Текст книги "Телохранитель для мессии (Трилогия)"

Автор книги: Юлия Морозова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Теперь понятно, почему ална с Велиссой так в меня вцепились – без сомнения, им приходилось видеть сей научный труд с указанием координат прибытия десанта из другого мира. А также становилось ясно, почему они с энтузиазмом принялись за мою переделку, не оставляя на волю случая большую и чистую любовь.

«Что, если дверной проем ошибся и прихватил не ту невесту?» И настоящая Избранная сейчас где–то в далеком мире живет себе и не знает, что одно транспортное средство ошиблось адресом. Нужно вернуться домой, и, возможно, тогда все станет на свои места.

«А если б на твоем месте оказался парень?!» Хм, сложный вопрос…

– Тяжело предначертание судьбы, не каждый способен его вынести, – сказала я, чувствуя необходимость как–то нарушить затянувшееся молчание. – Этой девушке не позавидуешь.

– Ты просто примеряешь всю ситуацию на себя, что не совсем верно. Но даже если это и так, она обязана принять свое предназначение, от которого зависит судьба целого мира.

Безапелляционный тон ее ответа предлагал только порадоваться тому, что моя тайна осталась Тайе неведома. Как говорится, зачем валить с больной головы на здоровую.

– Прекрасная нынче погода, – с трудом выговорила я, «находчиво» меняя тему разговора. – Но что–то начинает припекать, стоит слегка разоблачиться…

В подтверждение чего сняла куртку. Легла рядом с угомонившимся ребенком и прикрыла лицо шляпой, чтобы, уже со всяческими удобствами развалившись на сене, продолжить путь под ненавязчивое музыкальное сопровождение.

Глава 18

Дорога споро ложилась под копыта лошадей. Путешествие разматывало дни как прилежная вязальщица клубок, проворно расходуя нить. Поездку четко спланировали заранее, и любая самодеятельность пресекалась на корню. Поэтому населенные пункты мы проезжали в строго определенное время, остановки делали в строго определенных местах, даже в туалет, по–моему, ходили, строго сверяясь с графиком.

Пара телег уже оставили наш обоз, свернув в расположенные близ тракта городки. В поселения мы не заглядывали, и для ночевки разбивался лагерь в специально предназначенных для этого местах, что сразу было видно по следам и по проявляемой не в первый и не в последний раз сопровождающими сноровке. По периметру становища в готовых ямах разжигались костры, на двух из которых готовился ужин. На недоуменный вопрос по поводу создания пожароопасной ситуации в лесном массиве я получила от Тайи ответ, произнесенный самым обыденным тоном:

– Волкодлаков расплодилось этим летом! Вот охрана и беспокоится.

На занятиях аалона Ренита пугала алоний картинкой этих малопривлекательных особей. Таланта художника хватило исключительно на зубы и когти, все остальное представлялось невразумительным серым пятном с четырьмя лапами и хвостом.

– Волкодлаки!.. Здесь?!! – В моей голове не укладывалось, как можно будничным тоном говорить об этаких невозможных вещах.

К счастью, Тайя поняла мое удивление по собственному разумению.

– Сама удивляюсь, – поддакнула она, двигая на середину повозки уже заснувшую дочку. – Так далеко от Разделяющих гор, да еще не в их месяц. Может, год благоприятный, а может, нежитник какой шалит неподалеку: готовится первого подмастерья получить, а Силу невмоготу сдержать. Ох уж эти разумники из Гильдии! Равновесие им подавай, а первыми страдают от этакой гармонии крестьяне да обозы!

Мужчина, укладывающийся спать на соседней телеге, неодобрительно шикнул на мою подругу, и она поумерила свой праведный гнев.

– Слышала, охрана перешептывалась, тут за справник случая четыре нападения наберется. Все на деревенских… Но лишней осмотрительность не будет. Хвала Единому, не вампиры. От этих тварей простыми кострами не убережешься, – сонно пробормотала Тайя, глубже зарываясь в плащ, чтобы через минуту спокойно засопеть.

