Текст книги "Затерянный ад (СИ)"

Автор книги: Юджин Ваальд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Фрэнк прошёл в кабинет Кливленда, заметил, что того нет на месте, хотя кабинет не заперт. Набрал номер редакции "Городских новостей", в ответ послышались долгие гудки – никто не подходил к телефону. Ругая себя последними словами, что проворонил Коллинза и тот ушёл печатать номер, подождал пару минут. В трубке, наконец, щёлкнуло, кто-то снял трубку, Фрэнк не узнал голос.

 – Это Эдвард Кармайкл,  –  быстро проговорил Фрэнк. – Позовите к телефону мистера Коллинза, мне нужно ему кое-что сказать.

Он услышал в трубке нечто, похожее на всхлипывание, через паузу мужской голос ответил:

 – Мистер Коллинз заболел, он сейчас дома.

Фрэнк удивился, но все-таки решил сказать:

 – Я хотел попросить остановить печать нового номера, я приеду в редакцию и заменю кое-что в своей статье.

 – Мистер Кармайкл, наша газета закрывается, и ничего не будет печатать. Никогда, – произнёс голос в трубке.

 – Подождите,  –  воскликнул Фрэнк. – Объясните толком!

Мощный взрыв потряс здание, заставив Фрэнка вжать голову в плечи и выронить трубку. С потолка посылалась штукатурка, стены заходили ходуном, и пошли глубокими трещинами. Решив, что началось землетрясение, Фрэнк замер, ожидая следующего толчка, и услышал громкие, отчаянные крики. Вбежал в цех и с ужасом увидел на том месте, где только что обкатывал новый движок, языки пламени, пожиравшие все вокруг. Вокруг бегали в панике люди, слышались крики, стоны. Он бросился к огню, пытаясь разглядеть за ним людей. Кто-то схватил его за рукав, Фрэнк резко обернулся и увидел Кливленда:

 – Эдвард, не стойте близко! Это опасно,  –  предупредил он.

Фрэнк вырвал рукав и бросился в самое пламя, увидев тело Рейнольдса, ноги которого прижимала сорванная взрывом массивная рама. Чудовищным усилием сбросил раму, вытащил его, и попытался привести в чувство. Выхватил из кармана шприц с сывороткой, сделал укол и с облегчением вздохнул, когда Рейнольдс поднял голову.

 – Вы не ранены, Эдвард?  –  обеспокоенно спросил Кливленд.

 – Нет,  –  сухо бросил Фрэнк.  –  Со мной все в полном порядке. Кто пострадал?

 – Мортон и Джонсон погибли, тяжело ранен Руперт, кто ещё, не знаю. Я вызвал скорую помощь и полицию.

Фрэнк наблюдал, как раненых укладывают на носилки, оглядел чёрные мешки с погибшими. Потом медленно вышел из проходной. Яркие солнечные лучи ослепили, но лишь усилили тьму, заполнявшую душу, словно чёрный туман. Все перестало иметь значение. "Они решат, что я  –  трус. Боюсь ответственности". Роджер, Ирэн.

Он подошёл к своей машине, чей "космический" дизайн поражал воображение. Сел за руль.

В бардачке поблескивал воронённой сталью револьвер.

Глава 9

Роджер закрыл папку, бросил задумчивый взгляд на сидевшего перед ним капитана полиции.

 – Это предварительные результаты?

 – Да,  –  ответил тот спокойно. –  Но уверен, окончательный вывод будет тот же самый. Ваш племянник не объявлялся?

 – Нет,  –  ответил холодно Роджер.

 – Я надеюсь, мы его обязательно найдём.

 – Постарайтесь отыскать его, как можно скорее. Не смею вас задерживать, Бристоу. Благодарю вас, что ознакомили с результатами.

Оставшись в одиночестве, Роджер бросил мрачный взгляд на номер "Трибуны" с набранным крупным шрифтом заголовком "Катастрофа! Ездить на машинах Кармайкла все равно, что сидеть на бочке с порохом!" Бросил газету в урну, и задумался. Звонок заставил его вздрогнуть, он схватил трубку и услышал плачущий голос Хаммерсмита:

 – Сэр Роджер, это такая трагедия, я просто в шоке.

 – Да, конечно, – сухо ответил Роджер, ему не хотелось выслушивать соболезнования.

