Текст книги "До мурашек... (СИ)"
Автор книги: Яна Золотова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
13. Офелия
Найти нужный телефон в базе не удалось, но Артем Николаевич отлично помнил, как Вероника успешно набирала какой-то номер, когда у них потек кондиционер, поэтому решил поискать на ее столе, среди десятков стикеров. Дело в том, что его помощница записывала важную информацию не в ежедневник, а на небольшие кусочки клейкой бумаги и лепила их на все окружающие поверхности: стол, папки, экран компьютера… как она сама разбиралась в этом хаосе, совершенно неясно. Артему Николаевичу понадобилось минут десять, чтобы пересмотреть все и отыскать уже довольно истрепанную записку с угрожающей пометкой: «Убрать 476». Оставалось надеяться, что подразумевалась именно уборка помещений…
После долгих гудков трубку наконец-то сняли, и недовольный женский голос поинтересовался, чего звонившему, собственно, надо. Ответ Артема Николаевича никак не повлиял на тон – с тем же сонливым возмущением ему сообщили, что их уборщица явится, как только освободится. Видимо, у Вероники был какой-то особенный подход к этой службе, раз в случае с кондиционером работника прислали незамедлительно…
Артем Николаевич повесил трубку и с внезапной, щемящей ностальгией оглядел пустой и тихий офис. Пусть он провел в нем не так много времени – всего пару-тройку лет, но успел привыкнуть и даже полюбить. Освоиться. А теперь придется заново во всем разбираться. Молодого мужчину это нисколько не пугало, но он вдруг понял, что будет скучать по своим подчиненным – таким разным и все равно немного родным. Он не возьмет с собой никого – специалистам в данной области нечего делать в приемной директора – но, скорее всего, не раз возвратится к ним мысленно. А потом замотается, закрутится и забудет. Грустно все это.
– Вы просили явиться и срочно прибрать? – раздался рядом мелодичный голос, заставив задумавшегося Артема Николаевича невольно вздрогнуть. – Извините, я вас не хотела пугать.
– А… да, в кабинете, разбитая чашка на полу, – опомнился он, окинув взглядом стоявшую перед ним женщину лет сорока пяти в фартуке, с пышной и замысловатой прической: широкие косы цвета перезревшей вишни, уложенные вокруг головы, образовывали подобие венца. Довольное красивое, открытое лицо с тонкими чертами и чуть хитроватый или, скорее, ироничный взгляд как-то совсем не вязались с ее работой, хотя Артем Николаевич старался никогда не судить о людях по их профессии.
– А встреча-то, видать, не задалась… – послышался уже из кабинета хорошо поставленный голос уборщицы. – Вгляните, хорошо ли прибралась?
Артем Николаевич окончательно пришел в себя и понял, что с этой женщиной что-то не так. Поспешил вернуться к себе и мельком посмотрел на пол – тот действительно теперь сиял чистотой, ни одного осколка на глаза не попадалось.
– Да, благодарю вас. И раз уж мы пересеклись… – мужчина глянул на бейдж и удивленно моргнул. Это еще что за имя? – Эм, Офелия, небольшая просьба – убирайте тщательнее под столами. Сегодня пришлось чинить компьютер – и человек вылез весь в паутине.
Женщину замечание, вопреки ожиданию, не только не задело, но даже не смутило нисколько. По какой-то неведомой причине она молчала пару минут, задумчиво морща нос, а потом выдала не в рифму:
– После того скандала, что устроил мне за уборку ваш компьютерщик, я эти железяки трогать боюсь. И убирать рядом – тоже.
– Компьютерщик? – Артем Николаевич вначале не понял, а потом догадался, кого она могла иметь в виду. – Вы убирали в кабинете сисадмина и, видимо, выдернули пару проводов?
– Не знаю, но кричал он очень громко, что из-за швабры страшная поломка… – возвращаясь к своей прежней манере, продекламировала женщина.
