Текст книги "Затерянный ад (СИ)"

Автор книги: Юджин Ваальд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

 – Ну, у вас тут и организация производства. Какой-то прямо пещерный век, – проворчал нахально Фрэнк. – Вы б хоть конвейер что ли ввели.

 – Конвейер? А это как? – поинтересовался Беннет. В его голосе Фрэнк услышал явные отзвуки уважения.

 – Очень просто. Поставить ленту, чтобы она передвигалась, к другому сборщику, как только часть узла собрана. Производительность труда увеличивается раз в пять. Может больше. У Форда на заводах машина собиралась за 93 минуты, а на других – два-три дня.

Фрэнку казалось, что Беннет расхохочется от этого примитивного "рацпредложения", которому уже было сто лет в обед. Но тот лишь с большим уважением взглянул на него.

 – А можешь схему нарисовать, как это сделать? Чертёж?

 – Могу, конечно, – усмехнулся Фрэнк. – Но зачем?

 – Фрэнк, – Беннет впервые назвал его по имени, доверительно и как-то по-дружески вглядываясь в лицо. – Сейчас все надрываются по шестнадцать часов в день. Мучаются. А если ты поможешь, то все смогут работать по двенадцать часов, может быть, даже по десять. Помоги. Пойдём в мой кабинет, я тебе все дам – чертежи, выкладки.

Они вошли в маленькую комнатушку, где за загородкой находился старый письменный стол, бюро. На стене висела старая грифельная доска с полустёртым чертежом, нарисованным мелом.

 – Поработай здесь, – мягко предложил Беннет. – Все ж лучше, чем в цехе.

Он вытащил ворох бумаг, вывалил их перед Фрэнком на столе, услужливо отодвинув стул.

Фрэнк просидел до вечера, делая расчёты, наброски, чертежи. Беннет несколько раз навещал его, заглядывал через плечо, ронял с умилением:

 – Молодец, Фрэнк. Ты талантливый.

Эта похвала, сказанная человеком, который совершено не знал о том, что Франклин Фолькленд – изобретатель уникального двигателя, почему-то радовала больше, чем все льстивые статьи в прессе, написанные в адрес "гениального инженера-конструктора, самого молодого в мире автомагната, нового Генри Форда".

Беннет вернулся к вечеру, взяв пачку бумаги, которую Фрэнк аккуратно сложил в папку, и пробормотал странным упавшим голосом, совершено без энтузиазма:

 – Ну, пойдём теперь, покажем это мистеру Коннели.

 – Беннет, сами ему покажите. Там все просто. Я все расчёты сделал. Все элементарно. Только цену рассчитать не могу точно. Я не бухгалтер.

Беннет покачал головой и, нахмурившись, подтолкнул Фрэнка к выходу.

Кабинет Коннели поражал богатством меблировки. Стены, отделанные панелями красного дерева. По всему периметру тянулись высокие шкафы, плотно заставленные фолиантами в кожаных переплётах с золотым тиснением. Хотя Фрэнк догадывался, что Коннели даже не прикасался ни к одной книге, которая стояла у него на полке.

Огромная хрустальная люстра, массивный стол с кожаной столешницей, несколько разнородных мраморных статуй, старинные бронзовые торшеры. На стенах  –  картины в очень широких, позолоченных рамах. Фрэнк не смог разобрать, что на них изображено. Какая-то безвкусная мазня. На полу  –  палас с ярким восточным орнаментом. И камин до потолка из красного гранита.

Джон Коннели, плотный мужчина с холёным лицом и мясистым носом, покрытый буграми, один из главных надсмотрщиков, сидел, переживая жвачку, с презрением осматривая вошедших.

 – Ну и что ты там начирикал, Фолькленд?  –  грозно рыкнул он. – Ты вообще, подонок и негодяй. Почему ты не сообщил об этом сразу? И столько времени бездельничал?

 – Мне не сразу в голову эта мысль пришла,  –  нагло ответил Фрэнк.  –  В холоде мозги хуже работают.

 – Вот, Фолькленд, правильно, – не ощутив издёвки, изрёк надменно Коннели. – Потому что, не ты, а я стою на вершине интеллектуальной пирамиды, и вношу наибольший вклад в создание общественного блага. Без меня, ты бы сдох с голода в своей безнадёжной неприспособленности. Ты понял, ублюдок?

Это звучало анекдотично, но Беннет мгновенно сжал руку Фрэнку, который уже готовился открыть рот и сказать что-то ядовитое.