 – Вы можете себе представить, – продолжил Хаммерсмит дрожащим голосом. – Они похитили даже "Зеркальное дно океана"!

 – Что похитили? – удивился Роджер.

 – Мой уникальный бриллиант. Разве вы не слышали, что меня обокрали? Полиция ведёт расследование, но они ничего не могут найти. Ничего. Я разорён.

Роджер подумал с досадой, что Хаммерсмит решил выплеснуть личное несчастье в самый неподходящий момент.

 – Вы же говорили, что установили самую лучшую защиту против воров? – произнёс с долей раздражения Роджер. – Как же грабители смогли пробраться? Возможно, это сделали ваши охранники или слуги?

 – Нет, сэр Роджер, – захныкал Хаммерсмит. – Охранники проворонили негодяев, но сами ничего не брали. И самое главное – камеры ничего не показали. Все мои усилия впустую. Можете представить, эти подонки взяли и мой уникальный серебряный доллар! Зачем им это? Они не смогут его продать! Я знаю, они хотели мне отомстить! Уверен, тот, кто нанял этих мерзавцев, просто хотел насолить мне. Но разве я сделал кому-то плохое?

Роджер вздохнул, собственные проблемы мучили гораздо сильнее, чем несчастье Хаммерсмита.

 – Я уверен, полиция найдёт грабителей, Магнус, – попытался успокоить его Роджер. – В городе невозможно спрятаться.

 – Сэр Роджер, они стащили самые лучшие картины, – продолжал ныть Хаммерсмит. – Взяли только подлинники. Откуда у этих негодяев такая осведомлённость? Значит, это кто-то из моего окружения заказал это ограбление! Боже, Роджер, как я несчастен. Я самый несчастный человек в мире!

Роджер хотел сказать, что ему самому ничуть не лучше, но понял, что Хаммерсмиту наплевать.

 – Магнус, не отчаивайтесь. Я уверен, что полиция все отыщет и вернёт вам. Воры не могут сбежать из города.

 – Но, сэр Роджер, грабители могут распилить мой бриллиант! Представляете, пятый по величине бриллиант в мире! На мелкие кусочки! Я не понимаю, как они смогли отключить защиту и украсть его? Это немыслимо!

Роджер постепенно стал вникать в слова Хаммерсмита и представил, кто мог так виртуозно организовать это ограбление. Губы тронула злорадная улыбка, но придав своему голосу сочувствие, он проронил:

 – Я очень сожалею, что с вами случилось это несчастье. Соболезную. Я могу вам чем-нибудь помочь?

 – Не знаю, – пробормотал Хаммерсмит. – Да, сэр Роджер, я вынужден вас просить об отсрочке платежа за мой заказ. Где-нибудь на четыре месяца, полгода.

 – Магнус, дела моей компании сейчас не в таком состоянии, чтобы позволить это сделать, – объяснил Роджер.

 – Тогда я верну ваши машины на завод, – холодно проронил Хаммерсмит. – Я делаю вам большое одолжение, покупая ваши машины, который могут взорваться.

 – Хорошо, я дам вам время, – сказал Роджер, еле сдерживая раздражение.

 – Отлично! – воскликнул Хаммерсмит радостно. – Всех благ!

Он тяжело вздохнул, вышел из-за стола, но услышав звонок, схватил трубку, и передёрнулся от отвращения.

 – Сэр Роджер, это настоящая катастрофа! – произнёс дрожащим голосом Каваллини.

 – Да, безусловно, – проронил Роджер, удивляясь, что Каваллини интересуется его делами.

 – Эта статья в газете! Вы читали? – осторожно поинтересовался меценат.

 – Конечно, читал, – бросил Роджер, его раздражение усиливалось. – Разве я могу пропустить такое?

В трубке послышались всхлипыванья, что удивило Роджера, он никак не мог предположить, что меценат примет так близко к сердцу проблемы компании Кармайкла.

 – Я надеюсь, – наконец, пробормотал Каваллини. – Вы не поверили?

 – Разумеется, это полная чушь, – бросил Роджер. – "Трибуна" скатилась до уровня жёлтой прессы.

 – При чем тут "Трибуна"? – взвизгнул Каваллини возмущённо.  – Я говорю о "Городских новостях", которые опять напечатали грязную клевету обо мне! У этих людей нет ни стыда, ни совести! Как они смеют оскорблять меня мерзкими намёками?!

