Текст книги "Последний шаг от ненависти, или сколько стоит любовь? (СИ)"
Автор книги: Юлия Михалина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)
Последние слова Антон выкрикнул с особым отчаянием и болью. Он еще никому и никогда, кроме так называемых родственников, не говорил о том, что вся его жизнь с самого рождения была фарсом, а родители и вовсе были не настоящими. И не смотря на то, что именно эти люди его воспитали, для них Антон всегда был лишь поводом для переживаний. Головной болью, за которой нужен глаз да глаз, чтобы не дай Бог не вышли наружу, так называемые «неблагополучные» гены, и не было еще одного повода для позора, как любила говорить Лариса.
Максим был первым и единственным, кому когда-то Громов хотел рассказать обо всем. И так получилось, что он и, правда стал этим единственным человеком, кому Антон с такой легкостью, пускай и в порыве отчаяния и злости, смог доверить наибольшую тайну собственной семьи. И судя по изменившемуся в лице Авдееву, тот ожидал чего угодно, только не такого.
Около минуты, Макс так и стоял, всматриваясь в лицо Антона, словно пытаясь разобраться для себя, правда ли это, не врет ли. Но абсолютная серьезность Громова и безумная боль, что отражалась в каждом движении и взгляде, давали понять, насколько он сейчас честен. На автомате глотнув из бутылки, Максим растерянно пробормотал:
– Тох, ты сейчас вообще понял, что ты только что сказал?
Грустно усмехнувшись, Громов, поспешно достал наугад из бара полную бутылку… виски вроде? Антон никогда особо не любил виски. Наверное, в противоречие Максиму. Глупость на самом деле. Хотя, черт с ним. Какая разница, что пить. Главное, чтобы градус покрепче. И вытащив следом бокалы, спокойно вернулся обратно к Максиму. И не говоря ни слова, плюхнулся на диван, открывая бутылку. Лишь когда оба бокала были наполнены, мужчина один подтолкнув в сторону к Авдееву, грустно признался:
– Понял, Макс. Понял. Оказывается, не только в твоей семье было не все так гладко, как виделось для окружающих.
– Погоди, Антон. Я не совсем понимаю… – присев рядом, растерянно допрашивался Авдеев, – ты хочешь сказать, что Павел Борисович и Лариса…
– Да, да! – резко перебил мужчина, – они не мои родители!
– Но как? И давно ты узнал?– посыпал вопросами Макс.
– Давно, – осушив бокал, фыркнул Громов, поморщившись, – лет в семнадцать, кажется.
– И кто же твои настоящие родители? Тебя они оставили, или что? – нервно сглотнув, осторожно предположил Авдеев.
– А знаешь, это уже не так и важно. Хотя… – отвернувшись к окну, Антон на мгновение задумался, – это важно. Даже очень важно, но…
Говорить еще и о том, кто его настоящие родители, Громов не хотел. Не сейчас. Ему и так было слишком тяжело признаться в этом. Хотя, глупо отрицать, что сказав о проблеме вслух, внутренне стало даже как-то легче. Будто гора с плеч. Такое странное состояние, когда долгие годы хранишь все в себе, а потом вдруг устаешь от этого и хочется с кем-то поделиться. А поделившись, наступает, словно просветление разума и эмоций. Оказываться, так хорошо, когда кто-то не просто может выслушать, но и попытаться понять. Уж кому, как не Максиму с его проблемами с отчимом, не понять его…
– Можешь больше не говорить ничего, – с пониманием выдохнул Авдеев, и залпом выпил содержимое своего бокала, – уж я-то знаю, каково это, когда понимаешь, что тебя обманывали долгие годы самые близкие люди. И это… больно.
– А зная, что для так называемых родителей, ты был в большей степени за комнатную зверушку, которую нужно было воспитать в строгости и послушании, чтобы никуда не вляпался, своего рода подопытным кроликом на наличие «неблагополучных» генов, еще больнее, – прикрыв глаза, признался Антон, – тебя, по крайней мере, родители любили искренне.
