Текст книги "Упал. Очнулся. Папа! (СИ)"
Автор книги: Янина Логвин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Упал. Очнулся. Папа!
Янина Логвин
Глава 1
Женщина, сминающая ворс ковра высокими каблуками, была великолепна и знала это.
Высокая и стройная брюнетка с черным взглядом пантеры, она медленно обходила кабинет главы строительной корпорации «Сезам» и улыбалась молодому мужчине губами, созданными Всевышним не иначе, как для плотской любви. Для той самой любви, которая, когда ее ищут, охотно продается, но вот стóит дорого – не каждый мужчина способен купить.
Голубоглазому и темноволосому Андрею Воронову, главному наследнику всех активов корпорации «Сезам» и фамильного счета в швейцарском банке, этот ценник определенно был по карману. Вот почему Нелли-людоедочка остановилась возле высокого кресла, напротив стола начальника и, взмахнув тяжелыми ресницами, выгнула крутое бедро. Приподняла с томным взглядом роскошную грудь и выдохнула, проводя ладонью по ткани узкой юбки:
– Ах, Андрей, ты же знаешь, как я этого хочу! Поверь, не меньше тебя…
Я прямо-таки расслышала в наряженной тишине, как в этот момент трепыхнулось и часто застучало сердечко у Воронова. Тук-тук-тук. Смуглая рука поднялась к вороту дорогой рубашки, ослабляя галстук, а дыхание замерло…
Ой-ей, еще секунда такого эро-напора и ведь, глупец, не устоит! Свяжется с этой акулой, как она того жаждет, и тогда поминай наследника, как звали! Пропадет, а через месяц никто о нем и не вспомнит!
Ох, черт, что делается-то! Кому кричать, чтобы включили сирену?
Вообще-то, хоть я и находилась сейчас в этом же кабинете рядом с парочкой (правда, стоя под столом на четвереньках), еще две недели назад мне на эту сцену было бы глубоко наплевать. Как наплевать на шуры-муры своего начальника человеку, которому куда важнее не потерять работу и сохранить приличный оклад – по меркам секретаря, конечно же. Да любитесь вы себе на здоровье, только премию платите! Но три дня назад все круто изменилось. Когда я случайно собственными ушами подслушала разговор этой Людоедочки со своим любовником – между прочим, двоюродным братом моего гоблина… Тьфу! То есть, шефа, конечно же. И узнала о том, что Воронова-младшего замышляют… укокошить!
Да не когда-нибудь в обозримом будущем, а в самые что ни на есть ближайшие дни!
Ужас! Я как новость узнала, так сразу сон и потеряла, а ему хоть бы хны!
Нет, ну до чего же твердолобый и упрямый тип, даром что красивый и важный! Терпеть его не могу! И что наши офисные девчонки в нем нашли? Ведь кроме привлекательной внешности… Ну, хорошо – кроме очень привлекательной внешности, в нем столько высокомерия и хруста, что так и хочется чем-нибудь увесистым по макушке приголýбить! Чтобы стал поближе к земле и помягче к людям!
Как приехал из своей Германии, так сразу и раскомандовался, строя всех по струнке. Повадился менять костюмы каждый день, словно тут не контора, пусть и богатая, а подиум какой-то! Я за три месяца уже им счет потеряла! Ноги сбила бегать в химчистку и обратно с его рубашками.
Только нам, послушным подчиненным, что с его красоты-то, когда он бесчувственный, как сухарь. Ни разу его улыбающимся не видела. Всё только: «Гыр-гыр, выполняйте! И желательно срочно! Через пять минут документы на стол!»
Ох, остаётся лишь вздыхать и с грустью вспоминать бывшего хозяина, Матвея Ивановича. Вот с кем было за счастье работать!
Старший Воронов недаром считался уважаемым человеком. Он и выслушать умел, и подчиненных мог добрым словом уважить. Даже ругался тактично, при своей-то должности, любой подтвердит! Пока однажды не оказался в коме в одной из клиник Швейцарии.
Вот он бы мне сразу поверил, вздумай я ему рассказать о готовящемся покушении на его любимого внука. А этот гоблин, когда рассказала, только хмыкнул нервно в лицо, потом рассердился, а потом захлопнул в кабинете дверь, обозвал Петуховой и приказал держать рот на замке.
Иначе он меня возьмет прямо за шиворот и вышвырнет пинком из компании. Чтобы я, видите ли, чушь не несла и ерундой не занималась, если уж больше заняться нечем. Еще и навис сверху, сверкая морозными глазищами:
«…Я внятно всё объяснил?
