Текст книги "Стокгольмский синдром (СИ)"

Автор книги: Юлия Дёмина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Когда она закончила со стрижкой, я не могла без содрогания смотреть в зеркало. Но теперь уже ничего не вернёшь.

Шейла развела в небольшой фарфоровой миске краску и принялась намазывать ею мои волосы. Запах был противный, так что пришлось на время задержать дыхание. Но потом, когда всё закончилось, я не узнала себя: светлые короткие волосы придавали какой-то шарм всему моему облику, меняли меня кардинально.

– По-моему, здорово получилось! – сказала Шейла и улыбнулась, подав полотенце. – Высуши.

Я благодарно улыбнулась подруге и стала вытирать всё ещё влажные волосы. Теперь я на шаг ближе к своей мечте.

Дейзи быстро заснула, видимо, очень устала за день. Я завидовала этой беззаботной девочке, которая только и живёт играми и мультиками по телевизору. А я вынуждена страдать, придумывать план для спасения любимого, переносить нестерпимую боль в сердце, которая усиливалась с каждой секундой, проведённой не с Алексом. Мне уже начало казаться, что я брежу, что всё это только игра моего воображения. Но, Боже, это реальность, действительность, от которой никуда нам не деться!

Даже ночью я не могла спокойно спать. Я пила кофе и читала противные статьи в журналах об Алексе, о суде. Злость вскипала в груди, но я подавляла её очередным большим глотком горького горячего кофе.

Шейла уже давно улеглась спать. Девушка так умаялась за день, что уснула, даже не раздевшись. Когда я смотрела на неё, мне хотелось плакать. Я оставляю её совсем одну. Шейла, хотя и сильная, но всё же не железная. Она не сможет выдержать одиночество, которое вот-вот настигнет её и малышку Дейзи. Тётя Маргарет сама нуждается в поддержке, поэтому вряд ли она станет утешением Шейле. Хлоя, наверно, будет жить с моей подругой и Дейзи. Шейла, такая молодая и симпатичная девушка, будет горбатиться на двух работах, чтобы прокормить себя и двух девочек. А потом Дейзи и Хлоя пойдут в школу. Нужны будут деньги, чтобы покупать им тетради и учебники, одежду и прочие школьные принадлежности. Они станут жить в нищете, но зато вместе.

Я уже сейчас знаю, какое будущее ждёт мою подругу. Она добьётся опекунства над Хлоей, обклеит мою комнату новыми обоями, с рыданием и болью на сердце вынесет мои вещи на чердак и поменяет занавески. Просыпаясь в шесть утра, девушка приготовит завтрак, немного приберёт игрушки, раскиданные по всей гостиной, посмотрит какой-нибудь бразильский сериальчик, пока стирается одежда. Потом проснутся девочки. Она заплетёт им косички и усадит за стол. После завтрака, Шейла развесит постиравшуюся одежду и отведёт девочек в школу. Перед выходом из дома, девушка как бы невзначай взглянет на фотографию в стеклянной рамке, стоявшую на комоде в прихожей, где мы – я, мама, Шейла, Чарли и Дейзи, – все вместе, и поплачет. Вернувшись в пустой дом, она поднимется на чердак, достанет мои вещи и разрыдается до хрипоты. Поплакав всласть, девушка помоет лицо, переоденется в старую одежду и пойдёт на работу в цветочный магазин. Едва закончится рабочий день, Шейла поспешит забрать девочек из школы, наскоро приготовит ужин и уйдёт на вторую работу, где пробудет до глубокой ночи. Вернувшись, она разогреет остывшую еду, нальёт кофе и съест всё это без аппетита. Поспит три часа на жёсткой кровати и встанет по звону будильника. И так изо дня в день, из года в год.

Самое страшное – она больше не будет жить, а станет просто существовать, как робот с определённой программой. Только в редкие минуты уединения Шейла сможет раскрепоститься, закрыть программу и поплакать.

Эти мысли страшно угнетали меня, но я не могла не думать об этом. Неужели я настолько эгоистична, что брошу подругу в таком положении ради собственного счастья? Неужели я так просто смогу всё забыть и уйти? Неужели я плохая подруга?

Утро встретило меня пасмурным небом и шквальным ветром. Я сходила в душ, надела тёмную мешковатую одежду, постаралась замазать тёмные круги под глазами и взбодриться, но ничего не вышло. Даже Дейзи за завтраком сказала мне: "Тётя, ты не спала ночью?" Шейла бросила на меня беспокойный взгляд и поджала губы. Между нами царило напряжение, которое было трудно не заметить.