– Если не брать в счет тот факт, что отчим спал с моей тогдашней девушкой, то да – любили, – не удержавшись, фыркнул Авдеев.
– Макс, ну ты ведь прекрасно понимаешь, о чем я, – наливая еще, настойчиво пробормотал Громов.
– Понимаю. Единственное не совсем понимаю, причем здесь я, – опомнившись, переспросил Максим, – если, как ты говоришь, узнал об этом пятнадцать лет назад. Или все-таки ревность к Катерине имела место быть?
– Максим, какая к черту Катерина! – с силой стукнув кулаком по столу, выкрикнул Антон, – да, смазливая, симпатичная, и в свое время я хотел её в постель, но... Она была лишь поводом, понимаешь?
– Не совсем, – честно признался мужчина.
– Когда я узнал о том, что родители мне не родители, я не мог тебе ничего рассказать. Ты был еще мелким, многое не понял бы. Да и на тот момент меня убедили, что такие вещи лучше не выносить из дома, – поспешно пояснил Громов, – На тот момент, как ты помнишь, мы были в Киеве, но в аккурат после этого снова вернулись в Прагу. Затем, когда я готов был с кем-то поделится, тебя не было рядом, да и не общались мы с тобой особо. А когда ты вернулся обратно в Прагу поступать, было как-то не до этого. Но… знаешь, в тот день мы с Ларисой крупно поссорились, и держать все в себе я попросту не мог. Мне нужно было поговорить с другом. В универе была та дурацкая вечеринка. Я пытался тебе дозвониться, чтобы где-то пересечься, но ты почему-то не отвечал. Чуть позже мне пришло сообщение, что ты ждешь меня в общежитии. Состояние было еще то, поэтому разбираться, что ты там делаешь, не горел особым желанием. В общем, я пришел в указанное место, а дальше… ты знаешь и сам.
– Погоди-погоди… – нахмурившись, Максим пытался переварить услышанную информацию, после чего вдруг резко подхватился, и взмахнув руками, закричал – Громов, да ты хоть понимаешь, какой ты придурок?! Ты вообще хоть думал своей башкой в тот момент? Да если бы я хотел иметь что-то общее с Катериной, то уж поверь, смог бы сделать так, чтобы ты и не узнал о нашей связи! А так, по твоему мнению, выходит, что я сам тебя и позвал туда? Ты хоть пытался подумать, для чего? Или решил, что я груповуху решил устроить? Ну, ты Громов и идиот!
– Может, хватит уже повторять это? Можно подумать, что я и сам не знаю, – спокойно выдал мужчина, – но поставь себя на мое место. Как бы ты поступил? Ты идешь поговорить по душам с другом, раскрыть все свои тайны, а вместо этого застаешь его с девушкой, которая вроде как нравилась. Разбираться хоть в чем-то на тот момент вряд ли представлялось возможным. Добавь сюда те же познания о собственной семье и постоянные сравнения с идеальным тобой, который, наконец, тогда предстал в не лучшем свете. По-моему отличная почва для того, чтобы воочию доказать то, что я не хуже. Считай, что проявилось банальное соперничество.
– Но я ведь и не собирался с тобой соперничать! – фыркнул Авдеев, – неужели тогда так трудно было выслушать?
– Максим, после одного серьезного предательства, в следующий раз малейший намек на него, расцениваешь, как трагедию века. Тут уже дело принципа. Доверие после такого кажется таким нереальным.
– И все равно у меня в голове не укладывается… Ладно, раз не поверил, разругались и черт со всем этим. Зачем мстить годами?
– Это не месть, Макс, – отрицательно качнул головой Громов, поднимаясь, – скорее желание всем доказать, что я чего-то могу. Глупая привычка с детства. Доказывать родителям, что я лучше. Ты думаешь, зачем мне все это? – подойдя к окну, махнул рукой в сторону озера, – зачем мне огромный издательский концерн, от которого одна головная боль? Да мне бы по горло хватило небольшого издательства, как у тебя. Но… амбиции и желание утереть нос тебе, доказать им, что я лучше, были сильнее меня.
– Допустим, доказал. Дальше-то что?
