Текст книги "По ту сторону черты (СИ)"
Автор книги: Юлия Шевченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц)
– Ты считаешь, что магазин, пусть и твоей мамы, самое подходящее место для данного разговора? – Хорошо, что она не видит меня в этот момент. Ведь лицо стало красным, а воспоминания вызвали широкую улыбку. Допроса от подруги мне точно было бы не избежать. – Лучше дома об этом поговорим. – Тяжело вздыхаю, вешая не понравившуюся по душе вещицу.
– Тоже мне скромница. – Хмыкает. – Надо быть более раскрепощенной, Блэр. Вертеть парнями в угоду себе, а не во вред. Иначе один из них заявит на тебя права и посадит в «золотую клетку». Будешь сидеть там словно птичка в неволе и мечтать выбраться. Да только он тебе этого не позволит. Потеряна станешь от всего мира навсегда. Разобьешь свое бедное, невинное сердечко об его жестокость.
– Одри, прекрати. – Этот разговор из увеселительного может перерасти в довольно опасный. – Кроме Кейда в моей жизни не будет никаких мужчин. Он для меня единственный парень, особенный. С ним я хочу свое будущее построить здесь, в Лос-Анджелесе.
– О возвращении в Бразилию даже не думаешь? – Вопрос от Одри застаёт меня во время примерки очередного платья. Наверное, пятого за последний час. Ведь придя в бутик за нарядом на выпускной, я и предположить не могла, что так надолго это все затянется. Не думала, что такая привередливая.
– В Сан-Пауло меня ничего не держит. – Пожимаю плечами, хоть она этого и не видит. Подруга ждёт меня в кожаном кресле в зале магазина. Я же стою в примерочной и застегиваю "молнию" сбоку на платье. – Родители живут каждый своей жизнью, братьев или сестер у меня нет. Так что… уезжать туда нет никакого смысла. Здесь моя жизнь, в Америке. К тому же…
Звонок мобильного телефона резко прерывает мою речь, а мелодия заставляет замереть на месте, так как такая песня стоит лишь на одном человеке. Мама. Которая с чего-то звонит после двух дней молчания. Раньше чуть ли не каждый день мы с ней разговаривали хотя бы минут по десять. В этот же раз она пропала, не выходила на связь. А служанка в их доме говорила, что мама занята благотворительностью вместе о своими подругами, поэтому и не может мне позвонить. Я и не настаивала с тех пор, просто ждала от нее хоть каких-то вестей. И вот похоже именно сегодня она со всем разобралась, готовая поговорить со своей единственной дочерью. Достаю из сумочки мобильный телефон и, проведя пальцев по экрану, подношу его к уху.
– Блэр. – Голос напряженный, даже в какой-то степени грустный. Словно она плакала несколько часов подряд. – Ты должна вернуться в Сан-Пауло. Срочно. Самолет будет тебя ждать в аэропорту.
– Что? – Не верю тому, что слышу от нее. – Какой еще самолет, мама? Зачем мне приезжать к вам? – Вопросы льются из меня один за одним. – У меня выпускной скоро. К тому же, – решаюсь наконец-то сказать ей все начистоту, ничего не скрывая. Хватит время тянуть. – я решила остаться здесь, в Лос-Анджелесе. После окончания…
– Твой отец умер, Блэр. – произносит надломленным голосом, захлебываясь в слезах. – Его больше нет, – с трудом проговаривает. – Он умер! Понимаешь меня? Умер! – переходит на крик, больше похожий на истерику потерявший всякий смысл женщины. – Оставь меня в покое! – Должно быть кто-то пытается ее успокоить, но она этого не хочет. – Приезжай немедленно. Он…
Больше я не слышу того, что она мне говорит. Ни единого слова. Уши словно заложило. Ни один звук до них не доходит. Ноги становятся ватными, в голове полная неразбериха. Разум отказывается верить в такую новость. Нет-нет-нет. Этого просто не может быть. Мама просто так жестоко шутит. Отец не умер, он жив и здоров. Он приедет вместе с ней на мой выпускной. Приму их поздравления, а потом вновь затрону тему моего окончательного переезда в Америку. Перед глазами вдруг все поплыло. Не вижу очертания предметов, что находятся рядом со мной. Ощущаю лишь на подсознательном уровне, как падает на пол телефон. Как я сама оседаю на кушетку, больно ударившись головой об стену. Теперь ничего не вижу, не чувствую, только где-то вдали все же слышу свое имя. Только голос принадлежит не моей подруге, а отцу.