Припомнив кровососущего знакомца Валериуса, я поспешила с ней согласиться, хотя мой ответ Тайю уже не интересовал – она крепко спала. Мой же взгляд слепо уставился в ночное небо.

Мир, где волкодлаки и вампиры самое обычное дело, нагонял тихую панику. Странный у нас состоялся разговор, будто о каких–то обыкновенных вредителях: нечисть все равно что комары или мухи, которые хоть и причиняют известные неудобства, но от них никуда не денешься. Становилось страшновато, и уснуть получилось только после самовнушения на тему «Охрана наша крепка» и «Бабкины россказни это все».

До четвертого дня путешествие воспринималось мной как приятная познавательная прогулка. Лето, предчувствуя скорую кончину, вытащило из запасников последние жаркие денечки. Вдоль дороги разросся бурьяном цикорий, отцветающий голубым, с частыми вкраплениями стелющегося спорыша. На тех лугах, куда не добралась крестьянская коса, вольготно произрастал золототысячник, вспыхивавший еще до восхода темно–розовыми цветами, трудолюбиво летали над мелиссой пчелы, цвел светло–желтыми кистями коровяк. Убранные поля со стогами сохнувшего сена разбавлялись небольшими березовыми перелесками. Поэтому темневший вдалеке густой ельник спровоцировал у меня странные предчувствия. Будто что–то должно вот–вот произойти. И вряд ли приятное.

«Слишком удачное место, чтобы не устроить засаду». Кто тут взялся пророчить?

А рука уже сама тянулась к рукояти лежащей у правого бока Неотразимой. Скользнув по ее успокаивающей бархатистости, пальцы нерешительно замерли. При любом раскладе охрана истолкует обнаженный меч не в мою пользу. Рука безвольно упала обратно на колени. Однако спокойствие не желало возвращаться.

Ельник встретил обоз сумрачной прохладой и тишиной. Колючие заросли можжевельника обступили петляющую дорогу. Над повозками звенели разговоры, подхватываемые болтливым эхом. Тайя отчитывала расшалившуюся дочь, приводя положительные примеры из своего детства, которые наводили скуку своей неправдоподобностью. Голоса в притихшем лесу звучали неестественно громко, словно на кладбище. Я мысленно отругала себя за неудачное сравнение. Не помогло. Чувство опасности, притаившееся за искусственным равнодушием, вернулось с удвоенной силой. Браслет, окольцовывающий левое плечо, завибрировал так сильно, что пришлось крепко прижать его к боку, чтобы окружающие не заметили. Охранники выглядели беспечно, но собственную интуицию и бабкин амулет дальше я игнорировать не посмела. Неотразимая с радостным нетерпением покинула ножны.

Плевать, что обо мне подумают!

– Тайя, быстро ложитесь на дно телеги. – Мой приказ прервал на середине историю о том, как благочестивые маленькие сестренки–близнецы предпочли игре проповедь. – Прикройтесь там всем, что найдете.

Все–таки хорошо иметь дело с алонией, хотя и бывшей! Она под удивленными взглядами попутчиков без разговоров спеленала по рукам не очень сопротивляющуюся дочку и сделала точно, как приказали. Какое–то время мы продолжали спокойно продвигаться вперед, и я уже начала думать, что здорово сглупила и сейчас по моей милости мать с дочерью мучаются под душными мешками.

Один из охранников подъехал к нашей телеге, приноравливая поступь коня к неспешному ходу обоза. Парень лет двадцати пяти, черные, коротко остриженные волосы, восточный разрез глаз, тонкие черты лица, красоту которых слегка портил сломанный нос.

– Малец, ты чего? – Литая серебряная серьга завораживающе покачивалась в его ухе. – Убери сабельку, а то порежешься ненароком.

Я хмуро промолчала, прикидывая, как объяснить этому самодовольному, уверенному в собственной непобедимости типу, что мои пальцы заледенели до бесчувствия, а Сила стягивается в солнечное сплетение, чтобы вспыхнуть мрачным Предсказанием. Тактично объяснить.

– Э–э–э… – Мой рот раскрылся и даже попытался издать какие–то звуки.

