Текст книги "Тропа каравана"

Автор книги: Юлиана Суренова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Но сейчас, сейчас она смотрела вокруг во все глаза и не узнавала того, что окружало ее. Мати даже показалось, что она еще не проснулось, что это – продолжение сна.

Над головой вставало бескрайнее голубое небо, в котором ярко светило жаркое солнце. Вились веселые стайки беззаботных пичужек, которые, казалось, не знали ничего о холоде снежной пустыни. Землю покрывала густая зеленая трава, в которой виднелись прекрасные цветы. Мати присела, рассматривая один из них, у себя под ногами. Она бережно взяла нежную голубую головку-колокольчик в руки, наклонилась, стремясь разобрать и запомнить навсегда тонкий аромат, потом поднялась, с нескрываемым сожалением, так и не решившись сорвать.

Нет, ничего подобного наяву просто не могло быть!

– Я сплю? – спросила она отца.

– Нет, доченька, – улыбнувшись, ответил тот. – Мы все так хотели, чтобы ты запомнила этот день и Шамаш…

– Шамаш! – она только сейчас увидела его, сидевшего на камне чуть в стороне, подбежала, замерла, не спуская сияющих глаз.

– Это чудо для меня?

Маг кивнул. Его глаза лучились.

"И долго оно будет продолжаться?" – девочка заговорила с ним мысленно. Ей казалось мало увидеть чудо, хотелось, чтобы в нем было что-то, принадлежавшее лишь ей – ее тайна.

"Один день", – так же на языке мыслей ответил колдун.

"Но как…? Ведь здесь нет магического камня!"

"Разве не его осколок вставлен в твой талисман?"

"Так это сделал он! – она недоверчиво смотрела на мага. – Но он ведь такой маленький!… Я понимаю, – она не дала ему даже вставить слова, спеша самой ответить, развевая свои сомнения. – Поэтому его тепла хватит только на один день. Но потом камень не исчезнет? Он останется со мной? Я буду делиться с ним своим теплом, и через год он снова совершит для меня чудо?"

"Все будет так, как ты захочешь", – улыбнувшись, ответил колдун, понимая, что сейчас девочке нужно лишь чудо, а не долгие объяснения, которые, в стремлении приблизить истину, лишь задуют огонек счастья.

"Спасибо!" – она уже была готова броситься к нему на шею, прижаться, благодаря за все, но тот остановил ее быстрым движением руки.

"Подожди, милая. Ты ведь еще не видела моего подарка", – и только теперь она заметила замершее на коленях мага крохотное рыжее создание…

– Щеночек! – воскликнула девочка, застыв на месте.

"Что же ты? Она так хочешь познакомиться со своей подружкой".

"Она? – Мати несмело приблизилась, вытянула руку, осторожно коснувшись сверкавшей на солнце шерсти – такой нежной и шелковистый. Зверек потянулся к ней, мгновение – Мати и заметить не успела, как малыш оказался у нее в руках. Малюсенький ледяной нос коснулся щеки, еще мгновенья – и розовенький язычок уже вылизывал лицо своей хозяйки. Устремленные на Мати рыжие с поволокой глазенки – такие умильные, преданные – лучились радостью.

– Это девочка? Она такая славная! Маленькая собачка! А как ее зовут? – ей хотелось говорить без умолку, смеяться, прыгать от счастья.

– Шуллат, – улыбаясь, ответил колдун. А затем, уже мысленно, продолжал: "Загляни ей в глаза", – на миг Мати показалось, что она тонет в теплом, лучистом золоте. А затем совсем рядом зазвучал тоненький, похожий на лепет малышки: "Ма-ти, ма-ти, – она тянула слова, словно позевывая, пробуя звуки на вкус, – до-брая, нра-вится Шу-ши…"

"Она говорит, говорит! – девочка была не в силах скрыть восхищения. – Это замечательно! Шуши – это твое сокращенное имя? Ты хочешь, чтобы я так тебя называла?"

"Шу-ши!" – радостно повторила малышка.

"Сейчас она очень хрупка и ранима. Ты нужна ей, чтобы она смогла вырасти, – колдун коснулся головы волчонка, почесал за ушком, успокаивая. – Пусть поспит. Она очень волновалась, боялась, что не понравится тебе, что ты не захочешь ее взять".

