Текст книги "«Бог, король и дамы!» (СИ)"
Автор книги: Юлия Белова
Соавторы: Екатерина Александрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 43 страниц)
Жорж-Мишель нахмурился. Конечно, справился… напугал юнца до полусмерти. Но тот и сам хорош – как он посмел заговорить о моей жене?! Или это я заговорил? И вообще, что он сказал?
Неожиданно граф сообразил, что гадость о ее высочестве обронил именно он. А этот … шевалье, берущий деньги… Да, хорошо, что котеночек не узнает.
– Ну и что вы принесли?! – с несвойственной для себя резкостью обратился Жорж-Мишель к пажам, притащившим ливрейные штаны и куртку. – Вы что не знаете, как одеваются благородные люди?
Можирон виновато опустил голову. Это была его идея – попытаться еще сильнее унизить шевалье Александра.
– Хотите меня опозорить? – продолжал меж тем граф. – Бегом за моей одеждой, а то заработаете порку.
Александр де Бретей в недоумении уставился на вельможу, тщетно пытаясь разгадать ход его мыслей. В довершении всего граф велел пажам помочь шевалье Александру одеться, и вышел, не попрощавшись, будто королевский паж был пустым местом.
Глава 43
Как раскаиваются вельможи
Барон де Нанси не знал, что и думать (о том, чтобы что-то делать, речь уже не шла). Первоначальные предположения капитана, будто именно шевалье де Бретей раздобыл письма мадам Маргариты, не подтвердились, ибо какой же безумец, ставший на пути герцога де Гиза, мог так глупо злить лотарингских вельмож? Даже он сам, капитан стражи его величества, должен был как следует поразмыслить прежде чем рисковать, отнимая у Гиза законную добычу.
Если бы королевский паж догадался покинуть двор и укрыться от разгневанного вельможи где-нибудь в армии или даже в монастыре, барон готов был оказать ему содействие. К несчастью, мальчишка ухитрился по уши влюбиться в красотку Невер и от этой любви совершенно утратил чувство самосохранения. Капитану оставалось лишь предоставить беднягу его судьбе, а потом помолиться за упокой души несчастного, но так уж получилось, что увидев перевязанное запястье пажа и его разбитую губу, барон забыл о благих намерениях.
– Что это? – недовольно поинтересовался Нанси, разворачивая мальчишку к свету. – В какую еще авантюру вы умудрились влезть?
– Ни в какую, – попытался высвободиться из жесткой хватки барона королевский паж. – Это совсем не то, что вы думаете, господин де Нанси…
Если Александр полагал, будто в беседе с капитаном королевской стражи сможет отделаться общими словами, то он ошибался. Через несколько минут Нанси знал почти все о злосчастном уроке фехтования (о пощечине Александр все же умолчал), а также о том, кто этот урок пажу преподал. Узнал и разозлился.
– Послушайте, шевалье, – еле сдерживаясь проговорил барон. – Вы так глупы или самонадеянны? Вам ведь сказали, не лезть к Лорренам. Так какого рожна вы отправились в отель Лошей?!
– Мне король приказал, – попытался оправдаться юный шевалье.
– А танцевать с герцогиней де Невер вам тоже приказал король? – съязвил капитан.
– Она сама захотела… – пролепетал паж.
Нанси стукнул кулаком по стене. Александр вздрогнул.
– Зачем вы вообще согласились на это дурацкое фехтование? Почему вы не ограничились поручением короля?
– Я хотел научиться…
– Так учитесь! – взорвался Нанси. – В Париже достаточно учителей.
– Меня учить не хотят… – прошептал шевалье де Бретей и опустил голову.
– Что ж, – буркнул капитан тоном человека, убедившегося, что его собеседник не стоит того, чтобы ему что-либо разъяснять. – Если вам не хватает ума понять, что вам надлежит сидеть дома и не лезть благородным людям на глаза, так пора посадить вас под замок – на неделю, дабы охладить вашу голову и вбить в нее хотя бы немного здравого смысла. Лейтенант! – возвысил голос Нанси.
– Но, господин капитан, я же не сделал ничего дурного… – пробормотал паж.
