Текст книги "Императрица Солнца"

Автор книги: Йен Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 06

Шарлотта Вильерс вышла из портала Гейзенберга. За ней, в двух шагах позади, следовал ее двойник Шарль Вильерс. Шарлоттины каблучки цокали по металлическому пандусу. Хозяева с Земли-7 ждали у подножия: одинаковые улыбки, одинаковые рукопожатия.

– Добро пожаловать, фро Вильерс, – поприветствовал Шарлотту Иен Хир, плотный седеющий мужчина в брюках со стрелками и сюртуке поверх изысканного парчового жилета.

– Добро пожаловать, герр Вильерс, – произнес одновременно с ним Хир Фол, обращаясь к Шарлю. Он как две капли воды походил на своего двойника.

Шарлотта Вильерс помнила тонкости местного этикета: говорить только с тем, кто к тебе обратился; если в твоем языке есть прилагательные во множественном числе, как во французском, немецком или испанском, использовать только форму единственного числа; не удивляться, когда один из двойников договаривает фразу за другого; не обращать внимания на телепатический обмен мыслями между двойниками.

Йен Хир Фол были однояйцевыми близнецами. Все чиновники на Земле-7 были однояйцевыми близнецами. Все люди на Земле-7 были однояйцевыми близнецами. Больше, чем близнецами, больше, чем клонами друг друга. Один разум в двух телах. То, что чувствовал один, чувствовал другой; то, что видел один, видел другой. Двойники даже на значительном расстоянии друг от друга находились в постоянном общении.

Ученые из других измерений давно изучали феномен двойников с Земли-7. Официальная теория гласила: их случай представляет собой феномен квантовой запутанности применительно к человеческой жизни.

Квантовая запутанность всегда завораживала Шарлотту Вильерс. Возьмите две частицы и, используя лазер, поместите их в одно квантовое состояние. Теперь частицы будут всегда связаны друг с другом, останутся единым целым, даже находясь в разных местах. Неважно, как далеко частицы разнесены в пространстве или времени, любое воздействие на одну из них зеркально отразится в другой. Все в мире взаимосвязано. Эта истина наполняла Шарлотту Вильерс ощущением полноты и покоя.

В науке квантовая запутанность на атомном уровне давно считалась общим местом. Иное дело, когда речь шла о квантовой запутанности применительно к человеческим чувствам. Гадкий зануда Пол Маккейб с Земли-10 как-то похвастался, что его команде удалось распространить это явление на бактерии. Что бы он сказал о близнецах с Земли-7, которые использовали квантовую запутанность на уровне человеческого мозга! И никто не понимал, как устроен этот механизм. Если, конечно, не считать его природным феноменом.

Как бы то ни было, из двойников с Земли-7, – ах да, спохватилась Шарлотта Вильерс, они не жалуют термин «двойники», – выходили превосходные дипломаты, журналисты, путешественники и шпионы. Их способности связываться друг с другом в любом из миров были поистине безграничны. Однако они плохо переносили долгую разлуку, становились раздражительными, впадали в апатию.

Рядом с ними – «с ним», поправила себя Шарлотта, ибо Иен Хир Фол считали себя одной личностью в двух телах – стоял коротышка в неряшливом плаще и эта женщина, Харт. Что за возмутительный цвет волос! Совершенно недопустимый для официального лица. Впрочем, уж лучше она, чем ее босс Пол Маккейб. Доверять ей, конечно, нельзя – Шарлотта никогда не простит этой Харт, что она помогла Эверетту Сингху бежать на Землю-З, – но врагов лучше знать в лицо. Старая мудрость гласит, держитесь ближе к друзьям, но еще ближе – к врагам. Чем скорее этих растяп-ученых отстранят от политических переговоров и доверят принятие решений дипломатам, тем лучше.

– Шарлотта! – Ладонь у Пола Маккейба была вялой, словно дохлая рыба.

– Мисс Харт, – кивнула Шарлотта Колетте Харт.

– Удивительный новый мир! – воскликнул Пол Маккейб, не смущаясь явным пренебрежением собеседницы.

– Да уж, я встречала миры и попроще. Вам понравился Хейден, Колетта?

– Здесь очень красиво.

«А ты не слишком разговорчива, – подумала Шарлотта Вильерс. – Я не доверяю тебе, но ты доверяешь мне еще меньше».

