Текст книги "Я тебе (не) принадлежу (СИ)"
Автор книги: Юлия Шевченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Рывок. Кидается на меня. Ловко уворачиваюсь, от чего Ивонн шмякается носом об пол. Визжит похлеще поросенка, прижимая ладонь к лицу.
Возвышаюсь над ней. Победа за мной, коза.
– У нас технические неполадки! – кричит Энни, прекращая эфир. – Ты чего тут устроила? – шипит на меня. – Хочешь анти-славу себе заработать? – улыбается с чувством превосходства. – Да о тебе сегодня же вечером молва не добрая пойдет. Забудь о модельном бизнесе.
– Энни, милашка, – подхожу к ней вплотную, поправляю пиджак от красного костюма. – мне ничего не будет. И знаешь, почему? – наклоняюсь к ее уху. – Уже сегодня вечером, – парадируя ее голос. – все узнают о твоем маленьком, грязном секрете, – меняется в лице. – Точнее о двух маленьких секретах. Думаю, жене сенатора очень понравится выдирать твои лохмы. А канал с удовольствием выставит отсюда такую жалкую шлюху, как ты. Которая много лет промышляет кое-чем похуже, чем копошение в чужом, грязном белье.
Отодвигаюсь от нее. Убираю невидимую пылинку с плеча. Расправляю подол платья и уверенной походкой от бедра покидаю студию. Есть дела поважнее.
– Слушаю, – отвечаю на телефонный звонок, подходя к лифту. – Скоро буду, – коварная улыбка трогает губы. – Пусть еще немного пострадает. Ему полезно, – настала очередь встретиться с «дорогим мужем».
*
Мрачный, старый подвал. Писк крыс. Запах затхлости и сырости. Стеклянная стена, за которой отчетливо виден сидящий на стуле мужчина. Он связан по рукам и ногам. Избит. И вроде как без сознания.
– Вы его хоть не прибили?
Нет, мне конечно хочется увидеть ублюдка мертвым, но сейчас не время. Клим еще не за все ответил. Тем более это будет для него спасением, а я не намерена так легко его отпускать.
– Да мы слегка ему личико подправили, – ржут два здоровенных лба и дают друг другу пять. – Босс сказал, что вы сегодня поговорить к нему придете, – нажимает на какую-то панель, и дверь в «темницу» отворяется. – Если что-то понадобится, – показывает на небольшое углубление в стене. – нажмите, мы тут же прибежим.
Уходят. Оставляя меня один-на один с мужем.
Глубоко вздыхаю и переступаю порог камеры, громко цокая каблуками. Клим слышит. Тут же голову вскидывает, давая вдоволь насладиться его разукрашенной мордой. Синяки и ссадины. Заплывший глаз. Разбитая губа.
И это он еще мало получил.
– Пришла посмотреть на мое поражение, дорогая Инна? – сплевывает кровь на пол. – Нравится? – широко улыбается, показывая небольшое отсутствие зубов.
– Я уже давно не зовусь так, – сажусь напротив него, закинув ногу на ногу. Он завороженно наблюдает за моим движением. – А твой внешний вид так радует глаз. Это то, что ты заслуживаешь.
– И давно ты месть замыслила? – ерзает на стуле, кряхтя и морщась от боли.
– В тот день, когда узнала, что ты жив и здоров. Что подставил меня, инсценировав свою смерть. И все из-за денег моего отца, – резко вонзаю ногти в ладонь, чтобы не сорваться и не прибить мерзавца чем-нибудь тяжелым.
– Неужели, ты могла подумать, что я влюблюсь в такую серую мышь? – ехидно усмехается, рассчитывая, что причинил мне нестерпимую боль своими словами.
Вот будь я Инной Голубевой, уже бы рыдала вовсю, не веря в происходящее. Но перед ним уже не забитая, глупая дура.
Теперь я Майя Вилар. Во мне нет страха. На мерзкие слова внимания не обращаю. Они, наоборот, еще больше подбадривают меня. Силы дают.
– Тогда – да, – согласно киваю. – Мне казалось, что ты искренне в меня влюблен. Что все эти слухи про измены мужа – лишь чушь наших завистников, – Клим ржет как полоумный. – Знала бы я раньше, какое ты дерьмо…
– Ой, да чтобы ты сделала? Залила бы меня слезами? Пощечину дала? Или, – на пару секунд задумывается. – пожаловалась подружке, какой у тебя поганый муж? Жалкая, никчемная баба, – выплевывает ядовитые слова. – которую даже трахать было противно.