"Разве может она не понравиться! – девочка прижала маленький комочек к груди, покачивая, словно мама ребенка. – Я буду заботиться о ней. Я уже ее так люблю, так люблю!…"-и тут, вдруг, на синие безбрежные небеса ее глаз набежало облако.

Девочка повернулась к отцу, сделала шаг к нему навстречу, остановилась в нерешительности, замерла, не зная, как заговорить, что сказать…

– Папа, ведь ты разрешишь мне оставить Шуши, правда? – в этот миг она казалась такой испуганной. Ее ручки дрожали, в глазах была мольба, зажегшая крохотные искры слез.

– Конечно, милая, – поспешил успокоить ее отец. – Никто не отнимет ее у тебя.

И та, наконец, облегченно вздохнула. Она вновь повернулась к магу:

– Шамаш, а откуда она? Я никогда не видела таких рыжих в складочку собачек. Ты принес ее из своего мира?

– Нет. Шуллат твоя сестренка по пустыне.

– Огненные волки! – Мати и сама удивилась, как она не догадалась раньше. Ну конечно, ведь это подарок Шамаша… "И Матушки Метелицы, – мелькнуло у нее в голове. – Вот о каком подарке она говорила!" – Девочка вновь взглянула на малышку, уснувшую у нее на груды, сжавшись, прикрыв лапкой, казавшейся такой большой и удивительно сильной, носик.

– А ее родители? Они разрешат ей остаться со мной? – Мати думала о Шуше скорее как о людском ребенке, чем о звере.

– Мама Шуллат умерла, – Шамаш заметил, как на миг глаза девочки подернулись печалью. "Как и моя," – говорили они. – У нее есть маленький братик, Ханиш, – продолжал колдун. – Он будет жить у меня.

– Хорошо, вдвоем им будет не так грустно… – "Конечно, – мысленно продолжала она, – я буду постоянно с ней, она никогда не будет одинока!"

– Их сородичи, – продолжал Шамаш, – понимая, что без волчицы таким крохам в стае не выжить, попросили детей огня, как они называют караванщиков, принять их в свое жилище и помочь вырасти. Но, милая, – оставалось последнее, что он должен был ей сказать, даже рискуя расстроить девочку. – Они хотели, чтобы потом, став взрослыми, Шуллат и Ханиш сами решили, хотят ли они остаться с нами или вернуться в пустыню, к своей стае…

К его удивлению, это известие совсем не расстроило Мати, скорее даже обрадовало:

– Как в легендах! – восторженно прошептала она. – Помнишь, помнишь, я рассказывала тебе, Гамешу Шамаш и Айя тоже подарили пару священных волков, чтобы те охраняли царя, помогали ему в его дальних странствиях, – ее глаза сияли. – Как здорово…! – теперь и она будет не одна! Ей не страшны никакие разбойники. И все девчонки в городах будут ей завидовать – ей, маленькой караванщице, ведь только у нее есть своя священная волчица! "Она будет играть со мной, – девочка не спускала взгляда со спящего комочка. – Защищать меня от сил зла. Нам будет так весело вдвоем, моя Шуши! Я никому тебя не отдам. Я сделаю все, чтобы ты захотела остаться со мной. Навсегда!" – Она не голодна? – ей хотелось что-нибудь сделать для нее. Прямо сейчас. – Что она ест?

– Молоко… Шуллат лишь несколько недель. У нее не так давно открылись глаза…

– Да… – выдохнула Мати. – Поэтому они у нее такие… такие томные, далекие, словно она все еще видит земли сна, из которых пришла ее душа… И она так много спит… – девочке страшно хотелось поиграть с волчонком, повеселиться, но она не решалась его разбудить.

– Как все малыши.