Красота Хейдена, как все в этом мире, была двойственной. Прежде всего, местоположение: город стоял у слияния трех рек. На Земле-З они звались Темзой, Сеной и Рейном, впадали в Ла-Манш и дальше, в Северное море. На Земле-7 Британия была полуостровом на западной оконечности Европы. А у слияния трех полноводных рек стоял Хейден – город каналов и островов, мостов и набережных, изящных готических площадей, церковных шпилей и тысячи колоколов. По узким извилистым улочкам катились электрические мопеды и тандемы, баржи перекликались гудками под грациозными мостами, юркие речные такси рассекали гладь трех рек.

  – Хейден – кулинарная столица Пленитуды, – сказала Шарлотта Вильерс. – Я знаю превосходный ресторан на Лауденгат в квартале Вереел.

  – А я вчера ужинал на Раандплац, – ответил Пол Маккейб. – Великолепно, но порции просто громадные!

  – Здесь не привыкли готовить на одного, – заметил Шарль Вильерс.

  Вспышка ослепительного света: портал Гейзенберга открылся. С пандуса спустился Ибрим Ходж Керрим. Один шаг перенес его из Англии у побережья Марокко в Англию, которая не была островом. Парчовый пиджак безукоризненного кроя, серебристое перо на тюрбане, аккуратно подстриженная бородка, тщательный маникюр. Посол приветствовал коллег-пленипотенциаров и кандидатов на вступление в Пленитуду с Земли-10.

  – А теперь, когда все в сборе... – начал Йен Хир.

  – ...я покажу ваши апартаменты, – закончил Хир Фол.

  На Земле-7 Президиум занимал целый остров, некогда бывший монастырем. С картин и колонн странные двухголовые святые и ангелы взирали на пленипотенциаров, пока Иен Хир Фол вел их тенистыми двориками под барочными куполами.

  Шарлотта Вильерс ускорила шаг, чтобы оказаться рядом с Ибримом.

– До меня дошли слухи, что вы собираетесь предложить свою кандидатуру на выборах Примарха, – сказала она.

– Ваша прямота делает вам честь, мисс Вильерс.

– Я привыкла считать прямоту добродетелью. Под вашим мудрым руководством Пленитуду ждет процветание.

– Вы мне льстите.

– Насколько я понимаю, в Аль-Бураке знают толк в лести.

– Мы предпочитаем похвалу от чистого сердца, мисс Вильерс.

– По-вашему, лесть несовместима с искренностью?

– Именно так, мисс Вильерс.

– Я просто хотела, чтобы вы знали, Ибрим, что я безоговорочно вас поддерживаю, – сказала Шарлотта Вильерс.

Мелкие служащие сновали туда-сюда, волоча неподъемные тележки с документами и прочим скарбом Президиума и его министров.

– А ваш Орден?

– Нас заботит только безопасность Пленитуды.

– Знаю я вашу заботу, мисс Вильерс. Она стоила мне сорока кавалеристов. Никто из них не вернулся, а ведь у каждого были семьи, дети, любимые... Я видел, что вы пытаетесь сделать с Землей-10. Я никогда вас не поддерживал.

– Ваша прямота поспорит с моей, Ибрим.

– Зато я искренен, мисс Вильерс.

Они остановились в крытой галерее над мостом, уступая дорогу группе клерков.

– Допустим, вы не нуждаетесь в нашей поддержке, Ибрим, – продолжила Шарлотта Вильерс, – но едва ли вы захотите иметь в нашем лице врагов.

– Объяснитесь, мисс Вильерс.

Иен Хир Фол и остальные ждали их на другом конце галереи.

– Мы располагаем дискредитирующей вас информацией.

– Это шантаж?

– Именно.

– Чего вы хотите?

– Не собираетесь вступать в Орден – не надо, но не мешайте моей – нашей – работе.

– Все хорошо, фро Вильерс? – начал Иен Хир.

– Герр Керрим? – продолжил Хир Фол.

– Мы просто отстали, – ответила Шарлотта.

Пленипотенциары двинулись дальше сквозь лабиринт Президиума.

Внезапно Иен Хир Фол резко встал перед огромными резными дверями.

– Итак... – начал Иен Хир, растворяя одну створку.

– ...перед вами Амберсаал, – завершил Хир Фол, открывая другую.