– Мерзкий, – резко вскакиваю на ноги. – отвратительный таракан, – удар по расквашенному лицу. Еще один и еще. – Ублюдок. Это тебя надо было поджечь заживо и оставить подыхать в той камере, – слышится характерный хруст костей. – Мерзавец!
Сквозь громкие крики, вырывающиеся из меня мощным потоком, совсем не слышу шагов за спиной и чей-то мужской голос. Лишь спустя мгновение кто-то ловит мою руку, не давая ударить раз в десятый муженька.
Дышу часто. Перед глазами пелена. Мало что соображаю. Чисто интуитивно откидываюсь спиной на крепкую грудь. В ноздри ударяет знакомый запах парфюма.
Феликс. Мой настоящий мужчина, благодаря которому я все еще жива.
– Оу, – Клим шепчет еле слышно, глядя на нас помутневшим взглядом. Уже сегодня и второй его глаз будет плохо видеть. – Вы вновь воссоединились. Спустя столько лет. Наконец-то оборванец заполучил принцесску себе.
– Закрой свой поганый рот, Голубев! – чувствую, как Феликса всего аж трясет от ярости. Он готов придушить своего врага, в чем я ему с радостью помогу.
– С чего бы это вдруг? – и как я могла полюбить такое ничтожество? – Раз ты спустился сюда, значит жаждешь поговорить, – меня злость переполняет, но Романов старается удержать меня на месте. – Как тебе небольшой подарок от меня несколько лет назад? Понравилось валяться в грязи мордой, пока мои люди тебя «вежливо» просили отстать от моей любимой игрушки?
Глаза распахиваю. Не может быть. Так это из-за моего тогда еще жениха Феликс в реанимации оказался? Из-за него пришлось везти его за границу на реабилитацию?
Вот же мерзкий гавнюк. Столько зла всем причинил. Из-за денег.
– Я мог навсегда инвалидом остаться.
– Пффф, – его это даже не заботит. Он наслаждается совершенным. – Тоже мне, великая потеря. Нечего было к ней лезть со своей сраной любовью. Кому она, блядь, нужна была? Ее отец точно бы не принял в семью сына слуги.
– А как же Светлана?
Феликс отодвигает меня в сторону и становится напротив замершего словно в трансе Клима. Возвышается над ним. За грудки хватает и тянет вверх. Тот визжит как раненный поросенок. Трус несчастный.
– Она сама виновата в…
– В чем виновата? В чем? – трясет его так сильно, что голова может оторваться. Хм, будет мячик для футбола. – В том, что полюбила тебя? Что была готова ради ублюдка на все? Она доверяла тебе, хотела построить жизнь с тобой.
– Дура набитая, – стонет от удара по почкам.
– Ты уничтожил ее. Оставил в том притоне. На двое суток! – еще удар, скорее всего посильнее. – От нее живого места не осталось, когда я ее нашел. Она была просто овощ. С ней чего только ни делали.
У меня сердце в пятки уходит. Дрожь по телу бежит. Неужели, мой муж мог так поступить с влюбленной в него девушкой?
Майя, ну а чего ты хотела? Тебя он вообще в тюрьму засадил и приказал заживо сжечь.
– Она умерла, – голос Феликса надломленный. – Через неделю в больнице. Выбросилась из окна, не выдержав свалившегося на нее.
– Мне не жаль ее, – на последнем издыхании. – Сучка получила…
Резкий удар. Клим стонет, вновь теряя сознание. Он так похож на боксёрскую грушу, что хочет на нем потренироваться вдоволь.
Романов тяжело дышит. Рычит. Пинает Голубева по коленке, от чего эта туша дерьма падает вместе со стулом назад.
– Феликс, – обнимаю его со спины. – Я… я не знала, что он с тобой…
– Плевать, – резко разворачивается, толкая меня к стене. – Это прошлое. Там уже ничего не исправить, – глаза так ярко горят смесью чувств, что у меня дыхание спирает. – Мою кузину ничто не вернет.
– Кузину? Но… но… – прикладывает палец к губам.
– Не будем об этом. Не время, – берет за руку. Выводит из темницы. – Позже поговорим, – поднимаемся по лестнице. – Сейчас есть еще парочка дел.
– Это каких?
Его ребята курят перед домом. Молча нам кивают, провожая взглядом.
– Скоро узнаешь, – помогает сесть в машину.