– Вы что, не понимаете, что после ваших выходок граф де Лош имел полное право отходить вас палкой, покалечить или даже убить, и сам король не сказал бы ему ни слова упрека?! – раздражено бросил Нанси, жестом поторапливая офицера.
– Но ведь завтра собирается Академия! – чуть не плача проговорил Александр.
– Что с того?
– Господин де Ронсар будет читать и разбирать мои стихи, – сообщил паж.
Нанси остолбенел. Не веря собственным ушам уставился на мальчишку. Подавил искушение протереть глаза.
– Хватит! – выговорил, наконец, барон. – Хватит танцев, стихов, ваших выходок и шуток. Не умеете себя вести при дворе, так сидите под арестом!
– Но господин капитан… – взмолился Александр.
– Еще одно слово, – пригрозил Нанси, – и я вас в монастырскую тюрьму отправлю – до совершеннолетия. Лейтенант, – приказал капитан подошедшему офицеру, – заберите у шевалье Александра шпагу и отправьте его на гауптвахту. Да, и не допускайте к нему ни кавалеров, ни дам – никого. Выполняйте.
Может показаться странным, но впервые за последние дни барон понимал графа де Лош. Хотя нет. Он его совершенно не понимал. Подобное долготерпение, подобная снисходительность были настолько не свойственны родственнику, что Нанси не знал, что и думать. Любой другой шевалье проучил бы мальчишку так, что об этом судачили бы неделю, а кузен не совершил ничего такого, что нельзя было бы исправить – в конце концов ушиб заживет, синяк сойдет и шевалье Александр начнет дурить пуще прежнего, пока Гиз или какой-либо другой придворный не велят перерезать ему горло. Нет, право, и как его угораздило связаться с глупцом?
Капитан рассеянно скользнул взглядом по шеренге стражников и неожиданно сообразил, что не только жизнь щенка, но и его собственная репутация висят на волоске. Барон не помнил, кто распустил нелепый слух, однако последний месяц придворные болтали, будто именно он, капитан королевской стражи, является покровителем шевалье Александра. Что станут говорить при дворе о его влиянии и весе, если с пажом что-нибудь случится, задумался Нанси. Ничего хорошего, признал капитан. Если же он примется доказывать, что не имеет к пажу никакого отношения, придворные решат, будто он испугался.
Что ж, они будут не так уж и не правы, вздохнул Нанси. Уж если сама королева-мать опасается Лорренов, что говорить о нем, простом бароне? И все-таки его репутация создавалась не для того, чтобы пускать ее на ветер из-за какого-то щенка. Следовало как можно скорее удалить шевалье Александра от двора. За ту неделю, что мальчишка проведет под замком, он успеет выправить ему патент капитана и подыскать подходящий полк подальше от Парижа. А из заключения юнец отправится прямиком к месту службы. Надо только отрядить надежных людей для присмотра за щенком. Смерть Христова! Сколько хлопот… Зря он связался с шевалье Александром!
Граф де Лош думал о том же. Зря он связался с шевалье Александром. Весь прошедший день воспоминания о злосчастном уроке беспокоили Жоржа-Мишеля словно заноза под ногтем. Взгляд стервеца, его слезы вызывали у графа жгучее неудовольствие собственным поведением. Он, сын принцессы, муж принцессы и сам почти что принц одержал победу над юнцом, который и шпагу то держать не умеет. Нашел, на ком упражняться в мастерстве… Хотя девять из десяти придворных и могли решить, будто он проявил ангельское терпение по отношению к наглому пажу, подобное соображение почему-то не утешало шевалье. К тому же, вынужден был признать граф, щенок не причинил ему никакого зла. Визит пажа в отель Лошей – так его послал король. Танец с Анриеттой – наверняка кузина вздумала позлить шевалье де Рабоданжа. А уж обида Гиза на красоту юного стервеца была и вовсе нелепой. Если же вспомнить еще и о слове, данном Нанси…
Конечно, можно было поспорить, что именно имел в виду Гаспар, прося не трогать юнца. Однако французский язык давал не так уж и много вариантов значения этого слова. «Не трогать» означало – не трогать. Не выставлять на посмешище, не бить по рукам и уж тем более по лицу, короче – не замечать, как табурет или дерево. И вот, поди ж ты, он, шевалье Жорж-Мишель сделал все как раз наоборот. Нет, зря он связался с шевалье Александром…
Как назло, придя к столь неутешительному выводу, граф де Лош наткнулся как раз на того человека, вид которого в этот день был ему особенно неприятен – на капитана де Нанси. Шевалье Жорж-Мишель собирался было развернуться и уйти, даже не подумав, что подобное поведение слишком походило бы на бегство, но капитан королевской стражи не дал ему такой возможности.
