Текст книги "Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата"

Автор книги: Ю. Емельянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Эти противоречивые черты масонства отразились и в деятельности тайных обществ тех представителей российского дворянства, которых впоследствии стали именовать декабристами. Выступая за ликвидацию феодальных порядков, декабристы вместе с тем были проводниками идеологии западноевропейского масонства с характерными для него тайной заговорщической деятельностью и иерархической элитарностью. Справедливо ставя вопрос о необходимости отмены крепостного права и других общественных преобразованиях в России, декабристы слепо подражали примерам Западной Европы. Их попытка свержения царской власти без опоры на народные массы была заранее обречена на поражение.

Близки к масонам были и члены литовского интеллигентского кружка «Общество шубравцев» («прощелыг»), созданного в 1817 году врачом Якубом Шимкявичюсом. В «Истории Литовской ССР» сказано: «Политических стремлений шубравцы не декларировали, но находились под влиянием Адама Чарторыского, вынашивавшего планы присоединения литовских и белорусских губерний к автономному Королевству Польскому».

В 1817 году вильнюсскими студентами было создано тайное Общество филоматов (любящих науку), членом которого был поэт Адам Мицкевич. Филоматы выступали за изменение социального строя путем воспитания и просвещения. В «Истории Литовской ССР» говорится: «Вильнюсские тайные общества имели связи с польским «Патриотическим обществом», с его центром в Варшаве... Филоматы поддерживали связи с русскими декабристами». Более массовой была организация филоретов (любящих добродетель). Под влиянием этих обществ были созданы тайные организации среди учащихся средних школ Литвы.

Однако в 1822 году масонские организации и «Общество шубравцев» были запрещены, а в 1823 году были арестованы члены тайных организаций вильнюсской молодежи. 20 человек из них, включая А. Мицкевича, были отправлены в ссылку. Разгромлены были и ученические организации. Их членам были вынесены смертные приговоры, но затем казни заменили каторжными работами или солдатчиной.

Разгром тайных обществ не остановил бунтарские настроения и контакты интеллигенции Литвы с польской подпольной организацией «Национальное масонство», затем преобразованное в «Патриотическое общество».

После начала восстания в Польше в ноябре 1830 года, во главе которого стояло «Патриотическое общество», в Виленской губернии, в Белоруссии и части Украины было введено военное положение. Полиция арестовывала лиц, внушавших ей подозрение. Несмотря на это, в январе 1831 года в Вильнюсе был создан Главный комитет для подготовки и руководства восстанием в Литве. Как сказано в «Истории Литовской ССР», комитет «главным образом состоял из оппозиционно настроенных помещиков... Он предпринял усилия для создания уездных комитетов и подготовки восстания на местах».

В конце марта 1831 года началось восстание в Расей– нском уезде. Воспользовавшись тем, что царские войска направили большую часть сил из Литвы в восставшую Польшу, повстанцы в течение весны сумели овладеть почти всей территорией Литвы. В первой половине апреля 1831 года повстанцы попытались овладеть Каунасом и Вильнюсом, но потерпели неудачу.

Вскоре в Литву прибыли крупные воинские силы России (более 30 тысяч солдат и офицеров). Им противостояли 25—30 тысяч плохо вооруженных повстанцев. С середины мая восставшие перешли к партизанским действиям.

25 мая 1831 года польские повстанцы были разбиты русскими в сражении под Остроленкой, потеряв 8 тысяч человек. Тогда руководство восстания решило нанести удар в тыл по русским войскам, подняв против них Литву, Белоруссию и Украину. Во второй половине мая польское повстанческое правительство направило в Литву часть своих регулярных войск (12 700 человек). Они соединились с литовскими повстанцами. Вскоре польское войско овладело Каунасом.

При штабе командования литовских повстанцев во главе с А. Гелгудом было создано Временное центральное правительство в Литве, в состав которого, помимо польских генералов, вошли местные помещики (Т. Тышкевич, Г. Огиньский).

К литовскому побережью Балтийского моря шли корабли с грузами оружия, закупленными в Англии и Франции. Войска поляков и восставших литовцев двинулись к Вильнюсу. Против их сил (12 600 человек) выступила русская армия во главе с виленским генерал-губернатором М. Храповицким (26 тысяч человек). 19 июня в ходе битвы на Панеряйских холмах русские разбили польско-литовские повстанческие силы.

