Текст книги "Спецоперации Второй мировой"

Автор книги: Януш Пекалкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Раздел IX
Пропавшая ракета

После мощного воздушного налета британской авиации на ракетно-испытательный центр Пенемюнде на Балтийском море в августе 1943 года немцы перенесли продолжение работ над «Агрегатом-4» – ракетой, более известной как Фау-2, вглубь Польши. Тем самым они надеялись сделать недосягаемым для противника свое «чудо-оружие».

При этом они недооценили решительность и настойчивость разведывательной службы польского движения Сопротивления. Когда 5 ноября 1943 года в Близне в небо взлетела первая ракета, это послужило сигналом для начала дуэли между польскими сопротивленцами и немцами. Окончилась же она посадкой в Лондоне английского транспортного самолета с деталями Фау-2 на борту – задолго до того, как немцам удалось начать обстрел города этими ракетами.

19 сентября 1939 года Адольф Гитлер совершил свой триумфальный въезд в город, послуживший для него поводом к развязыванию самой большой войны всех времен. Второй мировой войне исполнилось уже 19 дней. Здесь, в Данциге (Гданьске), в апогее своей власти, Гитлер заявил в выступлении, передававшемся по радио, обращаясь к противнику, что мир скоро столкнется впервые с оружием, «еще неизвестным, ударам которого сами мы, однако, подвергнуться не сможем.»

Чего Гитлер не знал, так это того, что своими словами он вызвал союзников на борьбу с этим мистическим оружием, борьба, продолжавшуюся до последнего дня войны и стоившую им более 2900 погибших летчиков, сотен сбитых бомбардировщиков и около 530 миллионов долларов, что явилось, по сути дела, уж и не столь высокой ценой.

Как он и полагал, речь его слушали не только миллионы немцев. Би-Би-Си в Лондоне записала речь Гитлера и передала для срочного перевода для правительства.

Премьер-министр Невилл Чемберлен [37]37
  Чемберлен Невилл (1869–1940) – английский политический и государственный деятель, консерватор. С 1922 г. многократно входил в состав правительства. В 1937–1940 гг. – премьер-министр Великобритании. Был сторонником политики «умиротворения» фашистских держав. В 1938 г. подписал Мюнхенское соглашение.


[Закрыть]дал тут же указание британской секретной службе выяснить, о каком немецком оружии шла речь.

Профессор Реджинальд Виктор Джонс, ставший к тому времени всего как две недели начальником научного отдела контрразведки министерства авиации, совершенно нового отдела, дает ответ на поставленный вопрос:

«В начале сентября 1939 года я получил распоряжение возглавить вновь созданный отдел научной разведки. Мы слишком мало знали о происходившем в Германии и, в частности, о развитии ее науки и техники. Я должен был попытаться разобраться во всем этом.

Первой моей задачей было получить на хранение и для ознакомления пакет, присланный в Лондон нашим посольством из Осло. История этого пакета заключалась в том, что за несколько дней до того, как он был брошен в почтовый ящик посольства, там же была обнаружена записка, в которой было сказано что, если мы интересуемся научно-техническим развитием у немцев, то нам следует в ближайшую же передачу Би-Би-Си на Германию внести небольшое изменение в ее начало, сказав вместо обычных слов что-нибудь вроде: «Алло, говорит Лондон.» Тем самым мы дадим автору письма знать, что мы заинтересованы в его информации, и он попытается нам ее доставить.

Мы изменили, как было сказано, начало вещания и буквально на следующий день в почтовом ящике норвежского посольства оказался этот пакет. Наш военно-морской атташе переправил его сразу же в Лондон. А еще через день в мой кабинет вошел офицер и положил мне на письменный стол пакет, сказав: «Это для вас.» Я задал сам себе вопрос, а не является ли пакет ловушкой и не взорвется ли при вскрытии. Затем с соблюдением всех предосторожностей распечатал пакет. Никакого взрыва не произошло, хотя в нем лежал самый настоящий взрыватель, входивший, как мы теперь знаем, в качестве составного элемента в так называемый бесконтактный взрыватель для зенитных снарядов, предназначенный для их подрыва при приближении к цели на определенное расстояние.

