Текст книги "Генерал для попаданки (СИ)"
Автор книги: Юлия Карагина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 9
Немировский при свете фонаря в руках часового вглядывался в лицо Саши, потом отпустил солдат, забрал из ее рук конверт и нарочито-галантным движением руки почти приказал идти рядом.
В большую комнату, служащую столовой, Саша вошла первой. Почему-то была спокойна. Сняла накидку и в ожидании выслушать рассерженного полковника взглянула на него, вошедшего вслед за ней. Однако она не увидела гнева на его лице, его взгляд был усталым. Он протянул ей конверт, чтобы она сама распечатала и прочитала письмо. Саша отрицательно покачала головой:
– Я не знаю, что написано в этом послании… Прочтите вначале вы.
– Садитесь, Анна… Я тоже присяду. Какие еще сюрпризы вы уготовили мне?
Немировский открыл конверт, и Саша увидела в его руках привычный листок с небольшим, как всегда, текстом. Быстро пробежал его глазами и подал Саше. Она со страхом взяла листок и прочла:
«Дорогая Александра, я благодарен тебе, надеюсь, что через некоторое время мы сможем снова встретиться».
Удивленно она рассматривала текст, не зная, как реагировать и как объяснить прежде всего самой себе, кто и зачем написал такие строки. Смутно догадывалась, конечно, кто, но вот зачем, не понимала. Нерешительно посмотрела в глаза полковника. Он сурово спросил:
– Письмо не подписано. Почему? Кто его написал?
Саша сумбурно объяснила, что было еще послание, которое нашел Григорий и в котором кому-то, но не ей была назначена встреча в том месте, где ее обнаружили часовые. Она показала записку. Немировский повертел ее в руках и отдал обратно.
– В письме говорится, что вы встречались с его автором.
– Недавно у конюшен и встретились… Я его не знаю.
Подозрение по-прежнему читалось на лице полковника. Он задал следующий вопрос, который по-настоящему сразил Сашу:
– Анна, кто вы? Разве вы та Анна, которую я знал?
Наступило молчание. Саша лихорадочно думала, какой ответ она может дать, чтобы в нем было хоть что-то, что вызвало бы доверие у этого сидящего напротив человека. Сделала над собой усилие и ответила:
– Дмитрий Алексеевич, я Анна. Та, которую вы не знали. А знали вы ту, которая никому не досаждала, не доставляла хлопот, старалась быть незаметной. Но рядом с сестрой и братом много читала, имела страсть не к вышиванию, а к лошадям, много размышляла, мечтала не о замужестве, а о какой-нибудь полезной деятельности. И только покинув имение, где все это время жила, я решила устроить свою судьбу, не такую, какая мне была уготована.
От волнения чуть не задохнулась и замолчала. Потом тихо добавила:
– Неожиданно появились во мне какие-то неведомые силы… А тут еще меня с кем-то путают, мной кого-то хотят подменить… Взять эти записки… Но я попытаюсь выяснить, кто стоит за ними. Может, предстоит на что-то решиться… Кто знает…
Во время ее монолога Немировский внимательно слушал, а когда она замолчала, встал и в раздумье приблизился к стулу, на который Саша присела и сидела все время, не меняя первоначального положения. Подняв голову, она вгляделась в выражение его лица. Оно было одновременно удивленным и сердитым. И заговорил он тоже удивленно и сердито:
– Не знал я, что в наше время из девичьих каморок могут появляться такие, как вы, Анна… Видимо, статус приемной дочери сказался, самой себе была предоставлена и учителей мало слушала… – Потом интонация раздумья в его словах переменилась. – Но нет, нет! Верится с трудом… Откуда эта смелость, храбрость, достойная мужчины?! Как хотите, здесь где-то собака зарыта, видит Бог!
