Текст книги "Шаг вперед, шаг назад (СИ)"

Автор книги: Юлия Николаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Очень хотелось высказать то, что я думаю о нем, но я знала, на это Кирилл меня и провоцирует. Как бы он ни помогал мне, как бы ни заводил речей о высоком, он все равно оставался тем, кем был – наемным убийцей, выполняющим поручения за большие деньги. Поэтому он сколько угодно мог скалить зубы. В отличие от меня. Стоит только заикнуться, что я знаю, кто он, можно смело заказывать могилу, причем настоящую.

– Ладно, – лениво сказал он, – давай-ка посмотрим, что за документы нам дали в этой клинике.

Я торопливо вытащила из рюкзака папку и положила на стол. Кирилл пересел ко мне на диван, но прежде чем достать документы, позвал официанта и заказал кофе.

– Посмотрим, что тут у нас, – задумчиво пробормотал он, вытаскивая бумаги и углубляясь в них. Он касался меня плечом, я чувствовала его запах, испытывая странные ощущения. Его близость волновала. Я кидала на него взгляды, пока, наконец, мы не встретились глазами. Некоторое время он рассматривал меня, я ожидала услышать очередную колкую фразу, но вместо этого Кирилл вдруг быстро наклонился и поцеловал меня. Поцелуй вышел коротким, через мгновенье он уже снова перебирал бумаги, а я сидела, хлопая глазами. Нам принесли кофе, я продолжала сидеть молча. В конце концов, разозлившись то ли на себя, то ли на него, спросила:

– Что там?

– Если идти от начала, то мы видим, что Степана привез в клинику отец, есть свидетельство, подтверждающее его родство. Также есть свидетельство о рождении самого Степана, выдано спустя три года после самого рождения.

– Видимо, отец оформил все документы позже.

– Свидетельство выдано не в вашем городе. Если я не ошибаюсь, километров за сто?

– Примерно, – кивнула я, посмотрев копию документа, – наверное, он оформлял все недалеко от той деревни, куда уехала мать Степана.

– Предполагаешь, это та самая девушка, в которую твой отец бы влюблен до встречи с твоей матерью?

– По истории сходится. Девушка уехала в деревню, чтобы скрыть свое положение хотя бы на время. Потом умерла, а мальчик остался там.

– Надо бы поинтересоваться фамилией, возможно, это фамилия матери.

– Так позвони своему всезнайке.

Кирилл усмехнулся, но за телефоном потянулся. Пока неизвестный выискивал информацию, мы продолжили смотреть документы.

– Тут все ясно, – сказал Кирилл по окончании, – после смерти отца опекунство взяла бабка, потом твой брат. Ничего интересного.

– Тебе мало информации?

– За глаза. Но все это не имеет никакой ценности.

– А что имеет?

– Например, то, что ты вспомнила, когда разглядывала рисунок в больничной палате.

Я усмехнулась, качая головой.

– Не буду терзать тебя долгими историями, – заявила ему, – есть вероятность, что в Греции, если отец, действительно, жил там, он жил под фамилией Хадзис.

Кирилл вздернул бровь.

– Ну и семейка у вас, – хмыкнул после и снова потянулся за телефоном. Дал очередное поручение и получил ответ по предыдущему.

– Смотри, – стал рассказывать мне, положив трубку, – Миланский в вашем городе был известной личностью, я имею в виду, городок, где ты жила с бабкой. При советской власти был партийной шишкой. Овдовел рано, дочь, Анастасию Миланскую, воспитывал один. В порочащих связях, хотя какие они порочащие, если он вдовец, замечен не был. В общем, чистой души и помыслов человек. Твой отец на него работал, закрутил роман с дочкой и пошел вверх по карьерной лестниц, это все нам рассказал Пискарев. Дочь примерно через год после этого умерла, мужик остался один, жену не завел.

– Что он делал в девяностые?

– На рожон не лез. Власть его не интересовала. Купил под шумок пару заводов на честно припрятанные когда-то бабки и в ус не дул.

– А сейчас он?..

– Радуется жизни во все той же деревне, где предположительно родился его внук.

– И ни разу не захотел увидеть его?

– Давай прокатимся туда, и ты сможешь задать ему эти вопросы в лицо.

– Ты серьезно?

– А что? Идти, так до конца. Узнаем, что к чему, и тогда можно смело отправляться в Питер.

– Мне или тебе?