Артем Николаевич совершенно неподобающим начальнику образом прислонился к краю стола и потер переносицу. Веселый, очень веселый день. Такое чувство, будто эта уборщица – уже галлюцинация, порожденная его измученным сознанием.
– Скажите, если не секрет, – обратился он к женщине, – а почему вы все время говорите стихами? И откуда такое странное имя? Ваши родители – поклонники творчества Шекспира?
– Но кто ж родную дочку наречет умалишенной и самоубийцей? – возразила Офелия.
– Я думаю, что день не истечет, как из-за вас я окажусь в больнице, – устало пробормотал Артем Николаевич, незаметно для себя уподобляясь собеседнице.
– Никогда не замечала, чтобы стихотворный слог на кого-то плохо влиял, – усмехнулась Офелия и грациозно опустилась на ближайший стул. – Но, если вам от него действительно нездоровится, то я пока оставлю свои упражнения.
– Что? – растирая лоб, из-под руки взглянул на нее мужчина. – О чем вы?
– Позвольте представиться: Ольга Федотова, – церемонно произнесла уборщица, едва заметно поклонившись, – когда-то известная под писательским псевдонимом Офелия.
– А, так вы бывшая писательница? – с некоторым облегчением выдохнул Артем Николаевич. Ну, хоть не псих и не «белочка».
– Писателей бывших не бывает! – горячо возразила Офелия. – Впрочем… мои стихи сорвались с гребня славы и угодили в бездну… бездну…
– Забытья, – подсказал мужчина.
– Спасибо, – последовал кивок благодарности. – Я долго боролась, пыталась вернуть признание, но читателей уже интересовали другие темы. Кто-то посоветовал мне идти мыть полы, а не заниматься подобной ерундой да еще сметь просить за это деньги… я и пошла.
– Серьезно? – не поверил своим ушам Артем Николаевич.
– Я утрирую, – кокетливо улыбнулась Офелия, поправив фартук, – просто, после долгих лет работы в компании, не смогла уйти на заслуженную пенсию и осталась в качестве уборщицы. Стихосложение никогда не являлось моим основным заработком – только дорогим сердцу увлечением, но я поддерживаю навык, постоянно рифмуя слова.
– Я бы никогда не догадался, вы очень молодо выглядите, – искренне признался Артем Николаевич. Почему-то с людьми некоторых профессий сам не замечаешь, как начинаешь болтать обо всем на свете.
– А вы, наоборот, выглядите очень мужественно и зрело для своих двадцати пяти, – отметила Офелия. – Впрочем, есть в кого, в любом случае…
Артем Николаевич мгновенно подобрался, выпрямил как-то нервно и напряженно. Последняя фраза подействовала на него, как кусок льда, приложенный к затылку.
– Что вы хотите этим сказать? – чуть хрипло произнес он.
Офелия спокойно пожала плечами.
– Отвечу на вопрос без затрудненья, но вот не поплачусь ли головой?
– Прекращайте этот спектакль, прошу вас, – поморщился Артем Николаевич. – Если действительно что-то знаете – говорите. Я не оскорблюсь.
– Последуй же за мной, о юный Гамлет, и приоткрой завесу древней тайны… – нараспев продекламировала Офелия и, ловко подхватив ведро со шваброй, выплыла из кабинета.
«Господи, пусть она не окажется сумасшедшей или, чего доброго, очередной озабоченной невестой!» – мысленно взмолился Артем Николаевич и проследовал за женщиной, не забыв запереть офис. Если Вероника не захватила ключи – отсидится у подруг-секретарш.
14. Офелия II
– Куда мы едем? – с легкой опаской поинтересовался Артем Николаевич, когда лифт покинул этажи, занятые офисами их компании, и двинулся дальше, вниз. Там, конечно, ничего страшного не находилось, холл да подземный гараж, но… чувство возникало такое, будто он спускается прямиком в ад, да еще со странной спутницей.