Роджер чуть не выругался от досады, понимая, что Каваллини тоже, как и Хаммерсмит решил поделиться собственными проблемами.

 – Да-да, я сочувствую вам, синьор Каваллини,  – проронил Роджер, пытаясь придать своему голосу теплоту. – Вы не заслужили этого.

 – Конечно! Эти люди ничего не понимают в великом искусстве! Они имели наглость намекнуть, что я протаскиваю халтуру благодаря высокому покровительству!

У Роджера чуть не сорвалось с языка, что так оно и есть на самом деле, но осёкся, подумав, что совершенно не обязательно ссориться с Каваллини именно сейчас.

 – Ведь вам нравится то, что я делаю, Роджер? Потому что у вас хороший вкус! И вашему племяннику это тоже нравится. Кстати, вы не знаете, куда он пропал? – спросил Каваллини.

 – Нет, не знаю, он исчез, я не могу нигде найти его.

 – Это ужасно, ужасно, – продолжал причитать Каваллини. – Кстати, Роджер, вы не будете возражать, если я задержу оплату?

 – Нет, – холодно проронил Роджер, наконец, осознав, для чего Каваллини звонил.

 – Благодарю вас! Передайте привет вашему племяннику!

Роджер кинул трубку на рычаг и решил сам набрать номер.

 – Мисс Веллер, – спросил он. – Вы случайно не видели Эдварда?

 – Нет, милорд, не могу представить, где он может быть. Мы с ним давно не виделись, – ответила она спокойно.

Роджер положил трубку и подумал, что надо позвонить Райзену и сообщить о результатах расследования полиции. Но понял, что совершенно не хочет этого делать.

Ирэн вошла в спальню, и, увидев Фрэнка, бездумно уставившегося в потолок, мягко сказала:

 – Твой дядя звонил. Спрашивал о тебе. Я ответила, что не видела тебя. Правильно?

Он бросил рассеянный взгляд, сел на кровати и потёр лицо руками.

 – Да, Ирэн. Спасибо.

 – Ты прячешься от него?  –  поинтересовалась она осторожно.

Фрэнк тяжело вздохнул, и через паузу ответил, с трудом подбирая слова:

 – Ирэн, есть определённые обстоятельства. Я не могу тебе всего рассказать. Извини. Мне надо закончить кое-какие дела. Я не хочу, чтобы дядя об этом знал.

Ирэн села на кровать рядом, обвив его за шею.

 – Я испекла тебе булочек, с творогом и повидлом. Хочешь?

 – Ирэн, извини, я не хочу ничего есть.

Он уставился в потолок.

 – Давай пойдём куда-нибудь, прогуляемся. Ты такой бледный, осунувшийся. Подышим свежим воздухом. Это заброшенный парк, там нас никто не найдёт.

Они добрались до парка на окраине города, и Фрэнк сразу почувствовал, что здесь удивительно свежий воздух, наполненный чудесными ароматами цветов, травы и воды ручейков, пронизавших как капиллярная система весь парк. Слышалось щебетанье птиц, жужжанье шмелей и журчанье ручейков – это создавало необычную, но гармоничную симфонию звуков. Глубоко вздохнув чистого, свежего воздуха, Фрэнк слабо улыбнулся и сказал:

 – Да, здесь здорово! Жаль, я раньше не знал об этом.

Она взяла его за руку и по аллее высоких кипарисов, привела его в уголок, увитый диким виноградом и плющом с яркими белыми цветами. Это место походило на часть сельского домика, где за окном виднелся сад, росли причудливые растения – высокие деревья с пышными кронами, усыпанными огромными лиловыми цветами, среди которых летали рои пчёл. Она отошла к ручейку, который весело звеня, сбегал с маленького уступа в длинный, прямой канал, и присела на деревянный бортик. Фрэнк лёг рядом и положил ей голову на колени.

 – Очень люблю это место, мне это напоминает о детстве, – проронила она задумчиво. – Я провела его в маленьком домике рядом с густым лесом, пронизанным ручейками. Когда я попала сюда в первый раз, ощутила, что эта часть города как будто создавалась для воплощения моей мечты.

 – Да, котёнок, здесь замечательно, – согласился он. – Мне очень нравится.

И подумал с горечью: "прощальный бал".

Она засмеялась.