Саша в который раз вздрогнула от мысли, каким же умным оказался этот мужчина, который рассматривал ее как диковинку какую-то, высказал свои сомнения хотя и эмоционально, но очень точно. Сожалела, что не удалось снять подозрения в его мыслях. Сказывалась в ее поведении и мыслях, конечно же, девушка из другого времени, по-другому воспитанная. Правда, выросшая в детдоме, с большим трудом получившая диплом пединститута… Как ни старалась она воображать и проявлять сущность бедной дворянской девушки, ей плохо это удавалось делать, вот беда-то!
По привычке военного человека Немировский перешел к разговору в приказном тоне:
– Завтра мне предстоит завершить и сдать свои дела. Прошу мне не мешать. Отпустите своего Григория восвояси, а сами собирайтесь в дорогу. Выезжаем во второй половине дня, следуем вначале к Вашему батюшке – это по дороге, там заночуем. И на другой день отбываем в Красное. Там, у Тугиных, я вас оставлю на время и отправлюсь в Петербург за назначением. Об остальном поговорим в дороге.
Говорил сухо, смотрел почти неприязненно. Потом смягчил интонацию:
– Что ж, укладывайтесь спать – уже далеко за полночь. За завтраком встретимся.
С этими словами он проводил ее до дверей комнаты и удалился в свою. А Саша долго не могла уснуть, лишь под утро ее сморил сон. Но только солнце заглянуло в окно, она вскочила, быстро умылась, привела себя в порядок и заглянула в обеденную комнату. Немировский и его адъютант завтракали и встали с салфетками в руках, приветствуя ее.
С большим волнением Саша села рядом с полковником и поручиком. Почти восторженно смотрела, как непринужденно они ведут себя, с каким достоинством разговаривают друг с другом. Хотя она не знала, принадлежат ли они оба к аристократическим семействам, но судя по их манерам, это были, конечно же, настоящие представители русского дворянства. Что она делает здесь? Саша, очнись! Как ты удостоилась оказаться рядом с ними? Вовсе не похожа ты на дворянскую девушку!..
Эти ее мысли и машинальное принятие пищи как-то сходили с рук, если офицеры принимали ее присутствие как должное. Дубровин первым встал из-за стола, поклонился ей и своему командиру и вышел. Саша спохватилась, что забыла спросить у него, едет ли он вместе с Немировским или остается с полком. Она задала этот вопрос полковнику, когда с завтраком было покончено и они шли по коридору.
– Пока его назначение под вопросом. Но если будет моя воля, то позднее вызову к себе. – Полковник с озабоченным видом оглядел ее одежду. – Вашу военную экипировку возьмите с собой… на всякий случай. И отпустите же, наконец, Григория, его однако ждет Наталья Петровна. Мы с вами поедем в моем экипаже.
Когда уже Саша направилась к воротам, чтобы пойти на постоялый двор, полковник остановил ее и спросил:
– Анна, у вас имеется ваше женское платье? На первой же станции вам придется переодеться.
Саша заверила, что платье имеется.
Григорий ждал ее, чтобы попрощаться. Она не удержалась и спросила его, не знает ли, кто вчера приходил к ней ночью и от кого было письмо. Григорий божился, что не знает, Саше пришлось ему поверить. Попросила его сказать княгине, что оставил ее у отца, а его самого не видел. Григорий со словами «Авось, еще и свидимся!», довез ее до казарм, помог занести ее баул с вещами. И расстались. Не надолго, подумалось Саше.
В комнате она проверила содержимое баула – коробка с альбомами и дневником Анны, несколько платьев, хорошо сложенныых, в подаренном Авророй ридикюле документы были на месте, а в потайном кармашке нашла колечко, усыпанное маленькими бриллиантиками. Нашла она и коробочку, которую при прощании подарил Базиль. В ней она обнаружила несколько золотых монет и золотую брошку в виде змейки с глазками-изумрудами. Подарки порадовали Сашу: Аврора предусмотрела будущее замужество Алекс, а Базиль поделился с ней своими запасами, которые собирал для поступления в уланы. Другие дорогие вещи у Алекс, может быть, и были, но Саша не знала о них. Имелся, правда, конверт с ассигнациями, подаренный княгиней. Вот и всё приданое.
