Текст книги "Миткаль. (СИ)"

Автор книги: Юлия Удалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Не сразу сообразила, что в сумке, которую я мертвой хваткой прижимаю к себе, разрывается телефон. Амина. Их с Эльвирой ангелы-хранители не подкачали. Они вышли на улицу с теми парнями за пять минут до начала пожара, который уже бушевал вовсю.

–Спасибо, – прошептала я.

Но перед глазами почему-то стояла фигура с надвинутым на лицо капюшоном. Этому парню незачем было спасаться. Он стоял один на втором этаже, глядя, как загораются драпировки, и наслаждался воцарившимся среди людей безумием. Потом он заметил, что я смотрю на него, и исчез.

Возможно, я всё-таки наглоталась угарного газа, но кто, черт побери, это мог быть?

Я пыталась набрать на стареньком рабочем компьютере отчет, но получалось из рук вон плохо. В очередной раз поздно легла. Спать хотелось так сильно, что, не выдержав, я положила голову на скрещенные руки и закрыла глаза. Посижу так совсем чуть-чуть.

Запах палёной ткани… Крики… Суета… Дым… Фигура в синем спортивном костюме на фоне горящей драпировки полотняного переплетения… Голос…

И горящий клуб неожиданно превращается в лес. Кто-то думает обо мне, кто-то смотрит на меня. Кто-то ждёт.

Я распахнула глаза, тут же всё позабыв. Что-то было неправильно, что-то не вписывалось в простенькую обстановку библиотечного зала. Сначала я даже подумала, что это продолжение сна, но она действительно лежала передо мной.

Маленькая открытая коробочка.

На тугой подушечке из серого атласа лежали самые потрясающие серьги, которые я когда-либо видела. Какой-то сияющий серебристый металл, должно быть, платина, оплетает изумительно чёрные камни изящной формы. Камни, которые точно две чёрные дыры притягивают свет, но в то же время блистают. От этой коробочки веет роскошью и такой дороговизной, что она нелепо смотрится на видавшем виды библиотечном столе.

Взгляд мой скользнул поверх коробочки с серьгами и встретился с взглядом Гая. Он развалился за одним из столов с таким видом, будто собирался встретить здесь своё семидесятилетие.

–Здравствуй, Ева, – у него была дурацкая серьёзная манера здороваться со мной.

–Здравствуй, Гай, – машинально кивнула я в тон и указала на серьги. – Зачем?

Конечно, я прекрасно поняла, зачем он водрузил эту коробочку перед самым моим носом. Он даже не потрудился ответить, все видом давая понять, что глупее моего вопроса нет и быть не может.

–Как называются камни? – спросила я, не в силах оторвать завороженный взгляд от серёжек.

–Чёрные бриллианты. Мне приятно, что я могу сделать тебе такой подарок.

–Я не могу это принять.

–Полагаешь?

Молчу. Правда, почему я не могу просто обрадоваться и принять эти ошеломительные серьги?

–Это тебя ни к чему не обяжет, – заявил Гай, но весь его вид говорил, что да, обяжет.

Чёрные бриллианты завораживали атласным блеском, вызывая ассоциацию с маленьким платьем и дорогим автомобилем. Даже мне, человеку бесконечно далёкому от ювелирного мира, ясно, что подобные вещи продаются на каких-нибудь аукционах за такие суммы, которые и назвать-то страшно.

–Я их не возьму, Гай, – повторила я.

–Ни одна нормальная девушка в здравом уме не отказалась бы от такого подарка, – сквозь его всегдашнюю мрачность проглянуло удивление, будто он не сомневался, что я приму подарок, а тут вот такая незадача.

–Считай меня ненормальной.

–Только не надо, пожалуйста, разыгрывать из себя благородную нищенку, – Гай недовольно поморщился. – Ни тебе ни мне это не нужны эти спектакли. Я хочу подарить тебе их – ты хочешь их взять. По-моему, этого достаточно. Иногда ты выводишь меня из себя, Ева… Почему ты не можешь завизжать от восторга и броситься мне на шею, одновременно вставляя серёжки в уши?

