Текст книги "Верность памяти"

Автор книги: Йожа Герольдова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

15

– Я понимаю, это своего рода идеал… – проговорила она в раздумье. – Дети в качестве идеала, как правило, выбирают какого – то конкретного человека. Вот почему они обычно так хотят стать железнодорожниками, летчиками, космонавтами… А впрочем, кем они только не хотят стать!..

Воцарившаяся в купе тишина и его помрачневшее лицо снова обеспокоили ее. О чем же с ним говорить, если буквально все действует ему на нервы?

– Он погиб, – глухо произнес полковник и, помолчав, продолжал: – Не знаю, удалось ли мне стать хоть немного похожим на него, но, принимая решение остаться в армии, я думал именно о нем… Он пал в бою, выполняя свой патриотический долг… Понимаете, с того момента, когда я надел форму, мне частенько приходилось слышать от командиров высокопарные речи о воинском долге и чести нации. Но вот началось восстание, и многие из них, казалось, забыли то, о чем говорили еще вчера. А этот офицер о долге и чести нации говорил мало и неохотно, зато сражался и погиб как настоящий герой. Не уверен, поймете ли вы меня…

– Я вас очень хорошо понимаю…

– Даже если вы говорите это из вежливости, я очень благодарен вам…

– И вовсе не из вежливости, – перебила она его довольно резко. – Просто в моей жизни было немало печального, и, когда я вспоминаю об этом, у меня начинает щемить сердце.

Она заметила, что он успокоился, и искренне обрадовалась: может, хоть теперь он немного приободрится? Но когда он снова заговорил, голос его звучал по – прежнему уныло:

– Если на вашу долю выпало так много страданий, то вы действительно меня хорошо понимаете… А что, собственно, с вами произошло?

– Не будем об этом… – холодно произнесла она. – У меня сил не хватит, чтобы обо всем рассказывать…

* * *

Мария думала, что теперь ей уже не дадут никакого задания. Недаром надпоручики на прощание запретили ей обращаться с этой просьбой к старому Мего. А впрочем, она бы и не пошла к нему потому что стыдилась своего необдуманного поступка. И потом, неизвестно, что наговорили Мего о происшествии в «Симфонии» надпоручики. А разве она виновата, если у нее сдали нервы? Хорошо, конечно, рассуждать, что ничего страшного не произойдет, если какой – то ловелас схватит ее за руку, но на деле… Нет, Мата Хари из нее не получится. Она для этого не создана… И все – таки по ее вине оказалось невыполненным задание командования…

Орфанус и Голомани пришли к ней, когда она совсем перестала ждать. И вели они себя так просто и естественно, будто никогда с ней не ссорились, а только не поняли друг друга. Мария еле сдержалась, чтобы не подпрыгнуть от радости и не броситься обнимать их, когда Голомани объяснил, зачем они пришли…

– Командование считает, что это задание можешь выполнить только ты, Ксения, – сказал Голомани, и его мальчишеское лицо стало серьезным и сосредоточенным. – Тип, с которым тебе предстоит познакомиться, является начальником секретариата местной СД. Через его руки проходит все… Это очень жестокий, опасный человек… Но ты должна перехитрить его… – И он пристально посмотрел на девушку.

– Ну, не подведешь нас на этот раз? – спросил Орфанус, почему – то сделав ударение на местоимении.

– Не подведу, – пообещала она.

* * *

С оберштурмбанфюрером СС Рольфом Адриани, который выдавал себя за представителя торговых фирм рейха, Марию познакомил все тот же пан Янега, по – прежнему корректный, гладко выбритый и улыбчивый. Помня наставления Орфануса, она сразу постаралась дать понять эсэсовцу, что он произвел на нее впечатление, однако тот, казалось, этого не заметил.

Правда, он танцевал с ней раза три, но вообще – то больше интересовался деликатесами, подаваемыми к столу. Глядя на его стройную фигуру, трудно было поверить, сколько способен съесть за один присест этот чистокровный ариец.

Чтобы обратить на себя внимание немца, Мария принялась доверительно рассказывать ему о своих злоключениях в этой гостинице месяца полтора назад. Немец сразу оживился.

