Текст книги "Дом для непрощённых (СИ)"

Автор книги: Юлия Удалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Удары, которые он наносил при каждом предложении, заставляли меня взвизгивать и корчиться от боли. Из разбитого носа хлестала кровь, заливая мою фирменную чёрную футболку Гермес, сделанную из кожи крокодила.

За что? За что они так со мной?

–Он же ещё в Италию хотел, – заметил чернявый, разглядывая меня сверху. – Так вот ему Италия.

Последний удар по голове вырубил меня. Лишь только где-то на границе сознания я успел услышать:

–А вы разве ели этот самый дорогой бургер, Гармоген Галактионович?

–Приходилось, Агафон Аристархович…

–Ну, вы и жук!

Очнулся я в отцовском кабинете. Мягкая кожа дивана приятно щекотала щёку.

Сам папа сидел в крутящемся кресле за своим массивным дубовым столом и курил трубку. Темный силуэт четко выделялся на фоне светлого окна. На столе перед ним плавал крохотный огонёк свечки.

Я с удовольствием вдохнул знакомый с детства табачный аромат, ни в какое сравнение не идущий с вонью обычных сигарет. Так-то отец против курения, но трубка совсем другое дело. Эту трубочку одной известной итальянской фирмы, инкрустированную золотом и бриллиантами, папе подарил сам президент.

От облегчения хотелось плакать. Кошмар закончился, и я снова дома! Отец нашел меня, спас и привёз домой. Фууух! Я ему расскажу, как два урода со мной обращались, как избивали меня. Папуля за это с них три шкуры сдерёт, мстительно подумал я.

Только вот почему он оставил меня в кабинете, а не отвез сразу в больницу? И почему сидит при свечах и спокойненько курит? Электричество, что ли вырубили? Не в жизнь не поверю, на Рублёвке такого быть не может. Если только не начался какой-нибудь Апокалипсис, как во второсортных голливудских фильмах.

Тут, блин, должно великое светопреставление быть, а это что вообще? Так ли встречают родного сына, спасённого из лап потусторонних маньяков?

–Папа?

–Да, сынок?

И голос у него какой-то не такой…

–Ты накажешь этих козлов?

–Каких козлов, сынок?

–Как каких? – поразился я. – Которые меня похитили!

–Ты имеешь ввиду Агафона Аристарховича и Гармогена Галактионовича?

Я слабо кивнул. Голова начинала наливаться свинцовой тяжестью, и от этого я туго соображал. Ещё бы, чернявый так меня треснул…

–Это Перевозчики. Они просто делали свою работу.

Внезапно вспыхнули яркие лампы на потолке, ослепив меня. Я зажмурился. Глаза никак не могли привыкнуть к свету.

–Какую, блин, работу, пап?

–Их работа привозить сюда людей. Таких, как ты.

Наконец я отнял локоть от глаз, и увиденное повергло в ужас. Я находился вовсе не в папином кабинете, а человек в кресле, соответственно, не являлся моим папой.

Это был мужчина лет пятидесяти в мешковатом пиджаке цвета мокрого песка. Под ним виднелась ослепительно белая сорочка и чёрные подтяжки. Под самым подбородком неизвестного мужика был повязан красный в мелких белых горошинах галстук – бабочка. Его лысый череп напоминал поверхность астероида – весь в буграх и впадинах. Низковатый лоб, хорошо развитые надбровные дуги, нос картошкой, а ещё странные губы – верхняя очень полная, будто в неё ботекс закачали, а нижняя – тонкая, прямо ниточка. Золотистые глаза мужика смотрели на меня с весёлым любопытством. Он сделал затяжку из трубки, которую держал в левой руке, и откинулся в кресле.

Вообще вид этот мужик имел очень расслабленный, и, я бы даже сказал, довольный, будто все у него под контролем и без его догляда даже мышь не проскочит.

–Кто ты, нафиг, такой? – только и смог вымолвить я.

–Я – хозяин этих мест, – доходчиво проинформировал меня Красная Бабочка.

–Ты похитил меня с целью выкупа, что ли?

Мужик в кресле рассмеялся. Смех у него был неприятный, каркающий какой-то. Будто ворона ржёт.

–Даже не возьмусь объяснять, насколько ты далёк от истины, Эдуард.

