Текст книги "99 дней в Сантосе (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

  Я заметила угрюмый взгляд Инны. Она крайне недовольно и недоброжелательно глядела на меня исподлобья.

  – Хочу, – набравшись, смелости, ответила я Косте.

  Не обращая внимание на взгляд Инны, я взяла из ведерка Кости рыбу. Тут же скривилась – она была мерзкой, сырой и скользкой! Я взяла её двумя пальцами за хвост, и поднесла к касатке.

  – Подбрось в воздух, чтобы она могла поймать её ртом, – встав рядом со мной, проговорил мне на ухо Костя.

  Ощущая, как его горячее дыхание приятно касается коже не шее, я сделала, как он сказал. Подброшенная мною рыба кривовато взлетела вверх, но косатка, ловко задрав голову, поймал пищу точно в пасть.

  И тут же зашлепала плавниками по мокрому полу. Я снова улыбнулась, глядя на неё.

  – Что... Что она хочет? – спросила я растерянно.

  – Хочет, добавки, – хитро усмехаясь, ответил Костя, – но лакомство нужно заслужить.

  Он передал мне один из пёстрых мячиков. Косатка, прекрасно поняв, что будет дальше, тут же сползла обратно в воду, на меня попали брызги. Я заливисто вскрикнула, отскочила назад.

  – Не бойся,мсказал Костя, – всё в порядке. Давай... брось ей. Эмма обожает мячики.

  Я перевела взгляд на животное. Эмма, в ожидании, игриво притаилась под водой. Косатка работала плавниками и, как мне показалось, нетерпеливо виляла хвостом.

  Я чуть прищурилась, глядя на неё, и попыталась увидеть её глаза, но из-за её раскраски, это было трудно. Я перевела взгляд на Костю, парень ободряюще мне улыбнулся, и кивнул:

  – Давай... Смелее.

  Его голос и улыбка придали мне уверенности, и я подбросила мячик вверх. Пёстрый мяч, вращаясь в воздухе, взлетел над огромным водоемом. Я увидела, как косатка быстро и ловко развернувшись, ринулась прочь. С тонким, счастливым завывающим криком она пронзила водную гладь, легко грациозно взлетела над водой. Я, замерев в восхищении, видела, как Эмма ударила мячик носом, отбросив его в мою сторону.

  Мяч летел в меня с огромной скоростью, я испуганно отступила, и инстинктивно прикрылась руками. Костя быстро встал передо мной, уверенно поймал отбитый касаткой мяч и обернулся на меня.

  – Ты в порядке? – спросила он.

  Я услышала заботливость в его голосе.

  – Да, – негромко ответила я, глядя в его, наполненные жизнерадостностью и светом, добрые зелено-карие глаза.

  – Попробуешь ещё раз? – спросил он, и протянул мне мокрый мяч.

  Я перевела взгляд на Эмму. Та, словно непоседливый ребенок, быстро плавала под водой из стороны в сторону.

  – Хорошо, – я приняла мяч из рук Кости.

  Теперь мне уже самой хотелось поймать отбитый Эммой мячик.

  Я снова подбросила его, и косатка с восторженным рвением вновь проворно отбила мяч в мою сторону.

  Я почувствовала взволнованное движение Кости рядом со мной, но не отвела взгляда от летящего в меня меча. Поборов инстинктивное желание закрыться и отвернутся, я вытянула руки навстречу летящему мячу. Я почти поймала его, но ударившись о мои ладони, мяч выскользнул пальцев, упал на мокрый пол и, скатившись, упал в воду.

  Хихикая, я присела у края сценического выступа для дрессировщиков, и попыталась достать плавающий в воде мячик. Но тот никак не хотел идти ко мне, вращался в воде, ускользал от моих рук. Но я все-таки ухитрилась поймать его и выудить из воды.

  – Достала! – обрадованно крикнула я улыбающемуся Косте, подняв перед собой мокрый мяч. – А можно я ещё брошу?

  – Сколько хочешь, – с улыбкой покачал головой Костя.

  Но вдруг его лицо изменилось, улыбка исчезла, он бросился ко мне.

  Я не поняла, что произошло, и в следующий миг за моей спиной бурным всплеском взорвалась вода. Я закричала, когда меня с ног до головы окатило холодными брызгами. Сжавшись и зажмурив глаза, я вжала голову в плечи, ощущая, как вода насквозь пропитывает мою одежду и стекает по телу.