– «Чтоб память совершила возвращение в тот мир, ей высший нужен проводник», – процитировала Офелия, то ли подначивая, то ли успокаивая его строками из «Божественной комедии». – Я всю жизнь проработала в общем отделе, занимаясь обработкой всего оборота документации компании. Позже отдел расформировали, распределили эти обязанности между канцелярией и отделами, а нас перевели работать в архив.
– У нас есть архив? – изумился Артем Николаевич. – Но… зачем?
– Денис Романович успел в юности поработать на кафедре родного ВУЗа, – пояснила Офелия, – а потому имел собственное представление о ведении документации и необходимых компании отделах. Когда он занял место директора, доставшееся ему от отца, то воплотил в жизнь свои идеи. Некоторые прижились, от других он отказался. Уже ближе к почтенному возрасту он принял решение собрать «семейный фотоальбом», как было озвучено на одном из совещаний. А, так как семьей своей Денис Романович считал именно компанию, то был создан архив: всех наработок, отзывов в прессе, личных дел сотрудников…
– Моя мама тоже там есть? – прерывая поток ее слов, выпалил Артем Николаевич. Совсем как мальчишка: соскучившийся, одинокий мальчишка.
– Терпение, – неожиданно строго отрезала Офелия, – все будет сказано в срок.
И он не стал с ней сражаться и упрашивать – бесполезно. Подчинился какому-то неизвестному сюжету, существующему лишь в голове странной женщины, боясь спугнуть ее откровенность.
Архив располагался глубоко под землей, ниже двухэтажного гаража. Не смотря на хорошо кондиционированный воздух и почти отсутствие запаха сырости, полутемные холодные коридоры давили своими близко стоящими стенами и низким потолком. Видимо, тут когда-то предусматривался бункер, что само собой довольно странно для высотки… но кто знает, что было на уме у заказчика проекта?
Глядя на специальные знаки и стенды, больше подходящие для кабинета гражданской обороны, Артем Николаевич ощутил себя в одно мгновение нырнувшим из цивилизованного общества, занятого отчетами и сделками, в мир надвигающегося апокалипсиса. Что ж, зато теперь он знает, где в крайнем случае можно спрятаться от надоедливых… невест.
За первым же поворотом их встретила тяжелая металлическая дверь, судя по всему – герметичная, но сейчас слегка приоткрытая. Офелия гулко постучала и отворила ее полностью, пропуская их в большое, заставленное стеллажами помещение. Слева от входа, за обшарпанным столом, в удобном, совершенно домашнем кресле сидела маленькая пожилая женщина в пуховой шали и вязала шарф, слушая допотопное радио.
– Добрый день, – вежливо поздоровался Артем Николаевич, пытаясь отогнать странную, но упорно лезшую в голову аналогию со скарабеем, охранявшим древнеегипетские гробницы.
Незнакомка клацнула жвалами… ой, спицами, и подняла взгляд на нежданных гостей. На ее морщинистом лице тускло блеснули толстые стекла очков в коричневой оправе.
– Олечка, как хорошо, что ты зашла! – покашливая, прокряхтела она. – Мне как раз дела надо подклеить, а ты знаешь, как тяжело с артритом…
– Главное, что вам артрит вязать не мешает, – беззлобно заметила Офелия. – Я все сделаю, но чуточку позже, хорошо?
Ухватив своего спутника за запястье, она силком потянула его к стеллажам, пока собеседница с трудом поднимала палец, чтобы указать им на мужчину.
– Она что, меня не заметила? – почему-то полушепотом спросил Артем Николаевич.
– Такой мужчина здесь может разве что привидеться, – хихикнула Офелия, отпуская его и медленно шествуя среди сотни пыльных папок, – вы уж выделите сюда уборщицу, когда директором станете. Только не меня.