Ореховые глаза снисходительно взирали на мои жалкие потуги объясниться. Левая рука в ожидании внятного ответа нетерпеливо поскребла заросшую трехдневной щетиной щеку. Не дождался. Концентрация Силы достигла критического предела, предваряя инициацию.

Понеслось.

Весь лес был полон ими. И это не выглядело преувеличением, хотя позже подсчитали трупы – всего пять. Но тогда думалось, что нападающих сто пять.

Странная, противоестественная смесь человека и волка: обнаженные тела, заросшие жесткой проволочной шерстью, передние лапы (язык не поворачивается назвать их руками) заканчивались устрашающими острыми как бритва когтями. Такие же острые клыки, готовые рвать на куски зазевавшегося противника, не могли уместиться в пасти и высовывались из–под черных губ. Но это все казалось не важным по сравнению с глазами – не желтыми с вертикальными зрачками, а абсолютно черными, полными такой невыносимой жаждой боли и смерти, что останавливалось сердце.

«С лица воду не пить». С такого точно побрезгуешь. Да и лицо ли это?

Обоз резко остановился, телеги по инерции еще чуть проехали, чтобы, судорожно дернувшись, застыть, а затем опять начать конвульсивно раскачиваться, но уже из стороны в сторону. Кромешный ад развернулся вокруг нас. Визжали до рези в ушах не только женщины. Срывались на постыдный крик и солидные мужчины. Но даже хором они все равно не могли заглушить бешеное ржание лошадей. Обоняние напрочь отшибло запахом всеобщего страха, выделяющегося вместе с потом.

Чудовища в противоположность людям нападали в полном молчании. Мертвом. Первый встретившийся на их пути охранник кровавыми кусками живописно повис на можжевельнике. Мужчине не подарили ни единой возможности спастись. Зато другие сопровождающие получили шанс доказать, что не напрасно получали жалованье.

Парень из охраны, оказавшийся рядом, всеми силами пытался удержаться на беснующейся лошади. Подкованные передние копыта, то и дело взвиваясь вверх, грозили задеть меня, сидящую на козлах, поэтому я осторожно спрыгнула на землю с противоположной стороны, избегая едва сдерживаемого животного. От острой боли в животе меня сложило пополам. В том месте, где только что находилась моя голова, рассекли воздух острые когти.

Вообще–то предпочитаю, чтобы магия Предвидения проявлялась менее болезненно. Но у нее отвратная сочетаемость с Пространственной, особенно с ее временным аспектом.

Полное спокойствие вошло в мое сознание, время сгустилось вокруг меня в плотный кокон, заставляя окружающих двигаться как сквозь толщу воды и оставляя мне неограниченную свободу действий в его эпицентре. Мелкие еловые шишки, в изобилии валявшиеся на утоптанной поверхности дороги, впились в спину, на которую я мягко приземлилась. Волкодлак из такого положения казался нереально огромным. Устраняя это преимущество противника, лезвие моего меча укоротило его на добрый локоть. Рукоять Неотразимой в стиснутой ладони приятно нагрелась, придавая моим движениям уверенность и необходимую отчетливость. Я метнулась в сторону, спасая одежду от кровавого потока, хлынувшего из раны. Волкодлак падал столь медленно, что мне хватило времени подняться на ноги и отсечь ему заодно голову. Черная кровь тягуче изливалась из усеченного тела и неохотно впитывалась в твердую землю тракта.

Темпоральное заклинание, активированное в связке с Предвидением, перестало действовать, вернув времени естественное течение. Человеческие крики возвратились болью барабанных перепонок. Обезглавленное туловище еще недолго подергалось и обессиленно затихло.

Давно подозреваю (небезосновательно), что лезвие моего меча заговорено от нечисти, иначе как мне удалось так быстро упокоить волкодлака?

В последний момент я успела откатиться с пути чьей–то лошади и залезть под телегу. Усталость настойчиво поскреблась в левый висок, угрожая перерасти в переутомление. Мышцы противно ныли, перетруженные повышенной скоростью.