Через пару секунд плюхается рядом, приказывая водителю ехать домой.
Глава 23
Майя
Дела Феликса затянулись на долгие две недели. И не все они были связаны с чем-то хорошим. В основном он разбирался с детективом Лойдом и его вечным расследованием похищения Фаррелла.
Хотя сильнее всего его интересовал бизнес Романова.
Его темные стороны. Связи с местными бандами. Запрещенными препаратами. Оружием.
Вездесущий коп так усердно капал под нас всех, что нажил себе множество врагов. Каждый из людей Феликса хотел лично его уничтожить для своего Босса. Но им велели мужика не трогать. Мой горячий любовник сам хотел с ним разобраться.
И вроде как разобрался. По слухам, его вообще из полиции уволили и отправили куда-то к черту на куличики.
– Ты не убил детектива?
В одну из наших жарких ночей я решилась спросить обо всем у Феликса. Нет, мне конечно его не жалко. Он настоящая заноза в заднице, но так убрать копа с нашего пути как-то уж очень жестоко.
– Тебе жалко этого таракана? – Феликс усмехался, проникновенно глядя мне в глаза и поглаживая оголенное бедро. – Не думал, что кровожадная малышка способна на такие светлые чувства
Тогда он получил удар по плечу, заржал и заверил меня, что Лойд жив. Просто работает не по специальности. Где-то на северном полюсе у медведей экстази ищет.
– Майя, – вздрагиваю от неожиданности. – Не хотела тебя напугать.
Черт! Совсем забыла про встречу с Лизой. Дела, заботы такую важную информацию выбросили из головы.
– Ты сама приехала? – приглашаю ее присесть на скамейку в беседке.
Приглядываюсь. Сегодня она более уверенная и улыбчивая. Словно с ее плеч упал тяжелый груз. Неужели, пропажа отца этому поспособствовала?
Смеюсь про себя. Давно пора было его оградить от собственной дочери. Он пагубно на нее влиял. И что-то мне подсказывало (уже очень давно), что мерзавец как-то причастен к ее состоянию.
Клим на многое способен. Даже собственного ребенка никогда не пощадит.
– Меня Марисоль привезла.
Ах, эта серая мышка.
Хмыкаю, покачивая головой. Спустя столько времени, узнав обо всех грехах мужа, она до сих пор наивна и глупа. Считает себя жертвой, а не победителем.
Ведь стала свободной и независимой. Но эта свобода ее очень тяготит. И зря.
– Как она? – вежливо спрашиваю, хотя мне на нее насрать.
– Собирается немного развеяться в Европе, – опускает глаза в пол. – Я хочу поехать с ней. Мне так психотерапевт посоветовал – она стала посещать мозгоправа? – Говорит, что мне нужно покинуть место с плохими воспоминаниями и начать другую жизнь. Все с чистого листа.
– Он прав, – подбадриваю девушку, чувствуя к ней огромную симпатию.
Елизавета Голубева очень изменилась. Стала более человечной. Даже раскаялась, что отцу потакала.
Хреново, что только после насилия и жизни амебы до нее все это дошло.
– Знаешь, – делает глоток чая и смотрит куда-то в сторону… странным взглядом. – я совсем не переживаю об отце. Мне, – пожимает плечами. – пофиг на него, – вот это мне нравится. Аж гордость берет. – Я всегда считала его лучшим папой в мире. Доверяла ему. Шла у него на поводу. А в итоге, – всхлипывает. – потеряла часть себя. Стала безмолвным призраком. Тенью прежней Лизы.
Беру ее за руку. Порыв выходит внезапным. Я в небольшом шоке. Она довольно лыбится. Елизавета же не знает, кому сейчас открывается. Что перед ней сидит женщина, которую она люто ненавидела годами.
И это хорошо. Никто, кроме Феликса, не должны узнать об моем прошлом.
Оно за семью печатями. Погребено глубоко-глубоко. Никто и никогда не должен его откопать. Это во благо всем.
Болтаем с Лизой обо всякой ерунде. Заливисто смеемся. Служанки то и дело носят нам чай и небольшие закуски к нему.
Пару раз к нам заглядывает Феликс. Довольный, как тысяча чертей. Расспрашивает у меня про планы на вечер. Узнав, что я не занята, приглашает посмотреть с ним фильм в открытом кинотеатре.
Боже! Он словно снова стал мальчишкой из моей юности. Такой улыбашка, милашка и секси-шмекси.