– Шамаш, а ничего, что у нас в караване только оленье молоко? В пустыне ведь нет коровы… – она беспокоилась за Шуши. А что если ей не понравится еда? Что, если ей станет плохо и она заболеет? И, потом, оленьего молока всегда так мало, и оно только для маленьких детей… Вряд ли отец разрешит тратить его на волчат…

– Успокойся, милая, – маг, улыбаясь, смотрел на Мати. Его восхищала трогательная забота девочки о крохотном пушистом создании, ведь она сама была еще ребенком. Откуда вдруг взялась эта рассудительность? Конечно, будь у нее младший братик или сестренка, все было бы понятно, но когда в семье лишь один ребенок, к тому же, которого весь караван норовит побаловать… Он продолжал: – Если нашим питомцам не понравится оленье, я наколдую столько коровьего молока, сколько им понадобится.

– А для меня? Я тоже маленькая и очень люблю молоко!

– Конечно, – казалось, колдун не заметил, что девочка шутит. Или он просто подыгрывал ей? – Если хочешь, я превращу вон ту старую олениху в корову.

– Не-е-т! – хихикнув, закачала головой Мати. – Папа не согласиться еще и на корову! Она даже не поместится в повозке. И, потом, корова ведь голая, ей будет холодно в снегах. Не станем же мы надевать на нее шубу! – девочка на миг представила себе эту картину – и совсем развеселилась.

– Значит, обойдемся без коровы, – в глазах Шамаша сверкали озорные огоньки. – Не волнуйся, малыш. Не думаю, что нам будет так уж трудно прокормить двух волчат.

– Так мы пойдем кормить Шуши? – если бы ее руки не были заняты, она бы уже давно схватила колдуна за руку и потащила за собой: ей так хотелось посмотреть, как малышка будет есть. Это должно быть так забавно…! В голосе зазвучали нотки нетерпения. Она никак не могла взять в толк, почему Шамаш медлит.

– Не сейчас. Позже, – не двигаясь с места, ответил тот.

– Но она хочет есть! Я чувствую это! – действительно, Мати была уверена, что это ощущение исходит именно от волчонка, а не ее собственного голодного желудка.

– Тебе придется кормить ее в определенное время, шесть раз в день. Не меньше, но и не больше.

– Почему? Ведь она…

– Пока волчонок растет, он всегда хочет есть. И это вовсе не означает, что ты должна потакать ему во всем. Как ты будешь вести себя с Шуллат сейчас, такой она и вырастит. А ты ведь не хочешь, чтобы она превратилась в свинку?

Девочка испуганно взглянула на малышку, боясь, что превращение может произойти прямо сейчас, от одного слова…

– Ладно, – все еще с опаской поглядывая на Шуши, вздохнув, проговорила Мати.

– Иди, веселись. А ее оставь у меня, – он протянул руку, собираясь забрать щенка, но девочка отступила. Ее лоб недовольно нахмурился: она не собиралась расставаться со своей подружкой ни на минуту. Но тут она заметила стайку весело резвившейся детворы. И ей так захотелось присоединиться к ним, что…

– Хорошо, – она осторожно передала маленький живой комочек Шамашу. Шуллат, почувствовав, что руки хозяйки больше не гладят ее, проснулась, тихонько заскулила, потянулась назад, протестуя, и лишь почувствовал тепло и покой, исходившие от мага, успокоилась, вновь засыпая… Бросив на нее еще один взгляд, продлевая миг расставания и стремясь убедиться, что малышка не очень обиделась на девочку за то, что та оставляла ее с Шамашем, Мати побежала к караванщикам – принимать поздравления и рассматривать подарки.

– Она выглядит такой счастливой, – к Атену, не отрываясь глядевшему на дочь, тихо шурша травой подошел Евсей.

– Да, – кивнул тот. Хозяину каравана не хотелось говорить. Забыть бы обо всем, забыться, стоять вот так, любуясь Мати и сравнивая ее с той красавицей-невестой, которую он видел за пологом огня… Но тут девочку окружили караванщики, поздравляя, купая ее душу в море теплых улыбок…

Подошли, обнявшись, Лис с Линой.

– Этот день запомнится навсегда, – мечтательно глядя вокруг, проговорила женщина. – Сказочный подарок нам всем.

– В этом нет моей заслуги, – грустно улыбнувшись, качнул головой хозяин каравана. – Разве б смог я совершить такое?

– Но ты ведь уговорил Шамаша…

– Нет, – качнул головой караванщик, а затем продолжал: – Он хотел сделать для Мати что-то особенное. Я сказал, что она мечтает о чуде, что ей хочется хотя бы на мгновение попасть в сказку.