Когда Дейзи ушла в гости к своей подруге, Шейла помогла собрать кое-какие продукты и вещи первой необходимости в старый рюкзак Чарли. Пока я надевала парик, девушка не сводила с меня пронзительного взгляда. Комок подкатил к горлу. Тяжело было бросить всё то, что было таким родным и близким всю твою жизнь!

Время поджимало. Вот-вот Алекса увезут. Я должна действовать быстро!

– Я купила тебе баллончик с усыпляющим газом, – прошептала Шейла, опустив голову так, что её лицо было закрыто волосами. – Вырубишь полицейских.

– Хорошо. Спасибо.

Воцарилось неловкое молчание. Я уже была полностью готова. Вот только не могла сказать "прощай" подруге, дому, в котором я выросла, старым качелям, которые были сделаны Чарли. Не могла отпустить своё прошлое.

Глубоко вздохнув, я подошла к Шейле и крепко её обняла. Девушка заплакала, пряча лицо в моей мешковатой чёрной куртке. Я сама была готова разрыдаться. Комок подкатил к горлу, нижняя губа задрожала. Я не хотела уходить, но должна...

– Ладно, я пошла...

– Хорошо кушай и много спи.

– Хорошо. И ты...

– Ладно.

Мы обменялись взглядами, полными грусти и тоски. Мы уже скучали друг по дружке.

Я распахнула двери и робко выглянула на улицу. Все ещё спали. По улицам гулял только ветер, поднимая с земли обертки из-под чипсов с беконом и пустые пластиковые бутылки. Вот миссис Фриман этого не видела! Сердце сжалось в комочек, когда я сделала первый шаг, переступив порог. Шейла с грустью смотрела мне в след, не смея больше удерживать. Мы обе были настолько привязаны друг к другу, что просто так расстаться никак не могли. Для этого нужно было разорвать душу на части. Когда я взглянула в последний раз на старенький домик, ржавые качели и плачущую Шейлу, хотелось вырвать сердце из груди, лишь бы уменьшить боль. Внутри меня образовалась дыра, которую не зашьёт ни один портной.

Ветер хлестал в лицо, голова кружилась, хотелось вернуться домой, завернуться в тёплое одеяльце и, закрыв глаза, забыть обо всём. Но с каждым шагом уверенность росла, росло и желание поскорее увидеться с любимым человеком, спасти его и быть с ним рядом. Перед моими глазами стоял образ Алекса за решёткой, его полный любви и тоски взгляд. Каждая клеточка тела жаждала прикосновений любимого, как очередной дозы марихуаны. Да Алекс и был моим наркотиком, моим героином. Теперь я прекрасно понимала Эдварда Калена, главного героя "Сумерек": к любимому человеку так сильно привязываешься, что это больше похоже на зависимость.

И вот я увидела вдалеке, возле небольшой заправки, совмещённой с закусочной, полицейскую машину, в которой сидел Алекс. Его я путём разглядеть не смогла, но зато рассмотрела обоих офицеров. Оба были неуклюжи и толсты, так что пуговицы на их форменных рубашках чуть ли не отрывались. Но у каждого из них был при себе пистолет. А у меня только усыпляющий баллончик и электрошокер, который я купила в хозяйственном ещё вчера.

С дрожащим сердцем и влажными от пота руками я подошла к полицейским, молясь святым, чтобы всё получилось.

***

Алекс.

Хотелось пить, наручники больно сдавливали запястья. В салоне старенького полицейского автомобиля царила такая духота, что перед глазами заплясали разноцветные круги. Пахло блевотиной и протухшим хот-догом. Офицеры о чём-то болтали и так громко хохотали, что барабанные перепонки были готовы вот-вот лопнуть.

Но всё окружающее мало интересовало меня. Я ни на что не обращал внимания. Во время судебного заседания видел перед собой только очень бледную, уставшую, худущую Мелани, которая тряслась при каждом слове судьи и следователя. Её лоб был покрыт капельками пота, волосы плотно прилипли к голове, а губы девушка искусала до крови. Что это за привычка – кусать губы! Но... Я так скучал по ней! Так переживал! Мысль о том, что эта девушка умрёт, душила меня и не давала покоя ни днём, ни ночью, когда я сидел в камере временного заключения и считал трещины на давно не крашеном потолке. Но когда Мелани упала в обморок после объявления приговора, моё сердце разорвалось. Даже сейчас, вспоминая об этом, я весь дрожу от страха. Надеюсь, она жива. Она ведь жива, так ведь?

