Текст книги "Я тебе (не) принадлежу (СИ)"
Автор книги: Юлия Шевченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
– Не будь у твоего папаши, – делает шаг ко мне, прижимая своим телом к перилам. – столько бабок, ты бы сама тут оказалась. В объятьях очередного папика.
Ушам не верю. Глаза на лоб лезут от шока. Нет. Ну нет же. Клим не мог так сказать. Это уже слишком. Он вообще соображает? Или не особо думает, что вылетает из его рта?
– Клим, ты…
– Много не пей, – забирает бокал и выкидывает его в воду. – Не собираюсь везти в отел пьяную жену, которая может устроить истерику ни с того, ни с сего.
Последнее слово за ним. Муж не дает мне высказаться. Уходит. К компании из трех веселящихся мужиков и пятерых девушек, повисших на своих спутниках.
Мерзкое зрелище. Отталкивающее.
Хочу исчезнуть отсюда. Оказаться в номере отеля. А лучше дома. В своей спальне, отгородившись от внешнего мира на несколько дней.
– Держи, – перед лицом появляется белоснежно-белый платок. – Тебе это сейчас необходимо.
Голос… хриплый, с нотками веселья. До боли знакомый. Вызывающий поток воспоминаний из прошлой, более счастливой жизни.
– Ты? – поворачиваюсь к ухмыляющемуся мужчине, прислонившемуся к стене.
– Я, – ядовито усмехается, после чего наклоняется ко мне и шепчет почти в самые губы. – Давно не виделись, Инна.
Глава 3
Инна
– Феликс, – его имя пересохшими губами, и меня тут же накрывает волна воспоминаний. Сладких и горьких. Счастливых и болючих.
Совместные дни пролетают так стремительно перед глазами, что приходится пару раз поморгать, чтобы отогнать от себя картинки совсем другой жизни.
Сглатываю ком в горле. Перевожу сбившееся дыхание. Поднимаю глаза на своего… кхм… старого знакомого и просто теряю дар речи. Так сильно он изменился.
Я помню Феликса еще хилым и немного пугливым парнем, рано повзрослевшим и пережившим многое в своей собственной семье.
Сейчас же передо мной уверенный, холеный, взрослый мужик. Смотрит на меня дерзкими, заинтересованными голубыми глазами. Мускулистый, подкаченный. Нагло улыбается, словно весь мир лежит у его ног. Темно-каштановые волосы немного взъерошены от ветра.
Дорогой, синий костюм делает его еще более притягательным и… опасным. Золотые часы на запястье отражают в себе уходящее за горизонт солнце.
Руки с немного проступающими венами он складывает на груди и задорно цокает языком. Тут же вызывая теплую волну по всему телу, ведь я отчетливо помню, что он вытворял со мной много лет назад.
Мощная, мужская аура заставляет поежиться и обнять себя руками за плечи. Рядом с ним я снова ощущаю себя глупой девчонкой, впервые влюбившейся и познавшей все прелести взрослой жизни.
– Может мне еще задом повернуться? – его слова не сразу доходят до моего затуманенного сознания. – Инна, ты так пристально меня разглядываешь, что мне не по себе становится.
Задумчиво чешет подбородок, покрытый стильной бородкой. Проводит пальцем по усам и делает пальцем в воздухе какие-то странные круги. Как будто просит меня… покрутится перед ним? Ну не наглость ли?
– Феликс, что ты тут делаешь?
Под его пристально-изучающим взглядом мнусь на месте, ощущая себя не в своей тарелке.
Что очень абсурдно. Я с рождения привыкла к общественному вниманию и к мужскому обществу. Только млела перед этим парнем из… когда-то обслуживающего персонала.
– Я являюсь почетным гостем этого, – ядовито усмехается. – извращенного общества. И как же твой муженек позволил тебе надеть это подобие платья? – продолжает без промедления, от чего снова теряюсь и хлопаю глазками.
Да что не так с моим платьем?
Оглядываюсь. Все хорошо. Ни пятен, ни складок, ни дыр. Просто красивый наряд в пол синего цвета с золотой отделкой на лифе. Тут даже вырез от бедра есть и глубокое декольте. Ничего провокационного. Я же на вечеринку собиралась, а не на… съезд богатых толстосумов и их любовниц.
