Текст книги "Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата"

Автор книги: Ю. Емельянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Однако под давлением Германии правительства Эстонии и Латвии сочли публикацию советско-польской декларации нежелательной. В ответе Латвии утверждалось, что «никакой угрозы не существует», а публикация такой декларации «могла бы подорвать политический престиж Латвии, вызвать тревогу относительно угрозы нападения со стороны Германии». Такой же ответ был дан и правительством Эстонии. Лишь Литва сообщила о своем согласии на опубликование советско-польской декларации.

Впрочем, Польша недолго проявляла готовность защищать безопасность в Прибалтике. Подписание польско– германского Договора о дружбе и ненападении 26 января 1934 года означало, что две страны, не скрывавшие своих гегемонистских целей в отношении Прибалтики, объединяли внешнеполитические усилия. Правительство Польши объявило, что считает советско-польскую декларацию теперь излишней. Правящие же круги Прибалтики вновь делали хорошую мину при плохой игре. Оценивая польско– германский договор, министр-президент Латвии Блодни– ек заявил, что он не угрожает Латвии.

В сложившейся обстановке Советское правительство 28 марта 1934 года предложило Германии совместно с СССР подписать протокол, в котором правительства двух стран обязались бы воздерживаться от каких бы то ни было действий, могущих нанести прямой или косвенный ущерб независимости и неприкосновенности пограничных с ними прибалтийских государств. Однако это предложение было отвергнуто Германией.

Тогда 20 марта 1934 года советский полпред в Риге Бродовский предложил продлить действие советско-латвийского договора о ненападении на 10 лет. Такие же предложения были сделаны и правительствам Литвы, Эстонии, Польши. Все страны поддержали это предложение. 4 апреля 1934 года договор о ненападении между Латвией и СССР был продлен. Вскоре были продлены и другие договоры о ненападении.

Министерство иностранных дел Латвии в письме от 28 февраля своим дипломатическим представителям за рубежом писало, что СССР «при существующей ситуации является главным фактором поддержания мира в Восточной Европе». В то же время в письме говорилось: «Линия внешней политики Латвии могла быть только такой: не поспешить преждевременно связаться под влиянием преходящего общественного возбуждения с какой-либо комбинацией великих держав». Другими словами: избегать слишком тесного сотрудничества с СССР.

Тем временем в развитие своего решения от 19 декабря 1933 года советское правительство предложило заключить региональное соглашение о защите от агрессии со стороны Германии, в котором наряду с СССР и Францией приняли бы участие Бельгия, Чехословакия, Польша, Литва, Латвия, Эстония, Финляндия. Однако Франция отказалась распространять гарантии на прибалтийские государства.

В ходе дальнейших переговоров по этому соглашению Франция продолжала выступать против распространения гарантий на прибалтийские государства. Великобритания и Польша настаивали на включении в это соглашение Германии. (Однако сама Германия решительно выступала против такого договора.) 5 июля 1934 года министр иностранных дел Латвии Мунтерс поддержал позицию Англии и Польши, заявив советскому полпреду Бродовскому: «В случае отказа Германии принять участие в пакте пакт неосуществим, ибо этот пакт перестал бы быть пактом взаимной помощи, а стал бы оборонительным союзом против Германии».

В то же время Латвия в сдержанных выражениях демонстрировала свое положительное отношение к пакту. Так, латвийский посланник в Москве 29 июля 1934 года писал: «Латвийское правительство заявляет о своем доброжелательном отношении к идее Восточного регионального пакта о взаимной помощи, в котором участвовали бы СССР, Польша, Германия, Чехословакия и прибалтийские государства... Ввиду отсутствия текста пакта Латвия оставляет за собой право по получении проекта внести необходимые поправки и добавления». Однако позже, в своем интервью газете «Пти паризьен» 2 сентября, Мунтерс откровенно заявил: «Латвия в принципе приняла проект Литвинова, предложенный в 1934 году, но окончательное участие в нем поставила в зависимость от позиции Германии».

Тем временем руководители Эстонии, Латвии и Литвы вместо участия в Восточном пакте заключили 12 сентября 1934 года «Договор о согласии и сотрудничестве», получивший название «Балтийская Антанта».