Он рассмеялся.

– Нам обоим. Найдем твоих родителей, я сдам тебя с рук на руки и смогу вернуться к своей работе. Хорошо хоть успел сделать дела фирмы у тебя в городе. Так что возвращаться туда я не вижу смысла. Нас обоих встретят с распростертыми объятьями, но что-то мне подсказывает, что продлятся они недолго.

– А если родители не будут рады мне? – негромко спросила я, отводя взгляд, – ведь все эти годы…

– Не глупи. Твой брат знал, что они живы, и, возможно, поддерживал с ними отношения. Уверен, они держали вас обоих в поле зрения. Даже если у вас там что-то не срастется, они тебя не бросят.

– Ага, – кивнула я, надеясь, что он не заметил моих эмоций. Мне было страшно. Страшно и мучительно больно. Я не знала, смогу ли я сама принять их, принять их поступок. Ведь прошло двадцать лет, я уже не ребенок, все эти годы, когда я росла, становилась тем, кто я есть, их не было рядом. Рядом был Игорь. Мне было стыдно признаться, но факт оставался фактом: если бы пришлось выбирать между родителями и братом, я бы выбрала Игоря. Только никто мне такого выбора не предоставляет. Тут я устыдилась своих мыслей, потому что поняла, насколько не ценю то, что дал мне Господь. А он дал мне семью, спустя семь лет полного одиночества и двадцать лет жизни без родителей, он все-таки вернул их мне. Сердце сжалось в предчувствии возможной встречи, я глубоко вздохнула.

– Что, страдалица, поедем? – как всегда насмешливо спросил Кирилл, расплачиваясь. Я только сгребла документы обратно в папку. – Чего лицо воротишь? – поинтересовался он, приглядываясь ко мне.

– Просто твои шуточки мне надоели.

– Потерпи, недолго осталось. Кто виноват в том, что ты не можешь быть счастливой?

– О чем ты? – кинула я на него взгляд, выходя из кафе.

– Тебе постоянно надо страдать. Жить счастливо и просто радоваться тому, что есть, ты не умеешь. Тебе нужна трагедия, хотя комедию поломать тоже неплохо. Главное, ни в коем случае не дать себе быть счастливой.

– Когда это ты успел сделать подобные выводы?

– Много ума не требуется, – продолжил он, усаживаясь в машину, – у тебя все на лбу написано. Вот скажи, когда ты была счастлива?

Я задумалась.

– До аварии, в которой погибли родители, – сказав это, я усмехнулась.

– А потом?

– Когда мы жили втроем: я, Игорь и бабушка.

– Уверен, это все.

– И вовсе нет… – начала я, но замолкла.

– Продолжай, я слушаю.

– Иди ты, психолог хренов.

– Вот видишь, ты даже сама не отрицаешь. Значит, жили вы втроем, потом что? Он ушел в армию. Ты страдаешь от расставания. Он вернулся, и все стало по-другому. Потом он и вовсе уехал, и ты все годы опять страдаешь. Он забрал тебя к себе, и ты опять страдаешь. Завела любовника, лучшего друга братца, который, узнай об этом, был бы не в восторге. И что? Опять страдаешь, как же так, он узнает, и все сломается. Потом брата убили, и ты опять страдаешь, теперь уже виня себя в его смерти. Сейчас то же. Ты узнаешь, что твои родители живы, но вместо того, чтобы радоваться, начинаешь страдать.

– Ты все сказал?

– Почти. К чему я веду: если ты, наконец, отвлечешься от того, что у тебя все плохо или все не так, как мечталось, и посмотришь по сторонам, то сможешь заметить, что люди вокруг тебя тоже живут, и у них тоже есть дела, радости и печали. Замыкаться в своем страдании – чистый воды эгоизм. Если бы вместо этого ты просто поговорила с братом…

– Хватит! – не выдержала я, – думаешь, я этого всего не понимаю? Понимаю. Прекрасно понимаю. Извини, что я не оправдываю твоих идеалов, но ты сам сказал: терпеть осталось немного. Если совсем в тягость, можешь хоть сейчас свалить в свой Питер.

Некоторое время мы ехали молча, я смотрела в окно, обхватив руками колени, Кирилл – на дорогу.

– Ничего ты не поняла, – сказал он все-таки, качая головой, но я не стала отвечать.

К деревне мы подъехали уже к вечеру.