 – Вот, мистер Коннели, – Беннет просеменил, вжав голову в плечи к столу, и выложил папку с бумагами. – Это то, что я вам говорил.

Коннели раскрыл папку, быстро пролистал и вновь смерил грозным взором Фрэнка.

 – Слушай, меня внимательно, сукин сын. Если ты хоть где-нибудь ошибся и мистер Хаммерсмит из-за тебя потерпит убытки, мы тебя за яйца подвесим. Публично. Ты понял?

 – Я проверил его расчёты, мистер Коннели. Там все правильно, – голос Беннета звучал, как мышиный писк.

 – Ладно, идите, – приказал Коннели, откинувшись на спинку роскошного кожаного кресла с высокой спинкой, напоминающего трон.

Когда захлопнулась дверь, Фрэнк чуть не расхохотался. Зачем он потратил столько сил и времени? Этот тупой ублюдок Коннели ни черта не поймёт в расчётах.

 – Фрэнк, ты это, иди, отдохни, – пробормотал Беннет. – Тебе сегодня двойной паёк выдадут. А то ты похудел очень.

Прошло ещё несколько дней, минула неделя. Фрэнк смирился с тем, что его нововведения никогда не увидят свет. Но в один прекрасный день, их отвели не в прежний зал, а другой, где он радостью увидел ленту конвейера и оценил, что все было сделано по его чертежам. Все как он планировал. Он ощутил такой невероятный прилив восторга, что ему захотелось расцеловать даже охранника. Он задорно взглянул на хмурых товарищей и засучил рукава.

Проходил час за часом и Фрэнк уже осознал, что теперь ему приходится работать в пять раз больше. Никакого отдыха конвейер не давал. Хотя сейчас он двигался медленнее, чем Фрэнк планировал. Не все рабочие ещё освоили достаточно быструю сборку, но зато подвоз узлов стал равномерным. К вечеру, Фрэнк ощутил, как у него ломит спину, и мучительно болят ноги, а колени не сгибаются.

Когда стрелка часов подошла к 5, Фрэнк с облегчением вытер руки замасленной тряпкой и уселся на подножку очередного собранного агрегата, ожидая, когда его отведут вместе со всеми в барак.

 – Ты чего, ублюдок, расселся? – услышал он грозный рык Дональда, который совершено недвусмысленно помахивал дубинкой-электрошокером. – Быстро за работу! Или получишь очередную порцию.

 –  Беннет сказал, что теперь работа будет 10 часов идти,  –  бросил Фрэнк, холодея от нехорошего предчувствия.

Дональд перекривился так, что его физиономия стала походить на рожу уродливого тролля.

 –  Кто тебе сказал, мразь? Как работали, так и будешь работать. До одиннадцати. Как всегда.

Детина взорвался гнусным хохотом. У Фрэнка вытянулось лицо. Он понял, как нагло его обманули. Это была ловушка. Никаких послаблений его предложение не дало. Выиграл только хозяин.

Через неделю, Фрэнк уже еле доползал до своей койки и валился без сил. Каждый день скорость ленты конвейера понемногу увеличивалась. Он специально предусмотрел это в расчётах, чтобы люди могли освоиться, выйти на его средние показатели. Но хозяину, видимо, этого показалось мало. Он понял, что увеличивая скорость, можно добиться ускорения сборки. Если сборщик не успевал, в "награду" получал плетей по полной программе.

Поздно ночью, Фрэнк совершенно без сил вернулся в барак, его встретили налитые кровью глаза Фергюсона.

 – Ублюдок,  –  хрипло процедил он сквозь зубы. – Значит, это из-за тебя мы стали работать в десять раз больше! Ну, все, теперь ты у меня точно получишь!

Фрэнк, бросив угрюмый взгляд на Фергюсона, молча поплёлся к своей койке. Фергюсон остановил его, размахнулся, но Фрэнк, увернувшись от кулака, со всей силы нанёс удар в нижнюю челюсть, свалив противника с ног. Но громила мгновенно вскочил, вытащив из кармана заточку, в его глазах блеснула яростная решимость прикончить врага.

Отскочив в сторону, Фрэнк схватил лезвие, и резко отвёл вверх. Ударил по руке противника, тот выпустил заточку. Но тут же стал атаковать быстрыми, беспорядочными ударами, от которых Фрэнку удавалось отбиваться, не забывая метко контратаковать. Сокамерники окружили дерущихся и стали подбадривать их радостными криками. Фрэнку удалось нанести точный удар локтем Фергюсону в солнечное сплетение, и когда тот согнулся от боли, чуть подпрыгнул, и довершил дело сильным ударом в шею сверху. Фергюсон грохнулся на пол, Фрэнк, тяжело дыша, поднял глаза на зрителей. В их глазах светилось явное одобрение.