Кроме взрывателя, в пакете была и различная информация. В частности, сообщалось, что немцы разработали два новых вида радаров, с помощью которых им удалось сбить большое число наших самолетов при налетах на Киль и Вильгельмсхафен.

Далее говорилось, что немцами сконструированы магнитные торпеды, а также о том, что в Пенемюнде сооружен объект большой важности. Подробности его предназначения не приводились. Однако в другой записке упоминалось, что там ведется разработка ракет с большой дальностью действия, имеющих диаметр 80 сантиметров. Вместе с тем, говорилось о нахождении нового метода измерения воздушных расстояний и создании прибора, который позволяет летчику бомбардировщика определять точные расстояния до целей. Приборы эти могут быть использованы и наземными службами. Эта информация, несомненно, представляла большую ценность.

Таким образом, мы узнали о существовании Пенемюнде и проводившихся там опытах с большими ракетами.

Информация эта однако проделала необычным путь. Она была слишком хороша, охватывая такие области, как радар, ракеты и «Юнкерсы-88», использовавшиеся как пикирующие бомбардировщики, о чем мы тогда не знали. В морском министерстве, министерстве авиации и в военном бюро она была встречена весьма скептически. А в морском министерстве пришли к выводу, что один человек, даже находящийся в самой Германии, не может знать столь многого. Сообщения были признаны дезинформацией, которую немецкая секретная служба подсунула нам для введения в заблуждение и отвлечения от того, что действительно происходило в Германии. Я так не думал и сохранил копию своего донесения. Думаю, что само донесение было уничтожено.»

В результате соответствующие ведомства в Лондоне посчитали приведенную научную информацию с множеством выкладок, чертежами и схемами, напоминавшими романы Жюля Верна, самым настоящим блефом и трюком немецкой пропаганды, и сдали все в архив.

Только профессор Джонс и зять Черчилля – Дункан Сандис, бывший в то время парламентским секретарем британского министерства обеспечения и снабжения обращались в ходе войны к материалам из Осло. До определенного времени британской секретной службе не представлялась возможность проверки отдельных данных. Поскольку к тому же три рода войск не имели единой технической службы, до конца 1942 года британская разведка ничего не знала о секретном немецком оружии.

Еще в 1936 году в Германии были начаты работы по созданию опытно-исследовательского центра в Пенемюнде на острове Узедом, где планировалось осуществление разработок реактивных двигателей для самолетов и проведение испытаний ракет с большой дальностью действий.

Баллистический отдел управления вооружений сухопутных войск Германии еще в начале тридцатых годов приступил к разработке ракетных двигателей. В конце 1932 года на испытательном полигоне в Куммередорфе, южнее Берлина, были проведены первые эксперименты с так называемой ракетной печью, а в 1936 году заложены основы «Агрегата-4» – ракеты, получившей позднее название Фау-2.

С началом войны работы эти были, однако, приостановлены, так как съедали большую часть бюджета военно-воздушных сил. К тому же, Гитлер в результате молниеносных побед – «блицкрига» пришел к убеждению, что для окончательной победы ракеты и не понадобятся.

Только 20 августа 1941 года Гитлер потребовал продолжения работ над «Агрегатом-4» как носителем мощных боезарядов, поскольку с началом бомбардировок англичанами крупнейших немецких городов и первыми поставками американцами оружия Советскому Союзу появились призраки изменения характера войны.

Были продолжены работы по расширению Пенемюнде. «Организация Тодт», частные строительные фирмы и целая армия согнанных на принудительные работы поляков, а также русских военнопленных ускоренными темпами сооружали заводские цеха, ангары, административные и жилые помещения, лаборатории и испытательные стенды.

3 октября 1942 года был произведен успешный запуск «Агрегата– 4». Ракета весила около 12 тонн, имела длину 12 метров и диаметр 1,5 метра, несла боезаряд весом в 1 тонну и обладала дальностью полета 340 километров. Вскоре после этого появились первые слухи о немецких ракетах, но они представлялись невероятными и надуманными. Только в конце 1942 года в Лондон поступили три сообщения некоего датского химика, речь в которых шла о Пенемюнде как центре испытаний нового немецкого оружия. Донесения, поступавшие от разведывательной службы польского движения Сопротивления, подтверждали эти данные.