Отступая под напором русских войск, повстанческая армия разделилась на три части. Войска, которыми командовал А. Гелгуд, отошли в Пруссию. Один из офицеров, разочаровавшись в Гелгуде как командующем, застрелил его. Два других отряда ушли в Польшу. Груз с оружием из Англии и Франции прибыл к литовскому побережью, когда повстанцы уже ушли из Литвы. Временное польское центральное правительство в Литве прекратило свое существование. Вскоре распались и уездные органы власти.

Однако в лесах вплоть до весны 1832 года продолжали действовать партизанские отряды повстанцев. Всего в восстании приняло участие около 20 тысяч человек.

На Западе развернулась широкая кампания солидарности с восстанием в Польше и Литве. Справедливое негодование по поводу лишения народов этих стран права на свободу сопровождалось огульными нападками на Россию как страну и русских как народа. Великий Пушкин с негодованием осудил эту русофобскую кампанию в своем стихотворении «Клеветникам России». Он указывал на давние истоки недавних событий и родство судеб Литвы, Польши и России. («Что возмутило вас? Волнение Литвы? Оставьте: это спор славян между собою, домашний, старый спор, уж взвешенный судьбой, вопрос, которого не разрешите вы».) Одновременно поэт осуждал лицемерие тех, кому были глубоко безразличны и даже ненавистны народы Центральной и Восточной Европы. («Для вас безмолвны Кремль и Прага; бессмысленно прельщает вас борьбы отчаянной отвага – и ненавидите вы нас...»)

Поражение восстания в Литве было в значительной степени связано с тем, что его организаторы не опирались на широкие крестьянские массы. В своих политических программах они даже не ставили задачу решения крестьянского вопроса. Между тем трудности крестьянства в Литве в 20—30-е годы возросли в связи с ухудшением условий хлебного рынка. Помещики пытались переориентировать свои хозяйства на другие отрасли (овцеводство, свеклосахарное производство). Расширение помещичьего производства сопровождалось обезземеливанием крестьян. Между тем повторявшиеся из года в год неурожаи ставили их на грань голодной смерти.

Проявлением невозможности крестьян сводить концы с концами стал их уход на заработки. Многие литовские крестьяне уходили в города России и становились рабочими. Началась и массовая эмиграция литовцев за пределы России. Другими свидетельствами отчаянного положения литовских крестьян стали восстания 1830, 1831, 1838, 1842, 1843, 1847 годов.

Новой причиной для волнений стала подготовка крестьянской реформы. 20 ноября 1857 года в царском рескрипте генерал-губернатору трех западных провинций В.Н. Назимову было разрешено помещикам Витебской, Гродненской и Ковненской губерний образовать дворянские губернские комитеты для составления проектов освобождения крепостных. В основу проектов были положены следующие принципы: 1) считать всю землю в дворянских имениях помещичьей и предоставлять крестьянам в собственность за выкуп только усадьбы, а земельные наделы давать лишь в пользование за установленные законом повинности; 2) сохранить полицейскую власть помещиков над крестьянами; 3) обеспечить исправное поступление в казну податей и других денежных сборов с крестьян. Фактически правительство передавало отмену крепостного права в руки помещиков, сохраняя за ними их земельную собственность и власть над крестьянами.

В 1859 году в Литве (как и в ряде других западных российских губерний) произошли крестьянские выступления против откупщиков. Крестьяне громили питейные лавки, избивали продавцов вина, местных чиновников.

Новые волнения в Литве вспыхнули после объявления о крестьянской реформе 19 февраля 1861 года. Как говорится в «Истории Литовской ССР», «крестьяне считали, что в результате отмены крепостного права они сразу же приобретали личную свободу, а провозглашаемые перемены в землепользовании толковали по-своему как безусловное и безвозмездное получение земли, которой пользовались. Они отказывались отбывать помещикам повинности, особенно барщину». Наибольшие волнения (всего их было 145) произошли в Вильнюсском и Швен– ческом уездах Вильнюсской губернии и Каунасском, Ра– сейнском, Паневежеском и Зарасайском уездах Ковненской губернии.