С грустной улыбкой Саша вспомнила свое имущество в скромной квартире, предоставленной государством: у нее не было и того, что имелось у Анны. Родители погибли молодыми, тетя рано умерла. Был младший брат, которого усыновили. Саша, будучи студенткой, искала его, но у него была другая фамилия, так что поиски были безуспешными.
Сегодня или, быть может, завтра ей придется встретиться с отцом Анны. Вероятно, Анна видела его в своем детстве, поэтому нетрудно будет сообразить, как с ним общаться. О том, как поведет себя Немировский, сообщая ему об их фиктивной помолвке, было даже страшно думать.
Немировский стоял у окна и обернулся, когда Саша открыла дверь и вошла в обеденную залу. Лицо его было грустным – понятно, что он прощался со своим полком и своими подчиненными. Стол был снова накрыт торжественно, как в тот день, когда Саша прибыла к полковнику.
– Что ж, Анна, сейчас прибудут господа офицеры. Обед накрыт для них. Мы же недолго побудем с ними и тронемся в дорогу. Вы готовы?
Саша кивнула и решилась спросить:
– Вы торопитесь, полковник, но ваши друзья, должно быть, хотели бы посидеть с вами на прощанье?
– Вчера для меня был устроен ужин, на котором я попрощался со всеми. А это, – он показал на стол, – я устраиваю для них. Надо торопиться, чтобы не совсем затемно прибыть к вашему батюшке. Но вы, Анна, подкрепитесь как следует.
Однако Саша без всякого аппетита перекусила, зато офицеры шумно и радостно приветствовали своего бывшего командира, благодарили за стол, яства. Вино щедро уничтожалось. Но полковник уже был настроен на дальнюю дорогу. Простился тепло, крепко обнял всех. Саше тоже немало досталось от теплого прощания, да так, что правая рука болезненно ныла от рукопожатий. И вот они с полковником готовились сесть в экипаж. Лошади были свежие, резвые. Саша, ожидая, когда адъютант принесет ее вещи, погладила каждую.
Вот и денщик Никита уселся рядом с кучером, с улыбкой попрощались с Дубровиным. И наконец, тронулись.
В дороге Немировский расспрашивал Сашу об отце, но она ничего не могла рассказать о нем, кроме того, что полковник и сам знал. А вот про матушку она сказала то, что слышала от Авроры: что князь любил свою сестру, помогал ей всячески, когда та вышла замуж, сильно горевал, когда умерла родами. К Анне-девочке относился с любовью, уж больно она была похожа на мать.
Сидя рядом с полковником, Саша не чувствовала неловкости, наоборот, ей было хорошо смотреть в его лицо, говорить с ним на разные темы. Он был разговорчив, прост в общении, подробно говорил о местах, которые проезжали. Заботливо спрашивал, не устала ли она.
Когда они остановились на станции, чтобы накормить лошадей, Саша переоделась в комнате смотрительницы. Та удивленно смотрела на ее превращение в девушку, даже предложила румяна. Шляпку пришлось глубже нахлобучить на голову, чтобы скрыть ее короткие волосы. В остальном Саша осталась довольна тем, как она выглядит, настолько соскучилась по своей девичьей внешности.
Выйдя на крыльцо, она поискала глазами Немировского. Он уже стоял у экипажа. Внимательно смотрел на нее, так что она шла, смущаясь под его взглядом.
– Вот теперь передо мной Анна, не так ли? Наверно, мужская одежда меняла вас… да, я по-другому смотрел на вас, вероятно, из-за вашего мальчишеского образа…
Саша с улыбкой спросила его:
– И в каком образе Анне лучше всего оставаться?
– Не знаю… Такое впечатление, что это два разных человека. Вот вы сейчас улыбаетесь лукаво… как девушка. А в мужской одежде вы совсем не та, что сейчас.
– Еще скажите, что я, как актриса, играю разных людей…
Помогая ей сесть в экипаж, потому что юбки не давали сделать это быстро, он заметил:
– Вряд ли это хорошая идея – походить на актрису! Уж лучше идти в ординарцы.