– Ваше сиятельство! – воскликнул барон, обрадовавшись, что может решить все проблемы зараз. – Позвольте поблагодарить вас за снисходительность к шевалье Александру. Я понимаю ваше неудовольствие, мальчишка совершенно отбился от рук, но я уже принял необходимые меры, и он более не будет вам досаждать. Сейчас шевалье находится под арестом, а через неделю отправится в армию.
– Ну зачем же в армию? – процедил граф, подозревая, что над ним издеваются. – Отправьте лучше стервеца в монастырь – там ему самое место.
– В монастырь? – в недоумении переспросил Нанси, и Жорж-Мишель удовлетворенно кивнул. От него не укрылось замешательство родственника, так что на душе полегчало.
– Да, в монастырь, – уже более твердо повторил шевалье. – В какую-нибудь тихую обитель, к четкам, молебнам и медоречивым аббатам. Ей-Богу, вы окажете стервецу большую услугу. Здесь его непременно прирежут, а там через год другой будет у нас очередной надушенный аббатик, а если повезет – так дело и до епископской митры дойдет. Блестящая карьера! Как раз для таких красавчиков.
Нанси задумался. Прежде он не планировал столь резких изменений в судьбе мальчишки, но сейчас вынужден был признать, что в словах родственника был смысл. Пустой кошелек и отсутствие покровителей вряд ли могли способствовать карьере шевалье Александра в армии или при дворе, но церковь открывала перед молодым человеком такие блестящие возможности, что ими грех было не воспользоваться. Барон представил, как хорошо было бы иметь во всем обязанного ему епископа, епископа, который всегда был бы к нему снисходителен и мог бы отпустить любой грех. Конечно, многолетняя служба при дворе излечила капитана от излишней доверчивости, и он давно не верил в человеческую благодарность, но мечты о будущей выгоде казались барону столь блистательными, что отказаться от них было выше его сил.
– Нет, в самом деле, – продолжал граф де Лош, заметив задумчивость капитана и желая оттеснить его на самый дальний рубеж обороны. – Ну что шевалье Александр будет делать в армии?! Я видел его в деле. Ему не то, что шпагу, веретено в руки нельзя дать – еще уколется! Вы уверены, что он дворянин?
– Господь с вами, Жорж! – Нанси недоуменно воззрился на собеседника. – Шевалье Александр очень хорошего рода.
– Да, видно, только с одного бока, – фыркнул граф. – В его годы и не владеть шпагой! Интересно, кто из наших придворных осчастливил смазливую горожанку?
Капитан очнулся от размышлений.
– Вы ошибаетесь, граф, – сухо заметил он. – Возможно, шевалье Александр и не отличается мастерством во владении клинком, но лишь потому, что никто не желает его учить…
– Правильно! – подхватил Жорж-Мишель. – Учить бездаря – напрасный труд!
– Шевалье Александр не бездарь, – с растущим раздражением возразил Нанси. Капитан в очередной раз понял, что у дальнего родственника отвратительный характер и он способен вывести из равновесия даже святого. Чувство благодарности, неизменная осторожность и благоразумие Нанси испарялись с поразительной быстротой, и капитану захотелось уколоть графа. – Во-всяком случае вчерашний урок он усвоил много лучше ваших пажей и если бы…
– Так вы что же – пари предлагаете? – перебил капитана граф де Лош. – По рукам! Если через три месяца шевалье Александр сможет выдержать хотя бы одну схватку со мной, я отдам вам Аретино [14]14
Книга «Позы» с гравюрами Джулио Романо, ученика Рафаэля, и сонетами Пьетро Аретино.
[Закрыть].