Потом Романов уже с Хавьером провожают Лизу до ворот. Что-то обсуждают. Вроде как бизнес. Очередные поставки чего-то.
Мне не интересно. Ухожу в комнату. Пусть без меня о темных делишках треплются. Хватает мне разговоров про Фаррелла, который так и сидит в той сырой темнице. Как крыса. Медленно подыхает. Иной раз получая порцию боли от людей Феликса.
Хотя скоро он испытает нечто другое.
Одна частная клиника (психушка, одним словом) очень ждет у себя пациента Х. Ему уже и палату приготовили, и диагноз соответствующий поставили, и процедуры назначили.
Прямо в лучших традициях фильмов ужасов.
Идеальный для него исход. Надеюсь, ему там сестра Рэтчед попадется.
– Такс, – закусываю нижнюю губу, перебирая вещи в гардеробе. – Это не то. Тут цвет ни-ни. Ой, – морщусь. – как я могла взять с показа ЭТО? Мммм.
Майя, что ты устроила? Вы просто фильм посмотрите. Дома. Вдвоем. Иди хоть голая к нему. Все равно окажешься…
– Машина. Нет! Фил!!!
Мужской крик. Громкий хлопок, так похожий на взрыв. Стекла выбивает мощная волна. Стены трясутся. Я чудом остаюсь цела.
Пошатывает. В нос ударяет противный запах гари. Кое-как добираюсь до окна. Всю трясется. В глазах черные точки. Уши заложило. Встряхиваю головой, чтобы в себя прийти.
Взгляд проясняю и… с ужасом смотрю на горящую машину Феликса, в которой отчетливо, даже сквозь огонь, виднеется чья-то фигура.
*
– Мисс Вилар. Мисс Вилар, прокомментируйте происшествие с вашим другом.
– Вы знаете, кто желал ему зла?
– Что будет с его компанией?
– Оставил ли он завещание? Когда похороны?
– Что скажете по поводу…
Журналюги. Мерзкие, отвратительные личности. Проходу не дают вот уже несколько дней. Лезут отовсюду. Из каждой щели. Как тараканы.
Хотят получить информацию из первых уст. Эксклюзив. Предлагают их редакции кругленькие суммы. Которые на хрен мне не нужны. Я достаточно обеспечена.
– Майя, а подождать меня ты не могла? – рычит Хавьер, выходя из кабинета. – Обязательно надо было на прессу нарваться?
– Ой, дорогой мой, не начинай, – махаю на него рукой и тут же осушаю принесенный прислугой стакан с виски. – Оу, как крепко, – алкоголь разогревает все внутри до адского пламени.
– Вилар, ты похоже не понимаешь всей серьезности нашего положения. Феликс…
– Прекрати, – у меня все сжимается от упоминания его имени. – Я не собираюсь сидеть в четырех стенах. Мне тошно тут находиться, – развожу руки по сторонам. – Ощущаю себя заложицей. И ты, – указываю на него пальцем, с трудом сдерживая эмоции. – еще диктуешь мне, что делать. Как маленькой девочке.
– Уж извините, миледи, что пекусь о вашем благополучии, – язвит, фырчит, отвечает саркастически. – Но с тех пор, как Феликс нас покинул, я исполняю его обязанности. Временно, – тут же поправляет себя. – Пока не примут окончательное решение.
– Может еще и трахать меня будешь?
Понимаю, что с огнем играю. Ведь Хавьер такой же, как его лучший друг. Не сдержан, дерзок. Временами жесток. Не терпит хренового к себе отношения. Палец в рот ему не клади.
Настоящий криминальный лидер.
– Боже упаси, – машет руками и пятится назад. – Не хочется как-то головы лишится, – ехидно усмехаюсь. – Обоих голов.
Не выдерживаю. Ржу на весь дом.
Хавьер крутит пальцем у виска. Называет меня «сумасшедшей моделькой». И уходит на очередную встречу с мелкими продавцами всяких запрещенных товаров.
Поднимаюсь наверх. По коридору до конца. Сбрасываю с себя одежду прямо на пол. Туфли летят куда-то в угол. Глубоко вздыхаю, насыщая легкие кислородом.
Сумасшедший день. Невыносимый модельер, решивший, что может мною командовать. Стервозные дурочки, возомнившие себя звездами. И в добавок ко всему Хавьер со своим мини-скандалом.
Достали все. Бесят. Вымораживают. Покоя не дают.