Приводим еще один отрывок из воспоминаний профессора Джонса:

«В течение 1940, 1941 и в особенности 1942 годов мы были заняты в основном вопросами обороны Англии от налетов немецкой авиации, а также нашими ответными мерами. Тем не менее в декабре 1942 года наше внимание вновь привлекли материалы, полученные нами в свое время из Осло, в особенности те, что касались Пенемюнде и возможностей создания ракет дальнего действия. От датского инженера-химика, которого я лично никогда не видел, поступило сообщение, что он в Берлине подслушал разговор двух немецких инженеров, которые говорили о новом оружии, испытание которого было проведено на Балтике в районе до 200 километров. Сообщение было интересным, но если любая информация ничем не подтверждается, трудно говорить об ее ценности. Однако мы были встревожены. В первые месяцы 1942 года мы получили три или даже четыре сообщения, в которых говорилось примерно о том же. Стало быть, на балтийском побережье действительно что-то происходило, и вновь было упомянуто Пенемюнде.

Вспоминаю, как однажды мой заместитель, профессор Чарльз Франк, читавший как раз донесения о подслушанных разговорах между военнопленными, сказал, обращаясь ко мне:

– По всей видимости, нам следует обратить более серьезное внимание на пресловутые ракеты. Почитайте-ка вот это!

И передал мне запись разговора генерала Вильгельма фон Тома, взятого в плен под Эль Аламейном, с генералом Людвигом Грювелем. Они были помещены в комнату, снабженную подслушивающим устройством. Насколько мне помнится, Тома сказал Грювелю:

– Видимо, в наших ракетах выявились какие-то недостатки. Я видел их полтора года тому назад вместе с генерал-фельдмаршалом Браухичем. [38]38
  Браухич Вальтер фон (1881–1940) – нацистский военный деятель, генерал-фельдмаршал. Сын генерала. В 1912 г. окончил военную академию. Участник I-ой мировой войны – майор, офицер генштаба. После войны – служба в рейхсвере. С 1930 г. – начальник отдела боевой подготовки и с 1932 г. – инспектор артиллерии. В 1933 г. – командир дивизии и в 1935 г. – корпуса. В 1937 г. возглавил армейское командование, а в 1938 г. был назначен главнокомандующим сухопутными войсками и провел широкомасштабную чистку армии от недостаточно «патриотичных» генералов и офицеров. Подготовил вторжение в Польшу, отдав приказ армии не вмешиваться в деятельность СС и полиции. Не возражал против войны с СССР, санкционировав «приказ о комиссарах» (расстрел на месте). После катастрофы вермахта под Москвой отправлен в отставку. Был арестован англичанами, в тюрьме ослеп и умер в английском военном госпитале, так и не представ перед военным трибуналом.


[Закрыть]Сопровождавший нас майор сказал, что они могут быть введены в действие уже через год. Мы же сейчас находимся где-то неподалеку от Лондона, но ничего подобного не слышали.

Разговор этот прояснил сложившуюся ситуацию, так как Тома обладал техническими знаниями, будучи генералом-танкистом. То, что он относился к вопросу о ракетах столь серьезно, стало для нас сигналом о необходимости что-то делать.

И если мы до тех пор уделяли Пенемюнде очень мало внимания, то теперь стали использовать различные источники и предпринимать меры по концентрации внимания на этом центре, чтобы выяснить, действительно ли там имелись ракеты с большим радиусом действия.»

В марте 1943 года управление по расшифровке аэрофотоснимков в Медменхэме получило указание обращать внимание на короткие железнодорожные ветки и рампы, так как из сообщений о разработке немецких ракет следовало, что с пусковых установок на французском побережье они смогут обстреливать всю Англию.

Эти не совсем конкретные рекомендации отражали существовавшее в то время в Великобритании мнение, что немцы сознательно снабжают агентов союзников информацией о ведущихся испытаниях ракет, чтобы отвлечь английские бомбардировщики в пустынные места на Балтийском море, дабы они не появлялись над индустриальными центрами рейха, а также для сеяния паники среди английского населения.

