Текст книги "Затерянный мир Калахари"

Автор книги: Йен Бьерре

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава девятнадцатая
Засушливый сезон

Нехватка воды ощущалась все сильнее, и мы в конце концов вообще отказались от такого расточительства, как мытье, дабы не сокращать своего пребывания в бушменском раю. К счастью, мы привезли с собой четыре ящика экспортного пива и весь последний месяц перед началом дождей пили только его. Немало пива из этих ящиков было распито с монахами миссии в Самбио, но нам все еще приходилось по банке в день на каждого. Мы старались не пролить ни одной капли драгоценной влаги, что было очень трудно. Банки запечатывались в Копенгагене, расположенном в нескольких метрах над уровнем моря. Калахари больше чем на тысячу метров выше, следовательно, атмосферное давление здесь пониженное. Кроме того, из-за жары давление в банках увеличилось. Поэтому, как только мы проделывали отверстие, из банки бил фонтан пива, который мы старались поймать губами. Мы спрыскивали глотки пивом, как из мощного пульверизатора. Иногда, если мы мешкали, приходилось принимать пивной душ. Но все равно – пили мы пиво или окатывались им – это было очень приятно!

Даже насекомые страдали от засухи. Днем в наш лагерь тучами налетали пчелы. Они искали влаги и шевелящимся слоем покрывали баллон с водой, чашки, тарелки, набивались в любой сыроватый уголок. Пчелы устраивались даже на наших мокрых от пота рубашках.

На дне колодца еще оставалось немного воды, но она была такая мутная и грязная, что бушмены предпочитали другие источники. Они подолгу искали водянистые дыни цама. Как-то бушмены показали нам одно из самых хитроумных приспособлений для добывания воды, которое неоднократно спасало их от смерти. Они начали рыть яму в высохшей котловине в нескольких километрах от поселения. На глубине около метра песок хранил следы влаги. Один бушмен обвязал пучком травы конец длинного полого стебля, воткнул его в песок и, присыпав по краям, притрамбовал песок ладонями. Затем он начал изо всех сил всасывать через него воздух (трава у нижнего конца трубки не позволяла песку забить отверстие). Он хотел создать вакуум, чтобы там собралась подземная влага. Скоро бушмен покрылся потом. Немного погодя внизу, очевидно, и в самом деле появилась вода: бушмен набрал ее в рот через соломину и выплюнул в пустую скорлупу страусового яйца. После первой попытки удалось набрать не больше половины скорлупы, зато второй участок был лучше, там наполнили водой две скорлупы.

Отфильтровывание содержимого желудка дичи – один из более сложных способов добывания воды. В небольшое углубление в песке укладывается кожа. Она покрывается слоем соломы, сквозь который бушмены продавливают частично переваренную пищу из желудка убитого животного. Отжатая жидкость скапливается на дне. Ее пьют!

– Но только когда мы очень, очень хотим пить, – признаются бушмены.

Я совершенно уверен, что еще ни один бушмен не погиб от жажды.

Постепенно недостаток привычной пищи все больше дает себя знать, и бушмены используют оставленные ими на корню про запас менее вкусные, но питательные растения. У них для каждого растения, дерева или куста есть свое название. Бушмены точно знают, что именно съедобно и чего нельзя есть. В той же пустыне, где белый погибнет голодной смертью, бушмен отыщет и употребит в пищу не меньше пятидесяти шести видов кореньев, стеблей, листьев, фруктов, ягод, орехов, семян. Я наблюдал, как одна бушменка готовила кашу. Толстой дубинкой, называемой по звуку, который она производит, гунг, бушменка толкла в глубокой деревянной ступе крохотные семена травы (сбор их требует огромного терпения) и варила из этой муки кашу.

Иногда бушмены отнимают семена трав у муравьев! Трудолюбивые насекомые накапливают громадные запасы семян в своих подземных кладовых. После сильного ливня семена отсыревают, и муравьи выносят их наверх на просушку, не учитывая, что люди могут похитить плоды их труда.