  Я выпустила мяч из рук, и, отбросив с лица мокрые пряди волос, оглянулась. Я увидела, как рядом со мной, у края выступа вращается в воде другая косатка, Гектор. Содрогаясь от влажной прохлады, я нервно сглотнула, видя, как Гектор подплывает к Инне.

  Я посмотрела на неё, и увидела её самодовольную ехидную улыбку и колючий, недоброжелательный взгляд.

  – Инна это было глупо и опасно! – раздался гневный голос Кости.

  – А, по-моему, это было поучительно, – едко ответила Инна. – Косатки – не игрушки для всяких столичных кукол!

  Я непонимающе, не находя слов, глядела на неё. Я уже поняла, что она сделала это специально, что она умышленно заставила Геракла окатить меня водой.

  Я обхватила себя за плечи, с моих губ сорвалось дрожащее дыхание. Я всегда была жуткой мерзлячкой и сейчас, стоя в промокшей, липнущей к коже сырой блузке и отяжелевших от воды, мокрых холодных джинсах, я в раз продрогла!

  Костя встал рядом со мной, и осторожно приобнял меня.

  – Лана тебе нужно переодеться, пойдём.

  – Мне не во что... – расстроено, тихим голосом ответила я.

  Из-за гадкого и коварного поступка Инны, я ощущала гнетущее чувство обиды и собственного унижения. Обволакивающий меня холод мокрой одежды, казалось, просачивался под кожу, усиливая мерзкие ощущения. Влажный, липкий и противный холод, словно, доносил то, что испытывала сейчас ко мне Инна.

  Я смерила дрессировщицу негодующим обвиняющим взглядом, и позволила Косте увести себя от водоема.

  Взгляд и самодовольная улыбка Инны прочно отпечатались в моем сознании, и теперь к чувству обиды прибавилась бессильная злость. Впрочем, последнее поубавилась, когда Костя обнял меня крепче и утешающе прошептал:

  – Не обижайся на неё, она... она просто не слишком любит чужаков, но зато обожает косаток, дельфинов и прочих животных.

  – Ей стоило бы носить футболку с надписью: 'Не подходи ко мне, если ты не дельфин', – хмыкнув, ворчливо проговорила я. – Мне кажется, и ей и всем окружающим жилось бы намного проще.

  Костя в ответ рассмеялся.

  – Хорошая идея, для подарка Инне на день рождения.

  – Боюсь, она не оценит, – вздохнула я.

  – Ну, у неё не самое плохое чувство юмора, – заметил Костя.

  – Зато очень специфическое, – выразительно проговорила я дрожащим голосом.

  – Тебе очень холодно? – обеспокоенно спросил Костя.

  – Да... у вас тут куда холоднее, чем на улице, – стуча зубами, ответила я.

  – В некоторых аквариумах и террариумах температура сильно занижена, чтобы его обитатели чувствовали себя комфортно, – кивнул Костя, – Но переживай, мне есть чем тебя отогреть.

  – Надеюсь, ты не собираешься предложить мне горячительных напитков, – обхватив себя за плечи, с нервным смешком спросила я.

  – Нет, – странно смутившись, ответил Костя, – я говорил про обогреватель и... может быть чашку горячего шоколада, если захочешь.

  – А-а, – мысленно отругав себя за дурацкое предположение, скомкано ответила я.

  Костя провел меня по длинному, плавно изгибающемуся коридору. Здесь я увидела других обитателей дельфинария, почивающих в своих водяных угодьях. Многие из них, заметив нас, приближались к стеклу, с интересом разглядывая двух двуногих сухопутных созданий, одно из которых вот-вот рискует банально простудится.

  Костя привёл меня небольшой кабинет, здесь было довольно уютно. В интерьере преобладала светлая, домашняя обстановка.

  Я обвела взглядом апартаменты, и спросила:

  – Ты здесь работаешь?

  – Нет, – засмеялся он, доставая из шкафа клетчатый плед, – работаю я на сцене, перед бассейном. А здесь я живу.

  Я не сдержала своего удивления, и видимо оно отразилось у меня на лице.

  – Да, – пожав плечами, ответил Костя, – другого дома у меня нет. Так уж повелось...