– Да, мне так хорошо было в мужском облике! И в мужской одежде. Особенно в дороге… Я теперь буду завидовать, вам, мужчинам. Может быть, поэтому мне так нравится скакать на лошади… вот где я мало отличаюсь от наездников-мужчин…
Немировскому нравилось с ней разговаривать, о чем он и поведал, когда вспомнил о своих родителях.
– Вот вы хорошо говорили о покойном князе. Он, видимо, заменил вам отца. Мне даже захотелось поговорить о своем отце, о матушке. – Заметив радость на лице Саши, засмеялся. – Ну, ничего особенного не услышите. Как все дворянские дети, рос в их любви. Родители приучали меня и сестру разным наукам, разным языкам. Учителя, гувернеры готовили нас для университета, но, слава Богу, по моей великой просьбе дядюшка-офицер привлек к военной службе.
Он долго молчал, видимо, нахлынули воспоминания. Саша тоже молчала, только заметила:
– Вы рады, что так сложилось.
– Да, о большем и мечтать не надобно …
– Родители, наверно, хотели бы большего… ну, женить вас, к примеру.
– Наверно, хотя сестра подарила им внуков… И достаточно на этом.
Саша решила, что последнее замечание касается вовсе не замужества сестры и появления у родителей внуков, а того, что ей надо остановиться в разговоре о личной жизни собеседника. Так и сделала.
Глава 10
За разговорами Саша не очень-то заметила тряски, других дорожных неудобств. Хотя ноги начали затекать. А уж каково спутнику! Его-то ноги подлиннее будут…
Уже начало темнеть. Кучер сказал что-то Никите, а тот прокричал: «Подъезжаем!» И действительно, стали по дороге возникать силуэты украинских хат. Еще немного – и экипаж остановился у больших ворот, за которыми угадывались контуры большого дома.
Саша подала руку вышедшему Немировскому и с облегчением ступила на землю. Прошлась, подошла к усталым лошадям. «Бедненькие! Ну, ничего, сейчас отдохнете в волюшку».
Хозяйские слуги уже открывали ворота. Вышел и сам хозяин. Заговорил с полковником. Саша подошла к ним и попала в объятия отца Анны. С изумлением услышала его возглас:
– Ах, Аннушка, дорогая! Заждался я тебя!
Вдохнула запах овчинной безрукавки и почувствовала на щеке поцелуй и прикосновение бороды. Потом, уже в стенах господского дома, поняла, как волнуется, как почти до слез переживает встречу. Да, хочу, чтобы я была Анной, Аннушкой! Пусть это будет встреча с родным человеком!» Скинув мужскую накидку на руки отца, вынула из ридикюля платочек, потому что слезы все-таки выкатились.
Немировский участливо смотрел на нее, а отец, высокий и крепкий еще мужчина, что-то говорил двум слугам, а третьему, который стоял рядом с Сашей, глядел во все глаза на нее и откровенно плакал, сердито проговорил:
– Ну, ну, Влас, успокойся! Да поди, помоги чем можешь там, на кухне-то!
И стал объяснять Саше и Немировскому:
– Это Влас, уж как покойницу, жену мою, любил! – Громко проговорил, почти прокричал в сторону оглядывающегося слуги. – Похожа, похожа! Будто и двадцати лет не прошло, как в двери этого дома точно так же Еленушка моя, как ты, Аннушка, вошла!
И вытер глаза тыльной стороной ладони.
Потом уже, когда она представила Немировского как друга семьи Тугиных, когда за столом ужинали, проговорили на все какие можно темы, спросила отца:
– Батюшка, вы такой родной! Почему же отдали меня Тугиным, почему не оставили рядом с собой? И надо было забрать меня назад после смерти князя.
– Тьфу, ты! Снова глаза на мокром месте! Да разве с князем можно было спорить! А потом, когда почил – что ж, воля божья! – я уж все думал и удумал: что ты найдешь здесь, в глуши?! Оставайся там же, где была, там тебе будет лучше…
Саша поняла, что отец (конечно, не ее отец, а отец Анны) человек мягкий, чересчур добрый. Вот и сейчас узнает, что они должны уже завтра покинуть его, расстроится и тут же смирится со словами: «Воля божья!».