– Но… – Нанси покраснел от необходимости делать неприятное признание: – Это слишком дорогой залог. Я не смогу выставить равноценный.
– Значит, вы поставите свой патент, – твердо заявил шевалье Жорж-Мишель. – Или вы боитесь?!
Барон вскинул голову.
– Я ничего не боюсь. Через три месяца вы сами увидите, на что способен победитель Буасе и Ле Нуази.
– А я не так смешлив, как они, – немедленно парировал его сиятельство. – Так что, не волнуйтесь, от смеха не умру.
Жорж-Мишель отвесил барону почти что шутовской поклон и пошел прочь. Шевалье сам не знал, зачем ему понадобились пари и капитанский патент в придачу, однако через некоторое время убедил себя, будто Нанси необходимо дать урок. Пусть усвоит, что с принцами не спорят. Жорж-Мишель представлял, как после неизбежного выигрыша великодушно вернет родственнику утраченный им патент, присовокупив приличествующую случаю фразу, и ощущал полнейшее довольство собой и жизнью. Лишь вмешательство Гиза, решившего вторично попытать счастья и избавиться от наглеца-пажа, чуть было не испортило настроение графа.
– Ты с ума сошел! – возмутился Лош, даже не дослушав кузена. – Не хватало еще, чтобы из-за тебя я проиграл пари. Подождешь три месяца…
Совершенно сбитый с толку подобным напором, Гиз только согласно кивнул, и успокоенный Жорж-Мишель вновь отдался сладостным мечтам. Лишь Нанси был недоволен исходом дела. Зря он связался с шевалье Александром, в сотый раз за день повторил барон. Перспектива потери должности при дворе казалась Нанси столь ужасной, что он решил не рисковать и лично преподать королевскому пажу благородное искусство фехтования. Конечно, утешал себя барон, в случае проигрыша его величество никогда не утвердит передачу одному из Лорренов капитанской должности при собственной особе, но даже заступничество короля не спасет проигравшего от насмешек придворных и необходимости подать в отставку или, в лучшем случае, отправиться на войну. Нанси представил себе размытую дорогу, покрытые грязью сапоги, тяжелые доспехи, сырые палатки, бескормицу, безденежье, нескончаемую тоску вдали от Парижа и поморщился. Должно быть, Жорж был прав – он всегда был больше придворным, чем военным и, следовательно, не должен был проиграть. К счастью, шевалье Александр не был бездарем, а он сам был одним из лучших фехтовальщиков Франции.
Лишь одна мысль изрядно беспокоила капитана. Он никак не мог решить, стоило ли ему припугнуть мальчишку, посулить ему награду, или же сделать то и другое одновременно, дабы заставить юнца как можно серьезнее отнестись к пари. В конце концов капитан остановился на последнем варианте и это доказывало, что он очень плохо знает шевалье Александра.
Глава 44
О пользе пари
Что бы ни воображал Жорж де Лош, через три месяца он проиграл пари. Как обнаружил капитан де Нанси, шевалье де Бретея не требовалось поощрять или наказывать, дабы заставить учиться. Стоило барону сообщить пажу, что целых три месяца он будет заниматься с ним фехтованием, как мальчишка пришел в такой восторг и с таким рвением взялся за дело, что Нанси не мог найти ни малейшего основания для неудовольствия. Более того, очень скоро капитан понял, что Александра следовало не поощрять, а сдерживать, иначе мальчишка рисковал довести себя до полного изнеможения.
Граф де Лош и де Бар также не мог прийти в себя от изумления. Возможно, окажись на его месте другой человек, он бы без зазрения совести объявил, будто умения пажа недостаточны для признания победы Нанси, однако Жорж-Мишель был человеком чести и не мог отрицать, что стервец выдержал испытание. Барон с нескрываемым удовольствием принял книгу Аретино, и этого удовольствия оказалось достаточным, чтобы вывести графа из себя. Жорж-Мишель выпрямился и заговорил с капитаном тоном, обычно являвшимся прелюдией к поединку.