  Мне показалось, что за веселостью и улыбками парень пытается скрыть личные и печальные стороны своей жизни.

  Я сочла за лучшее не задавать ему лишних вопросов, никто не любит, когда ему нагло лезут в душу и, не дай бог, жалеют или пытаются давать 'мудрые' советы.

  Костя бережно набросил мне на плечи плед в синюю и оранжевую клетку.

  – Спасибо, – смущенно поблагодарила я.

  Заботливость и участливость Кости производила на меня сильное и приятное впечатление.

  – Погрейся, пока, а я поищу во что тебе переодеться, – стоя за моей спиной, Костя легонько, едва-едва, сжал мои плечи.

  Этот короткий, ничего не означающий жест, вызвал во мне какой-то внезапный внутренний толчок, породивший внутри меня накатывающее волнительное чувство. Меня буквально захлестнули бурные и противоречивые переживания. За несколько секунд я перебрала в голове сотни значений этого совсем непримечательного жеста.

  Значит ли это, что я ему нравлюсь? Могу ли я ответить какой-то взаимностью? А будет ли это прилично? А не сочтёт ли он меня слишком доступной? А что он обо мне тогда подумает?

  Мне казалось внутри меня, где-то в области живота, разрастается гигантский шар, давящий на рёбра. Учащенно, словно отрастив крылья бабочки, колотилось сердце. С моих губ, против воли срывалось слишком частое дыхание, и будоражащее электризующее чувство стремительно взбиралось по телу, до самого горла.

  За короткий миг, я успела пережить надежду, уверенность, сомнение и разочарование:

  – 'А может быть... Да, наверняка... А если... Нет, ничего не может быть!.. Но...'

  Я закрыла глаза, и нервно, глубоко вздохнула. Костя достал из шкафа какую-то одежду и подошёл ко мне.

  – Вот, – он протянул мне сложенные в аккуратную стопочку мятного цвета футболку с кроликом и сердечком, и серые меланжевые леггинсы. – Думаю, тебе должно подойти.

  – Спасибо, – я приняла из его рук одежду, и прижала к груди.

  Закусив нижнюю губу, я опустила взгляд, ожидая, когда Костя отойдёт или хотя бы отвернётся. Но он не уходил, у меня мелькнула кошмарная мысль, что он и не собирается уходить. Я успела подумать, что я нахожусь в чужом городе, в замкнутом пространстве и в компании парня, с которым познакомилась полчаса назад!

  Пугающие предположения вихрем пронеслись у меня в голове. А что если всё было подстроено, и эта Инна специально сделала так, чтобы косатка меня обрызгала? Чтобы потом Костя повёл меня и переодеваться, и...

  С гремящим в груди сердцем, я подняла на парня ошарашенный взгляд. Тот смотрел на меня, так словно собирался что-то сказать. Затем, вдруг, Костя быстро прокашлялся, отвернулся и пробормотал:

  – Прости... я выйду... пока ты переоденешься.

  – Да, конечно, – скомканно проговорила я в ответ.

  Он быстро вышел, закрыл за собой дверь. Я посмотрела на закрытую дверь кабинета и опасливо огляделась. Переодеваться я не спешила. А вдруг он пошел за своими друзьями, и сейчас они вернутся втроем или даже впятером? И что тогда?

  Но потом, я подумала, что это какой-то уж слишком хитрый план: целенаправленно ждать, когда из Москвы прилетит какая-то незнакомая девушка, и по счастливой случайности окажется в дельфинарии в нерабочий день. И тогда осуществить с ней свои грязные замыслы!

  Убедившись, что никто не собирается ко мне врываться, я сняла с себя противную мокрую одежду и переоделась в то, что мне дал Костя. Бельё тоже пришлось снять, так как с него, при желании, можно было, наверное, литр воды выжать!

  Мокрую одежду и белье аккуратно сложила и повесила на левую руку. Мне приходилось прикрывать грудь, потому что через тонкую ткань обтягивающей футболки предательски и вульгарно торчали соски.

  Тут мой взгляд упал на фотографии, что стояли на одной из двух полок, тянущихся по стене. Я подошла ближе к полкам, на первой фотографии был Костя, на втором он в компании еще нескольких человек в темных гидрокостюмах, а на третьей он обнимал какую-то блондинку с двумя дурацкими косичками. И, самое главное, она была одета точь-в-точь как я сейчас! На блондинке была мятная футболка и серые леггинсы!

