Текст книги "Подружки"

Автор книги: Юлия Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Кавычки

– И так, кавычки, – повторила Наталья Николаевна. – Пишите! «Парный знак препинания… пре-пи-на-ни-я, который употребляется для выделения прямой речи…»

– Зачем она заставляет нас писать правила? – недовольно прошептала мне на ухо Варька. – Ведь это всё есть в учебнике!

– Может, чтобы мы лучше запомнили, – прошептала я в ответ, – хотя я всё равно потом забываю эти правила…

– «… А также отдельных слов, – погромче продолжила Наталья Николаевна, – если они включаются в текст не в своём обычном значении, а в переносном смысле».

– «И» исправь на «Е», – прошептала Варька.

– Где? – не поняла я.

– У себя! Пишется в «перЕносном», а не в «перИносном». Ну вот, смотри!

Она ткнула мне ручкой в тетрадку и вдруг ойкнула.

– Что это у тебя такое? Какие-то букашки.

Она сильно дунула мне на тетрадь и с листка взлетели два чёрных катышка.

– Это из шапки, – объяснила я, – у меня новая шапка вязаная. Мама вчера купила. Это от неё катышки.

– Ты её в рюкзаке, что ли, таскаешь? Почему в гардеробе не оставила?

– Мама сказала с собой брать. Я одну уже в гардеробе потеряла, она из рукава куртки выскочила.

Я дунула ещё сильнее, и клочки слетели на мой стул. А сзади меня сидел Мишка Горелов. Он протянул руку и схватил мои катышки.

– Что это у тебя, Полякова? Вши, что ли?

– Сам ты «вши», – обиделась я.

– А что это тогда?

– Катышки. От шапки. Отдай обратно!

– Лови!

Горелов дунул на катышки, и они куда-то улетели с его ладони. Мы с Варькой расстроились: весело же было их гонять.

– Давай ещё таких «вшей» нащиплем? – предложила Варька.

– Да ну, так всю шапку распустим, – проворчала я.

– Полякова! Герасимова! Вас задание тоже касается! – строго сказала Наталья Николаевна.

Оказывается, все вокруг нас достали «Алые паруса», которые мы читаем по литературе, и ищут в тексте кавычки.

Я тоже полезла в рюкзак за книжкой, а когда вытащила, то обнаружила, что к ней ещё два катышка прицепились. То ли новые от шапки оторвались, то ли те самые, которые Горелов с ладони сдул.

Наталья Николаевна стояла рядом с нами, и вслух поделиться с Варькой тем, что у нас есть новые катышки, не вышло. Я тогда взяла блокнот, в котором мы переписываемся, и начала: «Я нашла ещё…»

Тут я застряла. «Катышки» или «Катушки»? Опять Варька скажет, что я не так пишу! А ладно, напишу «вшей». Она сразу поймёт, что я имею в виду.

Сую я Варьке блокнот. Но не успела она его взять, как вдруг перед моим носом оказалась рука Натальи Николаевны. Она забрала блокнот и отнесла к себе на стол.

– Делом надо заниматься, Полякова, делом! – сердито сказала она, усаживаясь на учительский стул, – ищи кавычки в «Алых парусах», тебя первую спрошу!

И тут её взгляд упал на блокнот. Прочла она мою записку и вскочила.

Глаза у неё огромные сделались, как транспортир, который на доске лежит рядом с мелом.

– Вши? – воскликнула она. – Полякова! Бегом к медсестре!

– Да нет, – говорю, – это не у меня… это из шапки…

– Конечно, из шапки! – не дала мне договорить Наталья Николаевна. – Они и на подушке, и в шапке будут!

Класс притих. Все на меня обернулись, некоторые испуганно. Как будто у меня не вши, а крокодилы в шапке притаились.

– Ладно, – говорю я.

Взяла шапку и направилась к выходу. Объясню всё медсестре, она хоть и старенькая, а всё нормально понимает. И тут Варьке пришла в голову гениальная мысль за меня вступиться.

Варька же моя подруга. Она иначе и не могла поступить?