– Сказка, легенда… – Евсей, вздохнув, качнул головой. – Нет. Достаточно оглядеться вокруг, чтобы понять, что вокруг нас сейчас реальный мир… Это небо, земля, цветы – все они живые, созданные богами, не людьми…

– Может быть, он перенес нас в свою землю… – Лина пожала плечами. Она не находила объяснения происходившему, впрочем, и не особенно пыталась. Женщина была готова просто наслаждаться каждым мигом, который можно будет потом вспоминать долгими холодными ночами, возвращаясь в фантазиях в мечты.

– Нет, – в отличие от жены, Лису были нужны ответы. Он должен был быть уверен, что здесь им ничего не угрожает. Мир сказки – это, конечно, замечательно, но в нем должно быть не меньше опасностей, чем в снежной пустыни, а ему совсем не хотелось встретиться с какой-нибудь магической злобной тварью, подобной грифону или крылатому быку Губителя. – Шамаш говорил, что не может вернуться назад. Возможно, с помощью своего дара, он воссоздал среди пустыни островок иной земли… – это казалось таким же невероятным, как и все остальные предположения и караванщик повернулся к Атену, словно спрашивая у него, что произошло.

– Я ведь говорил вам, – вздохнув, качнул головой хозяин каравана. В его голосе, глазах был укор – ему не нравилось, когда кто-то вынуждал его повторять уже раз данные объяснения. – Как же вы меня слушали на заре, на сходе?

– Мы были слишком поражены, чтобы поверить в возможность… – начала было Лина, но Атен остановил ее:

– Теперь нам ничего не остается, как привыкать жить на грани чуда, в мире новых легенд. Такова наша судьба.

– Не думаешь же ты, что кто-то захотел бы ее изменить, даже если бы подобное было возможно? – усмехнулся Евсей. – Чудо ждут, а не гонят прочь.

– И, все же, – лишь Лис продолжал настаивать на своем. – Была же какая-то причина, заставившая тебя созывать ради этой новости сход.

– Таково было желание Шамаша. Он не хотел никого испугать столь внезапным превращением знакомого с рождения мира в нечто совершенно… невозможное, – Атен вздохнул, понимая, что ему ничего не остается, как повторить все заново. – Он сказал, что воссоздаст для Мати мир сказок, то, что в них называется краем благих душ.

– Но ведь это сад в подземных владениях Госпожи Кигаль…

– В легендах – да, но не в сказках… Не знаю, не важно… В общем, это маленький островок, закрытый от снежной пустыни куполом нашего шатра. Он кажется бескрайним, но на самом деле не так уж и велик. Так что, отправляясь путешествовать, не упритесь в горизонт.

– В сказке много опасностей, – Лис недоверчиво взглянул на по-прежнему сидевшего на камне Хранителя.

– Думаю, он знает об этом, – перехватив взгляд мужа, проговорила Лина, – и сделал все так, чтобы уберечь нас от беды…

– Возможно, ты права… – Лис готов был сдаться.

– Конечно, права, – Лина сжала руку мужа. – Пойдем веселиться со всеми. Посмотри: больше никто, кроме тебя, не испытывает страха перед миром чудес…

– Как здесь красиво! – восхищенно выдохнул Евсей. – У меня просто нет слов…

– Однако придется их найти, – хмыкнул Атен. – Для летописи… Кстати, ты уже успел написать о произошедшем вчера?

– Да. Всю ночь писал, не отрываясь. Даже рука онемела, – он зевнул, прикрывая рот ладонью.

– Ты смотри, не засни, – усмехнулся хозяин каравана, глядя на брата искрившимися веселым задором глазами. – Потомки тебя не простят!

– Вот что, – не выдержал караванщик. – Раз тебе больше нечем заняться, как только подшучивать надо мной, бери-ка перо, чернила, и будешь мне помогать.

– Ну уж нет, у моей дочурки сегодня день рождения… – запротестовал тот.

– Вот и прекрасно! Лишится на день твоей опеки – возможно, почувствует себя действительно повзрослевшей на год. А то ты ей не даешь шага самостоятельно ступить, словно она – едва появившаяся на свет кроха.