Что же касается разведки нелегальной повстанческой польской армии, имевшей с конца 1941 года своих агентов в Пенемюнде среди польских подневольных рабочих, то она стала присылать материалы с чертежами и схемами, хотя и сделанными дилетантски, но отражавшими суть вопроса. А в одном из донесений сообщалось, что ракеты при запуске издают громоподобный звук.

20 апреля 1943 года тридцатипятилетний Дункан Сандис получил указание проверить все имеющиеся данные о состоянии разработки немецкой ракеты большого радиуса действия. Дело в том, что как раз его министерство занималось вопросами исследований в области британского ракетостроения. Так вот он дал указание о проведении авиаразведки с фотографированием Пенемюнде.

23 июня 1943 года доказательство было налицо, даже величайшие пессимисты вынуждены были замолчать. По аэрофотоснимкам были изготовлены макеты важнейших сооружений Пенемюнде. Военный совет на своем чрезвычайном заседании принял решение о нанесении по Пенемюнде массированного авиаудара, и командование бомбардировочной авиации начало к нему подготовку. Чтобы не вводить американских союзников в курс новых озабоченностей, Черчилль решил, что эта операция должна быть чисто британской.

В ночь с 17 на 18 августа 1943 года 598 тяжелых бомбардировщиков тремя волнами сбросили свой смертоносный груз на Пенемюнде. Всего за 10 минут на его сооружения было обрушено более 2000 тонн взрывчатых веществ.

Перед этим не менее 203 немецких истребителей-перехватчиков были отвлечены из района Пенемюнде и ближайших мест на прикрытие Берлина в результате обманного маневра подразделения самолетов «Москито».

Целью операции было не только разрушение всех технических сооружений центра, но и уничтожение ученых, инженеров и техников, занятых на работах в Пенемюнде.

За несколько недель до проведения операции, 7 июля, Гитлер объявил программу ракеты А-4 (Агрегат-4) первостепенной в ряду других программ вооружений. После массированного налета английской авиации, который немцы объяснили предательством, в Пенемюнде были направлены крупные подразделения гестапо и СС для выявления предателей.

Гнев фюрера был излит и на авиацию. В результате телефонного разговора с Герингом [39]39
  Геринг Герман (1893–1946) – наци {186


[Закрыть]2. Отец – друг Бисмарка, генерал-губернатор Юго-Западной Африки. С детства отличался агрессивностью и непокладистостью, тщеславием и неразборчивостью в средствах. Участник I-ой мировой войны – капитан, командир авиаэскадрильи. В НСДАП с 1922 г. Являлся создателем и руководителем первых штурмовых отрядов. Участвовал в «пивном путче». Раненым бежал в Австрию. В Мюнхен возвратился по амнистии в 1927 г. В 1928 г. – депутат рейхстага, а с 1933 г. его председатель. Был назначен министром внутренних дел Пруссии и рейхсминистром авиации. Являлся создателем гестапо и инициатором появления первое концлагеря под Ораниенбургом. С 1933 г. – главком ВВС. Активный участник «ночи длинных ножей» и организатор отстранения Бломберга и Фрича. С 1939 г. – председатель имперского совета обороны. В 1940 г. – рейхсмаршал (был самым награжденным сановником третьего рейха). В конце войны пытался вести переговоры с американцами о заключении сепаратного мира, в октябре 1946 г. отравился, избежав повешения в Нюрнберге по решению Международного военного трибунала.} генерал Ханс Йешоннек, начальник штаба частей люфтваффе, выделенных для прикрытия Пенемюнде, покончил жизнь самоубийством.

После авианалета на Пенемюнде немцы решили прибегнуть к широкомасштабному обманному маневру, чтобы противник поверил, будто бы в результате этого удара дальнейшая разработка секретного оружия и его производство прекращены. Воронки от бомб не выравнивались, заводские цеха не восстанавливались, что подтверждала аэрофотосъемка.