Весь Лас-Вегас до сих пор на ушах стоит. После взрыва машины везде только и говорят о загадочной смерти русского бизнесмена.
Предположений тьма. Полиция в тупике. Экстрасенсы предполагают безумные версии.
Хавьер решает все дела бизнеса. Меня оккупировали СМИ.
Даже в доме покоя нет. Потолки и стены давят. Прислуга часто меняется, так как кто-то норовит интервью дать за приличные бабки.
Жалею, что не уехала, когда была такая возможность. Может быть на каком-то курортной острове мне бы стало намного легче.
Душа бы не кровоточила. Сердце бы болезненно не сжималось. А слезы бы не душили.
Такой опустошенной я себя давно не чувствовала. Хотелось крушить все вокруг. Орать что есть мочи. Проклиная весь мужской род.
Отца. Клима. Феликса. Стивена. Да все мужиков вокруг. Они ничего хорошего в нашу жизнь не приносят. Только все портят.
Обнимаю себя руками за плечи и медленно бреду в ванную.
Двадцать минут контрастного душа.
Пять – проветривание мыслей.
Десять – тупых размышлений о суетности бытия.
Накидываю на себя халат. С мокрых волос капает вода. Перед глазами мелькают черные точки. Как уж странно и резко превращаясь в силуэт на кровати.
Мужчина. Высокий. Черноволосый. Такой до боли знакомый. Ушедший так рано. Забравший с собой часть меня.
– Феликс?
Кажется, что у меня галлюцинации. Жестокие. Играющие с разумом.
Не верю. Не может этого быть. Мне… я…
– Ах-ты, сукин сын! – комнату разрезает звук громкой пощечины. – Выжил значит? Подстроил все?
Меня злость переполняет. Такая сильная, что на ногах еле стою. Ногтями мечтаю ему в глаза зарядить и смотреть, как он корчится от боли.
– Майя, прекрати, – перехватывает мою руку, не дает снова себя ударить.
– Иди на хрен, Романов, – коленом бью его в пах, он скручивается в три погибели и противно стонет. – Не смей приближаться ко мне. Ни сегодня. Ни завтра. Вообще никогда.
– Так нужно было…
– Кому? Тебе? – мне так противно и мерзко с ним в одной комнате находиться, что тошнота к горлу подкатывает. – Ты… ты…
Оседаю на пол. Стресс. Мучительная работа лишают меня последних сил. Еще и чудесное возвращение Феликса пагубно влияет на мое расшатанное здоровье.
– Майя, – подлетает ко мне. Берет на руки, ведь я даже не оказываю ему сопротивления. – Давай-ка ты отдохнешь, и мы как следует поговорим.
– Иди ты, – кладет на кровать, укрывая одеялом.
Ложится рядом. Позволяю себя обнять, так как абсолютно выдохлась. И проваливаюсь в безмятежный сон.
Эпилог
Майя
Горячий кофе ни хрена не согревает. Внутри все клокочет, бурлит, из себя выводит. Каждая мышца в теле напряжена. Частое дыхание и сжатые в тонкую линию губы.
Все из-за Феликса Романова, сидящего сейчас передо мной и словно не знающего, что мне сказать.
Я тоже молчу. Демонстративно. От обиды, злости и боли, что сердце разрывает на куски.
Мы его похоронили. Отправили якобы его в мир иной. Горевали. Разбирались с журналюгами, Хавьер до сих пор не может разгрести бардак после его смерти. Которая оказалась мастерски подстроенной инсценировкой.
И ради чего? Не понятной мне до сих пор фигни.
– Майя, ты должна меня понять…
– Я тебя похоронила, – мерзавец еще чего требует. Придурок чертов. – Все думали, что русский бизнесмен Феликс Романов погиб в том взрыве.
Боже. Мне кажется, я до сих пор чувствую запах гари. Обугленного тела, кожи сидений, бензина.
Словно пять лет назад. Тюрьма. Избиение. Поджог. Слова напоследок от моего милого мужа.
И вот снова… только не со мной. С дорогим для меня человеком произошла трагедия. Типа произошла.
А я еще понять его должна. Должна.
Кто-то тут явно охренел.
– Под меня копали. Полиция. ФБР, УБН, – так себе объяснение. – Да еще и среди моих людей крыса завелась. И он пытался слить детективам всю инфу про меня. Даже рассказать, где мы держим Стивена Фаррелла.