– Если дедуля не окажется добрейшей души стариком, придется ночевать в машине, – усмехнулся Кирилл, ведя автомобиль по асфальтированной дороге, идущей между домов разных мастей: от старых деревянных застроек полувековой давности до новых особняков за высокими заборами. Возле продуктового магазинчика Кирилл остановился.

– Жди здесь, – кинул мне, сам скрылся за дверью. Вернулся он быстро, минут через пять, с пакетом в руках. Сунул его мне на колени и завел машину. В пакете был сыр в нарезке, хлеб и бутылка воды.

– Магазин работает до десяти, – пояснил мне, – не худо взять еды про запас. Дом Миланского через два поворота налево, по дороге до конца.

– Это тебе продавщица сказала?

– Ага. Милая женщина.

– Не сомневаюсь.

Ехать пришлось недолго, дорога свернула налево, какое-то время мы ехали вдоль поля, с другой стороны дороги были дома. Крайний оказался весьма колоритным: бревенчатый дом с красной черепичной крышей, большой и добротный. Окна мансарды выходят на поле, наверное, отсюда прекрасно наблюдать закат. Кирилл приткнул машину на обочине, мы прошли к калитке.

– Я так понимаю, мужчина не нуждается? – задала я вопрос.

– Конечно, нет. Имея в собственности несколько крупных предприятий в городе, кто бы нуждался?

Возле калитки был звонок, Кирилл нажал на него, раздалась трель, и мы стали ждать ответа. Через пару минут послышались шаги, потом женский голос спросил:

– Кто?

– Мы бы хотели увидеться с Миланским Сергеем Викторовичем, – повысив голос, сказал Кирилл.

– Он никого не ждет.

– Мы знаем. Но дело срочное. Скажите ему, что приехала дочь Корнилова Михаила.

Пару мгновений стояла тишина, потом голос сказал:

– Ждите, – и шаги стали удаляться.

– Уверен, он нас примет, – заметил Кирилл, постукивая пальцами по забору.

– Ты же назвал мое имя, значит, точно примет.

Он рассмеялся, тут снова раздались шаги, заскрежетал засов, дверь приоткрылась, и мы увидели даму лет сорока пяти в домашнем летнем халате и тапках.

– Проходите.

Мы скользнули за дверь, она заперла ее и направилась к дому, мы, естественно, следом.

– Сергей Викторович плохо себя чувствует, – сказала женщина, впуская нас в дом, – он тяжело болен. Болезнь то отступает, то наступает. Днем прихватило, сделали укол, до вечера спал. Так что постарайтесь покороче.

– Мы поняли, – кивнул Кирилл, и нас впустили в большую комнату, хорошо обставленную и отделанную. На кровати под пледом лежал худой старый мужчина с ежиком седых волос на голове. Его лицо и руки были сплошь покрыты рядом широких морщин, общий вид болезненный, но взгляд юркий и живой.

– Заходите, – сказал он негромким хриплым голосом и легонько махнул рукой в сторону кресел, – садитесь. Знал, что рано или поздно кто-нибудь объявится.

Мы устроились в креслах, и Сергей Викторович кивнул женщине:

– Иди, Вера, – та молча удалилась, прикрыв за собой дверь, – это Вера, моя сиделка. Самому мне сложновато стало, а детей нет, позаботиться некому. В прочем, вы сюда не за этим приехали. Говорите, что хотели.

Я почесала лоб, не зная, с чего начать.

– Вы знаете, я долгое время ничего не знала о своих родителях, а потом… В общем, мне стало известно, что у него есть еще один ребенок…

– Вы виделись со Степой?

– Да, мы были в клинике сегодня утром. Честно говоря, я была шокирована, вся эта история… Вы, наверное, знаете, что мой отец умер…

– Конечно, знаю, – кивнул старичок, – влетел в фуру по-пьяни, и он, и жена – оба трупы. Отец твой выпить был не дурак, я ему постоянно говорил, что с этим надо быть аккуратней. Светлый ум был, но характер… Им и поплатился. Если вы сюда приехали, значит, всю историю знаете?

– В общих чертах.

Он снова кивнул и уставился в потолок.