Тщательное обследование показало, что авианалет был не столь эффективен как сначала казалось. В 1943 году дезинформация в Германии стала обычным делом. Учитывая возможность новых авианалетов союзников на Пенемюнде, немцы решили продолжать там дальнейшую разработку нового оружия, перенеся ее производство под землю. Ускоренными темпами и в нечеловеческих условиях тысячи заключенных концлагерей осуществляли строительство подземных штолен в Гарце, неподалеку от Нордхаузена. Заводы, возводимые в Средней Германии, получили впоследствии наименование «Дора». Они представляли собой многокилометровый лабиринт гигантских пещер и туннелей, унесших жизни не одной тысячи заключенных. Уже 1 сентября 1943 года здесь было начато серийное производство ракет Фау-2.

Опытные пуски ракет в Пенемюнде более не производились, там велись теоретические исследования и отрабатывались взрыватели.

На заводах «Дора» к изготовлению и монтажу отдельных частей Фау-2 привлекалась целая армия заключенных. Работа эта осуществлялась под строгим контролем CC, питание составлял полуголодный рацион, и все же при изготовлении важнейших узлов и деталей рабочие с риском для жизни проводили акты саботажа. Как было выяснено впоследствии, до одной трети всей продукции Фау-2 оказались в результате этого небоеспособными: ракеты не долетали до цели, взрывались при запуске на пусковой установке, отклонялись от траектории полета, взрывались в воздухе.

Летом 1943 года в Северной Франции близ деревушки Винзерне появился гигантский железобетонный бункер – будущая база для запуска ракет А-4. Здесь ракеты должны были собираться, заправляться топливом и готовиться к запуску.

Самые тяжелые работы и тут производились с привлечением подневольных рабочих, военнопленных и заключенных концлагерей, которые находили пути и возможности не только оповещения союзников через французское движение Сопротивления о замыслах немцев, но и срывать выполнение работ.

Таких бункеров строилось несколько, и на их сооружение уходили десятки миллионов кубометров цемента, что соответствовало двухгодовой потребности такого города как Кльн. Стальной купол гигантского бункера весил до 1000 тонн.

Налеты тяжелых американских четырехмоторных самолетов почти ничего не давали. Предпринимались даже попытки использования отдельных самолетов, начиненных взрывчаткой, в качестве управляемых воздушных торпед, для чего их экипажи прыгали с парашютами над проливом и затем подбирались быстроходными катерами.

На одном из бомбардировщиков, взорвавшемся еще над Англией, погиб лейтенант Джозеф Кеннеди, брат будущего президента Соединенных Штатов.

Разрушение бункера под Винзерне было достигнуто только после применения 10-тонной бомбы, разработанной профессором Барнесом Уоллисом, названной им самим бомбой, «вызывающей землетрясение». Ее удара не выдержали даже метровые железобетонные стены гигантского бункера.

Дальнейшие работы и опыты с «чудо оружием» – Фау-2 Гитлер поручил СС. Гиммлер [40]40
  Гиммлер Генрих (1900–1945) – рейхсфюрер СС. Сын директора гимназии Ландсхута. В 1918 г. добровольно вступил в армию, окончил унтер-офицерскую школу, но в боях I-ой мировой войны не участвовал. По образованию – экономист-аграрник. Участник «пивного путча». В 1925 г. познакомился с Гитлером. С 1929 г. – рейхсфюрер СС – охранных отрядов, находившихся тогда в составе СА и насчитывавших всего 280 человек. К июню 1932 г. их численность достигла 30 тыс. человек. В 1933 г. – начальник полиции Мюнхена и в 1934 г. – шеф гестапо. Активный участник «ночи длинных ножей». В 1934 г. стал создавать систему концлагерей и военизированные отряды СС, преобразовав их в 1940 г. в войска СС. С 1943 г. – имперский министр внутренних дел. В 1944–1945 гг. последовательно командовал резервной армией и группами армий «Верхний Рейн» и «Висла», но полководца из него не получилось. Пытался вести переговоры с союзниками о перемирии, но безуспешно. В конце мая 1945 г. хотел скрыться из Фленсбурга, смешавшись с беженцами, но был арестован англичанами. Отравился. Тело было кремировано, а пепел развеян.