– Честно? Понятия не имею. Раньше зарабатывать влияние и власть в бизнесе мне доставляло удовольствие. С помощью этого делать тебе мелкие пакости, и нарушать размеренный рабочий ритм. До определенного момента. Если быть точным то до той поры, когда я увязался в ту историю с Викторией, что поведала мне массу любопытных фактов из твоей биографии. И знаешь, узнать о твоей семье такие грязные подробности было своего рода, бальзамом на душу. Осознание, что не только у меня все так хреново с родственниками, своего рода окрыляло.
– Какой же ты циник, Антон, – не зная, то ли радоваться, то ли плакать от подобных откровений Громова, Макс снова потянулся к бутылке. С одной стороны, он так давно ждал подобного разговора по душам, но… вряд ли он мог даже и представить всех масштабов трагедии.
– Я и не отрицаю, – уставившись невидящим взглядом вдаль, Антон, пожалуй, впервые так откровенно и честно признавал свои недостатки и оплошности. Но скрывать и бежать от самого себя, смысла больше нет. Пора что-то менять. И начинать нужно именно из себя. Признание собственных поражений в этом смысле уже огромный шаг вперед, – только знаешь, когда я осознал, что в некоторой степени мы братья по несчастью, то я понял, что хочу вернуть нашу дружбу, – обернувшись, Громов заметил, как в который раз за сегодня, Макс изменился в лице. Однозначно не ожидал такого.
– И ради этого, ты просто решил увести у меня Нину? – язвительно заметил Авдеев.
– Считай, началось все из спортивного интереса. Согласись, не каждый раз представляется возможность разом отхватить такую красотку и тем самым утереть нос другу.
– А тот факт, что она не хотела этого, тебя как обычно, мало волновал?
– Мне казалось, что до определенного момента все они ломаются. А в итоге все равно выбирают тех, у кого больше денег.
– Железная логика. И поэтому ты полез её насиловать? – не удержавшись от вопроса, который волновал практически с самого начала этого разговора, выкрикнул Макс.
– Ты, правда, думаешь, что я пошел бы на это? – быстро преодолевая расстояние к столику, Антон, схватив бутылку, нервно налил себе в стакан, и лишь опустошив его, прорычал, – да ничего бы этого не было! Не изнасиловал бы я её! Не маньяк, в конце концов! Да, сначала попытался её растормошить…Но только для того, чтобы доказать в первую очередь себе, а потом тебе, что все бабы одинаковые! Что от нас им нужны лишь деньги, и тот, у кого их больше, и герой и идеал! А не так, как с детства – Максимка молодец, а меня даже любить бескорыстно нельзя! А когда понял, что она не собирается отвечать взаимностью… Да не явись ты тогда, отправилась бы твоя Нина домой в целости и сохранности. Уж порванную кофточку как-то пережила бы…
– Боже, Антон… какой же ты… – отчаянно пробормотал Макс, хватаясь за голову и взъерошивая волосы на затылке, – ты же собственноручно все разрушаешь.
–Ты думаешь, я не понимаю? Понимаю, я все прекрасно! Даже то, что не все бабы продажные стервы, – выпитый алкоголь далеко не на самую трезвую голову, снова помутил Антону сознание, что медленно, но уверено, возвращало к самым наболевшим темам, и он на нетрезвых ногах, плюхнувшись на диван, признался – и знаешь, это ведь самое хреновое! Потому что я прекрасно понимаю, что мои деньги и власть не помогут её вернуть.
– Кого? – непонимающе уточнил Максим, с трудом поспевая за переменчивостью хода мыслей Громова.
– Ильину, черт бы её побрал! – раздраженно, от безысходности ситуации, выплюнул Антон.
– Это та самая Владислава что ли? – опускаясь рядом, переспросил Авдеев.