Таак, очередной шизанутый на мою голову.

–Ладно, – кивнул я. – Но, может, хотя бы объяснишь, в какой части света я вообще нахожусь? А то я по дороге все голову ломал.

–А дорога-то у тебя была полна приключений, я смотрю, – мужик кивнул на моё лицо.

Я мельком взглянул в огромную блестящую вазу, стоящую рядом с диваном, и увидел своё искажённое, напоминающее головастика отражение. Под правым глазом головастика синел здоровенный фингал с идеально ровными краями. Ну, млять, я теперь и красавчик!

–Перевозчики ваши драгоценные постарались, – буркнул я. – Вы бы им зарплату, что ли, урезали…

–А они натуры тонкие, творческие, я бы даже сказал. Их легко из себя вывести, особенно Гармогена Галактионовича. Сказали, что давно у них не было такого беспокойного пассажира.

–Это они мне нервы потрепали. Никакого достойного обращения с такой выдающейся личностью, как я.

–Боюсь, тебе придется к этому привыкнуть, – невесело покачал головой мужик, и снова затянулся из трубки. – У нас тут такое место, что амбиции свои попридержать надо. Если ты понимаешь, о чем я, – шёпотом добавил он.

–Не понимаю, чего вы от меня хотите, – заявил я, и развалился на зелёном кожаном диване.

–А ты вспомни, Эд, что было перед тем, как перевозчики посадили тебя в машину, – мягким голосом подсказал мистер Красная Бабочка.

–Что было, что было, – разозлился я. – Я попал в страшную аварию. Чудом выжил. Вы за это меня сюда притащили?

Мужик посмотрел на свечу, все ещё стоявшую перед ним, несмотря на то, что были зажжены электрические лампы. Пламя горело ярко и ровно, и я невольно сам задержал на нём взгляд, обратив внимание, что свеча была чёрной.

–Ты бросил девушку умирать в машине, – тихо произнёс мужчина.

Что? Откуда этот козёл знает?

–У меня не было выбора! – гаркнул я. – Либо погибла бы только она, либо мы оба. Может она вообще потом не выжила! Какое тебе дело?

–Как маленький трусливый поддонок, ты полез к выходу, – продолжал Красная Бабочка, не отводя взгляда от свечи. – Ты даже не колебался. Как червяк, ты цеплялся за свою никчёмную жизнь.

–Зачем вы говорите мне всё это? – закричал я.

Я даже сам не заметил, как перешёл на «вы». И с кем? С каким-то странным полусумасшедшим мужиком в секонд-хендовских шмотках, который весь целиком и шнурка на моем кроссовке не стоил.

–Я не виноват в её смерти! Не виноват!

–Виноват, Эд, виноват, и сам это знаешь, – покачал головой мужчина.

Вообще-то это невежливо. Пусть хоть посмотрит на меня. Почему он, как заворожённый, глядит на свою дурацкую чёрную свечку? И почему у меня так вспотели ладони. Мне страшно.

Боже мой, как же мне страшно. Ещё страшнее, чем в мёртвом Макдональдсе. Нет! Пусть не глядит на меня. Не надо!

Ведь я знаю, когда он переведёт свой взор на меня, в его зрачках отразится огонь адского пламени!

Но ведь я действительно не виноват! Да любой бы поступил так на моём месте! Или тут все такие правильные собрались?

–Эта авария произошла только по твоей вине. Из-за твоей наглости. Из-за твоей самонадеянности. Ты ведь выпил вина, Эд.

–Да что там этот бокал вина, – рассмеялся я. – Да сделайте тест, если хотите! Этот бокал выветрился уже через полчаса.

Бред! Какой же бред все то, что он пытается мне загнать! Ещё виноватым меня хочет сделать…

–Ну, подайте на меня в суд, если хотите, – ухмыльнулся я, немного расслабившись. – Только учтите, что любой суд оправдает меня. Ваши претензии, дядечка, и яйца выеденного не стоят.

–Ты прав, Эд, – кивнул мужчина. – И именно поэтому ты здесь.

Он резко перевёл на меня свои странные золотистые глаза, но я был готов и ответил ему насмешливым взглядом.

–Где здесь? За МКАДом, что ли?