В следующем, 1862 году крестьяне выступали против создания сословного крестьянского управления и института мировых посредников, а также против взыскания натуральных повинностей и введения уставных грамот.

В городах же в 1861 году были проведены сотни политических манифестаций под религиозно-патриотическими лозунгами национального возрождения и защиты католической религии. Эти манифестации проводились одновременно с подобными манифестациями в Польше. Особенно мощной была манифестация 12 августа 1861 года по случаю 300-летия Люблинской унии. В загородном лесу под Вильнюсом состоялось собрание 20 тысяч человек, в ходе которого звучали религиозные гимны, произносили патриотические речи, пели песни на польском и литовском языках. Массовое шествие, состоявшееся в этот же день в Каунасе, пробилось через кордон полиции и казаков и прошло по мосту через Неман, где соединилось с таким же шествием на польском берегу.

Очередное шествие в Вильнюсе 18 августа 1861 года, в котором приняло участие 5 тысяч человек, закончилось столкновением с полицией. В ответ 3 сентября 1861 года было введено военное положение в Вильнюсе и Вилен– ском уезде (отменено 14 октября 1862 года), почти во всей Ковненской губернии. Манифестации прекратились, но подспудно началась подготовка к восстанию.

После манифестаций 1861 года в Литве стали создаваться кружки «красных», в которых велась идейная подготовка к восстанию. В кружках участвовали литовские интеллигенты, студенты. Летом 1862 года был образован Комитет движения «красных», во главе которого стал адъютант командующего войсками Виленского военного округа Людвик Звеждовский. Затем он был реорганизован в Литовский провинциальный комитет, который возглавил Константин Калиновский. Комитет установил связи с Центральным национальным комитетом в Польше. Интересы Польши в Литовском провинциальном комитете представлял Н. Дюлоран.

Параллельно развивалось движение «белых», в котором участвовали главным образом помещики. Во главе «белых» стоял помещик Якуб Гейштор. «Белые» Литвы были организационно связаны с аналогичной «белой» организацией в Польше. Как сказано в «Истории Литовской ССР», «возможное восстание ими рассматривалось как средство для выдвижения «польского вопроса» на международную дипломатическую арену». Они полагали, что «польский вопрос» может решить коалиция западных держав.

22 января 1863 года Центральный комитет провозгласил себя Временным национальным правительством Польши и в своем манифесте объявил о начале восстания в пределах Речи Посполитой для установления ее независимости. Одновременно провозглашалось: равноправие всех сословий, отмена феодальных повинностей, передача крестьянам собственности помещиков с последующим вознаграждением последних за счет государства, наделением безземельных, принявших участие в восстании, участками земли. Как сказано в «Истории Литовской ССР», «о национальных правах-литовского и белорусского народов в этих документах ничего не говорилось».

Выступление «красных» в Польше было неожиданностью для их соратников в Литве, но они также решили начать восстание. 1 февраля 1863 года Комитет движения «красных» опубликовал манифест и аграрные декреты в духе документов варшавского Центрального комитета. В «Истории Литовской ССР» говорится, что была также принята «Повстанческая инструкция», которая обязывала командиров повстанческих отрядов «истреблять царскую полицию, предавать суду наиболее ярых угнетателей крестьянства».

Однако вскоре возникли разногласия между польским и литовским руководством восстания. Как сказано в «Истории Литовской ССР», «равноправие Литвы с Польшей отстаивали руководители Литовского провинциального комитета. По этому вопросу велись... малоуспешные переговоры с Центральным национальным комитетом. Видный организатор восстания в Ковненской губернии – литовский революционный демократ Анта– нас Мацкявичюс – добивался для своего народа и гражданских прав, и национального равноправия. Спор Литовского провинциального комитета с Центральным национальным комитетом и Временным национальным правительством шел, по существу, о характере восстания, т.е. должно ли оно в Литве и Белоруссии ограничиться польскими национально-освободительными целями или следует расширить его на социальной основе до восстания народных масс с широким привлечением литовского крестьянства».

Внешнеполитические враги России решили вновь воспользоваться восстанием в Польше и Литве для нанесения сокрушительного удара по империи. 17 апреля 1863 года Великобритания, Франция и Австрия направили ноты правительству России с требованием «изменить политику в польском вопросе». К этому демаршу присоединились Испания, Португалия, Италия, Швеция, Нидерланды, Дания, Турция и папа римский. 27 июня 1863 года эти страны направили еще более резкие ноты в адрес России.