– Ах, этот доктор Божик… – рассмеялся он. – За то, что вы не дали спуску этому проходимцу, милая фрейлейн, я поцелую вашу ручку… – И он церемонно приложился к ее руке.

– Вы его не переносите? – вскинула вверх брови Мария.

– Да как вам сказать? Я ничего не имею против него лично, но его коммерческие операции…

– Не понимаю…

– Постараюсь вам все объяснить. Видите ли, фрейлейн, рейх прилагает огромные усилия, чтобы спасти Европу от большевиков… А в это время ваши люди, сбитые с толку красной пропагандой, вонзают нам нож в спину. Но не будем касаться этого щекотливого вопроса.

– Пан Адриани…

– Итак, вернемся к доктору Божику. Он сосредоточил в своих руках огромную власть. Однако, вместо того чтобы заботиться о благе государства и оказывать помощь рейху, он печется о собственном кармане… Ваши люди не могут не знать об этом, но ничего не предпринимают. Впрочем, у вас каждый, кто занимает солидную должность, начинает грести в свой карман.

– Но они же в таком случае нарушают словацкие законы!

– Видимо, фрейлейн, вы в этих вещах совсем не разбираетесь.

– Так объясните мне, в чем, собственно, дело. Я с удовольствием вас послушаю.

– Пойдемте лучше потанцуем.

– Нет, – заупрямилась Мария, памятуя о том, что мужчина, вразумляющий, как ему кажется, глупую женщину, которая слушает его пусть с притворным благоговением, в любом случае ощущает свое неоспоримое превосходство и в конце концов начинает испытывать интерес к самой женщине, – если я не в состоянии понять ваши теоретические объяснения, попытайтесь сделать это на конкретном примере. – И она повторила услышанные ею здесь же обрывки разговора о сигаретах и автофургонах.

Мнимый представитель торговых фирм рейха победоносно ухмыльнулся и начал терпеливо объяснять непонятливой фрейлейн смысл торговых афер Божика. Она в свою очередь добросовестно пересказала ему двусмысленные сентенции доктора Божика об упаковке, но они, как и предполагала Мария, не заинтересовали Адриани.

Закончился вечер довольно неопределенно, не внеся никакой ясности в их отношения. Адриани так и не предпринял попыток поухаживать за ней. Ничего не сказал он и пану Янеге. И тогда Мария поняла, что необходимо набраться терпения.

Тем более неожиданным показалось ей приглашение Адриани, вскоре переданное им все через того же пана Янегу. Следом за ним примчались в «Симфонию» и переодетые в штатское надпоручики.

– Клюнул все – таки! – с удовлетворением потирал руки Орфанус.

– Ради бога, будь благоразумной и осмотрительной, – наставлял ее с серьезным видом Голомани. – Теперь все зависит от тебя…

Марию беспокоило, что эсэсовец пригласил ее в какой – то неприметный ресторанчик на Длоугой улице, да еще под вечер.

– Куда же я пойду потом? – тревожилась она.

– Придется снять для тебя квартирку в Братиславе, – вздохнул Орфанус.

Голомани нервно рассмеялся:

– Да неужели вы не поняли, что Адриани строит на этом всё свои расчеты?! – и, обращаясь уже только к Марии, продолжал: – Пойти тебе в Братиславе действительно некуда, а тут комендантский час… Ну, твой «представитель торговых фирм рейха» кавалер галантный… Он, вероятно, пригласит тебя к себе… во избежание неприятностей… И тебе ничего не останется, как принять его любезное приглашение… Вот тогда Адриани в твоих руках и все наши трудности позади…

Но Мария не разделяла его оптимизма. Ей казалось, что тогда – то и начнется самое трудное…

* * *

Однако Адриани на свидание не пришел. Появился он в «Симфонии» только через шесть дней и с безразличным видом принес Марии извинения, сославшись на то, что ездил по Словакии по торговым делам…

– Так оно и есть! – воскликнул Голомани и взволнованно забарабанил костяшками пальцев по столу, когда на следующий день девушка рассказала надпоручикам о своей встрече с немцем.