В сложившейся ситуации Советское правительство не расценило появление Балтийской Антанты как угрозу своим интересам. В директиве НКИД Бродовскому от 27 августа говорилось: «В нынешней международной обстановке мы относимся положительно к предстоящему соглашению Латвии, Литвы и Эстонии, полагая, что в настоящее время положительные стороны такого соглашения превышают отрицательные»,

Франция также поддержала создание Балтийской Антанты. Германия и Польша выступили против этого договора. Обе страны выступили официально и против Восточного пакта. (8 сентября 1934 года его отвергла Германия, а 27 сентября – Польша.) Латвийское правительство поспешило выступить с заявлением о том, что в связи с ответом Германии положение с Восточным пактом радикально изменилось и требуется новое обсуждения вопроса.

Трусливое поведение Латвии и Эстонии перед лицом германского диктата проявилось и в ходе дальнейших переговоров по заключению Восточного пакта в 1934 году. Хотя предполагалось, что участниками пакта станут Германия, СССР, Польша, Литва, Латвия, Эстония, Финляндия и Чехословакия, лишь правительства СССР, Чехословакии и Литвы согласились подписать пакт без каких-либо– условий. В июле 1934 года латвийский посланник в Москве заявил Советскому правительству о принципиальном согласии с планом этого пакта, но тут же Латвия (а затем и Эстония) обусловила этот шаг положительным ответом Германии. 5 июня 1934 года Мунтерс заявил: «В случае отказа Германии принять участие в пакте пакт неосуществим». Между тем 12 сентября 1934 года Германия отказалась подписывать Восточный пакт.

9 октября 1934 года в Марселе агентами германской разведки были убиты король Югославии Александр и главный сторонник Восточного пакта во Франции министр иностранных дел Жан Луи Барту. Правда, кончина Барту не положила конец усилиям по созданию Восточного пакта. 5 декабря 1934 года Франция и СССР подписали протокол, в котором содержалось обязательство не вступать в какие-либо переговоры, целью которых было бы подписание соглашений, которые могли бы нанести ущерб подготовке и заключению Восточного пакта. Вскоре Латвия и Литва присоединились к этому протоколу.

Разъясняя политику СССР советскому полпреду в Париже, руководство НКИД в письме от 3 апреля 1935 года сообщало: «Позиция СССР состоит в том, чтобы иметь пакт о взаимопомощи на Востоке с участием Германии и Польши, а если Германия отказывается, то с участием хотя бы Польши. В случае же несогласия Польши – с Францией, Чехословакией и прибалтийскими республиками». 6 апреля 1935 года СССР официально внес предложение о заключении Восточного пакта без Германии и Польши. Литва поддержала это предложение. Эстония высказалась против. Латвия заняла выжидательную позицию.

Объясняя позицию двух прибалтийских стран, литовский посланник в Риге Вилейшис говорил полпреду Бродовскому 8 апреля 1935 года: «Латыши и эстонцы очень боятся Германии и даже Польши. Это ведет лишь к стремлению избегать всего, что могло бы раздражать Германию и Польшу». В то же время Вилейшис полагал, что если «Франция будет гарантировать границы Латвии и Эстонии, то последние пойдут на пакт. Ведь Германия, по существу, отказалась гарантировать эти границы, поэтому если они получат такую гарантию от Франции, то смогут рискнуть не считаться с Германией».

Однако 6 апреля 1935 года новый министр иностранных дел Франции Лаваль заявил советскому полпреду в Париже, что Франция никогда не согласится гарантировать помощь прибалтийским государствам. В то же время 2 мая 1935 года Франция подписала договор о взаимопомощи с СССР. 16 мая такой же договор был подписан между СССР и Чехословакией.

3 июня 1935 года правительство Франции предложило Германии подписать Восточный пакт, в котором бы Германия и Польша взяли на себя обязательства о ненападении на страны Восточной Европы. Вместе с СССР Латвия поддержала эту французскую инициативу. В правительственном заявлении Латвии говорилось: «Теперь нет больше препятствий, которые удерживали бы все те государства, заинтересованные в восточноевропейском статус– кво, от подписания договора».

