Текст книги "Неотвратимое возмездие (сборник)"

Автор книги: Юлиан Семенов

Соавторы: Николай Чистяков,Василий Хомченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Я и начальник политотдела П. М. Елисеев с любопытством разглядывали приближавшегося к нам в сопровождении комбата капитана Якушева высокого сутулого генерала, в очках, без головного убора, в легком стального цвета плаще. Так вот каков этот выродок!

– Как прикажете понимать? – высокомерно, подергивая левой бровью, начал Власов. – Я у вас в плену или вы в плену у американцев? На каком основании вы меня задержали?

– Уточним вашу личность. Кто вы? Какие при вас документы? – осадил я его.

– Я – Власов.

Власов сорвал с себя плащ и бросил его на спинку стула. Странная форма цвета хаки. Без погон. На брюках малиновые шелковые лампасы. Трясущимися руками, спеша и не попадая во внутренний карман кителя, он достал удостоверение личности. Знакомые подписи удостоверяют, что перед нами бывший командующий 2-й ударной армией...

– Будете писать приказ своим подчиненным о безоговорочной сдаче в плен и полном разоружении?! Или я немедленно прикажу своим войскам уничтожить ваши банды!

Власов взялся обеими руками за голову и задумался. Я закурил и наблюдал за ним. Власов попросил бумагу и быстро набросал приказ. Этот приказ был размножен, и все экземпляры подписаны Власовым. В каждую часть был направлен наш офицер, там зачитывали приказ и выводили колонны обезоруженных власовцев на дороги.

Все прошло быстро и организованно. С наступлением темноты колонны с техникой, больными и ранеными двинулись в наш тыл. Многие самые отъявленные мерзавцы, особенно офицеры, каратели и кандидаты в диктаторы, которые находились в обозе Власова, успели бежать в американскую зону.

Власов быстро утратил свое высокомерие и гонор.

– Лучше было застрелиться, – мрачно сказал он.

Как же был пленен Власов? После того как наша разведка обнаружила месторасположение штаба Власова и его войск, за ним установили тщательное наблюдение, а дороги на запад перекрыли. Власов знал, что советские войска рядом, и по чьей-то рекомендации решил отойти в глубь расположения американских войск.

Однако его части рассыпались, и многие офицеры-власовцы искали встреч с советскими воинами, чтобы перейти к ним. Наш комбат капитан Якушев познакомился таким образом с одним офицером из войск Власова, в прошлом тоже капитаном и тоже комбатом.

Узнав о выступлении Власова, этот капитан прибежал к Якушеву. Недолго думая, Якушев вскочил в машину капитана Кучинского (Кучинский – офицер власовского штаба. – Ф. Т.) и помчался на перехват колонны Власова, успев предупредить об этом своего начальника штаба. Обогнав колонну легковых и специальных машин, Якушев поставил свою машину поперек дороги.

Колонна встала. Танки, находившиеся несколько впереди, продолжали движение и вскоре скрылись за поворотом лесной дороги.

В первой остановленной машине ехал Буняченко, который требование Якушева следовать за ним выполнить категорически отказался. В это время капитан Кучинский сообщил Якушеву, что в колонне находится Власов. Обежав все машины и бегло осмотрев их, они Власова не обнаружили. Положение становилось критическим. Шоферы выходили из машин и по немецкой выучке выстраивались у крыльев. С любопытством наблюдали они за капитанами, одного из которых они знали и, видимо, поэтому не поднимали тревоги. А может быть, и не хотели ее поднимать.

И вдруг шофер четвертой машины кивком головы показывает Якушеву, что Власов здесь. Заглянув внутрь, Якушев увидел на заднем сиденье двух перепуганных женщин. Он оглянулся на шофера, который только и ждал этого взгляда и вновь кивком головы подтвердил, что Власов здесь. Якушев рванул дверцу машины и увидел свернутый ковер. Он сорвал ковер и из-под него вытащил Власова. Недолго думая, на глазах всех Якушев потащил Власова к своей машине. К этому времени из леса стали появляться цепи автоматчиков мотострелкового батальона бригады полковника Мищенко.