Разговор происходил на кухне в квартире словацкого майора, который отправил семью в деревню, а сам сражался где – то на Нитре. Надпоручики, как и было условлено, подыскали ее специально для Марии.

– Как только Адриани отлучается из Братиславы, по Словакии прокатывается волна казней… – закончил Голомани свою мысль.

Когда до Марии дошел смысл сказанного, в висках у нее сильно застучало, а перед глазами поплыли страшные картины – Адриани, подписывающий списки людей, подлежащих уничтожению; Адриани, указывающий направление колонне машин с обреченными, такой, например, какую они со старым Кукачем встретили неподалеку от Тесар; Адриани, отдающий приказ карательной команде под перекрывающий вопли и стоны грохот винтовочных выстрелов… Боже мой, и с этим чудовищем ей придется встречаться в интимной обстановке, болтать, кокетничать… Нет, ни за что…

– Значит, ты не хочешь отомстить за смерть Милана? – то ли уточнил, то ли упрекнул Орфанус, выслушав ее доводы. – Так – то тебе дорога память о нем?

Мария горячо запротестовала, что они ее неправильно поняли, что она жаждет отомстить за Милана, но не так, как предлагают они. Вот если бы ей поручили уничтожить этого кровавого пса – тогда другое дело…

Орфанус и Голомани принялись наперебой убеждать ее, что время для таких акций еще не пришло, что сейчас важнее собирать ценную информацию о противнике, что вообще не женское это дело – браться за оружие.

Мария попыталась было возразить, но силы покинули ее и она лишь улыбнулась печальной улыбкой. Пусть думают, что хотят, и говорят, что хотят, она останется при своем мнении. И почему это они берутся судить о том, чего совершенно не понимают? Да память о Милане ей дороже всего на свете. А с Адриани она не желает иметь ничего общего потому, что такие, как он, убили Милана… Впрочем, теперь ей уже начинало казаться, что именно Адриани, а не кто иной, был его убийцей. И она отомстит, непременно отомстит, если этого не в состоянии сделать они, его товарищи. А может, они просто трусят?

Она, конечно, выполнит задание командования – заполучит у эсэсовца штабные документы, однако и его самого не пощадит, ибо нет пощады тем, кто ежедневно посылает на смерть десятки, а то и сотни людей, вся вина которых состоит в том, что они осмелились оказать сопротивление оккупантам.

С Орфанусом и Голомани она больше ничего обсуждать не будет, потому что они опять наверняка скажут, что надо проявлять благоразумие и осмотрительность, что нецелесообразно убивать одного изверга, если завтра на его место пришлют другого, что с вооруженными акциями придется повременить. Но для чего же им в таком случае сведения о намечающихся карательных акциях, если они не имеют возможности взять в руки оружие и предотвратить их? Не имеют возможности или не хотят?

А впрочем, какая разница? Она теперь сама возьмется за оружие – пистолет у нее есть. Но почему обязательно пистолет? Выстрел может привлечь внимание прохожих, соседей, патруля, наконец, – и тогда снова провал операции. Нет, понапрасну рисковать незачем. Действовать надо наверняка.

Продолжая обдумывать созревавший в голове план, она заварила себе чай и в поисках ложки открыла белую тумбочку. Неожиданно ее взгляд остановился на остром кухонном ноже с короткой ручкой…

* * *

Встреча проходила так, как предсказывал Голомани, и Мария не переставала мысленно удивляться: «Сценарий он, что ли, писал этому мерзавцу?» Как только она с озабоченным видом посмотрела на часы, Адриани участливо обнял ее за плечи и посоветовал не торопиться на поезд, потому что до комендантского часа она все равно уехать не успеет, а до его квартиры на Палисади рукой подать. Пришлось с его доводами согласиться…

Без четверти девять они уже переступили порог квартиры эсэсовца. В передней Мария не обнаружила следов пребывания других ее обитателей – вероятно, Адриани жил один. Через открытую дверь она увидела на столе коньяк…