– Феликс, о чем ты…
– Не будь дурой, Инна, – резко перебивает, делая шаг ко мне и практически прижимая меня к бортику своим огромным телом. – Не будь он слепым, не выпустил бы тебя из дома в развратном наряде, – замираю, когда его рука касается открытой кожи бедра. Обжигает, как будто клеймо оставляет.
– Отойди, – шепчу еле слышно практически в его пухлые губы. – Я замужем, а ты…
– А что я? – заливисто смеется, проведя большим пальцем по моей нижней губе.
Дергаюсь, боясь поддаться старым чувствам. Ведь наша история отношений с Феликсом безумно сложная, выходящая за все рамки приличия.
– А ты пытаешься меня соблазнить самым грязным способом. Прямо под носом у моего мужа, – внутри все бурлит от смешенных чувств.
– Муж объелся груш, – как-то по-филосовски изрекает Романов, постучав пальцем по подбородку и отойдя от меня назад. – Думаешь, ему интересно, что с тобой творится. Инна? – стреляю в него гневным взглядом, от чего он веселится. – Твой благоверный оставил тебя в этом темном углу, а сам… – резко хватает за руку до боли во всей конечности и подталкивает к выходу на верхнюю палубу. -… развлекается в обществе красоток, – шепчет на ухо, обдавая мочку горячим дыханием. – Видишь, ему там комфортно, а ты тут страдаешь…
– Прекрати немедленно! – стараюсь не зацикливать свое внимание на Климе и парочке девушек в супер-коротких платьях, рядом с которыми стоят их… кавалеры. – Ты выдумываешь чушь, Романов. Бред.
– Как же ты наивна, милая моя дурочка, – кладет подбородок мне на плечо и томно вздыхает. – Не видишь дальше собственного носа.
– Зато ты такой зрячий! – срываюсь на крик, вырываясь из его хватки.
Своим ором привлеаю ненужное внимание. Все смотрят на меня и… высокого мужчину с очаровательной улыбкой, тут же всех покорившего.
Проходит пара секунд. «Зрители» прекращают глазеть как ни в чем ни бывало. И лишь Клим недоуменно приподнимает вверх одну бровь, глядя в нашу с Феликсом сторону.
Прекрасно. Очередного скандала не избежать. Сейчас муж вступит в конфликт, а потом мне все в номере выскажет. Обо всех моих косяках.
– Инна, – сдержанно произносит, тут же притягивает меня к себе за талию. Чувствую его сильнейшее напряжение, граничащее со страшной злобой. – Ты нас не представишь?
– Клим, это… – и что мне сказать мужу? Что это мой первый парень, которого я любила и предала?
– Феликс Романов, – пожимают друг другу руки. – Мы с Инной практически вместе росли, – маленькая часть правды. – Мой отец был водителем у отца Инны.
Даже сейчас в нем сквозит неприязнь к моему покойному отцу. К человеку, что разбил его мечту вдребезги одним весенним днем.
– Вот как? – хмуро хмыкает, оглядывая его с ног до головы. Наверняка подмечает, что перед ним не сын слуги, а богач из высшего света. – А чем вы сейчас занимается?
– Да всем понемногу, – бросает на меня мимолетный, хитрый взгляд.
– А именно?
– Клим, – вымученно улыбаюсь.
– Брось, Инна, – слегка встряхивает меня как тряпичную куклу. – Мне любопытно… чего добился твой старый знакомый. Из грязи в князи. Прошу прощения, – ехидно, с сарказмом. – но эта фраза что-то на ум пришла.
– Ничего страшного, – Феликс включается в его игру. – Кораблестроительство, сеть отелей, компьютерная компания, несколько издательств. Сейчас подумываю еще расширить свой бизнес.
Клим явно в ступоре. Выглядит каким-то потерянным. Я сама в шоке. Не ожидала, что Феликс сможет добиться таких высот.
– Похвально, – ядовитые нотки в голосе Клима выдают в нем раздражение и зависть.
– Раз вы удовлетворены моим ответом, – в воздухе витает мужской тестостерон. – я могу отклониться, – паясничать он умеет лучше всего. – Меня ждет еще нудный разговор с хозяином яхты. Вполне возможно я ее куплю.
Дерзко мне подмигивает и, кивнув на прощание Климу, скрывается из виду. Явно направляясь в носовую часть корабля.