–Да, – кивнула я. – Мысль удачная. Наконец-то ты понимаешь, что за два года кое-что малость поменялось. Возможно, в итоге ты будешь дарить эти серьги какой-то другой девушке, которая даст на них именно ту реакцию, какую тебе надо.

–Ты нужна мне, – он сделал ударение на первом слове.

–Помнишь, как мы пошли в пиццерию? – вдруг перебила я. – Ты не смог расплатиться, потому что не хватило ста пятидесяти рублей… Если бы я знала, что ты повел меня на свои последние деньги, то и близко бы к той пиццерии не подошла…

Эти воспоминания явно показались ему унизительными – слишком зло он на меня посмотрел.

–Вот только тот Гай, который два года назад не мог расплатиться в кафе, нравился мне больше, чем теперешний, который дарит серьги с такими дорогими камнями.

Гай, не слушая, приблизился и бесцеремонно покрутил маленькое колечко в моём ухе.

–Неужели не хочется хотя бы померить серьги, которые, кроме меня, тебе никто не сможет подарить? – спросил он вкрадчиво, проводя костяшкой пальца по моей шее.

Он прав. Какая-то маленькая моя частичка хотела увидеть себя в зеркале в таком роскошном украшении. Но другая частичка противилась и утверждала, что если я сделаю это, то потом буду себя презирать.

Гай же покупает меня, элементарно покупает. Я поднялась, глядя ему в глаза.

–Я не принимаю твоего царского подарка, – мой тон был лёд, сам Влад бы позавидовал. – Уходи, Гай. Мне кажется, после этого ты должен понять, что нет смысла ворошить угли давно потухшего костра.

Несколько секунд казалось, что он швырнёт серьги об пол или мне в лицо.

–Ты сгоришь в этом потухшем костре. Расплавишься… – бросил Гай и вышел.

–Подожди! А серьги?

Конечно, я его не догнала, а он и не подумал возвращаться. Раскрытая серая коробочка так и осталась на столе. Не разглядывая содержимое, я захлопнула её и положила на дно сумки.

А что мне оставалось сделать… Оставить на столе? Выкинуть в урну? Смыть в унитаз?

Перед самым уходом, не удержавшись, я нашла статью про чёрные бриллианты в энциклопедии драгоценных камней. Там было написано, что это самый дорогой вид бриллиантов. Такие камни прозрачны и отражают свет только гранями. Необыкновенно редки и сложны в работе, потому что легко могут расколоться при огранке. Легенда гласит, что они имеют внеземное происхождение.

Я вздохнула и положила книгу на место.

Подарок должен приносить радость, а не досаду, чувство вины и мысли о том, как от него избавиться. Я спрятала коробочку у себя в комнате и постаралась забыть о ней до поры до времени. Потом найду способ её вернуть.

На первый план вышло другое. Меня вызывали в деканат и ругали за семь двоек по мировой литературе. Заместитель декана ледяным голосом заявила, что если я не исправлю ситуацию, то буду отчислена. Дядя же, узнав об этом, сообщил, что если меня отчислят из «Согинеи», то я могу подыскивать себе местечко на вокзале. И хотя некоторые одногрупники советовали не воспринимать разговоры об отчислении всерьёз, я решила, что надо хоть что-то предпринять. Благо библиотека была в полном моём распоряжении...

–Итак, – со скучающим видом произнёс Влад Вячеславович на очередном семинаре, – переходим ко второму вопросу. Кто бы хотел поведать нам о Публии Вергилии Мароне, в шестнадцать лет получившим тогу зрелости? Его имя окутано таинственной легендой, а в Средние века в него верили, как в волшебника. Люди дали ему прозвище «мантуанский лебедь»…

Группа затравленно притихла. Ко второму вопросу о Вергилии никто не подготовился. Влад с видимым удовольствием разглядывал свой журнальчик, наверное, предвкушая, как будет сейчас изгаляться по поводу нашей тупости и ставить двойки.

Я подняла руку. Совершенно не представляю, что выйдет из моего замысла.

–С желающими у нас, как всегда проблемы… – игнорируя мою поднятую руку, констатировал Влад Вячеславович. – Вы не студенты «Согинеи», вы больше напоминаете мне школьников класса коррекции из села Чумаёво…

–Влад Вячеславович, я бы хотела выступить! – не смотря на волнение, мой голос прозвучал очень громко в холодной осенней тишине аудитории.