 –Спенсер в "Городских новостях" поместил ещё одну статью, про дела в театре. Каваллини устроил разнос, пытался выяснить, кто мог пожаловаться в газету. Он так орал, и скакал, как орангутанг, что я думала, его хватит удар.

 –Тебе не повредила эта статья?

 –Нет, что ты. Там же нет ничего обо мне. Хотя жаль. Мне бы хотелось, чтобы кто-то написал о том, как я мучаюсь в этом гадюшнике.

 –Он бы тебя выгнал, – возразил Фрэнк.

 –Мне уже совершенно все равно, котик. Я сама хочу уйти. Мне надоела гадкая обстановка фальши, лжи, лизоблюдства и разврата. Каваллини устраивает каждый вечер оргии. Хорошо, что не принадлежу к людям любимого им пола, и меня освобождают от участия. Но терпеть нет сил.

 – Ирэн, если я мог тебе хоть чем-то помочь. Открыл бы только для тебя театр, чтобы там пела так, как хочешь.

 – Нет, милый, это будет похоже на протекцию богатого покровителя, я хочу добиваться всего сама, – сказала она лукаво. – Будут писать, что я пою главные партии, потому что сплю с тобой.

 –Да и плевать на это! Это только бездарностям не надо помогать, они пробьются сами. В отличие от ничтожеств настоящий талант беззащитен.

Она погладила его по голове и произнесла обречённо:

 – Райзен тоже помогает Каваллини, считая, что его талант надо защищать. Я не хочу, чтобы Спенсер также писал обо мне, как о них.

 – Я все равно тебе помогу. Неофициально. Никто не будет об этом знать.

 – Ты так добр. Удивительно. Как бы я хотела, чтобы ты стоял во главе города, а не Райзен. Ты смог бы сделать людей счастливыми по-настоящему,  –  произнесла она задумчиво.

 –  Райзен тоже хотел всех осчастливить, а теперь все кричат  – он  –  мерзавец, он нас обманул!

 –  В отличие от тебя, он никогда не задумывался о последствиях своих действий. Считает, что все, что делает  –  правильно,  –  с горечью проронила Ирэн, вздохнув.

Они вышли на окраину парка, где находилось кафе, походившее на трюм парусного корабля, с деревянными перекрытиями из досок, которые сходились на потолке, образуя овал. Потолок поддерживала длинная деревянная стойка-стеллаж, увитая живыми цветами. Пол, тоже выложенный из досок, покрытый остатками мастики, скрипел под ногами.

 –Роберто Палментери,  –  сказала Ирэн, кивнув в сторону одинокой фигуры. – Великолепный тенор. Если бы ты знал, как он поёт. Он исполнял главные партии в Ла Скала. А здесь  –  никто.

 – Ты хочешь, чтобы я ему тоже помог?

Ирэн отвела глаза, промолчала.

 – Котёнок, всем помочь невозможно. Жизнь, вообще, штука сложная. Не надо уповать на то, что удача свалится с небес. Удача  –  лишь шанс проявить свой талант,  –  мягко объяснил Фрэнк.

 – Ты тоже считаешь, что популярность  –  главное мерило?  –  с грустью проговорила она. –  Чем больше людей захотели это оплатить, тем талантливее искусство? По-твоему так?

Фрэнк скривился так, словно его сейчас стошнит.

 – Нет, Ирэн! Мне осточертел идеологический бред Райзена. Он помешан на идее свободного рынка. В искусстве он ни черта не смыслит! Оценивает с рациональной точки зрения  –  приносит прибыль или нет. Не понимает элементарных вещей, толпе нужен примитив  –  серьёзное искусство всегда пробивается с трудом. Людей надо заставлять работать мозгами, чтобы они поняли. А не потакать низменным вкусам, как это делает Каваллини.

 – Почему ты на меня кричишь?  –  Ирэн всхлипнула.  –  Я это знаю.

 – Извини, малышка, я веду себя безобразно.

Рядом плюхнулся молодой человек в твидовом пиджаке в крупную клетку, с кокетливо выглядывающим из кармашка белым платочком.

 – Какая цыпочка! Ты посмотри! – нахально воскликнул он.

 – Отвали,  –  проронил Фрэнк, бросив на него хмурый взгляд исподлобья.

Парень презрительно оглядел его с головы до ног, и по холёному лицу проскользнула гадливая улыбка.