– Феликс Романов, – Клим задумчиво чешет подбородок, так сильно вцепившись в мою талию, что может сломать кости. – А не тот ли это засранец, что ошивался около тебя, мечтая стать твоим мужем, дорогая Инна?
Грозно улыбается, прижимая меня к стене и обхватив ручищами скулы.
– Клим, ты делаешь мне больно, – морщусь, стараясь вырваться из его лап. – Прекрати! Клим!
Отпускает. Дышит тяжело. Поправляет пиджак. Приглаживает волосы.
– Пока мы тут, не смей меня позорить. Инна. Тем более рядом с бывшим ебарем.
И вновь оставляет меня одну. Опустошенную, разбитую… с мыслями о Феликсе.
*
– Тебе обязательно было меня позорить перед всеми!?
Едва заходим в номер, Клим тут же налетает на меня с обвинениями. Злится как черт, чуть ли пар из ушей не идет. Беснуется, сжимая и разжимая кулаки.
Аж назад пячусь под его гневным взглядом. Боюсь с ним рядом сейчас находиться. Муж пьян. Рассержен. Так еще его одолевает и дикая ревность. К моему прошлому. К тому, что никогда не повторится.
– Клим, о чем ты говоришь?
Я действительно не понимаю, чем он так недоволен. Всю эту проклятую вечеринку до полуночи вела себя, блин, как примерная жена. Ни с кем особо не общалась. А если и случались разговоры, то только при его непосредственном участии.
Да и Феликса я больше не видела. То ли он в каюте провел все время, то ли уехал на моторной лодке, звук которой слышала спустя пару часов после встречи с ним.
– Неужели, ты такая дура, что ничего не понимаешь? – орет, тыча в меня пальцем.
– Клим, да что…
– Вела себя как серая, забитая мышь, – возмущенно, размахивая руками. – И слова из тебя лишнего не вытащишь. Держалась где-то в стороне, как прокаженная, – наливает себе виски, быстро осушив стакан. – Многие тебя за проститутку посчитали, а не за жену известного бизнесмена. Еще и в этом блядском платье.
Ушам своим не верю. Ему же оно очень понравилось.
– Да на этом сборище я была в самом приличном наряде! – не позволю обзывать себя «шлюхой». Не заслужила. – К тому же ты сам оставил меня одну! Убежал к своему дружку-казанове и его многочисленным… шалавам, – последние слова выплевываю, словно они жгут все изнутри.
– Этот, блядь, дружок-ловелас может помочь мне с расширением бизнеса. У него такие связи, что тебе и не снилось, – еще один стакан.
Его уже шатает. Язык практически заплетается, но Клим продолжает пить.
Похоже, пора заканчивать этот бессмысленный разговор. Время позднее. Надо спать ложиться, а не поднимать на уши весь отель.
Больше ни слова не говоря, разворачиваюсь к «своей спальне». Устала. Вымотана. И морально, и физически. Хочется в душ. Выпить таблетку от головной боли и забыть весь этот день.
Но едва переступаю порог комнаты, плечо простреливает резкая боль. Да такая сильная, что темнеет в глазах, и зубы стучат друг об друга.
Клим явно свои возможности не подрассчитал. Хватка просто мертвая. А ведь перед ним хрупкая, уставшая девушка.
– Клим, да что на тебя нашло?
Вырываюсь. Потираю поврежденную конечность. И буквально столбенею. Такие дикие, практически черные глаза у мужа я никогда не видела. Он как будто… демон из преисподней, пришедший по мою душу.
Противный холодок бежит по спине. Мне страшно. Хочется укрыться, спрятаться от его взгляда, способного все вокруг спалить.
– Я думал, – чуть ли не по стеночке сползает. – Думал, что женился на чудесной девушке. Которая никогда не сделает… – вертит пальцем в воздухе, явно подбирая слова. -… не станет причиной моего позора в обществе. Рогов не наставит.
– Что? Каких еще рогов? – делаю шаг вправо, прячась за креслом. – Я тебе не изменяла. Ни разу.
– Но наверняка хотела! – ядовито, хищно усмехается. – Тем более бывший женишок заявился. Как нельзя кстати.
– Ты бредишь, – качаю головой от досады и шока.
Клим точно с ума сошел. На него так алкоголь подействовал.
– Неужели, не вспомнила былое время, а? То, когда вы трахались напропалую, а меня ты… – громко смеётся. Дьявольски. -… ты постоянно динамила.