Мужчина молча кивнул, с любопытством разглядывая окружавшую его материализовавшуюся историю компании и рассуждая о том, сколько еще отмерено этим документам. Бумага быстро истлевает…
– Вот оно, – неожиданно произнесла Офелия, ловко снимая с полки тоненькую папку, – дело вашей матери.
Артем Николаевич бережно принял протянутые ему документы, перелистнул обложку и всмотрелся в старую, черно-белую фотографию совсем еще юной девушки с аккуратной шапочкой коротких волос. У мамы было очень мало фотографий, если он и находил ее снимки, то только общие, вместе с ним. Будто у нее не существовало прошлого до рождения сына.
– А вот и те, кто сыграл в ее судьбе решающую роль…
Офелия отбросила свою привычку говорить стихами, но ее слова звучали все так же театрально. Но Артема Николаевича это уже не задевало. Он завороженно следил за тем, как тонкие пальцы с лиловыми ногтями перебирают папки.
– Дело Дениса Романовича я вам показать не смогу, – извинилась женщина, – оно в сейфе, а ключ у его личного секретаря, Жанны. Но у меня есть кое-что получше. Единственная общая фотография. Полина ведь проработала у нас меньше года, успела попасть на один традиционный майский выезд. Это было около двадцати шести лет назад.
Офелия протянула Артему Николаевичу большую черно-белую карточку, где на фоне лесной поляны удобно устроилась группа из пятидесяти человек.
– Компания тогда была куда меньше, это почти все сотрудники, – пояснила уборщица. – Вот смотрите, это директор, – она указала на мужчину за сорок, стоящего в самом центре. – Вот тут, чуть в стороне, Полина и Николай.
«Какие все молодые», – изумленно думал Артем Николаевич. Его маме едва можно было дать двадцать, а стоявший рядом мужчина, которого она держала под руку, оказался его ровесником.
– Николай привел Полину в компанию практически сразу после их свадьбы, – тем временем рассказывала Офелия, – у девочки не было высшего образования, но зато оказался очень живой, хваткий ум – ее сразу заметили. Во всех смыслах… Денис Романович был просто без ума от одних их разговоров… Вы же знаете, как оно бывает… – женщина явно прилагала все усилия, чтобы не задеть ненароком собеседника, но Артему Николаевичу было сейчас не до сантиментов. – Николай и Полина больше походили на друзей детства, их отношения так и дышали привычкой, спокойствием… а там, наоборот, ярко вспыхнула страсть. Это заметили все, ведь, чем тщательнее пытаются скрыть, тем со стороны очевиднее. Но все очень быстро, резко оборвалось, когда погиб Николай. Полина, уже на пятом месяце, навсегда покинула компанию, не смотря на уговоры директора, на его обещания ей помогать. Исчезла, отказавшись от всего.
Офелия грустно вздохнула, неловко теребя фартук.
– Кто знает, что на самом деле было между ними, насколько далеко они зашли… Но осуждать родителей – последнее дело. Вот только все эти слухи, что снова всколыхнуло ваше назначение…
– Я не осуждаю, – с трудом проговорил Артем Николаевич. Язык его совершенно не слушался, а новая информация навалилась на плечи тяжелым грузом.
Он уже почти смирился с тем, что его «погибший» отец – это бросивший маму директор. Но внезапно оказалось, что отец действительно был… и он даже догадывался, почему Полина оставила компанию. Что бы она не чувствовала к своему начальнику, она невольно винила себя в смерти мужа. Какие сплетни пошли бы про молодую вдову, так быстро предавшую память супруга? Поэтому она и сбежала.
Артем Николаевич вновь опустил взгляд на фотографию, стараясь лучше рассмотреть ее в тусклом, подрагивающем свете тихо гудевших ламп. Внезапно, вздохнув резко и прерывисто, словно в легких вдруг закончился воздух, он указал на женщину чуть старше его матери, стоявшую по другую руку от Николая.
– Кто эта девушка?