–Этот вопрос есть в учебнике, – продолжал Влад, делая вид, что я не существую. – Я, конечно, понимаю, что вы слегка умственно отсталые люди, но выучить два простейших абзаца смог бы даже даун!

И тогда я в гробовой тишине поднялась со своего места и вышла к доске, встав прямо у него под носом и демонстративно открыв конспект. Если он и сейчас продолжит делать вид, что я пустое место, то я уже просто не знаю, что делать. Три минуты молчания и…

–Куда вы вышли, Ева Ранг? – прошипел Влад в стол. – Вас я не вызывал!

–Тем не менее я хотела бы вам ответить.

–Ну, сговорились вы с группой… – отозвался преподаватель презрительно. – Ну, подготовили вопрос про Вергилия… Ну, самовольно выперлись к доске. Дальше-то что?

–Я не собираюсь отвечать вам про Вергилия, – произнесла я.

–Тогда какого черта вы сюда выскочили, Ранг? Выйдите вон!

–Я собираюсь ответить про «Алису в стране чудес».

Он смотрел на меня, как на идиотку, оперев подбородок о руки, сцепленные замком.

–Давайте, – в его тоне был уже не холод, а самый настоящий стоградусный мороз.

–Мое выступление называется «Как Алиса перевернула мир», – начала я.

Группа оживилась. Ребята приготовились слушать, в то время как Влад Вячеславович с безразличным видом поднялся и подошел к окну. А я начала рассказ о том, как сказалась «Алиса в стране чудес» в творчестве самых разных писателей, композиторов, художников и кинематографистов. О том, как много у неё продолжений, пародий, подражаний и реминисценций. О том, что её экранизировали бессчетное количество раз. Немного подробнее остановилась я на последней экранизации Тима Бёртона. Упомянула даже о компьютерной игре, где Алиса превратилась в мрачную девочку с ножом в белом окровавленном переднике…

–Кстати, «Алиса в стране чудес» нашла отражение даже в медицине. Есть болезнь, которая называется «синдром Алисы в стране чудес». Это очень редкое психическое заболевание, которое имеет ещё одно название – микропсия, когда человек воспринимает предметы или части предметов намного больше или намного меньше, чем они есть на самом деле. Поэтому, наверное, больного микропсией действительно окружает страна чудес, где столовые приборы размером с диван, а диван размером с пуговицу. Эта болезнь особенно проявляется с наступлением темноты. В общем, – заключила я, – «Алиса в стране чудес» действительно перевернула мир. Причудливая книга на все времена. После работы над своим докладом я чуть по-другому взглянула на неё. Мне захотелось её перечитать.

Выступление заняло не больше пятнадцати минут. На протяжении всего этого времени Влад Вячеславович не соизволил даже шелохнуться, не говоря уже о том, чтобы показать переднюю часть своего туловища.

–Молодец, Ева Ранг. Интересно было послушать, – послышался негромкий голос Павла Удалова.

–Asinus asinum fricat, – насмешливо произнёс Влад Вячеславович, оборачиваясь. – Я надеюсь, вы закончили?

Дурак хвалит дурака. Вот, значит, как? Почему Владу Вяячеслававичу так мастерски удаётся дать человеку почувствовать, что он полная бездарность?

–Вы вообще соображаете, Ранг, или как? – в его глазах было столько презрения, что я даже сделала шаг назад, прижав к себе конспект. – Тема нашего сегодняшнего занятия – поэзия древнего Рима. Если я не ошибаюсь, «Алиса в стране чудес» к древнему Риму не имеет никакого отношения. Ладно, задумали вы самовольно вылезти к доске. Прекрасно. Почему нельзя было подготовить вопрос о Вергилии?

–Я хотела ответить именно по Кэрроллу.

–Я тоже много чего хочу, – усмехнувшись, произнёс Влад Вячеславович. – Например, больше не видеть вас…

–И поэтому делаете все возможное, чтобы меня отчислили, – продолжила я.