Да, воспоминания от встрече с Феликсом нахлынули огромные. Но я же не собираюсь говорить об этом Климу. Он и так на взводе. И так ведет себя… как псих. Заставляя меня трястись от страха.
– Клим, уйди к себе, – стараюсь выглядеть спокойной. Пусть все разрешиться мирным путем. – Ты перебрал. Проспись. Завтра утром поговорим.
– А если я не хочу разговаривать? – пытается схватить меня за руку, но я отпрыгиваю назад. Ударившись локтем об шкаф. – Быть может мне трахнуть тебя охота, чтобы ты забыла о своем Феликсе. Мне до смерти надоело лежать в одной постели с бревном. Наверняка, другая тактика нам поможет в семейной жизни. Что ты на это скажешь, милая?
Нет. Он не может говорить столь серьезно. Нет-нет.
Клим же не такой. Муж не причинит мне вреда. Не посмеет… Да только исходя из его слов, горящих глаз и коварной улыбки он сделает жуткие вещи, не почувствовав никакого раскаяния.
– Ха-ха, – запрокидывает голову от дикого смеха. – Видела бы ты сейчас свое лицо, Инна. Как будто невинная овечка, которую сейчас в жертву принесут, – вжимаюсь в шкаф, когда он наклоняется ко мне пониже. – Больно ты мне нужна, женушка. Фригидная дура, которая годна лишь для минета.
Разворачивается, едва на ногах держась. Откашливается. Машет мне рукой на прощание и вываливается из комнаты. Слышится грохот, звон стакана, потом какая-то еле различимая брань.
Сползаю по шкафу на пол. Прижимаю к себе ноги, давая волю горючим слезам. Больно. Где-то внутри. В районе истерзанного сердца. Там, где всегда жила любовь к мужу. А сейчас… сейчас там пустота.
Раскачиваюсь из стороны в сторону. Как китайский болванчик. Смотрю в одну точку. В ушах все еще стоят обвинения Клима. В несуществующих изменах. Плохом поведении. Моей якобы фригидности.
Во всех смертных грехах я виновата. Так Клим считает. Я ему как кость в горле. И если бы не брак…
– Нет, – шепчу в тишине.
Я не должна думать о самом худшем, иначе оно обязательно случится. Мне нужно все исправить. Прямо завтра. Наш второй медовый месяц не станет полным крахом. Мы сохраним семью. Навсегда.
С трудом с пола поднимаюсь. Тошнит. Качает из стороны в сторону. Боже. Совсем забыла, о чем хотела сообщить мужу. Так хотела его порадовать.
Из-за всех этих проблем голова была не тем забита.
Нежно глажу живот, представляя, как муж обрадуется, когда я скажу ему о том, что ношу нашего ребенка внутри. Он будет очень счастлив.
Но это все будет завтра. А пока мне нужно отдохнуть. Просто необходимо.
В душе провожу минимум десять минут, стараясь смыть с себя весь этот день. Надеваю шелковую сорочку. Выпиваю таблетку от головной боли, отдающую каким-то непонятным вкусом. И только голова касается подушки, я проваливаюсь в блаженный сон, обернувшийся каким-то кошмаром.
Кругом темнота. Злые, режущие слух голоса. Шум воды раздражает, давит на мозги. Толчок. Я куда-то лечу. Далеко. Не за что зацепиться.
Смех над моей головой. Шаги. Голоса. Звук чего-то непонятного.
Я падаю. Вниз, в какую-то жижу, буквально поглощающую меня с головой. На самое дно…
Громкий стук отдается эхом в ушах. Свинцовые веки не хотят открываться. Рукой нащупываю рядом с собой что-то теплое и горячее. Очередное «бум-бум» на мозги давит.
– Клим, кто-то пришел? – машинально спрашиваю, хотя и уснула одна. – Клим?
– Немедленно откройте! – тук-тук. – Дай сюда ключи.
Моргаю пару раз. Оглядываюсь. В комнате я одна.
Голова жутко болит. Во рту сухо как в пустыне. Все тело ломит. Сил нет, чтобы двинуться с места. Пытаюсь в себя прийти, опускаю глаза вниз, на простыню и просто…
– Ааааааа!
Мой громкий крик заглушают тяжелые шаги… принадлежащие двум полицейским. Грозные и непоколебимые. Они подходят ко мне и сдергивают с кровати, которая вся в крови. Огромная лужа на покрывале. Мои руки все красные. Я вся ею испачкана. Вся.