– Наталья Николаевна-, вы не поняли! – сказала она. – У Лены вот какие «вши»! Я вам сейчас покажу!

Встала, к Наталье Николаевне подошла и протягивает ей ладошку. А та как отскочит!

– Отойдите, – говорит, – от меня обе!

«Почему „обе“?» – не поняла я. Может, ей со страху показалось, что к ней две Вари подошли? В глазах задвоилось?

– Наталья Николаевна, да вы не бойтесь! – засмеялся Горелов. – Гляньте, какие «вши»! Из шапки Ленкиной!

– Так! – не выдержала Наталья Николаевна.

К доске отбежала и зачем-то транспортир схватила.

– Все по местам! – велела Наталья Николаевна. – Сейчас я медсестру позову.

Мы вернулись за парты, переглядываемся. И смешно, и жутковато как-то.

Пришла школьная медсестра. Наталья Николаевна за дверью осталась. Наверное, испугалась, что наши «вши» уже по всему классу расползлись.

А я встала и говорю медсестре:

– Нас Наталья Николаевна не так поняла. У нас не вши! У нас тут катышки из шапки!

– Какие у вас тапки? – переспросила медсестра, и я вспомнила, что она хоть и всё понимает, но глуховата.

– Ну вот эти! Чёрные! Козявки! – выкрикнула я.

– Козявки? – нахмурилась медсестра. – Надо вам носы почистить!

– Не надо! – закричал весь класс.

– Кто её знает, чем она носы чистить будет?! Может, дихлофосом! – пробормотала Варька.

– В шапке шерсть! – сделал последнюю попытку Горелов. – Из шерсти – вши!

Это было похоже на тексты для малышей из «Букваря». «Мама мыла Сашу». «У Саши вши». То есть, тьфу, «у Саши мыло»!

– Из шерсти вши? – переспросила медсестра.

– Да! – радостно грохнул класс. – Из шерсти!

– Что ж, – вздохнула медсестра, – буду проверять у каждого шерсть!

И хвать меня за голову! И снимает с моих волос катышек чёрный!

– Так это клочки от шерстяных ниток! – удивилась медсестра.

– Да! – прогрохотал весь класс.

Тут все с мест повскакивали, затащили обратно Наталью Николаевну и хором, вместе с медсестрой, всё объяснили.

Как же Наталья Николаевна хохотала! Даже транспортир выронила.

А потом и говорит:

– Эх вы, неучи! Вам надо было слово «вши» в блокноте закавычить! Оно же не в прямом смысле употреблено, а в переносном! Вот поставила бы ты, Полякова, кавычки, я бы всё сразу правильно поняла!

Удивительное дело – из-за такой ерунды у нас пол-урока русского языка пропало! Зато теперь весь наш класс знает, в каких случаях употребляются кавычки.

Топографические гении

Заболели как-то у нашего пса Клайда уши. Чешет он их лапой, чешет, остановиться не может. Мама его осмотрела и говорит:

– Батюшки, уши-то какие красные внутри. Наверное, какая-то инфекция попала. Надо перекисью водорода протереть.

А потом по шкафчикам посмотрела и говорит:

– Надо же, как назло кончилась перекись! Лиза, беги скорее в аптеку. Только не в ту, что возле «Пятёрочки», там дорогу надо переходить.

Иди в ту, которая в конце нашей улицы. Поняла? Выйдешь из дома. Перед тобой дорога. Иди по ней до конца и упрёшься в аптеку. Возьми перекись и… вату. Тоже заканчивается.

Дала мне мама денег. Выхожу я на улицу и вижу перед собой Вальку с шестого этажа.

– Валь! – окликнула я соседку. – Ты куда?

– В аптеку, – говорит, – у нас лекарство одно закончилось.

– Тоже, что ли, перекись?

– Нет! От вздутия живота.

– Это кому?

– Сестрёнке, – объяснила Валька. – Она по ночам вопит. Врач говорит, у неё болит живот. Вот мама и даёт ей лекарство.