– Так оно и есть. Во всяком случае, сегодня… К тому же, у тебя ведь уже есть один помощник, или ты забыл?

– Неужели ты думаешь, что я бессердечный сухарь, способный лишить парня такого дня?

– Ладно, вы тут спорьте, а мы пошли, – Лина потянула Лиса к накрытому под открытым небом столу. – Как бы наши мальчики не съели все сладости…

– Пусть. В честь праздника… – махнул рукой хозяин каравана. – Сегодня можно не экономить.

– Да при чем здесь экономия? – возмутилась женщина. – Мне просто не хочется, чтобы к вечеру у них так разболелись животы, что пришлось бы звать лекаря.

– Если кому и стоит об этом беспокоиться, так это мне. Никогда не знал большей сладкоежки, чем Мати.

– Ничего. Пока она, рассмотрев все подарки, доберется до лакомств, там останется не так уж много. Если мы не поспешим, – и они ушли.

– Так ты мне поможешь? – проводив их взглядом, спросил брата Евсей.

– Вообще-то… – и тут его глаза вспыхнули озарением – ему в голову пришла блестящая мысль. "Нет, просто гениальная!" – он был уверен в этом. – Пойдем-ка, – и он направился к Шамашу.

– Что ты собираешься делать?

– Не гоже ему сидеть одному и скучать.

Колдун, задумчиво глядя на резвившихся в траве, смеясь от счастья, детишек, осторожно поглаживал дремавшего у него на руках щенка. Длинная курносая мордочка второго высовывалась из-под складок черного плаща.

– Что, Мати бросила на тебя волчонка и убежала играть? – губы караванщика вновь растянулись в улыбке – он не мог смотреть без нее на хрупкое золотистое создание.

– Она не хотела, – Шамаш перевел взгляд на караванщика. – Но я настоял. Пусть повеселится от души. С малышами она еще намучается. Потом.

– Да уж, питомец – не свиток – хочу читаю, не хочу – откладываю в сторону. О нем приходится заботиться постоянно. Как о ребенке, – проговорил Евсей. Он был не в силах отвести взгляда от волчат с их сверкающей шкуркой и умильными складочками на лбу.

– Ничего, ей будет полезно, – довольный, хмыкнул Атен. – Станет более ответственной.

– Это ведь священные волки? – преодолев, наконец, внезапно накатившую волну немоты и душевного трепета, спросил помощник.

– Станут ими. Когда вырастут, – ответил колдун.

Евсей на миг опустил голову, словно пряча глаза, потом исподлобья бросил быстрый взгляд на брата, ни о чем не спрашивая его, просто стремясь узнать, как Атен отреагирует на услышанное. Но караванщик оставался совершенно спокоен. Ведь он уже давно знал обо всем и у него было время свыкнуться с еще одним невероятным событием.

– Волки приходили из-за малышей? Хотели оставить их с тобой? – помощник повернулся к Шамашу. Он считал себя вправе задавать вопросы, ибо, как летописец, должен был знать все.

Колдун кивнул в ответ.

Но для караванщика этого было явно недостаточно! Евсей на миг взглянул на брата, прося его поддержки, а затем вновь обратился к магу:

– Куда они отвели тебя? Как объяснили, чего хотят? – у него было так много вопросов, а его собеседник медлил с ответом, явно не расположенный рассказывать, словно не считая себя вправе говорить о чужих тайнах – и не важно, что это секреты зверей, а не людей. – Да пойми ты, – не выдержав, воскликнул караванщик. – Атен предложил мне вести летопись. Раз уж с нами так много всего случается. И поэтому я должен знать… Особенно о таких чудесных вещах, как встреча с священными волками!

– Шамаш, – казалось, что хозяин каравана ждал именно этого момента. В его голосе звучали волнение и нетерпение выполнить задуманное, – а может ты согласишься составить для нашей летописи маленький рассказ, всего на несколько страниц? Мы не просим тебя выдавать секретов волков, которые они доверили тебе, отдавая на воспитание малышей. Напиши о том, что можно.

