Текст книги "Талибы, международный терроризм и человек, объявивший войну Америке"

Автор книги: Йозеф Бодански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Но исламисты были в Пакистане гостями – их устраивала и финансировала местная разведка. Поначалу казалось, что нет никакого смысла проводить террористический акт в столице государства, которое было к ним так дружелюбно. Базы и лагеря египтян, как и других исламистских групп, жестко контролировались пакистанской разведкой, МБР. От ее внимания не могло ускользнуть почти ничто. Старшие командиры египетских исламистов, многие из которых жили в Пешаваре, Исламабаде и Карачи уже более десяти лет, всегда поддерживали тесные связи с высшими эшелонами МБР Казалось неразумным, чтобы египтяне рисковали этими отношениями ради одного-единственного взрыва. Но на самом деле они ничем не рисковали. Именно связи египтян с МБР и определили выбор Исламабада как места проведения эффектного террористического акта.

Поскольку МБР поддерживала тесные связи с исламистами и жестко их контролировала, для исламистов было практически невозможно запланировать проведение подобной операции, чтобы об этом не узнала МБР. Поскольку международная общественность требовала от Пакистана решительных мер против инфраструктуры исламистского терроризма, египетские исламисты не хотели осложнять жизнь своим друзьям и благодетелям из МБР. Взрыв в Исламабаде должен был подтвердить по меньшей мере негласную поддержку со стороны МВР. Хотя у египетских исламистов были все основания провести теракт в Египте, именно интересы МВР, – основанные на внутренней политической борьбе в Пакистане, – определили выбор в качестве места взрывов Пакистана, а не какой-нибудь третьей страны.

Истоки взрыва в Исламабаде можно найти в «легенде о заговоре» против Беназир Бхутто. Согласно официальной версии, исламистский военный переворот был едва предотвращен в конце сентября 1995 года. 26 сентября во время обычной таможенной проверки был остановлен служебный автомобиль, загруженный автоматическими винтовками АК и гранатометами РПГ. В автомобиле сидели одетые в штатское бригадный генерал Мустансир Биллах и полковник – они пытались ввезти оружие в Пакистан. Когда их остановили, Биллах попытался позвонить другому полковнику в Лахор, чтобы доказать, что переправка оружия была разрешена официально. Тем не менее, офицеры были арестованы. Расследование вывело на генерал-майора Захира уль-Ислама Аббаси – бывшего старшего офицера МВР, назначенного недавно командиром Пехотного учебного центра в Равалпинди. Согласно официальной версии, оба этих генерала, а также полковники Киялу, Захид и Амджад наметили переворот на 30 сентября. С помощью оружия, которое пытался провести Биллах, офицеры должны были устранить верховное командование и объявить о создании исламистского государства. По подозрению в причастности к этому заговору было арестовано более тридцати офицеров.

На самом деле «переворот» был чисткой, имевшей целью избавиться от действующих и бывших сотрудников МВР, активно поддерживающих борьбу террористов против Соединенных Штатов. И Биллах, и Аббаси сотрудничали с «Харакат уль-Ансар», «Хизб-уль-Муджахиддин» и другими исламистскими террористическими организациями. Они непосредственно и активно участвовали в операциях в Кашмире. Если бы они захотели, то получили бы все необходимое оружие из запасов кашмирских террористов в Пакистане, а не стали бы пытаться перевозить его из Афганистана. Биллах был арестован в тот момент, когда перевозил оружие от «Талибана», которое должно было использоваться в международных операциях. Можно было легко выяснить, что все принадлежащее Биллаху оружие и взрывчатые вещества остались от войны в Афганистане и имеют американское и советское происхождение, а не закуплены пакистанским правительством. Если бы какой-нибудь из этих боеприпасов был захвачен в ходе террористической операции, то обвинили бы афганцев, а не Пакистан.

В начале сентября в Исламабаде пришли к заключению, что в результате допросов Рамзи Ахмада Юсуфа в США и Фуада Талада Касима в Каире в Вашингтоне теперь понимают, насколько широко эти люди, в особенности старшие офицеры МВР, вовлечены в исламистский терроризм. Осенью 1995 года Соединенные Штаты проводили в Пакистане расследования подрывной деятельности исламистов. В конце сентября – начале октября пакистанские политики делали неоднократные запросы в правительство по поводу того, что они называли «навязчивым присутствием» агентов ФБР в Пакистане и особенно их «вмешательства в местные дела» в Исламабаде.