– Ульяна, – равнодушно ответила Офелия, – вот Жанна и ее второй муж Влад, вот их общая дочь, – она указала на девочку лет десяти. – А Ульяна – дочь Влада от первого брака, она тоже у нас работала. Здесь она уже беременная.
Артем Николаевич благоговейно очертил безупречный овал прекрасного лица, ощущая, как подушечки пальцев пронзают горячие искры.
– Так значит, это дочь Жанны Витальевны? – прошептал он.
Офелия отчего-то замялась.
– Не совсем. Жанна с Владом развелись сразу после ее смерти. Ульяна ушла в лучший мир на другой день после родов, Влад забрал себе внучку.
Артем Николаевич тяжело вздохнул, на миг прикрыв глаза.
– А отец кто?
– Неизвестно. Она так и не призналась, – Офелия заметила, как он смотрел на фото. – Таким созданиям, увы, отмерен краткий срок. Я понимаю.
«Не понимаешь», – мысленно произнес Артем Николаевич, но промолчал. Задумчиво провел пальцем вдоль ее фигуры и вдруг замер. Поднял фото чуть выше к глазам, что-то внимательно рассматривая, а потом помрачнел и спросил:
– Николай погиб после ее смерти?
Офелия чуть склонила голову набок, удивленная таким вопросом.
– Нет. Весть о его смерти пришла в тот же день, как у нее начались схватки, прямо на работе. Жанна выпросила служебную машину директора, чтобы отвести Ульяну в роддом.
«Все сходится… – Артем Николаевич уже невидящим взглядом смотрел на фотографию, где тянулись друг к другу две руки – будто их разжали, но не успели отдернуть. – Все сходится, да черт бы их всех побрал!»
Мало того, что теперь не известно точно, кто его отец – муж мамы или директор, так еще и дочь Ульяны может оказаться единокровной сестрой!
Артем Николаевич в сердцах пнул стоящий рядом стеллаж, и Офелия тоненько пискнула, не ожидая от такого тихого и на вид интеллигентного мужчины столь резких действий. Взглянула на него с искренним испугом, не понимая, чем вызван беззвучный нервный смех, сотрясающий широкие плечи, словно немые рыдания.
Вот только когда Артем Николаевич к ней повернулся, ни слез, ни улыбки на его лице не было.
– Да что у вас тут происходило? – с тихим отчаянием воскликнул он.
Офелия только развела руками.
– Я же говорила, мы все были словно одна большая семья.
15. Вероника III
Вероника долго замывала пятно от чая, еще дольше в неудобной позе стояла у сушилки для рук, подставив под нее ткань. Платье было слишком дорогим для нее, девушка одолжила его у подруги, а потому просто не могла допустить, чтобы остались следы.
Да и в офис идти она, честно говоря, не спешила. Начальник уже не раз сегодня над ней посмеялся, теперь еще этот мерзкий Хмаров на весь кабинет про нее кричал… и ведь что самое обидное – Артем Николаевич и слова поперек не сказал! А она в душе надеялась, что после таких слов Геннадий вылетит вон с подбитым глазом… Мечты-мечты.
Когда помощница все же вернулась, ей сразу бросилась в глаза приоткрытая дверь кабинета начальника, и где-то в животе тут же всколыхнулось нехорошее предчувствие. От такого жеста веяло небрежностью, а Артем Николаевич всегда славился своей аккуратностью, переходящей в педантичность.
Начальник сидел в своем кресле, тяжело облокотившись о спинку и невидящим взглядом уставившись прямо перед собой, а волосы его торчали в разные стороны, будто он уже не раз в отчаянном жесте проводил по ним пятерней.
– Артем Николаевич, все в порядке? – взволнованно воскликнула Вероника. Мужчина моргнул, не сразу приходя в себя и обращая взгляд на нее.
– Нет, – глухо выдавил он.
– Я могу вам чем-то помочь?
– Нет, – все тем же тоном.