– Здорово!

– Что здорово? Что живот болит?

– Да нет, что тебя в аптеку послали! Мне тоже надо. У Клайда уши воспалились, перекись нужна. И вата.

– Классно!

– Чего ж классного в том, что уши воспалились? – обиделась я.

– Классно, что вместе в аптеку пойдём, – улыбнулась Валька, – а то у меня этот… как его… топографический тупизм. Папа так считает. Он у меня инженер, железные дороги проектирует. А на мне, говорит, природа отдыхает.

– Нам сюда, – показала я, – прямо. Мама сказала: «Выйдешь из подъезда и сразу – вперёд». А как это, природа отдыхает?

– Ну то есть природа все силы вложила в папу – вот он и стал гением в топографии. А на мне решила отдохнуть. Я ни в картах географических, ни в планах не разбираюсь. Я даже в квартире могу заблудиться. Не в своей, конечно, – в чужой. А на улице – просто беда. Мы как-то с мамой повели сестрёнку в поликлинику на диспансеризацию. А полис взять забыли. Мама говорит: «Сбегай, Валюта, домой. Бабушка тебе его с балкона скинет!» От нашего дома до поликлиники всего два шага, сама знаешь! Так я умудрилась в другую сторону пойти и дошла аж до папиной работы. Это две автобусных остановки. Вообще-то, я бегом бежала: полис же нужен. И вдруг смотрю – папа навстречу мне. «О, – говорю, – ты тоже за полисом? А он: „За тобой! Мама звонила, что тебя потеряла!“

– Ругали тебя?

– He-а! Наоборот, радовались, что я нашлась.

– Но больше, наверное, никуда не отпускали?

– Ещё как отпускали! Папа сказал, с топографическим тупизмом надо бороться. Поэтому родители меня каждый день куда-нибудь стараются отправлять. Недалеко, конечно. Сегодня вот в аптеку отправили. Правда, мама возражала.

Сказала, ей моего вчерашнего похода на неделю хватит.

– Осторожнее, в лужу не наступи. А куда ты вчера ходила?

– За смесью молочной для Полинки. Знаешь детский магазин на углу? Вообще-то он овощной, но в нём есть небольшой отдел, где детское питание продаётся. Так вот. Дошла до угла. Смотрю – нет магазина. Я до следующего перекрёстка дошла. Там тоже нет. На пятом углу цветочный оказался, а на шестом – крошечная палатка со шнурками и стельками для обуви.

– А зачем ты шла? – удивилась я. – Понятно же, что заблудилась.

– Ну я тоже это поняла. Только поздно. Повернула возле киоска со стельками и пошла в обратную сторону. Еле свой дом нашла» А потом увидела, что с пустыми руками возвращаюсь. Не стала уже овощной искать, побоялась опять заблудиться.

Решила в магазин в нашем доме зайти и чего-нибудь купить.

– Погоди, Валь… У нас же рыбный только!

– Ну да, я подумала, вдруг там тоже есть детский отдел. В овощном же есть, почему в рыбном не может быть? Зашла.

– А там?

– А там одна рыба! На витрине мороженая, а в аквариуме живая. Плавает, подмигивает. Я на неё уставилась, а продавщица мне строго так говорит: «Девочка! Будешь что-то брать?» Я растерялась. Неудобно как-то получилось: я в магазин зашла, значит, надо что-то купить! Деньги у меня были, те, что мама на смесь дала. Стою я перед прилавком, вспоминаю, что мама обычно на ужин жарит. Вспомнила. «Карпа, – говорю, – мне дайте, пожалуйста». Продавщица сачок берёт – и к аквариуму. Я как заору: «Только не живого!» Она спрашивает: «Спящий подойдёт?» Ну я решила, что она спящим мёртвого называет. Говорят же: уснул вечным сном. «Давайте, – говорю, – спящего». Принесла его домой. В пакете. Холодный был, ужас, я все пальцы отморозила. Мама дверь открывает, а я ей прямо в руки карпа сую и говорю: «Бери скорее, холодно мне!» А мама от неожиданности пакет выронила. «Ой, – кричит, – что это?!» – «Рыба». – «Какая рыба?!» – «Спящая, спящий карп». Мама как закричит: «Я тебя за смесью посылала! Чем мне Полину кормить?!» Я говорю: «А рыбу ей нельзя ещё?» Тут у мамы глаза большие стали. «Ты, – говорит, – ты…» Ну пытается придумать, как меня назвать. И тут этот карп хвостом шевельнул. И вдруг как подпрыгнет! Прямо вместе с пакетом! Тут уж мы с мамой хором завопили. Она кричит: «Ты ж сказала, он спящий!» А я в ответ: «Проснулся, значит!» В общем, мы его в холодильник запихнули, чтобы папа с ним разобрался. А мама сказала, что никогда меня больше никуда не пошлёт.