У Шарлотты перехватило дыхание. Каждый сантиметр стен был покрыт янтарем. Декоративные панно изображали ангельские деяния, вырезанные в прозрачном камне всех оттенков: от бледно-желтого до темно-коричневого. Низкое январское солнце лилось из окон на стены, и казалось, что комната утопает в меду.

– Великолепно! – промолвила Шарлотта Вильерс.

Пока остальные пленипотенциары изумленно взирали на тончайшую резьбу потолочного свода, к ней приблизился ее двойник Шарль.

– Он не с нами, – прошептала она ему в ухо. – Однако и не против нас.

ГЛАВА 07

– Плоская? – переспросила капитан Анастасия.

– Мы находимся на поверхности диска, – объяснил Эверетт. – Не уверен, сверху или снизу, мне нужно увидеть звезды, но, по большому счету, это неважно.

Макхинлит опустил конец троса, который привязывал к гондоле двигателя, и, недоверчиво косясь на Эверетта, достал из кармана диск несущего винта и продел в отверстие палец.

– Хочешь сказать, мой палец – Солнце?

– Вообще-то дырка побольше, а Солнце поменьше, но в общих чертах верно, – ответил Эверетт. – Мы находимся на диске Алдерсона.

– Объяснитесь, мистер Сингх, – произнесла капитан Анастасия. – По возможности медленно и подробно.

Эверетт всматривался в лица команды. Ради него Сен изо всех сил изображала заинтересованность. Макхинлит кисло хмурился – все, что говорил Эверетт, механик воспринимал как вызов. Шарки еще не вернулся с охоты. И лишь на лице капитана читался искренний интерес: поможет ли то, что ты сейчас скажешь, спасти мой дирижабль?

– Диск Алдерсона – это мегаструктура, – начал Эверетт. – Твердый диск из материи, окружающей Солнце, от орбиты Луны до орбиты Марса Разумеется, если бы здесь эти планеты существовали. Примерно девяносто миллионов миль от середины до внешнего края, полмиллиарда миль по длине внешней окружности.

– Это ты сейчас посчитал? – угрюмо буркнул Макхинлит.

«Можешь кривиться сколько угодно, но ты меня слушаешь», – усмехнулся Эверетт про себя.

– Ну да, прикинул в уме, – ответил он. – Представьте себе миллиард планет, похожих на Землю. Обе стороны обитаемы. На диске Алдерсона может разместиться одна тысяча квинтильонов человек. Толщина в две тысячи миль дает примерно две трети земной гравитации, вы наверняка уже заметили, насколько здесь легче ступать по земле.

– А как же Солнце? – спросила капитан Анастасия. – Смена дня и ночи? Наша планета перемещается вокруг Солнца, но если оно посередине...

– Значит, перемещается само Солнце, – ответил Эверетт.

Эверетта осенило, когда он плавал в пруду. Другого объяснения тому, что он наблюдал вокруг, просто не существовало. Порой бывает сложно принять новые миры или идеи, но математика не обманет. Они упали на громадный искусственный диск наподобие гигантского DVD. Диск опоясывал Солнце, и это Солнце двигалось.

– Двигать звезду проще, чем диск. Откровенно говоря, именно Солнце помогло мне разрешить загадку. Я заметил, что тени удлинялись, но Солнце не двигалось. Нет, оно не стояло на месте, Солнце перемещалось, но вертикально. Вверх и вниз. Простое гармоническое движение, наподобие маятника. Масса диска...

– Боюсь, вы нас окончательно запутали, мистер Сингх, – протянула капитан Анастасия.

– Короче говоря, день здесь длится около тридцати часов. Как только мы примем гипотезу о плоском диске, все становится на свои места. Обратите внимание, все ветки и листья повернуты в одну сторону, наклонены под одним углом. И теперь становится понятно, почему мы упали. Мы готовились приземлиться на вращающуюся сферу, а приземлились на неподвижный плоский диск...

– А какова вероятность, что этот... диск Алдерсона... природное явление? – спросила капитан Анастасия.

– Нулевая, – ответил Эверетт.

– Этого я и боялась. Что вы скажете о его строителях, мистер Сингх?

– Технология, которая способна на подобное, опережает наши на миллионы, десятки миллионов лет.

– Могли бы маленько помочь нам с нашим старомодным, вдребезги разбитым дирижаблем, – вздохнул Макхинлит.

– Десятки миллионов лет, – повторила капитан Анастасия. – Значит, не мы. Не человечество.