– Мишу я сразу приметил, – заговорил, не отрывая взгляда, – молодой, амбициозный, ум цепкий, и заболтать любого может. Прекрасно знает свои сильные стороны, потому характер, конечно, несносный. Присматривался я к нему недолго, уж больно хорош был собой, боялся, заберут. Стал двигать вверх, и не ошибся. Как-то само собой вышло, что они с Настей познакомились, стали встречаться. Миша выпить любил, и судьба на этом отыгрывалась. Степку они, конечно, по пьяной лавочке заделали. Миша в отпуске был, пил, кутил, Настя с ним, вот и… Сколько таких историй и сколько нормальных детей рождается… Но им не повезло. Настя, когда поняла, что беременна, сразу к Мише прибежала. Он осознавал, что будет скандал: дочка партийного работника, пьяные вечеринки, беременность… Решили молчать, летом она в деревню умотала. Мне бы насторожиться, чего молодой девке из города да от мужика бежать, но я был весь в работе. Воспитывал ее один, чуткости и понимания не хватало. К лету-то она уже на третьем месяце была, но живот прятала, да его и не видно было. Все лето там отсидела, и сентябрь. Бабка, мать моя, конечно, знала, но молчала, думала, родит Настя, тогда и расскажут. У врачей она не была, на восьмом месяце ее скрутило: преждевременные роды. Больницы в поселке не было, была акушерка, приняла роды, но… Настя не выжила, – Сергей Викторович приложил руку к глазам и быстро провел ладонью по лицу, – тут уж стало не до тайн. Вызвали меня. Когда я узнал, что к чему… Но не будем об этом. Миша тоже приехал, плакал, но что делать? Стали совещаться. Мамки из нас с ним были никакие, к тому же это скандал… Оставили ребенка у моей матери. Миша часто приезжал, я тоже, мальчик рос тихим и вроде здоровым. Физически. Года в два мы заволновались, что он не говорит, но мать сказала, такое бывает, мол, мальчики часто развиваются не так быстро… В три стало понятно, что у ребенка проблемы. Начали возить по всем возможным врачам. Полгода бились, но диагноз был неутешительным: аутизм. На наше счастье, за городом открыли клинику для душевно больных. Само собой, попасть туда мог далеко не каждый, в основном партийные работники и их родственники. Удалось пристроить туда Степу. Врачи сказали прямо: за ним нужен постоянный присмотр и медицинский уход, так что выбора не было. Так он там и жил.

Некоторое время мы молчали, потом Сергей Викторович продолжил:

– Миша после смерти Насти сразу переехал в другой город. То ли вину за собой чуял, то ли просто не мог находиться здесь… Но Степу навещал регулярно и все расходы взял на себя, решительно отметая мои предложения. Отношения у нас, надо сказать, стали не очень, но на то были причины. В итоге мы разругались окончательно, у Миши было опекунство над Степой, и он настоятельно рекомендовал забыть о мальчике. Я, само собой, остаться в стороне не мог, и в начале девяностых выкупил клинику.

– Она принадлежит вам? – ахнула я.

– Да. Но твой отец об этом не знал. После его смерти явилась его мать, оформила опекунство. Я не стал возражать, у меня тогда обнаружили рак, я стал активно лечиться, ездил по разным странам, лежал в больницах… Мне было не до того. Потом умерла и Мишина мать. Но тут явился его сын, тоже занялся опекунством. Я подумал, так будет лучше: он молод, здоров и богат, а я стар и болен. Излечить болезнь так и не удалось, как видите. Теперь вот явилась ты.

Он снова замолк, я смотрела в пол, размышляя.

– Извините, что поднимаю эту тему, – все же начала я, – но Степан ваш единственный наследник?

– Понимаю, к чему ты клонишь. Да, он мой единственный оставшийся в живых ближайший родственник. Все мое имущество перейдет ему, но так как он сам распоряжаться им не может, то, соответственно, опекуну. То есть вашему брату.

– Он погиб.

– Что? – вскинул брови Сергей Викторович, – не знал… Но как? Он же был молод.

– Авария. Узнав о Степане, я решила оформить опекунство на себя. Но сначала хотела посоветоваться с вами. Если вы…

– Да что уж там… Степе нужна помощь, высоко квалифицированная помощь. Если вы готовы следить за его содержанием в клинике, можете оформить опекунство. Наследство в любом случае можно использовать только для Степиного благополучия, об этом я позаботился. Так что…

Мы с Кириллом переглянулись.

– Тогда мы больше не будем задерживать вас. – Я поднялась. – Сейчас мне надо уехать на некоторое время, чтобы утрясти свои дела. После этого я вернусь, чтобы все оформить.