Латвия исходила из того, что 14 апреля на конференции в Стрезе Германия заявила о своей готовности подписать двусторонние договоры о ненападении со всеми своими соседями. Латвия немедленно предложила подписать такой договор с Германией. Однако после заключения советско-французского договора германское правительство заявило, что ситуация кардинально изменилась. Предложение же Латвии Берлин оставил без ответа.

В этой связи латвийское правительство 15 июня отправило телеграмму посланнику в Эстонии, в которой сообщалось, что из-за отказа Германии заключить договор о ненападении оно намерено «начать переговоры с СССР о заключении пакта, подобного французскому и чешскому». На совещании латвийских дипломатических представителей в Риге (28 июня – 3 июля 1935 года) Мунтерс заявил: «У Латвии нет другого пути, как последовать примеру Чехословакии и заключить договор с СССР, который потом был бы заменен коллективным пактом». (Правда, Мунтерс тут же оговаривался и сообщал латвийским дипломатам, что он «гораздо больше предпочел бы заключение договора о ненападении с Германией, чем заключение пакта о взаимной помощи без участия Германии и Польши».)

7 июля 1935 года латвийское правительство проинформировало Советское правительство о готовности заключить с СССР договор о взаимопомощи. Но уже 15 июля статс-секретарь Министерства иностранных дел Германии Бюлов вызвал латвийского посланника в Берлине Криевиня и заявил ему: «Германия не одобрила бы присоединения Латвии к советско-французской системе». Одновременно Бюлов обратился к Польше, чтобы та оказала давление на Ригу и Таллин.

Вскоре Эстония поддержала Германию и Польшу, а Великобритания заявила, что заключение советско-латвий– ского договора о взаимопомощи ей «не нравится». В это время Великобритания решила дать «зеленую улицу» Гитлеру для продвижения на Восток. Этому должно было способствовать разрабатывавшееся соглашение по военно– морскому флоту между Германией и Англией. Объясняя его смысл, английский журнал «Нью Стейтсмен энд ней– шен» писал, что норма увеличения военно-морских сил Германии «более чем достаточна для превращения Балтийского моря в германское озеро» и что «соглашение достигнуто за счет молчаливого согласия Англии на осуществление германских экспансионистских устремлений, направленных против СССР и прибалтийских государств». Позже в своих воспоминаниях У. Черчилль признавал, что английское правительство согласилось на увеличение германского флота с тем, чтобы он мог стать «хозяином Балтийского флота».

Усиление позиций Германии в Прибалтике угрожало безопасности стран этого региона. 29 апреля 1935 года газета «Манчестер гардиан» писала: «Если Г ермания получит требуемое ею право развивать военно-морской флот, то равновесие на Балтийском флоте будет нарушено. Если Германия добьется господства на Балтийском море, то все прибалтийские государства будут в прямой опасности. Столицы Латвии и Эстонии – Рига и Таллин – являются портами, и над ними смогут господствовать орудия германских кораблей».

Еще в декабре 1934 года посол Эстонии в Каунасе писал: «Англия... в настоящее время, пожалуй, с удовлетворением видела бы некоторое усиление германской дипломатии в прибалтийских странах и вытекающее из этого частичное укрепление антисоветского фронта». Советник британского посольства в Берлине Ньютон в беседе с советником эстонского посольства рекомендовал не забывать, что Эстонии в первую очередь грозит опасность не со стороны Германии, а со стороны России.

Стараясь направить германскую агрессию на Восток, Великобритания пошла на подписание морского соглашения с Германией 18 июня 1935 года, по которому последняя получила право иметь 35% от тоннажа английского надводного военно-морского флота и 45% от тоннажа английского подводного флота. Комментируя это соглашение, «Правда» 2 июля 1935 года писала: «Освоение морского театра Финского залива входит, по-видимому, составной частью в план подготовки германским империализмом войны на Востоке».

На закрытом совещании представителей трех Министерств иностранных дел прибалтийских стран 28 июня 1935 года подписание военно-морского соглашения между Германией и Великобританией было расценено как раздел сфер влияния между двумя державами. При этом Прибалтика переходила в германскую сферу.

Согласие Великобритании уступить Германии в Балтийском регионе объяснялось и тем, что английский капитал явно быстро сдавал свои позиции германскому в прибалтийских государствах. Если в 1933 году товарооборот Англии с Латвией составлял 64,4 миллиона латов, а Германии – 50,4 миллиона латов, то в 1935 году товарооборот Латвии с Великобританией сократился до 50,6, а с Германией увеличился до 70,3 миллиона латов.

