не выходить, – неожиданно добавил мужчина.

–Почему? – я даже удивление разыграть не смог.

–Много будешь знать – скоро состаришься, – произнёс мужик. – Слыхал?

Похоже, хозяин дома может поведать кое-что интересное. Если разговорить его, конечно.

–Ну не знаю, – нарочито легкомысленным тоном произнёс я. – Я, когда шел, ничего такого страшного или даже просто подозрительного не заметил. Наоборот, шел себе и радовался, что эти двое маньяков меня отпустили.

–Вот как? – переспросил мой собеседник. – А через речку как перебрался?

–По мосту, – пожал плечами я, разыгрывая недоумение.

В подробности моей переправы через чёрную реку я решил не вдаваться. Сойдёт и так.

–Как? – мужчина замер, подняв взгляд на меня.

–Обыкновенно. Ногами, – сделал ненужное уточнение я. – А что такое?

–Этот мост лет девяносто как под воду ушел, – негромко произнёс мужик, снова взявшись за проволоку. – Река поглотила его. На тот берег переправиться практически невозможно.

–А что, лодок ни у кого в деревне нет? – невинно осведомился я.

–Лодки-то есть… Только никто не решиться спустить их на воду. Речка-то не простая, – неохотно добавил мужик.

Это я уже понял.

–Давным-давно тут комунна была. Беспризорников да малолетних преступников, почитай, со всей Советской России сюда пригоняли. А потом директор ихний, который на исправлении этих зверёнышей был помешан, спятил, да и перебил их всех. Человек четыреста уложил. Такую резню устроил, мама не горюй! Трупы же в воду поскидывал. Тогда и ушел под воду мост. Тогда и почернели воды реки. Невозможно через неё переправиться. Никак невозможно.

Страшная история, рассказанная мужчиной, заставила меня по-новому пережить переправу через речку. Жуткие воспоминания о чёрной маслянистой жидкости, заливающей доски моста, ожили, и меня даже передёрнуло.

–Раз эта речка такая страшная, почему вы не привлекаете к ней внимание общественности? – не мог не спросить я. – Телевизионщиков надо вызвать, экстрасенсов…

–Не надо, – отрезал мужчина, могучим движением скручивая проволоку. – Про всякую мистику вон, пусть ТНТ показывает. Нам тут чужих не надо.

Странная у него какая-то логика. Ну, да ладно. Мне бы поскорее отсюда убраться. Взглянув на часы, которые висели над камином, я увидел, что прошло уже два часа. Да, оперативно тут работают доблестные работники полиции.

Я залпом допил остатки чая и прикрыл глаза. Хотелось одного – спать. Может, вздремнуть полчасика? Тут уж и полиция подъедет…

Усилием воли я стряхнул дурманящую сонливость и принялся разглядывать комнату. Она была обставлена допотопной мебелью, какую я видел в фильмах времён Советского Союза. Не вязались с окружающей обстановкой лишь часы, весящие над камином. На циферблате пухлый ангел в пышных розовых цветах ел вафлю. Правда, выглядел он не особо довольным. Скорее, грустным и потерянным.

Увлекшись разглядыванием комнаты, я как-то забыл о хозяине дома, а он тем временем доделал свой проволочный каркас, который теперь отдалённо напоминал скелет животного.

Впервые я отметил, что у мужчины, приютившего меня, был очень редкий цвет радужной оболочки – золотистый. Глаза волка. Кстати, он, и правда, чем-то напоминал волка. Повадками, что ли…

Я захотел спросить его, чем он занимается, но в этом не было нужды. Мужчина достал из-под низкого широкого деревянного столика какую-то чёрную ветошь. Лишь пару мгновений спустя я понял, что это вываренная в соли шкура какого-то зверька. Сомнений не осталось, когда он аккуратно положил на столешницу голову, в которой страшно зияли провалы глаз.

Он делал чучело чёрной лисицы.

–Вы охотник? – я изо всех сил старался, чтобы мой голос звучал непринужденно.

–Нет, что ты, – усмехнулся мужчина. – В наших краях и охотится-то не на кого.

–А это тогда что? – кивнул я на стол, избегая взглядом того, что на нём лежало.

–Это моё маленькое увлечение, – произнёс мужчина, прилаживая шкуру лисы к каркасу. – Видишь ли, на дух не переношу лис. Особенно чёрных. Такие твари! Согласен?