– Да, Шамаш, – Евсею сразу же пришлась по душе идея брата. – Кто расскажет о случившемся лучше участника событий? А потом я хотел бы попросить тебя помочь мне с описанием магического моста. Мне хотелось бы узнать его природу…ну, все то, что возможно, конечно. Если бы ты написал…

– Боюсь, здесь я вам не помощник, – усмехнувшись, колдун качнул головой.

– Но почему?! – удивился Атен, даже не думавший о возможности того, что Шамаш откажется.

– Я не умею писать, – просто, словно говоря о чем-то совершенно обыденном, ответил маг.

Его собеседники онемели от удивления. Это казалось таким невероятным…!

– Но у нас всех детей учат грамоте, – с трудом ворочая отказавшимся от удивления слушаться языком, проговорил Евсей. – И уж конечно маг… – он никак не мог понять… даже начал думать, что, возможно, маг просто смеется над ними. Но ведь подобное было совсем не в его характере!

– Постой, ты же читал детям сказки и… – Атен растерялся. Если б он знал… Он всего лишь хотел, чтобы в летописи каравана остались страницы, написанные рукой самого бога…

– Разве я сказал, что не обучен чтению? – Шамаш вовсе не шутил. Впрочем, на этот раз удивление караванщиков он воспринял достаточно спокойно, понимая его причину.

– Но тогда… Нельзя научиться одному, не постигнув другого…

– Для человека – возможно. Но с колдуном дело обстоит иначе.

– Может быть, ты объяснишь нам? – караванщики переглянулись, а затем Евсей продолжал: – Насколько мне известно, служители никогда не сталкивались ни с какими сложностями, обучая грамоте Хранителей, когда те были детьми.

На миг колдун задумывался.

– Я лучше покажу, – наконец, приняв решение, произнес Шамаш. Он пересадил волчонка Мати к ее братику в сложившиеся в люльку складки плаща. А затем в его руках возник белоснежный, удивительно гладкий тонкий лист бумаги и длинное перо с белым оперением. – Вот, – он протянул перо Евсею. – Напиши какое-нибудь слово. А я потом попробую его повторить.

Тот осторожно взял перо, с интересом рассматривая его – нет, он не ошибся – лебединое, быстро взглянув на брата, который также не мог не узнать. Однако он не видел возможности спорить с Атеном или расспрашивать о чем-то Шамаша прямо сейчас. Сначала нужно было выполнить поручение Хранителя. Он хотел уж было, макнув перо в маленькую золотую чернильницу, вывести какой-нибудь простой, незамысловатый символ… хотя бы «бык», но маг остановил его:

– Думай не о простоте написания, а о том, чтобы это слово означало что-нибудь небольшое и неопасное.

Караванщик, пристально взглянув на мага, словно пытаясь разобраться, к чему тот вел. Затем, так ничего и не поняв, он кивнул и, взяв из рук мага лист бумаги, уютно лежавший поверх ровной дощечки, старательно вывел «цветок» – более безопасного символа он просто не мог придумать, – и вновь протянул перо и бумагу Шамашу.

Тот качнул головой, словно не до конца соглашаясь с выбором караванщика, положил доску на колени и стал медленно старательно… нет, не писать – рисовать – символ. Линии получались легкими, словно кружева, причудливо узорчатыми… И, все же, это был всего лишь символ.

Атен с Евсеем, внимательно следя за каждым движением пера, уже были готовы воскликнуть: "Вот же, вот! Пусть это скорее рисунок, чем надпись, однако…" – но не успели даже мысленно сложить фразу, не то что произнести ее.

Стоило перу, закончив выводить последнюю черточку, оторваться от бумаги, как линии замерцали, шевельнулись, и вот уже на бумаге на месте символа-слова возник настоящий цветок. Чем-то он напоминал розу – такой же нежный шелковый бутон, источавший сладковатый аромат, маленькие зеленые листики на тонкой веточке, покрытой острыми шипами.

Караванщики были не в силах оторвать взгляда от этого чудесного творения, подрагивавшего, трепеща на невидимом ветру. Бутончик начал раскрываться. Еще миг…

– Удивительный дар, – чуть слышно, словно боясь спугнуть нечто, порвав нити магии, прошептал Евсей.