Это же обстоятельство, как подчеркивал посланник Латвии в Берлине Криевень в июне 1935 года, способствовало также тому, что возможность Германии оказывать давление на Латвию усиливалось. Свидетельством этого стало торговое соглашение между Германией и Латвией от 4 декабря 1935 года, в соответствии с которым Латвия была обязана закупать ряд товаров в Германии, хотя они имелись в других странах и по более выгодным для Латвии ценам. Совместное давление на Латвию Германии и Великобритании, господствовавших в ее экономике, возымело свое действие: правительство Латвии перестало поднимать вопрос о договоре о взаимопомощи с СССР.

Правящие круги Германии все откровеннее объявляли о своих экспансионистских планах в отношении Латвии и двух других прибалтийских республик. 25 марта 1935 года в ходе беседы с министром иностранных дел Великобритании Саймоном Гитлер заявил о своем намерении «в ходе борьбы против большевизма... продвинуться в Литву, Латвию и Эстонию» и установить свою власть над проживающими там «варварскими народами». Германский министр экономики и генеральный уполномоченный Шахт в начале ноября 1935 года заявил управляющему французским банком Таннери: «Рано или поздно Германия и Польша поделят между собой Украину, пока же мы удовлетворимся захватом Прибалтики».

Одновременно Германия усиливала свое влияние на правящие круги авторитарных режимов прибалтийских стран. Особенных успехов в этом отношении Германия добилась в Эстонии. Этому не в малой степени способствовала крайняя коррумпированность многих высших лиц в этой стране, как, впрочем, и в других прибалтийских государствах.

Коррупция, семейственность, кумовство, использование государственных должностей как выгодной кормушки были характерны для верхов трех республик, недавно дорвавшихся до власти и охотно использовавших открывшиеся возможности в личных целях. О продажности государственных чиновников, включая высших, становилось широко известно в пределах небольших государств. Американский журналист Джон Гантер в своей книге «Внутри Европы» рассказал со слов местных жителей, как превратили в свою вотчину литовское государство семейства президента Сметоны и премьера этой страны. Как отмечал М.Ю. Крысин в своей книге «Прибалтийский фашизм», «коррупция среди правительства Пятса достигла невиданных размеров, сравнимых разве что с коррупцией в Соединенных Штатах Америки в 1920-е годы. Причем разграбление страны осуществлялось на законных основаниях. Например, генерал Лайдонер задолжал государству сумму в 207 478 крон... но в 1935 году секретным решением правительства этот долг был погашен».

Многие знали и о тесных связях высших политических деятелей с иностранными банками и зарубежными спецслужбами, особенно германскими. Иностранный отдел Главного управления государственной безопасности (ИНО ГУГБ) СССР сообщал в 1935 году о визите к президенту Эстонии Пятсу профессора Курселя, лидера прибалтийской организации в Берлине, связанного с внешнеполитическим отделом нацистов. В сообщении говорилось, что «основной целью визита профессора Курселя является обсуждение вопроса о желаемом Германией слиянии эстонской и финской политики (образование так называемой Скандинавской Антанты) и отрыв Эстонии от сближения с Латвией и Литвой». В сообщении подчеркивалось: «Несмотря на то что Пяте не имеет еще твердой точки зрения по этому вопросу, он все же будет вынужден принять профессора Курселя».

Причина готовности Пятса принимать этого профессора разъяснялась в разведсообщении от 2 июня 1936 года: «Заключив ту или иную торговую сделку с Эстонией, Германия, как правило, получает при этом разрешение эстонского правительства на въезд и длительное пребывание в стране определенного количества немцев. Такой характер сделок, заключенных с Германией в правительственных кругах, держится в тайне. Большое содействие Германии в смысле усиления ее влияния в Эстонии оказывает банк «Шелл», от которого экономически зависит большинство руководителей эстонского правительства. Так, командующий армией генерал Лайдонер состоит членом совета этого банка; президент Пяте ведет с банком «Шелл» коммерческие операции... Есть целый ряд данных, свидетельствующих о том, что Пяте и Лайдонер получают от Германии денежную дотацию... Германское правительство обещает Эстонии закупить весь эстонский экспорт по более дорогой цене, чем СССР».