Я молчал. Я-то надеялся, что кошмар кончился, а он, оказывается, даже ещё не успел начаться. Агафон Аристархович, Гармоген Галактионович – это просто цветочки по сравнению вот с этим мужиком, который спокойно сейчас сидел напротив меня и в котором я изначально не увидел ничего подозрительного.

–Честно говоря, не думал, что ты дойдёшь, – проронил мужчина, едва взглянув на меня своими золотистыми глазами. – Ты получил один шанс на миллион – ты встретил проводника. Ты очень удачлив, сынок. А вот я – не особо. Им нужна новая жертва, но ни одна свеча, как назло, ещё не догорела. Кого отдать им, ума не приложу. Тебя я, по крайней мере, не знал.

–Зато теперь знаете, – только и мог вымолвить я.

Жуткий мужик. Как я сразу не разглядел? Бежать от этого дома надо было со всех ног. А я, как дурак, попёрся прямиком в логово.

–Не сказал бы. Ты вот скрыл часть того, что с тобой произошло. Другой бы, захлёбываясь, выложил всё, как на духу. Почему?

–Объяснение тут очень простое, – пожал плечами я. – Какой нормальный взрослый в здравом уме и твёрдой памяти поверит в эту ересь? Вы бы подумали, что я прикалываюсь или вообще обдолбился.

–Обдолбился? – с трудом выговорил мужчина. – Что это значит?

Хм… А вот это уже странно…

–Значит выкурить слишком много травы, – нехотя пояснил я. – Речь о наркотиках.

–О наркотиках? – переспросил мужик, откинувшись в кресле. – В этом доме однажды был непрощенный, который попал сюда за торговлю наркотиками. Его свеча была чернее всех остальных и очень мала.

–И что с ним стало?

–Я не простил его.

Сказано это было так веско, что я даже не стал переспрашивать, что потом последовало. Ясно, что тот торговец наркотой не на Гоа после этого всего полетел.

Вышибить бы окно табуреткой, да задать стрекача из этого чёртового дома. Но что-то подсказывало мне, что не стоит даже и пытаться. Зато можно попытаться спровоцировать на эмоции непробиваемого мужика:

–Да кто вы вообще такой, чтобы иметь право прощать? Господом Богом себя возомнили, что ли?

И хотя попал я, кажется, в яблочко, мужчина выдал себя лишь тем, что принялся медленно постукивать пальцами по подлокотнику кресла.

–Уж поверь мне, я имею на это больше прав, чем кто либо, – сказано это было спокойно и даже чуть насмешливо.

–Ну, раз так – я умываю руки, – с преувеличенной серьёзностью произнёс я.

Странное дело, сейчас, когда выяснилось, что я влип по самые уши, я наконец-то смог взять себя в руки. Я, конечно, понимал, что спокойствие моё было большей частью напускным, но это было хотя бы что-то.

–Не получится, – покачал головой мужчина. – Теперь ты в моём доме, и ты – Непрощённый. Главная твоя задача – получить моё прощение.

От подобной бредятины я, честно говоря, немного офонарел.

–За что это я должен получить ваше прощение? За то, что этого придурка Шпиготского избил? Тогда скажу вам по секрету: он за дело получил. Почему вы его тогда сюда не притаранили? Он позволил себе издеваться над моей мамой и младшим братишкой. Раз вы такой весь справедливый и чистенький, то давайте тогда уж по чесноку: его тоже сюда привезите и заставьте искупать свой грех. Вот тогда мы с вами и поговорим!

Злоба двенадцатибалльной волной поднималась во мне. Почему я должен тут прохлаждаться, слушая разговоры чокнутого мужика, возомнившего себя Господом Богом? А там мать уже поседела, наверное. И Мишка…

По опыту я знал, что моя ярость не приведёт ни к чему хорошему. Прошлый раз я избил Димана, из-за этого тут и оказался.

Успокойся! Успокойся!

Успокойся. Бабушка всегда говорила, что злость – плохой советчик. Жалко, что редко кто слушает бабушек. К сожалению, я тоже из этого числа.

Впрочем, первый порыв гнева мне сдержать удалось. Может, дальше лучше пойдёт?

Мужчина разглядывал меня, сплетя перед лицом кончики пальцев. Золотистые глаза загадочно мерцали. Этот взгляд окончательно охладил мой пыл. Что он задумал? В любом случае, мне нельзя выходить из себя, давать волю эмоциям.

Но тут мне случилось перевести взгляд чуть ниже и я увидел чучело черной лисы, стоящее на столе. Когда он его доделал, когда вставил стеклянные глаза, когда вообще успел поймать лису, освежевать и отварить её шкуру в соли?