–Вы слишком высокого мнения о себе. Ничего я не делаю. Мне совершенно наплевать и на вас и на то, продолжите вы свое так называемое обучение здесь или нет. За то, что вы не готовы к вопросу о Вергилии, я ставлю вам три двойки. За ваш бездарный доклад, слизанный из Интернета – минус. Теперь у вас больше оценок, чем у кого-либо. Можете спокойно сидеть на своём месте, потому что даже если вы снова вырветесь к доске, я выслушивать ваш бред больше не стану. Вы довольны?

Я тем временем запихивала в сумку свои вещички, пытаясь не разреветься под взглядами одногруппников, и особенно под презрительным взглядом Влада Вячеславовича. Это действительно была глупая идея. Теперь я ясно понимаю, что нормальных отношений у меня с этим ужасным человеком, ненавидящим всех и вся, не будет никогда. Немного утешала мысль, что даже подготовь я ответ про Вергилия, он нашел бы к чему придраться.

В гробовом молчании проходя между партами, я взяла со стола Влада Вячеславовича листы, исписанные его убористым угловатым почерком, и бросила их в воздух. Они закружились вокруг его чёрной фигуры, и тяжело опали, причём один из листов ударил Влада Вячеславовича по плечу. Кажется, он даже потерял дар речи от такой наглости.

–Наш школьный учитель любил латинский язык, поэтому я немного знаю латынь, – я обернулась. – Он был не таким крупным специалистом, как вы, Влад Вячеславович. Он даже не знал, что «мантуанский лебедь» прозвище Вергилия. Зато он был добрым. Мы любили ходить на его уроки. А это главное. Oderint, dum metuant. Люди, которые идут этим путём, обычно плохо заканчивают. Fausta omina, Влад Вячеславович.

Домой не хотелось, поэтому я отправилась в местную картинную галерею, где и пробыла довольно долго, пытаясь приобщиться к прекрасному. Это не очень удавалось. Бесцельно бродя по коридорам, я не могла найти себе места.

А что если картинная галерея загорится?

Поймав себя на этой мысли, я вернулась в гардероб и, получив свое пальто, вышла под порывы холодного осеннего ветра. Бесполезно. Лучше поеду домой.

Почему всё так тяжело складывается? Почему я была вынуждена бежать из родного города? Почему встретила Гая? Почему у Влада возникла ко мне такая страшная ненависть, и почему он оказался моим преподавателем? Почему я пошла в этот дурацкий клуб «Зелёный свет»? И, наконец, почему при воспоминании о неподвижной фигуре на галерее мне становится не по себе?

Стемнело. Мокрый асфальт проезжей части матово блестел, словно бок вороной лошади. В нем, расплываясь, отражались редкие огни фонарей.

Последний вопрос возник сам собой. Не знаю… но у меня такое чувство, что очень важно знать на него ответ.

–Как дела, Ева? – вместо приветствия озабоченно поинтересовалась Амина утром следующего дня. – Почему ты отключила телефон?

Я объяснила, что телефон разрядился. Врала. Просто вчера вечером не меньше всего хотелось выслушивать, что произошло после моего отбытия. Сейчас же я была к этому морально готова и, как ни странно, даже весела. Мы остановились в коридоре у входа в аудиторию.

–Согласитесь, что она сама нарывается на неприятности, – слышался оттуда возмущенный голос Эльвиры.

Чего нельзя было сказать о самой Эльвире. Откровенной лестью или зубрёжкой она могла найти подход к сердцу любого преподавателя.

–Вот уж кому больше всех надо… – живо среагировала Амина. – Когда ты вышла, Эльвира громко заявила, что ты высокомерная выскочка и что Влад Вячеславович был прав.

Да, похоже, сейчас Эльвира занимается поисками подхода к ледяному сердцу преподавателя по мировой литературе.

–Про то, что я – исчадье ада, никто не говорил?

–Глупая шутка, – фыркнула Амина. – А почему ты не спрашиваешь, что сказал, собственно, главный герой Влад Вячеславович?

–Что бы он не сказал, меня это не удивит, – отозвалась я. – Но, скорее всего, он выразил безграничную радость по поводу моего ухода и пожелание попасть под первую же машину.