–Неужели ты ничего не понял, Эдди? – поинтересовался мужик с любопытством. – Неужели история с Макдональдсом ничему не научила тебя?

Белый пепел, засыпающий кофейные столики, прыщавый кассир с оттопыренными ушами, и клокочущий голос мужчины: «Это трасса И-51, малыш. Это место мёртвых»… О нет, я не забыл. Я хорошо помнил все, что произошло в том зале, но мой мозг отказывался верить в то, что все это было на самом деле. Возможно, это был шок после аварии, возможно. перевозчики незаметно впрыснули мне наркотик, вызывающий такие правдоподобные галлюцинации… Но я не мог верить. Я не мог смириться.

–Я кое-что покажу тебе, Эд, – неожиданно произнёс мужчина и поднялся.

–Ага, счас прямо, так и пошёл, – я хотел, чтоб голос звучал как можно наглее и независимее, но, кажется, получилось с точностью наоборот.

Нахлынувшие воспоминания терзали меня, вернулась головная боль…

–Голова болит? – с сочувствием произнёс Красная Бабочка. – Ничего, скоро должно пройти! Это последствия трассы. Обычным людям нельзя там долго находиться. Мне иногда кажется, что она сама – живое существо. Не совсем живое, конечно, но думающее и чувствующее. По крайней мере, меня она к себе не подпускает.

Он аккуратно взял свечку за серебряную подставку и подошел к двери, которая сливалась с обшивкой стен, и которую я сначала не заметил.

–После тебя, – произнёс мужик и нажал на ручку.

Дверь легко распахнулась, и оттуда не вырвались языки пламени, или какая другая чертовщина.

Ладно уж, уговорил. Может быть, это позволит расположить к себе странного мужика. Надо восхититься тем, что он мне покажет, сказать, что я раскаялся в содеянном, ну а потом, на радостях, может, он меня и отпустит. Точно, как сразу в голову не пришло! Дескать, жаль мне и все такое…

За дверью оказался небольшой темный коридор, такой узкий, что два человека не могли идти рядом. Повеяло могильным холодом, и я пожалел, что ступил сюда. Сейчас он запрет меня в этом отстойнике – и финита ля комедия.

В конце коридора была каменная откатная дверь-колесо. Нечто подобное я видел в Турции, когда был на экскурсии в подземельях Каппадокии. Огромный жернов с небольшим отверстием посредине был немного отодвинут в сторону.

Возможно, я бы оттолкнул следующего за мной по пятам человека, и дал стрекача из этого пугающего места, но воля покинула меня, и, точно загипнотизированный, я пролез в образовавшуюся щель и оказался в очень странном месте. Вслед за мной, отрезая путь к отступлению, сюда протиснулся мистер Красная Бабочка.

Мы оказались в пещере, освещённой свечами. Их было тут очень много, сотня, а, может, даже две или три. Свечи были расставлены по ступеням, выдолбленным в скале и даже по полу. Некоторые уже почти догорели, а другим предстояло ещё гореть и гореть. И все они были чёрными, точь-в-точь как та свеча, которая стояла на столе мужчины, и которую он сейчас аккуратно держал в руке.

–Что это, твою мать, такое? – проговорил я, забыв о своём намерении быть паинькой. – Мы сатану, что ли вызывать будем?

Я ощущал страшный озноб. Несмотря на то тут, то там горящие огоньки, в пещере стоял страшный холод. А может, я просто заболевал ото всей чертовщины, творящейся со мной.

Красная Бабочка, ничего не отвечая, бережно поставил черную свечу, которую он держал в руке, на одну из ближайших ступеней, и для меня она тот час же затерялась среди других.

–Огонь имеет очистительную силу, ты так не считаешь, Эд? – поинтересовался он.

–Считаю, – кивнул я, ощущая страшную тоску. – Эти свечки… это ведь не просто свечки?

–Каждая чёрная свеча – это чёрная душа непрощённого, – помолчав, ответил мужчина. – Пока свеча горит – прощение заслужить ещё можно. Есть шанс, что воск станет белым.

В его золотистых глазах плясали отблески пламени, делая их пугающими и… умными… хитрыми… всезнающими… Я не смог правильного подобрать слова.