Тут Немировский кашлянул в кулак и выразительно посмотрел на нее. И Саша кивнула ему в знак согласия, и тот заговорил о том, что было задумано.
– Сергей Яковлевич, вот Анна меня представила как друга семьи князя, а надобно бы представлять по-другому. Я отправляюсь за новым назначением в Петербург, и мы с Анной решили приехать к вам. Хотим быть помолвленными здесь, в вашем присутствии. С вашего согласия.
– Как?! Вот незадача-то! Не ожидал я такого поворота. Я ведь уже Аннушке подыскал жениха. Да видать, не судьба. Конечно, я рад, уж как же я рад! Моя дочь устроит свою судьбу так, что лучше не придумаешь! – Потом спохватился. – А почему же княгиня Наталья Петровна не отписала мне, что судьба Аннушки уже решена?
Саша замерла. Почувствовала себя негодяйкой, ведь заставляет одного хорошего человека лгать другому хорошему человеку.
– Княгиня еще не знает. Анна вначале ко мне приехала с тем, чтобы отправиться к вам. – Немировский замолчал, и Саша заметила, что он как-то переменился в лице. Возможно, покраснел от стыда. – Как вы думаете, мы правильно поступили?
Саша почувствовала укор в свой адрес: действительно, правильно ли они поступают?
– Конечно, правильно. Что же я сижу? Поздравлять вас надобно. А как?
– Не знаю, как. Наверно…
Тут раздался шум в передних комнатах, затем Влас ввел в залу еще гостя, мужчину такого же возраста, что и хозяин дома.
– Добро вечерять этому дому. Что же хозяин не зовет, приехала ведь дочь твоя? Ты меня должон первым позвать, не так ли? Позвольте представиться, сосед хозяина – Василий Иванович Курляндский.
Отец растерянно смотрел на незваного гостя и потом стал говорить извиняюще:
– Как же, как же? Проходи, гость дорогой! Да вот поздно приглашать-то было. Только что приехала дочь.
– Ну, я человек не чужой, можно было бы и не стеснять моего приглашения. Погоди, дай посмотреть на дочь твою! Да, как две капли воды с твоей Еленой-то!
Саша стояла и во все глаза смотрела на того, за кого отец надумал выдать ее замуж. Одет и выглядит вовсе не как дворянин. Если и есть что-то от помещика, так это властность. В остальном – похож на управляющего имением Тугиных – а он был из мещан. Обратилась к нему вежливо:
– Здравствуйте, Василий Иванович. Рада, что дружны с моим отцом.
– Да, дружим, Помогаем друг другу во всем. – Решительно уселся за стол. Сразу перешел к делу, за которым пришел. – Батюшка твой Сергей Яковлевич ждал приезда твоего. Решили породниться. Вот я и прибыл с желанием посвататься, так сказать…
Саша тоже не стала мешкать и дала понять, что не даст за нее решать ее судьбу. Даже если решение принял ее, якобы, отец.
– Должна сказать, что поторопился мой батюшка. Я уже помолвлена, и с женихом своим мы приехали сообщить об этом. Познакомьтесь: полковник Немировский Дмитрий Алексеевич.
Наступило молчание вроде немой сцены. Курляндский, глядя на поклонившегося ему полковника, первым нарушил молчание:
– Коли так поворачиваете, уважаемая Анна Сергеевна, то не пожалеете ли?.. Ведь отца вашего упекут, куда Макар телят не гонял… Поскольку задолжал он мне премного. Извинять готов был ему долг, коли породнимся.
Саша обратилась к отцу:
– Батюшка, я уважаю вашу родительскую волю. Но почему меня не выслушали? Или согласие мое вовсе для вас ничего не значит? Решили откупиться, выдав меня замуж, чтобы погасить ваш долг?