  У него есть девушка! Эта мысль прострелила мою голову, и заставила сердце провалится куда-то, далеко вниз.

  Глава третья

  В дверь раздались два быстрых стука, я быстро оглянулась.

  – Лана? – спросил Костя. – Ты готова? Я могу войти?

  – Да-да, конечно, – торопливо ответила, делая два поспешных шага в сторону от полки.

  Не хватало, ещё чтобы Костя увидел, как я без спросу разглядываю его фотографии. Мне бы, лично, такое решительно не понравилось!

  Костя вошел в кабинет, закрыл за собой дверь, и застыл, разглядывая меня.

  – Тебе... – он странно поперхнулся, – тебе идёт...

  – Спасибо, – пробормотала я.

  Меня так и подмывало спросить его про девушку на фотографии, но я сдержалась.

  – У меня в душе есть сушилка для полотенец, можешь повесить там свою сырую одежду, – добродушно предложил Костя.

  – О-о... спасибо, – неловко ответила я, – но, наверное, я уже лучше посушу... в номере.

  – А-а, – явно разочарованно протянул Костя, – ну, как знаешь...

  – Но, – я улыбнулась, – ты вроде собирался угостить меня горячим шоколадом?

  – Точно, – мне показалось, или он испытал облегчение.

  Хм, значит он не хочет, чтобы я уезжала. Ничего не понимаю, но у него же есть девушка.

  Выходит, либо Костя обманщик и бабник, либо эта девушка на фотографии его сестра... Да нет, сестру так не обнимают!

  Я решила, что должна во чтобы то ни стало прояснить ситуацию, а не терзаться догадками и домыслами.

  – Я просто не знаю, как отреагирует твоя девушка, если застанет меня в твоем кабинете, – как бы невзначай проговорила я, пока Костя возился на своей маленькой кухне.

  Костя замер, я внимательно следила за ним.

  – У меня нет девушки, – он не обернулся, но его голос странно дрогнул, и стал каким-то низким и глухим. – Уже нет... Хотя, если тебе интересно, это её вещи. Она оставила их, когда... ладно, не важно. Тебе сколько ложек сахара?

  – Две, – вздохнула я.

  Кажется, я всё-таки влезла, куда не стоило и заметно испортила парню настроение. Блин, вот оно мне нужно было? Потом бы узнала, как-нибудь аккуратненько, не задевая его...

  Костя позвал меня на кухню, и я подошла к нему.

  Вообще его кабинет, на деле оказался этакой микроквартирой. Здесь было фактически две комнаты, кухня, душ, туалет и даже кладовая. Вполне себе жить можно. Правда я бы тут, больше месяца не прожила бы.

  Мы сели за небольшой барной стойкой, Костя поставил передо мной белую чашку с шоколадом и подвинул тарелку с печеньем.

  – Угощайся, – проговорил он с улыбкой.

  – Спасибо, – кивнула я, отпив из чашки.

  В этот миг дверь в апартаменты Кости с гулким ударом распахнулась. Я едва не выронила чашку из рук.

  – Лера, да подожди... – услышала я неуверенный мужской голос.

  Затем раздались быстрые, звонко цокающие шаги, которые я ни с чем не перепутаю. Мама.

  – Светлана! – гневно вскрикнула мать, залетев на кухню. – Ты что себе такое позволяешь! А?! Это...

  Тут она замолчала, её взгляд скользнул по моей одежде, и лицо матери разительно переменилось.

  – Почему на тебе другая одежда и почему у тебя мокрые волосы?! – звенящим голосом строго спросила мать.

  Костя поднялся со стула.

  – Я прошу прощения, произошло недоразумение....

  – Сядь, 'недоразумение', я не с тобой сейчас разговариваю! – прикрикнула на него моя мать.

  Костя остолбенел, такого обращения он явно не ожидал.

  – А ты, – мама ткнула в меня пальцем, – поднимайся, с тобой мы в отеле поговорим!

  Меня, разумеется, возмутило такое поведение моей матери, но ещё больше напугало. С самого детства, если я решалась спорить с мамой, то спорила лишь до определенного предела, и до настоящих ссор дело никогда не доходило. Однако, я всегда, с самого детства, боялась ей перечить, когда она вот так выходила из себя. Вот и сейчас видя, в какую ярость пришла мама, я лишь попыталась ей возразить:

  – Мама, но я же...