«А как же гражданский долг защитницы сирых и убогих?» Мать с дочерью! Совсем забыла…

Постыдно кряхтя и постанывая, я покинула укрытие. Охрана отлично управилась и без меня – добивали последнего волкодлака. Лезвие серебряного кинжала, как в масло, вошло в шею. Черная кровь запузырилась в пасти, когтистые лапы попытались неуклюже вытащить оружие. На не защищенных шерстью ладонях остались кровавые ожоги. Зверь покачнулся и ничком повалился на землю. Серебряный зуб с хрустом вынырнул из затылка, тускло заблестев в сгустках быстро свертывающейся волкодлачьей крови.

Лес как–то сразу притих. Люди потерянно бродили между телегами, оценивая убытки. Кое–кто прятал предательские пятна на одежде. То там, то тут валялись отрубленные части тел. Не пожелавшая впитываться в укатанную поверхность дороги черная жидкость вязко чавкала под сапогами. Лошади вздрагивали, шарахаясь от вымазанных в крови охранников, которые вытаскивали из валявшихся трупов оружие из драгоценного (в прямом смысле этого слова) металла.

Когда подсчитали понесенный ущерб, оказалось, что наш обоз отделался малой кровью. За исключением убитого в начале нападения охранника мы потеряли всего лишь одну лошадь. Невероятно повезло, что животные, связанные в поезд, не разбежались по лесу, напуганные волкодлаками. Без раненых, причем двоих из них весьма тяжело, не обошлось, но на мне и на моих спутницах не оказалось ни одной царапины, а Мийя даже не успела как следует испугаться. Никому не хотелось задерживаться в этом проклятом месте. Под чутким руководством водящего в рекордные сроки истерика была ликвидирована, собрано все, что осталось от несчастного охранника для дос–тойных похорон в более подходящем месте, с пострадавшего транспорта в другие телеги сгружены мешки и пристроены раненые. Останки чудовищ сгребли в кучу и подожгли. Они вспыхнули как сухие поленья, весело прогорели и оставили после себя только кучу дурно пахнущего пепла.

Утомление навалилось тяжелым мешком на плечи, грузно отдавшись в ногах и руках, от никак не выветривающейся вони разболелась голова. Бессмысленные движения полотна по лезвию Неотразимой – на ней не было ни пятнышка – были призваны успокоить расшалившиеся нервы. Отросшая челка лезла в глаза, мешала сосредоточиться.

– Ты славно сражался, парень. – Я удивленно оторвала взгляд от гипнотизирующего блеска лезвия.

Голова охраны в противовес собственным словам разглядывал мою щуплую для юноши фигуру и неодобрительно хмыкал в бороду, оценивая увиденное.

– Учун сказал, что никогда прежде не видывал, чтобы кто–нибудь так быстро двигался. – Еще один оценивающий взгляд. – А он хозяин своему слову.

«Когда только успел приметить?» Глазастый…

– С такими–то способностями – не сворачивая да в Воинскую Палату, – не дождавшись ответа, подытожил Голова. – Могу и наставника присоветовать.

Молчание затягивалось.

– Если, конечно, ты уже не служишь кому–нибудь. – Темные глаза в лучиках морщин требовали ответа.

Сгоряча отвечать не хотелось, но дольше держать паузу не представлялось возможным. Пока я мучительно соображала, что бы такое соврать, за меня ответила Тайя.

– Племянник обещан Храму на будущую весну, – не растерялась она.

Алчный огонек разочарованно погас.

– Это верное дело. Надеюсь, ты хорошо послужишь Единому, брат, – с кислым выражением лица выдавил дородный муж.

Кустистые брови, всколыхнувшие у меня воспоминания о директоре, опечаленно задвигались в такт мыслям о потерянной прибыли, которую, без сомнения, отстегивает Палата старому вояке за поставку молодых талантов. Неразборчиво пробормотав что–то в бороду, он сделал знак водящему трогаться и наконец–то отъехал от нашей телеги.

– Спасибо, Тайя, – с чувством поблагодарила я подругу. – Сейчас я не в том состоянии, чтобы придумывать очередную байку.