 – Кармайкл? Ты чего это тут возникать начал? Пасть свою заткни, педрило.

Фрэнк схватил парня за грудки так, что у того затрещали пуговицы на роскошном пиджаке, и брезгливо отбросил в сторону, как мешок с тряпьём. Кубарем упав в угол, тот вскочил и прорычал:

 – Ну, ты меня по-настоящему разозлил, гадёныш. Пожалеешь.

Фрэнк снисходительно взглянул на его худосочную фигуру и хотел сесть на место. Резкий звук разрываемой ткани пронзил воздух. Фрэнк обернулся на звук, и к своему ужасу увидел разверзшийся овал, из которого вывалилось двое громил с леденящим кровь, дьявольским взглядом белых, мёртвых глаз, в драных, замусоленных костюмах.

 – Познакомься с моими лучшими друзьями, – с чувством превосходства воскликнул парень.

Один из амбалов схватил Фрэнка в тиски, другой нанёс сокрушительный удар. Пронзила адская боль, рот наполнился металлическим вкусом крови, крутящийся калейдоскоп искр перед глазами сменился на быстро темнеющую пелену, он повис в руках мучителей. Немыслимым усилием воли удержал гаснущее сознание, размахнулся и врезал затылком по физиономии амбала, вырвался. Точный удар в нижнюю челюсть одному и локтем в солнечное сплетение другому позволил получить временную передышку. Вскочил на стол, разрядив револьвер в перекошенную жуткой ухмылкой физиономию урода, который рухнул как покошенный.

 – А-а-а, сука! Стой! – послышался визгливый вопль.

Краем глаза Фрэнк увидел мелькнувшую тень и с облегчением поднял, что Ирэн удалось вырваться из рук приставшего к ней мерзавца. Его будто пушинку смахнули со стола, грузная туша навалилась на него и тяжёлый, волосатый кулак со свистом промелькнул в дюйме от лица. С трудом увернувшись, титаническим усилием удержал лапищи мерзавца, готовые размазать его, ощущая, как трещат от напряжения суставы. В самый последний момент детина ослабил хватку и безвольно отвалился. Фрэнк, удивлённо взглянув на поверженного врага, заметил, что Ирэн вернулась в кафе с копами. Она бросилась к нему, прижалась, вглядываясь в лицо, на котором расплывалось несколько синяков.

 – Ты не пострадала, милая? – спросил он.

Она помотала головой, вновь прижалась к нему.

 – Прости, я вызвала полицию, – глухо прошептала она.

Фрэнк уже заметил направляющегося к нему копа в форме лейтенанта и лишь обречённо, слабо улыбнулся.

 – Мистер Кармайкл, пройдёте с нами, – произнёс коп и захлопнул на его руках наручники, вытаскивая из кармана изорванного пиджака револьвер.

Дежурный поглядывал то на сидящего перед ним Фрэнка в наручниках, то на часы и морщился. Фрэнк раздражённо думал, что они вначале решили вымотать ему всю душу мучительным ожиданием. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дверь участка распахнулась, и Фрэнк увидел Роджера, который молча подошёл к нему, и, оглядев, сердито спросил:

 – Почему его избили? Он сопротивлялся?

Коп растерянно взглянул на него.

 – Мы не били, милорд. Его в таком виде привезли.

Коп быстро оказался рядом с Фрэнком, и снял с него наручники.

 – Идемте за мной,  –  проронил Роджер. На его лице не дрогнул ни один мускул.

В полном молчании они добрались до особняка.

Роджер прошёл в кабинет, сел в кресло. Достав золотой портсигар, молча закурил. Его лицо оставалось абсолютно бесстрастным.

 – Роджер, я все понимаю,  –  начал Фрэнк.  –  Мне нужно было кое-что закончить, и я все сделаю...

 – Что именно?  –  перебил его Роджер.  –  Что именно вы собирались делать? Откровенно говоря, я был сильно удивлён, что вы спрятались у мисс Веллер. Пребывал в полной уверенности, что вы уже застрелились.

 – Не волнуйтесь. Я скоро это сделаю. Всего лишь хотел помочь семьям пострадавших.