Даже в самые трудные периоды засушливого сезона бушмены не теряли присутствия духа. В поселении постоянно звучал веселый говор. Отдыхая в жаркое время дня, они играли на своих примитивных инструментах. Самый простой инструмент, гаэинг, напоминает небольшой лук. Его держат во рту и играют на нем короткой палочкой. Несколько более сложный инструмент, гуаши, – это небольшая пятиструнная арфа. Он очень прост по конструкции: в один конец полого деревянного бруска вбивается пять колышков, к каждому из которых привязывается по струне, пересекающей углубление в бруске. На гуаши исполняют веселые мелодии. Этот инструмент, по-видимому, настраивается по классическому пентатоническому звуковому ряду. Бушмены исполняют на нем поразительно много разнообразных мелодий, веселых и меланхолических. Некоторые из них настолько тонки и гармоничны, что создать их под силу только музыканту с хорошим слухом. На гуаши играют женщины. Мужчины предпочитают более простой инструмент гаэинг. Вообще бушмены очень музыкальны. Я записал на магнитофонную пленку немало бушменских мелодий. По-моему, эта африканская музыка вполне приемлема для европейского уха. Недавно в Южно-Африканском Союзе открыли, что бушмены сочиняли музыку еще одиннадцать тысяч шестьсот лет назад! Директор Национального музея в Блумфонтейне доктор А. С. Гофман, занимавшийся раскопками древних поселений в пещерах на берегах реки Матьес близ Кнысы, обнаружил остатки флейт из кости в слое породы, которому по результатам исследования на радиоактивность одиннадцать тысяч шестьсот лет. В слое Уилтона, возраст которого пять тысяч шестьсот лет, тоже были найдены первобытные музыкальные инструменты.

Бушмены ценят не только красоту музыки, но и такую утонченную роскошь, как ароматические вещества. А женщины даже пользуются пудрой! Почти у каждой молодой женщины на шее висит пудреница из черепашьего панциря. Пудра, которую они называют сья-аэ, – это истолченные в порошок ароматные семена травы. Запах такой пудры очень любят не только женщины. Забавно бывает наблюдать, как девушки с чисто женской грациозностью пудрят шейки кусочками кожи.

Женская натура проявляется и в удовольствии, которое доставляют бушменкам украшения. Девушки сами делают бусы, разбивая скорлупу страусовых яиц и обтачивая осколки. Им придается более или менее круглая форма. Пробив в каждом кусочке скорлупы отверстия, эти «бусинки» нанизывают на ремешок. Так получаются бусы, браслеты и даже тиары. Браслеты делают и из травы, полосок кожи, высушенных и окрашенных косточек и семян. Бушмены часто выцарапывают ногтями на высушенной кожуре дыни цама целые орнаменты. Если бы в пустыне Калахари были пещеры, их стены, наверное, были бы покрыты такими же орнаментами. В Бечуаналенде есть холмы Цодо, в пещерах которых обнаружены бушменские рисунки: жирафы, носороги, антилопы, львы и одна человеческая фигура. Бушмены Цодо считают холмы священным местом, где живут самые древние духи на земле. Они уверены, что в холмах есть множество пещер, в каждой из которых живет по одному Духу.

Однажды днем, когда мы с Кау (у него всегда была масса свободного времени) сидели в поселении и разговаривали, к нам подбежали девушки с полными пригоршнями саранчи, целая туча которой опустилась на песок, когда они искали лук уинтйиэс. Услышав эту новость, все до одного схватили кожаные мешки и деревянные чашки и бросились за девушками. Даже старики проснулись и поплелись следом. Это же была манна небесная! Я вскочил в машину, посадил ребятишек, и мы поехали туда же. Прибежав на место, все начали давить саранчу, стараясь прикончить ее как можно больше. Я тоже поддался общему настроению и не успел опомниться, как уже прыгал и топтал саранчу сапогами. Бушмены быстро подбирали насекомых. Самые нетерпеливые тут же обрывали им головы, крылья, ноги и поедали лакомые кусочки. Повсюду саранча считается бедствием, но здесь она – дар Гауы. Впрочем, даже не только дар, но и хорошее предзнаменование, потому что она прилетает, когда на северо-востоке Калахари выпадают первые дожди.

Наконец огромная туча саранчи полетела дальше. Мужчины, женщины, дети, жуя и разговаривая, направились домой. Их желудки были полны. Вечером состоялся праздник с песнями и танцами. Несколько дней меню состояло из жареной саранчи и супа из саранчи. Жизнь была прекрасна!

Как-то поутру прабабушка Гаусье со слезами приползла ко мне на четвереньках. На животе у нее была страшная рана. От боли она не могла подняться. Оказалось, что во сне она скатилась на тлеющие угли костра и сильно обожглась. Я очень осторожно промыл рану медицинским спиртом и смазал мазью, но, к сожалению, наложить пластырь на грязную, изборожденную глубокими морщинами кожу было невозможно. Гаусье благодарно погладила мою руку. Рана еще долго беспокоила Гаусье, и только через несколько дней к ней снова вернулось обычное хорошее расположение духа.