– Это то совсем немногое, чем я могу тебе помочь после всего того, что ты для нас сделала. – Она крепко прижала к себе сидящую рядом Мийю, словно кто–то прямо сейчас собрался ее вырвать из материнских объятий, потом весело посмотрела на меня и подмигнула: – Ну разве что еще не обращать внимания на «очередную байку».

Я негромко рассмеялась и продолжала смеяться до тех пор, пока из глаз не потекли обжигающие слезы и не пришло ощущение, как вместе с этой влагой меня покидают напряжение и страх, настолько сильный, что он ошибочно принимался за полное спокойствие. Мое состояние походило на шок у раненого бойца, не ощущающего в горячке боя боли, которая потом сторицей потребует отпущенное.

– Ты ничего не знаешь. – Тыльной стороной ладони я размазывала слезы по щекам. – Я самая настоящая трусиха, хотела отсидеться под телегой… А вдруг с вами что–нибудь случилось бы?!

– Ну не отсиделась же! – жестко оборвала мои самобичевания Тайя. – И ничего с нами не случилось.

Охранники неодобрительно косились на распускающего сопли парня.

– С боевым крещением, подруга. – Две одинаковые пары глаз понимающе смотрели на меня.

Мой первый настоящий бой. Драка на кладбище не в счет: бескровное действо в лунном свете, который придавал творящемуся оттенок нереальности. Первый человек, убитый на моих глазах. Тошнота до сих пор подкатывала к горлу при воспоминании о залитом кровью можжевельнике в ошметках человеческого мяса.

– Как… как ты догадалась? – Наверное, у меня, вытаращившей глаза, был очень глупый вид, так как девчонки прыснули.

Отсмеявшись, Тайя пожала плечами и пояснила:

– Не знаю. – Просто сразу заметно. Несомненно, лучше, если рядом с тобой старшие сестры, готовые прикрыть спину и поддержать после боя…

– Эй, хватит скалить зубы, а то сейчас остальные подумают, что у нас не все в порядке с головой, – призвала я их к порядку. И добавила тихим шепотом, слышным только нам троим: – Спасибо за поддержку, девочки.

Мы надолго замолчали, впрочем, как и другие участники путешествия. Изредка раздавались скупые реплики охранников да стоны раненых, которые те не могли сдержать, когда телеги подскакивали на колдобинах. Солнце медленно и неуклонно подползало к закату. И мне вдруг пришло в голову, что волкодлаки, может быть, самое безобидное, с чем мне придется столкнуться. Как жаль, что уроки аалоны Рениты были столь скоротечны, оставалось положиться только на свою бог знает чем нашпигованную память и верную, остро заточенную подругу. Будем надеяться, что обе не подведут.

Но оставался ряд невыясненных вопросов, которые мне не терпелось задать единственному доступному специалисту.

– Тайя, а тебе раньше приходилось иметь дело с волкодлаками?

– Приходилось… в горах, – после минутной паузы ответила она, как бы закрывая тему.

Если бы не мой богатый опыт общения с Велиссой, Тайя могла бы рассчитывать на мое смущенное молчание. Но та партизанка рангом повыше, поэтому я хладнокровно продолжила расспросы:

– Тебе не показалось, что в них было что–то неправильное? Не могу точнее объяснить, не встречались раньше, сравнить опять же не с чем…

– Показалось. – И снова то же гробовое молчание.

– Ау, Тайя! – Привлекающие внимание жесты правой руки перед ее носом. – Я, конечно, понимаю, что краткость – сестра таланта, но не до такой же степени!

Я была возмущена до глубины души, даже пришлось понизить голос, чтобы не послать к черту всю свою тщательно соблюдаемую маскировку.

– Извини, Рель. Просто не принято поминать темные силы, когда рядом неупокоенное тело, да и голова у меня совсем другим занята.

Тут к нам подлезла неугомонная Мийя и вопросительно прошептала:

– Мы завтра приезжаем домой, да, мамочка?

Немудрено было забыть за последними событиями этот факт, который Тайю, похоже, заботил больше, чем все волкодлаки, вампиры и прочая нечисть, вместе взятые. Теперь пришла моя очередь поддержать ее, и надо постараться справиться с этим так же хорошо, как и она.