  – Я сказала, – сверкнув глазами прорычала мать, – поднимайся и – за мной! Немедленно!

  Если бы глазами можно было пускать молнии, пожалуй, моя мама разнесла здесь всё вокруг.

  Быстро оглянувшись на Костю, я, опустив взгляд, неловко слезла с табуретки.

  Молчавший до этого мужчина, в оливковых брюках и светлой футболке, вздохнул и произнес:

  – Сестрёнка, мне кажется ты перегибаешь палку.

  Я замерла на месте, мой взгляд метнулся к мужчине. Я во все глаза взирала на него, затем перевела изумленный взгляд на маму.

  А та испепеляла взглядом мужчину в футболке и брюках.

  'Сестрёнка'?! Он назвал мою маму 'Сестрёнкой'?!

  Эта мысль шумно застучала в голове.

  – Игнат! – разъяренно и разочарованно выдохнула мама. – Ну почему ты не умеешь держать язык за зубами?!

  Игнат, в ответ, засмеялся.

  – Прости... я не знал, что ты до сих пор не сказала своей дочери, что у неё есть ещё один дядя, помимо двух задиристых снобов.

  – Игнат, замолчи! – голос матери, как ударом топора рассек воздух. – Сейчас же!

  – Дядя?.. – задыхаясь, ошарашенно переспросила я, переводя взгляд с мамы на Игната. – Вы мой дядя?!

  – Да...

  – Нет!мпочти закричала мама.

  – Лера... – начала Игнат.

  – Нет, Игнат, – протестующе дернув головой, ответила моя мама. – Ты ей не дядя, ты... ты ей никто!

  Последнее слово прозвучало как выстрел. Повисла неловкая тишина. Я с удивлением увидела, как мама виновато опустила взгляд, и затем посмотрела в сторону. Чтоб я хоть раз видела её виноватой? Да я скорее выйду замуж за Тони Старка, чем хоть раз увижу свою мать виноватой и пристыженной.

  – Вот как? – нарушив неловкую тишину, грустно усмехнулся Игнат. – А тебе я тогда кто?

  – Игнат, пожалуйста... – взмолилась моя мать. – Я не это хотела сказать.

  – Тогда расскажи ей, – сложив руки на груди, сказал Игнат. – Я думаю, Лана имеет право знать...

  – Ей это не нужно! – встряхнула головой моя мама.

  – Но... – попыталась встрять я.

  – Я сказала: ненужно! – вновь сверкнула на меня глазами мама.

  – Я хочу знать! – вскричала я, неожиданно даже для самой себя.

  И тут же боязливо отступила на шаг назад, подальше от мамы.

  Мама в изумлении уставилась на меня. Вскинув брови, с легкой полуулыбкой на лице, на меня глядел Игнат, а затылком я чувствовала пристальный и удивленный взгляд Кости. Я почувствовала, что краснею, мне стало стыдно за свое поведение и за ту дурацкую скандальную сцену, которую мы с мамой устроили в присутствии двух незнакомых мне мужчин.

  – Я хочу знать, – уже мягче добавила я, глядя на маму, и попросила, – пожалуйста... мам...

  Мама, в ответ, закрыл глаза, протяжно и раздраженно вздохнула.

  – Ладно... – обманчиво покладистым голосом ответила она, – хорошо... Лана, познакомься – это, твой дядя.

  Она, не глядя, махнула рукой в сторону Игната. Тот шутливо помахал мне рукой, и ухмыльнулся:

  – Салют, племяшка!

  Я увидела, как маму покоробило от его фамильярности.

  – П-племяшка? – заикаясь переспросила я, во все глаза глядя на Игната.

  – Ага, – кивнул тот, сложив руки на груди, – так уж случилось, что я о тебе знаю с самого дня твоего существования, а вот ты обо мне...

  Он замолчал, посмотрел на маму. Я тоже взглянула на неё.

  Мама стояла, закрыв глаза и сложив руки на груди, тяжело и разъяренно дышала.

  – Мама, но... почему? – расстроенно и ничего не понимая спросила я. – Почему ты никогда ничего... ничего не говорила про... про Игната?