– Ага. А главное, понимаешь, в чем проблема, я ведь и без неё справился бы. Жил ведь как-то столько лет без неё и ничего жив здоров. Но такое впечатление, что она какая-то ведьма. Ушла и мне все время теперь так хреново. Я спать без неё не могу, есть без неё не могу! И она все время в мыслях и все тут, – опять протягивая бокал Максиму, оправдывался Антон, – как будто баб других нет! Вот, к примеру, вчера, пошел к одной своей, и ты представляешь, я не смог! Это же надо такому случиться! Вместо того чтобы заняться с кем-то сексом и выбить эту дуру из головы, я просто не смог этого сделать! А она главное ведет себя, как ни в чем не бывало. Ходит вся такая по офису, неприступная. Тьфу ты! А сама напялила платье, которое ни хрена не прикрывает, крутит перед всеми задом и радуется!
– Тох, ты сейчас это серьезно? – растирая виски, пытаясь таким образом справиться с резкой головной болью, удивился Максим.
– А я так похож сейчас на юмориста? – раздраженно прикрикнул Антон. Он, конечно, рассказал Авдееву о прошлом, раскаялся вроде как в своих поступках, но удивление и некая презрительность друга на заявление о Владиславе немного начинало выводить из себя. Будто ему не может нравиться до такой степени девушка! Хотя… для него ведь самого странно говорить о подобных вещах, что уж говорить о ком-то.
– Нет, ну я просто пытаюсь разобраться в ситуации. Вы же вроде неделю назад были вместе? – задумчиво пробормотал Максим.
– Вот, кстати, благодаря тебе и твоей Ниночке, она ушла! – скрипнул зубами Громов, глотнув немного алкоголя.
– Не понял, – удивленно вздернул бровью мужчина, повернувшись к Антону.
– Я тоже не понял, чего там твоя женщина наговорила Владе, но ей вдруг приспичило после этого меня доставать всякого рода дурацкими вопросами! – недовольно отметил Громов. Он уже и сам не понимал, кого винить в произошедшем. И ведь, вероятнее всего, Нина вряд ли была виновницей затеянного Владой разговора. В большей степени он сам был виноват во всем. Вот только признавать свою вину Антон был еще не готов. Он сегодня и так слишком разоткровенничался…
– Например?
– Антон, реши, кто я для тебя? – передразнил Громов Владиславу, нахмурившись, – я не могу так дальше! Ты все от меня постоянно скрываешь, не доверяешь… Блин, как будто я какой-то сопливый пацан, чтобы меня можно было разводить на подобные признания!
– А ты чего? – не сводя взгляда с друга, не унимался Макс.
– А чего я? Ну что я ей скажу? Я и сам не знаю, кто она для меня. Она мне нравится. Этого отрицать не буду, – всматриваясь в бокал с янтарной жидкостью, словно там можно было найти подсказку, задумчиво признался Антона, – С ней весело не только в постели, но и в целом. Она единственная женщина, с которой можно говорить на любые темы, не боясь быть высмеянным. С которой можно быть самим собой, зная, что она максимум побурчит, но не осудит и все поймет. Все. Больше я ничего не знаю.
– Надеюсь, ты ей так и сказал?
– Не совсем. Просто предложил сейчас не думать об этом и жать настоящим. Естественно, она отказалась. Ну и я… – замолчав на полуслове, Антон с грохотом поставил бокал на стол, прикрывая лицо руками. Воспоминания о своем свинском поведении с Ильиной, оказывается, вызывали не самые приятные чувства.
– И ты…? – заранее зная ответ на этот вопрос по одной лишь реакции Громова, не удержался Авдеев.
– Немного вспылил, наговорил глупостей, – в общих чертах, нехотя, обрисовал ситуацию мужчина, – Она, судя по всему, обиделась. Точнее я думал так до тех пор, пока не встретил её вчера в офисе, всю такую довольную и равнодушную. Значит, я тут мучаюсь из-за своей нетерпимости к другим и поспешности, а она там развлекается и радуется жизни!
– О, да мы ревнуем?
– Вот еще! Делать мне больше нечего!
– Ревнуем, я говорю! – настаивал Максим. Притом, что в его голосе звучала такая уверенность, что Громов и сам готов был поверить, что может кого-то ревновать. Точнее не кого-то, а именно Владу… И осознание этого было таким странным.