– Неужели так плохо? – участливо спросила я. – Но ты ведь именно этого и хотела, не так ли?

Тайе нужно было выговориться, поэтому долго упрашивать не пришлось, слова о наболевшем потекли из нее сами собой:

– Хотела. И сейчас хочу. Но я не уверена, что мои родные жаждут того же самого. Сколько лет прошло с тех пор, как мы с Мийей покинули нашу деревню. Наверное, наша история стала там уже легендой, и тут появляюсь я, да еще без сестры. – Она подавленно вздохнула и выдохнула мучающую ее мысль: – А если… если отца с матерью уже нет в живых, что я буду делать в доме брата?

Да, клиника. Нужно принимать срочные меры, пока стресс не перерос в депрессию. Очень жаль, что я не психолог. Зачем, балда, на экономический факультет пошла?

«Это риторический вопрос или как?» Или как. Ну ничего, и без специального образования обойдемся.

Глубоко вздохнули, начали:

– Отставить пессимизм!

Тайя удивленно вскинула глаза – есть контакт.

– Не обращай внимания на непонятные слова. Не нужно хоронить родителей раньше времени, наверняка они живы–здоровы, чего и тебе желают. И не бойся быть им в тягость, они за вас с сестрой получили очень солидную материальную помощь, так что, я думаю, не обеднеют. Кто–то еще собирался к шептуну в помощницы попроситься… Ваш деревенский знахарь, как я поняла по твоим рассказам, дедушка – одной ногой в могиле, а тут ты вся в белом и с Даром. – Дыхание, на котором все это было сказано, закончилось, и пришлось переводить дух.

Этой паузой и воспользовалась малышка. Торжественным тоном, совсем не вязавшимся с чумазым личиком и застрявшей в волосах соломой, она пообещала:

– Мама, не волнуйся, я тебя защищу. – А потом добавила: – Нет проблем.

Вот и еще одна малолетняя проказница подхватила от меня эту фразочку.

Мы обнялись все втроем и сидели так до тех пор, пока водящий не скомандовал остановку. Как всегда, пришло время разбивать ночной лагерь. Приятные в преддверии отдыха хлопоты в этот раз были не в радость. Хотелось поскорее забыться крепким сном.

Но разве дадут усталому человеку нормально поспать?

Боль ворвалась в сон, убивая его с беспощадной жестокостью: ныла правая рука, намертво прикипевшая к рукояти Неотразимой, которая была ощутимо теплой. И с каждой секундой она становилась все горячее, пока не стала просто обжигающей, так что я чуть не взвыла в голос. Да еще этот проклятущий браслет с вибрацией, прямо пейджер какой–то! Тихонько поругиваясь сквозь зубы, я аккуратно вылезла из телеги. Неудобно вывернутая правая рука потянула на себя из ножен Неотразимую, принеся облегчение затекшим мышцам.

На первый взгляд все спокойно. Подслеповатый глаз полной луны смотрел с безоблачного, черного неба на спящий лагерь. Тихое сопение вперемешку с всхрапываниями неслось со всех сторон. Поодаль, окружая становище, тлели пять костров. Шестой ярко пылал, собрав возле себя бодрствующих охранников за негромким разговором.

В этой гармоничной симфонии ночи раздался диссонирующий с мирной обстановкой звук, от которого стыла кровь в жилах. Звук разрываемой когтями ткани – и откуда–то мне пришло знание о том, что это за когти. Я со всех ног кинулась на шум, но опоздала – зверь уже выбрался наружу из кожаного мешка, где нашли пристанище останки несчастного охранника, непредусмотрительно оставленные почти в центре охраняемого круга. Чудовище было еще ужаснее, чем его дневные собратья: разорванные куски не срослись как следует – то там, то здесь торчали обрывки внутренностей, что, понятно, шарма ему не прибавляло, да и горящие огненно–черным глаза его не красили. Я даже не могла позвать охрану, боясь, что, едва открою рот, заверещу как ненормальная, – тогда моему маскараду уже точно ничего не поможет. Жаль только, зверь не ждал, пока у меня закончатся моральные метания, а попросту прыгнул.