Лицемерие авторов этих нот было беспредельным. Ноты, в которых осуждалось угнетение других народов, направляла Англия, державшая в это время в колониальной неволе многие народы Азии, Африки, Америки, а также соседнюю европейскую Ирландию, разбогатевшая на бесстыдном разграблении богатств Индии, торговле африканскими рабами, только что завершившая беспрецедентную по масштабам и жестокости расправу с участниками всенародного восстания в Индии 1857—1859 годов, уничтожившая самыми жестокими мерами в ходе установления своих колониальных режимов миллионы людей различных национальностей, включая ирландцев.

Россию осуждала Франция, солдаты которой полвека назад разграбили почти все страны Европы, уничтожив миллионы их жителей, а в середине века беспощадно истребляли сотни тысяч жителей Северной и Центральной Африки, Индокитая. В 1861 – 1866 годах, то есть в то время, когда Франция возмущалась действиями царизма в Польше и Литве, она осуществляла «усмирение» Алжира, в ходе которого погибло 300 тысяч человек. Вместе с Англией Франция стала участницей уничтожения китайского народа, стремясь навязать ему потребление опиума, в ходе второй опиумной войны 1856—1860 годов.

Крокодиловы слезы о судьбе Польши и Литвы проливала Австрия, соучастница разделов Речи Посполитой, жестоко подавившая восстание поляков в 1846 году, раздавившая с помощью царских войск восстание венгерского народа в 1848—1849 годах и угнетавшая славянские народы и другие национальные меньшинства в своей империи.

В хор «возмущенных жестокостью царя» включились Испания и Португалия, которые стали мировыми державами лишь благодаря разграблению Америки и других континентов, разрушению древних цивилизаций и уничтожению миллионов индейцев и африканцев, жителей Филиппин. В момент вручения своих протестов эти государства Пиренейского полуострова продолжали грабить свои колонии в различных странах мира.

Спешили выразить свой протест против царской политики в Польше и Литве Нидерланды, навязавшие огнем и мечом колониальный порядок миллионам людей в Азии и

Америке. За 3 года до присоединения Нидерландов к протесту против политики царя в Польше голландец Деккер в своей книге «Макс Хавелар» так оценил политику Голландии в Индонезии: «Голландцы занимаются разбоем. Каждый мешок кофейных зерен – это обездоленная семья. Каждый ящик сахара – умирающие дети».

Если недавно возникшее на географической карте единое итальянское государство еще и не прославилось своими жестокостями в ходе создания своей колониальной империи, то это «упущение» было скоро компенсировано истребительными походами Италии в Северной и Восточной Африке, беспощадным уничтожением ее солдатами народов Ливии, Эритреи, Эфиопии и Сомали.

Протесты Дании и Швеции против политики царя в Прибалтийском регионе позволяли забыть о колониальной политике этих стран в отношении народов Эстонии и Латвии, походы шведских королей, пытавшихся подчинить своей власти народы Литвы и Польши.

Протестовала против жестокостей царя даже Турция, которая давно разработала свое «ноу-хау» для решения национального вопроса, вырезая национальные меньшинства поголовно. За годы своего существования Османская империя уничтожила миллионы армян, греков, болгар, сербов, черногорцев и других южных славян, поощряла работорговлю и угон в рабство.

Участие в этих протестах папы римского означало, что «Святой престол» не отказался от своих попыток покорить Русь, впервые предпринятых на рубеже XI и XII веков, а затем постоянно возобновлявшихся вплоть до польско-литовской интервенции в начале XVI века.

Лишь Пруссия не поддержала антироссийской кампании. Стремясь предотвратить выступления польского населения на своей территории, прусское правительство предложило России военную помощь для подавления восстания. Уже в феврале 1863 года была подписана российско-прусская конвенция о совместных мероприятиях против польских повстанцев.