В «спецсообщении» Иностранного отдела ГУГБ НКВД СССР в сентябре 1936 года говорилось: «Некоторые руководители эстонского правительства все больше и больше связываются с немцами, которые все глубже проникают в Эстонию. В Эстонии определенно чувствуется приготовление к войне и к потери самостоятельности. Лайдонер, Сельтер, а отчасти и Пяте уверены в том, что с началом войны немцы оккупируют Эстонию. В правительственных кругах муссируются слухи о том, что в ближайшие два года начнется война Германии с СССР, что Германия безусловно займет Эстонию, страна потеряет свою самостоятельность, и поэтому правительство должно подготовить следующие мероприятия: перевод государственных предприятий в частные руки и организацию крупных капиталов, которыми можно было бы потом воспользоваться для сохранения нации. Распространяя такие мысли, правительство пытается обосновать и объяснить уже начавшийся переход крупных пакетов акций предприятий, финансируемых государством, в руки частных лиц, особенно в руки семьи Пятса и лиц, близко стоящих к Лайдонеру. Например, министр Сельтер купил у частных немцев в Берлине акции разных заводов на сумму 750 тысяч эстонских крон. Сельтер купил все это на свое имя, хотя все знают, что он лично таких средств не имеет. Бывший эстонский президент Теннисон в разговоре о внешней политике Эстонии рассказал почти все то, что изложено выше, и добавил, что окружение Пятса и его семьи начинает выглядеть чудовищно».

Сообщалось также, что «премьер-министр Эстонии Эн– палу является ярым германофилом и в последнее время ведет активную политику в правительстве по сближению Эстонии с Германией». Обращалось внимание на субсидирование премьером «народного национального союза немцев в Эстонии». Говорилось, что «Энпалу просил обратить внимание на планомерное воспитание будущих вождей немецкого населения в Эстонии с таким расчетом, чтобы в нужный момент народный национальный союз немцев в Эстонии смог дать руководителей для немецкого движения». Указывалось, что «эстонское правительство в лице Энпалу и министра просвещения Канна благожелательно расположено к легализации в Эстонии немецкой фашистской молодежной организации «Гитлерюгенд», но проводить в жизнь это боится в силу возможного протеста со стороны советского полпредства».

Правительство Эстонии послушно закупало то, что им приказывали закупать из Берлина, и так же послушно продавало Германии то, в чем та нуждалась. 7-й отдел ГУГБ НКВД сообщал в 1937 году о том, что «Эстония намеревается приобрести в Германии предметы вооружения всех видов, т.е. не исключая танков, орудий и т.д. ... приблизительно на 1 миллион английских фунтов... Смыслом этой операции является обстоятельное вооружение Эстонии со стороны Г ермании, даже если Германия на этом экономически потеряет. Германия желает получить уплату за поставляемое вооружение в виде эстонского сланцевого масла. Кроме того, разговор идет также о предоставлении Германии Эстонией базы для германских подводных лодок и подобных концессий. На эстонской стороне панически боятся, чтобы сведения об этих сделках не проникли в СССР».

По мере наращивания подготовки к войне Г ермания увеличивала в Эстонии закупки сланцевого масла. Одновременно, учитывая, что в ходе войны марокканские фосфориты могут оказаться недоступными для Г ермании, руководство Третьего рейха активизировало усилия по добыче эстонских фосфоритов. С помощью германского капитала началось строительство завода по обогащению фосфоритов. При этом Германия поставляла флотационное вещество.

Растущее влияние Германии меняло даже направление экономического развития Эстонии. О. Сепре замечал: «Если Эстония в первое десятилетие буржуазной власти (английская ориентация) являлась страной, которая вывозила главным образом сельскохозяйственные продукты и сырье, то линия на аграризацию Эстонии была признана в тридцатых годах уже неправильной, односторонней. Упор делается на большее использование природных богатств, особенно сланцев и леса». В значительной степени это было связано с усиленными капиталовложениями Германии в эти отрасли хозяйства. Сепре подчеркивал: «Чтобы оправдать усиленную эксплуатацию природных богатств в интересах империалистических стран, особенно фашистской Германии, был выдвинут лозунг индустриализации страны».