Чтобы Бхутто смогла отрицать свою причастность, вовлеченными в «заговор» сотрудниками МВР надо было пожертвовать. Так как Бхутто неоднократно заявляла – даже во время визита в Белый Дом в апреле 1995 года – о том, что Пакистан не поддерживает терроризм, то чистку нельзя было списать на «выявление негодяев», причастных к международному терроризму, в рядах МВР. Поэтому офицеры были арестованы по обвинению в подготовке переворота.

Вскоре выяснились истинные мотивы чистки. Уже в начале ноября авторитетные источники в Пакистане сообщили, что «заговор» был устроен Разведывательным бюро (РБ) по приказу Бхутто, «чтобы создать «благоприятную» обстановку в США накануне второго визита премьер-министра Бхутто в эту страну». Сообщалось, что «БР успешно разыграло эту пьесу» за счет армии и МВР – двух институтов, которые Бхутто ненавидела и которым не доверяла. Были представлены и доказательства. К примеру, один водитель-пуштун был наказан племенным джиргахом (местный совет, выполняющий роль суда) после того, как он признался, что в начале сентября участвовал в переправке оружия как «Талибану», так и от «Талибана» в Пакистан, действуя от имени Биллаха и МВР. Он признался, что на все эти перевозки, – включая ту, что была пресечена 26 сентября, – он получал официальное разрешение местных властей.

Высшие эшелоны МВР были в ярости. Все вспоминали предыдущую чистку, которую Бхутто проводила в мае 1993 года. Тогда она свелась к бесцеремонному «выходу в отставку» шефа МВР генерала-лейтенанта Джаведа Нассира и к переводу или отставке нескольких старших офицеров под давлением США. Тогда Вашингтон потребовал их смещения из-за активного участия Нассира в поддержке международного исламистского терроризма как в Пакистане, так и за его пределами, – включая подготовку в Пешаваре взрыва Всемирного торгового центра в Нью-Йорке в феврале 1993 года. Пакистанские источники, связанные с МВР, подчеркивали, что чистка в сентябре 1995 года была, по сути, продолжением чистки в мае 1993-го и точно также проводилась в интересах США.

Волнения и ярость в рядах МВР и высшего военного командования росли и потому, что лицемерный характер чистки был совершенно очевиден. То, что Пакистан продолжит поддерживать исламистский терроризм, было официально подтверждено в соглашении с Ираном, заключенном 8 ноября во время визита Бхутто в Тегеран. После этого визита Исламабад подчеркивал важность «тесных отношений, установившихся между двумя братскими странами». В соглашении содержались два пункта, имевшие для МВР огромную важность. Во-первых, Иран обязался не вмешиваться в операции, проводимые МВР и «Талибаном» в западном Афганистане. Эта договоренность немедленно вылилась в массированное наступление «Талибана» на Кабул, что потребовало перевода войск из западного Афганистана – там они сдерживали афганские отряды, приходящие с иранской территории. Во-вторых, в соглашении оговаривалось в качестве особого условия расширение участия ВЕВАК (иранской разведки) в джихаде в Кашмире, что было очень на руку МВР. Уже готовилась самая разнообразная помощь, поток которой хлынет из Ирана весной 1996 года. Соглашение также предусматривало тесное сотрудничество между МВР и ВЕВАК в Средней Азии, на Кавказе, Ближнем Востоке и Боснии и Герцеговине.

Ссылаясь на это соглашение, официальный Исламабад занял более резкую и откровенно антиамериканскую позицию. Например, по указанию Бхутто пакистанское министерство объявило, что оно не собирается ставить в известность американское посольство о визите в Тегеран. В заявлении подчеркивалось, что Пакистан «не предоставит им Американцам] никакой информации».

Напряжение в отношениях с Соединенными Штатами росло, и МВР и высшее армейское руководство почувствовали, что больше нет никаких причин умиротворять Вашингтон. Они снова стали требовать забыть о «перевороте» и выпустить на свободу арестованных военных. В результате некоторые из арестованных офицеров, участвовавших в кашмирских операциях, были освобождены и восстановлены на своих должностях. По указаниям властей МВР начала активные приготовления к эскалации джихада в Кашмире, а также к расширению поддержки и финансирования террористических операций исламистов во всем мире; ожидалось, что Иран также окажет помощь.