Только сейчас я, наконец, осознал, что все, происходящее со мной – не игра, не чья-то глупая шутка, и сюда не ворвётся спецназ, чтобы спасти меня от этого пугающего человека в красной бабочке. Подозреваю, в том месте, где я оказался, нет спецназа. Трасса И-51 привела меня в совсем иной мир, где всё, или почти всё, подчиняется человеку, который стоит передо мной.

–А если не станет? – сглотнув, спросил я. – Если свеча догорит?

–Значит, вышел отпущенный срок. Значит, этого человека уже ничто не исправит, – печально произнёс мужчина. – Значит, его ждут Небесные Похороны.

От последнего словосочетания по мне пробежала дрожь. И, кажется ещё, у меня трясётся нижняя челюсть.

–Но они, как правило, устраиваются здесь редко, – заметил Красная Бабочка. – Живущие в этом доме прикладывают все усилия, чтобы их душа стала белой, и чистыми возвращаются в свой мир. Поверь мне, сюда не возвращается никто. Пойдём-ка. Даже мне нельзя тут долго находиться.

–Конечно, здорово, что вы мне всё это рассказали и даже показали эту… пещеру, – в замешательстве промолвил я, когда мы, минуя коридор, вновь оказались в кабинете. – Но мне-то теперь что делать? Как мне вернуться домой?

Мужчина нахмурился.

–Всё-таки сильно, наверное, Галактион Гермогенович тебя ударил. Неужели ты ничего не понял? Свеча, которую я туда принёс – твоя свеча, непрощённый.

Что? Как? Я резко ощутил недостаток кислорода, умоляюще глядя на Бабочку. Но он больше не был тем добрым дядечкой, отвечающим на все вопросы, и называющим меня так, как называют все домашние.

–Здесь, в моём Доме ты искупишь свою вину, – хладнокровно произнёс он. – Или тебя ждут Небесные Похороны.

7.

Раиса.

На втором этаже атмосфера царила не такая мрачная, хотя бы из-за того, что стены здесь не были выкрашены синей краской, как в тюрьме, а имели довольно-таки приятный оливковый цвет. Кое-где полы устилали светло-зелёные ковры. Так же здесь было много света, так как на протяжении всего коридора я насчитала целых восемь огромных окон.

Старушенция подвела меня к большой деревянной арке, за которой находилось помещение размером с теннисный корт. Но, самое главное, оно не было пустым.

Человек пятьдесят подростков примерно моего возраста образовали в зале идеально ровный овал. Девочки одеты в серые или тёмно-зелёные платья – в точности такие, как и то, что красовалось в данный момент на мне. Точно из такой же ткани была сшита одежда мальчиков. Я не могла не отметить, насколько уродлив фасон брюк и свитеров. У меня даже в глазах зарябило.

В центре овала стояла пара взрослых – женщина и мужчина. На ней – тёмно-синее платье с пышной юбкой. Уже что-то, а то я думала, что все представительницы женского пола тут одеваются не пойми во что.

–А теперь пусть постоят на правой ноге все, у кого сегодня хорошее настроение! – звонким голосом говорила женщина.

Хорошее настроение оказалось, как ни странно, у всех. Юноши и девушки дружно поджали левую ногу. Кто-то не смог удержать равновесие, послышался смех.

–Другого я и не ожидала, – улыбнулась женщина. – Разве в нашем солнечном доме может быть у кого-то плохое настроение? Так, давайте-ка попрыгайте на правой ножке! Ну-ну! Вот вам и физкультура.

Ребята дружно прыгали на одной ноге. Смех усилился.

–А теперь… – включился в игру мужчина в синем костюме, – а теперь…

Он нарочно замолчал, как бы интригуя, чтобы после пары секунд выдать:

–А теперь пусть погладят себя по голове все, кто съел завтрак!

Все без исключения принялись гладить себя по голове. Очевидно, завтраки тут очень вкусные.

Я с недоумением вглядывалась в людей, послушно стоящих в кругу. Весёлые лица, улыбки, смех, искрящиеся глаза… Всё это как-то не вязалось с двумя существами, которые привезли меня сюда, с жестоким Гансом, с осмотром Гретхен…

Пока я находилась в смятении, меня заметили. Сначала женщина в синем платье, а потом и все остальные. При виде меня она улыбнулась и пошла навстречу.

–Ребята, я хочу вам кое-кого представить!