Саша вдруг опомнилась, потому что поздно поняла, что тон ее разговора изумил всех трех мужчин. Ее отец сначала потерянно опустил голову, не решался смотреть ей в глаза, но ее речью он был настолько потрясен, что с испуганным взором застыл, глядя на нее. Курляндский тоже сидел, казалось, потеряв дар речи. Да и Немировский удивил: он смотрел на нее с осуждением во взгляде.
«Господи, Саша, ты забыла, в каком веке оказалась?! Что же теперь будет?»
Пришлось полковнику исправлять ситуацию.
– Прошу извинить мою невесту. Видимо воспитание в доме князя не пошло на пользу вашей дочери, Сергей Яковлевич. Нагрубила вам – такой уж у нее характер… – Вздохнул огорченно. – А насчет долгов поговорим все трое отдельно, без женского участия. Согласны, Василий Иванович? Посмотрим бумаги, векселя, расписки. А сейчас предлагаю наше знакомство закрепить.
Но не тут-то было!.. Курляндский резко привстал, наклонился в сторону хозяина и угрожающе прокричал:
– Обманом решил покончить наши дела?! Не сойдет с рук-то! Со свету сживу!
И с этими словами вышел, с шумом захлопнув дверь. Оставшиеся не знали, как реагировать на эту скандальную выходку Курляндского.
Расстроенный в конец хозяин пошел распоряжаться устройством отдыха для гостей, а Саша и Немировский стали обсуждать свои действия на завтра, когда планировалось покинуть имение Низовцева.
– Придется завтра улаживать ссору твоего отца с Курляндским. Надо с утра посетить его усадьбу. Без тебя. Отношения батюшки в будущем, расплата по долгам – вот о чем разговор будет.
Немировский озабоченно разглядывал Сашу. Хорошо еще, что не похоже было, что сердился на нее. Саша извлекла из ридикюля золотые монеты, ассигнации княгини.
– У меня есть что-то для оплаты долга. Наверно, это немного.
– Что ж… Предложим завтра, изучим претензии. А сейчас спать. Вы ведь устали. Надеюсь, моих людей покормили и уложили. Пойду, узнаю.
Усталость взяла свое, и Саша сразу уснула в комнате, которая была, как она поняла, устроена для ее жизни в доме отца.
Завтракала одна, мужчины, видимо, направились к соседу. Спросила у ухаживающего за ней Власа:
– Что, сильно задолжал батюшка соседу?
– Да разбойник этот барин, Василий Иванович-то! Напраслину всегда возводил на отца нашего. Хитрющий, больно жадный. А нашего-то легко обвести вокруг пальца, ох, легко!
– Знаешь что, Влас, мы сегодня собираемся уезжать, полковнику надо быть скоро у начальства.
– Вот печаль-то! Ну, да ладно, коли надо, так что сделаешь… Барин-то надеялся, что насовсем приедете…
Затем Саша обследовала дом, усадьбу. Увидела следы запущенности, начавшегося разорения – и расстроилась. В надворных постройках сохранялся былой порядок, слуги все были заняты работой, одеты были справно. Влас не отходил от нее, преданно глядя в ее лицо.
Вдруг услышали крики у ворот, поспешили туда. Саша ахнула: на каком-то покрывале отец и еще трое слуг несли лежащего полковника, который держал руку у виска. Сквозь пальцы текла кровь. Другая рука свисала как плеть.
– Что, что! Что случилось? – Саша даже не узнала своего голоса, такой ужас накрыл ее с головой.
Полковника занесли в дом, он был в сознании. Саша потребовала теплой воды, полотенец, трясущимися руками промыла две раны. У правого виска была задета кожа, а вот левое плечо было серьезно затронуто – вокруг раны темнело пятно от оружейной дроби.
Немировский был спокоен, даже говорил Саше, что ничего страшного не произошло. Участливо смотрел на ее мокрое от слез лицо, успокаивающе повторяя: «Ну, ну, я человек военный, привыкший к таким незадачам».
Наконец привезли местного лекаря. Он занялся раненым, и отец наконец смог внятно рассказать, что случилось. Саша составила картину произошедшего.