– Быстро в штаб! – скомандовал шоферу Якушев, и тот рванул машину.

Шофер плохо ориентировался, и они стали плутать по лесу, забитому власовцами. Власов осмотрелся и, выбрав подходящий момент, выскочил из машины и побежал. Якушев на миг растерялся, а потом рванулся за ним, доставая пистолет из кобуры. Но, видя, что соревнование в беге не по плечу быстро выдохшемуся генералу, стрелять не стал...

Власова доставили в расположение корпуса».

Власов (первый слева) и его сообщники на скамье подсудимых

А вот как были задержаны остальные изменники.

Начальник штаба РОА Трухин, договорившись с американским командованием об условиях капитуляции частей РОА, 7 мая 1945 года выехал к Власову, чтобы согласовать этот вопрос с ним, но в пути был задержан советскими офицерами.

Зверев 9 мая собрал офицерский состав для обсуждения создавшегося положения. Несмотря на то что он уже договорился с американцами об условиях передачи им своих войск и настаивал перед собравшимися на принятии именно такого решения, подавляющим большинством было принято решение перейти на сторону Красной Армии, а не к американцам. Зверев, не согласившись с таким решением, пытался покончить жизнь самоубийством. Он выстрелил из пистолета себе в голову, но рана оказалась несмертельной.

Мальцев вместе со своим шефом гитлеровским генералом Ашенбренером сдался американцам еще 22 апреля 1945 года и был помещен в лагерь военнопленных. До 15 августа 1945 года он находился в лагере в городе Шербуре (Франция) вместе с немецкими генералами, но, обнаруженный советскими властями, по их настойчивому требованию был выдан. Не желая возвращаться в Советский Союз, Мальцев пытался оказать сопротивление и покончить жизнь самоубийством.

Меандров и Корбуков, перейдя в расположение американских войск, продолжали антисоветскую деятельность и предприняли ряд мер, чтобы добиться политического убежища для остатков РОА. Меандров взял на себя руководство КОНРом и РОА и ввел в состав КОНРа Корбукова. Для того чтобы показать участникам этих организаций, оказавшимся на оккупированной американцами территории, что борьба против Советской власти продолжается, Меандров издал два приказа о присвоении группе офицеров очередных воинских званий.

Во время посещения остатков КОНРа и РОА представителями духовенства Меандров обратился к ним с письменным заявлением, в котором просил оказать через папу Римского содействие в предоставлении остаткам частей РОА политического убежища в капиталистических странах Европы.

Однако Меандров и Корбуков, а также Шатов, Закутный и Благовещенский вскоре были обнаружены в американских лагерях и в соответствии с действовавшими тогда соглашениями между союзниками о репатриации и о выдаче лиц, совершивших во время войны злодеяния против человечности, в разное время были переданы советским властям. Меандров, узнав о том, что он обнаружен в американском лагере представителем советской военной администрации в Германии, совместно с другими изменниками Родины обратился к американцам с письмом, в котором просил не выдавать их советскому командованию.

Но и это не помогло.

Дольше других задержались у американцев Малышкин и Жиленков. Советские власти решительно потребовали их выдачи. 1 мая 1946 года был выдан Жиленков, а вскоре и Малышкин.

Так бесславно закончилось существование «комитета освобождения народов России» и его войск, именовавшихся «русской освободительной армией».

* * *

В заключение необходимо еще раз подчеркнуть, что таких, как Власов и его активные пособники, было сравнительно немного. Подавляющее большинство советских людей, оказавшихся в плену, стойко переносили издевательства и пытки, шли на смерть, но оставались верными своей Родине.