Приглаживая волосы, Мария взглянула на себя в зеркало и вдруг представила, как ее арестуют, начнут допрашивать, пытать… Что же, придется вынести и это. А потом… Потом конец… Конец? Да нет, конец всему пришел в тот день, когда Орфанус приехал в Леготу на зеленой машине и привез известие о гибели Милана… Сейчас зеленая машина ждет ее на Марианской улице, чтобы по завершении операции отвезти в «Симфонию». Нет, конец всему пришел тогда, когда Милан погиб на Верхней Нитре. Только она об этом не знала…

Немец обнял ее и повел в спальню. Там он торопливо скинул пиджак, потом снял и аккуратно положил на стул пуловер. За это время Мария успела вынуть из сумочки нож и засунуть его за корсаж юбки, плотно облегавшей талию. Не зная, что делать дальше, она подошла к зеркалу и опять стала приглаживать волосы.

Подошел Адриани и, обняв ее за плечи, не грубо и не нежно, а как – то по – хозяйски, медленно повел к постели. Мария доверчиво положила голову ему на плечо и прикрыла глаза, будто пыталась расслабиться. Она прибегла к этой маленькой хитрости, чтобы собраться перед решающим мгновением. Потом она сделала вид, что хочет обнять его, а сама тем временем нащупала промежуток между ребрами, куда следовало наносить удар.

Чтобы незаметно вытащить нож, ей пришлось неестественно изогнуться, но немец и на этот раз ничего не заподозрил. Господи, только бы нож не выскользнул из руки! Точным, уверенным ударом она вонзила его в эсэсовца.

Когда она тащила Адриани к постели, он еще дышал. Но уже через минуту все было кончено.

Мария не спеша забрала у эсэсовца документы и пистолет и, открыв дверь его ключами, осторожно выбралась на улицу. Прохожих было довольно много, и все они торопились, так как близился комендантский, час. И никто из них не обратил внимания на девушку, быстро шагавшую в сторону Марианской…

* * *

Орфанус открыл дверь и застыл на пороге, не давая Марии войти.

– Сорвалось? – спросил он наконец сдавленным шепотом.

Она отстранила его и, не раздеваясь, прошла прямо в большую комнату, где на матрасе сидел Голомани.

– С Адриани все кончено, – проговорила она, протягивая надпоручику бумажник и документы эсэсовца.

– Что ты хочешь этим сказать, черт побери? – приподнялся Голомани с матраса. – Имей в виду, если ты опять что – нибудь выкинула…

– Так что же все – таки произошло? – начал терять терпение Орфанус.

– Ты действительно… убила его? – продолжал допытываться Голомани. – Отвечай же! Мы здесь не собираемся играть с тобой в игрушки…

– Вы не смеете так разговаривать со мной! – гневно выкрикнула Мария, нащупывая в правом кармане пальто пистолет, придававший ей уверенности. А впрочем, теперь она не боялась никого. – Я убила его. Если не верите, можете пойти и убедиться собственными глазами… Если, конечно, у вас хватит храбрости…

– Ксения… – прошептал, побледнев, Орфанус, – зачем ты это сделала?

– Не верь ей, она лжет! – злобно бросил Голомани, но едва он заглянул в документы, как глаза у него расширились, а губы задрожали. – Кто тебе дал санкцию на убийство Адриани? Кто? Я же говорил, что не нужно этого делать! – негодовал он.

– Не нужно… – словно эхо вторил ему Орфанус.

В комнате повисла напряженная тишина. Мария смотрела на поникших, растерянных мужчин и никак не могла понять причину охватившего их гнева. Неужели все дело в том, что она нарушила приказ? А если у нее не было выхода? Действительно, она рисковала, но операция прошла благополучно. Она выполнила задание и расправилась с убийцей, потопившим в крови сотни словаков. А может, они просто боятся за собственные жизни?

– Что же теперь делать? – будто в подтверждение ее подозрений, шепотом спросил Голомани.

– Быстро одеваться и бежать отсюда!