–Ну что ж, – усмехнулась подруга, – ты его недооценила. Во-первых, он сказал тебе вслед какую-то фразу на латинском.

–Да? – переспросила я. – Интересно, какую же?

–Не знаю. Не запомнила. В отличие от тебя я с латинским не дружу.

–Ну, наверняка, это было проклятие.

–Вне всяких сомнений, – согласилась Амина. – А знаешь, что он ещё сказал? Велел передать тебе – если не придешь на следующую пару, то можешь проститься с «Согинеей». Он это гарантирует.

Вот как? Нет, этот Влад определённо какой-то ненормальный. Сначала он сообщает, что не хочет видеть меня на своих парах, а через десять минут оказывается, если я не появлюсь, то произойдёт конец света. А я-то думала, что Амина передаст мне его благословление на моё отсутствие.

–Ты собираешься идти? – с интересом спросила Амина и очень удивилась, когда я ответила, что собираюсь. – А мне казалось, что ты теперь на мировой литературе ни за что не появишься. Ну, гордость там… и всё такое…

–Не говори при мне слово «гордость», – мрачно сказала я, отводя полотнище жалюзи и заглядывая через образовавшуюся щель в окно коридора.

Гордость. Знала бы она, где моя гордость вот уже четыре месяца обитает. И в довершение всего на следующей перемене Эльвира преградила мне дорогу при выходе из туалета:

–Знаешь, Ева, своим глупым поведением ты только злишь и настраиваешь Влада Вячеславовича не только против себя, но и против всей группы. Поэтому будь добра появиться на следующем его занятии и больше себя так не вести!

–Я буду вести себя так, как считаю нужным, – сообщила я и, обогнув её, вышла.

На паре Амина написала записку: «Поможешь мне выбрать подарок бабушке на День Рождения?». Вечером после занятий мы отправились в торговый дом «Мемфис», расположенный в центре города. Знаю, что это странно, но я не очень люблю ходить по магазинам. Вернее, вообще не люблю. И даже приблизительно не представляю, какой подарок хочет получить на День Рождения бабушка Амины. По эскалатору мы поднялись на второй этаж, и бесцельное блуждание по бесчисленным салонам началось. Зашли и в ювелирный под названием «Золотое сечение», выведенное прямо на стеклянной стенке.

–Какое из колец тебе больше нравится?

Ткнув пальцем в одно из колец, мало чем, по-моему, отличающееся от остальных, я обернулась на громкий голос:

–Ну и что ты скажешь?

Я увидела полную ухоженную руку с золотым браслетом, представлявшим собой переплетение листьев и цветов. На лепестках, как капли минеральной воды, сверкали маленькие бриллиантики. К замочку был прикреплен ценник с аккуратными черными цифрами: 55.465. Холёная статная девушка с тяжелыми веками обращалась к своей подруге, которая восхищенно разглядывала браслет на её руке.

–Берите, – убежденно сказал ей продавец. – Необычная вещь.

–Какой ювелирный дом? – поинтересовалась девушка, крутя рукой. – ВанАллен, наверное, какой-нибудь?

–Это авторская работа, – ответил продавец.

Перед Аминой между тем другой продавец разложил семь колец и она внимательно рассматривала то одно, то другое.

–Ева! Я тебя зачем позвала?

Я обратила свой взгляд на кольца, но не могла даже предположить, какое из них понравится бабушке Амины.

–То есть вы хотите сказать, – раздался на весь салон надменный голос девушки, – что этот браслет вы приобрели у какого-то проходимца и даже не знаете, кто его сделал и кто его до этого носил?

–Наш ювелир дал оценку, – сухо проронил продавец. – Если вас интересуют работы ювелирных домов, то посмотрите эти модели.

–Нет, – отрывисто обронила девушка. – Я беру его.

Зато мы ушли из «Золотого сечения», как и из предыдущих магазинов, без покупки.

–А может быть, не надо дарить ей золото? – робко заикнулась я. – Может, махровый халат или моющий пылесос?

Амина как-то странновато на меня посмотрела.

–Тёплые тапочки? – перечисляла я. – Полочку для ванной? Плед?