– Блэр, ты точно в этом уверена? – в который раз спрашивает меня отец, когда мы остаемся одни в кабинете ректора теперь уже моего университета. Приняли. Они приняли документы, дали согласие на обучение здесь. Остается только подыскать себе комнату в общежитии и начать новую жизнь в Америке. Да и отца убедить в том, что я способна находиться здесь совершенно одна.
– Конечно, папа. – Улыбка не сходит с моего лица, ведь я так счастлива. Моя мечта осуществилась, судьба была ко мне очень благосклонна. То, что я так хотела с момента выпускного класса, получила спустя определенное время. – Тебе не о чем волноваться. – Слегка сжимаю его согнутые в локтях руки. – Я способна прожить самостоятельно, не ввязываясь в неприятности. Ты же знаешь, что все эти вечеринки я не особо люблю, поэтому и тут не буду им время уделять. Может конечно. – Принимаю задумчивый вид. – и схожу на пару-тройку. – Вижу его прищуренный, злой взгляд. – но побуду там всего несколько часов. Мне же еще к занятиям надо готовиться.
– Блэр, моя малыша. – Крепко меня обнимает, показывая свою любовь, нежность, заботу. Поднимаю руки вверх и обхватываю им его спину, утыкаюсь носом в грудь, с трудом сдерживая слезы. Отец не должен их увидеть, иначе тут же заберет меня обратно в Сан-Пауло и не отпустит от себя ни на шаг. Подавляю в себе желание заплакать. – Ты так быстро выросла, что я этого даже и не заметил. – Перебираю пальцами ткань рубашки, не смея сказать того, что на языке вертится. – Моя работа практически отняла тебя. Я так многое пропустил в твоей жизни. – Резко отстраняет меня от себя, пробегая глазами по лицу, впитывая каждую его черту. Запоминая на долгое время. От чего мне становится немного не по себе. От пронизывающего взгляда Гектора Керкленда. Американца, женившегося на бразильянке и перебравшегося вслед за ней в Сан-Пауло. Так как в Пенсильвании делать ему было нечего. Родителей нет в живых, а единственный брат не желает с ним разговаривать.
– Папа? – чуть нервно спрашиваю его. Отец молчит, возможно даже и не дышит. Но услышав мой голос, мотает головой из стороны в сторону, словно пытаясь избавиться от наваждения, и широко мне улыбается. – Ты в порядке?
– Все хорошо, моя дорогая. – Явно он врет. Что-то его беспокоит, но об этом не говорит, скрывает от меня свои тайны. – Просто так не хочу с тобой расставаться, вот и сам не свой.
– Раз не хочешь. – Подмигиваю ему, беру в руки небольшую сумочку и перебрасываю ее через плечо. – Помоги мне комнату подобрать в общежитии. – не успеваю и шагу сделать за порог кабинета, как папа встает на моем пути.
– Какое еще общежитие, Блэр? – Строго, с долей власти в голосе. – Я тебе уже квартиру приобрел. Там ты будешь жить, пока здесь учишься. Она очень просторная, трехкомнатная. На четвертом этаже, в престижном районе. – В этом весь папа. Все всегда решает за меня. Но делает это так, что у меня не бывает особых возражений. – А в университет и прогулки тебя будет сопровождать личный водитель. Он уже…
– Нет. – Поднимаю руки вверх, отшатываясь назад. – Никакого водителя, папа. Я не хочу. – Зачем мне нужен кто-то в помощь? – До моего университета не так уж и далеко. Смогу пешком в него ходить. А насчет прогулок…
– На твоей карточке, – тут же меня перебивает. – огромная сумма денег. Это на всевозможные расходы, в которые входит поездка на такси. – От такого точно не отвертеться. – Ездишь только на них, забывая обо всяких пеших прогулок. Если конечно друзья рядом идти ни будут. – Смотрит строгим взглядом, без тени улыбки на лице. – А в квартире тебе будет не скучно. Я нанял одну девушку. Она станет твоей служанкой.