Да уж куда внятнее. Но щеки все равно порозовели от оскорбления.
– Это мне-то нечем?! Ну, знаете ли, Андрей Игоревич! Я не виновата, что вы себя ведете, как… как последний олух!
– Еще хоть одно слово, Петухова, и я распрощаюсь с вами раз и навсегда, так и знайте!
– Я вам не Петухова, а Петушок! И вы не можете меня уволить без разрешения Матвея Ивановича. У меня так в контракте написано!
– Контракт и переписать можно!
– Только попробуйте! Вы здесь еще не директор, а исполняющий обязанности!
– Тогда я вас не уволю, а сошлю!
– Куда это, интересно? Мне нельзя уезжать!
– Да хоть к черту на рога, лишь бы глаза не мозолили! Марш отсюда в приемную, и чтобы через две минуты мне кофе сделала – крепкий! И только попробуй туда сцедить свой яд! У, Кобра! Разжалую в техперсонал! Уж это мне по силам!
– Чт-то? Что вы себе п-позволяете?
– Еще пока ничего!
– От… от питона слышу!
– Вон, я сказал!»
Ага, вот так прямо и вышвырнул – гад голубоглазый!
И зачем мне только надо это – переживать за него? Да чихать я хотела! Вот так бы влезла на самую высокую стремянку в офисе и ка-ак чихнула бы с чувством и пеной возмущения, как верблюд слюной. Чтобы умылся Воронов своей самоуверенностью с ног до головы! Верите, ни капельки бы не пожалела!..
Не пожалела бы… если б не признательность и человеческая симпатия к его деду. Вот кому я была обязана всем! Ну не могла я после доброты этого человека взять и отвернуться от его внука, пусть даже и грубияна. Тем более, когда жизнь последнего повисла на волоске…
Эх, Матвей Иванович, душа человек! Три года знакомства, а сколько положительных воспоминаний и благодарности! Вот окажись я сейчас с ним рядом, непременно бы спросила босса: как же так-то, дорогой вы наш? На кого родной коллектив бросить собрался?
Ведь в моей жизни всё только налаживаться стало, когда он взял к себе на работу бестолковую стажерку… И на тебе, вдруг инсульт и кома.
А помнится, когда я впервые появилась в главном офисе «Сезама» – никому не известная особа, слухов вокруг о нас поползло – ух, не сосчитать! Женщин в высотном здании корпорации работало с избытком (плановый отдел, бухгалтерия, проектировщики, инженеры), а тут новый секретарь у директора – о ком же еще судачить? Да не у абы какого директора, а у богатого вдовца!
Подумаешь, семьдесят четыре года – так самое же время начать третью молодость! Даром, что ли, секретарь у него рыжая, а значит, бесстыжая и наглая! Такая далеко пойдет!
А я что? Я молчала – Матвей Иванович попросил. «Не стоит бередить осиный рой, Дарья, поверь старику. Посудачат и успокоятся. Ты, главное, узнавай и учись тут, что да как. Девушка ты смышленая, справишься. Незачем обращать внимание на подобные глупости!»
И я была с ним согласна. Незачем. Тем более, что работы у меня оказалось с Эверест!
Но даже если бы босс и не попросил, я и сама никому не собиралась рассказывать, как мы с Матвеем Ивановичем познакомились – не люблю болтать лишнего. Как однажды этому богатому вдовцу – довольно щупленькому мужичку на вид, уж если честно, на утренней пробежке в парке стало плохо, и он бочком, бочком… да и свалился тушкой в ближайшие кусты. Пролежал там больше часа в октябрьской сырости, и кто его знает, когда бы очухался, если бы в то утро мимо старого парка не пробегала я с детьми, сокращая дорогу в детский сад.
Конечно же, опаздывая и совмещая спорт с прогулкой, а вы как думали!
– Ма-ам, смотри, а там мужик валяется!
– Стёпка, что за разговор? Надо говорить «мужчина». Где?
– Вон, смотри! А что он там делает? И почему он босиком?
Что он там делает, судя по пустой бутылке из-под дешевого алкоголя, лежащей в стороне – в нескольких метрах возле урны, – догадаться было не трудно. Но вот лежал он как-то уж слишком неуютно – носом в кустах, с поднятыми вверх ногами, без обуви и без носков, в одних трусах. И в таком положении находился уже довольно долго, судя по тому, что вокруг было пустынно, а незнакомца уже успели раздеть и разуть – надо полагать, приятели по выпивке.