– Нет! – сказал, как отрезал. В конце концов, даже если он и ревнует, об этом ведь не так и обязательно говорить вслух.
– Тох, будь мужиком! – знает гад на что давить! Чуть что, сразу – будь мужиком! Вот вечно этот Авдеев так!
– Да, ревную! К тебе, кстати, тоже! – выпалил гневно Антон, прежде, чем сообразил, что последние признание было явно лишним.
– Ко мне? С какой такой радости я удостоился такой чести? – непонимающе уточнил Максим, застыв на полпути с бокалом виски.
– Ты для нее, видишь ли, красивый мужик! – недовольно поморщившись, отводя взгляд, признался Громов.
– Неожиданно, но приятно! – с наигранным удовольствием, загадочно протянул Авдеев, – я всегда знал, что нравлюсь женщинам.
– Максим!
– Шучу! – сообразив, что в данном случае шутки с Антоном плохи, и он даже подобные заявления воспринимает в штыки, поспешил оправдаться мужчина, – У меня свадьба через неделю, если ты не забыл.
Повисла неловкая пауза. Максим, очевидно, ждал какой-то реакции со стороны Громова, но тот даже не знал, что ответить. Он только сейчас стал понимать, как был не прав. Авдеев мало того, что приехал к нему в трудную минуту, так еще и сидит здесь выслушивает его сумбурные эмоциональные признания. А сам Антон даже не удостоился извиниться, за то, что вел себя, как скотина и готов был при малейшей возможности унизить и морально растоптать друга…
– Макс? – спустя пару минут молчания, нерешительно протянул Громов.
– Что? – без каких либо эмоций, уточнил Авдеев, прокручивая в руках пустой бокал.
– Ты это… – нервно сглотнув, замялся Антон. Оказывается, не так-то просто признавать свои ошибки. А уж тем более просить прощение, – прости меня. За все.
– Да ладно тебе, – попытался отмахнуться мужчина.
– Макс, я серьезно ведь.
– Антон, кто старое помянет, – протягивая руку для рукопожатия, уверенно отметил Авдеев, усмехнувшись, – тому… сам понимаешь, что.
– А Нина? – бросая нерешительный взгляд на протянутую руку, не удержался от вопроса Громов.
– А что Нина?
Только дурак мог не понять, что имел в виду Антон. Или тот, кто и правда искренне настроен на примирение. В этот момент Громов и сам не знал к кому причислять Макса. Будучи на его месте, он вряд ли смог бы простить подобное по отношению к собственной девушке. И плевать на любые оправдания, типа – я не собирался никого насиловать, а только припугнуть. Не говоря уже об остальном…
– Сомневаюсь, что она будет в восторге от этого, – заметил Громов.
– Должен тебя огорчить, в то время, когда ты сегодня звонил, Нина была под боком и все слышала, – все так же продолжая держать протянутую руку, в ожидании ответа, отметил Максим, – Более того, именно ей ты должен благодарить за то, что я все-таки приехал. Думаю, что ты прекрасно понимаешь, что если бы она запретила, то… – на такое заявление Антон расплылся в ехидной усмешке, на что Авдеев уверенно оборвал любые замечания – И можешь называть это как хочешь! Хоть подкаблучник, хоть мямля. Ради неё и малыша я пойду на все. И я почему-то уверен, что не далек тот час, когда ты и сам поймешь, о чем я.
Оставив слова друга без ответа, Антон несколько мгновений продолжал смотреть на протянутую руку, прежде чем нерешительно заставил себя ответить тем же, и скрепить примирение крепким мужским рукопожатием. И как же все-таки чертовски приятно было осознавать, что былая дружба не угасла и по прошествии многих лет и разных, не самых приятных событий. Максим простил его. Более того, он поддержал и принял Антона со всеми его тараканами. Единственный и настоящий друг. Единственный кому можно доверится, не боясь быть высмеянным…
– Максим, знаешь, а я тебе сейчас даже завидую, – после очередного выпитого в немом молчании бокала виски, честно признался Антон, – любимая женщина, дети на подходе. Наверное, хорошо чувствовать, что есть кто-то, кому ты действительно нужен.