Гитлеровское командование и органы разведки поручили Власову попытаться склонить на свою сторону некоторых видных командиров Красной Армии, попавших в плен. С этой целью в декабре 1942 года немцы организовали встречу Власова с военнопленными советскими генералами, в том числе с бывшим командующим 19-й армией генерал-лейтенантом М. Ф. Лукиным и другими. Все они отказались принять участие в антисоветской борьбе на стороне фашистов. Генерал М. Ф. Лукин, у которого была ампутирована нога и не действовала рука, заявил Власову, что он никогда не изменит Родине, что он ненавидит гитлеровцев и никогда служить у них не будет.

Не только Власов, но и его сообщники проводили подобную работу. Так, Трухин на суде показал:

«С Михаилом Федоровичем Лукиным я знаком примерно с 1925 года. Мне пришлось служить вместе с ним в Украинском округе. Затем Лукин был переведен на службу в другой округ. Находясь в лагере Вустрау в качестве руководителя курсов восточного министерства, я узнал, что Лукин находится в Пинтенхорсте, и выехал к нему. При встрече Лукин произвел на меня впечатление сильно истощенного и исстрадавшегося человека. Я сообщил ему, что освобожден из плена и состою на службе у немцев. Лукин в ответ высказал свое враждебное отношение к немцам и уверенность в победе Красной Армии.

Позднее, когда я уже служил у Власова, мне стало известно, что Лукин за отказ перейти на сторону немцев переведен во французский лагерь военнопленных и содержится там на общих основаниях. Договорившись с немецкой администрацией о размещении Лукина в Дабендорфе, я с офицером-»добровольцем» послал Лукину письмо, в котором приглашал его приехать в Дабендорф. Лукин ответа мне не написал, но в устной форме через офицера передал, что предпочитает оставаться в лагере военнопленных».

* * *

Судебный процесс над Власовым и его соучастниками по тягчайшим преступлениям перед Родиной обнажил все убожество тех, кто из тщеславия, карьеристских побуждений или по трусости, ради шкурных интересов ревностно служил лютому врагу человечества – германскому фашизму, залившему кровью советского народа нашу священную землю. Советский суд наказал отступников сурово, но справедливо. Изменники Родины, поднявшие руку на свой народ в годы суровых испытаний, не имеют права на жизнь.

М. КАРЫШЕВ
Последние дни бункера

9 мая, в праздник Победы, у меня собираются друзья. Вспоминаем войну, фронтовых товарищей, рассматриваем пожелтевшие от времени фотографии. Вот одна из них: разрушенное, еще дымящееся здание фашистского рейхстага. Внизу дата – 4 мая 1945 года. Этот день мне особенно памятен. Накануне, 3 мая, я получил от редактора армейской газеты «Боевой натиск» полковника А. П. Карбовского задание – поехать в только что взятый нашими войсками Берлин и привезти материал о советских воинах, водрузивших Знамя Победы над рейхстагом.

– Постарайтесь, – сказал в заключение редактор, – побывать в здании имперской канцелярии, если оно уцелело, побеседуйте с нашими командирами, узнайте, кто из гитлеровских главарей захвачен в плен.

4 мая чуть свет наш редакционный «пикап» остановился у стен рейхстага. Собрав необходимый материал о водружении Знамени Победы, мы отправились к имперской канцелярии. Но побывать в бункере, где всего лишь несколько суток назад укрывались Гитлер и его клика, к сожалению, не удалось. Не помогли ни корреспондентские документы, ни наши убедительные просьбы: советский офицер, к которому мы обратились, был неумолим. Он сказал, что помещение сильно пострадало, находится в аварийном состоянии и заходить в него нельзя. Никаких интересных подробностей об обитателях имперской канцелярии, их судьбе узнать тогда мы не смогли.

И все-таки «знакомство» с ними у меня произошло. Случилось это позднее...