22 июля 1937 года 7-й отдел ГУГБ НКВД докладывал руководителям СССР: «Немцы принимают все меры к тому, чтобы глубже внедриться в Эстонию. Они готовы закупить весь эстонский экспорт с тем, чтобы эстонцы импортировали немецкие промышленные товары. Особенно энергично немцы предлагают эстонцам военные материалы. Когда немцы узнали, что Эстония заключила договор со Скандинавией о продаже Скандинавии 2 миллионов литров эстонского спирта, немцы заявили, что они согласны купить весь эстонский спирт вплоть до 5 миллионов литров».

В сообщении НКВД отмечалось, что «патроном всего этого дела является Пяте, который, однако, себя изолировал от прямых переговоров. Посредником между германцами и эстонцами является адвокат Кромель». Подчеркивалось, что «Кромель избран посредником, потому что известны его связи в Германии, его антисоветские убеждения». В сообщении говорилось, что Кромель в 1918 году «служил в германском посольстве в Москве, работал по линии разведки». Далее говорилось, что «Пяте зарабатывает при посредстве Кромеля уже не первый раз. Известен один случай много лет тому назад, когда при каком– то деле отчуждения имений Пяте при посредстве Кромеля получил 60 ООО эстонских крон. В данном же случае Пяте должен получить весьма крупные суммы. В этом деле заинтересован и Лайдонер».

Германия заполучила влиятельных проводников своей политики и в латвийском правительстве. В сентябре 1936 года разведка сообщала: «Эстонские правительственные круги считают, что и латвийское правительство находится целиком на службе Германии. В частности, там хорошо известно, что генеральный секретарь латвийского МИДа Мунтерс является германским агентом, а президент Латвии Ульманис всецело зависит от Берлина».

Еще 28 ноября 1935 года ИНО ГУГБ сообщал на основе донесений из Риги о борьбе за власть в Латвии между группировкой президента страны Квесиса и германофильской группой премьера Ульманиса. При этом отмечалось, что группа Квесиса «опирается на нелегально существующую фашистскую организацию «Парконкурст» и часть армии, главным образом на офицерство, которое недовольно политикой Ульманиса в части поддержки последним легально существующей полувоенной организации айзсаргов».

Как отмечал историк А. Дризул, «Ульманис за одни лишь проценты, полученные от лицензии на импортируемые в Латвию товары, купил в Германии имение и большой дом в Берлине. Мунтерс был членом немецкой акционерной компании «Ферайнигте штальверке» и получал свою долю прибылей. Многие руководящие посты в правительственных учреждениях Латвии занимали немцы или немецкие агенты. Так, охранкой и разведкой в Латвии руководил немецкий шпион Штиглиц».

В разведсообщении от 28 сентября 1935 года подчеркивалось, что «в походе против президента Квесиса большую роль играют немцы, которые заметно улучшили свое положение в Латвии при помощи Ульманиса и генсекрета– ря МИД Мунтерса. В связи с таким положением и германофильской политикой Ульманиса замечается отход латвийского правительства от укрепления связей с СССР, а в некоторых случаях и нажимов. Так, например, Ульманис всячески препятствует развитию торговли с СССР и при заключении последнего договора на продажу СССР свиней чинил препятствия и давал указания Министерству земледелия договор сорвать. Усилился полицейский режим в отношении советских граждан».

Экономические позиции Германии в Латвии в середине 30-х годов продолжали быстро усиливаться за счет других стран, прежде всего Великобритании. Если в 1935 году импорт из Германии в Латвию составлял 37,2 миллиона латов, то в 1937 году он достиг 62,6 миллиона латов. Если в 1935 году латвийский экспорт в Германию равнялся 33 миллионам латов, то в 1937 году – 92,4 миллиона латов. Поскольку экспорт в Германию существенно превышал латвийский импорт из этой страны, то к 1938 году Латвия задолжала Германии 21,9 миллиона латов.

К тому же Германия имела опору в Латвии в лице немецких баронов и местной немецкой буржуазии, обладавших сплоченными политическими организациями. В государственном аппарате страны работало более 1000 немцев. Специальная школа в Кенигсберге готовила пропагандистов для работы в Латвии.