Глава 2
Я остановилась и обернулась. Подошла ближе. Стал накрапывать мелкий осенний дождик – из тех, что пробирают насквозь, но человек не собирался подавать признаков жизни и на мое приближение не отреагировал.
– Эй, мужчина?.. Эй, вы меня слышите?!
– Мам, а он бандит, да? – не унимался Стёпка. Он в то время обожал всякого рода разбойников. – А можно я в него тоже палочкой потыкаю, как ты?
– Нет!
– Мам, ну так нечестно! Я тоже хочу!
– А я хасю песенье! – шмыгнула носом маленькая Сонечка, прижимая к себе зонтик. – Ма-ам!
– Дети, да подождите вы! Не видите, тут дяде плохо. И вообще, Стёп, лучше подержи-ка Сонечку и отойди, я сама попробую его разбудить. И не мешайтесь под ногами! Как бы нам сейчас скорую помощь вызывать не пришлось!
Про скорую помощь Стёпке понравилось, и он тут же крутанулся на пятках – чуть шапка с рыжей макушки не слетела.
– Ух ты! Правда, мам? С мигалками?!
Мимо пробежал усатый спортсмен, важного вида, и сообщил:
– Девушка, да бросьте вы этого алкаша! Видите, какая у него рожа синяя! Тут таких доходяг каждый день по кустам, как грибов натыкано!
Ну, не знаю. Насчет последнего я не была уверена. Все-таки парк общественный, и когда-никогда, а охрана должна обходить территорию. Но возразить не успела. Потому что вездесущий Стёпка, пока я отвлеклась на спортсмена, все-таки схватил кусок длинной коряги, прыгнул вперед и ткнул им бедолагу в зад. Да так ощутимо, что я ахнула, а тип в кустах охнул, пришел в себя и взмолился – тихонько и жалостливо:
– Помогите!
– С-сейчас! Кыш, Стёпка! Какая же ты егоза у меня!.. Эй, мужчина! Давайте, что ли, руку. Попробую вас вытащить!
Вытащить незнакомца получилось не сразу, но я все же сумела пробраться в кусты и поставить его на ноги. Оттянула за локоть подальше.
– Девушка, а почему я раздет? – удивился тот, когда устал кряхтеть и удивленно обсмотрел себя. Поднял на меня взгляд.
– Так пить надо меньше, дядя! – не сумела я сдержать укор в голосе, стряхивая с волос упавшие листья. – В вашем-то возрасте!
Мужичок оказался лет семидесяти на вид– мокрый и мятый. А посиневшей и поцарапанной физиономией ну точно на моего соседа-алкаша дядю Славу похож. Вот только алкоголем от него не пахло, и что-то было в светлых глазах такое… наивное, что ли. Трезвое и изумленное. Словно его жизнь только что несправедливо обидела.
Подержавшись рукой за сердце, он рассеянно провел ладонью по лбу и хлопнул себя по пустым карманам. Точнее, по тому месту на трусах, где они должны были быть.
– Холодно. И телефона нет. Ничего нет, – вдруг посетовал, – даже ключей!
Я только плечами пожала и вздохнула – а я-то тут причем? Но взглянув на босые ноги «алкаша», стоящие в тонкой луже, и бледные, тощие колени, полезла в сумку. Отыскав в ней газету с объявлениями о продаже квартир, расстелила ее на скамейке и усадила мужичка сверху – все же лучше, чем на асфальте топтаться. Достав из кармана телефон, предложила:
– Ладно, я могу позвонить, говорите кому. Только быстро, а то мы в садик опаздываем!
Незнакомец согласился и кивнул. Попросил слабым голосом:
– Давай Руслану!.. Нет! Лучше Сереже, моему водителю – он уже должен быть в гараже. Хотя… – неожиданно нахмурившись, махнул рукой, – ничего не выйдет.
– Почему?
– Номер телефона не помню. Ни его, ни своего заместителя. Что ты удивляешься, д-д-девочка? – отстучал ворчливо зубами в ответ на мой косой взгляд. – В моей жизни и поважнее информации х-хватает, уж поверь! Чтобы такой ерундой голову з-забивать!
Ага, ну да. Так я и поверила! Но выражение на лице постаралась сохранить серьезное.
Не знаю, что мужичок тут распивал с друзьями, но явно что-то галлюциногенное. Или, может, с ним это от холода легкий бред случился?
Усевшись бочком на скамейку, я распахнула на коленях сумку и нашла на дне кошелек. Открыв его, достала купюру и сунула незнакомцу в руку.