– Нет, человечество столько не протянет, – ответил Эверетт.

– Те люди... существа, которые его построили... вы уверены, что нам необходимо с ними встречаться? – спросила капитан Анастасия.

С края поляны донесся вопль:

– Сматывайтесь! Уносите ноги!

Из-за деревьев вылетел Шарки. Пистолеты болтались за спиной американца. На шее висела добыча. Эверетт не успел разглядеть, что именно, – Шарки несся со всех ног, спасаясь от гибких клыкастых существ радужной раскраски, похожих на ящериц. Лавина мелких созданий, чей мертвый собрат свисал с шеи охотника, обрушилась на поляну.

– Тросы! – гаркнула капитан Анастасия. – Все наверх!

Сен и Макхинлит в мгновение ока защелкнули пряжки и скрылись в листве. Эверетт замешкался.

– Мистер Шарки! – вскричала капитан Анастасия.

По лицу мастера-весовщика было ясно: не успеет. Схватить свободный конец троса и пристегнуться.

– Шарки! – крикнул Эверетт и протянул руку. Шарки вцепился в нее, подтянулся и свободной рукой поймал трос. Поляна кишела юркими телами, радужными шкурками, острыми коготками. Эверетт нажал на кнопку. Заскрипела лебедка, и они с Шарки начали подъем. Мгновение спустя за ними последовала капитан Анастасия. Поначалу радужные существа подпрыгивали, тыкались мордами в подошвы американца, но спустя мгновение Эверетт и Шарки были уже вне досягаемости, а их преследователи рассеялись по импровизированному лагерю.

– Мой двигатель! – взвыл Макхинлит.

Капитан Анастасия нажала кнопку на запястье, лебедка потянула гондолу вверх, ящерицы попадали с гладких боков на кишащих внизу собратьев.

Шарки из последних сил вцепился в трос. Медленно, лицом к лицу, они с Эвереттом поднимались наверх.

– Весьма обязан, мистер Сингх, – бросил Шарки, отпуская трос.

Эверетт поморщился, разглядывая мертвое создание, прижатое к груди охотника: с человеческую руку длиной, о четырех лапах, с длинным хвостом и желтыми глазами рептилии. Гибкое, как ласка. Крошечные отверстия ушей сзади длинного закругленного черепа, оскаленные зубы. Передняя лапа была пятипалой, бледная кожа покрыта складочками, как у младенца, мягкая шкурка переливалась, словно бензиновое пятно в луже. Всмотревшись, Эверетт понял, что мягкость обманчива: тело существа покрывали чешуйки, глаже и меньше змеиных, радужные на концах. Ему было неприятно дотрагиваться до кожи странного существа, а выражение его открытых глаз смущало – слишком разумное.

– Что это? – спросил Эверетт.

– Как что? Ужин, – ответил Шарки.– «Ибо алкал я, и вы дали мне есть».

* * *

– Не хочу никого обидеть, но на сегодня я перехожу в вегетарианство, – сказал Макхинлит, возвращая Эверетту миску.

Команда сидела локтем к локтю вокруг столика на камбузе. Ароматам лука, чеснока, тмина, перца чили, карри и кокосового молока не удавалось замаскировать запах мяса. Капитан Анастасия заглянула в миску и передала ее Сен. Та сглотнула. Эверетт не стал принюхиваться и просто отдал миску Шарки.

Шарки сам освежевал добычу, отделил голову и хвост, а тушку принес Эверетту, который с трудом заставил себя к ней прикоснуться. Тонкие косточки хрустели под ножом. Даже после часа, проведенною в маринаде из лука, пасты масала и кокосового молока, мясо так и осталось резиновым и никак не желало накалываться на вилку.

Команда не сводила глаз со старшего помощника Шарки отправил в рот щедрую порцию мяса и принялся жевать. Жевал он долго, после чего вынес приговор:

– Бона манджарри. Чуть жестковато. Похоже на аллигатора.

– А это что, наан? – спросил Макхинлит.

Эверетт передал главному механику горячую лепешку.

– Я насадил лепешки на палочки и надул над огнем.

– Моя бабушка делала такие в угольной печи, – сказал Макхинлит. – Совсем маленько жара. Даст сто очков всем тандури Гована. А я, пожалуй, попробую ваш дхал, мистер Сингх.