И все же, несмотря на усиленное проникновение Германии в Латвию, отношения между двумя странами обострились в начале 1936 года, после того как в Латвии были реквизированы некоторые здания, принадлежавшие немецким общинам. 22 января 1936 года посланник Германии в Риге Шак заявил латвийскому правительству грубый протест: «Эта мера – акт угнетения германского меньшинства». Более сдержанно выразил свой протест Латвии германский министр иностранных дел Нейрат, заявивший: «Германия приветствует стремление латвийского правительства к национальной консолидации, но она возражает против того, чтобы это проводилось за счет немецкого национального меньшинства».

В германской же печати развернулась яростная антилатвийская кампания. По сведениям латвийской миссии в Берлине, в начале 1936 года в германских газетах было опубликовано 165 статей, свидетельствовавших о враждебных намерениях Г ермании против Латвии.

В Латвии многие расценили эту кампанию как психологическую подготовку к нападению на республику. Ведь агрессивные намерения гитлеровцев в Прибалтике беспрестанно пропагандировались в целом ряде вышедших в Германии за последние три года книг. В них указывалось, что Латвия является одной из первых германских колоний, что города Латвии были созданы немцами, что в Латвии имеются прекрасные возможности для расселения немцев. Латвийская миссия писала в Ригу, что все эти публикации венчались выводом о том, что Прибалтика должна быть присоединена к Г ермании.

Латвийский посланник в Берлине Целлинь в своем письме в Ригу от 28 ноября 1936 года констатировал: «Нападение в восточном направлении неизбежно. Это может случиться совершенно неожиданно, так сказать, ночью». Целлинь писал, что такой вывод напрашивается из политических заявлений ведущих руководителей Германии. При этом он ссылался на Альфреда Розенберга, который писал: «Война между Германией и Советским Союзом неизбежна. Немцы пойдут через прибалтийские государства. Стена новых государств слишком узка, чтобы они могли удержаться при столкновении двух великих держав. Поэтому латыши должны договориться с немцами и стать друзьями и союзниками Германии».

Одновременно усиливалось экономическое проникновение Германии в Латвию. ИНО ГУГБ НКВД сообщал в 1937 году: «За последнее время заметно оживилась немецкая деятельность, главным образом направленная к укреплению латвийско-германских отношений путем заключения целого ряда экономических договоров на крупные суммы». В сообщении перечислялся ряд закупок, произведенных Германией для нужд своей армии. При этом подчеркивалось, что Германия платила за приобретаемые продукты по ценам более высоким, чем предлагал Латвии Советский Союз.

В сообщении говорилось: «По слухам, муссируемым среди латвийского населения, и сведениям, исходящим из правительственных кругов, Латвия последнее время очень обеспокоена создавшимся положением в связи с клайпедским вопросом, не зная, к кому ей примкнуть и какой позиции держаться. В это же время германофильские круги правительства, возглавляемые генеральным секретарем Министерства иностранных дел Мунтерсом, не без участия Ульманиса ведут с Германией секретные переговоры о блоке».

В Германии все чаще звучали заявления о необходимости быстрее поглотить прибалтийские государства. Это не могло не вызвать тревоги даже среди части правящих кругов прибалтийских стран. В ходе визита в Латвию, Литву и Эстонию в феврале-марте 1937 года советской военной делегации во главе с Маршалом Советского Союза Егоровым советские гости стали свидетелями растущих антигерманских настроений. Некоторые военные этих стран даже выражали свое стремление в случае войны бороться вместе с СССР против Германии.

193

Подводя итоги визита маршала Егорова в три прибалтийские республики, заведующий первым Западным отделом НКИД СССР Карский в своем письме к советским представителям в Эстонии, Латвии и Литве констатировал «наличие серьезных антигерманских настроений в армиях всех трех стран, настроений, несомненно отражающих опасения перед германской агрессией в широких слоях населения». В письме одновременно подчеркивалось, что в ходе визита выявилось «растущее понимание военными кругами значения Советского Союза и его мощной Красной Армии для независимости прибалтийских государств».

9 Емельянов "Прибалтика"

В то же время в письме отмечались отличия в позициях трех стран. Так, подчеркивалось, что правительство Литвы, находящееся в сильной зависимости от военных кругов, разделяет антигерманские взгляды.