Перво-наперво лотарингский вельможа заявил, что хотя шевалье Александр и оказался небесталанным, от капитана королевской стражи он ожидал большего. Придворный офицер нахмурился, но это не остановило шевалье. Раздосадованного проигрышем графа несло как корабль без руля и без ветрил. Тоном, становящимся все более и более язвительным, Жорж-Мишель сообщил, что если бы с королевским пажом занимался лично он, капитан никогда бы не смог выбить у него из рук шпагу, и уж трех месяцев на обучение ему бы не понадобилось – он с успехом управился бы и за один.
Усилия, с которыми барон подавил приступ ярости, можно было счесть почти героическими – во всяком случае Нанси побагровел так, что Александр испугался, как бы капитана не хватил удар. Однако придя в себя и решив не швырять перчатку графу в лицо, барон все же не смог отказать себе в удовольствии бросить Жоржу-Мишелю перчатку в переносном смысле этого слова.
– Так вы что же – пари предлагаете? – почти тем же тоном, что и граф де Лош за три месяца до того произнес Нанси. – Что ж, по рукам. Кто я, чтобы не дать вам возможности отыграться?
На этот раз побагровел Жорж-Мишель, но отступать было поздно. Весьма недовольные друг другом родственники расстались, даже не взглянув на королевского пажа. Раздражение и неудовольствие вельмож было столь велики, что они попросту забыли о мальчишке. Даже капитан де Нанси, каких-нибудь три месяца назад суливший Александру пусть и не золотые горы, но чудесный испанский кинжал – предмет зависти многих придворных, – позабыл о своем обещании, а королевский паж, растерявшийся из-за внезапной ссоры родственников, не решился об этом напомнить.
Зато о шевалье Александре не забыл герцог де Гиз. Прослышав о нежданном проигрыше кузена и обрадовавшись, что одним махом сможет отплатить стервецу и за шутку на балу, и за неудачу Жоржа, Генрих поспешил порадовать двоюродного брата сообщением, что почти нашел браво, которым не составит труда перерезать королевскому любимчику горло. К удивлению герцога кузен не обрадовался, а еще больше рассвирепел:
– Хочешь, чтобы я проиграл и это пари?! – возмутился Жорж-Мишель. – Ждал три месяца – подождешь и еще один! И вообще, оставь юнца в покое!
Гиз чуть не до крови закусил губу и взглянул на родственника с непривычной задумчивостью.
– Сначала одно пари, теперь другое, что ты придумаешь через месяц, Жорж? – проговорил, наконец, герцог. – Скажешь, будто дал ему поручение в Релингене, да? Знаешь, я не люблю, когда из меня делают дурака. Если этот стервец так тебе приглянулся, мог бы и сказать.
– Ты о чем? – в недоумении проговорил граф де Лош.
– О том! – вспылил Гиз. – Я не себялюбец и не собираюсь мешать твоей интрижке. Только вот, что я тебе скажу, Жорж, если ты воображаешь, будто мерзавец спит только с тобой, так ты дурак.
Жорж-Мишель остолбенело уставился на кузена. Предположения двоюродного брата были столь абсурдны, что шевалье не знал, что и сказать. Лишь когда Генрих пожал плечами и собрался уходить, граф схватил его за руку.
– Подожди, Анри, подожди! – потребовал Жорж-Мишель. – Ты сказал слишком много или слишком мало, чтобы так просто уйти. Объяснимся.
– Отстань, Жорж, я не Нанси! – герцог вырвал руку. – Хочешь развлекаться со стервецом – развлекайся. Только не забудь сообщить, когда он тебе надоест.
Несколько мгновений граф де Лош смотрел вслед кузену, чуть ли не разинув рот, затем огляделся, словно надеялся, что вид привычных вещей вернет ему душевное равновесие. Юный Можирон ковырял носком башмака каменный пол, делая вид, будто ничего не видит и не слышит, и Жорж-Мишель, наконец, опомнился.
Отправить пажа к шевалье Александру с приказом явиться наутро для занятий в отель Лошей. Передать слугам, чтобы приготовили к уроку внушительный пучок розог, на случай, если стервец вздумает лениться. И, наконец, закатить роскошный обед, дабы залить горечь поражения вином. Жорж-Мишель поклялся, что как следует проучит стервеца, из-за которого в последнее время на него так и сыплются неприятности, и спустит с наглеца шкуру, коль скоро он посмеет проиграть пари.