После войны состоялось несколько судебных процессов над гитлеровскими генералами, привлеченными к уголовной ответственности за совершенные ими преступления против советского народа. В конце апреля – начале мая 1945 года некоторые из них находились в ставке Гитлера, в подземном бункере, или посещали его в дни агонии фашистской Германии. Мне предоставилась возможность ознакомиться с материалами этих процессов, а на ряде из них присутствовать. Из всего этого хотелось бы выделить показания очевидцев о том, что происходило в бункере в его последние дни.

К числу таких очевидцев относятся несколько приближенных и доверенных лиц Гитлера. Прежде всего это начальник его личной охраны генерал-лейтенант войск СС и полиции Раттенхубер, оставшийся, по его словам, до конца верным своему фюреру, телохранителем которого был с 1933 года. До последней минуты он находился в бомбоубежище под зданием новой имперской канцелярии и лишь после самоубийства фюрера, поздним вечером 1 мая 1945 года, покинул подземелье, рассчитывая пробиться на запад. Но это ему не удалось. 2 мая Раттенхубер был взят в плен.

На суде он подтвердил, что в свое время служил в баварской полиции и участвовал в 1919 году в ликвидации Баварской советской республики, в уничтожении ряда ее руководителей. С Гитлером он познакомился еще в 1920 году, когда баварское правительство заключило будущего фюрера в ландсбергскую тюрьму за организацию путча с целью захвата власти в Баварии. Раттенхубер находился в числе полицейских, несших охрану арестованного. Отношение к Гитлеру было снисходительным. Это позволило ему здесь, за решеткой, написать «Майн кампф» – программную книгу, в которой изложены людоедские планы завоевания мира. После захвата Гитлером власти Раттенхубер некоторое время был адъютантом Гиммлера, а затем стал бессменным телохранителем фюрера. В 1941–1943. годах Раттенхубер сопровождал Гитлера в поездках на советско-германский фронт – в Винницу и другие города.

Группенфюрер СС Раттенхубер (этого высокого чина в фашистской партии он был удостоен в 1945 году) пытался отрицать свою причастность к массовым репрессиям в отношении советских граждан, в частности в Виннице, когда там находилась ставка Гитлера. И лишь под давлением неопровержимых фактов он вынужден был признать предъявляемые ему обвинения правильными.

Да, заявил Раттенхубер, во время поездок с Гитлером на советско-германский фронт он «принимал меры в целях безопасности фюрера». Эти меры означали следующее: все жители из ближайших сел и деревень выселялись и удалялись на значительное расстояние. Всюду рыскали тайные агенты, задерживали «подозрительных» (а ими оказывалось большинство советских людей), передавали их в тайную полицию СД. А оттуда, как правило, они уже не возвращались.

Занимая руководящий пост при фашистском правительстве Германии в «имперской службе безопасности» и в преступной организации СС, Раттенхубер в своей практической деятельности проявлял активность и личную инициативу, за что не раз награждался фашистскими руководителями. Лично Гитлер вручил ему золотой значок НСДАП, а Гиммлер – именное серебряное кольцо с надписью: «Моему любимому Раттенхуберу».

Не менее колоритна фигура вице-адмирала Фосса. Этот матерый фашист был задержан немецкими коммунистами в одном из берлинских подвалов утром 2 мая 1945 года в куртке рядового солдата германской армии.

В своих первых показаниях Фосс писал: «Я был особо доверенным лицом фюрера, одним из тех немногих, кто был верен Гитлеру до конца».

Свою преданность фашистскому правительству и фюреру Фосс доказывал не один раз. В 1936 году он помогал палачу Франко в борьбе с испанскими патриотами, за что был награжден Гитлером Железным крестом. В 1939 году Фосс занимался разработкой плана военных операций против польского флота и непосредственно участвовал в разбойничьем захвате польского порта Гдыня. В 1940–1941 годах он готовил военных моряков для предстоящего нападения на Советский Союз, прививал им нацистские понятия безжалостного ведения войны с людьми «низшей» расы, а в 1942 году в Прибалтике и Крыму уже практически лично осуществлял эти понятия. С 1943 года и до конца войны Фосс – представитель в ставке Гитлера от главного командования германского военно-морского флота. Он был непременным участником всех совещаний высших военачальников, где обсуждались вопросы ведения захватнической войны против СССР и других стран.