Между тем коллективный международный протест сопровождался широкой кампанией солидарности с восставшими и осуждением России со стороны интеллигенции различных стран, зачастую оппозиционной к своим правительствам. В рядах польских повстанцев сражались добровольцы из разных стран – французы, итальянцы, хорваты, немцы, венгры. Вождь итальянского народа Д. Гарибальди выражал готовность принять участие в восстании 1863 года. Свое сочувствие повстанцам выражал Виктор Гюго. Эти события лишь укрепили в Западной Европе уже давно сложившееся представление о России как о державе с исключительно жестоким репрессивным режимом и способствовали сохранению этого представления на долгие века, вне зависимости от самых радикальных перемен в общественно-политическом строе нашей державы.

Протесты стран Западной Европы и Османской империи означали, что против России, лишь начавшей оправляться после последствий неудачной Крымской войны (1853—1856), замышлялся новый и на сей раз невиданный по своим масштабам всемирный поход. Как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «в российских правительственных кругах ноты оценивались как предвестники новой войны. Среди возможных направлений, где мог появиться неприятель, главным штабом отмечались литовское и латвийское побережье Балтийского моря. Военное министерство распорядилось о переброске войск в район восстания сразу по получении первых известий о нем. Однако в марте и апреле, с учетом опасности европейской войны, накопление царских войск в Виленском военном округе было несоразмерным с масштабами самого восстания... К началу восстания в Виленском военном округе было 66,5 тысячи строевых солдат... Воинские части главным образом были расквартированы в Вильнюсе, губернских и уездных городах и в стратегически важных пунктах (вдоль морского побережья, железных и шоссейных дорог, в некоторых местечках и селах). При необходимости формировались подвижные карательные отряды и направлялись на преследование повстанческих отрядов или прочесывание местности. После выполнения поставленной задачи карательные отряды возвращались на исходные позиции».

В этой обстановке у многих в Польше и Литве возникли надежды на возможность победы восстания. Как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «расчеты на вооруженную помощь западноевропейских государств и боязнь революционной социальной тенденции восстания вынудили «белых» Литвы также примкнуть к нему».

Усиление влияния «белых» в повстанческом движении Литвы позволило Временному национальному правительству принять меры для обуздания радикального руководства «красных». В « Истории Литовской ССР» сказано, что комиссар Временного правительства в литовском руководстве восставших «Н. Дюлорон и руководитель «белых» Р. Гейштор получили мандат на образование Отдела по управлению провинциями Литвы. В своем первом декрете от 11 марта 1863 года этот отдел подчеркивал, что он пришел к власти с намерением Временного национального правительства «сосредотачивать в своих руках власть над всеми областями Польши». Ни аграрный вопрос, ни национальные чаяния Литвы здесь вовсе не учитывались. Все руководство восстанием сверху донизу пересматривалось отделом. При дальнейшей централизации власти 26 июня отдел был переименован в Исполнительный отдел литовских провинций, в котором власть комиссара Национального правительства стала почти неограниченной».

Восстание распространялось по Литве. С начала апреля 1863 года командующим повстанцами стал капитан Российского генерального штаба 3. Сераковский. Он намеревался поднять на восстание латышей и белорусов, овладеть запасами оружия, захватив Двинскую крепость.

Еще 22 марта к берегам Прибалтики на пароходе был направлен груз с оружием и добровольцами из различных стран Западной Европы. Однако экспедиция шла по морю очень медленно. Между тем отряды повстанцев были разбиты в боях у Биржая с 7 по 9 мая. Сераковский был ранен, попал в плен, а 27 июня повешен в Вильнюсе.

Назначенный в мае генерал-губернатором Литвы и Белоруссии М.Н. Муравьев, прибыв в Вильнюс 25 мая, заменил всех государственных служащих, учителей и мировых посредников, исповедовавших католицизм, православными, упразднил выборность местных литовских дворянских учреждений. Одновременно были приняты меры по обеспечению землей некоторых слоев крестьянства. Были произведены аресты среди лиц, заподозренных в сочувствии повстанцам.

После поражения у Биржая повстанцы разбились на отдельные отряды и, преследуемые русскими войсками, разошлись по разным уездам. Отряды А. Мацкявичюса и

И. Лясковского направились к побережью навстречу пароходу с оружием и добровольцами. Лишь 11 июля пароход достиг литовского берега (в пределах Пруссии), но при высадке в штормовую погоду несколько добровольцев утонуло. Тогда экспедиция повернула к острову Готланд, где она была интернирована шведскими властями.