Но эти обязательства перед исламистским джихадом не решали проблему «переворота». Мало того, что Бхутто отказывалась обсуждать тему «заговора» с верховным командованием, так еще ее приверженцы – в частности министр обороны Афтаб Шаб Мирани, – в середине ноября начали вторую волну «разоблачений заговора». На сей раз было заявлено, что заговорщики – теперь их было лишь тринадцать, – действительно собирались убить Бхутто, президента Легари, других видных деятелей, а также все верховное командование. Приверженцы Бхутто начали требовать для «заговорщиков» гражданского суда и тяжкого наказания.

В то же время исламисты из МВР и армии предоставляли исламистскому руководству в Пакистане «убедительные доказательства» того, что эти аресты были спровоцированы США. «Четыре месяца назад ЦРУ предоставило правительству Беназир список офицеров-исламистов. Аресты офицеров пакистанской армии есть часть американского заговора», – объяснял высокопоставленный чиновник-исламист. Согласно некоторым пакистанским источникам, связанным с МВР и армией, в середине ноября многие сочувствующие исламизму старшие офицеры были искренне убеждены в том, что «обвинительные» доказательства против их арестованных коллег были сфабрикованы ЦРУ и что Бхутто приказала арестовать их, дабы угодить Вашингтону. В конце ноября высокопоставленные политики будут уже открыто повторять эти утверждения. К примеру, Шахибзада Фазал Карим из «Джамиат-уль-Улема-э-Пакистан» (группа Ниязи) заявлял: «Я могу с полной уверенностью сказать, что аресты офицеров – часть того же американского заговора, когда ЦРУ составило список офицеров-исламистов».

Согласно пакистанским источникам, связанным с МВР, именно на этой стадии – в середине ноября 1995 года – руководители МВР решили, что необходимо показать Беназир Бхутто, кто в доме хозяин. Они решили потрясти ее и показать свои «возможности» – но так, чтобы не участвовать ни в каком заговоре и чтобы их даже нельзя было обвинить в политическом противостоянии. Лучшим решением было предоставить дружественным арабам выбрать мишень по своему усмотрению – но обязательно в самом центре Исламабада. Они были уверены, что их знак будет понят.

Косвенные улики указывают на активное содействие МВР. Накануне взрыва многие арабские «афганцы», проживавшие в лагерях МВР в районе Пешавара, были предупреждены – они ушли через границу в Афганистам. Там они были в безопасности в случае возможных облав в Пакистане – хотя после взрыва пакистанские власти произвели лишь символический арест тринадцати египетских ученых, уезжающих из Пакистана после участия в религиозном съезде. Министр внутренних дел Бабар признал, что эти египтяне «были допрошены в аэропортах, и после «проверки» им будет дозволено покинуть страну». Был задержан лишь один из них – по подозрению в доставке денег террористам. В конце ноября египетская разведка подтвердила, что главные участники взрыва в египетском посольстве благополучно бежали в Афганистан, где пребывали под защитой «Хизб-и-Ислами», штаб-квартира которой находилась в Самар-Хейле, возле Джелалабада.

Тем временем МВР воспользовалась помощью своих арабских союзников, чтобы обнародовать протест исламистов против политики Бхутто. 21 ноября «Исламский джихад» при посредстве Каира опубликовал большое заявление, в котором пояснялось, что объектом гнева организации в равной степени являлись и правительство Бхутто, и правительство Мубарака. В заявлении подчеркивалось, что операция была «ясным посланием светскому пакистанскому правительству: если оно будет и дальше сотрудничать с египетским правительством, которое борется с исламом в Египте… и поддерживать Индию в войне с Кашмиром, то его ждет только крах. Пакистанскому правительству не следует думать, что оно имеет дело со слабыми, беспомощными людьми. Эти невинные люди, несмотря на их слабость, обладают тем, чего нет у Америки и у всех прислуживающих ей правительств, – верой во Всемогущего Аллаха и готовностью умереть ради Него». В заявлении Исламабад резко критиковался за то, что он предал исламистов – арабов, афганцев и пакистанцев – после того, как они спасли Пакистан от советского вторжения и сохранили ислам: «В награду они получили от светского пакистанского правительства черную неблагодарность и были выданы своим правительствам, и теперь они изнывают от пыток, притеснений и дурного обращения». Завершалось заявление клятвой продолжать усиливать вооруженную борьбу против всех врагов исламистского движения во всем мире.