Курляндский встретил их недружелюбно, разговора не получилось. Требовал возместить все долги, иначе упечет своего соседа в каталажку. Никаких расписок, векселей предъявлять не захотел. Полковник пообещал разобраться с помощью нанятого чиновника-юриста, который в суде оспорит угрозы помещика.
Когда покинули дом и выходили со двора, озлобленный Курляндский спустил боевого пса, который набросился на незнакомца, но полковник голыми руками расправился с ним, свернув шею. Тогда хозяин выскочил из дома с охотничьим ружьем и стал беспорядочно стрелять и целился почему-то в соседа. Полковник загородил его своим телом.
Остальное Саша выведала у слуги Луки, который прибежал на выстрелы и увидел страшную картину. От вида крови у жениха Аннушки обоим помещикам стало плохо: один подумал, что застрелил офицера, бросил ружье под ноги и с размаху уселся рядом с мертвым псом, а другой упал рядом с лежащим на земле Немировским, вопил, ломая руки и просил защиты у бога: «Боже, спаси и сохрани! Дочь моя, что я наделал, дурак старый!» «Тоже, поди, думал, что будущий зять отдал богу душу», – закончил свой рассказ Лука.
Потом Саша сидела на стуле у дивана и все расспрашивала лекаря, не опасно ли ранение. А тот, зашивая очищенную от пороха рану, качал головой. А когда Саша тихо заплакала, спрятав лицо в носовой платок, весело заметил:
– Вот удача так удача! И лицо цело, руки-ноги тоже, ну, плечо-то пострадало, да заживет! Вон сколько ран выдержал господин офицер! Организм-то, видать, железный…
Тут Саша, со страхом рассматривая шрам Немировского на окровавленной коже около ключицы, услышала его усталый голос и увидела слабую улыбку на его бледном лице под наложенной повязкой:
– Вам не стыдно, госпожа Анна, рядом с голым мужчиной находиться?
Саша рассердилась:
– Вам бы только шутить, Дмитрий Алексеевич! Ведь прав доктор-то, могло бы закончиться куда пострашнее!
– Вот и не плачьте больше! Вам бы не здесь находиться, не женское дело… Идите, дорогая, готовьтесь к отъезду!
– Да что вы говорите! Какой отъезд?! – Саша от возмущения не могла больше ничего выговорить. Но все-таки наклонилась над лицом мужчины. – Вы шутите?
– Я сказал же: вам следует уйти! И ждать меня надобно в другом месте.
Растерянная Саша поняла, что он не шутит. Отметила, что он впервые обратился к ней со словом «дорогая».
Дел было никаких. Вещи и так сложены и находились в карете. Спохватилась и стала с помощью дворовой девушки собирать чистые старые ткани, чтобы были мягкими, полезными в дороге. Ключница Дарья по ее просьбе заваривала травы, готовила успокоительное снадобье.
Вышедшему лекарю Саша дала одну ассигнацию – тот изумился, но взял. Попросила у него мазь от нагноения, а еще попросила обезболивающее да стерильные бинты.
Отцу Саша сказала:
– Полковнику надо торопиться, и так лишний день пришлось провести у вас в усадьбе. Боится опоздать к назначенному сроку.
Отдала отцу свои денежные припасы, чтобы покрыть долг Курляндскому, наказала припугнуть его тем, что жалобу на него напишет Немировский уездным властям.
Испуганно следила, как полковник, одетый с помощью денщика Никиты и сидевший за столом, приказывал ему, как устроить лежанку в экипаже. Видимо, обоим было не привыкать справляться с этим в подобных случаях. Отец приготовил Саше в дорогу до парома свой экипаж.
Посидели на дорожку, аппетита ни у кого не было. Стали прощаться. Грустно было оставлять ставшего родным Сергея Яковлевича.
Лошади тронулись. Сидя в карете без Немировского, Саша переживала за его состояние. Но он дал понять, что не хотел бы ее присутствия рядом с ним, раненым.