– Вот зачем вы так?! – обиженно всхлипнула Вероника. – Что, тоже считаете, что я полная дура?
Артем Николаевич в этот раз даже не поморщился от ее очередной истерики. Он был настолько занят своими мыслями, что, казалось, ничто извне уже не могло его задеть. А Вероника никогда его прежде таким не видела – и это ее пугало.
– Скажите, что вам нужно? Я ваша помощница, я сделаю все!
– И даже вернешь к жизни директора, чтобы я смог задать ему вопросы? – как-то блекло и невесело усмехнулся Артем Николаевич.
Вероника изумленно взглянула на него, но уже в следующее мгновение отрывисто кивнула. Незаметно глубоко вдохнула и выдохнула, успокаиваясь, а затем с легкой, ласковой улыбкой подплыла к креслу начальника.
– Я все сделаю, – она осторожно протянула руку и, не встретив никакого сопротивления, коснулась его головы. Легкими и умелыми движениями привела прическу в порядок, пригладила волосы и отстранилась, любуясь своей работой. – Вам уже пора ехать на оглашение завещания.
Артем Николаевич не говорил ей об этом, но услышанное его не удивило – секретари и помощники здесь знали обо всем.
Когда он выходил из кабинета, Вероника тщательно приводила себя в порядок: подкрашивала ресницы, наводила губы, взбивала волосы. Кого она собралась охмурять, Жанну Витальевну? Артему Николаевичу не было до этого никакого дела.
Вот только направилась Вероника совсем не к кабинету директора, а куда-то на нижние этажи. А через десять минут по всему зданию раздался звон пожарной тревоги, и толпы сотрудников сплошным потоком хлынули к выходу. Те, кто уже оказался на улице, напряженно оглядывали здание, надеясь различить тянущийся к небу из окон дым – но многоэтажный гигант все так же гордо поблескивал целыми стеклами, ничем не выдавая признаков пожара. Некоторые спешили воспользоваться неожиданным перерывом, выкурить сигарету или поболтать.
Спустя пятнадцать минут сигнализация смолкла, а вышедший из дверей охранник обратился к служащим:
– Благодарим за участие в плановых учениях по пожарной безопасности. Поздравляю, вы остались живы! Можете возвращаться в здание.
Кто-то вздохнул с облегчением, кто-то – с разочарованием. В случае настоящего пожара многих отпустили бы домой, а приближающийся вечер так и манил уличной прохладой и ласковым ветерком. Сидеть в офисе в такое время желали не все, но толпы офисных служащих уже стало медленно затягивать в холл.
Когда привычную всем рамку металлоискателя проходила Жанна Витальевна, прибор внезапно запищал. Женщина собиралась невозмутимо отправиться дальше, однако один из охранников осторожно взял ее под локоть и отвел в сторону, к укрепленному посту, где сидел его коллега – а сам вернулся к рамке, чтобы не задерживать очередь.
– Позвольте ваши вещи, – находившийся в небольшой будке мужчина в форме указал на довольно старомодный портфель, который уж никак не вязался с элегантным нарядом Жанны Витальевны.
– Это секретные документы компании! – возмущенно возразила та, прижимая портфель к себе. – Я секретарь директора!
– Поверьте, меня интересуют только опасные предметы, а до ваших тайн дела нет, – невозмутимо, но строго заверил ее охранник. – Давайте сюда портфель, я должен убедиться, что там не оружие.
Оскорбленно фыркнув и изобразив на лице всю гамму эмоций: от надменности и презрения до раздражения от вынужденного одолжения – Жанна Витальевна подчинилась.
Портфель перекочевал на широкий стол перед охранником, скрытый за высокой перегородкой. Зато было отлично видно все извлекаемые на свет предметы, коих оказалось немного. На столешницу отправились три не очень толстых папки, две металлические печати и несколько связок ключей, причем настолько массивных, что их запросто можно было использовать в качестве оружия.