– Папа. – Закатываю от досады глаза, скрестив руки на груди. Чуточку свободы он не хочет мне дать. Совсем не доверяет. Хотя я никогда его доверие не подрывала. – Прошу тебя, не нужно всего этого. Я сама со всем справлюсь. На такси согласна, а вот прислуга мне не нужна. Пожалуйста, – умоляю его, зная, что он мне все позволит, разрешит.
Ни слова не говоря, просто прижимает меня к себе, крепко обняв. И вот тогда я даю волю своим слезам. Они начинают течь по щекам, пропитывая ткань его рубашки. Но ему на это все равно. Отец же прощается на несколько лет со своей дочерью. Которая видит его практически в последний раз, так как последующие наши встречи не будут такими сокровенными. Такого больше не повторится.
– Блэр. – Резко отодвигаюсь от отца, услышав знакомый, но такой далекий голос. – Блэр. Блэр. – Смотрю на папу, который вдруг начинает исчезать, словно призрак. Черты размываются. Не видно ничего, только зовущий меня куда-то голос. Который становится все громче в то в время, как Гектор Керкленд совсем исчезает.
– Блэр! – Одри дает мне чуть болезненную пощечину, которая приводит меня в чувства. Тут же озаряюсь по сторонам, вспоминая то место, где я сейчас нахожусь. Просторный кабинет в светло-серых тонах. Из окна дует легкий ветерок, наполняя комнату свежим воздухом. На стенах несколько картин именитых художников, в углу стоит ваза с огромным растением. Письменный стол у небольшого шкафа от пола до потолка. Несколько кожаных стульев, на одном из которых сидит Одри, наклонившись надо мной. Сама же я лежу на просторном диване. Под головой небольшая подушка, на лбу какая-то мокрая тряпочка.
– Что? – С трудом принимаю сидячее положение, поймав в руки эту тряпку и положив на журнальный столик рядом с собой. – Что произошло?
– А ты что, не помнишь, как в обморок грохнулась, перепугав всех в магазине? – ехидно спрашивает Одри, крутанувшись на стуле пару раз. На ней все тоже платье бежевого цвета. – После разговора с матерью тебя еле в чувства привели.
Услышав слово «мать» воспоминания о нашем с ней разговоре обрушиваются на меня новой волной. Чувствую, как по щекам текут слезы, как сердце сжимается в груди, дышать становится нечем. Хочется уйти, сбежать отсюда. Тошнота к горлу подступает, голова начинает сильно кружиться. Могу снова в обморок упасть или в больницу попасть от такого своего состояния. Одри тут же вскакивает на ноги, наливает полный стакан воды из графина и протягивает его мне. Делаю неуверенный глоток, потом еще один и еще. Остатки выпиваю залпом, насыщаясь водой. Будто от этого напитка зависит моя дальнейшая жизнь. Жизнь, которая оборвалась у самого дорогого для меня человека.
– Он умер, – произношу еле слышно, от чего Одри не понимающе смотрит на меня, застыв около столика с графином в руке. – Мой отец. – Поднимаю на нее заплаканное лицо. – Мама сказала, что папа умер. – Стоун ставит графин на место и зажимает рукой рот. Глаза округлились от шока, веселье полностью исчезло. Теперь ей не до смеха. – Мне нужно в Сан-Пауло поехать на… – Сглатываю ком в горле. – похороны. Сегодня же. Самолет будет в аэропорту меня ждать. – Резко поднимаюсь на ноги, от чего ведет в сторону. Держусь за спинку стула, делая несколько глубоких вздохов. Тошнота так и не отступила, но после воды стало немного легче. – Я возвращаюсь в Бразилию.
День, который мог стать для меня очень веселым, превратился в настоящий кошмар. Я получила новость, от которой весь мой мир перевернулся. Все отошло на второй план. Мне не важен ни выпускной, ни жизнь в Лос-Анджелесе. Только лишь поездка домой, где меня ждет мама, внезапно ставшая вдовой.