– А как же сегодня?

– Так это папа. Говорит, будет бороться с моим топографическим… Ну, в общем, ты поняла. А мы, кстати, не должны были уже до аптеки дойти? Чего-то долго идём!

– Нет, она в следующем доме. А папа тебя за рыбу ругал?

– Он меня похвалил за то, что я ужин семье обеспечила.

– Знаешь, Валь, а у меня тоже есть этот… географический…

– Топографический!

– Короче, тупизм. Я тоже плохо ориентируюсь на местности. У нас в деревне, где бабушка живёт, всего две улицы. На одной – магазин. А по другой до леса дойти можно. Я как-то в магазин пошла, чтобы таблетки от комаров купить, которые в фумигатор вставляются. Вроде, я по правильной улице шла. А оказалась в лесу. Ну, думаю, и ладно! Может, в лесу что интересное найду. Дошла до полянки, а там – черники видимо-невидимо! Я её набрала в пакет, который мне бабушка в магазин дала, и домой принесла.

– А как же таблетки?

– За ними бабушка сама на следующий день сходила.

– Влетело тебе, наверное, от бабушки?

– Нет! Я же ягод много притащила. Мы варенье сварили, компот сделали. Так что передай, пожалуйста, папе, что этот… топонимический тупизм…

– Топографический!

– Да какая разница! В общем, скажи, что иногда он даже полезен бывает. И нечего с ним бороться. Это наследственное. У меня мама сама всю жизнь плутает! Надо не ругать нас, а делать из лимона лимонад. Знаешь такое выражение?

– Слушай, – тихо сказала Валя, – кажется, мы заблудились…

Мы остановились возле дома с вывеской «Салон Тату».

– Погоди, – говорю, – аптека, наверное, с другой стороны.

Но там оказалась школа восточного танца. На рекламном плакате была нарисована девушка с голым животом, лицо которой закрывала тряпочка из блестящей ткани.

– Давай спросим у кого-нибудь, где аптека, – предложила я.

Но никто этого не знал. Одна старушка послала нас в соседний дом. Но там сказали, что аптеку давно закрыли, а вместо нее – книжныи.

Вид у Вальки был несчастный.

– Не реви! – сказала я ей строго. – Помни: надо выжимать из лимона лимонад. Если аптеку не найдём, потратим деньги на что-то полезное. Татуировку, например, сделаем. Или танец живота танцевать научимся.

Я её рассмешить хотела, но она, наоборот, ещё больше, как говорит мой папа, «набухла».

– На самом деле меня здорово ругали в тот раз, когда я за полисом бегала, – призналась Валя. – Я неделю без телика сидела.

– Но ведь за рыбу не ругали! Папа же сказал, что ты ужин обеспечила!

– Но это он потом сказал! Когда мы карпа отдали!

– Кому?!

– Понимаешь, он с работы пришёл. Сел возле холодильника, отдыхает. Вдруг слышит: в холодильнике кто-то стучит. «У вас, что, – спрашивает, – в холодильнике домовые завелись?» Я ему хотела сказать, что это спящий, вернее, уже не спящий, карп, а он дверцу холодильника распахнул. А карп из пакета вылетел. И прямо ему на рубашку! На белую. Мазнул хвостом, на пол упал и запрыгал, как бешеный. Вот папа ругался!