– Я рад, что кто-то появился, – сказал старичок, – боялся, что Степа останется совсем один.

Мы уже почти ушли, когда он окликнул нас:

– Если хотите, можете переночевать тут. Места много, Вера выделит вам комнату.

– Это было бы неплохо, – кивнул Кирилл, старичок внимательно посмотрел на него и кивнул в ответ.

– Позовите мне Веру.

Через полчаса мы уже лежали в постели, пялясь в потолок и прислушиваясь. В доме стояла тишина, за окном тоже. Ни звука проезжающих машин, ни гомона улицы. Кирилл тихо поднялся, прошел к окну, открыл его и уставился на луну, ярко светившую чуть ли не в наше окно.

– Тебе нравится за городом? – спросил, не оборачиваясь.

– Не знаю. Я никогда не жила в деревне. А тебе?

– Иди сюда, – позвал он, я подошла. Кирилл поставил меня перед собой и указал наверх. Огромные звезды висели так низко, что казалось, можно прыгнуть и достать рукой. Луна нависала огромным шаром.

– Знаешь, что смешно? – сказал вдруг Кирилл, – люди живут своими глупыми повседневными делишками, думают о всякой ерунде, но никому не приходит в голову посмотреть хоть на Луну и спросить себя: ты вообще понимаешь, что у нас в небе висит какая-то огромная круглая фигня? Что это? Откуда это? А сколько всего в мире такого непостижимого и прекрасного?

– Да ты романтик, – усмехнулась я, правда, по-доброму. Его слова меня зацепили.

– Самую малость. Просто научился видеть мир вокруг, его красоту. Вот, например, звезды. Ты знаешь, что звезда, которую ты видишь, это звезда миллиард световых лет назад? То есть, когда ты видишь падающую звезду, это значит, что на самом деле она взорвалась миллиард лет назад, и на ее месте сейчас совсем не то. Все, что человек видит в космосе, он видит с разницей в этот миллиард лет.

– Я этого не знала, – покачала я головой.

– Есть над чем подумать, правда? В горах звезды особенно близко, наблюдать их оттуда можно вечность. Хотя, по сути, это взгляд, направленный в далекое-далекое прошлое.

Кирилл замолк, я стояла, гладя на ночное небо, он стоял сзади, положив ладони на подоконник. Момента романтичнее вроде бы и не найти, а я думала только о том, что он говорил про горы. Конечно, Кирилл, наверняка, был в туристических местах, но мне так и виделся он, сидящий в горах с оружием в руках, ждущий свою жертву и смотрящий на звезды.

"Он такой, какой есть", – шепнул внутренний голос. Да, он такой. Сочетание всего и сразу в одном отдельно взятом человеке. Только чего в нем больше?

Я слегка вздрогнула, ощутив его руки на своей талии, но тут же улыбнулась и наклонила голову в бок, Кирилл поцеловал меня в шею. Руки его заскользили ниже, стягивая с меня трусики, и в очередной раз все мысли меня покинули.

Утром мы встали рано и уехали еще до того, как Сергей Викторович проснулся. Вера проводила нас до калитки и заперла ее.

– Что ж, – подытожил Кирилл, – что мы имеем: сводный брат-аутист, которого надо забрать, родители, которых надо найти, и загадка братца.

– Я думаю, загадку мы раскрыли.

– Я тоже так думаю, если честно.

– Вижу ты огорчен.

– Я же говорил, что предпочел бы деньги.

– Ведь ты богат, зачем тебе еще деньги?

– Я люблю жить на широкую ногу и мечтаю о сытой богатой старости.

– Иными словами, тебе нужно столько денег, чтобы ничего не делать всю жизнь?

– Вроде того. Мне нравится чем-то заниматься, но лучшие дела – это дела, приносящие радость душе, а не материальные ценности телу. Потому неплохо быстренько разделаться с этой проблемой и наслаждаться, сколько влезет.

– И как давно ты разделываешься?

– Если подумать, то уже почти десять лет. Немалый срок. Пора начать отдыхать. – Я кивнула, он покосился на меня с усмешкой. – Что ж, будем считать, что с загадкой брата разобрались, начинаем искать родителей. Вчера, пока ты мылась, мне отзвонились насчет твоего Хадзиса.

– И что? – замерла я.