– Вот оно что, – хмыкнул охранник, взвесив одну из них в руке, – все ясно.
Быстро, но аккуратно, он сложил содержимое обратно в портфель, закрыл его и протянул хмурившейся женщине.
– Можете проходить. Хорошего дня.
Жанна Витальевна ничего не ответила, но все и так читалось в ее пылающем взгляде. Обыскивать секретаря, проработавшего здесь всю жизнь! Да что эти сопляки себе позволяют?!
Гордо вздернув подбородок, еще сильнее расправив и без того ровную спину, она полной достоинства походкой направилась к лифту, невольно подгоняемая возвращавшимися на свои рабочие места коллегами.
Постепенно характерный лишь для утренних, обеденных и вечерних часов наплыв людей прекратился, холл окончательно опустел, остались лишь двое мужчин в форме, следивших за порядком. Снова едва слышно загудел лифт, легким звоном оповестил о своем прибытии на этаж, раскрыл двери – и из них вырвалась разъяренная фурия. Яростно цокая набойками на невысоких каблуках, подлетела к посту охраны, размахивая какой-то папкой.
– Что это такое?! – выкрикнула Жанна Витальевна, хлопнув ею по столу и едва не задев осматривавшего портфель мужчину по носу. – Это – не моё! Мне нужны мои документы!
Раскрасневшаяся женщина пребывала в таком состоянии, будто у нее украли фамильные драгоценности, и, если бы здесь присутствовали ее коллеги из компании – они бы ни за что не узнали в ней всегда спокойного и рассудительного секретаря.
– Вадик, смотри, вот наша папка! – радостно сообщил охранник своему напарнику, улыбаясь, как ни в чем не бывало. – Спасибо, что вернули, ошибочка вышла. Лежали рядом. А ваша, видимо, эта?
Он протянул Жанне Витальевне личное дело Дениса Романовича, но прежде, чем успел разжать пальцы, секретарь буквально вырвала его из рук. Яростно сверкнула глазами, поджала губы – и вновь скрылась в лифте.
Только когда на табло высветился этаж, где находился кабинет директора, из-под стола выбралась слегка взлохмаченная Вероника, оправляя немного задравшееся узкое платье.
– Ну что, успела? – спросил ее охранник, подавая руку.
– Да, Жень, спасибо большое, – девушка заблокировала свой телефон, на который делала фото.
Она прекрасно знала, что в случае опасности человек будет спасать самое дорогое, а для секретаря бесценным являлось личное дело директора. Как и любая любящая женщина, она после смерти Дениса Романовича перенесла папку из сейфа в приемную, чтобы дать себе время попрощаться, перелистывая его биографию. Веронике оставалось лишь незаметно стянуть папку со стола охранника, сделать снимки, а затем вернуть на место – как раз за то время, как обнаружится подмена.
Пригладив волосы и обворожительно улыбнувшись, она потрепала охранника по плечу.
– Я перед вами в огромном долгу, мальчишки. Ну, чего вы хотите?
– Ты же сама знаешь, – хитро прищурился Женя.
– О, да, – понимающе закивала Вероника. – Большую, с охотничьими колбасками и салями, а еще двухлитровую бутылку колы. Уже заказываю! Приятного!
Довольная, она направилась обратно в офис, даже не замечая задумчивого взгляда Вадика, прикованного к ее длинным и красивым ногам.
– Жень, – обратился тот к старшему напарнику, когда девушка вошла в лифт, – а почему пицца-то?
– А что еще просить? – дернул плечом тот.
– Ну… я бы ее на свидание пригласил, – чуть смутившись, признался Вадик.
– Ага, и кормил бы на свои деньги. А тут она тебе пиццу оплатит, – Женя беззлобно усмехнулся. – Молодой ты еще, ничего не понимаешь.
– Ну да, ну да… – грустно вдохнул Вадик о чем-то своем.