– Вот, держите. Больше не могу, правда. Я квартиру снимаю, каждая копейка на счету. А вам этих денег хватит и на автобус, и на булочку с кофе – на остановке есть киоск. А мне спешить надо… Дети ждут, понимаете?
– Понимаю.
Но денег мужчина не взял и руку от себя отпихнул. Вздохнув, оглянулся… и поднялся со скамейки, снова встав босыми пятками в лужу. Побрел от нас по аллейке к выходу из парка, даже не заметив, что к его трусам прилипла газета.
Сонечка удивленно распахнула ротик, а Стёпка прыснул смехом. Пришлось сыну дать по шапке легкий подзатыльник и, мысленно простонав, взять детей за руки и припустить за мужичком следом.
Нет, ну почему я?! Как с детства повелось, так и продолжается! Кто кошку с дерева снимет? Дашка! Кто пол города обежит в поисках соседского пса? Опять же я! Ну почему именно мне, а не усатому спортсмену, нужно было остановиться и потыкать в мужичка палочкой? Что мне, больше всех надо, что ли?
А теперь и в садик опоздали, и на работе придется брать выходной, а я и так в агентстве недвижимости без прописки держусь на честном слове! Но мужчину оставить не смогла – вдруг чувство незнакомое подсказало, что и не алкаш он вовсе. Просто немолодой человек, с которым сегодня случилось что-то экстраординарное. И если я сейчас ему не помогу, то может и вовсе бесповоротное случиться!
В общем, когда мы все вчетвером вышли из парка, на Матвее Ивановиче, кроме трусов и футболки, сидели мои розовые носки и куртка, а макушку прикрывал Сонечкин зонтик. Он подвел нас к дорогой машине и сказал, что это его, вот только ехать он не может – ключей-то нет, и я снова сделала вид, что поверила. Достала телефон и, махнув на все рукой, вызвала такси – первый раз, что ли…
Вот так мы и познакомились…
И сейчас, три года спустя, когда я уже была обязана Воронову-старшему всем, что имела, я просто не могла отвернуться от его внука. Тем более, когда он сам находился в критическом состоянии в борьбе между жизнью и смертью, и со слов Людоедочки «В скором времени собирался отбросить коньки».
Нет, что бы там мой самоуверенный шеф обо мне ни думал, а я собиралась его спасти!
Но того, что он меня под стол засунул – не прощу!
Глава 3
* * *
О Валерии Куприянове, старшем внуке Матвея Ивановича, ходили слухи, что он игрок, транжира и человек, с которым лучше не иметь серьезных дел. Потому как доверия он не вызывал ни своими поступками, ни желанием трудиться на благо родной корпорации, ни тонкой улыбочкой холеного прожигателя жизни, не сходящей с его лица.
Мерзкой улыбочкой, надо сказать.
За то время, что я работала в «Сезаме», он появлялся здесь дважды, и оба раза надолго не задерживался. Месяца два околачивался в офисе, занимая смежный с дедом кабинет с важной надписью «Исполнительный директор», ездил по строительным объектам, присутствовал на совещаниях, но откровенно там скучал и мало вникал в процесс управления проектами или в стратегическое планирование компании. А после случался серьезный разговор с дедом (за закрытыми дверьми кабинета генерального), и Куприянов исчезал.
Лично я считала его низким типом без стыда и совести. Конечно, так я стала считать не сразу, а после того, как услышала о сорванном контракте, едва не подорвавшем имидж «Сезама», и страшной сумме растраченных им денег. И не столкнулась нос к носу с его подлой личностью, когда он однажды закрыл меня в приемной и попытался залезть под юбку. Не постеснялся вылить на голову ушат мерзостей о моей мнимой связи с его дедом.
Тогда я не выдержала и заехала ему графином в лоб. Думала, убила, а он ничего, покачался на худых ногах, но очухался. Однако предупреждения не понял, и через год пришлось прием с графином повторить.
Когда Куприянов появился в «Сезаме» в третий раз, то уже поумнел и держался от меня подальше.
Это случилось через несколько дней после того, как Матвея Ивановича срочным рейсом доставили в одну из клиник Швейцарии и кресло генерального опустело. Он заявился в главный офис компании с важным видом и сообщил, что теперь всё управление корпорацией переходит к нему. А кому не нравится, тот прямо сейчас может быть свободен – он, видите ли, никого не держит.
Сказал так, и посмотрел на меня с мерзким прищуром.