– Инна Голубева, вы арестованы за убийство своего мужа – Клима Голубева.
– Что?
Глава 4
Инна
– Мадам Голубева, ну сколько можно юлить? Все же улики против вас. Неужели, вы этого никак не поймете? – высокий, грозный полицейский устало протирает глаза. – Давайте, вы поскорее сознаетесь, и мы не будем тратить драгоценное время. Ну же, – подначивает меня. – расскажите, куда вы дели тело своего покойного мужа.
– Я не убивала Клима! – повторяю ему должно быть в сотый раз.
Детектив Патель красноречиво закатывает глаза к небу. Стучит пальцем по столу явно в ожидании моего признания. Трет переносицу, после чего резко поднимается на ноги и выходит из комнаты допроса.
Едва за ним закрывается дверь, я даю волю слезам. Крупным каплям, стекающим по щекам.
Внутри все переворачивается от осознания, что это и правда не сон. Не бред. Не галлюцинация.
Я под следствием. В полиции. Меня допрашивают как какую-то преступницу. За убийство собственного мужа.
Боже! Нет-нет. Не может такого быть. Они все сделали неправильный выбор. Напридумывали себе глупостей.
Клим наверняка где-то ранен, ему требуется помощь. Но меня не слышат, не слушают. Я для всех главный подозреваемый.
Ведь мужа рядом не было. Кровать вся в его крови. И у меня был мотив.
Мы ссорились накануне. Весь отель нас слышал.
До этого мы вели себя отстраненно на яхте. Каждый гребаный папик это подтвердит.
Закрываю ладонями лицо и рыдаю на всю комнату. Выплескиваю из себя накопившиеся эмоции. Вздрагиваю от жуткого холода внутри, снаружи. Обнимаю себя руками, закусывая нижнюю губу.
До сих пор перед глазами стоит жуткий, отвратительный момент.
Как меня, с окровавленными руками, в одной сорочке выводят из отеля в наручниках.
Сажают в полицейскую машину и везут на допрос. Долгий и изнурительный. Выжавший из меня все силы.
– Немедленно пропустите меня к моей клиентке!
Громкий крик. Возмущенный вопль. Стук двери об стену. Подпрыгиваю на стуле от неожиданности.
Не сразу соображаю, кто передо мной стоит. Глаза затуманены от слез.
– Павел Андреевич, – шепчу пересохшими губами, глядя на семейного адвоката.
Тяжело дышит. Поправляет галстук, потом пиджак. Приводит себя в должный вид и с некой грацией, что несвойственна этому полному мужчине, садится передо мной.
Не вер своему счастью. Он так быстро приехал во Францию. Ко мне на помощь. Чтобы докопаться до истины.
В порыве благодарности накрываю его руку своей и мило, но натянуто улыбаюсь. Павел Андреевич скептически приподнимает одну бровь вверх и утыкается в документы, никак не среагировав на мой нежный жест.
– Инна Ивановна, надеюсь, вы ничего им не сказали? – мнусь на месте, ведь с полицейскими я худо-бедно поговорила. – Вы хоть представляете, как плохи наши дела? – качаю отрицательно головой, вжавшись в спинку стула от его сверлящего взгляда. – Куча свидетелей, которые слышали вашу грандиозную ссору. В номере сплошной бардак. Вы проснулись с лужей крови на кровати. Но это еще полбеды, – не понимаю, о чем он говорит. – На вашем ноутбуке нашли множество сообщений с одного очень интересного сайта.
Язвит, а я глаза округляю от шока, когда он протягивает мне копию распечаток от моего имени на сайте… «Как избежать наказания за убийство.com».
Меня потрясывает. Руки не в состоянии удержать обычную бумагу. К горлу подкатывает тошнота. Пытаюсь справиться с ней, но ничего не выходит.
Вчерашний скудный ужин красуется на полу. Мне плохо. Голова болит, живот сжимается от неприятного спазма боли. Перед глазами все плывет. Не выдерживаю, падаю вперед. И если бы не руки Павла, разбила бы себе лоб об железный стол.
Где-то на отголосках сознания слышу, как просит вызвать врача. А дальше тишина. Полная темнота. Ни звука. Ни голосов. Ничего. Как будто все разом исчезло. Словно апокалипсис наступил. Армагеддон, где я…
– Инна Ивановна, вы меня слышите? – такой далекий, но такой близкий голос. – Сто миллиграмм… – где-то вдалеке странное свечение. – Быстрее!