– Некий Хадзис Марк Леонидович, уроженец Санкт-Петербурга, кстати, но с греческими корнями, какое-то время жил и работал в Греции, вел совместно с греками строительный бизнес. По времени примерно сходится. Он со своей женой появился на Родосе через год после смерти твоих родителей. Уехал обратно в Питер одиннадцать лет спустя, ныне проживает там же, владеет строительной компанией, сотрудничает с теми же греками. Адрес прописки есть, туда скатаются сегодня, чтобы взглянуть на товарища Хадзиса, скинут нам фотографии. Но думаю, это и есть твой отец.

– Вот так просто? – посмотрела я на него.

– Просто? – хмыкнул он в ответ, – мы шатаемся по малым городам нашей необъятной, попадая в руки не всегда приятных субъектов, копаемся в куче жизней, в куче бумажек, в твоей голове, а ты говоришь – просто? Нет, милая, твой брат великий затейник. Никто кроме тебя не нашел бы твоего отца.

– Но ведь он рассказал мне про Хадзиса еще когда я только приехала к нему.

– Наверное, потешался над поворотами судьбы. Ну скажет он тебе фамилию отца, так ты знать не знаешь, что он жив, что это вообще важно. Зато как потом пригодилось: не надо ничего выдумать дополнительно. Невнятный рисунок, и никаких головоломок, которые при случае может разгадать кто-нибудь другой.

– Ладно, что теперь? Поедем в Питер?

– Если у тебя нет других планов.

– Шутишь? В последнее время у меня вообще планов нет.

– Последнее время – это лет семь?

– О, остряк вернулся.

– И острячка. А то ты все больше какая-то пришибленная ходишь. Значит, в Питер?

– Да.

– Тогда не будем тянуть время. Предлагаю быстренько где-нибудь позавтракать и двигать непосредственно в сторону культурной столицы.

– Сколько примерно ехать?

– Часов пятнадцать-двадцать. Торопиться особо некуда, так что можем где-нибудь в дороге отдохнуть.

Я кивнула, мысленно начиная отматывать счетчик. Что ждет меня там, в Петербурге?

Мы ехали целый день, пару раз остановились в придорожных кафе, чтобы перекусить. На ночь сняли номер в небольшой гостинице. Снаружи она выглядела довольно плохо, однако номер оказался очень даже приличным, а главное, чистым. Фотографии Хадзиса Марка Леонидовича Кирилл получил, когда мы ужинали в кафе. Он быстро просмотрел их через интернет на телефоне, потом передал мне.

– Уверен, это он. Степан, действительно, похож на отца.

Дрогнувшей рукой я приняла у него телефон и увидела на экране фотографию представительного высокого мужчины, одетого в джинсы и рубашку. Русые волосы с легкой сединой, уверенный взгляд, на вид – преуспевающий бизнесмен. Сколько ему сейчас? Около шестидесяти? Точно, примерно так. Выглядит отлично. Глупо отрицать, я сразу его узнала, несмотря на прошедшие годы и запечатлевшийся в памяти образ молодого и делового мужчины, сидящего в кабинете с бокалом и сигаретой. Это был он, мой отец, его взгляд, который даже на фотографии отражал уверенность в себе и какую-то юношескую непокорность. Я просмотрела все фотографии, после чего вернула телефон Кириллу.

– Точно он, – довольно улыбаясь, заметил Кирилл.

– Как ты видишь нашу встречу?

– Ангелина, он все-таки твой отец, а не мой. Ты можешь встретиться с ним, как тебе угодно. Хочешь, нагрянь в офис, хочешь домой, адресом я тебя снабжу.

– А ты?

– Меня уволь. Дела семейные лучше решать узким кругом. Конечно, я удостоверюсь, что у тебя все в порядке, но радость встречи предпочту пропустить.

Я посмотрела на него и хотела спросить, что будет дальше? Что будет с нами? Но поймав его взгляд, передумала и кивнула.

– Да, ты прав, – сказала вместо этого. Совершенно очевидно, что Кирилл опасен, его профессия такова, что лучше вовсе с ним не связываться. И для меня все еще удачно закончится, если я окажусь в Питере в целости и сохранности. А уж про него и говорить нечего, любые отношения ему нужны так же, как машине пятое колесо. Да и какая из нас пара? Киллер и стриптизерша, вот уж, действительно, счастливая сказка о большой любви, переложенная на современный манер. Я усмехнулась этим мыслям, посоветовав себе выбросить из головы очевидную чушь.