Из размышлений меня вывел голос одного из полицейских. Они подумывали над тем, чтобы остановиться на заправке и купить перекусить. Другой офицер явно мешкал, раздумывая о последствиях, но потом всё же согласился. Я бы тоже не отказался от бургера или (хотя бы!) стакана воды. Но для всех я опасный полоумный преступник. Никому даже в голову не придёт, что я хочу кушать и пить.

Мы подъехали к заправке, подпрыгнув на кочке. Я больно стукнулся головой об дверцу и не смог даже дотянуться до ушибленного места: наручники были прикреплены к сидениям. Один из полицейских вышел и направился в сторону заправки, почёсывая поясницу. Другой остался в машине следить за мной. Чтоб ему провалиться!

Откинувшись на спинку сидения, я закрыл глаза. В голове так и крутились сладкие воспоминания о Мелани, о маме, даже о Джессике. В эти моменты я был счастлив, как никогда. Мама и Мел – мои ангелы-хранители, самые дорогие для меня люди. А Джессика...

Я поёжился. С некоторых пор эта девушка перестала что-либо для меня значить. Да – она сломала мою жизнь, да – она стерва, да – она бросила меня ради богатенького старикашки. Но благодаря ей я встретился с Мелани.

Мелани... Эта девушка полна добра, света, сочувствия и жизни. Она так и сияет ослепительным блеском. Стоит только взглянуть в её лучистые глаза – забываешь обо всём на свете. Мел – чистый и непорочный ангел с белоснежными крыльями и иссиня-чёрными шелковистыми волосами. Её волосы... Так приятно уткнуться в них, вдыхая лёгкий аромат нежного молодого тела девушки!

Но я погубил её. Перед глазами пронеслось, как я зверски избиваю девушку, покрываю синяками каждый сантиметр её тела, как Мелани умоляет меня о свободе, рассказывает о своей больной маме. Да и в смерти её матери также виноват я! Кругом я виноват! Я заслуживаю этого наказания.

Сколько себя помню, я всегда причинял боль тем, кого по-настоящему любил. Моя мама умерла из-за меня. Как сейчас помню, она стояла на балконе и поливала цветы. По её щекам катились слёзы. Я пришёл из школы усталый и голодный. Увидев её, я начал кричать, бранить родную маму за то, что она не успела накрыть на стол к моему приходу, хотя сам вернулся на час раньше обычного. Мать начала извиняться и оправдываться, но я не слушал её. Во мне вскипала злоба. Я так ненавидел её в тот момент! Крикнув: "Лучше бы ты умерла!", – я ушёл в свою комнату и стал слушать музыку, надев новые наушники и увеличив громкость до максимума. Я даже не слышал, как мама закричала и упала с балкона на землю. Только сняв наушники и вернувшись туда, чтобы извиниться перед ней, я увидел её... Она лежала в луже крови, раскинув ноги и пустым взглядом уставившись в пустоту. В тот момент всё внутри меня перевернулось. Я кричал, ломал, бросал на пол всё, что попадалось под руку. Врачи диагностировали сердечный приступ.

Во время бешенства я нередко ударял Джессику. Девушка всё терпела, но после таких моих выходок, её можно было найти в баре на углу улицы пьяную в хлам.

И Мелани я испортил жизнь. Теперь она никогда не сможет иметь детей. Я и не знал, что она беременна от меня! Конечно, можно было бы догадаться... Но все мужчины думают об этом, когда уже всё сделано и ничего исправить нельзя.

Услышав странный шорох, я повернул голову к окну и прислушался. Затем раздался глухой удар чем-то тупым и тяжёлым, а потом я услышал тихий голос, который словно доносился до меня из другой вселенной: "Алекс! Я сейчас!"

А потом появилась Мелани. Она держала в дрожащих руках ключи от наручников и перелезала ко мне через передние сидения. Её волосы были взъерошены и спутаны, а по щекам текли слёзы. Она нервничала и с огромным усилием смогла перебороть дрожь.

Ключ повернулся в замке, и наручники упали на мои колени. Но я не смотрел на них. Я всё глядел на девушку, которая заводила автомобиль и боролась со старым ручником. Нет. Это точно невозможно. Я сплю. Не могла Мелани так просто отказаться от своей семьи, бросить всё, что ей было так дорого, и стать преступницей лишь для того, чтобы спасти меня. Это нереально! Я сплю! И не хочу просыпаться... Если уж это действительно игра воспаленного разума, я никогда не хочу просыпаться.

– Алекс! Как нам выехать из города незамеченными? – воскликнула Мелани, стараясь перекричать ревущий двигатель.

– Там... есть дорога... справа...

– Ага. Вижу. Спрячься на всякий случай.