  Я быстро взглянула на своего внезапно обнаруженного дядю, и поправилась:

  – Про дядю Игната.

  – Лучше просто Игнат, – качнул головой мой новый дядя. – А не рассказывала твоя мама, потому что... хм... Видимо, потому что...

  – Потому что Игнат мой сводный брат, у нас разные матери, – ответила мама, подчёркнуто глядя в сторону.

  До меня не сразу дошёл смысл сказанного.

  – Мама, но это что значит... что дедушка...

  Я не могла произнести это вслух. Я очень любила своего, единственного оставшегося в живых, дедушку Клима, и не могла поверить, что он мог изменить бабушке. Но по всему выходило именно так.

  – Да, так случилось, что твой дедушка, мой отец, однажды потерял голову и...

  – Если верить моей маме, то вовсе не однажды, – с шутливой ехидностью вставил Игнат.

  Мама обожгла его очередной порцией гневного взгляда и снова раздраженно вздохнула.

  – Не важно! – отрезала она. – Мой отец любил и любит мою мать, но...

  Она вздохнула, и, явно нехотя, добавила:

  – Он уже не мог исправить случившегося.

  После этого она посмотрела на меня и, с какой-то необъяснимо злой претензией спросила:

  – Ну, что? Довольна?

  Вместо ответа я посмотрела на Игната, но тот лишь виновато развел руками.

  От всего услышанного у меня пошла голова кругом. Стало трудно соображать, мысли в голове смешались в неразборчивой кутерьме. В сознании стремительно росла гора из кучи вопросов, на которые я очень хотела получить ответы.

  Мне было трудно признать открывшуюся истину. Я вспомнила дедушку Клима и бабушку Полину. Они совсем недавно отпраздновали так называемую Топазовую свадьбу, то есть уже сорок четвёртую годовщину свадьбы! И все эти сорок четыре года...

  – Простите... – обратилась к Игнату, – а сколько... сколько вам?

  – Сорок два, – вздохнул Игнат.

  Мама всхлипнула. Я посмотрела на неё, она стояла спиной к нам всем, и глядела в окно, плечи её едва заметно подрагивали.

  – Мама...– я подошла к ней и тронула за плечо.

  – Лера, ну будет тебе, – Игнат тоже подошёл к маме, и встал с другой стороны. – Ну да, у твоего отца была другая женщина, но вас... тебя и свою жену он всегда любил по-настоящему! Ты же знаешь...

  Мама не отвечала, продолжая тихо плакать.

  – А вы давно уже... – я оглянулась на Игната, – давно общаетесь?

  – С того самого момента, как отец рассказал Лере правду, – ответил Игнат.

  – Почти двенадцать лет, – ответила мама, – я случайно нашла у него на столе завёрнутый подарок и подписанную открытку. Я потребовала, чтобы он объяснил мне, что всё это значит.

  Она замолчала и снова слёзно всхлипнула.

  Я отвела взор, посмотрела на Костю, тот стоял с открытым ртом. Перехватив мой взгляд, парень неловко отвернулся, почесал затылок и сделал вид, что поспешил убраться с кухни.

  Но мне сейчас было все равно. Тридцать один год моя мама жила и не знала, что у неё есть сводный брат, не знала, что её отец ведёт двойную жизнь. Что ж, теперь понятно, почему Анапа всегда была любимым курортом дедушки и до сих пор им остаётся.

  Мама не могла остановится, и продолжала плакать. Я была сбита с толку, растерянная и шокирована. Сегодняшний день – один сплошной катарсис!

  В конце концов Игнат позвал назад Костю, чтобы тот заварил крепкий чай, а затем уговорил маму сесть за стол.

  Игнат обнимал маму и шептал ей слова утешения. Через время она прижалась к его плечу, и начала понемногу успокаиваться.

  Я несколько секунд, шокировано наблюдала за ними, затем взглянула на Костю, что смущенно ёрзал на своем табурете.

  Ему явно было неловко от того, что он стал свидетелем разыгравшейся семейной драмы, и он не знал, как правильно себя вести.

  Я молча, в упор рассматривала своего новообретенного дядю. Перехватив мой взгляд, он беззвучно усмехнулся и подмигнул мне. Я не удержалась, ответила улыбкой.