Эверетт передал механику миску чечевичной похлебки с карри. Кажется, его простили. Пусть не сразу и не до конца, но все еще впереди. Они снова были командой, одни во враждебном мире, где смерть и опасность подстерегали за каждым углом. Они снова были семьей.

– У моей бебе был рецепт халвы для особых случаев, – сказал Эверетт.

– И у моей, – ответил Макхинлит. – Она делала халву по любому поводу: фестиваль Холи, Рождество, кто-то сдал экзамены, собака ощенилась, троюродная племянница выходит замуж. Зеленую, из нутовой муки, по вкусу как сливочная помадка с травами. Только после ее смерти я узнал, что она клала туда бханг, или, как говорите вы, белые, коноплю. Чего удивляться, что у нас, мальцов, ехала крыша, ходили и хихикали, как придурки.

– Впервые слышу, что ваша семья из Говане, – сказала капитан Анастасия.

– Я не говорил, а вы не спрашивали, – ответил Макхинлит. – Должно быть, я единственный из пенджабцев Говане не смыслю в готовке, о чем порой жалею.

«Я мог бы научить», – подумал Эверетт, но вслух ничего не сказал. В своем деле – механике и электричестве – Макхинлит ощущал себя как рыба в воде. Быть подмастерьем – не для него.

– Мистер Макхинлит, я вижу, ваша торба при вас, – заметила капитан Анастасия. – Немного музыки?

Макхинлит расстегнул медные застежки потрескавшегося кожаного мешка. В кухне было слишком мало места, и ему пришлось отступить назад, на мостик. Главный механик растянул волынку, заправил басовые трубки за плечи. От мощных звуков «Бравой Шотландии» на полках задребезжали тарелки и чашки. За ним последовали «Лох-Ломонд» и «В краю озер». Капитан Анастасия отбивала ритм кулаком по столу.

– Не фальшивить, сэр!

– На «Королевском дубе» я играл на официальных приемах, – подмигнул Макхинлит Эверетту. – Не какие-то там народные мелодии в эстрадной обработке, а самый настоящий пиброх!

– Спасибо, мистер Макхинлит, – сказала капитан Анастасия. – Твоя очередь, Сен.

– Ты внимательно смотришь? – спросила Сен у Эверетта, наклонившись над столом. Неожиданно она прищелкнула пальцами прямо у него под носом. В руке была карта: клоун в полосатом трико на одноколесном цирковом велосипеде жонглировал планетами. Сен подняла вверх палец левой руки. Когда взгляд Эверетта вернулся к карте, она исчезла.

– Теперь ты должна вернуть карту обратно, – сказал он. – Это только половина трюка, самое сложное – вернуть ее. Престиж. Я видел в кино. Я смотрел внимательно.

Сен снова прищелкнула пальцами правой руки. В ладони лежал его айфон.

– Недостаточно внимательно, Эверетт Сингх.

Команда захлопала. Бледное лицо Шарки исказила болезненная гримаса.

– Но ты прав, карту нужно вернуть. Пошарь-ка в кармане.

Эверетт, ощущая себя полным болваном, извлек карту из кармана, а Сен уже отвешивала публике поклоны.

– Тогда, в поезде, – шепнула она Эверетту, возвращаясь на место, – мне ничего не стоило стянуть твой дилли-долли компутатор, а ты бы и глазом не моргнул. Вот тебе и престиж.

– Мистер Сингх, – сказала капитан Анастасия, – ваша очередь. Позабавьте нас.

Эверетт встал. Этого он и боялся, стоило Макхинлиту растянуть волынку. Эверетт не обольщался насчет собственного умения петь, плясать и травить анекдоты. Однако, судя по суровому выражению капитанского лица, выбирать не приходилось: «Эвернесс» ждала, что каждый оми и каждая полоне поддадут жару. Чтобы всем стало зуши.

От его выступления зависело, простят ли его. Ужин и посиделки после ужина капитан Анастасия затеяла, чтобы сплотить команду. Разобщенность опасна. Кроме готовки, Эверетт владел лишь одним, нет, двумя умениями.

Он поменялся местами с Макхинлитом, стянул футболку, изуродованную Сен, и скатал ее в мягкий твердый шарик. Такими играли в футбол мальчишки в индийской деревне, откуда был родом его отец.

– Считаем вместе со мной, – сказал Эверетт и подбросил импровизированный мяч в воздух, поймал на колено, снова подбросил. Пятка, колено, пятка, колено. Десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать. Двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять.