В конце ноября 1995 года пакистанские исламисты почувствовали растущую слабость правительства Бхутто и начали повышать уровень своих операций. Наваз Шариф заявил, что Бхутто «пытается превратить Пакистан в социалистическую страну», и предупредил, что «люди, любящие ислам, не позволят ей осуществить ее гнусные замыслы». Эти угрозы не были пустыми словами. Сотрудники пакистанской госбезопасности докладывали Бхутто, что «в широких массах распространяется убеждение, что страна превращается в американскую колонию». Кроме того, они предупреждали Бхутто, что среди офицеров и правительственных чиновников среднего и высшего уровня растет опасение, что «безопасность и коммерческие интересы страны продаются Соединенным Штатам». Эти настроения распространились уже так широко, что их органы безопасности начали беспокоиться. Становились все более очевидными признаки усиления сотрудничества между пакистанскими исламистами и их арабскими коллегами-«афганцами» в подготовке свержения правительства Бхутто в ходе «исламской революции». Некоторые из этих подготовлений прикрывались и поддерживались военными и чиновниками высшего и среднего ранга – особенно сотрудниками органов безопасности и обороны: они были убеждены в том, что исламизм «движется в Пакистан».

Взрыв в египетском посольстве в Исламабаде был больше, чем очередная стадия эскалации беспощадного исламистского джихада против правительства Мубарака – широкой кампании, поддерживаемой и направляемой Тегераном и Хартумом. Эхо взрыва прокатилось по коридорам власти, донеся до правительства Бхутто щекотливое «послание» от МВР и военного руководства. В результате продолжения подъема исламистского терроризма и преследования исламистов в рядах пакистанской элиты и в стране вообще ослаблялись и уже непрочная власть Бхутто, и старания официального Исламабада не дать себе утонуть в волнах исламистского радикализма. Что же касается МВР, то она не забыла о своих союзниках – египетских «афганцах» и об оказанных ими серьезных услугах. К началу 1996 года всесторонняя поддержка МВР исламистского терроризма достигнет новых высот.

Покушение на жизнь президента Мубарака в Аддис-Абебе летом 1995 года стало первой серьезной операцией, которую суннитские исламистские террористы провели самостоятельно. В результате этой операции и последовавших за нею ударов в Эр-Рияде и Исламабаде «афганцы» и их лидеры окончательно сформировались как стратегическая сила. И бин Ладен, и Завахири теперь играли центральные роли, будучи старшими командирами в ряде стратегических операций, имевших чрезвычайную важность для Тураби и всего исламистского движения. Как вскоре покажут события 1996 года, теракты в ноября 1995 года– и в Эр-Рияде, и в Исламабаде – были лишь началом эскалации исламистского джихада. Героическое поведение и преданность бин Ладена были должным образом оценены в Тегеране, и в начале 1996 года официальный Тегеран признает значение бин Ладена как ведущего лидера и теологического наставника «афганцев» и других исламистских радикалов-суннитов. Это признание и подготовит почву для новой серии чрезвычайно эффективных и зрелищных террористических актов, проведенных чуть позже в том же году.

ГЛАВА 6
ОБЪЯВЛЕНИЕ ВОЙНЫ

Пока весь мир был полностью сосредоточен на серии эффектных террористических операций, незаметно завершилось наиболее значительное для террористов событие 1996 года – укрепление эмирата Усамы бин Ладена в Афганистане. Летом 1996 года бин Ладен обосновался в Афганистане и создал систему лагерей и тренировочных центров. В системе территориального управления эмирата бин Ладену предназначалась роль лидера – эмира, хотя у него и не было формального религиозного образования. Религиозные вплоть до крайностей исламисты обычно сплачиваются вокруг харизматичных религиозных лидеров. Такими лидерами были шейх Омар Абдул Рахман, прославившийся благодаря взрыву Всемирного торгового центра; шейх Абдалла Юсуф Аззам, наставник бин Ладена в Афганистане; и аятолла Рухолла Хомейни, вдохновитель иранской исламской революции и мирового исламистского движения. Исторически только немногие люди без исламского образования были признаны такими лидерами, главным образом благодаря их набожности, знаниям и непревзойденному вкладу в развитие военной стороны исламизма – джихада. Одним из таких людей был и Саладин, разгромивший крестоносцев и освободивший Иерусалим. Когда бин Ладен стал эмиром, это означало признание его со стороны исламистского руководства как выдающегося лидера и моджахеда. Теперь его стали называть шейх бин Ладен, а титул шейха крайне почетен среди мусульман.