Рефлексы и Неотразимая спасли мою голову, лишив в свою очередь этой нужной части тела волкодлака. Снова боль. Резкая, скручивающая внутренности, пригибающая к земле. Боль в прокушенной губе по сравнению с ней казалась милым, приятным пустячком. Колени больно ударились о землю рядом с неподвижным телом.

Что за день–то такой?!

Кровь из располосованной когтями зверя руки неспешно стекала на рукоять. Успел–таки последним судорожным движением до меня дотянуться! Онемевшие пальцы разжались и выронили окровавленный меч. Лихорадочно я попыталась соорудить из пострадавшего рукава жгут. Узел никак не завязывался, влажная повязка норовила соскользнуть. На помощь пришли зубы. Раны нехотя перестали кровоточить.

Раздутая рука с четырьмя вспухшими поперечными отметинами волкодлачьих когтей выглядела не лучшим образом. По коже расползалась черная паутина подозрительных пятен. В моих глазах вскипали слезы при взгляде на это безобразие. Сила никак не собиралась, конечность холодела и ощущалась как полено, зачем–то привязанное к плечу, – деревянное и негнущееся. В затуманенном болью рассудке нехотя ворочались знания, подыскивая в своей среде подходящее заклинание Исцеления. Обезглавленное тело было единственным свидетелем моих мучений.

«Любопытно, сколько времени требуется, чтобы превратиться в это милое существо?» Еще парочка рассуждений на данную тему – и меня вывернет. Предупреждаю.

Неожиданно, без всяких усилий с моей стороны, неприятные ощущения разом стихли. Вопреки пессимистичным прогнозам рука не спешила отваливаться. Лунный свет позволял разглядеть, как опухоль спадает, борозды с воспаленными краями стягиваются, чтобы бесследно исчезнуть. Я недоверчиво потрогала руку, выглядевшую абсолютно здоровой. Со всей возможной осторожностью сжала пальцы в кулак, в любой момент ожидая, что они ощерятся страшными когтями. Наслюнявленные кончики пальцев другой руки недоверчиво терли засохшую кровь, под которой обнаружилась не тронутая даже синяком или ссадиной кожа.

Не замечала за собой способности к этакой мгновенной регенерации ранее! Что ж, еще одна тема для серьезного размышления в спокойное время в спокойном месте. Только почему–то никак мне не добраться до мирного уголка размышлений…

Подобрав меч, я тяжело поднялась на ноги. Вытертое оторванным для симметрии левым рукавом лезвие Неотразимой скользнуло в ножны.

Хорошо, что волкодлаки не издают леденящих кровь и будящих всю округу воплей. Лагерь продолжал мирно почивать, а охрана спокойно переговариваться.

Пора предупредить власти, не все же мне одной надрываться!

Пошатывающейся походкой я двинулась в сторону тепла и света. Мой тихий оклик сразу привлек внимание Головы. Мужчина с готовностью отправился со мной на место происшествия, видимо тайно надеясь, что парень отозвал его в сторонку, чтобы сообщить о том, что одумался и жаждет попасть в лапы к Палате.

Пришлось его разочаровать.

Он не проронил ни слова, споро собирая то, что осталось от чудовища, в изрядно порванный мешок. Потом так же методично замел следы преступления, засыпав сгустки черной крови комьями земли и вырванным дерном. Закончив уборочные мероприятия, он сделал приглашающий жест и отправился к полыхающему костру, куда были препровождены останки горе–оборотня. Не самое разумное решение, учитывая ту мерзкую вонь, которая распространилась при его бойком горении. Молодые парни, стоявшие в карауле, побледнели и спали с лица еще больше, когда их бравый командир зашелся в свистящем шепоте:

– Какой идиот догадался оставить это в пределах круга, не защитив со всеми предосторожностями?!! О раненых все подумали, амулетов кучу нацепили, чтоб, если вдруг что, не попусти Сохранитель! А об убитом товарище не покумекали! Теперь его душу не спасти. – Брызжущая слюна из рассерженного рта летела во все стороны. – Если бы не этот мальчишка, сейчас половина спящих была бы перерезана, пока вы спохватились бы. А то и того хуже, оказался бы нарушен обережный круг, и помоги нам тогда Единый! Хотя что помогать таким остолопам!