Глава двадцатая
Сказки и обряды

Вскоре после этого мы «взяли отпуск» и почти неделю оставались в своей хижине, приводя в порядок заметки, магнитофонные записи, кино– и фотопленку.

Возвратившись «к себе в общину», я увидел, что веселая маленькая девочка Нуси в мое отсутствие подарила мужу сына, а обществу нового члена, будущего охотника, которого она весь день ласкала и нянчила. Когда Нуси гордо показала мне его, я подумал: «Кем он будет? Таким же свободным охотником пустыни Калахари, как его отец, или его ждет другая судьба?»

Все интересовались новорожденным и были счастливы, что великий дух Гауа дал им это новое звено в цепи человечества.

С рождения, и до самой смерти бушмены живут, соблюдая традиционные правила. В связи с важными событиями в жизни, они выполняют ритуалы и обряды, теснее сплачивающие племя.

Роды здесь не сопровождаются церемониями. Беременная женщина продолжает работать почти до самого назвать Пылающим Огнем, если он родился во время степного пожара, девочку – Маленькой Саранчой, если в день ее рождения налетела туча этих насекомых. Самые маленькие могут иметь и ласково-уменьшительное имя, известное только в семье. Маленького сына Нуси назвали Нсуэ (Страусовое Яйцо), потому что его безволосая головка, высовывавшаяся из кожаного мешка на спине матери, очень напоминала яйцо.

Самых маленьких балуют и ласкают не только матери, но и другие женщины, и в особенности девушки. Малыши катаются верхом у них на плечах, держась за их шевелюры. Детей учат говорить, повторяя одно и то же слово, пока ребенок его не запомнит. Ходить дети учатся в очень раннем возрасте. Воткнутая в землю палка служит им опорой. Но и научившись двигаться самостоятельно, дети еще долгое время в более длительные прогулки отправляются на материнской спине. Иногда они спят в кароссе (то есть в шкуре, которую мать завязывает вокруг талии).

Мать время от времени подкармливает ребенка какой-либо легкой пищей, которую она сначала пережевывает сама, а потом прямо изо рта дает ему. Когда дети подрастают и уже могут бегать, они ходят с женщинами за водой, на поиски пищи или играют, стягивая друг друга на куске шкуры вниз по склону песчаной дюны. Есть у них, конечно, и игра «во взрослых». Часто мальчикам дают маленькие луки с тупыми стрелами, а старших мужчины берут в короткие охотничьи походы. Девочки, разумеется, подражают мамам и другим женщинам. Я не раз видел, как крохотная девчушка, стоя на коленях, с уморительной сосредоточенностью собирает в свой кожаный мешочек семена, совсем как мама. В беззаботных играх дети познают жизнь, которая ждет их впереди: они быстро знакомятся с окружающей природой, учатся собирать и готовить пищу, пользоваться домашней утварью. Они узнают, что съедобно, а что нельзя есть. Беготня и игры в пустыне порождают у них естественное чувство свободы. Относятся друг к другу дети очень хорошо.

Вечерами они сидят со взрослыми и слушают их беседы. Подражая старшим, дети очень легко выучиваются петь и танцевать. Можно без преувеличения сказать, что они всасывают чувство ритма с молоком матери, потому что изо дня в день засыпают на материнской груди, которая движется в такт музыке и песням. Я видел годовалых малышей, которые учились танцевать. Ребенка осторожно поддерживал отец, а стоявшие вокруг пели и хлопали в ладоши.

Старики проводят вечера с детьми. Рассказывая мифы и легенды, они передают детям богатый опыт, накопленный племенем.

Трудно составить ясное представление о религиозных воззрениях бушменов. Они сильно различаются у разных племен. Поскольку нет ни письменности, ни системы наглядных символов, знания, передаваемые от одного поколения к другому, неизбежно определяются темпераментом и фантазией рассказчика. Бушмены племени кунг на северо-западе Калахари верят в существование великого духа Гауа, с которым лекарь, по его собственным словам, разговаривает, когда впадает в транс.

Бушмены считают, что некогда Гауа создал мужчину и женщину. Это были первые бушмены и первые люди на Земле. Гауа дал мужчине и женщине по одной душе и захотел, чтобы они сами создали тело ребенка. Гауа послал душу и ребенку. Так дух поступает и сейчас при рождении ребенка. Он посылает душу на землю, но может взять ее обратно. Поэтому когда кто-нибудь умирает, душа его возвращается к Великому Духу, и в конце концов все души бушменов снова собираются там, где живет Гауа.