– И поэтому ты залег на дно? – скептически фыркаю, мечтая выплеснуть кофе в наглую рожу.
– Мне пришлось, – встает, делает шаг ко мне. – Никто не должен был узнать про мою поддельную смерть, иначе план мог сорваться.
– Жаль, что я не заслужила узнать правду, – от чего, блядь, так мерзко и больно на душе? – Я для тебя просто удобная любовница. Меня можно трахать во все дыры, не прислушиваясь к голосу совести. Но знаешь… Феликс, – отталкиваю его двумя руками и вскакиваю на ноги. – больше ты ко мне ни на метр не приблизишься.
– И что это значит? – рычит-то как дикий и взбешенный зверь. Тоже мне недовольная сторона.
– Нашим отношениям приходит конец, – кутаюсь в халат, ощущая сильнейший холод. – Мы отомстили Климу. Я за себя. Ты за кузину. Кстати… – не могу без слез вспоминать про его потерю. – когда это случилось?
– За несколько недель до вашей свадьбы.
Ублюдок. Мы же о великом торжестве объявили пять месяцев назад. Значит уже тогда мой жених вел жизнь настоящего монстра. Не заботясь о других людях.
Все эти годы я была рядом с самим дьяволом. И даже не замечала.
– Мне жаль, – сглатываю ком, застрявший в горле, и глаза в пол опускаю.
Впервые я перед ним пасую, не вступаю в перепалку. Кажусь себе слабой и безвольной. Словно части себя лишилась после того взрыва.
– Я не дам тебе уйти, Майя.
– А тебя никто и спрашивать не будет, мой дорогой, – вот сейчас разозлю зверя. – Все, план осуществился. Ты можешь возвращаться к своим криминальным делишкам, а я, пожалуй, поеду в Париж. На свою «Родину». Надо же побывать там. Типа мой дом.
– Не боишься, что лишу всех денег? – теперь Феликс переходит в открытый шантаж. Угрожает, что карточки заблокирует. – Заморожу счета в банке. Не дам ни копейки.
– Меня этим не запугать.
Дерзко улыбаюсь. Ведь кое-где у меня припрятана кругленькая сумма. Хватит до конца жизни.
– Неужели, ты бросишь любимого человека одного?
Бьет по больному месту. По чувствам. Считает, что сейчас выиграет.
Я подойду к нему. Кинусь на шею и произнесу три глупых, пустых слова.
Не дождется.
– Любовь слишком преувеличена в современном мире. Это просто… глупость, придуманная сайтами знакомств, чтобы содрать с нас денег. Я любила. Любила, черт возьми! – ору, не сдерживая себя. – А меня предали. Отдали на съедение шакалам. Втоптали в грязь.
– Это было в прошлом. Будущее совсем другое.
– И когда ты, босс криминальной банды, стал таким сентиментальным?! – крик такой сильный, что сейчас все обитатели дома сбегутся к нам.
– Недавно, – улыбается, а у меня словно что-то щелкает внутри.
Но ведь я не могу молчать. Я выплескиваю все свои эмоции. То, что я на самом деле чувствую. Злость и ярость. Они меня подстегиваю на дальнейшие действия.
Пощечина. Одна. Вторая. Третья.
Я обрушиваюсь на Феликса как ураган. Царапаю его. Бью. Ору на него. Матом, проклятьями. Кулаки неразборчиво сталкиваются с его телом.
Урод. Мерзавец. Гавнюк.
– Все мужики-козлы. Все вы портите нам жизнь. Все…
Поцелуй. Робкий. Нежный. Невесомый. Как катализатор. Взрыв атомной бомбы.
Страсть. Дикость. Необузданность.
Одежда летит комьями на пол. Туда же отправляется и нижнее белье.
Воздух вокруг накаляется до максимального предела. Стоны. Вздохи. Ахи. Беспорядочные движения. Ласки руками, языком.
– Ты моя, Майя Вилар.
Первый толчок вышибает воздух из легких. Второй приносит чистый кайф. Феликс не сдерживается. Он пронзает меня своим чертовски твердым членом словно поршнем. Резко. Грубо. Быстро. Уничтожая из головы все дурные мысли.
– Мы, блядь, победили, – меняет позу – я сверху. – Клим в психушке. Он овощ. Марисоль и Лиза далеко. Все наши враги получили по заслугам, – двигаюсь как наездница на мощном скакуне.
– Да-да, – щипаю себя за соски, с ума сходя от бешеного секса. – Мы… мы…
– Давай жить сегодняшним днем. Мы это заслужили.