Подступившие к разъяренному Голове более опытные воины были мрачнее некуда. Один из них, высокий мужчина с пышными русыми усами и выгоревшей до белизны шевелюрой, подошел ко мне и хлопнул по плечу. От этакого дружеского хлопка я чуть не навернулась вперед кувырком.

– Спасибо, парень, спас наши дубленые шкуры! Хотелось бы узнать имя доблестного спасителя. – В голосе, несмотря на все старания ее скрыть, проскользнула насмешка.

Я была лаконична до неприличия:

– Рель. – В конце концов, имею право не рассказывать всю родословную: разбудили среди ночи, травят какой–то гадостью…

Как ни странно, меня поняли как нужно:

– Малец обещан Храму, Калтан.

Все понимающе закивали в ответ на реплику командира, как будто она все объясняла. Возможно, так и было.

Усталость решила, что довольно пожаловала мне времени опамятоваться и пора уже ей вступать в свои права. В глазах нехорошо потемнело, тело ощутимо покачивало, а необходимо еще как–то дотащиться до нашей повозки.

– Давайте завтра поговорим, а? – просительно протянула я. – Спать–то как охота! Жутко.

Фраза разрядила обстановку – все стало на свои места: бравые воины и отпрашивающийся баиньки юнец, у которого еще молоко на губах не обсохло, а вовсе не таинственный воин Храма. Можно идти восвояси.

Уже почти возле нашей телеги меня негромко окликнул все тот же Голова.

«Никак не расстанетесь». Любовь, наверное. С первого взгляда.

– Ма… Рель, если все–таки раздумаешь идти в Храм, отправляйся в Рин, спроси рента Алата, там меня все знают, да и не только там. В два счета найдем тебе работенку… – Он ненадолго замолчал. – Не торопись к церковникам, порядки там у них – не забалуешь. Просто подумай об этом.

Мужчина развернулся и пошел в обратную сторону, а я, оставив все глобальные размышления на потом, последним усилием сменила растерзанную рубашку с ампутированными рукавами на чистую, забралась под теплый плащ, чуть подвинув своих так и не проснувшихся подружек, и сдалась на милость заждавшимся сновидениям.

Глава 19

Нахальный острый стебель, непонятно как пробравшийся сквозь дерюжку, куртку, жилет и рубашку, колол кожу. И никакие старания не помогали избавиться от настырного раздражителя. Чертыхнувшись, я открыла глаза навстречу наступившему утру. Оно оказалось превосходным. Все как положено: нежно пригревающее солнышко, поющие птички, легкий теплый ветерок и красота позднего лета вокруг. Воспоминания о прошедшей ночи, не выдержав конкуренции с солнечным днем, трусливо скрылись в глубинах памяти.

Мийя на удивление спокойно сидела рядом, играя с куклой, сооруженной из каких–то тряпок. Я с ужасом опознала в них мою безнадежно испорченную рубашку с оторванными рукавами.

– Солнышко, – просипела я, – где ты это взяла?

– Мама дала, – охотно пояснила девочка.

После двух таких простых слов надежда скрыть от попутчиц ночное происшествие приказала долго жить.

Я перевернулась на живот и приподнялась на локтях, чтобы полюбоваться спиной сидящей на козлах женщины, оскорбленной в лучших чувствах.

– Тайя, – вкрадчиво начала я, – я могу все объяснить…

Она даже не повернула головы на мой негромкий оклик.

«Все понять – значит все простить. Или обидеться еще больше». Пусть обижается! Неужели я должна была ее разбудить со словами: «Ты знаешь, подруга, я тут волкодлака прибила, и теперь ты можешь спокойно спать»?! Не хочет разговаривать – принуждать не буду! У меня тоже гордость имеется…