– А теперь задайте два числа. Больших. Я перемножу их в уме.

– Двадцать четыре и пятьдесят три! – крикнула Сен.

– Я просил большие. Скажем, три тысячи двести двадцать семь.

Эверетт поймал мяч головой.

– Пять тысяч три! – крикнула Сен.

– Шестнадцать миллионов сто сорок четыре тысячи шестьсот восемьдесят один, – сказал Эверетт, не сводя глаз с мяча.

– Ты сказал наобум, – не поверила Сен.

– Можешь проверить.

Он принял мяч затылком, перекинул через голову и поймал в ладонь. Макхинлит застучал по клавиатуре ноутбука.

– Погодите маленько... Надо же, и правда.

– Как ты это делаешь? – спросила Сен.

– Тут есть свои хитрости, – ответил Эверетт. – Приходится округлять. Пять тысяч легче перемножить, чем пять тысяч три. Потом я просто добавляю три. Три тысячи двести двадцать пять перемножить легче, чем три тысячи двести двадцать семь. С пятерками проще иметь дело. К тому же мне всегда давался устный счет.

– Мы потрясены, мистер Сингх, – сказала капитан Анастасия. – Мистер Шарки, а теперь мы готовы послушать какую-нибудь бодрую революционную песню. Взбодрите нас, от углеводов клонит в сон.

Шарки вскочил. Лицо американца посерело, а глаза выкатились из орбит. Опершись о стол, старший помощник сглотнул, согнулся пополам и схватился за живот.

– Разрешите, мэм., простите, мэм... – выдавил он и бросился вон.

– Мистер Макхинлит, кажется, ваши шотландские вариации сейчас как нельзя кстати, – сказала капитан Анастасия. – Играйте погромче.

Макхинлит старался вовсю, но даже ему было не под силу заглушить стоны и прочие звуки, доносившиеся из клозета. Спустя некоторое время взмокший и дрожащий Шарки вернулся. Эверетт с трудом удержался от улыбки.

– В оба конца, – доложил страдалец.– «Кусок, который ты съел, изблюешь, и добрые слова твои ты потратишь напрасно». Кажется, я и впрямь погорячился с этим мясом.

 * * *

Эверетт открыл глаза: тело было напряжено, готово к бою. Он лежал в гамаке в своей лэтти. Кругом была темнота, хоть глаз коли. Эверетт посмотрел на часы. Половина восьмого. Обычно он поднимался в семь. Сутки в Плоском мире длились на шесть часов больше, чем в сферическом. Солнце здесь встанет лишь через два с половиной часа.

Плоский мир, усмехнулся Эверетт. Они с отцом всегда были фанатами Пратчетта. Теджендра не мог дождаться, пока сын дочитает очередной том, чтобы схватить добычу и, хихикая, проглотить за вечер в своем кабинете.

Никто из команды дирижабля не поймет шутки с Плоским миром. И пусть. Это их с отцом шутка. Где бы Теджендра ни был, в любом из миров.

Когда выяснилось, что труп в лесу – не его отец, Эверетт едва устоял на ногах от облегчения. Ему было и радостно, и грустно. Кто мог поручиться, что его отец жив?

Качаясь в гамаке в полной темноте, Эверетт вспоминал, как Теджендра исчез, выброшенный в другой мир прыгольвером Шарлотты Вильерс. Вспоминал удивленное выражение, застывшее на отцовском лице.

Он видел перед собой лицо другого Теджендры на колокольне Имперского университета. За мгновение до того, как Нано поглотили его, в шаге от спасения.

Эверетт вспоминал лицо матери, когда он вернулся из школы перед тем, как отправиться в путешествие по мирам. С тех пор прошло чуть больше месяца, а казалось, что целая жизнь. Ее усталая, но отважная улыбка. Будь осторожнее, милый.

Эверетт видел свое лицо, вернее, лицо двойника другого Эверетта Сингха, которого Шарлотта Вильерс превратила в его врага. Стоя на снегу в воротах кладбища двойник смотрел прямо на него, а из его ладоней выезжали лазерные пушки.

Однако хуже всего была другая картина. Она без конца прокручивалась в его воображении: усталая, но отважная улыбка его матери, адресованная анти-Эверетту, который вернулся из школы. Будь осторожнее, милый. Анти-Эверетт улыбался в ответ, но не Лоре, а ему, Эверетту: ну, и кто из нас победил?