– Ты что, с ума сошла? – ужаснулся Орфанус. – Скоро наступит комендантский час… Да нас первый же патруль задержит… И машина такая приметная – зеленая…

– Тогда я пойду одна, – произнесла она решительным тоном и направилась к выходу. – Ничего, как – нибудь доберусь…

– Ты подумала о последствиях? – крикнул ей вдогонку Голомани, но она уже захлопывала за собой дверь.

16

– Это была страшная война, – задумчиво проговорил полковник. – И больше всех страдали от нее те, кто не мог себя защитить, – женщины, дети, старики…

– Я не принадлежала к этой категории, – возразила она и пояснила с улыбкой: – Я всегда умела защищаться. Поэтому и примкнула к повстанцам…

– Когда родина в опасности, трудно остаться в стороне…

– Это верно, но из тех, кто не остался в стороне, не все выдержали до конца…

– Простите, я вас не понял…

– Сейчас все объясню… – И она сбивчиво рассказала о том, о чем старалась забыть все эти годы.

– Хороши офицеры! – воскликнул полковник, не отводя взора от пылающих негодованием глаз собеседницы.

– Какие это офицеры! – поддержала она полковника. – Это просто трусы… Кто бы мог подумать, что Орфанус окажется трусом…

– Кто – кто? – вздрогнул от неожиданности Гавлик.

– Один из тех надпоручиков, о которых я вам рассказывала.

– Как вы его назвали? – ошеломил ее настойчивым вопросом полковник. – Повторите, пожалуйста.

– Ор – фа – нус, – произнесла она по слогам.

– А имя?

– Юрай…

– Так вы – Ксения?!

– Да, я – Ксения, – с некоторым вызовом проговорила она. – А откуда вам это известно?

– Я вам все объясню… Прошло много лет, и это уже не является военной тайной… Однако кое – что мне придется оживить в памяти. Вы, случайно, не помните, как звали второго офицера?

– Конечно помню. Надпоручик Голомани. Вот только имя запамятовала…

– Вспомнил! – оживился полковник. – Его звали Винцент.

– Боже, как давно это было… – вздохнула Мария.

Гавлик припомнил, что по распоряжению штаба движения Сопротивления связную по кличке Ксения выделили в помощь группе офицеров, занимавшейся сбором разведывательных данных. Если он не ошибается, упоминались какой – то лесничий и уполномоченный банка.

– Да, лесничий и уполномоченный пан Янега… Все эти годы я ничего не слышала о них, да и не стремилась услышать.

– Сведения об убийстве оберштурмбанфюрера СС Адриани, сотрудника штаба генерала Хёффле, я потом встречал в архиве.

– Фью… – присвистнула Мария. – Я и не знала, что это такая важная птица.

– Как же вам удалось скрыться? – спросил полковник.

– Довольно просто: городским транспортом. Вероятно, это меня и спасло.

– Вас не проверяли дорогой?

– Проверяли. Но в моих документах значилось, что я арийка, и все обошлось.

– А что стало с теми офицерами?

– С того злополучного дня я их больше не видела.

– И не увидите…

– Вы прорицатель?

В ее вопросе прозвучал сарказм, но он не обратил на это внимания и спокойно продолжал:

– Дело в том, что уже в то время ваших знакомых многое здесь не устраивало, а после Февраля 1948 года они предпочли переселиться на Запад. Вот когда им, вероятно, пригодились прежние контакты с западной разведкой, о которых руководители Сопротивления вряд ли догадывались… Понимаете?

– Теперь – то понимаю… Но в первые послевоенные годы я часто вспоминала эту ужасную историю и моих незадачливых наставников, которые постоянно призывали меня исполнить гражданский долг, а сами, когда дошло до дела, посчитали за лучшее ретироваться…

– К счастью для вас, все это уже позади, все кануло в. Лету, – с явным сочувствием произнес Гавлик. – Ну а позднее… вы, надеюсь, обращались в министерству национальной обороны?

– Зачем?