 – Вот как? Занятно,  –  в голосе Роджера впервые пробились какие-то эмоции. Но голос звучал скорее насмешливо, чем раздражено.  –  И чем вы собирались помогать семьям? Деньгами Хаммерсмита? Вы замечательно регулируете денежные потоки в нашем городе. Настоящий Робин Гуд. Не делайте такое кислое лицо. Я все понял. Хаммерсмит звонил и плакался в жилетку, что его виртуозно обокрали. Кто мог это сделать, как не его бывший работник? Да ещё при этом великолепный инженер.

 – Роджер, копы отняли у меня револьвер. Я вас очень прошу...

 – Хорошо, хорошо. Успокойтесь. Вы скоро его получите. Только вначале посмотрите вот это.

Он выложил на стол толстую папку.

Фрэнк закрыл устало глаза, к чему эти мучения? Он увидел фотографии разрушений, сердце опять сжала невыносимая боль. Он отодвинул папку.

 – Скажите, мой друг, мне все-таки интересно. О чем вы подумали в тот момент, когда ушли с завода? Вернее, сбежали. Вы думали, я сильно рассержусь, закрою ваш проект, выгоню из дома. Так вы думали?

 – Да, именно так я и думал.

 – Но ведь вы знали, что я не отдам вас копам. Я бы поставил, таким образом, себя под удар. Все бы узнали, что человек, которого я выдаю за своего племянника, на самом деле негодяй и мерзавец, который пробрался тайком в наш город, грабит уважаемых людей.

 – Вы хотите знать правду? Хорошо,  –  Фрэнк откинулся на спинку кресла.  –  Если бы это было там, дома. Я бы создал фонд помощи пострадавшим, я бы отдал все своё состояние, если понадобилось. Но здесь, я ничего не могу. Это ваши деньги, и вы бы...

 – Я бы не стал проявлять милосердие к семьям погибших и изувеченных. Я и так терплю убытки. Наверно, я разорюсь. По вашей вине.

Фрэнк опустил голову, перекатывая желваки.

 – Друг мой, мне очень тяжело,  –  произнёс Роджер с печалью в голосе.  –  Катастрофа, погибшие. Убытки. Но больше всего меня задело то, что вы думаете обо мне так плохо. Во-первых, прочтите внимательно отчёт полиции. В том, что произошло, нет вашей вины. Если только не считать, что вы виноваты, что слишком талантливы. И нажили по этой причине завистников и врагов. Стенд заминировали, причём очень грубо. Те, кто это сделал, был уверен, что огонь уничтожит все следы. Во-вторых, я уже создал фонд помощи тем, кто пострадал. Мне все равно, что думает об этом Райзен. Благотворительность – это не преступление. Он не будет меня за это преследовать. А вы можете продолжать работу. Стенд скоро будет восстановлен. Когда отдохнёте, можете приступать к работе. Чего я вам не позволю категорически. Участие в ралли.

Фрэнк вслушивался в голос Роджера и до него, наконец, стало доходить, что тот говорит.

 – Почему?  –  встрепенулся он.

 – Что почему? Почему вы не будете участвовать в ралли? Потому что, эти ублюдки хотели убить вас. Ралли  –  прекрасный способ свести счёты.

 – Роджер, я должен участвовать!  –  горячо воскликнул Фрэнк. Все его тревоги схлынули в один миг.  –  Это дело чести, черт возьми!

 – Глупости,  –  откинувшись на спинку кресла, произнёс меланхолично Роджер.  –  О какой чести можно говорить, когда находишься среди людей без чести и совести? Забудьте об этих предрассудках.

 – Роджер, но газеты начнут писать, что племянник Роджера Кармайкла боится сесть за руль машины, которую сам же сконструировал! Вы понимаете, что я подставлю вас?

 – Мне совершенно безразлично, что будут писать газеты. Мне вообще безразлично общественное мнение. Я стал немного сентиментален. Не хочу вас потерять.

 – Это несерьёзно,  –  возразил Фрэнк.  –  Если бы они хотели меня убить. Просто застрелили бы на улице. Зачем минировать стенд?

 – Тогда это выглядело бы как заказное убийство, а так  –  несчастный случай. Сколько испытателей погибло при проверке своих детищ? То-то. И не возражайте, пожалуйста. Томсон прекрасно справится сам. Все-таки, кто вас так избил? Полиция?  –  Роджер решил перевести разговор на другую тему.