Глава 2
Родриго
Жизнь любит приносит нам разные сюрпризы. Кому-то очень приятные, от которых улыбка на губах появляется. Кому-то на столько ужасные, что выхода из всего произошедшего ты даже не видишь. Не осознаешь масштаб чего-то плохого. Чего-то грядущего. Веришь, что все еще возможно исправить, что это просто легкие трудности. Они поправимы, их быстро решишь. Остается только надеяться на лучшее впереди. Как это когда-то делал я. В любых коварных сюрпризах своей судьбы старался найти что-то хорошее, следовал за этим, пытался все исправить. Не стать тем, кто ради достижения целей, идет по головам. Ставит свои интересы превыше других. О людях думает, а не только о себе. Для них что-то совершает, видя в них только все самое лучшее.
Да только это все блеф, глупые мечты маленького мальчика, что всю свою жизнь построил сам без какой-либо помощи. Придумал, стал, принял, причинил боль, оттолкнул, превратился. Все это произошло за несколько долгих, мучительных лет. Вся империя была создана непосильным трудом, порой грубо и жестоко. Лишь бы все стало так, как требовалось владельцу. То есть мне.
Именно я творил такие вещи, что простой человек вполне мог от ужаса от меня отшатнуться, исчезнуть, сбежать подальше. Ведь так не хотелось жить подобно всему этому нищему сброду, что просит на кусок хлеба. Одетые в лохмотья и даже обуви не имея. Нет, такого не нужно было. До такого не дошло, но вполне и могло быть. Так как мое положение в обществе оставляло желать лучшего.
Быть сыном простой служанки в обеспеченном доме и обычного работника маленького завода в наших краях ни к чему хорошему не приводило. Одноклассники посмеивались надо мной, друзей просто не существовало, а еды порой не хватало совсем. Приходилось брать в долг или попросту просить у прохожих, некоторые из которых с пренебрежением смотрели на нас. Считая просто отбросами, недостойными людьми. Даже наркоманами, которые за очередной укол или сигарету готовы себя продавать. А если не получается, то можно и детей отдать тому, кто много решит заплатить. Зато поделится так необходимым лекарством. Дрянью, что жизни лишит.
Как и случилось с моей сестрой Розеттой, подсевшей на героин и умершей от слишком сильного порошка, что ей подсунул очередной парень. А ведь она была совсем еще девчонкой. Только-только пятнадцать лет исполнилось, а уже превратилась в обыкновенную шлюху, которую не удалось спасти родителям. Она же из дома сбежала и не появлялась много месяцев. Лишь позже стало известно о ее смерти. Лишь позже мама и папа стали задумываться над моим будущим, которое я уже начал строить сам. Прилежно учился, стал лучшим в университете, открыл свое дело, нашел нужных людей, расширение затеял, получил свои первые огромные деньги, которые вкладывал во все новый бизнес.
Пока однажды меня ни назвали самым богатым человеком Сан-Пауло. Бизнесмен при деньгах, славившийся своей жестокостью, грубостью, властью. Так как империю можно создать лишь используя хладнокровие и жесткость. Не обращая внимания на чужие слезы, мольбы, просьбы. Если бы это меня волновало, я не сидел тогда в своем собственном особняке, держа в руках стакан с дорогим виски. В пепельнице не тлела сигарета, а начальник охраны не пришел доложить о каком-то важном деле.
– В чем дело, Эдуардо? – Расслабленная поза в кресле, прикрытые на миг глаза. Сейчас мне не хотелось решать каких-то масштабных дел. Просто необходимо было побыть одному, чтобы позже отправиться навестить Исабель. Давно я не был в ее городской квартире. – Возникли какие-то проблемы в фирме? – Безразлично, никакого интереса. Ведь если что-то случится в моей компании, каждый сотрудник будет строго наказан. Не стану выявлять виноватых, пострадаю все.
– С этим все в порядке. – Кивает головой, не отрывая от меня своего взгляда. Никогда его не отводит. За это и ценю. Не боится своего нанимателя, не приходит в ужас. Делает то, что ему говорят. Не спрашивая, не критикую, не высказывая своего мнения. Хотя я это и позволяю. Эдуардо – единственный человек в моем окружении, кто может говорить напрямую по любому вопросу. Даже если не согласен со мной. – Касательно Гектора Керкленда. – Взмах рукой чтобы он продолжил. – Недавно мне сообщили, что он покончил с собой. Пустил себе пулю в лоб ночью.