Ожидавшееся повстанцами выступление западных держав против России также не состоялось. В августе 1863 года западные державы направили России ноты, в которых тон высказываний в связи с событиями в Литве и Польше был смягчен. Как сказано в «Истории Литовской ССР», «помещики Литвы, не дождавшись военной интервенции и разочаровавшись их августовскими нотами, означавшими явное и позорное отступление в «польском вопросе», начали отмежевываться от восстания и для сохранения своих классовых позиций искать способы сотрудничества с царской властью. По наставлению Муравьева они стали от имени дворян губерний подавать царю верноподданнические адреса и каяться в заблуждениях. 8 августа 1863 года Муравьев принял адрес от депутации дворянства Виленской губернии, а 4 сентября—и Ковненской. Верхушка католической церкви также осудила восстание и призвала повстанцев сложить оружие».

Но бои в Литве продолжались. За апрель – июль 1863 года в Ковненской губернии, а также в литовских уездах Августовской и Виленской губерний произошло 86 сражений. Во второй половине 1863 года в Литве произошло 72 сражения, в том числе 50 – в Ковненской области.

И все же царские войска громили один отряд повстанцев за другим. 7 декабря в плен к карателям попал А. Мац– кявичюс, который позже был казнен. В 1864 году в Литве еще действовало 20 повстанческих отрядов. Некоторые из них просуществовали до лета.

По оценке ковненского губернатора, только в вверенной ему губернии действовало около 15 тысяч повстанцев. На долю крестьян приходилась треть восставших. Дворяне составляли половину участников восстания. 2/3 из них были беспоместными.

83 участника восстания были повешены, несколько тысяч человек были сосланы в отдаленные губернии Сибири и осуждены на каторгу. Их имущество было конфисковано.

Одновременно царское правительство приняло меры для облегчения положения крестьянства Литвы. Законом от 13 марта 1863 года по истечении двух месяцев отменялись отношения временнообязанных крестьян с помещиками. Бывшие временнообязанные причислялись к разряду крестьян-собственников, оброк сокращался на 10—20%, за ними признавалось право пользования имевшимися до этого пастбищами и другими угодьями на помещичьих землях.

По закону от 6 августа 1863 года крестьяне, обезземеленные после ноября 1857 года, получали полностью свои наделы и также переводились на обязательный выкуп. Обезземеленным же крестьянам по закону от 6 июня 1863 года возвращалась часть отобранных земель. Хотя помещики Литвы были недовольны этими законами, они были вынуждены подчиниться царским властям.

Одновременно по царскому указу от 10 декабря 1865 года право на приобретение земли католиками было ограничено.

Всероссийские реформы, проводившиеся при Александре II, затронули и Литву. В 1874 году в Литве была проведена военная реформа, в 1876—1881 годах – реформа управления городов, в 1872 году были реорганизованы нижние суды, а в 1883 году – высшие. Эти реформы сопровождались развитием капиталистических отношений в хозяйстве Литвы.

Тем временем в специализации сельского хозяйства Литвы произошли большие перемены. Вместо господствовавших отраслей льноводства и зерноводства стали развиваться скотоводство и молочное животноводство. Эти перемены сопровождались сокращением потребности в рабочей силы.

Хотя в Литве появились предприятия ряда отраслей промышленного производства (пищеобрабатывающая, металлообрабатывающая в Каунасе и кожевенная в Вильнюсе), многие из них были на уровне мануфактурного производства. Темпы развития промышленности в Литве были медленнее, чем в остальной России. В 1861 году в промышленности было занято всего 3 тысячи рабочих, а в 1900 году – около 18 тысяч. В результате многие крестьяне покидали Литву в поисках работы. Бывшие литовские крестьяне оседали в городах России (Петербург, Рига, Одесса). Началась массовая эмиграция литовцев в США.

Глава 3

ПОЧЕМУ ЭСТОНЦЫ И ЛАТЫШИ НЕ БОЯЛИСЬ РУСИФИКАЦИИ?

Бурные события, которые сотрясали Литву в XIX веке, почти не затронули другие прибалтийские области. Правда, война 1812 года не обошла стороной Курляндию, которая была временно оккупирована наполеоновскими войсками. На первых порах крестьяне рассчитывали получить от французов освобождение от крепостного права. Однако, как и в Литве, оккупанты занялись грабежами и другими бесчинствами. Поэтому крестьянство Курляндии активно помогало русским войскам в борьбе против пришельцев.