И, кажется, я знаю, кого.

Она взяла меня за руку и повела в центр круга. Ладонь у женщины была мягкая и какая-то рыхлая. Я попыталась вырвать руку, но не смогла: держала она цепко.

–Ребята, это Раиса. Она теперь будет жить с нами. Она тут новичок и ничего не знает. Мы должны помочь ей освоиться, правда?

Ух, какие все тут добрые! У меня прямо мурашки по коже…

–Мы должны помочь ей стать лучше, так? – добавил мужчина.

Окружающая атмосфера здорово напоминала обстановку в детском оздоровительном лагере. Когда дедушка умер, и в городе стало небезопасно, мне пришлось некоторое время скрываться под чужим именем в лагере «Солнечная полянка». Кстати, роль обычной школьницы далась мне очень легко, и никто не заподозрил подвоха.

Стоящие в кругу люди одобрительно загудели: дескать, поможем, какие дела?

–Отлично! А теперь, Раиса, становись в круг. После занятия я отведу тебя в комнату, где ты будешь заслуживать Прощение, – женщина в синем платье не стала больше заострять внимание на моей скромной персоне, чему я была несказанно рада.

Я выбрала место между двумя парнями. Я всегда чувствовала себя спокойнее в мужском обществе. Стоило разыграть из себя святую невинность, и парни, обнажив сверкающие мечи, бежали мне на выручку. В этом плане со времён средневековья мало что изменилось.

–А теперь пусть коснутся кончика носа все, у кого имя начинается на букву «Р»! – весёлым голосом продолжила женщина.

Подозреваю, она не зря выбрала эту букву, явно желая задействовать меня в бреду, что здесь творился, и который все здесь воспринимали, как само собой разумеющее.

Вместе со мной кончика носа коснулась только девушка с длинными светлыми волосами напротив. Тоже Раиса, что ли? Она похожа скорее на Снежану или Каролину. Ладно, плевать…

–Кто это такие? – шепнула я парню, стоящему слева, пока мужик в синем костюме давал следующее задание.

–Это наши духовные Наставники, – произнёс в ответ он, даже не взглянув на меня.

Нет, здесь не черта лагерь. Это скорее напоминает секту. Меня просто-напросто похитили сумасшедшие сектанты, уж не знаю, с какой целью и почему именно меня.

–Они очень добрые. Помогают нам заслужить Прощение, добавил парень убеждённо. – Ты их слушайся.

Я кисло кивнула. Ох, не нравится мне все происходящее здесь, совсем не нравится. Заслужить прощение… Я что, в тюрьме? Почему тогда тут в такие детсадовские игры играют?

В довершение всего я поймала на себе взгляд полной девушки, которая находилась неподалёку. Зелёное платье облепило массивную фигуру, прямой пробор, две косички крендельками… Она разглядывала меня беззастенчиво, в упор, и в её небольших голубых глазах я не видела ничего для себя хорошего.

–А это кто? – кивнула я на девушку, вновь обратившись к своему соседу.

–Где? Ааа… Это Марта.

Ах, вот оно что. Знакомое имя. Как там сказала в подслушанном разговоре Элька?

Марта ей все волосы выдерет.

Самой Эльки здесь, кстати, не наблюдалось. Совсем обнаглев, я не преминула спросить о ней у добродушного парня. Все-таки я отлично выбрала место.

–Есть такая, но она в другой группе. Они сейчас на Радостном Труде, по-моему.

Встретившись с пристальным взглядом наставницы, я поняла, что все-таки переборщила, кинувшись так сразу выяснять обстановку. Зря я привлекла к себе внимание, ох, зря…

–Раиса, если тебе что-то неясно, спрашивай у меня, – ласковым голосом проговорила Наставница. – Сможешь потерпеть до конца занятия? Я тебе все-все тут покажу!

Я кивнула, стараясь не выдавать того, что её энтузиазма я вообще не разделяю. Да и пристальный взгляд Марты уже начинал действовать на нервы. Среди добродушных и весёлых людей в кругу она сразу выделялась своим надутым видом, а уж на меня и вовсе взирала так, будто я нанесла ей личное оскорбление.

Перед тем, как всех распустить, Наставник сказал:

–Не забудьте, что сейчас у вас полчаса свободного времени, а потом приходите в трапезную.