* * *
– Вы его убьете, Жорж, – в очередной раз капитан королевской стражи пытался увещевать родственника. Шевалье Александр явно хромал. И хотя его величество, увлеченный необычным пари, дал шевалье де Бретею месячный отпуск, юноша неизменно приходил к утреннему выходу короля. Двор нельзя было оставлять без присмотра. Правда теперь шевалье Александр появлялся в Лувре то с рукой на перевязи, то с замазанным синяком в пол-лица – и вот, на тебе – хромой.
Граф де Лош оглядел безупречно одетого юношу с ног до головы.
– Я никого не принуждаю. Шевалье волен отказаться. Ну… проиграю пари. Ладно. В конце концов – выкуплю у вас Аретино, только и всего.
– Я не отказываюсь, я буду заниматься, я хочу заниматься, господин де Нанси, – голос юноши слегка дрогнул, но он твердо решил отказаться от помощи.
Шевалье Александр вполне понимал, что занятия с ним для графа не более чем очередное развлечение, вроде военной кампании или любовной интриги. Просто его сиятельство хочет выиграть пари. Просто его сиятельство не любит проигрывать. Так что с королевским пажом он обращался не лучше, чем если бы натаскивал пса или объезжал лошадь. В общем-то разницы не было никакой. И когда Александр падал в изнеможении, граф просто поднимал его ударом шпаги плашмя или брал за шиворот как котенка. Правда, больше ни разу шевалье Жорж-Мишель не ударил его рукой. Но Александру было все равно. Даже если бы граф велел его высечь… или … «спустить шкуру». Главное, его сиятельство объяснял каждый жест, каждый шаг, каждый поворот. И это был один из сильнейших фехтовальщиков Франции. Паж терпел боль, пренебрежение и даже капризы Анриетты. После занятий у молодого человека оставалось не очень уж много сил.
Шевалье Жорж-Мишель еще раз внимательно посмотрел на юношу:
– Сегодня и завтра не приходите. Я пришлю своего врача. А то еще сляжет и я пари проиграю, – обернулся он к Нанси.
Капитан нахмурился. Но что он мог сделать? Похоже, граф де Лош и шевалье Александр стоили друг друга.
Прошла еще неделя, и шевалье Жорж-Мишель с удивлением заметил, что начинает получать удовольствие от уроков для шевалье Александра. Два занятия – пари и сюрприз для Анриетты – настолько увлекли графа, что он понял, что в очередной раз счастлив. Уроки не стали более легкими, однако теперь для того чтобы поднять юношу с пола, шевалье Жорж-Мишель перекладывал шпагу. Или просто, если фехтовал левой, протягивал правую.
Как-то, оставив молодого человека в очередной раз без штанов, обошел его со всех сторон и задумчиво сообщил, что тот не красавец – одна кожа да кости, и он не понимает, отчего двор так сходит с ума по «шевалье Александру». В результате, шевалье де Бретей начал регулярно обедать и ужинать в обществе его сиятельства, старательно копируя непринужденные манеры графа. Александр никогда не упускал возможности научиться чему-нибудь полезному.
Потом в фехтовальном зале появился лед, потом цирюльник каждый день растирал израненную руку шевалье Александра разными мазями и прикладывал компрессы на ночь. Анриетта фыркала – компрессы воняли и мешали. Но прощала. Все же она была влюблена – так все вокруг говорили, а герцогиня пока еще прислушивалась к мнению света.
Поединок между бароном де Нанси и шевалье Александром собрал почти весь двор. Даже его величество, отмахнувшись от мудрых советов, «случайно» появился в фехтовальном зале. Его величество попал в двусмысленное положение. Его любимчик оказывался учеником этого мерзкого кузена. «Надо будет, пожалуй, тоже поучить мальчика чему-нибудь, а хотя бы и стихосложению». К счастью для себя паж не знал о кошмарных планах его величества.