 – Нет, они не трогали меня. Мы с Ирэн зашли в кафе. К ней начал приставать какой-то тип. Я хотел, чтобы он оставил нас в покое. А он вызвал двух сумасшедших громил. Роджер, как все-таки этими существами управляют? Они дьявольски агрессивны, жестоки. И совершенно безмозглые.

 – Знаю, есть некое вещество, которое позволяет их загипнотизировать, они подчиняются приказам. Но недолго. Использовать этих безумцев все равно, что травить зайца стаей волков, неизвестно на кого бросятся волки – на зайца, или на вас.

 – Это вещество продаётся на "чёрном" рынке? Почему полиция не выловит торговцев?

 – В городе нет "чёрного" рынка. Все продаётся легально, поэтому бороться не с чем.

 – Серьёзно? И наркотики  –  героин, марихуана?

 – Мой дорогой друг, свободный рынок  –  можно торговать, чем угодно. Без ограничений. Сыворотка А-192 страшнее наркотика, но компания Райзена постоянно наращивает производство. Он считает, что свободный рынок может регулировать все.

 – Рынок не может заставить человека честно торговать.

 – Это понимают почти все в городе. Но не Райзен.

 – Роджер, я могу взять папку? Хочу отнести в редакцию "Трибуны". Пусть опубликуют опровержение,  –  объяснил Фрэнк.

 – Ничего они не будут делать,  –  бросил флегматично Роджер. –  Даже не пытайтесь их заставить.

 – Как это? Это же нечестная конкуренция! Не узнав результатов расследования, они сразу написали чушь! Пусть печатают опровержение.

 – Вы наивны, мой друг, они не будут делать то, что им не выгодно.

 – Роджер, насколько я помню, Райзен заверял в своём философском опусе о праве на свободу слова. Где же тут выполнение его принципов?  Это же настоящая цензура!

Роджер достал из стола книжечку, быстро пролистал и начал читать: "Цензура – термин, относящийся только к правительственным действиям. Никакое действие частного лица нельзя назвать цензурой. Частное лицо или агентство не могут запретить человеку высказываться, или запретить какую-либо публикацию – только правительство может это сделать".

 – Что за бред? Если они не будут печатать опровержение, значит, они скрывают от людей правду! Причём тут правительство? Если они не напечатают, мы подадим на них в суд!

 – Вы думаете, я буду марать руки разборками с этими мерзавцами? – спокойно возразил Роджер. – Я буду заниматься делом.

 – Черт возьми, тогда пойду в редакцию "Стандарт"! И пусть Бейкер пожалеет!

Роджер, пристально взглянул на него.

 – Сходите в "Городские новости". Эта газета стала популярна, начала оказывать влияние на жизнь в городе. Их спецкор, Тревор Спенсер, великолепно владеет пером, не боится писать правду.

Фрэнк замешкался. Роджер поднял на него глаза, в которых светилась мягкая ирония.

 – Я об этом догадывался.

 – О чём?

 – Это не простое совпадение. Все мысли, которыми вы делились со мной в частных беседах, каким-то непостижимым способом оказываются в статьях Спенсера. Вы хорошо его знаете? Каваллини тоже звонил и жаловался на жизнь. Спенсер просто его уничтожил. Не мог даже предположить, что буду с таким удовольствием это читать. Коллинз должен опасаться за свою жизнь. Каваллини очень обидчив и мстителен.

 – Вы совершенно правы,  Роджер. После первой статьи люди этого мерзавца избили Коллинза до полусмерти. Запугали. Только потому, что он посмел напечатать чьё-то мнение, не совпадающее с мнением этого извращенца.

 – Вы боитесь за Коллинза?  –  перебил его Роджер.   –  А бояться вам надо за себя. Вы нажили за такое короткое время столько врагов. Я удивлён, что вы до сих пор живы. Лучше всего, если вы перестанете терять время и приступите к созданию машины, на которой Томсон сможет достойно выглядеть. Этим вы поможете в первую очередь нашей компании. И больше отдыхайте. У меня складывается ощущение, что вы вообще не спите. Если вы потеряете сознание от переутомления, следующая статья в "Трибуне" будет о том, что я безжалостно эксплуатирую своего племянника так же, как своих рабочих.

Фрэнк вышел из особняка и остановился, обдумывая разговор с Роджером. Но через пару минут понял, что не сможет себе никогда простить трусости, если не предпримет попытку.