Хотя в последующие годы крестьяне Курляндии, Лифляндии и Эстляндии не раз поднимались на борьбу против помещиков, их выступления никогда не перерастали в восстания такого масштаба, какими были восстания в Литве и Польше 1830—1831 и 1863—1864 годов. В свою очередь, власти обычно не прибегали к жестоким карательным мерам для подавления волнений, а старались их погасить или предотвратить соответствующими законодательными мерами.

Как и в течение большей части XVIII века, эти губернии, избавленные наконец от череды непрерывных войн, продолжали мирно развиваться. Их население увеличивалось. Так, численность жителей Эстонии, которая с середины XVI века до 20-х годов XVIII века не увеличилась, оставаясь на уровне 280 тысяч, достигла к концу XVIII века около 500 тысяч человек, 723 тысяч в 1863 году, 881,5 тысячи в 1881 году и 985,8 тысячи в 1897 году. Так же быстро росло и население Латвии.

Прирост населения отражал рост его благосостояния, чему в немалой степени способствовали крестьянские реформы, которые в Лифляндии и Эстляндии были проведены значительно раньше, чем в Литве и остальной Российской империи. Уже в 1802 году Александр I утвердил принятое эстляндским ландтагом законоположение по крестьянскому вопросу – крестьянский регулятив. По нему за крестьянами закреплялось право собственности на часть их движимого имущества. (Правда, помещики сохранили за собой право переселять крестьян, а порой лишать их земельных участков.) В 1804 году были приняты новые крестьянские законы для Эстляндии и Лифляндии, которые нормировали повинности крестьян в зависимости от количества и качества земли.

Вскоре после завершения Отечественной войны Александр I принял в 1816 году «Положение о эстляндских крестьянах», а в 1819 году – «Положение о лифляндских крестьянах». За 40 с лишним лет до отмены крепостного права по всей России крестьяне Эстляндии и Лифляндии обрели личную свободу. Правда, вся земля оставалась в собственности помещиков и крестьяне могли ее лишь арендовать.

Ликвидация крепостного права способствовала развитию сельского хозяйства. Начался переход к многополью, увеличивались посадки новых культур (картофель и клевер), развивалось скотоводство, винокурение (из картофеля).

Правда, рост товарности помещичьих хозяйств сопровождался усилением эксплуатации крестьян. Как и прежде, классовый гнет сопровождался национальным. В результате этого, как отмечал историк Ниголь Андерзен, «начиная с 1840 года среди крестьян Южной Эстонии происходили брожения, принимавшие форму стремления к православию». В Южной Эстонии до 17% крестьян приняло православие. В 40-х годах в Лифляндии православие приняли 75 тысяч крестьян.

Подлинной целью смены конфессии, считал Н. Андерзен, являлось «наивное... стремление вместе с «немецкой верой» сбросить с себя и зависимость от немецких помещиков». Но, помимо чисто символического освобождения от религиозного единства с его вековыми угнетателями, были, очевидно, и практические цели такой смены веры.

Во-первых, переход в православие облегчал интеграцию эстонцев и латышей в российское общество, их переселение в другие части России. «Эстонцы массово переселяются в Россию, а именно – в Петербург и Псковскую губернию», – констатировал без особого беспокойства по этому поводу видный эстонский просветитель Якоб Хурт, добавляя, что «земля... от этого, надо сказать, не захирела». (Не исключено, что многие из тех, кто затем в 60—80-е годы XX века переехали в Эстонию из Псковской области и рассматривались как «мигранты», были потомками коренных эстонских крестьян.)

Во-вторых, как отмечали западные историки – выходцы из Прибалтики Р. Мисиунас и Р. Таагепера, «распространение русской православной веры оказалось весьма успешным среди крестьянства в ряде округов, и это явилось противовесом для лютеранской церкви, в ¹которой господствовали немцы. Соревнование между двумя церквями способствовало расширению публикаций на латышском и эстонском». Власти гораздо охотнее поддерживали публикацию православной литературы на этих языках, чем распространение протестантских изданий на немецком.