 – Так, поднимите этот кусок дерьма,  –  приказал охранник, наблюдавший за стычкой с довольной ухмылкой.  –  И ты, Фолькленд, сейчас пойдём к Салливану для получения заслуженной награды.

Салливан, начальник охраны, взглянув на сильно помятого Фергюсона, с отвращением поморщился и лениво спросил:

 – Кто первым начал драку?

 – Он! Он, мистер Салливан!  –  закричал Фергюсон, показывая на Фрэнка, который только презрительно улыбался.

Салливан, бросив оценивающий взгляд на худосочного Фрэнка, ростом и весом уступавшего громиле Фергюсону, изрёк:

 – Фолькленду  –  сорок плетей, Фергюсону  –  десять и потом обоим карцер.

Фрэнк даже усмехнулся, увидев знакомую комнату. Настолько тесную, что казалось, стены и потолок постепенно сдвинутся, раздавив находившихся здесь. Стоял не выветриваемый ничем гнилостный запах от разлагающейся крови, мочи, блевотины и дерьма.

От стены отделился Саммерс, подошёл ближе, и, наклонившись, прошипел в самое ухо:

 – Соглашайся, Фолькленд. Иначе тебе не выжить. Пару раз нагнёшься, зато от наказаний тебя избавят.

 – Да пошёл ты, – бросил хмуро Фрэнк, с ужасом понимая, что Саммерс не оставит своих гнусных притязаний.

Саммерс начал преследовать Фрэнка с самого первого дня, как только привёз на завод Хаммерсмита, недвусмысленно намекая на послабления, которые полагались работникам, которых извращенец использовал для своего "гарема".

 – А я ведь и сам могу взять, – нагло сказал мерзавец.

Как пушинку схватив Фрэнка, он швырнул его о стену, мгновенно оказавшись рядом, перевернув к себе спиной, резким движением стащил с него брюки.

 – Хватит, Саммерс, делом займись, – ленивый голос второго охранника, гориллы Дональда, показался Фрэнку слаще музыки.

Саммерс ослабил хватку. Фрэнк тут же вырвался и отскочил в сторону, встав в стойку.

На втором десятке ударов Фрэнк потерял сознание, а когда его привели в чувство, услышал горячий шёпот Саммерса, который до этого охаживал его плетьми:

 – Соглашайся, Фолькленд, добром. Все равно я возьму своё.

 – Пошёл ты...

Фергюсон свои десять ударов переносил с такими воплями и стонами, что казалось, его разрывают на части. А когда его увели, кроме звука рассекаемой воздух плети не было слышно ничего. Фрэнк молчал, впиваясь зубами в губы, что ещё сильнее разъярило Саммерса. После сорока ударов, он с глубоким сожалением бросил плеть, и презрительным взглядом проводил шатающегося от боли Фрэнка, злорадно заметив, как с его ног на пол скатываются крупные капли крови.

Фрэнка втолкнули в промозглую, сырую камеру, которая напоминала коробку из-под обуви. Он свернулся клубком в углу, где валялись остатки сгнившего сена, поскольку в вытянутом положении ноги в камере не поместились, и ощутил невыносимую, немыслимую безнадёжность своего положения. На глаза навернулись слезы, острая боль пронизала лёгкие. Он закашлялся, почувствовав во рту металлический привкус крови. "Да, дело совсем хреново".

Отсидев в карцере, Фрэнк заметил, что ряды его сокамерников обновились, в подобном месте никто долго не выдерживал. Он почему-то вспомнил воспоминания узников фашистских концлагерей, что самое трудное выжить в первый месяц, потом можно приспособиться и выжить.

Ночью он услышал шёпот Дейтона Аффлека, тщедушного, немолодого человека, которому хуже всего приходилось в цехе, он не мог быстро и точно работать, и его здоровья еле-еле хватало выдерживать наказание.

 – Фолькленд, проснись, послушай меня, – шептал Аффлек. – Мы хотим сбежать из этого чёртового места. Ты с нами?

Фрэнк глубоко задумался, Аффлек мог быть "подсадным". Провал подобной операции грозил как минимум виселицей.

 – Ты можешь не идти с нами, только помоги вскрыть замок. Говорят, ты умеешь так здорово руками делать.