– Но ведь рубашку можно постирать!

– Папа сказал, рыбный запах не отстирывается. И отнёс карпа к соседям. Вернулся, на табуретку сел и вздохнул: «Да-а… обеспе-ечила ты нам ужин».

– И ты опять без телика?

– И без мобильника. После школы сразу забирали, чтобы я эсэмэски не писала никому.

– А мне тоже за чернику влетело, – призналась я, – во-первых, бабушка испугалась, что меня долго нет. Во-вторых, я перемазалась страшно. Футболка была белая, а стала синей. И её, как твою рыбу, не отстираешь. Бабушка разозлилась и стукнула меня ложкой пониже спины. Деревянной такой, на длинной ручке.

– Больно?

– Да нет, но ложка сломалась. Бабушка ещё больше рассердилась, потому что мешать варенье ей пришлось обычной, железной, и она обожглась. Хотела меня в аптеку за пластырем послать, да почему-то передумала.

Тут у Вальки слёзы покатились по щекам. Стоит, размазывает. Зря я ей про аптеку напомнила.

– Если я Полине лекарство не принесу…

– А у меня дома Клайд больной, – вспомнила я и тоже чувствую – слёзы к глазам подступают.

– Валька! – сказала я громко, чтобы слёзы испугались и обратно в горло залезли. – Давай сами будем с тупизмом бороться!

– Как? – прохлюпала она. – Ты же сказала, что это наследственное.

– Дайте нам, пожалуйста, карту, – попросила я продавца, – только чтобы на ней наши улицы были нарисованы.

Дали нам карту, раскрыли мы её с Валькой. Покрутили туда-сюда, почитали названия улиц. Ничего не понятно!

– Так, – говорю, – дайте нам, пожалуйста, лист ватмана и маркер.

Я расплатилась и сказала:

– А теперь, Валя, идём к тебе домой!

– Нет, – испугалась она, – я без лекарства не пойду. А ещё у меня папа дома!

– Очень хорошо, что дома, – сказала я, – он-то мне и нужен.

Пришли мы с Валей к ней домой. Она трясётся, за меня прячется. А у её родителей лица такие грустные, у обоих… Как будто мы им объявили, что Валька бросает школу и идёт работать дворником. Но я всё равно храбро в прихожую прошла и говорю:

– Здравствуйте! Лекарство мы не купили. Но если вы нам поможете в одном деле, то всё всегда будет в порядке! Никакого томографического тупизма!

– Топографического, – в один голос поправили меня Валька и её папа.

– А какая нужна помощь? – спросила Валькина мама.

– Я думаю, мы без вас справимся, не будем вас от Полины отвлекать, – вежливо улыбнулась я ей, а Вальке прошептала на ухо: – Всё-таки версию с наследственностью не стоит упускать из виду.

Валькин папа согласился нам помочь. Мы разложили на столе лист ватмана, Валя принесла линейку и карандаш. И мы втроём сделали карту нашего района. Прорисовали все улицы и переулки и обозначили все магазины и аптеки, школу и детскую площадку. Для верности каждую линию обвели чёрным маркером.

– И нарисуйте все детские сады! – крикнула нам из соседней комнаты Валина мама.

– Зачем? – спросил папа.

– Чтобы Валя могла забирать Полину из детского сада!

– Так Полина только через два года в сад идёт.

– Ничего, на будущее!

Нанесли мы на нашу карту детские сады.

– И салоны красоты нанесите! – снова крикнула мама.

– А не рановато ли? – растерялся папа.

– На будущее! – прогремела мама.

В общем, закончили мы карту, понесли моим родителям показывать. Валькин папа с нами пошёл. Он очень гордился тем, как здорово мы всё нарисовали. Моим родителям тоже понравилось, и мы решили по нашей карте все вместе в аптеку сходить, чтобы проверить, правильно ли мы всё записали по памяти.