Яркий свет режет глаза. Слепит. Вызывает очередную головную боль. Стон. Громкий. Жалобный.
Резкое движение. Руку простреливает… иголка?
Дергаюсь, стараясь сфокусировать взгляд. Смотрю прямо перед собой. Невысокая блондинка в белом халате. На шеи стетоскоп. В руках папка. она светит мне каким-то фонариком в каждый глаз и делает записи. С задумчивым и немного напряженным видом.
– Что? Кто? – не могу слова воедино собрать. – Где я?
Под пальцами ощущаю хбшную простыню. Подушка под головой далека от шелковой. Запах тут тоже странный. Пахнет лекарствами.
– Вы в больнице, Инна Ивановна, – только сейчас замечаю, что она говорит с неким акцентом. – Меня зовут Мишель Воробьева. Я приставлена к вам для оказания медицинской помощи.
– Кем… кем приставлена? – облизываю пересохшие губы.
Мне тут же подают стакан с водой, который я с жадностью выпиваю. Хотя во рту все еще жуткая горечь.
– Теми двумя господами, – отходит вправо, и я вижу полицейских за пределами палаты.
Я как под конвоем. Как отъявленная преступница, что может сбежать из больницы. Хуже уже просто быть не может. Или я ошибаюсь.
– Как долго я тут? – немного подтягиваюсь вверх, морщась от головокружения.
– Час с небольшим, – улыбается, а мне плакать хочется. Дико, навзрыд. Чтобы каждый это услышал. – Мы взяли у вас анализы. С вашим ребенком все в порядке. Беременность протекает абсолютно нормально. Вам не о чем беспокоиться.
Машинально кладу ладонь на живот. Глажу его. Моля Бога, что он сохранил во мне это чудо. Эту маленькую, чудесную жизнь. Мое сокровище.
– А мой… Павел Андреевич здесь?
– Тот полный мужчина? – невольно усмехается, поглядывая на меня как на ненормальную. – Он в коридоре. Позвать его?
– Да, конечно, – киваю головой, натягивая на себя простыню прямо под горло.
Адвокат забегает в палату практически с языком на бок. Глазами просит врача уйти. Мишель тут же ретируется, посоветовав меня не волновать. Это вредно для здоровья обоих.
– Инна Ивановна, как вы? Я так испугался… обморок… больница… эти доблестные полицейские у дверей. Просто невыносимый кошмар. Страшный сон…
– Павел Андреевич, сумму залога уже назначили?
Не очень-то хочется провести все расследование в камере. Ребенок не должен впитывать в себя негативную энергию.
– Еле смог снять со счета нужную сумму, – вытирает пот с лица салфеткой. – Пока еще не все деньги перевели.
– Куда перевели?
Не понимаю его. Что там с моим состоянием? С моими миллионами? Наследство же не может в раз закончиться.
– Инна, а вы вообще в здравом уме? – раздраженно, злобно глядя на мое стонущее тело. – Сами же пару дней назад перевели бОльшую часть своего наследства в разные благотворительные фонфы. Даже вложились к какие-то преуспевающие компании.
– Я… я не могла этого сделать, – качаю отрицательно головой, ощущая как земля подо мной рушится, и медленно лечу прямо на самое дно бездны.
*
– Вам нужно пойти на сделку с полицией, Инна Ивановна. И, вполне возможно, вам дадут не двадцать с лишним лет, а пару годков в обычной тюрьме. Соглашайтесь.
Гляжу на двух своих адвокатов и стараюсь переварить их слова. Но они никак не воспринимаются моим затуманенным разумом.
Вот уже как два дня я дома. В России. Сижу как затворница в особняке, не смея лишний раз выйти даже в сад.
Журналисты караулят чуть ли не под окнами, вынюхивая очередную сенсацию про расследование смерти Клима. Им бы только сделать разгромный материал про Голубеву Инну Ивановну. Которую как самую опасную преступницу перевозил в самолете детектив, нацепив металлические наручники.
Такое я только в фильмах видела, а теперь на себе испытала. Гадко. Мерзко. Противно. Чувствовала себя тогда отвратительно. Никогда мне не было так страшно, стыдно и… неуютно. Хотелось поскорее в родных пенатах оказаться, дабы никто меня не трогал и дал побыть в тишине, в одиночестве.