Перед мысленным взором всплыла нагло ухмыляющаяся физиономия Саммерса, и Фрэнк подумал, что судьба даёт ему шанс вырваться из этого ада.

На следующую ночь Фрэнк быстро вскрыл примитивные замки на решётке, которая огораживала камеру и вместе Аффлеком, и ещё тремя парнями вышел в коридор. Они дождались, когда часовые пройдут мимо них, и Фрэнк стал вскрывать общий замок на двери, которая вела из помещения, он на удивление легко поддался, и они перебежали дальше. Фрэнк увидел в конце дверь, выходящую с завода. Затаив дыхание, крадучись прошёл, взялся за замок. Ослепил невыносимо яркий свет. Фрэнк замер, закрывшись рукой.

 – Ну что, Фолькленд,  – услышал он ликующий голос Саммерса. – Понимаешь ты теперь, что тебе деться некуда?

Фрэнк молча, тяжело дышал. Глупейшая, примитивнейшая ловушка. Саммерс подошёл ближе, резким движением прижал к стене:

 – Ты думаешь, ублюдок, что тебе опять плетей всыпят, да отпустят? Нет, теперь будет похуже. А когда ты увидишь, что это. Может ты и передумаешь.

Он нацепил на него наручники и, подталкивая в спину, повёл в конец коридора. Втолкнул в комнатушку.

 – А? Что Фолькленд, знаешь, что это такое? – торжествующе изрёк Саммерс. – Познакомься, моё собственное изобретение. У меня ведь тоже голова варит. Ну ты выбираешь? Мой или этот? – спросил он с гадливой улыбкой, проведя любовно по острому металлическому штырю, торчавшему из высокого табурета, над которым висели цепи. – Здесь ведь больнее будет. И не просто больнее. А очень больно! До смерти!

Фрэнк похолодел, у него подкосились ноги. Он не мог представить, что здесь используются подобные средневековые пытки. Зажмурил плотно глаза, пытаясь собрать остатки мужества.

 – Никогда, Саммерс. Скорее ад замёрзнет. Лучше это, – он кивнул на "стул".

 – Идиот, – скривился упырь. – Настоящий идиот. Ладно, начинайте, – кивнул он охранникам.

Он отошёл в сторону и, сложив руки на груди, стал с ухмылкой наблюдать. Фрэнка раздели, подвесили на цепи и медленно начали опускать под злорадным взглядом Саммерса. Штырь вонзился в тело, начал раздирать внутренности. От дикой, ни с чем несравнимой боли перехватило дыхание. Он безвольно повис. Сознание начало постепенно угасать, но чувство боли не отключалось. Штырь вытащили из растерзанного тела, вызвав ещё одну волну конвульсий.

Фрэнк лежал на земле, корчась в предсмертных муках, и последним, что услышал, было:

 – Ну чего, Саммерс. Ввести ему сейчас? Он сейчас окочурится.

 – Нет! Ни в коем случае! Сдохни, мразь! Сдохни!

Глава 2

 – Сэр Роджер, ну ещё один раз, и все. Я уверен, что отыграюсь,  –  сказал Магнус Хаммерсмит, толстяк с тяжёлыми мешками под глазами, выдававшими нездоровый образ жизни, в позолоченном пенсне, которым он пытался придать себе более солидный вид, что ему совершенно не удавалось.

Его собеседник сэр Роджер Кармайкл, хозяин дома, выглядел полной противоположностью гостю, худощавый, с чертами лица, будто вырезанными из камня, с волевым подбородком и старомодными, посеребрёнными бакенбардами.

 – Нет, Магнус, на сегодня довольно,  –  холодно возразил лорд Кармайкл.  –  Я скажу, чтобы вызвали вашего шофёра. Он отвезёт вас домой.

Хаммерсмит обвёл глазами роскошную гостиную, антикварную мебель красного дерева, ещё раз позавидовав вкусу и умению хозяина создавать уют.

 – Всего один раз,  –  повторил почти умоляюще Хаммерсмит.

Ему очень не хотелось вставать с мягкого, удобного кресла.

Лорд Кармайкл тяжело вздохнул, Магнус повторял неоднократно эту просьбу, но ему не везло, в азарте он предпринимал попытки отыграться, но его долг лишь рос.

 – Хорошо.

Лорд Кармайкл взял три карты, уверенный, что на этот раз он проиграет определённо, даже не пытаясь посмотреть.