[Закрыть]тут же выделил для этих целей полигон «Хайделагер», находившийся в Южной Польше неподалеку от деревушки Близна. Полигон, расположенный среди лесов, в 50 километрах от Тернува, был в то время недосягаем для разведывательных самолетов союзников и, следовательно, вне их контроля.

В сентябре 1943 года полигон стал расширяться. К работам были привлечены узники концлагерей и русские военнопленные, польские же рабочие отпущены.

Уже через несколько недель от железнодорожной линии Краков-Львов было сделано ответвление на Близну. Туда же сооружена дорога. На полигоне как из земли выросли ангары, мастерские, жилые дома, появилась и взлетно-посадочная полоса для самолетов. Территория, относившаяся к деревушке Близна, была обнесена проволочным забором из колючей проволоки и заграждениями с электрическим током. Охрана осуществлялась эсэсовскими патрулями и сторожевыми собаками. Численность охранников была доведена до 650 человек.

Еще до начала строительства железнодорожной ветки поляки направили в Лондон очередное донесение. Любопытство у них вызвало то обстоятельство, что немцы на пустых выгонах деревни стали устанавливать деревянных коров, в самой деревне у пустых домов рассаживать куклы, укладывать во дворах и на улицах гипсовых собак, а на веревках развешивать якобы выстиранное белье – в то время, как в лесу вырубались просеки, на которых возводились дома, тут же тщательно маскировавшиеся. В округе появились тяжелые зенитные орудия и прожектора, а также пулеметные вышки.

В ноябре 1943 года на обустроенном аэродроме началось большое оживление, по железнодорожной ветке днем и ночью приходили таинственные составы, появились новые подразделения вермахта и военно-воздушных сил, а также гражданские лица. В мертвую деревню, получившую название «Артиллерийский полигон Близна», перестали пропускать даже эсэсовцев.

Донесения о происходившем с фотографиями некоторых транспортных составов шли в Варшаву, где сложилось мнение, что речь в данном случае шла об эвакуации одного из авиационных заводов. Но вот в конце 1943 года в варшавском пригороде Прага на площади Рондо Вашингтона произошла автоавария. Трое пассажиров были доставлены в ближайшую больницу с тяжелыми травмами, где их стали навещать весьма высокопоставленные лица.

Через несколько часов все трое скончались. Чрезвычайно большой интерес к этим гражданским лицам и искренние соболезнования в связи с их смертью вызвали у медицинского персонала больницы пристальное внимание.

Польская разведка установила, что все трое были специалистами из Близны, потеря которых считалась «невосполнимой». Тогда расследование вопроса было поручено инженеру Антони Косияну, бывшему еще до войны известным польским авиаконструктором. И тот направил в Близну своего человека.

Разведчик поселился у лесника, хозяйство которого граничило с полигоном. И лесник рассказал ему о странных событиях, имевших место там с наступлением осени. Каждое утро над лесом кружит самолет, исчезающий затем вдали. После этого раздается громыхание и над лесом медленно поднимается большой снаряд, который через некоторое время взрывается в воздухе или куда-то улетает.

Спустя несколько дней разведчику удается сделать целый ряд снимков такого снаряда, медленно поднимавшегося над лесом и исчезавшего в северо-восточном направлении. Свой доклад с фотоснимками он немедленно посылает в Варшаву.

После этого он укрывается в здании вокзала на станции Кохановка, откуда шло ответвление на Близну, и довольно скоро видит железнодорожный состав из длинных платформ, на которых прикрытые брезентом лежали устройства, напоминавшие по своим очертаниям фюзеляжи самолетов. На некоторых платформах, находились емкости, вентили которых были покрыты изморозью, хотя наружная температура была плюсовой.

На всех платформах станцией отправления значился Бреславль (Вроцлав). По запросу, оттуда было сообщено, что составы там только формируются, прибывая откуда-то из Тюрингии.