Об одном из таких совещаний Фосс пишет: «В августе 1944 года на совещании у Гитлера обсуждался вопрос о том, как бы быстрее подавить варшавское восстание. Было принято решение направить в Варшаву дополнительные войска, как можно больше орудий и минометов, чтобы массой снарядов и мин стереть с лица земли и Варшаву и восставших поляков».

В судебном заседании Фосс заявил: «Я одобрял политику Гитлера, своими действиями способствовал ведению войны против СССР. Я считаю, что эти мои действия преступны, как и вся война с Россией».

2 мая 1945 года в Берлине советские воины взяли в плен одного из приближенных Гитлера, его личного пилота – генерал-лейтенанта войск СС Ганса Бауэра. И для него попытка скрыться, выбраться из города оказалась неудачной.

Бауэр вступил в гитлеровскую партию в 1926 году, за верность фашизму получил лично от Гитлера высшую партийную награду – золотой значок НСДАП. В 1932 году по предложению Гиммлера и Гесса Бауэра назначили личным пилотом Гитлера, а с 1934 года он стал командовать правительственной авиаэскадрильей. Во время второй мировой войны неоднократно вылетал с Гитлером в города Советского Союза: Винницу, Николаев, Херсон, Донецк, Запорожье, Смоленск, в район озера Ильмень. Не один раз привозил он к Гитлеру его верных сателлитов: Муссолини, Лаваля, Антонеску, Хорти, Маннергейма. Это свидетельствует об исключительном доверии к нему со стороны Гитлера, которому он был предан всей душой. Он не скрывал этого и, находясь в плену, всячески восхвалял фюрера.

В судебном заседании Бауэр заявил: «Книгу «Майн кампф» читал и полностью разделяю изложенные в ней взгляды. Как был убежденным нацистом, так и остаюсь».

Утром 2 мая на участке 47-й гвардейской дивизии сдался в плен командир 56-го танкового корпуса генерал артиллерии Вейдлинг. На предварительном допросе он сообщил, что несколько дней назад Гитлер лично назначил его командующим обороной Берлина.

Вейдлинг – кадровый офицер. Горячий сторонник фашизма, он быстро продвигался по службе. В войне против СССР командовал дивизией, танковым корпусом. Кровавый след оставил этот гитлеровский генерал на нашей земле. По его приказу создавались лагеря смерти. В одном из таких лагерей, в местечке Озаричи, в Белоруссии, сотни советских граждан, больше половины которых составляли дети, были заражены тифом и все погибли. Вейдлинг лично отдавал приказы о создании «зон пустынь» на территории, которую оставляли отступавшие под ударами Советской Армии гитлеровские войска.

На суде он показал:

«В марте 1943 года я отдал приказ при отступлении из ржевского мешка уничтожать все на пути отхода, население угонять на запад, а сопротивляющихся расстреливать. Мой приказ был выполнен. После отхода дивизии в этом районе остались лишь руины, все было сожжено и взорвано».

Под тяжестью, неопровержимых улик Вейдлинг вынужден был признать свою вину и в том, что в городах Торопец, Вязьма, Гжатск, в Полесской и Бобруйской областях Белоруссии по его приказам производились массовые расстрелы советских людей. «Во время войны, – заявил он, – мы считали русских неполноценными людьми, отсюда и происходили все наши преступления».

Среди захваченных в плен советскими войсками оказался и бригаденфюрер Монке – фашист, как говорится, до мозга костей. Установленные судом факты свидетельствуют о том, что Монке – отборнейший из отборных представителей черной гитлеровской гвардии.