Я послушно лёг на пол, но всё смотрел на этого волшебного ангелочка, которая неожиданно сняла парик и оказалась блондинкой с короткими волосами. Неужели ради меня она пожертвовала даже своей внешностью!

– Мел...

– Да?

– Я скучал по тебе.

– Я тоже, любимый.

Мы мчались по дороге, редко обмениваясь парочкой фраз. Даже в тишине я и Мел чувствовали себя счастливыми. Достаточно было только того, что дорогой человек был рядом.

Глава 20.

Когда я проснулась, солнце заливало палату своим ярким светом, даря тепло и саму жизнь всему вокруг. Но только не мне. Неужели я проспала? Неужели это был только сон?

Я резко вскочила с кровати, но, почувствовав лёгкое головокружение, легла опять. По моим щекам текли слёзы. Я всё прошляпила! Теперь я никогда больше с ним не увижусь! На меня нахлынула такая тоска, что хотелось кричать и плакать, плакать без конца.

Жизнь закончилась. Теперь я буду просто существовать, проживая день за днём без смысла, без надежды, без мечты.

Эпилог.

Старые раны со временем заживают, но шрамы всё равно остаются. То, что произошло, изменило мою жизнь навсегда. Все надежды, мечты испарились, словно туман, словно их никогда и не было. Да, были минуты счастья: когда Дейзи и Хлоя закончили начальную и перешли в среднюю школу, когда Шейла, наконец, нашла парня, который, казалось, будет любить её всю жизнь. Но были и грустные минуты отчаяния: когда этот же парень бросил мою подругу и променял её на белокожую блондинку на Audi, когда девочки заболели гриппом и неделю не вставали с постелей, когда тётя Маргарет скоропостижно скончалась от алкогольного отравления.

Все события я встречала с равнодушной улыбкой и сжимающимся от страха и боли сердцем. Я не могла уже заставить себя жить. Мои волосы превратились в грязное осиное гнездо, кожа приобрела нездоровый сероватый оттенок.

И этот день был точно таким же, как другие. Вернувшись с работы (я работала в небольшом книжном магазинчике и в кафе за углом – администратором на полставки), приняла душ и стала готовить ужин. Скоро девочки должны были прийти из школы, да и смена у Шейлы подходила к концу, а у нас в холодильнике хоть шаром покати. Надев старый мамин фартук, который порядочно износился за эти годы, я быстренько сварила суп и повалилась в гостиной на пошарканный диванчик. Голова раскалывалась, глаза наполнялись слезами. Я устала так жить!

Но тут я услышала робкий стук в дверь. Кто бы это мог быть? Шейла, Дейзи и Хлоя всегда пользуются своими ключами. Значит, это кто-то незнакомый либо очередной сосед, которого не устраивает наш неподстриженный газон, портящий внешний вид улицы.

Сначала я решила проигнорировать. Может, этот человек уйдёт и оставит меня в покое? Но стук не стих, а, наоборот, стал ещё громче. Что это такое? Нельзя же так колотить в дверь!

Я встала с дивана, надела махровые тапочки с зайками и пошлёпали к двери. Глазка у нас не было, поэтому я не могла увидеть гостя.

– Кто это? – спросила я осипшим голосом. Врачи диагностировали у меня хронический бронхит, из-за которого я постоянно кашляла до хрипоты.

– Друг, – ответил смутно знакомый голос.

Я нахмурилась, стараясь припомнить этого "друга". Неужели бывший Шейлы? Тогда ему нечего здесь делать! Но ещё один шанс наорать на него не будет лишним.

Я повернула ключ в замочной скважине и открыла дверь. И ахнула от неожиданности и шока... Передо мной стоял Алекс, обросший щетиной, возмужавший и накачанный, одетый в старую полинялую футболку и слишком тесные для него джинсы. Парень плакал и улыбался сквозь слёзы. В его глазах светилась любовь.

– Алекс!

Я ринулась к нему и обхватила его мускулистый торс руками. Я рыдала, захлёбываясь слезами, не веря своему счастью. Неужели это не сон?! Неужели Алекс вернулся?!

Парень мягко отстранился и взял моё заплаканное лицо в свои большие ладони. Хотелось кричать от радости, но я просто смотрела на любимого и глупо улыбалась, не переставая плакать.

– Ты дождалась меня... – прошептал Алекс, гладя большим пальцем мою щеку.

– Да. Я всегда ждала тебя, – также тихо прошептала я.

Что-то дрогнуло в груди парня, он наклонился ко мне и страстно поцеловал, как будто в первый раз... Появилась любовь. А потом надежда. Надежда на счастье. А они говорили, что это просто стокгольмский синдром...