Плед неожиданно заинтересовал подругу. После исканий, измотавших меня вконец, ею был приобретен шикарный плед кремового цвета с выбивкой. Когда мы выходили из торгового центра, кто-то толкнул Амину, и я увидела девушку, которая купила браслет. Даже не обернувшись, а тем более не извинившись, она прошествовала вперед, обдав запахом дорогих духом.

–Вот овца! – выругалась Амина, с трудом таща огромный подарочный тюк с пледом.

Дома я сразу почувствовала, что что-то неладно, потому как дядюшка потребовал меня в свой кабинет.

–Ты что себе позволяешь, аквариумное существо? – с места в карьер начал он, откидываясь на спинку бархатного зелёного кресла. – Я-то думал, что ты поняла, где твоё место, а ты что вытворяешь, рыбёшка безмозглая? Как ты посмела так поступить на занятии Влада Вячеславовича?

Понятно. Наконец-то драгоценный Влад доложил все дядюшке.

–Ты хоть понимаешь, тупая скотина, что ты должна ему ботинки лизать? – голос дядюшки впервые сорвался в истерику, а меня не в первый раз посетили мысли о том, чтобы покинуть его гостеприимный дом. – Он готов выслушать твои извинения. И завтра ты пойдёшь на его занятие и извинишься. Перед всей группой. Если он будет недоволен твоим извинением, то собирай свои жалкие манатки и проваливай из моего дома! А сейчас пошла вон!

Я молча вышла. А через пару секунд дверь за моей спиной хлопнула.

–Вымой окна, расборка, – дядя стоял на пороге своего кабинета успокоившийся и вальяжный. – Все.

Поднявшись наверх, я достала из тайника всю свою наличность, поняла, что зря это сделала и убрала её обратно.

Был одиннадцатый час вечера, когда я пошла на колонку за водой. Мыть окна ночью – что может быть интереснее? Я жутко замёрзла. И хотя плакать не хотелось, из глаз сами собой текли слёзы. Последние два окна на втором этаже домывала почти в лунатическом состоянии. В полшестого утра, даже не вылив грязную воду и не раздеваясь, я упала на кровать, не забыв однако поставить будильник в изголовье. В семь мне надо вставать в академию.

Проснулась я от бешеного завывания ветра за окном. На часах – двенадцать двадцать. Когда я ставила будильник, то ещё до конца не знала – пойду ли на мировую литературу и буду ли извиняться…

Но судьба все решила за меня, потому что я проспала семинар по мировой литературе.

глава 6

Яблоко.

Единственное, что я могла, – поехать в академию, найти там Влада Вячеславовича и объяснить, что пропустила его пару не специально. Но так поступать не стану. Не хочу. Пусть будет, как будет.

Вместо этого я отправилась в библиотеку. Работы накопилось много – например, давно стоило разобрать диапозитивы, пылящиеся в пожелтевшей картонной коробке. Некоторые из них надо ещё и подклеить. Маловероятно, конечно, но вдруг пригодятся? Включив плейер, я копалась в старинных кусочках советского прошлого и старалась ни о чём не думать.

Но мне все мерещилось, будто заведующая зовёт к телефону. Я беру трубку и слышу черствый голос дядюшки, сообщающий, что я сегодня же должна покинуть его дом.

Подари мне первый танец,

Забери меня с собой,

Я повсюду иностранец,

И повсюду я вроде бы свой.

Словно лодка в океане,

Затерялся берег мой.

Я повсюду иностранец,

Забери меня, мама, домой.

Ладно. Я вытащила наушники и засунула плейер в карман джинсов. Сидя на полу в окружении разноцветных стопок диапозитивов, я, наконец, успокоилась. Правда, мысленно уже представляла, как сегодня вечером буду собирать свои немногочисленные вещички.

Дома как всегда холодно. Судя по выбивающейся из-под двери полоски света, обитался дядюшка в кабинете. Положив сумочку на комод у входа, я принялась расстёгивать ремешок туфли, каждую секунду ожидая гневного окрика.

Однако он так и не вышел меня поприветствовать, а я предпочла запереться и не показываться внизу. Единственное объяснение, которое пришло на ум – дядюшка ещё не виделся с Владом Вячеславовичем. Ну, это легко поправить.