Эверетт вылез из гамака. Сна и след простыл. Натянув одежду, он выскользнул в коридор, залитый тревожным зеленым светом аварийных ламп. Из клозета доносились стоны. Бедолага Шарки. Эверетт поднялся в верхнюю кают-компанию. Здесь царил разгром. Стекла выбиты, обшивка порвана, стол для дивано перевернут.

Луч света скользнул по обшивке, на миг ослепив его. Эверетт заслонил глаза рукой. Свет погас.

– Эверетт, ты? – спросил знакомый голос.

Зрение возвращалось к Эверетту: перед ним стояла капитан Анастасия с лампочкой на голове и ножом в руке. Резак аэриш, хочешь режь, хочешь сшивай. Скальпель для оболочки из нанокарбона. Капитан Анастасия в одиночку чинила свой корабль. Чувство вины поглотило Эверетта.

– Капитан... Анни.

«Зови меня Анни, – сказала она здесь, в кают-компании, перед сражением с Нано. – Ты поймешь, когда ко мне следует так обратиться».

– Анни, твой корабль... прости...

Глупые, неверные слова. Слова, которые не имели смысла. Слова – все, что у него было.

Даже в темноте Эверетт разглядел, как капитан Анастасия вздрогнула, будто он дотронулся до нее ледяной иглой.

– Ничего, все будет бонару, – сказала она – Мы обязательно ее починим.

– Давно вы здесь?

– Давно. Мне не спалось, а выспаться не мешало бы – кто знает, что принесет завтрашний день.

– Наверное, я никогда не стану настолько аэриш, чтобы понять ваши чувства к кораблю.

– Дело не в аэриш. Что ты чувствуешь, когда думаешь об отце?

И снова Эверетт увидел перед собой лицо Теджендры. На нем отразилось удивление, но и ликование, триумф. Вытолкнув Эверетта из-под дула прыгольвера, отец спас его.

– Значит, ты меня понимаешь, – вздохнула капитан Анастасия. На лице Эверетта отражались чувства в которых он никогда не решился бы признаться. – Это самое дорогое, что у тебя есть. А сейчас, сэр, я бы не отказалась от горячего шоколада. Вашего фирменного.

– Есть, мэм

– Эверетт, постой... – Судя по тону капитана его простили, но не до конца. Ничего, все еще впереди. Когда они починят «Эвернесс». Семья капитана Анастасии снова была в сборе, а скоро и ее дирижабль будет на ходу. – Не шуми. Я здесь уже несколько часов. Слушай.

Капитан Анастасия прижала палец к губам.

Эверетт затаил дыхание. Постепенно, один за другим, он начал различать звуки ночи. Уханье, щебет, металлический скрежет, долгое шипение, переходящее в свист. Кто-то икал, рыгал, лаял и тихо всхлипывал. Какие-то крылатые создания с шумом влетали в разбитые окна, шелестели алые листья, мигали светлячки размером с футбольный мяч. Искры собирались в стайки, точно скворцы в вечернем зимнем небе, и кружились в хороводе. Откуда-то издали донесся стон мигрирующего кита.

– Всмотрись в темноту, – сказала капитан Анастасия. – Здесь нет Луны. Я люблю звезды и знаю их, как собственную кожу, но мне не хватает Луны. Я скучаю по ней.

– Они не могли позволить себе еще и Луну, – объяснил Эверетт. – Все планеты и звезды Солнечной системы пошли на строительство диска, да и то, боюсь, не хватило. Те, кто его построил, живут здесь очень давно, гораздо дольше, чем люди в своих мирах. Существа, которые разрушили наш лагерь, подозрительно похожи на динозавров. Представьте, что динозавры не вымерли. Что астероид не упал на Землю – сказать по правде, я не верю в теорию глобальной катастрофы, но неважно. Что, если они не вымерли, а продолжали эволюционировать? Научились использовать передние лапы, придумали орудия труда, язык, открыли огонь? Когда я думаю о строителях диска, то склоняюсь к разумным динозаврам. Перед людьми у них было шестьдесят пять миллионов лет форы.

– Эверетт, не пытайся все объяснить, просто живи. И да, где мой горячий шоколад?

– Сию секунду, мэм.

– И бона завтрак для команды. Особенно для мистера Шарки. Ему не мешает хорошенько подкрепиться.