Вне всяких сомнений это была та самая лиса, которая отогнала от меня обитателей тумана с трассы, а потом провела через мост. Она ощерилась, прижавшись к деревянной подставке, на которую водрузил её мужчина, точно собралась защищаться от неведомого врага. Только враг был не неведом. В расслабленной позе он сидел прямо передо мной и странные губы его – верхняя намного полнее нижней – скалились в ухмылке.

Комок подступил к горлу. Я вообще ненавижу чучела. По сути своей это надругательство над трупом животного. Останки надо предавать земле. Или огню. Все остальное – извращение.

Лисица помогла мне – и поплатилась за это жизнью.

–Не плачь! Не надо жалеть её, – с сочувствием произнёс мужчина. – Мне, может, самому не нравится убивать их, но я должен убивать их. В моём мире существует только два проводника Агафон Аристархович и Гармоген Галактионович.

Стена спокойствия, которую я тщательно выстраивал по кирпичикам, рухнула. На глазах у мужика взявшись руками за край стола, я перевернул его, после чего отшвырнул подальше чучело. Оно ударилось о стену, смялось, тщательно скроенная шкура разошлась. Я вытащил проволочный каркас, который мужик так долго собирал и принялся мять его ногами.

–Ты живодёрская сволочь! – орал я. – Ты поплатишься за это, слышишь!

И пусть я так варварски поступил с чучелом, испортил его, зато оно теперь не будет красоваться у этого гада в кабинете, или где он там обитает. Покончив с чучелом, я ринулся на мужика, но словно натолкнулся на стенку. Что-то не давало мне приблизиться к нему.

–Ганс! – спокойным голосом вымолвил хозяин дома.

Парень, которого он звал, появился быстро и бесшумно. Я бы сравнил его с офицером Верхмата, если такое сравнение было бы, конечно, уместно. Высокий накачанный блондин с холодными голубыми глазами, истинный ариец. Машина для убийств, можно и так сказать.

Смешно, но я даже попытался ему сопротивляться. С таким же успехом я мог попытаться остановить асфальтовый каток. Удивляюсь, как я вообще смог продержаться на ногах более двадцати секунд. Четким ударом блондинчик отправил меня в нокаут и принялся методично избивать, нанося удары по самым слабым местам.

То, как я избил Димана в классе труда, было просто играми в песочнице по сравнению с тем, что проделал со мной Ганс. Ну, по крайней мере, нос он мне разбил сразу. Пытаясь вдохнуть отбитыми лёгкими хоть немного воздуха, я чувствовал, как из носа течёт горячая красная юшка, заливая рот.

–Гнёв – один из самых ужасных смертных грехов, – бесстрастно заметил мужик, спокойно наблюдающий, как Ганс разделывает меня под орех. – И гордыня. Даже не знаю, чего в тебе больше, Кирилл. Нелегко тебе будет. Тем ответственнее моя задача вразумить, направить тебя на путь истинный.

–По-моему, я не говорил вам, что меня зовут Кирилл, – ответил я на это, отплёвываясь кровью прямо на ковёр. – Вы хоть своё имя назовите, а то знакомство у нас какое-то неправильное…

Ганс не дал мне договорить, врезав кулаком по предплечью. Больно было адски. Я уже было начавший приподниматься, снова рухнул на пол.

Зря я выпендривался…

–Все ещё даже хуже, чем я думал, – произнёс обладатель стильной рубашки в красную клетку.

В правой его руке я вдруг увидел свечу на латунной подставке с держателем. Воск был чёрным.

Мужик достал из кармана джинсов бензиновую зажигалку, явно советских времён. На корпусе блеснул выгравированный памятник Петру I на коне, вписанный в круг. Я ожидал, что он зажжёт свечу, но перед этим мужчина взял с подлокотника ножик и отрезал у свечи больше половины.

После этого он закрепил её на подставке и зажёг. Маленькое пламя, танцующее на чёрном воске, смотрелось зловеще.

–Можешь звать меня Владелец, Кирилл, – проронил мужчина наконец. – Теперь я владею твоей душой, – он приподнял руку со свечой. – И мне очень очень очень бы хотелось, чтобы воск стал белым, пока она не погасла.

–Так вы же сами её и откромсали, – возмутился я.

Ганс прекратил избивать и теперь стоял надо мной, контролируя каждый мой вздох.

–Ну да, – как само собой разумеющееся подтвердил мужчина. – Я решаю, какой непрощённым отмерять срок.