– Да. Знаешь, это действительно самое большое счастье. Любить и знать, что тебя тоже любят. Притом не за что-то, а просто так, потому что по-другому нельзя, – задумавшись, признался Авдеев, – А что тебе мешает самому завести семью? Родить ребенка?
– Да ты что! – расширив от ужаса глаза, наигранно возмутился Громов. Он и сам уже стал задумываться о подобном, но… Казалось, что признайся он кому-то еще, то это будет последней каплей, когда отступления назад уже не будет, – Я не создан для семьи!
– А Влада?
– А что Влада?
– Ну, ты же любишь её? – с нажимом уточнил Максим, пытаясь поймать в выражении лица Антона что-то, что могло бы подтвердить догадки. Хотя и так давно уже было все ясно. Но упрямому Антону ведь нужны явные факты и подтверждения.
– Ты в своем уме? Кто тебе сказал подобное?
– Вообще-то не я тут десятки минут ранее с отчаянием рассказывал, как хреново жить без неё.
– Ну да. Без неё мне плохо и я сам не свой, – неуверенно признался Антон, быстро оправдываясь – Только это ведь еще не значит, что я её люблю!
– Тох, давай уже будь честен хоть сам перед собой. Ты о ней думаешь? Думаешь. Бабы другие тебя не интересуют? Не интересуют. Опять же из-за кого ты тут так нажрался? Явно, что не из-за меня, – стал приводить веские доводы Максим, – поверь, я знаю, что говорю, и к чему в итоге это приводит. Так что, дружище, хватит маяться фигней. Признавай уже, наконец, свои чувства и делай чего-то для возвращения Влады. Или ты думаешь, она сама к тебе прибежит?
– Ничего я не думаю, – откинувшись к спинке дивана, Антон, невидящим взглядом уставился в потолок, – знаю и сам, что она не вернется сама. Особенно на моих условиях.
– Слушай, Тох, чего ты зациклился на своих условиях? Нужны ли тебе самому эти условия? – прикрикнул Авдеев, – ты так говоришь, будто собираешься до пенсии прыгать из койки в койку в поисках нового идеала! Может, хватит уже? Не пора ли остепенится?
– А вдруг после неё будет кто-то более подходящий? – все еще не решаясь признать свое поражение перед Владисдавой, изрек Громов.
– Нет, Антон, ты точно идиот! – хлопнув себя по лбу, воскликнул Максим, – мы ведь кажется, только что пришли к выводу, что ты её любишь и…
– Ни к чему мы не пришли, – попытался возразить мужчина.
– Заткнись! Мне лучше знать! – уверенно перебил Авдеев, – так вот, ты её любишь. Она тебя, судя по всему, тоже. Потому как, прости Антон, но любая нормальная девушка по своей воле, не будет так долго терпеть твои заскоки. Особенно зная подробности некоторых эпизодов из твоей жизни. Только до безумия влюбленная, – решив благоразумно умолчать о признании Ильиной, что было сделано Нине, Максим привел не менее веские аргументы в пользу девушки.
– Даже если и так, после всего, что я ей наговорил, она меня на пушечный выстрел к себе не подпустит. Уж я-то знаю, пробовал уже.
– Значит, плохо пробовал! Тут надо действовать другими методами. Отбросить в первую очередь, куда подальше свою гордость и понять, что настоящую женщину нужно добиваться самому, а не дожидаться, что однажды она, заскучав без тебя, вернется. Не вернется. Как бы ей тяжело и больно не было. Ведь вопреки давно установленным рамкам, что им без мужиков никуда, именно они смогут прожить без нас. Именно они смогут справиться и найти кого-то, кто будет ценить их больше. Запомни, Антон – они! А мы нет.
– И чего ты мне предлагаешь? – оживившись, Антон с интересом уставился на друга.
– Знаешь, есть у меня одна мыслишка, – загадочно усмехнувшись, признался Макс, – только для этого ты должен слегка пересмотреть свои жизненные приоритеты…