 – Вот, двадцать очков,  –  пробормотал Магнус.

Лорд Кармайкл посмотрел в свои карты, и, с досадой увидев, что у него двадцать одно, сделал попытку выбросить одну карту, но Магнус заставил его открыть карты. Увидев, что опять проиграл, откинулся огорчённо на спинку кресла.

 – Ничего страшного. Не везёт в картах  – везёт в любви, – сказал Лорд Кармайкл, вздохнув.

Магнус вспомнил, почему лорд Кармайкл так опечален и вежливо поинтересовался:

 – Как ваша жена?

Лорд Кармайкл обречённо покачал головой, подошёл к большому камину, с деревянной отделкой, и открыл музыкальную шкатулку, стоявшую на полке.

У Хаммерсмита заблестели глаза.

 – Сэр Роджер, чтобы вы отдали бы за то, чтобы починить эту вещь?  – спросил он.

 – Очень многое, – проронил лорд Кармайкл, голос в конце дрогнул. – Вы знаете, это память. Память о Лиз.

Хаммерсмит с горящими глазами быстро проговорил:

 – У меня на заводе есть талантливый инженер-механик. Золотые руки! Его предложения позволили мне сэкономить кучу денег, – хвастливо заявил он, заставив лорда Кармайкла снисходительно на него взглянуть. – Благодаря ему я увеличил производительность труда в пять раз! Если бы он починил вашу ...э... шкатулку, вы смогли бы скостить часть моего долга?

Лорд Кармайкл усмехнулся.

 – Я бы простил весь долг,  –  искренне ответил он.

 – Замечательно!  –  воскликнул возбуждённо Хаммерсмит, вскочив с места. – Я заберу вашу шкатулку и завтра привезу исправленной. Уверяю вас.

 – Нет. Эта вещь никогда не покидала моего дома.

Хаммерсмит нахмурился. Но через паузу предложил:

 – Я пришлю его сюда, и он починит у вас, в особняке. Вас это устроит?

 – Конечно, Магнус. И я щедро оплачу его работу отдельно. Помимо вашего долга.

Хаммерсмит мрачнее тучи вернулся на завод.

 – Позовите ко мне Коннели и Саммерса, – приказал он.

Он медленно прошёл в кабинет. Плюхнувшись в широкое кресло, и подперев лицо кулаком, глубоко задумался. Скрипнула дверь.

 – Вызывали, мистер Хаммерсмит?  –  раздался подобострастный голос.

Хаммерсмит поднял тяжёлый взгляд.

 – Да, Саммерс, Коннели входите. Садитесь.

Главный надсмотрщик и главный охранник присели на мягкий диванчик перед массивным письменным столом, заваленный кучей бумаг. Хаммерсмит никогда их не разбирал, он лишь бросал сверху новые.

 – Вот что,  –  пробурчал он, сцепив руки на животе.  –  Надо отправить Фолькленда в особняк сэра Роджера. Чтобы он там починил одну вещь.

 – Но он же сбежит,  –  проворчал Коннели.  –  Он уже несколько раз пытался это сделать. И ничего не помогает.

 – Я знаю!  –  рявкнул Хаммерсмит.  –  Вот поэтому я вас позвал сюда! Чтобы вы мне помогли решить эту проблему, черт возьми! Зачем я вас здесь держу?!

 – Надо привезти эту вещь сюда и Фолькленд её починит в два счета,  –  предложил Коннели.

 – Кармайкл не хочет. Это шкатулка его сумасшедшей жены. Выносить из дома не позволяет. Очень она ему дорога.

 – Ну тогда надо просто послать сэру Роджеру другого механика, – подал голос Саммерс, нетерпеливо ёрзая на месте. – Свет клином на этом ублюдке не сошёлся. Что это так сложно?

Хаммерсмит презрительно смерил его взглядом.

 – Может тебя, Саммерс, послать? Ты у нас тоже изобретатель. Золотые руки.

 – А что, я попытаюсь сделать. Почему нет, мистер Хаммерсмит. Что тут сложного?

Хаммерсмит скривился, вышел из-за стола, широко расставив толстые руки, оперся на полированную крышку.

 – Мистер Хаммерсмит, надо просто отказать сэру Роджеру под каким-то предлогом. Возможно, сказать, что Фолькленд болен или ещё что-то. Просто отказать. Этот ублюдок может рассказать сэру Роджеру о наших порядках,  –  пробормотал Коннели, переглянувшись с Саммерсом, у которого от этих слов сразу улучшилось настроение.