–Распорядок в нашем Доме – это все, – с улыбкой произнесла Наставница, подойдя ко мне, когда все разошлись.

Про то, что в тюрьме тоже есть распорядок, я сочла благоразумным промолчать. Моя задача сейчас – втереться в доверие и понять, в какую такую передрягу я попала.

–Так же, как и дисциплина. Ты должна неукоснительно слушаться меня во всём.

–Я поняла, Наставница, – смиренно кивнула я.

На мой вкус, сфальшивила, но ей эта фраза понравилась необыкновенно:

–Ты хорошая девочка. Мне кажется, ты пробудешь у нас совсем немного, и Владелец простит тебя.

–А кто это? – тот час же уцепилась за нового персонажа я.

–О, Владелец – это хозяин нашего дома, – с почтением проговорила Наставница. – Он дарует каждому непрощённому шанс полностью измениться. Когда ты осознаешь свои грехи, Владелец простит тебя

Ох ты, какой добрый дядечка! Но хотя бы что-то стало вырисовываться. Меня затащили в это весёлое местечко, чтобы я искупила свои грехи, коих, у меня, честно говоря, многовато для человека, даже ещё не справившего двадцатилетие.

–А как он поймёт, что я раскаялась и исправилась? – этот вопрос интересовал меня чрезвычайно.

–Владелец знает всё о душах людей, – улыбнулась Наставница, и от этой улыбки мне стало как-то совсем нехорошо. – Он самый мудрый, самый добрый и самый понимающий из всех, кого я знаю. Любые твои потаённые желания, любые отвратительные мысли… Ты даже не успела подумать, а он уже знает.

Тааак, только всемогущего дяди с возможностями телепата мне и не хватало! Будем надеяться, что дамочка просто меня запугивает. Чтобы исправление шло интенсивнее.

–Не бойся, – улыбнувшись, Наставница накрыла мою кисть своей мягкой ладонью, и мне тот час захотелось убрать руку. – Владелец милосердный. Главное, чтобы в тебе было стремление исправиться, а уж он это разглядит.

–А если не разглядит? – вырвалось у меня. – Если он сочтёт, что я не исправлюсь уже никогда?

–Конечно, этого не будет, – ей-богу, безмятежная улыбка Наставницы уже стала порядком меня раздражать.

–А всё-таки? – не унималась я.

–Ты же приложишь все усилия, чтобы заслужить прощение, ведь так? – вопросом на вопрос ответила Наставница и заглянула мне в глаза.

–Конечно, Наставница, – я опустила ресницы.

Похоже, тут нельзя задавать слишком много вопросов. Хотя, вполне возможно, всё дело в том, кого спрашиваешь. От Наставницы в этом плане явно ничего не добьёшься. Вообще, не нравилась мне эта дама… Строго говоря, мне тут всё не нравилось, но Наставница особенно. Гретхен и Ганс – персонажи, в общем-то, понятные. Ничего хорошего от них не жди, но, по крайней мере, знаешь, чего от них ожидать. А вот Наставница с виду просто мать Тереза, но меня прямо оторопь берёт от её этих слащавых манер. Впрочем, возможно, я просто наговариваю на человека. Добрые и милые люди мне не очень нравились, и я прекрасно осознавала, почему. В этом есть момент зависти, ведь сама я была далеко не ангелом. Хотя я уже молодец, что могу себе в этом признаться.

Ладно, разберёмся. Может, я действительно попала в филиал рая на земле, и из меня сделают тут человека.

Широкими светлыми коридорами и узкими тёмными переходами Наставница привела меня в большую женскую спальню. Серые стены этой комнаты и койки, стоящие точно выровненными по линейке рядами настроения мне не прибавили. Нет, ну натурально женская тюрьма! На стене висела одна единственная картина, видимо, призванная скрасить мрачность помещения.

Я пригляделась к изображению, и с удивлением узнала очень неплохую копию картины «Возвращение блудного сына». Я, конечно, ничего не имею против Рембрандта Харменса ван Рейна, но видеть его в женской спальне было, по меньшей мере, странно. Ей-богу, если бы эти серые стены были полностью увешаны плакатами с Джастином Бибером, МBAND и Димой Биланом, я бы и то больше обрадовалась.