Но не тут-то было. Даже в России все сразу же пошло наперекосяк. Все беды вновь свалились на мою голову. Еще хуже, чем во Франции.
– Инна Ивановна, вы нас вообще слушаете? – перед моим носом мелькают щелкающие пальцы помощника Павла Андреевича, Кирилла. – Где вы витаете?
– Простите, – кутаюсь в плед, поджимая под себя ноги. Последнее время мне жутко холодно, аж до тряски. – Выяснили что-нибудь о тех фондах, куда ушли мои деньги?
До сих пор поверить не могла, что кто-то, прикрываясь моей личностью, смог влезть в семейные счета и все их опустошить на благотворительность.
Нет, я конечно филантроп, денег на добрые дела мне не жалко. Но вот… все те организации очень странные. Фирмы-однодневки. Были и вдруг исчезли. По мановению волшебной палочки.
– Мы стараемся, но пока безрезультатно.
Как всегда. Никто ничего не может дельно мне сказать.
Время идет, расследование продвигается. От чего все больше погружаюсь в пучину темной бездны, где меня обвиняют в убийстве собственного мужа.
А уж с какой огромной ненавистью в глазах на меня буквально пару часов назад набросилась падчерица. Пожелав сгореть заживо в пламени ада за совершенное преступление. Проклятья бы так и сыпались мне на голову, если бы Лизу не вывел из дома очередной ее ухажер.
– Инна Ивановна, вам необходимо дать интервью местному телеканалу, – от предложения Павла Андреевича глаза на лоб лезут. Он что с ума сошел? – А уже потом договоритесь с прокурором. Он вам…
– Никаких интервью, – цежу сквозь сжатые зубы. – Хотите, чтобы меня растерзали на части журналюги?
Он же мой адвокат. Должен защищать, оберегать, помогать снять все обвинения, а ведет себя… как молодой и неопытный юнец. Предлагает тупейшую идею.
Да что с ним не так?
– Мы стараемся ради вашего блага, Инна Ивановна, – Кирилл возмущенно фыркает, с шумом захлопывая папку. – И раз вы не хотите, то…
– Вам пора, – жестким тоном, от чего их лица удивительно вытягиваются.
Они явно не ожидали, что я с ними не соглашусь.
Иной раз мне кажется, что нужно сменить адвокатов. И сейчас я все больше в этом убеждаюсь.
– Всего доброго, госпожа Голубева.
Павел Андреевич и Кирилл выходят из моей комнаты, о чем-то еле слышно переговариваются.
Перевожу дыхание. Вся съеживаюсь, как будто на лютом морозе нахожусь. Сердце еле стучит в груди. Руки сжимаю в кулаки. По щекам текут горючие слезы вперемешку с макияжем.
Гляжу в одну точку, которая из-за влаги начинает терять свои очертания. Все плывет перед глазами, в ушах жутких шум. Голова раскалывается. Низ живота сводит болезненным спазмом.
Я не знаю, что мне делать. Как выпутаться из всего этого… недоразумения, в котором медленно, но верно разрушается моя жизнь.
Когда-то идеальная, совершенная жизнь дочери миллиардера. Пример для подражания теперь сломлен. Уничтожен. Полностью разбит.
«Вам нужно пойти на сделку с полицией».
Нужно пойти.
Пойти на сделку.
Сделка.
В мозгу словно заезженная пластинка. Кажется, как будто каждый предмет в комнате сияет этими словами. Подталкивая меня на самый страшный в мире выбор.
Сознаться в грехе, которого на мне нет.
Сделать так, как предлагает прокурор.
Очистить или очернить свою…
Вздрагиваю от мелодии смартфона. Вытираю слезы. Хлюпаю носом. Не хочу ни с кем говорить. Пусть все катятся к чертям. Да только звонок повторяется и повторяется.
Раз. Два. Три.
На четвертый все-таки поднимаю трубку. Номер незнакомый. Может просто кто-то не понимает, что ошибся.
– Алло, – тишина. Гробовая. – Алло, – слышу по ту сторону тяжелое дыхание. Как у маньяка. – Вы что-то хотели? Не молчите, – плохое предчувствие бежит мерзким холодком по спине. – Знаете, это не смешно. Я кладу трубку. Вы меня… – готова покляться, что слышала смех. Мерзкий. Жуткий. В миг лишающий рассудка и приводящий в настоящий ужас.