 – Нет! – взвизгнул Хаммерсмит. – Мне нужно, чтобы эту проклятую шкатулку починили. И сделать это может только этот сукин сын. Он талантливый, чтобы его черти взяли. И он должен вернуться на завод! Вернуться! Думайте! Думайте! Как это сделать! За что я вас кормлю, дармоедов?! Вылетите у меня в два счета на улицу!

У Саммерса и Коннели синхронно вытянулись лица.

 – Мистер Хаммерсмит! Я придумал!  –  радостно вскрикнул Саммерс.  –  Это просто! Он вернётся! У него не будет другого выхода! Разрешите продемонстрировать?

Ему явно не сиделось на месте. Больше всего на свете он жаждал сбежать из кабинета грозного патрона.

 – Ладно, идите,  –  тяжело усаживаясь обратно в кресло, проворчал Хаммерсмит.

Саммерс пулей вылетел из кабинета и ринулся по коридору, как будто за ним гналась стая чертей. Тяжело сопя, ворвался в комнатушку, где обычно собирались другие охранники.

 – Где Фолькленд? Умер?  –  вскрикнул он.

Четыре пары недовольных глаз уставились на него.

 – Да, наверно, сдох. Ты ж сам хотел,  –  проворчал Дональд, рассматривая свои карты.

 – А тело где? Тело?!  –  голос Саммерса предательски задрожал.

 – Твою мать, Нейл. Ну, где тело, где тело. Не видишь, мы играем,  –  бросая козырную червовую пятёрку сверху валета, проворчал лениво второй охранник, тощий, длинный детина с унылым лицом.  –  Чтоб тебя. Тело в крематории. Ты забыл, где у нас мусор сжигают? Чего случилось-то?

Саммерс захлопнул дверь и стремглав понёсся к лифту. Ворвался в кабину, резким движением задвинул металлическую сетку, и дрожащей рукой нащупал кнопку последнего этажа. Лифт плавно двинулся вниз, проезжая несколько этажей. Остановился. Саммерс выскочил, как ошпаренный рванул в конец полутёмного коридора. Распахнув толстые металлические двери, он увидел пылающую печь и чёрный мешок на столе рядом.

Субтильный, лохматый мужичонка в очках с толстыми линзами, в синем халате, работник крематория, бросил недоуменный взгляд на нежданного гостя.

 – Саммерс, ты чего здесь забыл?

Не обращая на него никакого внимания, Саммерс, тяжело сопя, бросился к мешку, высвободил тело. И прижал пальцы к сонной артерии.

 – Мёртв он уже,  –  бросил служитель равнодушно.  –  Я проверял.

 – А тело ещё тёплое,  –  пробормотал Саммерс, как-то странно всматриваясь в иссиня-бледное лицо, искажённое мучительными страданиями.

 – Ты что, Саммерс, с ума сбрендил?! Изыди, извращенец!  –  заверещал служитель, пытаясь отпихнуть охранника.

Саммерс двумя пальцами схватил тщедушного мужичонку за грудки, как котёнка отшвырнув в сторону. Несчастный шлёпнулся о стену, медленно сполз вниз и затих. Выхватив дрожащими руками из кармана стеклянный шприц, Саммерс воткнул длинную иглу в шею трупа. Блестящий, хромированный поршень пошёл вниз, вливая ярко-красную, полупрозрачную жидкость.

Прошла минута, другая, третья.

 – Твою мать, Саммерс, идиот чёртов. Убедился?  –  слабо просипел охранник, пытаясь встать, с трудом опираясь о стену.

Словно при замедленной съёмке у "трупа" приподнялись веки, он сделал чуть заметный вздох, потом вздохнул полной грудью, медленно приподнялся на локте. И так удивительно резво отпрянул от возбуждённого Саммерса, что чуть не свалился со стола. Главный охранник с шумом выдохнул воздух, и расхохотался.

 – Одевайся, пошли,  –  бросил он грубо, но в голосе звучало только ликование. Он даже не стал надевать наручники.

Дойдя до барака, Саммерс втолкнул Фрэнка внутрь и быстро пробормотал себе под нос:

 – Посиди здесь. Подумай о своём поведении. Чтобы это все не повторилось.

Фрэнк, все ещё пребывая в шоке, добрался до своей койки, медленно улёгся, прислушиваясь к своим ощущениям.

 – Ты чего такой пришибленный?  –  спросил подошедший Джад Тейлор.