Ни сожаления, ни разочарования, ни слез от такой новости у меня нет. Абсолютно ничего. Привычная для меня ситуация, когда должник прощается с жизнью. Совершает самоубийство, не видя выхода из той ловушки, что загнал сам себя. Одним больше, одним меньше. Ничего особенного. Просто мир был избавлен от куска дерьма, работающего когда-то в моей компании и открывшего мне пошире двери в свою обитель. Туда, куда мне так необходимо попасть. Воспользоваться повернувшейся возможностью.
– Бумаги на покупку собственности готовы? – Это интересует больше всего. Бизнес всегда на первом месте стоит.
– Конечно. – Кивает. – Еще после вашего разговора адвокат стал составлять все необходимые документы по имуществу семьи Керкленд.
– Отлично. – Хлопаю громко в ладоши, поднимаюсь с кресла и, взяв в руки пиджак, тут же его надеваю. Поездка же предстоит. – Как Маура это перенесла?
– Как истинная вдова горячо любимого ею мужчины, – говорит с сарказмом, осведомленный об их ситуации в семье. Донна Керкленд на протяжении трех лет делала вид, будто не знает об изменах мужа. О том, что он тратит на любовниц огромные суммы денег, пропадает с ними все свободное время. Но в лицо ему никогда этого не высказывала. Должно быть сохраняли они видимость своего идеального брака для дочери, что в Америке учится. – Плачет, на вопросы журналистов не отвечает. Говорят, что даже большую половину слуг распустила. Не хочется ей видеть жалость в их глазах.
– А что ее дочь? – Несколько шагов до двери, выход в коридор. Во всем доме тишина. Никто не выходит из своих комнат. Всем слугам на сегодня был дан выходной. – Уже прилетела? – Слышу, как Эдуардо идет позади меня. Ни на шаг не отстает, как и полагается начальнику охраны. Всегда должен следовать за своим хозяином.
– Ее самолет приземлился ровно час назад. – Вместе спускаемся по лестнице, проходим огромный холл. – Должно быть она сейчас дома. Утешает мать в их общем горе. – выходим на свежий воздух.
– Тогда нужно и мне их как следует утешить. – На улице замечаю черный внедорожник, за рулем которого сидит мой личный водитель. Всегда в костюме и темных очках. Он не задает вопросов, просто следует по указанному адресу. – К тому же. – Останавливаюсь около открытой задней дверцы. – это отличный способ познакомиться с малышкой Блэр.
Сажусь на сидение в просторный салон автомобиля. Эдуардо захлопывает дверь, садится вперед и что-то говорит Лео. Тот молча кивает и заводит мотор. Я же нажимаю на кнопку подъема перегородки между нами и откидываясь на сиденье в кожаной обивке. Прокручиваю в голове дальнейшие свои действия. Быть как можно более милым с безутешной вдовой, пока не придет время поговорить о делах. Вот тогда можно и показать того самого безжалостного человека, что многие знают. Решить наконец-то все дела с Керклендами и ехать развлекаться к Исабель Рамос.
Она-то поможет мне расслабиться, забыть о том, что я собираюсь сделать. Да и расскажи я ей обо всем, осуждения с ее стороны не будет. Стерва сама имеет множество грехов, что известны лишь мне одному. Обо всех темных, потаенных секретах ее коварной души. Чего не скажешь про меня. Исабель кое-что знает о моем прошлом, осведомлена о настоящем, но вот про будущее у нее нет никакой информации. Это для нее закрытая тема. Не посвящаю любовницу в свои планы, кроме лучшего друга. Имя которого высветилось на экране телефоне, стоило лишь взять его в руки.
– Даниэль, – приветствую его по имени, ставлю телефон на громкую связь и кладу его рядом на сиденье.
– Он мертв? – Голос удивленный, даже взволнованный. – Керкленд правда пустил себе пулю? Все каналы только об этом и говорят.
– Верно, так и есть. Гектор Керкленд больше не проблема. Сам же расчистил мне путь к своей дочери. – Усмехаюсь, представляя его лицо в этот момент. Засранец точно бы с кулаками на меня накинулся. А если бы узнал о мыслях касательно малышки Блэр, за пистолет схватился и пристрелил вместо того, что сделал сам с собой.