Как и предсказывал шевалье Жорж-Мишель, капитану де Нанси так и не удалось выбить шпагу из руки юноши. Мальчишка вцепился в нее так, как будто жизнь его сосредоточилась в этом куске стали. Строго говоря так оно и было. «Жизнь дворянина – его шпага», – всякий раз повторял граф де Лош, выбивая клинок из руки мальчишки. Иногда подкрепляя слова ударом шпаги. Хорошо ли, дурно ли поступал шевалье Жорж-Мишель, паж не думал. Главное – граф своего добился. Барону не удалось обезоружить юношу. Он «погиб», так и сжимая в руках шпагу. Согнулся, закашлялся, схватился рукой за грудь. Удар был силен. Не настолько, правда, чтобы сбить его с ног. Все же капитан щадил мальчика, в отличие от его сиятельства. Так что тут же схватил шевалье Александра за плечо.
– Вы что, были без нагрудника?
– А зачем? – совершенно искренне удивился Александр де Бретей, когда ему все-таки удалось откашляться.
Барон де Нанси укоризненно взглянул на графа де Лош.
Тот ничуть не смутился.
– Выигрыш – мой.
– Я уже принес книгу, – холодно отозвался барон. Граф де Лош небрежно сунул томик пажу.
– Идемте, шевалье, – Нанси протянул Александру де Бретей руку.
– Куда это вы собрались, капитан? Его величество здесь, – граф де Лош улыбался. – А шевалье фехтует со мной. Надо же посмотреть, чему он научился.
Нанси остановился.
– Ваше величество, мне необходимо проверить посты, – безукоризненный поклон.
– Конечно, идите, – король пребывал в благодушном настроении. Во-первых его любимец выиграл пари. Во-вторых – родственники опять поссорились.
Александр остановился. Впервые за долгие месяцы он не знал, как поступить. Кто-то взялся за эфес его шпаги. Юноша инстинктивно отпрянул, сжимая руку. Граф де Лош вновь улыбнулся.
– Сними защиту.
Шевалье Александр побледнел.
– Штаны я тебе оставлю, – шепнул шевалье Жорж-Мишель, предваряя волнения юноши.
И тут Александр де Бретей понял: он ненавидит этого человека. Не так как Буасе – по другому. И бросаться в бой очертя голову, размахивая шпагой как дубиной, он не будет.
Изысканное приветствие. Первое касание клинков. Юноша сосредоточился только на одном – как достать врага. Он не обращал внимания на треск ткани, мелкие царапины, ему было абсолютно все равно, останется ли он одетым или нет. «Достать» – стало смыслом его жизни.
И шевалье Александр «достал». Испуганно отшатнулся при виде алой полосы на рубашке его сиятельства. Граф резким движением выбил клинок из руки пажа. Усмехнулся: «Этого приема вы пока не знаете». Потребовал платок, прижал к ране. Тотчас отбросил. Александр де Бретей стоял в оцепенении. Как и во время первой дуэли он не знал, что делать. И хотя с тех пор не было ни дня, чтобы он не занимался, он до сих пор не мог поверить, что смог это сделать. Достать графа де Лош, сильнейшего фехтовальщика Франции, ну за исключением еще пары-тройки дворян. Зацепил не случайно, не благодаря улыбке фортуны. Нет. Удар был нанесен по всем правилам – как его учили. Оставалось ждать, что скажет его сиятельство.
Шевалье Жорж-Мишель еще раз провел рукой по царапине, еще раз убеждаясь, что все происходит наяву и у него на руке действительно кровь. Затем отдал шпагу пажу, шагнул к Александру, сжал его в объятиях и расцеловал от души. Юноша подумал было, что это очередная насмешка. Но шевалье Жорж-Мишель был искренен.
– Я же говорил, что лучше смогу натаскать мальчишку, чем Нанси.
Александр молчал. Одежда его была цела, хотя паж и понимал, что будь у его сиятельства желание выставить его на посмешище, он бы так и сделал. Граф отхлебнул из принесенной кем-то бутылки, осведомился, где барон де Нанси. Громогласно объявил, что тотчас пойдет искать кузена. Паж понял, что шевалье уже забыл о нем. Он только что ненавидел графа, но… Разве у него были шансы научиться чему-либо, кроме уроков его сиятельства?
– Ваше сиятельство, а вы еще будете фехтовать со мной? – обратился он к шевалье Жоржу-Мишелю.