Снова смена. Миссионерская позиция.
Переплетаем наши пальцы. Трахаемся как кролики. Теряя счет во времени.
Оргазмы бесконечны. Крики громкие, оглушающие. Перед глазами каждый раз звезды мелькают. Настоящее блаженство.
– И как же ты воскреснешь? – кладу голову на грудь Феликса.
Лежим в обнимку. Отдыхаем после очередного секс-раунда. Романов обнимает меня за плечи и пропускает сквозь пальцы огненные пряди волос.
– Расскажу им легенду, что меня похитили злые дядечки. Держали в плену. Морили голодом. Били. Но я смог от них сбежать. Измученный, опустошенный и готовый их сдать.
– Ты такой лжец. Сказочник.
– Неееее, я босс мафии, который… – чуть смещается вверх по кровати. – жаждет твои губки на своем члене.
– Извращенец! – бью его по животу, от чего Феликс смеется и направляет мою голову точно к цели.
Да, мы не сказали друг другу этих важных для всех слов. Я тебя люблю. Ведь для нас обоих это просто бред сивой кобылы. Не все строится на слезливых чувствах. И мы яркое тому доказательство.
Страсть тоже очень важна. Без нее секс пресный.
Привязанность вызывает сильный эмоциональный взрыв.
Мы влюблены друг в друга, но не собираемся показывать миру всю эту сентиментальную хрень.
Мы из другого теста. И нас это вполне устраивает.
Такова уж наша жизнь.
Бонус
Майя
Годы спустя
– Мама не позволит отцу выдать меня замуж за этого… этого напыщенного индюка!
– Отец сказал, что все уже решено. Скоро Камиль Рахимов вернется из заграничной поездки, и ты сможешь увидеть своего жениха. Говорят, он любитель женщин. Якобы имеет парочку внебрачных детей. И что даже…
– Нет-нет! Замолчи! Заткнись немедленно! Иначе я тебя убью. Ты просто невыносим.
– Смирись, сестренка. Это твоя судьба.
– Да пошел ты, гаденыш.
– Стерва.
– Я попрошу отцу найти тебе невесту. Самую страшную, горбатую. Так еще и дурно пахнущую. И чтобы имя у нее было такое же мерзкое. И ты будешь…
– Зараза.
– Придурок.
Крики громче. На уши давят. Голова трещит. Снова они устроили разборки. Надо немедленно вмешаться, а-то весь район на уши поднимут. И снова придётся краснеть перед людьми.
Детки-конфетки.
– А ну-ка живо прекратили! – вклиниваюсь в их разговор. – Хватит вести себя как какие-то беспризорники. Что на вас нашло? Достали уже ваши вечные терки, – поворачиваюсь к высокому, темноволосому юноше. – Ник, прекрати доставать сестру россказнями про Рахимова. Или я живо тебе невесту найду, – светловолосая красавица улыбается шире Чеширского кота. – А ты, Эстрель, успокойся и не забивай свою головку глупостями. Никто никаких согласий не давал.
– Но, мам, он…
– А она вообще…
– ХВАТИТ! – от моего грозного крика они резко замолкают и даже пятятся назад. – Разошлись по своим комнатам. Если снова начнете ругаться, попрошу вашего отца отправить вас в самые дальние пансионаты.
Надуваются. Грозно фырчат, но все-таки уходят прочь. С гордо поднятыми головами, словно идут на аудиенцию к самому президенту.
Боже! Качаю от досады головой. Ну и бесята же нам достались. Один хлеще другого.
Характеры то ого-го и ага-га. С ними фиг кто может справиться. Спуску они никому не дают. Всегда ставят на место зазнавшихся людишек. Ну прямо как мы с их отцом.
Только вот ни Никита, ни Эстрель нам не родные дети.
Да-да. Со мной чуда не случилось, как это происходит в бульварных романах и мыльных операх. Я лишилась возможности рожать еще в той вонючей камере.
И если раньше это приносило мне нестерпимую боль. Режущую без ножа. То со временем я перестала об этом переживать. Всегда же можно взять ребенка из детдома. Что мы с Феликсом в принципе и сделали. Правда через четыре года после того случая со взрывом машины.
Надо же было пожить для себя. Да и Романов решал дела со своим чудесным воскрешением.
На ушах тогда весь город стоял. Журналюги от нас не вылезали. Его «банда» частенько в кабинете обсуждала криминальные делишки.