Взяли с собой Валькину маму, ей всё равно надо было с Полиной гулять. Продавщица очень удивилась, когда мы всей толпой в аптеку завалились и попросили перекись и капли от боли в животе. На радостях забыли купить вату, но, к счастью, она у нас дома ещё не совсем кончилась. На обратной дороге наши мамы попросили дорисовать на карте Сбербанк, магазин одежды и химчистку, при этом приговаривая: «Девочкам на будущее!»

С тех пор мы с Валькой брали всюду карту и больше не терялись. Правда, иногда мы находили нашу карту не на Валином столе, а в хозяйственной сумке одной из наших мам, но каждый раз они делали большие глаза и говорили, что не знают, как карта к ним попала.

А Валькин папа с тех пор нас зовёт топографическими гениями. В шутку, конечно, но всё равно приятно.

Наказание для Протасова

Пришла я как-то в школу, сумку на парту кинула, уселась. Потом сумку к себе подвинула и голову на неё положила.

– Протасов? – спросила Мила с сочувствием.

– Угу…

– Надо же, – протянула Мила, – а вроде нормальный, симпатичный даже… И не скажешь, что может так нервы мотать.

– Ещё как может, – пробурчала я.

– Ларис… А может, тебе это кажется?

– Ничего мне не кажется! Давай я тебе факты перечислю. Четырнадцатое февраля. Прошло?

– Прошло.

– Была от него «валентинка»?

– Не было.

– Даже тебе пришла!

– Что значит – «даже мне»? – возмутилась Мила. – Я что, не человек, что ли? И потом, вспомни! Это не «валентинка» оказалась, а записка Маргарите Михайловне от дворника. Он в ней попросил нас после праздника помочь ему во дворе снег разгрести.

– Но сам факт!

– Факт – да. Против Протасова.

– Вот! Восьмое марта тоже прошло. Были розы? Не было. А весенняя дискотека в большом зале? Ты вспомни, как он себя вёл! Танцевал с Антоновой весь вечер! А я, между прочим, к чаепитию медовик сама испекла. Вся перемазалась кремом, пока до школы дотащила.

– Прямо сама?

– Ну нет, конечно, мама помогала…

– Безобразие!

– Сама попробовала бы испечь! Сложно тесто раскатывать… Да ещё восемь коржей!

– Да не это безобразие! Поведение протасовское – безобразие.

– Ага! – воскликнула я. – Теперь ты меня понимаешь. Всё, бросаю его совсем! Сколько раз мне мама говорила: девушка должна быть гордой. Вот я и буду.

С этого дня я решила: больше не слушаю Земфиру (она у него в списке аудиозаписей «ВКонтакте» висела). Больше не читаю Хокинга, который числится у него в списке любимых авторов (да, ради Протасова я целый год мучила книгу с таким мудрёным названием, как «Большое, малое и человеческий разум»). И никогда, никогда не буду танцевать под Дженнифер Лопес! Он ведь под неё с Антоновой танцевал… На моих глазах!

Стереть все записи про него в дневнике! И больше никогда не говорить маме, какой хороший парень учится в девятом «А» – Серёжа Протасов…

Мне стало жалко себя до слёз. И я твёрдо решила показать Протасову: зря он так поступил со мной. Он ещё пожалеет, что упустил такую потрясающую девушку, как я!

Мы с Милой разработали целый план. На листочке написали: «Наказание для Протасова».. И дальше список: новое платье, сумочка, духи, украшения.

– Знаешь, – вдохновилась Мила, – он ещё больше будет мучиться, если ему кто-нибудь расскажет, какая ты замечательная.

– Может, ты?

– Нет, я же твоя подруга. Все сразу поймут, откуда уши растут. Тебе надо совершить какой-нибудь выдающийся поступок. Например, стать звездой по какому-то предмету. Пойдёт о тебе в школе слава. Вот тогда Протасов пожалеет.

– Ладно, – вздохнула я, – чего только не сделаешь, чтобы показать парню, что он был не прав.