Отбрасываю от себя телефон, словно ядовитую змею. Дрожу. Крупной, противной дрожью. Липкий ужас все внутри сковывает. Не понимаю, кто это был. Что от меня было нужно этому…
Снова звонок. На всю комнату. Чуть приподнимаюсь, чтобы на экран взглянуть. Тот же номер. Те же пугающие цифры.
– Хватит мне звонить! – кричу незнакомому человеку, тут же отключая телефон, падая на пол и заходясь громкими рыданиями.
На коленях, прижимая ладони к животу. Боль. Душевная. Разъедающая все внутренности похуже серной кислоты. Не дающая спокойно вздохнуть.
И ведь это я еще не знаю, что самое страшное ждет меня впереди.
Глава 5
Инна
– Инна Ивановна, сегодня был найден труп вашего мужа.
Как гром среди ясного неба. Несущий в себе разрушения.
Кажется, будто земля уходит у меня из-под ног, как будто кто-то тянет на самом дно. Лишь бы боль стала еще сильнее. Лишь бы я лишилась наконец-то главного. Свободы. Стала бы пленницей страшного, жуткого места на свете.
– Скоро французская полиция его как следует осмотрит и вышлит в Россию, – Павел Андреевич словно не понимает, как на меня подействовала эта информация. – И хоть преступление произошло в Каннах, все расследование…
– Замолчите, – сжимаю покрепче стакан с красным как кровь гранатовым соком.
–… придется уговорить прокурора на…
– ЗАМОЛЧИТЕ! – стакан трескает у меня в руке, мелкие осколки впиваются в ладонь все глубже и глубже. Не чувствую физической боли, только моральное опустошение и языки адского пламени, тянущиеся к моей безгрешной душе. – Я хочу увидеть… увидеть… – не могу произнести мысли вслух.
Мне тяжело. Я раздавлена. Медленно погибаю.
Плакать хочется так сильно, что аж щиплет глаза. Пелена передо мной набирает обороты. Но уверенно стою на ногах, хотя и упираюсь ладонями в стол. С повреждённой руки падают на пол маленькие капли.
– Вам стоит обработать руку, – встает, но я взглядом пригвождаю его к месту.
– Я хочу поехать на опознание, – достаю из ящика аптечку и медленно начинаю обрабатывать руку.
– Нет, Инна Ивановна, – качает головой адвокат, поняв мои мотивы. – Это исключено.
– Но почему?
– Вы находитесь под следствием. Вы главная подозреваемая. Да ни один полицейский не пропустит вас на опознание собственного мужа, – громко фыркает, устало потирая переносицу. – У Клима есть дочь. Вот она и поедет в морг.
Холодок бежит по коже при упоминании Елизаветы. В ней еще недавно теплилась надежда, что такая сука как я не мола его убить. Я и сама так думала.
Что он жив, где-то ранен. Что его скоро найдут, а меня за покушение на жизнь богатого бизнесмена вышвырнут в самый захудалый уголок города. В злачный район.
– А я его жена и имею право… – с трудом сдерживаю рвущийся наружу гнев.
– Сейчас у вас нет никаких прав, – так грубо, что глаза от шока на лоб лезут. – Не будьте дурой, Инна. Лучше согласитесь на сделку. Мы построим вашу защиту на самообороне. Вы же ссорились с Климом. Он орал на вас. Вполне мог поднять руку. Потом набросился на вас в пьяном состоянии, вот тут вы и схватили что-то тяжелое. Ударили его по голове. От совершенного испугались, убежали в комнату. А он, шатаясь, ушел вниз. Как видно на камерах отеля…
– Каких еще камерах? – впервые слышу от Павла Андреевича о них. – Почему вы мне раньше этого не сказали? Какого черта скрывали? Вы же мой адвокат, а ведете какую-то двойную игру.
– Побойтесь Бога, Инна, – обиженно морщится. – Неужели, вы не помните, как я говорил вам о видеозаписях? – вглядывается в мое уставшее лицо. – У меня нет других целей, кроме как вас оправдать.
Мне от его слов не легче. Тут явно что-то не так. Понять не могу, что именно. Уже от всего голова начинает болеть. На виски постоянно давит. Стучит по ним отбойным молотком.