В августе 1996 года бин Ладен опубликовал свой первый пространный и детализированный баян(религиозный манифест, или политическое заявление), где содержалось его первое формальное «объявление войны». Из-за уникального положения бин Ладена, – напомним, он стал эмиром благодаря своим качествам моджахеда и боевого командира, – значение этого заявления нельзя недооценивать. По сути, этот баян утверждает и разъясняет новую роль бин Ладена в иерархии исламизма. А тот факт, что ранее ни один террористический руководитель не осмеливался бросить Соединенным Штатам такой непосредственный вызов, подтверждает решительность и самоотверженность бин Ладена.

В 1996 году инфраструктура террористов в Афганистане была укреплена с помощью пакистанской разведки, МВР. Весной 1995 года Вооруженное исламское движение начало переводить свои основные тренировочные лагеря в Афганистан. Наиболее важными из них были учебные лагеря, в которых готовились террористы-самоубийцы.

В Афганистане бин Ладен устроил свою штаб-квартиру в лагере в провинции Нангархар – вместе с шейхом Юнисом Халисом, ветераном движения «Хизб-и-Ислами» (не того, что возглавлял Хекматияр), принявшим участие в афганской войне. К этому времени арабы уже установили три полуавтономных эмирата в провинциях Кунар, Вахан и Пактия. У арабов, участвовавших в боевых действиях в Афганистане и на Балканах, были свои учебные лагеря, места для укрытия, отделы материального снабжения, а также командные центры, координирующие действия боевых соединений в Египте, Саудовской Аравии, Алжире, Индии, Таджикистане, Азербайджане и некоторых других странах. Чрезвычайно важными для террористов были укрепленные деревни, используемые арабами. Здесь находились электростанции, аппаратура спутниковой телефонной связи и телевидения, типографии и огромные запасы современного оружия– и того, что использовалось в 1980-х афганскими моджахедами, и недавно приобретенного и переправленного через Пакистан.

Победа движения «Талибан» подняла статус иностранных «афганцев» (и не только арабов) на новый уровень. У «Талибана» были тесные теологические и исторические связи с «афганцами» благодаря их вкладу в антисоветский джихад. Кроме того, представление талибов о всемирном, свободном от границ исламе во многом схоже с положениями исламистов. Степень искренней признательности талибов перед «афганцами» отчетливо проявилась на одной из их первых встреч в Джелалабаде. Согласно сообщению писателя-исламиста Абу Абдула Азиза аль-Афгани, делегаты талибов, проходя доимо бин Ладена, отдавали ему честь. А один из старших командиров «Талибана» сказал: «О, шейх! Наши земли – не земли афганцев, но земли Аллаха; а наш джихад был не джихадом Афганистана, но джихадом всех мусульман. И это подтверждают могилы твоих мучеников, которые есть в каждом районе Афганистана. Здесь ты – среди родных, и мы благословляем землю, по которой ты ступаешь». Именно эта искренняя привязанность мусульман до сих пор обеспечивает безопасность убежища бин Ладена в Афганистане, несмотря на все действия Соединенных Штатов и других государств.

Чувствуя себя в Афганистане в безопасности, бин Ладен начал публично высказывать свое мнение о будущем борьбы исламистов в Саудовской Аравии. В начале июля 1996 года корреспондент британской газеты «Independent» Роберт Фиск стал одним из первых, кому удалось взять интервью у Усамы бин Ладена в провинции Нангархар.

Бин Ладен считал недавние взрывы в Саудовской Аравии «началом войны между мусульманами и Соединенными Штатами. Целью бин Ладена являлось установление «истинного» исламского государства на основе шариата. Реализация этой цели требовала конфронтации с Соединенными Штатами, поскольку Саудовская Аравия превратилась в «американскую колонию». На вопрос, объявляет ли он войну Западу, бин Ладен ответил: «Это не объявление войны – это правдивое описание ситуации. Речь идет об объявлении войны не против Запада и его народа, но против американского режима, врага всех мусульман». Соединенные Штаты не могли получить такое влияние в Саудовской Аравии без тайного согласия династии аль-Саудов, пояснил бин Ладен. Королевский двор позволил Соединенным Штатам «европеизировать Саудовскую Аравию и подорвать ее экономику».