  Мама отстранилась от плеча Игната, отпила из своей чашки подстывший чай, и сказала:

  – Мне нужно умыться и... привести себя в порядок. Извините...

  Она, пряча лицо и опустив голову, вышла из кухни.

  – Костя, покажи женщине, где ванная...

  Парень кивнул, и тут же выскочил из-за стола.

  Я обернулась ему вслед, и затем снова взглянула на Игната.

  Тот улыбнулся, отпил чай из своей чашки, и спросил:

  – Ты, наверное, порядком офигела от всего происходящего?

  – Если честно, то да...– призналась я.

  Он понимающе улыбнулся.

  – Не удивительно...

  – А кем была ваша мать? – внезапно выпалила я.

  И тут же смутившись, уткнулась взглядом в свою чашку. Оттуда на меня глядело мое затемненное отражение.

  – Извините, я, наверное, слишком любопытна, – проговорила я.

  – Ничего, это у нас, похоже, наследственное, – посмеявшись, ответил Игнат. – А моя мать и твой дедушка знали друг друга с самого детства.

  – Что?! – ахнула я.

  – Да, так бывает... Они давно дружили, но между ними ничего никогда не было, – Игнат прокашлялся, – до одного, внезапного вечера в Анапе.

  Поверить не могу, что дедушка Клим скрывал всё это от меня и мамы! И до сих пор, наверное, скрывает от бабушки.

  Перед глазами вновь пронеслись воспоминания с последних пышных праздников свадебных годовщин моих бабушки и дедушки. Я вспомнила, как крепко их уже старые руки стискивали пальцы друг друга, когда они позировали для фотографа и, какими влюбленными искренними взглядами они смотрели друг на друга. И все вокруг с умилением удивлялись тому, что эти двое сумели пронести через года взаимную любовь, не растеряв ни капли за два десятилетия совместной жизни. Сегодня, многим не удается сохранить и трети былых чувств, уже через два-три года короткой семейной жизни. А теперь, выходит, что дедушка всё это время был не искренен? Или они оба такие замечательные актёры?

  – Эй, – Игнат чуть наклонился ко мне и тронул меня за руку.

  Я подняла на него задумчивый взгляд. Он ободряюще улыбнулся мне.

  – Я догадываюсь, о чём ты думаешь. И хочу сказать, что твой дедушка действительно и по-настоящему любит тебя, твою маму и, конечно же, свою жену.

  – Но вы же сказали, что...

  – Я прозрачно намекнул, что твой дедушка не однократно бывал у моей матери, после моего рождения, – кивнул Игнат, и в его голосе послышались виноватые нотки. – Стыдно признаться, но я сделал это, чтобы позлить твою маму...

  Он вздохнул, смущенно и громко почесал затылок.

  – Прости... Это было глупо.

  – Да... – согласилась я. – Но, я вас не виню...

  – Рад это слышать, – покивал головой Игнат.

  – Простите, – не решительно проговорила я, – А... хм...

  – Ты так мило стесняешься, – покачал головой Игнат, – вся в свою мать.

  – Спасибо, – быстро пробормотала я.мНо, я хотела ещё спросить... если можно.

  – Своей младшей племяннице... если ты не против быть моей племянницей...

  – Не против, – быстро ответила я.

  – ... Я почти ни в чем не могу отказать, – развёл руками Игнат.

  Я кивнула, и задумалась, стоит ли пользоваться расположением Игната и задавать ему ещё более неловкий вопрос, чем до этого.

  Но, решила, что если уж знать правду, то всю, до конца.

  – Вы общаетесь с ним? – тихо и осторожно спросила я. – Я имею ввиду сейчас...

  Взгляд Игната погрустнел, он вздохнул, и я тут же пожалела, что задала этот вопрос.

  – Твой дедушка меня не слишком жалует, в последние несколько лет,-признался он, наконец.

  – Почему? – не удержалась я.

  Игнат чуть скривил губы.

  – Ты ведь знаешь, что принадлежишь к славной династии потомственных врачей?

  – О да, – вздохнула я. – Ещё как!

  Я очень любила всех моих родных и гордилась их достижениями в области медицины, но мне с самого детства, ежедневно насаждали значимость престижа нашей семьи. С утра до вечера, с того момента, наверное, как я сделала первый шаг, мне только и рассказывали про заслуги членов нашей династии. И непрестанно вдалбливали в мое сознание мысль, что должна быть не хуже. Что я должна соответствовать. Что я не смею опозорить честь докторов Орфеевых!