 – Этот ублюдок Саммерс посадил меня на кол,  –  тихо сказал Фрэнк.  –  И я умер. Кажется. А потом воскрес.

Тейлор сплюнул и похлопал его по плечу по-дружески.

 – Ты не умер. Они, видать, тебе ввели сыворотку. Так особо строптивых учат. И самые упрямые превращаются в кисель. Если не успокоишься, они это будут проделывать пока ты...

 – Пока концы не отдам?  –  перебил его Фрэнк.

Тейлор печально усмехнулся, сел рядом и проронил:

 – Хуже. Пока не свихнёшься. Тогда тебя выбросят в закрытые районы, и будешь там лазить по деревьям, как обезьяна.

Фрэнк тяжело сглотнул комок в горле.

На следующее утро его не отправили работать в цех, а вызвали к Коннели. Главный надсмотрщик пребывал в прекрасном настроении. Его холёное лицо излучало приторную доброжелательность. Он выдавил из себя нечто, что напоминало дружелюбную улыбку, скорее похожую на оскал.

 – Значит так, Фолькленд. Сейчас ты отправишься к одному важному человеку, сэру Роджеру, лорду Кармайклу. Ему нужно починить одну очень ценную вещь. Очень ценную. И ты обязательно должен это сделать.

 – А если не сделаю?  –  поинтересовался Фрэнк с иронией.

 – Ты должен сделать,  –  зловеще повторил Коннели. – И ты это сделаешь. Вот, возьми эту одежду. Примешь душ, приведёшь себя в порядок. Ты понял? Ногти почисти,  –  добавил он брезгливо.  –  Тебя к нему отвезут на машине с шофёром. И также привезут обратно.

Фрэнк криво ухмыльнулся. Впервые эти подонки решили дать ему реальный шанс сбежать. Это давно стало навязчивой идеей.

 – А кандалы какие мне дадут? Из платины или золота? Нельзя упасть в грязь лицом перед лордом. Лучше белое золото. Блестит ярче. И охранников дайте мне получше. В мундирах королевской гренадерской гвардии. Сэру этому должно понравиться.

Коннели вышел из-за стола, присел на краешек. Фальшивая улыбка сползла с лица. Смерив исподлобья Фрэнка, он прошипел:

 – Фолькленд, не думай, что мы идиоты и просто так тебя отпустим.

Он сделал знак рукой. От стены отделился пожилой мужчина в белом халате, врач этого концлагеря.

 – Выпей,  –  приказал он, протягивая стакан с бесцветной жидкостью.

 – Ну вот, Фолькленд,  –  проговорил торжествующе Коннели.  –  Ты сейчас выпил медленно действующий яд. Противоядия от него у меня,  –  Коннели вытащил из сейфа пробирку с тёмной жидкостью.  –  Если ты не вернёшься к 7 часам вечера на завод, умрёшь жуткой смертью и никто, поверь, никто не сможет тебя спасти. Потому что ты не знаешь, что это за яд. У него нет ни вкуса, ни запаха. Но последствия катастрофичны. И даже замечательная сыворотка не может спасти тебя. Поэтому я не думаю, что ты захочешь провести эксперимент над своей жизнью. И не вздумай жаловаться сэру Роджеру. Он  –  лучший друг мистера Хаммерсмита. Нам сразу станет все известно. И тогда тебе уже точно никто не поможет.

Фрэнк вышел из кабинета Коннели, прислушиваясь к своим ощущениям. Насколько этот подонок сказал правду?

 – Пошли,  –  рядом нарисовался Дональд.  –  В душ тебя отведу, – хмуро сказал он.

Фрэнк вспомнил общую душевую с грязными стенами, разбитой кафельной плиткой, ледяными струйками ржавой воды. Его передёрнуло. Но Дональд отвёл его совсем в другое место.

Фрэнк удивился, что на заводе Хаммерсмита может быть такое место. На тонком паласе с неярким рисунком огромная двуспальная кровать с деревянной резной спинкой, покрытая шкурой леопарда. Незаметные светильники давали мягкий, тёплый свет.

Фрэнк бросил стопку одежды на кресло, стоящее рядом с небольшим камином и пошёл в ванну. Он уже почти забыл, как выглядят подобные места. Ванная комната, отделанная розовым мрамором, со встроенным огромным зеркалом в металлической, ажурной оправе. Отражение не радовало. За время, проведённое в этом концлагере, он сильно похудел, осунулся. На лице остались одни скулы и глаза.

С удовольствием растянулся в ароматной пене. Зажмурил от удовольствия глаза.