– А на кой мне это сдалось? – с той же искренней непосредственностью, с какой он только что радовался победе юноши, отозвался его сиятельство. – Пари я выиграл. Так что все, шевалье. С чего это вы вдруг вообразили меня учителем фехтования?
Александр выпрямился. На него в упор смотрел король. Придворные шушукались, переговаривались, посмеивались, разве что пальцем не показывали.
Что ж. Он забылся. Размечтался. И вот результат. Ничего. Придется напомнить этой мрази о себе.
– Благодарю ваше сиятельство за оказанную честь и возможность доставить вам удовольствие.
Граф де Лош опустил бутылку и внимательно посмотрел на пажа.
– Однако благодарю вас и за то, что вы напомнили мне о моей первейшей обязанности – служить его величеству, – с той же непоколебимой учтивостью продолжил шевалье. Обвел присутствующих взглядом и все поняли. «Стервец вернулся. Бог знает, что у него на уме и зачем он ввязался в это пари, но никому от этого лучше не станет. Шевалье Александр не меняется».
– На сегодня вы свободны, Александр, – великодушно распорядился король, обрадованный возвращением любимца. Снял с руки перстень и отдал молодому человеку. Его забавляла внезапная тревога приближенных и надменные манеры мальчишки.
– Мы разрешаем вам носить шпагу. Сегодня вы показали, что прекрасно владеете оружием. Однако мы видим существенные пробелы в вашем образовании и намерены заняться с вами охотой.
Паж склонился перед его величеством. Король махнул рукой, свистнул борзую и вышел. Граф де Лош, наблюдавший за этой сценой с некоторым интересом, вновь отпил из бутылки. Придворные начали расходиться, стараясь не привлекать внимания юного пакостника.
И тут его сиятельство, покидавший зал последним, с удивлением заметил, что шевалье Александр едва сдерживает слезы. Граф недоумевал. Только что обласканный королем, мальчишка должен был сиять от счастья. Однако юный шевалье, оглядевшись по сторонам и убедившись, что остался один, опустился, нет – рухнул на скамью и разрыдался. Шевалье Жорж-Мишель остановился. Что-то было не так. Но что? Кто довел мальчишку до слез? Он, кажется, не ранил щенка и даже пощадил его самолюбие. Нет, он все сделал правильно… И все же. Уже знакомое и не раз испытанное при общении с шевалье Александром чувство заставило его остановиться.
Второй раз в жизни его сиятельство наблюдал редкостное зрелище – рыдающего шевалье Александра.
– Меня учить не хотят, – паж забыл, что граф де Лош его враг, что еще вчера он просто издевался над «наглым щенком». И теперь в совершенно несвойственной для себя манере мальчишка поведал, что никто, ни один нормальный учитель в Париже не хочет с ним заниматься. Даже за баснословные гонорары.
Жорж-Мишель задумался. Отчего-то он испытывал расположение к разряженному и размалеванному щенку, занимающемуся делом для дворянина столь постыдным, что даже сидеть и разговаривать с ним для человека чести – уже подвиг. И все же что-то с этим пажом было не так. Что-то неправильно. Эта забота Гаспара… Эти слезы… Граф де Лош неожиданно подумал, что не знает даже имени мальчишки и никогда не слышал о родственниках шевалье Александра.
– Ну, перестань ныть! – Резкостью тона шевалье попытался скрыть смущение. – Будешь ты учиться. С моими пажами. Нет, право, что за самомнение! Мне что, заняться больше нечем, шевалье?!
Выражение лица юноши было таким горестным, что граф смутился еще больше. Что бы такого сказать, чтобы успокоить мальчишку?
– А когда-нибудь я еще, может, и в секунданты к вам пойду, если научитесь фехтовать прилично, – легкая насмешка в тоне говорила о том, что это обещание вряд ли стоит принимать всерьез. Однако королевский паж успокоился, перестал всхлипывать и даже достал небольшое зеркальце. Бесполезно. Краска смылась, местами размазалась. Да еще слезы. Шевалье Александр, сколь было возможно, вытер лицо, а когда вновь открыл глаза – граф уже исчез.