Конечно, я расстроилась. Ну, а как не расстроиться, когда с дорогим шефом беда, на шее дети и ипотека, а завтрашний день вновь страшит неопределенностью? В моем контракте действительно существовал пункт, в котором было сказано, что я нахожусь под личным патронатом генерального директора, и уволить меня можно только с его непосредственного согласия. Но, услышав новость, я уже мысленно прощалась с рабочим местом и собирала вещи – ясно же, что Куприянов меня в секретарях держать не станет. Потому что на этот раз я об него точно графин разобью.
Я уже готовилась к худшему, когда неожиданно случился большой сюрприз.
Юристы Воронова созвали экстренное собрание директоров и на нем сообщили, что старик завещал все свои активы и корпорацию вовсе не старшему, а младшему внуку. И что только Андрей Игоревич Воронов, и никто другой, по личному распоряжению хозяина может занять его место.
Даже место «Временно исполняющего обязанности».
Сказать, что все удивились – значит, ничего не сказать. О младшем внуке Матвея Ивановича известно было немного. Вроде бы не женат, довольно молод, шесть последних лет живет за границей и там же ведет свой бизнес. Говорили, что он умница и многого добился сам. Что человек он с деловой хваткой, жесткими принципами, и характером пошел весь в деда. Что своей жизнью и временем предпочитает распоряжаться сам, а потому они с Матвеем Ивановичем не очень-то ладили.
Но ладили дед с внуком или нет, в разрезе вставшей проблемы было не так уж важно. Главное, что все вышеперечисленные слухи внушали коллективу надежду на то, что «Сезам» не обанкротится, и что все мы останемся с работой.
Обо всём этом говорили очень жарко, обсуждали приезд Андрея Воронова с утра до вечера цéлую неделю. А на деле же оказалось…
А на деле всё так и оказалось. Разве что к списку достоинств «героя» прилагались некоторые нюансы.
Андрей Воронов был высок, плечист и весьма хорош собой, чем поверг в восторг весь женский коллектив в здании компании. Особенно незамужних дам. Не стану спорить насчет унаследованных им от деда деловых качеств – этого у него, и правда, имелось с избытком, но он так же оказался жёсток, педантичен, скрупулезен, нетерпелив и сух.
И в отличие от своего деда, не спешил сходиться с людьми, предпочитая сохранять дистанцию и вести разговор по-деловому холодным тоном. Создавая впечатление, что экономит на общении каждую минуту и заставляя посетителей потеть.
Когда он разговаривал с подчиненными, я так и слышала в его голосе треск колотого льда. Что же касается меня, то со мной он и вовсе держался высокомерно. Мало того, что, гад, лишил премии (на самом деле, не только меня, но и еще половину офиса, объяснив это необходимостью пересмотреть финансы по каждому отделу и провести сверку), так еще и косился в мою сторону с таким спесивым пренебрежением, будто я тут перед ним в мятом неглиже расхаживаю или с прихлопнутой мухой на лбу.
Как только Воронов занял кабинет генерального, он принялся мотаться по объектам и просиживал на работе с восьми утра до девяти вечера, и меня держал рядом. Я молчала, скрипела зубами, но, понимая, как это сейчас важно для «Сезама» и прежде всего для Матвея Ивановича – терпела.
Как женщину меня новый шеф совершенно не замечал, так что графин стоял на столе нетронутым, а вот как секретаря – очень даже, и с самого первого дня принялся нещадно эксплуатировать.
Уж не знаю, какие именно слухи обо мне до него дошли, но подозреваю, что самые нелестные. Потому что, как бы я ни старалась вести себя с ним корректно и исполнительно… а цапаться мы стали с самого начала!
Что же касается Куприянова, то хоть ему и не понравилось завещание деда, но ко всеобщему сожалению из компании он не пропал. И даже из кабинета исполнительного директора не выехал. Напротив, через две недели после того, как во главе «Сезама» встал Воронов-младший, в главном офисе и появилась красавица Нелечка – специалист по аналитике рынка. Личный помощник Валерия Александровича.
Ха! Не знаю, как другим, а вот мне в чём именно она «супер-специалист» – стало ясно сразу же, как только я увидела в высоком разрезе ее юбки кружево шелковых чулок, которое она не стеснялась выставлять при виде Воронова, а в глазах – азарт охотницы за богатыми мужчинами.
А после и доказательство нашлось об их сговоре с Куприяновым, когда я застукала парочку в подсобке и услышала о замышляемом ими преступлении!