– Утешить решил семью, потерявшую мужа и отца? – Мужчина знал о тех моих планах, что я готов осуществить как можно скорее.
Ведь с Даниэлем мы знакомы больше пятнадцати лет. Он единственный, кого я впустил в свою жизнь, открыв тайны своей черной души. Которой возможно и нет у меня уже давным-давно. Потеряна она, отдана демонам на потеху. В качестве залога на лучшую жизнь. Пусть они делают с ней, что захотят, а мне она вовсе не нужна. С ней все так сложно. С ней чувства могут появится неугодные: жалость, сострадание, забота. То, на что я не способен. То, что уже давно вычеркнул из своей жизни. То, что тьма себе оставила, когда накрыла меня своим облаком, изменив привычную жизнь. Превратив в монстра, способного даже на убийство, если это потребуется. Точно таким же и Даниэль был, поэтому мы сдружились. Поэтому и понимаем друг друга. Оба от чего-то в жизни отказались. Оба сами прокладывали себе путь к успеху, оставляя позади себя руины и разрушения.
– Скорее предложить Мауре сделку, – отвечаю на его вопрос, потянувшись в карман брюк. Так хотелось закурить, почувствовать никотин в крови, выпустить дым. – Так как документы на покупку их собственности практически готовы. – Невдалеке виднеется так знакомый мне особняк. Именно поэтому убираю пачку сигарет обратно в карман. – Либо она соглашается с моими условиями, либо оказывается на улице в первой попавшейся грязи. – Машина замедляет свой ход, подъехав к массивным воротам. – Гарантирую, что лично выброшу ее туда. – Два охранника о чем-то переговариваются с Эдуардо, после чего дают нам возможность заехать на территорию.
– Все же решился на это? – удивленно спрашивает Даниэль. – В третий раз пойдешь на такое?
– Мне это нужно. Она мне нужна. – Сжимаю корпус телефона с такой силы, что слышится какой-то треск. – А я всегда получаю то, чего действительно хочу. До скорого, Даниэль. – Сбрасываю звонок, едва помощник открывает мне дверцу. Оставляю телефон в автомобиле. С собой его брать не буду. – Все только начинается, – говорю сам себе, выйдя из машины и поправив пиджак.
Эдуардо уже стоит около меня и ждет моих дальнейших указаний. Ведь зайти в дом к вдове мне необходимо одному, без своего телохранителя. Пусть он остается в машине на некоторое время, дабы можно было решить все дела, связанные с этой семьей. Раз и навсегда решить. Как можно скорее получить то, что так от них необходимо. Выдвинуть особое условие Мауре, которое, не сомневаюсь в этом, она примет. Не сможет поступить иначе. Слишком уж она дорожит тем, что имеет. Отказаться от всего этого для нее подобно смерти. Поэтому и не станет много разговаривать, а тут же согласиться кое с чем.
– Мистер Морейра? – Эдуардо идет следом за мной к входной двери, где меня уже дожидается дворецкий. Немолодой мужчина, проработавший десять лет в этом доме, кивком головы приветствует меня. – Мне ждать вас в машине? – Иногда ему даже не нужно ничего приказывать, он все и так прекрасно знает. Вот как и сейчас. Понял по моему молчанию, что нужно поступить таким образом и не стал заходить со мной в дом. Где посреди огромного холла стоит новоиспеченная вдова Гектора, Маура Керкленд.
Бразильянка по происхождению, вышедшая замуж за американца и вернувшаяся с ним в Сан-Пауло, облачена в строгое черное платье без единых украшений. Золотисто-русые волосы собраны в высокую прическу, из которой ни один локон не выбивается. На лице практически нет косметики, что выдает ее истинный возраст, не подкорректированный никакими дополнительными средствами. Глаза заплаканные и опухшие. Губы дрожат, словно она хочет зарыдать в ту же секунду, но чем-то себя сдерживает. И вряд ли это мое присутствие в особняке. Ведь когда мы виделись, в редких случаях, она никогда не сдерживала эмоций. Приходилось иной раз ее успокаивать, так как она могла наговорить много ненужных вещей, что ставило всех вокруг в неловкое положение.