"Если я не вернусь, то сдохну. Но после такого можно".

Он вошёл в спальню, потянулся за одеждой и вздрогнул, увидев возникшего рядом злорадно ухмыляющегося Саммерса. Будто обдало ледяным душем. Саммерс опрокинул его на кровать и завис над ним, прижимая плотно живот. Осклабился.

 – Расслабься, Фолькленд. Сам получишь удовольствие. Ничего с тобой не случиться.

Он стал с силой разводить ему ноги, как в последний момент ослабил хватку и свалился вниз.

 – Твою мать, Саммерс, да пошёл ты! – Дональд поднял над головой Саммерса тяжёлый кулак, готовый опустить ещё раз. – Тебе сказано, пошёл вон!

Дональд схватил Саммерса за грудки, и к вящему удовольствию Фрэнка, пинком вышвырнул за дверь. Вернувшись, хмуро пробормотал, старательно отводя взгляд от голого, взлохмаченного Фрэнка:

 – Одевайся. Пошли быстро. Машина ждёт.

 – Милорд, пришёл человек от мистера Хаммерсмита, – прощебетала горничная.

 – Хорошо, Дорис, пусть он войдёт.

Когда в комнату прошёл худощавый молодой человек, Роджер протянул ему руку:

 – Приветствую вас, мистер Фолькленд. Вы не могли посмотреть эту вещь?

Фрэнк взял в руки шкатулку и пробормотал растерянно:

 – Мне нужны инструменты. Я не знал, что они понадобятся ...

 – Да, конечно, – произнёс с лёгкой улыбкой лорд Кармайкл, взяв с каминной полки набор часовых отвёрток.

С удовольствием понаблюдал, как молодой человек уверенно и вдумчиво работает.

 – Каков ваш вердикт?

 – Я не могу это починить, –  честно ответил Фрэнк.

 – Да, понятно, – забирая у Фрэнка шкатулку, проронил лорд Кармайкл. Он ожидал этого ответа. – Вы не знаете как.

 – Почему не знаю, – Фрэнк пожал плечами. – Это не сложно. Здесь нужно заменить пружину из закалённой стали и несколько деталей. Вручную или на заводе мистера Хаммерсмита я не смогу это изготовить. У меня нет такого станка. А так, сделать легко. Механизм в хорошем состоянии. Почти не изношен. Лишь пара деталей. Но для них нужно соответствующее оборудование. Я не знаю, где им можно воспользоваться.

 – Вот как. Если я вам предложу поехать на мой завод, возможно, вы сможете сделать нужные детали?

 – Мистер Кармайкл, мне нужно вернуться. Извините меня, – пробормотал Фрэнк, взглянув на часы. – Я могу поехать в следующий раз.

 – Не спешите. Думаю, что мистер Хаммерсмит заинтересован, чтобы вы закончили это дело.

Фрэнк чуть заметно вздохнул, до семи часов вечера он просто не успеет ничего сделать, как не постарается.

Они спустились по широкому крыльцу.

 – "Ford Fairlane", красивое авто, – вырвалось у Фрэнка.

 – Вам нравится? Вы разбираетесь в автомобилях?

 – Да, немного.

Краем глаза он заметил, как за ними последовала машина, на которой его привезли сюда. Но это уже не имело никакого значения.

Из роскошного кабриолета Фрэнк рассматривал город, который видел лишь во второй раз за все время, которое провёл здесь. Небоскрёбы сменялись на маленькие кирпичные домики, или пятиэтажные, серые коробки из бетонных плит, иногда попадались особняки в стиле ампир, выделяющиеся из всей массы. Потрескавшийся асфальт резко переходил в выложенную булыжником мостовую.

Когда они вошли в цех, у Фрэнка невольно вырвалось:

 – Как у вас светло, чисто, просторно.

 – На заводе Хаммерсмита не так?  –  поинтересовался лорд Кармайкл, о чем-то задумавшись.

Фрэнк промолчал, лишь сжал плотно губы.

Лорд подозвал двух своих людей в белых халатах. Они внимательно выслушали, что говорил им молодой инженер. Потом кивнув головой, показали на один из станков. Не прошло и пяти минут, он отдал шкатулку. Надел пиджак, собираясь уходить. Лорд Кармайкл открыл крышку и, услышав мелодию свадебного марша Мендельсона.

 – Мистер Фолькленд. Моя искренняя благодарность. Сколько я вам должен?

 – Ничего. Мистер Хаммерсмит расплатится.