В 1931 году Вильгельм Монке – человек реакционных убеждений – становится членом нацистской партии, считая ее программу наиболее соответствующей задаче «уберечь Германию от возможной коммунистической революции». В 1933 году он вступает в войска СС, в составе которых участвует в захвате Австрии, Чехословакии, Бельгии, Голландии, Польши. В 1944 году Монке в качестве командира дивизии СС «Адольф Гитлер» воюет на Западном фронте. Многочисленные награды, в том числе Золотой крест, – свидетельство его верной и преданной службы «обожаемому фюреру».

Генерал Монке не отрицал перед судом, что до последней минуты существования гитлеровской империи выполнял свой долг заядлого фашиста – «вел упорную борьбу с наступающими советскими войсками».

В апрельские дни 1945 года, когда шли уличные бои в Берлине, Монке, едва оправившись от ранения, в беседе с адъютантом Гитлера Отто Гюнше выразил сожаление по поводу недостаточно, по его мнению, эффективных мер по защите Берлина и предложил свои услуги. Гюнше доложил об этом разговоре Гитлеру, после чего Монке был назначен, по существу говоря, последним командиром боевой группы по обороне правительственного квартала Берлина.

Сколько жизней советских воинов было унесено в результате фанатичных, безнадежных действий Монке и его эсэсовских головорезов! Это была агония обреченных. Полный разгром берлинской группировки и бессмысленность дальнейшего сопротивления не остановили и не образумили Монке. С оружием в руках он попадает в плен.

Во дворе имперской канцелярии. 1945 г.

Давая показания советскому суду, все перечисленные выше нацисты рассказали о том, что произошло в последние дни апреля 1945 года в бункере под имперской канцелярией.

* * *

Ближайшие сподручные Гитлера, находившиеся с ним до его последнего часа в бункере или приходившие в него для доклада и получения инструкций, рассказали об обстановке растерянности и безнадежности, которая царила в эти дни в логове самого кровожадного зверя, существовавшего когда-либо на земле. Эта обстановка ярко и убедительно показала, насколько нагло ведет себя бандит на проселочной дороге перед своей жертвой и насколько он жалок, когда попадает в руки правосудия или когда возмездие за совершенные преступления представляется ему неизбежным. Вот эту судьбу, если можно так сказать, всемирного бандита и отражают в известной мере показания приспешников Гитлера – Раттенхубера, Вейдлинга, Монке, Бауэра и адмирала Фосса.

Вот их свидетельства.

«Более подробно хочу осветить в своих показаниях последние дни в ставке Гитлера, – пишет вице-адмирал Фосс, – ибо это произвело на меня слишком сильное впечатление и хорошо сохранилось в памяти. С момента начала советского наступления на Берлин Гитлер находился постоянно в подземном убежище под зданием имперской канцелярии. Уже тогда возле него остались только самые преданные ему лица: Ева Браун, Геббельс со своей семьей, начальник генерального штаба сухопутных войск генерал Кребс, шеф-адъютант Гитлера Буркдорф, заместитель по делам фашистской партии Борман, представитель министерства иностранных дел Хевель и я. Кроме нас там находился только технический и обслуживающий персонал».

«20 апреля – день рождения фюрера, – рассказывал Раттенхубер. – Обычно в этот день проходил парад войск на улице Аксе. Устраивались также приемы, вручались подарки».

Но в тот год установившийся ритуал был нарушен. 20 апреля 1945 года свой «подарок» Гитлеру преподнесли наступающие советские войска. Именно в этот день Советская Армия обстреляла Берлин. Мощная канонада советского «бога войны» загнала фашистских главарей в подземелье, в бункер, расположенный на глубине 16 метров и покрытый 8-метровым слоем бетона. В этом помещении, напоминавшем гробницу, и состоялось последнее поздравление фюрера с днем рождения. Сам именинник напоминал живой труп.