Гауа создал охотников и лекарей, которые могли превращаться в любое живое существо, от антилопы до самого маленького насекомого. Так появилось на Земле все живое. Гауа все создает, поэтому он всем и управляет. Он же посылает дождь, чтобы дать пищу людям и животным.

Услышав в первый раз этот бесхитростный и ясный рассказ о Великом Духе Гауа, я не мог не подумать: что могут дать бушменам миссионеры (которые пока так и не добрались до них)? Есть ли смысл в замене одного бога другим?

Я слышал более занимательные, но не такие серьезные рассказы для детей, – сказку о зайчишке, например. Если рассказать ее просто и как можно ближе к языку бушменов, она будет звучать так:

«Отец моего отца поймал зайчишку, живьем поймал его на охоте и принес домой и отдал его мне. Я играл с зайчишкой. Я играл с ним так: сначала отпущу его, и он бежит. А потом я бегу за ним, ловлю его и опять выпускаю. Он опять бежит. Я опять бегу. Опять ловлю его. Опять выпускаю. Тогда одна старая женщина говорит мне, что нельзя играть с мясом, потому что мы с мясом не играем. Мы жарим его. Старая женщина говорит мне громким голосом:

– Этот заяц хороший, жирный, поэтому нечего с ним играть. Убей его. Поджарь его на огне, и мы его съедим.

Но я не хотел убивать зайчишку, потому что он был хорошенький, мягкий и пушистый. У него были маленькие лапки. На бегу он шевелил ушами. Он садился на задние лапки. Он ел траву. Ничего не было на свете лучше моего зайчишки. Поэтому я и ухаживал за ним. Я не хотел убивать его.

Старая женщина сказала, чтобы я сходил за водой, потому что я всегда приносил ее быстрее всех. Я сказал:

– Сейчас иду.

Взял я кожаный мешок для воды и зайчишку тоже взял. Так и понес его на руках, потому что, оставь я его дома, женщина убила бы его. Положил я зайчишку в траву у колодца и стал набирать воду. Побежал мой зайчишка, а я за ним не побежал. Я не хотел ловить его, я хотел, чтобы он жил себе спокойно. Вот несу я воду. Принес ее старой женщине. Она выпила воды и говорит, чтобы я принес ей зайчишку, потому что ей захотелось зайчатины. Я говорю:

– Заяц убежал. Нет зайца.

Старая женщина рассердилась и давай ругать меня. Ей захотелось другого зайчишку, и я заплакал. Другие дети услышали, что я плачу, и подошли к нам. Они сказали, что больше никогда не будут ловить живых зайцев, потому что мы с мясом не играем.

А я засмеялся, потому что моего зайчишку никогда никто не съест. Он никогда не станет мясом для костра старой женщины. Он живой. И я смеялся и смеялся от счастья».

Герои многих бушменских сказок – люди, превращающиеся в животных, либо животные, которые раньше были людьми. Нередко сказка сопровождается моралью, как, например, история о жене, которая всегда жаловалась:

«Давным-давно осы были людьми. Один раз муж осы шел по тропинке грустный, потому что его жена, которая шла следом, была плохой женщиной. Она все время заставляла его делать то, что ему не хотелось Она заставляла его ходить по сильной жаре в полдень, когда стрелы солнца сделаны из огня. Она заставляла его ходить с согнутой спиной, когда солнце палило изо всех сил. Она заставляла его делать все это, потому что ей хотелось зайчатины.

– Муж, – сказала она, – вон там бежит заяц. Убей его.

Он убил его. Она его съела. Они улеглись в тени. Она посмотрела на него и начала жаловаться, что у мужа плохая фигура.

Ты как оса, – дразнила она мужа, – у тебя тощий живот, как у осы.

Он взял свой каросс и быстро завязал ремешки. Он взял свой лук и притворился, что хочет убить жену. Она завизжала от страха:

– Йи-хи-и-и!

И потом она стала хорошей женой».

Такие истории дети с удовольствием слушают по многу раз, пока наконец не выучат наизусть. Придет время, и они будут рассказывать их своим детям.

Старый Кау оказался замечательным рассказчиком… Он, как хороший актер, сопровождал свой рассказ мимикой и жестами, подпрыгивал, изображая какое-нибудь животное. Дети приходили в восторг от его ужимок.