В конце января 1944 года Косияну поступает сообщение из района Люблина. Близ городка Рейовица как гром среди ясного неба в полдень упал немецкий самолет. Как предполагалось, машина была нагружена большим количеством взрывчатого вещества, так как от нее не осталось ни клочка и никаких следов от экипажа. Поведение немцев было несколько странным, ибо они сразу же примчались на место падения самолета, сфотографировали и измерили это место, а потом собрали даже малейшие кусочки от самолета. И что самое любопытное во всей этой истории: немецкий офицер довольно высокого ранга извинился перед польским владельцем участка земли и предложил тому компенсацию ущерба.

Подобное поведение немцев в Польше – явление необычное, поэтому Косиян соотносит взрыв самолета под Рейовицам со стартом снаряда с полигона Хайделагер. Но это предположение долгое время не подтверждалось. И вот в начале апреля 1944 года к нему поступило новое сообщение. Оно пришло из Сарнаки района Седльце, небольшого населенного пункта в 150 километрах восточнее Варшавы, от Мариона Корчика, брат которого Тадеуш, работавший инженером на пивоваренном заводе в Сарнаки, наблюдал в последнее время за интересными событиями.

В служебную квартиру пивоваренного завода вселился немецкий офицер, прибывший в Сарнаки во главе подразделения из 40 солдат. Эти солдаты были размещены в местной школе, самом крупном строении городка. Из окна своего завода инженер мог хорошо видеть школьный двор. Ежедневно в одно и то же время до полудни из автомашины с радиостанцией, стоявшей во дворе, дважды раздавались громкие слова: «Краков, Краков, говорит Сарнаки». Сразу же по прибытии, немцы установили на местном еврейском кладбище наблюдательный пункт. Но однажды утром через несколько минут после передачи обычного сигнала: «Краков, Краков, говорит Сарнаки» городок вздрогнул от сильного взрыва – как будто в воздухе взорвался самолет.

Инженер Корчик, сразу же побежавший в направлении взрыва, увидел в сотне метров за последними домами куски алюминиевого листа, клочья стекловолокна, машинные части, кусочки бакелита и различные радиодетали. Он успел сунуть себе в карман некоторые из этих деталей, как к этому месту примчалась грузовая автомашина с немцами, которые принялись собирать разбросанные остатки самолета вплоть до мельчайших кусочков и провода.

Изо дня в день тихие деревушки вокруг Сарнаки иногда до четырех раз в день стали содрогаться от мощных взрывов – снаряды падали внезапно, полет их был неслышным вплоть до взрыва, где попало, неся смерть и разрушения.

Простые крестьяне не испугались и вступили в борьбу, навязанную им немцами. Они не покинули свои жилища, и стали собирать детали и кусочки взрывавшихся снарядов для передачи в Варшаву.

На основе почти ежедневных сообщений, в Варшаве определили район обстрела довольно точно: квадрат со сторонами в 60 километров вокруг Сарнаки со многими деревнями и городками, густо населенный, служащий немцам в качестве естественного полигона и позволявший им определять поражающие свойства нового оружия.

После каждого взрыва возникало своеобразное соревнование – кто придет первым к месту взрыва: крестьяне на велосипедах и пешком, хорошо знавшие местность, и немцы, продиравшиеся сквозь лесные заросли, хоть и на машинах.

Это привело к тому, что немцы были вынуждены разбросать над районом Сарнаки листовки, в которых давалось объяснение происходившим взрывам, связанным, якобы, со сбросом дополнительных топливных баков с самолетов. Вместе с тем поляки обязывались сдавать в ближайшие немецкие учреждения части и детали, остававшиеся после взрывов, или же сообщать о месте их нахождения. Сдача найденных частей или сообщение о месте падения вознаграждались литром водки. За неисполнение данного распоряжения полагалось строгое наказание.

Поляки, однако, не обратили на это никакого внимания. А вскоре специалисты подпольной повстанческой армии стали делать то же, что делали и немцы: они фотографировали места падений или взрывов, производили их измерения, а затем приступали к сбору остатков. Зачастую получалось так, что к моменту появления немцев упомянутые места оказывались уже тщательно обработанными, и немцы уезжали восвояси с пустыми руками.