На следующий день в академии меня ждала парочка новостей.

У нашей группы до сих пор не было куратора. Это нечто вроде классного руководителя. Лично мне казалось, что он нам не особо и нужен. Да и вообще все как-то про это забыли.

Вчера, то есть в тот единственный день, когда я проспала занятия, выяснилось, что куратора всё-таки назначили. И оказался им не кто иной, как Влад Вячеславович. Но это ещё не все.

–Экскурсия? – с сомнением переспросила я. – Он объявил, что повезёт группу на экскурсию?

–Говорят, в «Согинее» такая традиция, – сообщила Амина. – Для сплочения рядов.

–Влад Вячеславович лучше всех знает, как сплочать ряды, – с усмешкой отозвалась я.

–Чёрный плащ! Только свистни – он появится! Черный Плащ! Ну-ка, от винта! – очень похоже пропел проходящий мимо Паша Удалов. – Но мне-то, в принципе, наплевать на его кураторство, а вот ты, Ева, жутко счастлива, я гляжу?

Я не нашлась, что сказать.

–Ну-ну, не переживай, – дружески обнял меня Павел. – Ну, не пустит он тебя на экскурсию… Ну, завалит на экзамене… Ну, добьётся твоего отчисления… Так что ж тут страшного?

–И в самом деле, что? – криво усмехнулась я, стряхивая его руку. – Ты же, наверное, знаешь, почему нам дали именно его?

–Чего не знаю, того не ведаю, прекрасная Ева, – развёл руками Удалов, всегда бывший в курсе академических новостей. – Скорее всего, его заставили, потому что группе больше двух месяцев без куратора нельзя, а кандидатур, кроме уважаемого Чёрного Плаща, не было. Прижали его.

Я покачала головой. Как же Влада могли по пашиному выражению «прижать», если его кто-то лишний раз и тронуть боится? Как странно…

–Ты поедешь? – недовольно перебила Павла Амина, обращаясь ко мне.

Итак, вся наша группа единым фронтом собралась завтра в старинную усадьбу, расположенную в пригороде. Там разводили лошадей, и находилась гостиница, так что предполагалось катание на лошадях и, конечно же, ночевка. Самое удивительное, стоило всё это удовольствие в приделах суммы, которую я могла себе позволить. К тому же предстоящие выходные были для меня выходными и в библиотеке, что выпадало довольно редко. В общем, новость о поездке казалась классной новостью.

Но Влад Вячеславович курирует эту поездку и, как правильно подметил Паша, ни за что не разрешит мне ехать. Я словно балансирую над пропастью – с одной стороны которой дядюшка, а с другой – его верный приспешник Влад Вячеславович. И ненависть ко мне последнего невозможно измерить.

Тем не менее, я отдала Эльвире деньги, ни на что особо не надеясь. Приняты они, кстати, были с таким видом, будто я протягивала по меньшей мере взрослого эхинококка. Эльвира недовольна моей скромной персоной и это видно невооруженным взглядом. Даже представить не могу, в чем я перешла ей дорогу? Впрочем, вот уж о ком мне надо думать в последнюю очередь.

–Знаешь, а ведь он ничего не сказал, – задумчиво проронила Амина, когда мы после занятий вышли из академии.

–Что-что? – рассеяно переспросила я, высматривая нужную маршрутку.

–После занятий я и Эльвира понесли Владу собранные деньги и список тех, кто поедет. Он взял список и начал его рассматривать, ведя ручкой по фамилиям.

–А когда он дошел до моей, то начал с таким рвением вычеркивать её, что сделал дыру в листе, – усмехнулась я.

–В том-то и дело, что нет, – недоуменно отозвалась Амина. – Я ожидала чего-то подобного. Но он так замер над твоей фамилией, помедлил и пошел дальше.

–И ничего не сказал вроде «пусть Ева Ранг только попробует явиться»? – удивлённо переспросила я.

–Нет! – произнесла Амина. – Я, конечно, не знаю, но, может быть, став куратором, он решил сменить гнев на милость? Понял, что воевать с тобой незачем. К тому же никак не прокомментировал твое отсутствие вчера.