– Все считали так же, – усмехнулся колдун, беря цветок в руку. – Пока символ «рот» не попытался проглотить моего наставника, – его пальцы сжались, ломая ветку, разрушая бутон. Шипы глубоко врезались в ладонь. Шамаш поморщился, но лишь сильнее сжал кулак. Прошло мгновение – и цветок исчез. С пальцев сорвались, смешавшись с кровью, капли чернил. – После того случая, – он достал платок, вытирая руку, – старик запретил мне брать в руки перо, сказав, что колдуну это все равно ни к чему, благо наш народ всегда предпочитал хранить знания в памяти, а не на листах бумаги. Книги предназначались исключительно для законов и заклинаний. Их же за меня вполне могли записать и другие, под чьей рукой какие-нибудь «нет» или «конец» не оживут, чтобы уничтожить весь мир.

– Может, все дело в том, как ты пишешь. Символ оживил потому, что, такой легкий и узорчатый, не мог не расцвести. Он напоминал цветок и…

Колдун бросил на караванщика быстрый взгляд. В его глазах была печаль – его ранило недоверие больше, чем вся ненависть былого мира. Он снова взял в руки перо, немного подвинулся, освобождая на камне место:

– Садись рядом, – промолвил он. – Возьми меня за руку и напиши символ так, как он по-твоему должен выглядеть.

– Но… – Евсей покосился на Атена, словно спрашивая, что ему делать. Он и не предполагал, что Хранитель так болезненно воспримет его сомнения.

Увидев немой вопрос брата, не знавшего, как ему быть, Атен кивнул, призывая его продолжать. Он слишком хорошо понимал, что останавливаться сейчас – значит еще сильнее обидеть Шамаша, самым важным для которого было доверие.

И помощник, осторожно опустившись на камень, коснулся руки наделенного даром, удивляясь, как возможно, чтобы она одновременно была столь холодна и горяча, словно в ней соединены воедино стихии льда и пламени. Ведя кисть, как это делает учитель, обучая написанию первых символов ученика, он вновь старательно вывел знак «цветка». Получилось неровно и коряво, но… Караванщик, вздрогнув, отшатнулся: вновь, как и в первый раз, линии задрожали, замерцали, складываясь в нечто большее, чем написанный на бумаге знак – и вот уж их место занял живой цветок. Маленький, с округлыми фиолетовыми лепестками и красным прицветником он чем-то походил на обычную фиалку.

– Черные боги, – прошептал, увидев его, вмиг помрачневший колдун, и, не давая хрупкому растению даже на миг приподнять головку, сжег его в языке пламени, вырвавшемся яркой вспышкой из пальцев. – Это виола. Ее пыльца содержит смертельный яд, – пояснил он, когда цветок исчез в огне, оставив на бумаге лишь черное пятно с рыжими обгоревшими краями. – Если ты убедился, – он взглянул на Евсея, успевшего вскочить на ноги, испуганного тем, что произошло не просто на него глазах, но при его участии, – давай не будем больше продолжать эти… опыты.

– Прости меня за сомнения, – смущенно пробормотал караванщик.

– Ничего, – в его глазах все еще полнились грусть, но, возможно, караванщики просто не правильно поняли ее причину. Может быть, это был след не обиды, а чего-то другого… Воспоминаний, стиравших границы между радостью и печалью…

– А ты не пытался разобраться, почему это происходит? – Евсей не мог представить себе, что в мироздании есть земля, где бы не обратили внимания на столь удивительную способность. Его глаза светились – впервые в жизни он настолько близко подошел к чуду, что смог прикоснуться к нему.

– На это не было времени. Если бы я разбирался с каждым даром, которым столь щедро наделили меня боги, то потратил бы на это всю жизнь. Мне же она была нужна для другого… Впрочем, что касается этого, – он щелкнул по бумаге и перу, заставляя их исчезнуть, – наставник пробовал выяснить причину. Должно быть, потому, что первое время ему казалось, будто я просто таким способом отлыниваю от занятий.

Евсей не смог подавить смешок. Он вспомнил, как в свое время пробовал перехитрить своих учителей в школе служителей. Конечно, ничего подобного он не мог и представить себе, но и у простого смертного было в запасе не так уж мало фокусов.