–Весьма справедливо, – заметил я. – Вас в Гааге просто ждут не дождутся.

Язык мой – враг мой!

–Давненько я не встречал таких наглых непрощённых, – вздохнул Владелец. – Ганс, пусть полежит на кровати мертвеца. Может быть, тогда поймёт, что тяжесть его грехов огромна, а времени для исправления осталось мало.

Ганса не надо было просить дважды. Он легко, одной левой, приподнял меня за капюшон толстовки и куда-то потащил. Темные коридоры, крашеные синей масляной краской, какие-то переходы, деревянные, грубо сколоченные лестницы мелькали передо мной, словно вышедшие из фильмов ужасов. Сначала я пытался запомнить дорогу, но потом понял, что это дело зряшное: в этом хитросплетении коридоров заблудиться легче лёгкого.

Хотя я смог сориентироваться, что Ганс притащил меня на четвёртый этаж дома. Окон здесь не было, одни мрачные кирпичные стены, да три обшитые черной клеёнкой двери.

Каково же было моё изумление, когда я заметил здесь стоящую спиной девушку, которая при появлении нас с Гансом резко обернулась. Я не видел здесь людей, я вообще, честно говоря, решил, что дом пуст. Поначалу даже принял её за призрака, за фантом…

Но она была реальна и очень красива: пышные рыжие волосы убраны в хвост на затылке, строгие и одновременно нежные черты лица, зелёные миндалевидные глаза... Уродливое закрытое платье ниже колена из грубой ткани тёмно-зелёного цвета нисколько не портило её точёную фигурку. Даже, наоборот, по-своему шло ей.

Я мог поклясться, что при виде Ганса где-то в глубине её глаз мелькнул страх. Я же вызвал у неё нечто вроде интереса. Так, по крайней мере, мне показалось. Впрочем, она смогла очень быстро справиться с эмоциями и принять невинный вид.

Рыжая бестия. Такой палец в рот не клади.

–Что ты здесь делаешь? Непрощённые не имеют права выходить из своих спален ночью.

Ганс даже выпустил меня и подступил к ней вплотную.

–Даже в туалет? – простодушно поинтересовалась девчонка.

–Женский туалет находится прямо напротив твоей спальни.

Да уж, вот это голос у Ганса! Ну, невозможно, чтобы человек говорил вот так вот, вообще без эмоций. У Ганса это получалось идеально. Может, он робот?

Светловолосый придвинулся к девушке ещё ближе, так что их лица теперь разделяло сантиметров двадцать. Ох, не нравится мне, как он на неё смотрит, совсем не нравится. Чувствую, если рыжая бестия не найдётся с ответом, будут у неё большие проблемы. Не такие большие, как у меня, конечно, но всё же…

–А он сломался, – произнесла рыжая, пятясь от Ганса. – Я искала мужской. Ну, или хоть какой-нибудь.

–Ты уверена, что не врёшь мне, непрощённая?

Фиг у неё получилось отодвинуться от блондинчика. Он ступал за девушкой по пятам, зажимая её в угол. Хоть бы меня постеснялся, подлец.

Расчет Ганса был верен: боец из меня сейчас никакой, я едва на ногах держусь после приятного знакомства с блондином. А впрочем… Зажимая рыжую пташку, он стоит сейчас ко мне вполоборота. Огреть бы его чем-нибудь тяжеленьким, девушку за руку, и прочь из этого проклятого дома!

Но я и сам понимал, что далеко мы не убежим, лишь только усугубим свое положение. Железобетонный Ганс против нас двоих – что сенбернар против котят.

–Может, сделаешь мне такую любезность и всё-таки покажешь, где туалет? А то я описаюсь прямо здесь!

Рыжей всё-таки удалось утечь от Ганса, поднырнув под его руку. На мгновение мы встретились с ней глазами. Не знаю, какими словами описать те эмоции, которыми мы обменялись буквально за долю секунды, но, думаю, «встреча двух заключённых-смертников» подойдёт.

–Подожди на лестнице. Я провожу тебя, – сухо произнёс Ганс.

Девушка, вперив взгляд в пол, послушно двинулась вперёд. Когда она проходила мимо, край её платья задел мою руку. Легкое прикосновение, словно бабочка крыльями порхнула.

–И не вздумай подглядывать, непрощённая, – сказал рыжей вслед Ганс. – Ты же не хочешь оказаться за одной из этих дверей.

Когда девушка скрылась из вида, он завёл меня в комнату, предварительно включив там свет. Я машинально рванулся назад, но дверь уже захлопнулась.