Да только теперь ей надо сдерживать себя, иначе журналисты быстро расскажут всей Бразилии про ее настоящую жизнь, не прикрытую занавесом. Этой женщине следует вести себя, как полагается вдове. Пока траур не закончится. Но не думаю, что она так уж долго будет его носить. Хоть и любила мужа и знала про измены, светская жизнь ей больше по нраву.
– Родриго, – произносит мое имя слегка охрипшим голосом. Истинная вдова, что потеряла любимого мужчину. – Не думала, что ты приедешь к нам.
Делаю несколько шагов в ее сторону и, подойдя как можно ближе, беру ее руки в свои ладони. Показываю тем самым, что собираюсь утешить ее. На что в принципе не способен. Жалость, сострадание, милосердие отсутствуют в моем словаре жизни. Их там просто нет. Давно уже исчезли. Да и не называют меня таким довольно долгое время. Циник, эгоист, жестокий тиран, безжалостный бизнесмен, – таким я предстаю перед людьми.
Таким я являюсь. Таким меня знает донна Керкленд, которая, наверняка, не поверила в мою искренность. За столько лет увидела все грани моего характера. То, что я в открытую людям показывал. Ведь недаром в ее глазах на несколько секунд отразилось недоверие ко мне, которое тут же исчезло, стоило кому-то из слуг спросить о моих пожеланиях. На что пришлось отвечать, что мне ничего не нужно и пришел я лишь к их хозяйке.
– Приехал, как только узнал. – Деловой тон, замаскированный под сожаление. Ведь Гектора мне совершенно не жалко. Он всего лишь трус, не способный отвечать за свои поступки. Решил, что проще с собой покончить, чем пойти мне на уступки. Оставил свою семью самим разбираться с проблемами. Открыл все двери одному жестокому человеку, что воспользуется положением. – Тяжело пережить такую потерю. Как ты с этим справляешься? – Необходимо расположить к себе эту женщину, чтобы после ударить ее по больному месту. Заключить с ней одну сделку, где на кону живой, реальный человек. – Теперь все имущество в твоих руках.
– Может пройдем в кабинет, – еле слышно произносит, сдерживая, наверняка, поток слез. – Гектора? Там и поговорим.
Киваю головой и усмехаюсь пока она этого не видела. Маура же женщина не глупая, а очень даже опытная. Вполне понимает, что не просто так к ним сегодня визитер пришел. От чего мне даже становится смешно. Ведь вдова не знает об истинных моих мотивах. Считает, должно быть, я о его делах в фирме решил заговорить, поэтому и появился на пороге ее дома. Поэтому следую за ней в кабинет, прикрыв за собой дверь. Лишние уши нам не нужны. Так как у слуг есть привычка разбалтывать все между собой. Распускать сплетни про своих хозяев, улыбаясь при этом им в лицо.
У семьи Керкленд точно есть такие люди, докладывающие обо всем происходящем лично мне. Ведь нужно же мне знать все о своих подчиненных. Особенно о тех, кто с деньгами дело имеет. Таким был Гектор. Отвечал за определенный отдел в фирме, которую решил обворовать. О чем Мауре не известно, иначе она бы пришла ко мне домой с мольбами о снисхождении к их семье. И раз этого не произошло, значит вдова ни о чем не осведомлена. Или же строит из себя невинность, претворяется ею.
Так как спустя несколько минут напряженной тишины в кабинете, она поворачивается ко мне и пронзает меня гневным взглядом. Словно запугивает меня, на место поставить хочет. И будь я маленьким мальчиком, точно бы испугался и выполнил любое ее требование. Но уже давно тот мальчик исчез. Теперь бесполезно так на меня смотреть. За это можно дорого поплатиться.