Тем временем колдун продолжал:

– Если так, меня следовало наказать. Хитрость, конечно, не ложь, но и она запрещена колдуну по закону… Однако не в правилах старика было карать, не выяснив всего…

– И он докопался?

Колдун хмыкнул: – Точно подмечено. Он долго искал ответ в древних летописях и сводах законов, но не нашел даже упоминания ни о чем подобном. Тогда старик нагрузил меня лопатами, сам вооружился какой-то старинной картой, невесть как попавшей к нему. И мы откопали не один тайник со старыми рукописями, считавшимися давно утерянными. Но это все, что ему удалось отыскать.

– Неужели совсем ничего?

– Как сказать. В одной книге тысячелетней давности, где перечислялись все необычные способности, которые время от времени проявлялись у колдовских детей, указывалась и эта… Но наши предки… Они были вершителями, создателями, а не мыслителями. Им было не до философских размышлений о том, что эта способность означает и с чем связана. В рукописи говорилось, что, если бы была возможность устранить этот… побочный дар, не повредив основному, то можно было бы попытаться что-то с ним сделать, а так… так давался лишь совет избегать условий, в которых необъяснимое умение проявляется. И постараться забыть о нем, полагаясь на волю богов.

– И много было таких… необычных способностей? – спросил Атен.

– Понятия не имею, – тот пожал плечами. – Наставник спрятал от меня рукопись, опасаясь, наверно, как бы я не отыскал у себя их все.

– Веселое у тебя было детство, – Евсей усмехнулся. Его всегда считали несносным сорванцом, но разве ему сравниться с этим?

– Вот только тем, кто был рядом, порою было совсем не до смеха, – лицо колдуна помрачнело. – Да укажут боги им путь в бесконечность, – чуть слышно прошептали его губы. – Так что, – он немилосердно прогнал все воспоминания, заставляя сердце вернуться в нынешний день и веселиться вместе со всеми, – в составлении летописи я вам не помощник.

– Да уж, мы убедились, – караванщика передернуло от одной мысли, что могло случиться, напиши он то слово, которое собирался. С взбесившимся быком справиться не так легко, как с хрупким растением. – И они всегда такие… агрессивные?

– Нет. Роза была обычным цветком.

– Я даже не представлял себе, что магический дар может быть так опасен… – начал было Евсей, но умолк, поймав взгляд брата. "Ты не до конца искренен, – словно говорили глаза Атена. – Вспомни, что происходило в Эшгаре, когда Свигор на кого-нибудь злился…" – Но не будем об этом, – так и не закончив своей мысли, продолжал помощник.

– Вам нечего бояться, – колдун чуть наклонил голову, с интересом поглядывая на своих собеседников. – Я в достаточной степени владею своим даром, чтобы контролировать его.

– Ты уверен в этом? – хозяин каравана настороженно свел брови. Сила, столь огромная, великая сила магии, необъяснимая и безграничная, не могла не внушать страха, и не важно, в чьих она руках – человека или бога.

– В моем мире, когда магу исполнялось 16 лет, он проходит особый обряд посвящения – Испытание. Тот, кто не смог к этому времени подчинить себе свой дар, просто не выживал.

– Это жестоко! – прошептал Евсей. После всего увиденного он был готов верить колдуну во всем, но если это правда…

– Отнюдь. Жестоко было бы оставлять в мире создание, способное уничтожить все вокруг, не понимая, что заключено в нем самом.

– Возможно, это было правильным для земли, где в магическом даре видели угрозу. Но не здесь, где все живет лишь благодаря Хранителям, – вздохнув, проговорил Атен.

– Выбор из двух зол наименьшего – не лучший выбор, – тихо произнес Шамаш. А затем его глаза вновь залучились, губы тронула улыбка. Оглянувшись, хозяин каравана увидел бежавшую к ним Мати. На голове девочки был сплетенный из желтых одуванчиков венок, в руках – букетик незабудок.

– А теперь пора? Пора кормить Шуши? – на бегу прокричала она. Остановившись, девочка замерла, с нетерпением ожидая ответа. Ее дыхание было взволнованным, сердечко билось так быстро, что было готово вырваться наружу. Казалось, она просто не видит взрослых, о чем-то разговаривавших с колдуном – сегодня был ее день.