«Еще более усилилось дрожание его рук, левую ногу он тяжело волочил. Гитлер сильно опух, говорил еле слышным голосом. Глаза имели какое-то ненормальное выражение, как у душевнобольного», – рассказывал на суде Раттенхубер,

Фашистские правители отчаянно пытались отсрочить свой неизбежный конец. На повестке дня ежедневных совещаний у Гитлера стоял один-единственный вопрос: как задержать наступление советских войск.

Бригаденфюрер Монке, принимавший участие в этих совещаниях, показал:

«Говорилось лишь о приближении русских со всех сторон... О наступлении англичан и американцев упоминалось лишь вскользь. Лично у меня сложилось впечатление, что фюрер рассматривает их наступление как нечто второстепенное и в противоположность этому с большой серьезностью относится к расширению русского предмостного укрепления в районе Штеттина».

Гитлеровская пропаганда неистово кричала по радио о новом «секретном оружии», которое по приказу Гитлера вскоре будет применено на фронте и принесет Германии победу.

«Пропаганда твердила о новом оружии, – замечает в связи с этим Монке, – но на первом же совещании у Гитлера я понял, что никакого нового оружия не будет».

24 апреля состоялось назначение Вейдлинга командующим обороной Берлина. В связи с этим Вейдлинг был вызван к Гитлеру. Об этой встрече он пишет:

«...В сравнительно небольшой комнате Гитлер сидел в кресле перед большим столом. При моем приходе он встал с заметным напряжением и оперся обеими руками о стол. Левая нога у него непрерывно дрожала. С опухшего лица на меня смотрели два лихорадочно горящих глаза. Улыбка на лице, с которой он меня встретил, сменилась застывшей маской. Фюрер протянул мне правую руку. Она также дрожала, как и левая нога. В конце нашей беседы Гитлер развил характерный для его дилетантства оперативный план по освобождению от блокады Берлина».

Когда аудиенция окончилась, Вейдлингу показалось, что все увиденное и услышанное им не более как сон.

Уже в течение нескольких дней он непрерывно участвовал в боях и твердо знал, что через несколько дней наступит окончательная катастрофа, если в последний час не произойдет чуда. Боеприпасов имелось ограниченное количество, горючее почти иссякло, а главное, войска были лишены воли к сопротивлению, так как не верили больше в победу и в целесообразность дальнейшей борьбы.

Неужели возможно чудо?! Неужели ударная армия Венка является тем резервом Германии, о котором Геббельс так много кричал в последние недели и который может ее спасти? Или это только измышления фанатика, не имеющего никакого представления о действительности?

Вейдлинг покинул кабинет Гитлера, как пишет он, «потрясенный видом человеческой развалины, которая стоит во главе германского государства, и находясь под сильным отрицательным впечатлением от того дилетантства, которое царило в руководящих инстанциях».

Когда Кребс сообщил Вейдлингу, что фюрер назначил его командующим обороной Берлина, он ответил: «Лучше бы Гитлер оставил в силе приказ о моем расстреле (за якобы самовольную передислокацию штаба корпуса. – М. К.), тогда, по крайней мере, меня миновала бы эта чаша». При своем назначении Вейдлинг получил приказ Гитлера оборонять город до последнего человека.

В эти дни Гитлер придерживался той точки зрения, что помощь ему непременно окажут войска, находившиеся вне Берлина, особенно он рассчитывал на 9-ю и 12-ю армии. 25 апреля в телеграмме гросс-адмиралу Деницу он писал: «Борьба за Берлин является роковой битвой Германии. По отношению к ней все другие задачи и фронт имеют второстепенное значение. Поэтому прошу вас оказать всяческое содействие этой борьбе».

Командующий военно-воздушным флотом генерал-полковник Штумф получил приказ ввести для обороны Берлина все наличные силы авиации.

Сражение за Берлин Гитлер называл битвой за судьбу Германии. Все это ему нужно было для того, чтобы вселить хоть какую-то надежду в людей, обороняющих город, заставить их упорно вести бои.