Я решила стать звездой по физике. Теперь, вместо шатаний с Милой по торговым центрам, я оставалась дома и зубрила, зубрила, зубрила. Правда, оказалось, чтобы хорошо отвечать на уроках, зубрить мало. Мне не хватало базовых знаний. Поэтому я взяла в библиотеке учебники за седьмой и восьмой класс, чтобы разобраться в физике с самого начала.

Учительница была, конечно, удивлена, что я стала тянуть руку на каждом уроке, но меня вызывала. Пятёрки по физике запрыгивали в мой дневник и делали своё дело: в конце года физичка предложила мне после уроков сделать доклад в большом зале. В том самом, в котором Протасов танцевал с Антоновой под Дженнифер Лопес!

Мой звёздный час настал. Звёздный – в прямом смысле слова. Я делала доклад по книге Стивена Хокинга «Джордж и тайны Вселенной». Вообще, это детская книга. Когда я разобралась в физике, то перечитала эту книгу с самого начала и поняла: она гениальна. Но я решила выбрать что-то попроще. Ведь в зале должна была собраться вся школа, и мне хотелось, чтобы всем всё было понятно: и первоклашкам, и Антоновой с её двойками по физике.

Я не забыла про новое платье, сумочку, духи и украшения. И про Протасова, конечно. На сцену вышла при полном параде. Глазами нашла его в зале. Улыбнулась: «Ну что, теперь ты понял, чувствами какой девушки ты пренебрёг?!»

И целый час читала доклад. Можно было и покороче выступление сделать, но что-то я увлеклась. Физика такой интересной оказалась, стоило в ней разобраться. И народу нравилось меня слушать, я же буквально на пальцах всё объясняла. Приятно делиться тем, в чём сам силён.

В общем, в конце концов на сцену выскочили мои одноклассницы в кокошниках и увели меня со сцены, а сами начали «Барыню» отплясывать. Я спустилась в зал. Улыбаюсь, в голове радостно шумит. Смотрю, Мила возле выхода стоит и мне рукой машет. А рядом с ней Царёв! Лучший друг Протасова.

– Вот, – сказала Мила и слегка подтолкнула Царёва.

– Ну, это, – выговорил Царёв, – Серёга с тобой… типа… познакомиться хочет.

– Познакомиться? – задумчиво сказала я. – Давай… познакомимся.

– Погоди, – остолбенела Мила, – а вы что, раньше знакомы не были?! За что же мы тогда его наказывали?

– За то, что он не разглядел, какая потрясающая девушка в него была влюблена! – гордо сказала я.

– Точняк, потрясная, – подтвердил Царёв. – Кстати, «Тайны Вселенной» твои никто из наших не читал.

– Как – никто? – насторожилась я. – А Протасов?

– Говорит, не читал.

– А, ну конечно! Это не его уровень. Он же «Большое, малое и человеческий разум» читает.

– Да и эту нудятину он не читал!

– Она же у него «ВКонтакте» висит! В списке любимых книг!

– А, это… Так у меня тоже висит. Модно, типа, – шмыгнул носом Царёв.

Я умолкла, потрясённая. А потом подумала и говорю:

– Знаешь, передай Протасову, что, пока книгу не осилит, может даже и не думать ко мне гонцов высылать.

Царёв, растерянный, отошёл.

– Может, зря ты его отослала? – сказала Мила. – Хоть бы познакомилась по-настоящему. Может, он и «валентинку» бы прислал в следующем году.

– Он и так пришлёт! – отмахнулась я.

– Ну или в кино бы сегодня позвал… А то что мы с тобой делать будем, опять в торговый центр шататься пойдём?

– Нет, Мил, – я положила подруге руку на плечо, – мне мама «Краткую историю Вселенной» Хокинга купила. Пойдём ко мне, я тебе по ней буду про мир рассказывать! Интереснее любого кино, честное слово! Я тебе всё объясню, вот увидишь.

– Может, Протасову всё объяснишь?

– Протасов пусть сам науки осваивает. Если, конечно, хочет с такой потрясающей девушкой, как я, познакомиться.