Через полчаса он уже входил в редакцию "Трибуны". Секретарша, очаровательная девочка, красила ногти и лишь бросила на него равнодушный взгляд, когда он подошёл к столу.

 – Эдвард Кармайкл, мне необходимо поговорить с Питером Бейкером, – сказал он.

Девочка зевнула, прикрыв рот ладошкой со свежеокрашенными ногтями и, вздохнув, проронила:

 – Запишитесь на приём. На следующей неделе у него, возможно, будет "окно".

Фрэнк взял табличку со стола, прочитал её имя.

 – Мисс Норфолк, если вы сейчас же не проведёте меня к вашему шефу, я подам на него в суд за клевету. Понятно вам?

 – Что вам нужно, Кармайкл?  –  послышался густой, низкий голос.

 – Мистер Бейкер?  –  переспросил Фрэнк, увидев выглянувшего из кабинета мужчину с крупным носом с горбинкой, седыми бакенбардами, которые начинались на абсолютно лысой голове и переходили в густые усы, что делало его похожим на императора Франца-Иосифа в старости. – Вы напечатали в вашей газете статью, которая дискредитирует работу завода Род... нашей компании. Я хочу вам показать результаты расследования. Причиной взрыва была не неисправность двигателя, а диверсия.

 – Мне совершенно безразлично то, что вы говорите, Кармайкл, – бросил тот равнодушно. – Вы можете трясти какими угодно бумажками, для меня это – пустой звук. Ваш дядя, благодаря своим связям может подкупить всю полицию, и она состряпает любые отчёты. И не тратьте своё и моё время.

Бейкер собрался закрыть дверь, но Фрэнк быстро поставил ногу и вошёл в кабинет.

 – Мистер Бейкер, если вы не верите полиции, можете съездить со мной на завод и увидеть, что условия труда рабочих кардинально отличаются от того, что описано в статье. Это клевета!

 – Кармайкл, пока ваш дядя договаривался с полицией, вы где-то прятались. Теперь имеете наглость приходить сюда и заявлять, что то, что пишет наша газета  – ложь, – высокомерно изрёк Бейкер. – Это мы подадим на вас в суд за ваши оскорбления! И вчиним такой иск, что ваш дядя окончательно разорится!

 – Хорошо, я просто хочу поместить в вашей газете рекламную статью, в которой будет рассказываться о продукции нашего завода, – медленно, разделяя каждое слово, проговорил Фрэнк. – Это будет оплачено по вашим расценкам. Или повышенным. Как скажите.

 – Вы хотите подкупить меня, Кармайкл? – спросил Бейкер со злорадной усмешкой. – При мисс Норфолк предлагаете мне взятку? Мне?!

 – Мистер Бейкер, я хочу оплатить ваши услуги, – произнёс сквозь зубы Фрэнк, стараясь не разозлиться и не вмазать по лысой макушке, которая маячила у него на уровне груди. – Разве вы не заинтересованы в моем предложении? Я оплачиваю ваш труд и труд ваших сотрудников.

 – Кармайкл, человек должен руководствоваться собственными рациональными интересами, если хочет вступать с кем-то в отношения купли-продажи, – высокомерно заметил Бейкер. Эти отношения должны быть добровольным, а вы принуждаете меня принести репутацию моей газеты в жертву ваших неблаговидных интересов.

 – Я так понимаю, мистер Бейкер, понятие свободы слова для вас пустой звук? Или вы решили отменить первую поправку? – спросил Фрэнк насмешливо. – Пусть ваши читатели сами разберутся, неблаговидные у меня интересы или нет.

Бейкер криво усмехнулся, подошёл к своему столу, взял книжечку в кожаном переплёте с золотым тиснением и прочитал:

 – "Право на свободу слова означает, что человек имеет право выражать свои идеи без опасности подавления, вмешательства и карательных действий со стороны правительства. Это не значит, что другие должны предоставить ему аудиторию, радиостанцию или печатный станок, с помощью которых он сможет выражать свои идеи". Вы поняли, Кармайкл? Я ничем вам не обязан, поэтому выметайтесь отсюда, если не хотите, чтобы я вызвал полицию.

Фрэнк тяжело вздохнул, ощутив, что он смертельно устал и у него темнеет в глазах от постоянного недосыпания. И услышал, брошенные ему в спину, издевательские слова:

 – Не думайте, что в "Стандарт" вам помогут.