Что ж, ясно, откуда ветер дует. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять незамысловатый посыл: раскайся и получишь прощение.

И вот тут со мной впервые случилось кое-что странное. Ещё раз взглянув на картину, я увидела, что неизвестный художник не просто скопировал шедевр Рембрандта, но и привнёс в него кое-что своё. Во-первых, на этой картине отец был лыс, а во-вторых, у него было иное, совершенно отличное от оригинала лицо с носом картошкой, глазами немного навыкате и необычными губами: верхняя была намного толще, чем нижняя. Вместо сына он обнимал стоящую на коленях девушку в тёмно-зелёном платье, вроде того, что красовалось сейчас на мне. Девушка была обрита. В полумраке угадывались фигуры старухи, крепкого светловолосого парня, женщины и мужчины в синем.

Я проморгалась, надеясь, что наваждение уйдёт, но стало только хуже. Мне показалось, что странные золотистые глаза персонажа картины неотступно следят за мной.

Брр! Как я буду здесь спать? А если ещё учитывать мою глупую привычку разговаривать во сне, так и вовсе дело швах.

Наставница очень внимательно наблюдала за моим лицом, и как бы я не попыталась скрыть интерес к переделанной картине Рембрандта, она его заметила.

–Вот видишь, ты уже начала исправляться, Раиса, – улыбнулась она.

Если она ещё пару раз так улыбнётся, то я её точно придушу!

–Почему вы так решили, Наставница? – смиренным тоном поинтересовалась я, взяв себя в руки.

–На картине ты увидела кое-что интересное, не правда ли? – заговорщически произнесла Наставница.

–Да, я хотела спросить, почему…

Мой взгляд упал на проклятую картину, и голос пропал сам собой. Это снова был Рембрандт. Без лысого мужика с золотистыми глазами, без обритой девушки и всей здешней шайки-лейки.

–Только те из непрощённых, кто стал ближе к прощению, могут кое-что увидеть на этой картине.

Отлично, может, я тогда домой пойду?

Но вслух я ничего говорить не стала. Похлопала для вида ресницами. Роль не шибко умной девушки-красавицы всегда давалась мне проще всех остальных.

–Вот здесь будет твоё место. Содержи его в чистоте!

Наставница указала на кровать, стоящую возле стены совсем неподалёку от ненормальной картины. На полосатом матрасе лежало аккуратно сложенное постельное бельё, застиранное до непонятного цвета.

–У тебя пятнадцать минут, чтобы застелить кровать, после – обед в трапезной, – сообщила Наставница. – Девочки проводят, правда?

–Конечно, проводим, Наставница, – послышался хрипловатый девичий голос, и я с неудовольствием узнала в говорившей Марту.

Вот чертобесие! Я буду с этой колотушкой в одной спальне.

–Молодец, Марта! – похвалила Наставница. – Я хочу, чтобы ты помогла Раисе освоиться в нашем Доме.

–Буду рада это сделать, – усмехнулась Мисс Колода. – Мы с ней станем лучшими подругами!

Разбежалась, дорогая! У меня, при такой профессии, ни друзей ни подруг не было, нет и вряд ли когда-нибудь будут. Внезапно я поймала внимательный взгляд девушки с длинными светлыми волосами, имя которой, судя по дурацкому конкурсу, начиналось с буквы «Р», как и мое.

–Вот и отлично! – обрадовалась Наставница. – Вы не забыли, что после обеда у нас Час Откровений? Смотрите, не опаздывайте. Помните, что за опоздание бывает? Раиса, если будут какие-то вопросы, ты всегда можешь ко мне подойти. Ну, ничего, мы с тобой плотнее пообщаемся на Доверительном Разговоре.

Мне ужасно хотелось спросить её, что же бывает за опоздание, но я не стала. Думаю, лучше выяснить это у кого-нибудь другого. Например, у моих соседок по женской спальне. А ещё лучше найти какого-нибудь парня и пораспрашивать его. Особям женского пола я не сильно доверяю, хоть и являюсь одной из них. Возможно, поэтому и не доверяю.

В женской спальне занимали свои шестнадцать неудобных кроватей шестнадцать девушек. Я стала семнадцатой.