В Питер мы въезжали около десяти утра, Кирилл уверенно ехал по улицам города, я пялилась в окно. Я никогда здесь не бывала, по сути, кроме той поездки в Грецию всей семьей, я никогда не путешествовала, так что теперь рассматривала город с любопытством.

– Что это за улица? – спросила Кирилла.

– Московский проспект. Нравится?

– Да.

– То ли еще будет. Что надумала по поводу отца?

– Наверное, поеду к нему на работу. Не знаю, насколько это уместно, просто не представляю, что весь день делать в городе.

Кирилл немного подумал.

– Давай сделаем так: сейчас немного проедемся по центру. Так сказать, оглядишься. Потом перекусим, и я отвезу тебя домой. Мать твоя домохозяйка, так что должна быть дома. Если куда-то отлучится, мне сообщат. Или хочешь непременно сначала увидеться с отцом?

– Я не знаю, – сказала я, начиная волноваться, – честно, не знаю.

– Думаю, так будет лучше. Отец явно примчится домой на всех парах, как только узнает, так что… Не стоит разводить панику в его офисе и пугать работников.

Я усмехнулась и согласилась. Какое-то время мы еще ехали, потом выбрались в центр, он оказался очень красивым. Кирилл приткнул машину на обочине и предложил:

– Пройдемся?

Вскоре мы вышли к Неве, дул теплый ветер, вокруг толпами шли люди, улыбались, смеялись, фотографировали. Мы не спеша пошли по набережной, Кирилл молчал, мне тоже было не до разговоров. Несмотря на всю красоту, окружавшую меня, мыслями я была в предстоящей встрече и рвалась туда, при этом с трудом представляя, как все пройдет. Уловив мое настроение, Кирилл рассмеялся.

– Ладно, не буду тебя томить. Вижу, что ты хочешь смыться. Давай только заглянем еще в одно место, после чего я отвезу тебя к родительскому дому.

– Что за место?

– Кафе. Им владеет один мой хороший знакомый.

– Хорошо, идем.

Минут через пятнадцать мы были в шикарном заведении, назвать которое кафе язык не поворачивался. Кирилла здесь явно знали, потому что охранник, увидев нас, радостно сказал:

– Кирилл Сергеевич, давненько вас не было!

– Работа, Федор, работа.

– Проходите. Виктор Палыч у себя, если что.

– Замечательно.

Мы прошли через шикарный зал к лестнице и начали подниматься.

– На втором этаже отдельные кабинеты, – пояснил Кирилл, – думаю, некоторая уединенность не помешает.

– Кто этот Виктор Палыч?

– Приятель. Я вчера ему позвонил, попросил выделить кабинетик в его кабаке. Для личной беседы, не требующей вмешательства посторонних.

Мы уже поднялись и прошли по коридору к одной из дверей.

– О чем ты? – непонимающе посмотрела я на него. Вместо ответа Кирилл широко улыбнулся и, стоя ко мне лицом, ткнул рукой дверь. Она распахнулась, я увидела впереди стол, окруженный кожаным диваном и креслами. В одном из них лицом ко мне сидел Тима. Он поднял глаза, и наши взгляды встретились. Тима тут же поднялся, глядя на меня, я же просто застыла, словно изваяние, а потом перевела взгляд на Кирилла. Он по-прежнему стоял лицом ко мне, так что Тима его видеть не мог. Глаза Кирилла смеялись, на губах застыла ухмылка. Я отвела взгляд куда-то в пол, он хмыкнул.

– Ну иди, – сказал мне, – и не говори, что не хочешь, у тебя все на лице написано.

Я снова бросила на него взгляд, он покачал головой.

– Иди, иди, – после чего хлопнул меня по плечу и пошел к лестнице. Я проводила его взглядом, потом снова заглянула в дверной проем: Тима стоял передо мной, неуверенно на меня поглядывая и сложив брови домиком. Когда-то это означало крайнюю степень растерянности и сводило меня с ума. Воспоминания не просто хлынули, они словно накрыли меня мощной волной и швырнули к берегу прошлого, не щадя, вертя меня вместе с песком, камнями и чувствами. Я тряхнула головой и зашла внутрь, прикрыв за собой дверь. Прошла к столу с другого конца и замерла. Мы снова встретились взглядами. Теперь он носил короткую стрижку, и вокруг глаз и губ появилась легкая россыпь морщин, такая бывает у людей, которые часто улыбаются. В остальном он был все тем же Тимой, с тем же взглядом, с исходящей за километры наглой беспечностью, беззаботностью.