– Как это – зачем? Вы же совершили настоящий подвиг. И потом, уважаемая, когда придет время идти на пенсию, вы будете иметь определенные льготы…

– Боже мой, какая трогательная забота! – опять попыталась съязвить Мария. – Неужели вы полагаете, уважаемый, что я собственной персоной явлюсь в министерство и скажу: «Дорогие товарищи, выдайте мне справку о том, что когда – то давным – давно я зарезала эсэсовца. Справка эта мне очень пригодится, когда я соберусь уходить на пенсию…»

– Напрасно вы иронизируете, – укоризненно сказал Гавлик.

– Хорошо, давайте поговорим серьезно. Неужели вы считаете, что у меня достанет наглости прийти и заявить: «Вот, смотрите, перед вами настоящая героиня…» И вы думаете, мне поверят?

Он глядел на нее с грустной улыбкой. Действительно, вряд ли кто поверит, что эта сварливая стареющая директриса в минуту испытаний проявила исключительную смелость и решительность. Но так было…

* * *

Гавлик обнажил голову и склонился над телом сотника. Через мгновение он боковым зрением заметил, как из полуразрушенного окопа выскочил Кубович и бросился в его сторону.

– Черт возьми, что вы копаетесь, десатник? – на бегу кричал он. – Не задерживайтесь! С минуты на минуту здесь будут немцы.

– Я никуда отсюда не пойду! – решительно заявил Гавлик, хватаясь за пулемет сотника.

– Но это же бессмысленно! – крикнул ему четарж.

– И все – таки я остаюсь, – упорствовал Гавлик.

– Конечно, проще всего взять и погибнуть. А о том, кто будет сражаться потом, вы подумали? – обрушился на него Кубович.

– Я хочу сражаться там, где погиб сотник Габриш, – настаивал десатник.

– Сотник выполнял приказ! – старался перекричать шум боя Кубович. – И выполнил его до конца… А ты обязан сражаться там, где прикажет командование.

– Не пойду!

– Пойдешь как миленький, иначе тебе не поздоровится…

Шагая за четаржем и свободником, Гавлик клялся отомстить за гибель сотника, за гибель своих товарищей, за поруганную честь родины…

* * *

– И все – таки вы совершили подвиг… – произнес вслух Гавлик, будто хотел возразить самому себе.

– Так, может, мне следует не мешкая сесть в поезд и отправиться прямо в Прагу, в министерство национальной обороны? – задала ему ехидный вопрос Мария.

– Нет, – остановил он ее взмахом руки, – в министерство пойду я.

– Вы? – широко раскрыла она глаза.

– Да, предоставьте, пожалуйста, это мне, я знаю, что надо делать…

Она весело улыбнулась:

– И чем это я заслужила ваше расположение? Но если вы считаете, что сумеете все сделать достаточно деликатно…

– Это будет нетрудно, – заверил он ее.

– Заранее благодарю вас…

– Для такой женщины, как вы… я бы и не то сделал, – начал было он, но, заметив подозрительный блеск в ее глазах, осекся. – Поймите меня правильно, прошу вас. Вы потеряли горячо любимого человека, поэтому мой долг – помочь вам…

– Вероятно, он был самым обыкновенным, таким, как многие… – медленно заговорила она, – однако мне он казался настоящим героем… А может, он и был им в то время. Однако с тех пор многое изменилось, на многое мы стали смотреть по – иному…

Она умолкла и попыталась представить Милана – его широкоплечую фигуру, мелкие морщинки вокруг глаз… Больше она уже ничего припомнить не могла…

«Время неумолимо… – размышлял между тем Гавлик. – Когда – то, вспоминая сотника, я ясно представлял себе его лицо – пристальный взгляд, нос… Какой же у него был нос – прямой или с горбинкой? Теперь же в памяти все стерлось, остался только силуэт… А ведь все эти годы сотник служил для меня примером…»

– Простите, а как звали вашего жениха?

– Милан Габриш, – ответила Мария. – Сотник Габриш… – И вдруг, заметив, как побледнел собеседник, испуганно воскликнула: – Пан полковник, что с вами?

– Повторите, я, наверное, не расслышал, – нервно произнес он и почему – то вскочил.

– Пан полковник, что с вами? Немедленно сядьте или я…