Принявшись расстилать воняющее дешевым порошком постельное бельё, я исподтишка посматривала на соседок. Все примерно моего возраста, плюс минус три года. Из миловидных только та самая девушка со светлыми волосами, остальные либо невзрачные, либо совсем уж страшные. Список страшных возглавляла, конечно, Мисс Марта.

Развалившись на своей кровати, она разглядывала меня так пристально, что того и гляди дыру протрёт. Взгляд Марты раздражал, не давал сосредоточиться. Можно, конечно, затеять с толстухой разборку прямо сейчас, но с этим пока следует погодить. Не зная броду – не суйся в воду. Как любил говаривать мой дедуля, хороший вор должен видеть не на один, а на пять ходов вперёд.

–Давай помогу наволочку одеть на подушку, – предложила Марта внезапно.

Искреннего желания помочь в её голосе было меньше, чем чувствительности в мороженой рыбе. Да и подушкой назвать жалкий мешочек с парочкой куриных перьев язык не поворачивался. Ну, что ж, помоги, раз добрая такая.

–А ты за что здесь оказалась? – как бы невзначай спросила Марта.

–Продала своего младшего братика цыганам, – не удержалась я.

Однако, судя по округлившимся глазам Мартенции, она мне поверила.

–И где же он сейчас?

–Родители нашли его, а меня хотели упечь в интернат для детей с девиантным поведением, – ответила я. – Но не успели.

–Ничего, здесь ты искупишь этот грех, – успокоила меня Марта. – Вот и готово!

С улыбкой, больше напоминающий акулий оскал, она протянула мне подушку. Я горячо поблагодарила толстушку за проделанную работу и осведомилась, не проводит ли она меня до трапезной. Марта высказала горячее желание помочь в этом предприятии.

Девушки, с интересом поглядывая на меня, выстроились парами перед входом из спальни. Моей парой стала, конечно же, улыбчивая толстушка. Она даже схватила меня своей пухлой ладонью за руку. Я подавила раздражение. И чего они тут все так любят вторгаться в личное пространство?

В коридоре к нашему строю присоединилось пополнение в виде парочек из соседних женских спален. Мальчики, видимо, жили в другом крыле, потому как их я не наблюдала.

На лестнице, которая была слишком узкой для двоих человек, строй сместился, и я позволила оттеснить себя от Марты. На мгновение я оказалась рядом со светловолосой девушкой из моей спальни, и она едва слышно прошептала:

–Не доверяй Марте!

Так, вот это уже становится интересным. То, что толстушке верить нельзя это и дураку ясно. А как насчёт тебя, красавица? Зачем ты хочешь помочь мне?

Тем временем лестницу мы благополучно миновали, и Марта цепко ухватила меня за руку.

–Не теряйся, Рая! – оживленно произнесла она.

–Не буду, – пробормотала я.

Показушная опека Марты уже стала меня допекать. Судя по разговору Гретхен и Эльки, толстушка мутит с Гансом. Только вот совершенно непонятно, что он в ней нашел. Правда, есть такой тип мужчин, которым нравятся дородные девчины типа Марты.

Кстати, о Гансе. Едва мы дружным строем, чуть ли не распевая пионерские гимны, вошли в столовую, я тот час углядела его за одним из дальних столов. Блондин спокойно попивал апельсиновый сок, поглядывая по сторонам холодными глазами. Я обратила внимание, что на белой скатерти была запеченная рыба, нарезка из овощей, три вида сыров и ещё много чего вкусного.

Непрощеных же сегодня на обед потчевали водянистым супом, в котором плавали три картошины, перловой кашей с тушенкой и разбавленным чаем. Однако, судя по тому, как восторженно зашептали непрощенные «Тушенка! Тушенка!» данное меню пришлось им по вкусу.

Всем, кроме парня, который на раздаче двигался прямо передо мной. Что-то в нём такое было… Что-то отличало его от прочих, хотя и одет он был так же, как все парни – в темно-синих брюках и чёрной куртке, по крою напоминающих арестансткие. Но, в отличии от других, на которых эта одежда смотрелась уродливо, на парне здешний вариант униформы сидел, как одежда от лучшего кутюрье. И причёска у него была мегастильная с выбитыми висками и длинным хвостом, собранным в шишечку на затылке. Правда, лично меня такое обращение мужчины со своими волосами немного пугало, но молодёжь в Москве носила.