Арест шейха Удаха и его последователей бин Ладен считал поворотным моментом в отношениях исламистов с королевской династией. «Оскорбив и бросив в тюрьмы улемов, саудовский режим утратил всякую законность, – заявил он. – В то же время, от финансового кризиса в королевстве страдает весь народ. Правительство задолжало саудовским коммерсантам 340 миллиардов риалов – это очень крупная сумма, эквивалентная 90 % национального дохода. Цены ползут вверх, и людям приходится больше платить за электричество, воду и топливо. Система образования вырождается, и людям приходится забирать детей из государственных школ и отдавать в частные, которые очень дороги».

Согласно бин Ладену, население Саудовской Аравии обвиняло в этих кризисах Америку. «Теперь народ Саудовской Аравии вспомнил, что говорили улемы, и понял, что Америка – главная причина их проблем». Бин Ладен также добавил: «Рядовой человек знает, что его страна – крупнейший производитель нефти в мире, и в то же время он страдает от налогов и плохого качества услуг. Теперь люди понимают слова, что говорили улемы в мечетях, – о том, что наша страна стала американской колонией. Они действуют решительно, чтобы вышвырнуть американцев из Саудовской Аравии».

Что же до самого бин Ладена, то он полагал, что конфронтация между саудовскими исламистами и Соединенными Штатами неизбежна. «Вожди, которым мы доверяем, – улемы, – дали нам фатву изгнать американцев. Решение нынешнего кризиса– в выводе американских войск… Их военное присутствие – оскорбление для народа Саудовской Аравии». Бин Ладен добавил, что эта борьба станет началом более широкого противостояния, которое, в свою очередь, расширится по всему мусульманскому миру. «Я уверен, что рано или поздно американцы уйдут из Саудовской Аравии и что война, объявленная Америкой против саудовского народа, означает войну против всех мусульман. Движение сопротивления против Америки разовьется во многих, очень многих мусульманских странах».

Баян бин Ладена – документ на двенадцати страницах, озаглавленный «Объявление войны», – содержит ясные и понятные аргументы его противостояния Соединенным Штатам. Как и во всех важных документах исламистов, в нем для подкрепления ключевых моментов и заключений цитируется Коран. Этот баян – откровенно работа эрудированного ученого. После объяснений, почему присутствие американских частей на Аравийском полуострове угрожает развитию ислама, следует предупреждение: все американские соединения должны быть выведены из Саудовской Аравии, пока местные исламисты не сделают это силой. В баяне также напоминается, что Исламистская молодежь уже разгромила Советский Союз в Афганистане.

Рассматривая этот документ, исламистские источники подчеркивали, что исламисты уже готовы и в силах осуществить призыв бин Ладена к оружию. Они отмечали, что «для военных действий в форме партизанской войны не требуется огромного количества людей, сопоставимого по численности с армией и органами госбезопасности. Для достижения цели такой войны достаточно небольшого количества людей, особенно если целью выбраны американцы…». Далее подчеркивается, что «налицо все признаки того, что шейх Усама и его последователи скоро нанесут удар». И дается совет Соединенным Штатам: «Если моджахеды начнут действовать против американцев, то, чтобы избежать унижения, американцам будет лучше уйти самим, чтобы не пришлось уходить побежденными, – как это было в Сомали и Ливане».

Сам бин Ладен рассмотрел различия между политикой Саудовской Аравии и Запада. «Внешняя политика саудовского режима в отношении ислама – это политика, связанная с политикой Великобритании и США, – пояснил он. – Хорошо известно, что политика этих двух стран отличается величайшей враждебностью к исламскому миру». Таким образом, нападения саудовских моджахедов на американские объекты есть сигнал как для Эр-Рияда, так и для Вашингтона: «У взрывов в Эр-Рияде были важные последствия – как внутренние, так и внешние. И наиболее значительное из них – осознание народом Саудовской Аравии значения американской оккупации страны двух святых мечетей, осознание того, что все указы режима есть отражение пожеланий американских оккупантов. Таким образом, люди поняли, что их главные проблемы созданы американскими оккупантами и марионеточным саудовским режимом – как в религиозном аспекте, так и в других сторонах повседневной жизни».