Я им не мешала. Ведь лучше мне не знать, каким именно образом Феликс зарабатывает деньги.
Я ходила по подиумам в самых модных шмотках и нижнем белье. Ездила на всевозможные фотосессии. Даже парочку раз давала мастер-классы начинающим моделям в известных агентствах.
Одно из которых уже два года принадлежит мне. И уже скоро состоится первое телешоу с участием моих девочек.
– Миссис Романова, – от прошлого меня отвлекает голос домработницы Силы. – К вам гости.
– Спасибо, – мило улыбаюсь, отряхиваясь от воспоминаний. – Феликс не звонил еще?
– Пока нет, – заходим вместе в дом. – Но мистер Стоукс передал вам, что будет ждать вас с мужем у себя в субботу вечером. Что-то важное ему нужно сообщить.
Усмехаюсь, еле сдерживая хихиканье. Знаю я, о чем он хочет рассказать. Давно пора было, а чертов засранец все никак не решался. Как будто рядом с этой девчонкой совсем разума лишается. Ведет себя как влюбленный дурак.
Да и его избранница, судя по всему, та еще оторва. Под стать ему. Им точно в семейной жизни скучно не будет.
– Майя, – Марисоль тяжело поднимается с дивана, придерживая рукой свой огромный живот.
Давно же мы с ней не виделись. Обе очень сильно изменились.
– Здравствуй, Марисоль, – обнимаемся, как старые-добрые подруги, которыми по сути и стали со временем. – Как ты себя чувствуешь? Как Итан? Лиза уже вернулась из Сиднея?
До сих пор не верится, что я могла подружиться с серой мышью. Ненавидела ее до жути. Желала испытать боль, похлеще моей. Но в итоге наше общение продолжилось на долгие годы.
– Ох, лучше не спрашивай, – машет рукой, разминая затекшую поясницу. – Постоянно отекают ноги. Хочется в туалет. Пару раз отправляла Итана в магазин за клубникой, солеными огурцами и медом.
– Боже, – наигранно ужасаюсь. – Что за странная смесь?
– У беременных свои причуды, – смеется, отравляя в рот виноградинку.
Раньше бы за такие слова она долго извинялась. Ведь я-то не знаю, каково вынашивать ребенка внутри себя девять месяцев.
Все эти моменты, можно сказать, я пропустила. Сразу получила детишек в свои нежные, заботливые ручки. Два совершенно разных внешне, но таких похожих на нас с Феликсом по характеру.
– Лиза не планирует возвращаться? – садимся за столик, где уже давно нас дожидаются вкусности.
– Говорит, что там ей комфортно, – грустно улыбается, ведь дочка Стивена стала для нее по-настоящему родной. – Тем более ее сын уже освоился в Австралии. Друзей нашел. Да и у ее мужа бизнес хорошо пошел.
– Я очень рада за них. Лиза заслужила счастья… – прокашливаюсь. – после всего пережитого благодаря папаше.
Марисоль отводит взгляд, едва мы затрагиваем тему Стивена Фаррелла. Что делаем крайне редко. Ведь вышеупомянутый урод уже давно не фигурирует в наших жизнях.
Он исчез. Про него все вокруг забыли. И никто не догадывается, что много лет он овощ в психушке. Последние дни проводит в одиночной палате, так как врачи ставят ему скорую смерть от препаратов, что дают в стенах той больницы.
Да и некие опыты подпортили шкурку и мозги ублюдку.
– Как твои дети? Опять ссорятся?
Фыркаю, закатив глаза. Ох, похоже все вокруг знают, как они «любят друг друга». Порой мне все труднее с ними разговаривать. Прямо сил нет. Надо бы Феликсу сказать свое твердое слово.
– Ник достает Эстрель из-за ее возможной свадьбы с сыном бизнес-партнера Феликса. Она бесится, ведь его ни разу не видела. Брат посмеивается, что ее как в Средневековье выдадут замуж и…
– Не только ее.
Властный, но в тоже время нежный голос мужа заставляет мурашки пуститься по телу в бешеной скачке. Ладошки потеют. Огонь несется по венам, а дыхание спирает.
– Феликс, – все, что могу произнести, когда Романов наклоняется ко мне для страстного, горячего поцелуя.
Ох, утащить бы его в спальню, но бросать Марисоль как-то не красиво. Хотя… она поймет меня. Сама, наверняка, с мужем горячие постельные сцены устраивает.