– Зачем ты на самом деле сюда приехал, Родриго? – За пару глотков выпивает на половину полный стакан с виски. Должно быть пить она начала еще с утра, так как стоящая на столе бутылка практически пустая. Гектор же не употреблял спиртные напитки до вечера. – В твои утешения я не верю. – Облокачивается на книжную полку, с трудом удерживая себя на ногах. Пить эта женщина не умела. Всегда становилась пьяной после пары глотков. Особенно если это что-то крепкое. Зависимой от алкоголя она конечно же не была, но любила за ужином пропустить пару бокалов вина. – До этого же ты ни разу не появлялся здесь просто так. Постоянно. – Наливает себе еще и тут же осушает стакан, не отрывая взгляда от меня. – что-то требовал от Гектора. Что-то пытался ему навязать. – Язык начинает заплетаться, но она сдерживает себя. Пытается говорить нормально. – Вы о чем-то вечно спо… спорили. Всегда. После чего он… Ой! – приземляется на кушетку, выронив стакан и схватившись руками за голову. Слышится звон разбитого стекла, что под ее ногами находится. Белый ковер начинает впитывать в себя янтарную жидкость. Только Мауре на это наплевать. Она внимания не обращает. Продолжая сидеть с опущенной головой.
– На самоубийство твоего мужа. – Прохожусь по комнате. Прямо до кожаного кресла у стола, где когда-то сидел хозяин дома. Отодвинув его немного назад, сажусь и вытягиваю ноги под столом. Принимаю расслабленную позу, будто этот особняк мне принадлежит. Хотя так оно и есть. Я владелец всей их собственности. Точнее стану им, если она не ответит согласием. Тогда придется идти на крайние меры. – мне глубоко плевать. – Резко выпрямляется, смотря на меня глазами, полными слез. Взывая к моему состраданию. Но тут ее ждет сплошное разочарование. – Он всего лишь трусливый ублюдок, что не смог достойно проблемы свои решить. – Вскидываю правую руку вверх, призывая ее замолчать. Маура же рот свой поганый попыталась открыть. Возразить мне захотела, дерзко ответив. – Как жил, та и закончил все. Будь он мужчиной, не схватился бы за пистолет, пустив себе пулю в голову. Ведь я ему давал шанс все исправить. – Скрещиваю руки на груди. Сейчас самое время сказать ей об истинной цели моего визита. – Либо он теряет все, что имеет. Либо малышка Блэр становится моей.
– Что? – Резко выпрямляется, дернувшись назад. На лице полное недопонимание. Глаза нервно бегают, осматривают меня. Маура пытается понять, пошутил я или нет. – О чем ты говоришь? – Поднимается на ноги, направляясь прямиком к бару, достает какую-то бутылку и сжимает в руках. Женщину слегка потрясывает. Видно, как она дрожит. И в этом лишь я один виноват. Мои слова довели ее до такого состояния. Но ведь она же не думала, что я могу поступить по-другому. Начну утешать ее, говорить сочувственные слова, возможно даже обниму, окажу какую-нибудь помощь. Нет, такого делать я никогда не буду. Тем более с этой семьей. Слишком много проблем принес мне Керкленд, чтобы снисходительность проявлять ко всем его родственникам. Раз он не думал о них, когда решился пойти на преступление, то и мне тем более нет до них никакого дела.
– Тогда в моем кабинете. – Решаю рассказать ей всю правду. Насрать на боль и мучения. Насрать, что ей будет неприятно об этом слышать. Меня не заботит ее самочувствие. Только лишь согласие нужно. – твоему мужу было предложено два варианта. – Показываю ей средний и указательные пальцы. – На кону стояла ваша прелестная дочь. Малышка Блэр, что должно быть в своей комнате сейчас находится, плачет по отцу. Расстроена очень его смертью. Ведь как мне сообщали, они были довольно близки. Правда после его повторяющихся измен, он редко стал с дочерью видеться. Любовницы оказались важнее родной плоти и крови. – Он мог отдать мне ее без скандала, препирательств. Просто согласиться на это. Или же. – С каждым сказанным мной словом Маура меняется в лице. От шока до безумной ярости в глазах. Она с такой силой сжимает пустой стакан, что стекло того и гляди треснет в ее руках. Готов поклясться, слышу скрежет ее зубов. Вдова может в любую секунду наброситься на меня с кулаками. – все, что он имеет: ваш чудесный особняк, машины, яхта, даже городская квартира, – отойдет мне. – Усмехаюсь краешком губ. – Ты, моя милая, останешься на улице без гроша в кармане. Даже на кофе не будет ни одного реала (реал – денежная единица Бразилии – прим. автора).