Бин Ладен подчеркивал, что джихад, разгорающийся в Саудовской Аравии, есть лишь малая составляющая крайне необходимого всемирного джихада, направленного против «возглавь ляемой США международной кампании против ислама». Бин Ладен подчеркнул масштаб угрозы: «Что касается этой яростной иудейско-христианской кампании против мусульманского мира, подобных которой мир еще не видел, то не вызывает сомнений, что мусульмане должны собраться со всеми силами, чтобы отразить наступление врага в военной, экономической, миссионерской и всех других сферах. Для нас крайне важно быть терпеливыми и сотрудничать в духе праведности и набожности, а также осознавать тот факт, что высший приоритет – после веры – это отпор захватчикам, подрывающим религию и мир. И поэтому очень важно пересмотреть многие тактические вопросы, дабы мы могли сплотить ряды и дать отпор великому куфру [отступнику]».

В конце 1996 года «Талибан» не только позволил Усаме бин Ладену содержать свои лагеря в районе Джелалабада, но и взял под свою защиту как эти базы, так и транспортное сообщение между ними и Пакистаном. Сам бин Ладен установил прочные отношения с руководством Талибана как в Джелалабаде, так и в Кабуле. Талибы сообщили Исламабаду, что они одобрили присутствие и операции более чем 400 арабских «афганцев» на территории контролируемого талибами Афганистана. Более того, талибы попросили у МВР разрешение на использование ряда террористических учебных баз (в частности, возле Ховста, восточный Афганистан) для подготовки их элитных отрядов. Несмотря на протесты со стороны Саудовской Аравии, талибы заверили МВР, что полностью исключают возможность экстрадиции арабов в их страны. В начале октября «Талибан» уже активно вербовал арабских «афганцев» в Афганистане и Пакистане на работу военными экспертами в своих специальных отрядах.

Благодаря тому что «Талибан» контролировал восточный Афганистан, МВР смогла сделать еще один шаг в улучшении системы обучения террористов. В середине ноября 1996 года МВР попросила талибов для вида закрыть учебные лагеря группы «Хизб-уль-Муджахиддин». Эта организация помогала Исламабаду и в пропагандистской кампании на Западе, и в борьбе с растущим влиянием исламистов в Пакистане. Это было сделано для маскировки, поскольку вскоре МВР приказала «Талибану» передать эти лагеря «Харакат уль-Ансар», якобы для помощи джихаду в Кашмире. В конце ноября МВР передала контроль над инфраструктурой в районе Ховста «Харакат уль-Ансар», которую МВР жестко контролировала. У «Харакат уль-Ансар» был хороший послужной список: организация проводила при поддержке МВР террористические операции не только в Кашмире, но и по всему миру, включая Бирму, Таджикистан, Боснию, Чечню, Соединенные Штаты и Канаду. Смена руководства учебной инфраструктуры была сделана для того, чтобы обеспечить МВР больший контроль над подготовкой террористов. Персонал был пополнен несколькими моджахедами, которые, по словам пакистанских официальных лиц, «прошли закалку в боях в Афганистане, Кашмире, Таджикистане и Чечне». Персонал насчитывал примерно 300 моджахедов, главным образом пакистанцев, кашмирцев, афганцев и арабов. Они проводили как базовую 40-дневную программу обучения (обращение со стрелковым оружием и тяжелыми орудиями, общая тактика партизанской войны), так и продвинутую программу обучения, занимавшую от нескольких месяцев до пары лет. В августе 1998 года Соединенным Штатам удастся обстрелять эти лагеря крылатыми ракетами.

Учебные базы МВР в восточном Афганистане и сообщение с Пакистаном продолжали действовать без перебоев. Деятельность Усамы бин Ладена в это время имела огромное значение для укрепления обширной системы материальной поддержки. В начале октября 1996 года, возвращаясь со встречи террористов в Хартуме, бин Ладен остановился в Тегеране. Здесь он встретился с несколькими террористическими лидерами, включая Сабри аль-Бана (он же Абу-Нидал), чтобы обсудить эскалацию терроризма на Ближнем Востоке. Бин Ладен и Абу-Нидал рассмотрели, возможность использования баз аль-Бана в Персидском заливе для проведения зрелищных терактов, включая убийства, диверсии и взрывы. Также _чони обсудили вопросы использования ряда коммерческих и _?финансовых организаций, учрежденных в 1980-х годах при помощи МВР, для поддержки новой волны исламистского терроризма. Хотя Тегеран обеспечивал Абу-Нидалу финансовую поддержку и защиту, тому все же требовалось много денег для расширения джихада.