Вот история о женщине, обманувшей гиену:

«Она была очень старой женщиной, ходить уже не могла, а только лежала одна в открытой хижине. Ее сыновья, уходя на охоту, не прикрыли хижину, потому что хотели, чтобы старая женщина погрелась на солнышке. Они оставили горящий костер, но солнце село, костер погас. Мимо проходила гиена. Она вошла в хижину, потому что костер погас, когда солнце село. Она схватила старую женщину и потащила ее, чтобы ударить ее о скалу и убить. Но женщина была умная. Она обвязала голову гиены своим кароссом, гиена стала как слепая, она стукнулась головой о скалу и сдохла. А старая женщина поджарила ее мясо!»

Многие мифы и истории, в которых говорится о магии, рассказывают только на церемониях посвящения. В шесть-семь лет мальчики уходят из материнской хижины и живут отдельно. Девочки, подрастая, тоже покидают хижину матери, но живут неподалеку. Девочки взрослеют рано. Первую менструацию девушки отмечают угощением. Все женщины очень заботятся о ней, признаки зрелости не должны пугать ее. Девушка впервые в жизни становится центром всеобщего внимания. Ее ободряют, чтобы она гордилась чудом, которое с ней произошло. Несколько дней девушка не выходит из своей хижины, укрытой ветвями и травой. Мальчикам и мужчинам не разрешают приближаться к ней, и ест она пищу, к которой притрагивались только женские руки.

К ней приходят две близкие родственницы постарше и говорят, что она уже взрослая, может взять мужа, жить с ним и иметь своих детей. Материнский инстинкт девушки проснулся и вырос еще тогда, когда она играла с детьми других женщин и ласкала малышей. Девушке рассказывают о любви и о том, как она должна вести себя дальше. Девушка горда – она стала взрослой женщиной! Вечерами она может выходить из хижины и сидеть с другими женщинами, но к мужчинам приближаться не должна. Когда менструация заканчивается, девушку обмазывают жиром, и она считается «чистой».

Затем в ее хижине собираются юноши. Она не должна смотреть на них, но, когда они проходят мимо, девушка притрагивается рукой к мошонке каждого. Цель такого ритуала HP совсем ясна: бушмены говорят, что после этого мошонки у подростков не будут опухать. Есть и другое объяснение: это делается, чтобы у юношей было много детей, когда они возьмут себе жен.

Вечером бушмены пируют. Если на небе светит луна, то в честь посвященной исполняется танец самца канны. Все мужчины, кроме двух, уходят из поселения. Старшие женщины садятся полукругом у костра, поют и в такт хлопают в ладоши. Молодые замужние женщины приводят из хижины девушку и, протягивая к ней руки, танцуют перед ней. Они изображают стадо канн без самца, которое бродит по равнинам, покинутое и безутешное. Появляются двое мужчин, изображающие самцов: у каждого рога из двух сучьев, а натянутые на голову кожаные кароссы – это горбы самцов. Они танцуют вокруг женщин, беззвучно «поющих» песню желания. Их эротические телодвижения символизируют любовную игру самцов, но остаются в границах приличия.

Возвращаются и присоединяются к танцующим остальные мужчины. В этом танце разрешается участвовать и посвященной. Все шутят с ней, и многие танцы исполняются вокруг нее. Она стала женщиной, ей завидуют младшие подруги. Если на небе полная луна и если пищи достаточно, то на таком большом пиру в Калахари танцуют до утра.

Посвященная девушка двенадцати или тринадцати лет от роду считается созревшей для замужества. Но проходит еще год-два до того, как она начинает жить с мужчиной. Нередко она уже обещана кому-нибудь из соседнего племени, и ее суженый ждет, пока она подрастет. Тем временем девушка живет в своей хижине, обзаводясь собственной домашней утварью, и прежде всего ступкой, в которой можно будет толочь семена, зерна, орехи.

В некоторых отношениях она еще ребенок, которому нужно иногда посоветоваться с матерью, но она уже чувствует определенную уверенность в себе. Теперь ей можно вытатуировать на бедрах для красоты «мушек». У мужчин есть ритуалы, совершаемые без участия женщин, а эта операция – один из сугубо женских секретов. Татуировку и косметические операции делает одна из пожилых женщин. Во время такой операции женщины собираются у окраин поселения и не пускают в него мужчин. Однако мне удалось уговорить их, и они разрешили заснять на кинопленку и сфотографировать процесс татуировки от начала до конца. Женщины разжигают небольшой костер и крошат угли на камне. Молодая женщина садится напротив татуировщицы, которая острым камнем делает на ее бедрах надрезы от пяти до десяти сантиметров длиной и втирает в них угольный порошок. Кровь в ранках быстро свертывается. У некоторых женщин по двадцати таких шрамов на каждом бедре. Благодаря таким шрамам мужчины обращают на нее внимание, даже если она и не очень привлекательна.