Одновременно с почти ежедневными поступлениями в Варшаву сообщений, а также деталей и частей, остававшихся после взрывов, в начале мая 1944 года связной доставил туда план полигона Близны в масштабе 1: 10000 с детальным изображением всего там имевшегося. Кроме того, поступили и сведения, что в таинственных резервуарах, на сливных устройствах которых образовывалась изморозь, сдержалось ракетное топливо. Стало известным также, что впредь ни одному самолету, в том числе и немецким, не разрешалось пролетать над «Артиллерийским полигоном Близна». Небезынтересным было и сообщение о том, что подразделение, осуществляющее запуски снарядов, ранее дислоцировалось в Кслине, 5 ноября 1943 года было переведено в Близну и является 444 экспериментально-учебной батареей.

Все эти данные передавались по радио в Лондон, где каждая информация воспринималась с большим интересом и запрашивалась возможность представления отдельных деталей исправных ракет.

В конце мая 1944 года крестьянин Ян Лопачук из деревни Климезыце, расположенной на берегу Буга, буквально ворвался в кабинет Мариона Корчика и выпалил, что только что в болото у берега реки, неподалеку от деревни, упала и не взорвалась немецкая ракета.

Носовая часть ее уткнулась в тину, а хвост отломился. Корчик сразу же послал за братом, который вместе с крестьянином поспешил к месту падения ракеты и сфотографировал ее. Потом они ее замаскировали с помощью подошедших крестьян: заднюю, большую часть со стабилизаторами спихнули в воду и прикрыли камышом, носовая же часть была засыпана сеном.

Немцы организовали поиски ракеты, продолжавшиеся 3 дня, но окончившиеся безрезультатно.

Вечером того же дня носовая часть ракеты с приборами управления была надежно спрятана в сарае в деревне Холовчице, тогда как хвостовая часть ракеты была оттащена на более глубокое место Буга.

Затем прибывшие из Варшавы специалисты приступили к демонтажу головной части ракеты, предварительно ее сфотографировав, измерив и срисовав. Разобранные части были засыпанными картофелем на трех грузовиках доставлены в Варшаву, где их исследование было продолжено.

Радиоаппаратурой ракеты занялся профессор инженер Януш Грошковски, бывший специалистом в области радиотехники.

Вот как он вспоминает те дни:

«Вначале я стал разбираться с кварцевыми осцилляторами, чтобы определить частоту радиоаппаратуры. Данные эти могли стать ключевыми для устройства в последующем помех в полете ракет. Нужно сказать, что радиоаппаратура была весьма высокого качества, обладая исключительно высокой точностью всех параметров».

Одновременно другой польский ученый профессор инженер Марцели Стружински, занимался анализом ракетного топлива. Высшая техническая школа Варшавы, в которой он работал, во время войны превратилась в обычный техникум, в подвале которого он устроил свою небольшую лабораторию.

Предоставим ему слово:

«В течение войны я довольно часто получал через курьеров от повстанческой армии различные материалы для анализа. В основном это были взрыватели бомб, отравляющие вещества и тому подобное. На этот раз связная принесла мне небольшой флакончик, закрытый плотно притертой стеклянной пробкой. Она объяснила мне, что в флакончике находится «топливо» немецкой ракеты. Тогда я посмотрел на жидкость повнимательнее. Она была маслянистой, бесцветной и довольно густой. Хотя мне и было сказано, что это – ракетное топливо, анализ я начал с дестиляции. При этом несколько брызг жидкости попали мне на руку. Я тут же почувствовал боль и быстро удалил эти капли. С полным удивлением заметил, что места попадания жидкости на кожу покрылись какой-то белой пленкой. Тогда я понял, что имею дело с химической субстанцией, мне абсолютно неизвестной.

Результат анализа оказался для меня – и не только для меня – сенсационным. Жидкость оказалась супероксидом водорода. Но то был не обычный пергидроль! В обычном потреблении он бывает только 30-процентным. Жидкость же во фляжке была пергидролем, уплотненным до 80 процентов. Это было настоящим научным открытием».

Все результаты исследований были доложены в Лондон. Там сразу же приняли решение направить в Польшу транспортный самолет «Дакоту» с авиабазы Бриндизи в Южной Италии по достижении договоренности с повстанческой армией, чтобы забрать важнейшие детали Фау-2.