  – Полагаю, не ошибусь, если скажу, что вместо сказок, ты засыпала под истории о том, как твой дедушка, отец, дяди и тёти или, даже, твоя мама спасли очередного пациента.

  – Некоторые из этих историй я уже знаю наизусть, – ворчливым голосом проговорила я.

  Игнат засмеялся.

  – Понимаю! И, думаю, ты не удивишься, что твой дедушка, мягко говоря, не одобрил мой выбор – стать ветеринаром.

  – Вы стали ветеринаром? – понизив голос переспросила я, мысленно представляя реакцию семьи заяви я им о подобном желании.

  – Да и ни разу не пожалел о своем выборе, – покивал головой Игнат.мТвой дед был в ярости и до сих пор не может мне этого простить. Он то грезил увидеть меня минимум начальником хирургического отделения где-нибудь в Питере или в Москве.

  То, что рассказывал Игнат напоминало и мою личную ситуацию. Мне, судя по всему, тоже предписывалось стать минимум известным на всю страну доктором. И хоть убейся, деться мне от этого предназначения просто некуда. Хотя...

  Я хотела спросить Игната, где он учился на ветеринара, но тут вернулась моя мама и сообщила:

  – Всё, Лана. Мы уезжаем. Скажи дяде Игнату 'до свидания'.

  Кажется, мама уже оправилась от слёзной истерики, и к ней вернулась её привычный, непримиримая строгость.

  – До свидания, – уныло проговорила я, вставая из-за стола.

  – До встречи, – подмигнул мне Игнат.

  Я вымученно улыбнулась. В душе я понимала, что мама вряд ли позволит, чтобы я ещё раз встретилась с Игнатом. А уж если дедушка узнает, что я с ним лично виделась, боюсь контроль, под которым я жила последние несколько лет, станет ещё строже!

  Мама быстро шагала мимо переливающихся тусклыми бликами, стен аквариумов. Я, опустив взгляд, понуро плелась за ней.

  Стук её каблуков, словно отражая мамино настроение, гулкими и резкими хлопками разносился по тихим и безлюдным коридорам дельфинария. Я думала о дядя Игнате, о его выборе и о его смелости. Он нашел в себе храбрость пойти против воли своего отца. А, зная непреклонность и диктаторскую сторону моего любящего дедушки, я могу только догадываться какую стойкость должен был проявить Игнат! И сейчас я гадала, смогла бы я?.. Получилось бы у меня пойти против того, что мне навязывали все эти годы?.. Смогла бы я настоять на своём выборе и заниматься тем, что действительно нравится мне?.. Смогла бы я жить так, как нравится именно мне?

  Я не услышала, но заметила какое-то мимолетное движение рядом с собой.

  Подняв взгляд, слева от себя, за огромным стеклянным прямоугольником я увидела ещё одну косатку.

  Она почти в плотную приблизилась к стеклу, с интересом рассматривая меня. Завороженная её видом, я, сама не знаю почему, вдруг остановилась.

  Поддавшись неизвестному наитию, я приблизилась к аквариуму и протянула руку. Моя ладонь коснулась холодной стеклянной поверхности.

  Косатка за стеклом дёрнулась назад, испуганно отпрянув в сторону, и замерла. Я не убрала руки, я просто продолжала молча глядеть на животное.

  Я чуть склонила голову набок, рассматривая мордашку касатки.

  И тут, к моему удивлению, она тоже чуть наклонилась в сторону. Я выпрямила шею, удивленно уставилась на обитателя аквариума. Меня наполнило странное волнение, я наклонила голову в другую сторону, и, вдруг, вновь косатка повторила движение за мной.

  Я улыбнулась, глядя на касатку и любуясь её могущественной, но грациозной красотой. А она, внезапно, приблизилась так, что едва не ткнулась носом в стекло. Её правый плавник качнулся вперёд, она чуть завалилась на бок и я, затаив дыхание, увидела, как она самым кончиком плавника робко коснулась стекла аквариума, прямо напротив моей руки.

  – Привет... – прошептала я, глядя на касатку.

  Она приоткрыла рот, показала бледно-розовый язык и выпустила несколько пузырей.