Монке пишет, что во второй половине дня 26 апреля Гитлер лично продиктовал радиограмму в штаб оперативного руководства с требованием немедленно сообщить, где находятся передовые части 9-й и 12-й армий, как идет наступление на Берлин. Эта телеграмма ввиду плохого состояния радиосвязи смогла быть передана лишь к исходу 27 апреля. В ответ на нее фельдмаршал Кейтель сообщил, что ввиду сильных атак русских 12-я армия не может продолжать наступление на Берлин, а основная часть сил 9-й армии окружена.

* * *

«Должен сказать, – признается Фосс, – что события развивались быстрее, чем мы предполагали. Огонь со стороны советских войск настолько усилился, что связь с учреждениями, находившимися вне Берлина, была быстро утеряна».

Советские войска начали штурм Берлина.

Это, конечно, сразу же усилило паническое настроение фашистских главарей. Перед лицом неизбежной расплаты за чудовищные злодеяния они стали покидать Берлин.

Дорога на Мюнхен, вспоминает Вейдлинг, получила название «имперской дороги беженцев»,

В числе первых беглецов оказался Геринг, которого еще в 1939 году Гитлер провозгласил своим преемником. Воспользовавшись наступившей суматохой, имперский маршал вылетел в Берхтесгаден, где пытался объявить о смещении Гитлера. По приказу последнего Геринг был арестован и находился под стражей, пока под предлогом болезни не отказался от занимаемых постов. Пленение Геринга американцами, Нюрнбергский процесс и ампула яда – таков финал бывшего «второго лица» гитлеровского рейха, вдохновителя и организатора невиданных в истории зверств.

Вслед за Герингом сбежал из Берлина рейхсфюрер СС Гиммлер. В связи с его бегством Раттенхубер показал, что с середины апреля 1945 года Гиммлер больше не появлялся в ставке Гитлера.

«В кабинете Гитлера, – вспоминал Вейдлинг, – происходило обсуждение обстановки. Я докладывал. В этот момент в кабинет ворвался государственный секретарь Науманн и, прервав мой доклад, в большом возбуждении доложил: «Мой фюрер, стокгольмский радиопередатчик сообщил, что Гиммлер сделал предложение англичанам и американцам о капитуляции Германии». Воцарилась тишина. Гитлер стучал своими тремя карандашами по столу. Его лицо исказилось, в глазах был виден испуг. Беззвучным голосом он сказал что-то Геббельсу, похожее на слово «предатель»...»

Перед смертью Гитлер исключил шефа гестапо из партии и лишил его всех государственных постов.

Как известно, Гиммлер избежал Нюрнбергского процесса, хотя и был задержан английскими войсками. Главный фашистский палач, организатор концлагерей, в которых погибли миллионы людей, разгрыз ампулу с ядом.

Любопытны показания Раттенхубера о Риббентропе, Розенберге и Бормане:

«Влияние Риббентропа быстро уменьшалось, в связи с тем что выяснилось его незнание действительной обстановки в Югославии, Болгарии и Румынии. Гитлер в 1944 году делал серьезные упреки Риббентропу в связи с тем, что не была своевременно разоблачена группа английских шпионов в немецком посольстве в Анкаре. За обедом Гитлер во всеуслышание говорил, что министерство иностранных дел ничего не знает, и при этом подчеркивал, что от Гиммлера и СД он получает более точную информацию. Понятно, что это усилило имевшуюся уже ранее взаимную неприязнь между Гиммлером и Риббентропом. После перехода на сторону СССР Румынии и Болгарии Гитлер редко принимал Риббентропа, утверждая, что он «рассказывает сказки».

В начале апреля 1945 года Риббентроп неоднократно добивался приема у Гитлера, но безуспешно. 23 апреля он по приказу Гитлера выехал к своей семье в местечко Фуш; в Берлине он больше не появлялся».