– Привет, – криво улыбнулся он.

– Привет, – ответила я осевшим голосом. Он еще немного помаялся.

– Нам надо поговорить.

– О чем? – вскинула я брови. Он грустно усмехнулся.

– Я понимаю твои чувства, но слушай, Ангел… – тут Тима осекся, а я так на него взглянула, что он еще и отвернулся на мгновенье. Правда, потом быстро сказал, поворачиваясь обратно:

– Дай мне возможность все рассказать.

Некоторое время мы смотрели друг на друга, потом я кивнула.

– Ладно. Рассказывай, – и присела на край дивана. Он вздохнул и сел в кресло.

– Прости, что не сделал этого раньше. Нужно было выждать какое-то время, пока история утихнет.

– Она не утихла. Значит, ты нанял Кирилла, чтобы тот привез меня сюда? Он знает, кто ты на самом деле?

– Думаю, догадался. Но это неважно.

– Откуда он взялся?

– Кирилл? Мне его посоветовал Витя, Виктор, владелец этого кабака. Мы с ним познакомились в Индии…

Я усмехнулась и негромко сказала:

– Значит, все-таки сбылась детская мечта?

– Что? – не понял он.

– Ты построил самолет и улетел к Индийскому океану. Все, как хотел.

– А… Ну да. С Виктором мы неплохо сдружились. И когда понадобился человек такого рода, я обратился к нему за помощью. Он посоветовал Кирилла. Я прилетел сюда, мы пообщались, и вот… С заданием он справился, хотя и затянул по времени.

– Ему пришлось покататься со мной по старым местам.

– Он рассказал в общих чертах. Я не стал мешать. В конце концов, ты имеешь право знать.

Я вскинула на него удивленный взгляд:

– Ты знал?..

– О твоих родителях? Игорь рассказал. Но давай обо всем по порядку, если не возражаешь. Я хочу, чтобы ты все поняла правильно.

– Издеваешься?

– Потерпи. Пожалуйста.

Мы еще немного помолчали, потом я сказала:

– Я слушаю.

Тима постучал пальцами по столу и, наконец, заговорил:

– Твой брат был удивительным человеком. В первый же момент, когда мы с ним познакомились, я понял это. Я всегда восхищался им, тем, как он ведет дела, тем, как живет… Я любил его, как собственного брата, – я усмехнулась, качая головой, но Тима сделал вид, что не заметил этого, – мы быстро сдружились. Многие этого не понимали, ведь внешне мы были совершенно разными. Тем не менее, у нас было много общего. Потом я познакомил их с Серегой. Он, конечно, парень попроще, но добрый, искренний. Игорь сразу разглядел в нем это и очень ценил. Вот так и сложилось, что мы стали не разлей вода… И все было нормально, пока не появилась ты. Все очень удивились. Откуда у Игоря сестра? За восемь с лишним лет он ни разу не обмолвился о тебе. Говорил, что родители погибли в автокатастрофе, что у него есть бабка, но на этом все. И тут вдруг ты… Само собой, я решил проявить интерес…

– И даже в библиотеку сходил.

– Да. Съездил в тот город, узнал, кто ты, что ты, посмотрел подшивку старых газет… После них впервые подумал, что не все так просто в вашей семье. Вернулся и сразу поговорил с Игорем. Что за фигня, мы столько лет дружим, и вдруг такие тайны… Тогда он мне рассказал только о том, кем был ваш родитель. Что он жив, я узнал позже. Оказалось, отец оставил Игорю очень крупную сумму денег. Не явно, конечно, твоему брату пришлось повозиться, чтобы найти их. Но он нашел. Так как он был умным парнем, то понял: лучше пока о деньгах молчать. Отучился спокойно, ушел в армию, там свел знакомство с Уколовым. Уколов сразу сообразил, что Игорь парень башковитый, далеко пойдет, вот и стал тереть с ним, чем тот планирует заняться после армии и так далее. Сам Уколов хотел жить на широкую ногу и ничего не делать. Имея такого папашу, он мог себе это позволить, но ведь родители не вечны, нужно было что-то про запас. Тут они с Игорем и сошлись. После армии твой брат переехал в наш город, компаньоны сложили капиталы, Уколов подключил свои связи, но основная работа легла на Игоря.