–Сомневаюсь, что он на это способен, – покачала головой я и махнула рукой, останавливая маршрутку. – Но в любом случае, скоро узнаем. Увидимся!

–Не забудь, Ева! – крикнула мне вдогонку Амина. – Завтра в восемь у академии! И, кстати, обещают солнечную погоду!

Не знаю, как насчет солнечной погоды, но сегодня бесконечный дождь и ветер немного поутихли. И хотя небо было затянуто тучами, в этот предвечерний час было как-то светло и спокойно.

Может быть, все ещё уляжется. Влад Вячеславович прекратит свою изнуряющую войну, и, соответственно, успокоится дядюшка. Гай поймёт, что бесполезно тратит на меня своё время и заберёт обратно серьги с черными бриллиантами. А я заработаю деньги и сниму маленькую уютную квартирку подальше от дядюшки. Буду приглашать туда друзей, хорошо учиться и непременно в кого-нибудь влюблюсь. Замечтавшись, я даже споткнулась, поднимаясь по невысокому крылечку библиотеки.

–Что-то народу сегодня совсем нет, – сообщила заведующая, одеваясь.

–Вообще ни одного человека не было? – уточнила я, перебирая формуляры.

–Представь себе ни одного! – она уже застегивала пуговицы на пальто, глядя в зеркало, которое висело перед выходом. – Ева, я так рада, что ты мне помогаешь!

–А уж я-то как рада, – сказала я проникновенно. – Не знаю, что бы я делала без подработки здесь!

–Устроилась бы куда-то в другое место.

–Это не так просто.

–Слушай, а ты диапозитивы так и не разобрала? – обернулась начальница уже на пороге. – Ты вроде с ними целый день возилась?

–Разобрала, – с недоумением отозвалась я. – Подклеила, и даже по темам их расставила.

–Да? Коробка упала. Жалко. Придется по новой собирать.

За ней закрылась дверь, а я пошла в книжный фонд. Развалившаяся коробка валялась на деревянном полу в окружении разноцветного месива диапозитивов, которые я с такой тщательностью разбирала вчера. Ведь подумала ещё, когда засовывала коробку на верхнюю полку, что надо её поосторожнее пристроить, чтоб не свалилась. Теперь труд половины дня – коту под хвост. Разноцветные квадратики валялись даже под шкафом. Кое-как покидав их в коробку, я поставила её на стул. Позже этим займусь.

Прямоугольная лампа под потолком вдруг замигала и с влажным треском погасла.

Сумерки, окутавшие пространство за окном, хлынули в комнату, разливаясь между шкафов с всякими доисторическими вещами, типа фильмоскопа или портрета Ленина. Я сделала шаг назад. Кажется, хлопнула входная дверь. Вот и первый читатель.

Я двинулась по узкому коридору между стеллажами с книгами и стеной, выкрашенной тёмно-зелёной краской. Инстинктивно повернув голову, успела заметить промельк какого-то движения между стеллажами. Или показалось? Скорее всего, показалось, потому что там как раз было окно. Наверное, тень, отбрасываемая ветками, освещёнными единственным фонарём. Потому что… Просто потому, что это не может быть ничем другим.

Выдохнув, я поспешно вступила в полосу яркого света, выйдя из-за стеллажей.

Никто не выгружал на кафедру книжки, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Никто не копался в журналах.

Странно. Значит, показалось.

Заметив упавшую на бок книгу, я поставила её на место. Что-то… Обернувшись, увидела у кафедры человека и от неожиданности вздрогнула.

–Вы меня испугали.

Все-таки первый читатель явился. Без пяти минут семь, то есть за два часа до закрытия, но явился. Просто я его не увидела за выставками.

–Вам помочь выбрать книгу? – спросила я, пытаясь вспомнить какую-то мысль, которую не додумала.

Парень в куртке защитного цвета с низко надвинутым на лоб капюшоном. Он стоял, не двигаясь, и молчал. Не было никаких причин волноваться, но каким-то шестым чувством я ощутила ещё не опасность, но уже беспокойство.

Что-то не так… Вот какая мысль.

–Вы хотели какую-то определённую книгу? – поинтересовалась я, ещё надеясь на ответ. – Вы у нас записаны?