Текст книги "Три билета в кино"

Автор книги: Яна Ткачёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Сашка понимающе хмыкнул, криво улыбнулся, и напряжение рассеялось. Раскидав омлет по тарелкам, я нарезал хлеб и разбавил кофе молоком, после чего быстро расставил все это на столе и сел напротив Сашки.

– Ешь, – сказал я, указывая вилкой на его тарелку, – а потом расскажешь.

Саня вяло ковырялся в еде, зато кофе выпил двойную порцию. Никогда не видел, чтобы он так сдержанно реагировал на мою готовку, обычно субботний завтрак проглатывал с такой скоростью, будто не жевал вообще. Допивая вторую чашку кофе, он приступил к рассказу, и мой аппетит тоже дал трещину. После описания приключений в ванной я отодвинул от себя тарелку, не съев и половины.

– Марина сделала ей укол какой-то успокоительной наркоты, – закончил Сашка, – но среди ночи она все равно начала кричать и как будто бредить. Это было даже более жутко, чем кровь. – Прикрыв глаза, он снова откинул голову назад, упершись затылком в стену.

– Так что Марина сказала-то? – уточнил я.

– Она говорит, что оказала ей помощь, – ответил Сашка. – Но нужно все равно попасть к женскому врачу. Это все, что я знаю.

– В смысле? – не понял я.

– Ну Марина – врач для младенцев же, – начал объяснять Сашка, – это раз. А второе – нужны какие-то инструменты, чтобы полное обследование провести. Что-то типа того и…

– Это я примерно понял, – прервал его я. – А что она сказала случилось с… Василисой? – мне было немного непривычно произносить имя девушки.

– Ничего не сказала, – недовольно ответил Сашка и скривил лицо. – Типа врачебная тайна. Если Василиса захочет, как сказала Марина, то сама нам расскажет.

И хотя это было логично, но все равно немного несправедливо. Я тяжело вздохнул:

– Что же нам теперь делать?

– Ой, да после всестороннего допроса, – Сашка закатил глаза, – Марина позвонила своей матери, долго там что-то шепталась с ней за закрытой дверью. А потом сказала, что завтра… ой, то есть уже сегодня, ее маман примет Василису в больнице, но типа неофициально, по знакомству.

– Это же хорошо, да? – неуверенно спросил я.

– Наверное, не знаю, – устало ответил Сашка. – Они сегодня к часу туда поедут. Маринкина мама типа крутой женский врач, думаю, она поможет.

И тут я услышал, как с тихим неуверенным звуком открылась дверь Сашкиной комнаты. Мы переглянулись и напряглись. Послышались шаркающие шаги, и в коридоре появилась фигура, на которой до смешного нелепо болтались Сашкины спортивные штаны и огромная толстовка. Фигура сделала несколько шагов вперед, явив нашим глазам опухшее и избитое лицо Василисы, с беспомощно сощуренными от яркого света глазами. Привыкнув к свету люстры, она по очереди посмотрела на нас с Сашкой и сказала своим низким красивым голосом:

– Привет.

ВАСИЛИСА

Они смотрели на меня настороженно, будто я была диким зверем. Я же разглядывала их в ответ, пытаясь найти в себе чувство страха. Их двое, а я одна. Не пора ли начать бояться, Василиса?

Каждая клеточка тела болела и ныла, ходить получалось только опираясь о стену. Проснувшись, я обнаружила на себе чужие вещи и памперс. В любой другой ситуации я бы ощущала смущение, но сейчас внутри разливалось безразличие. Смутно я помнила, как Саша помогал мне выйти из ванной, но осматривала меня девушка. Они видели мое голое избитое тело, но кроме равнодушия я ничего не чувствовала. Я была оболочкой со звенящей пустотой внутри. Даже физическая боль ощущалась притупленной.

– Доброе… кхм… в общем, утро. – Парень в фартуке смешался, будто сказал что-то не то. Саша лишь сдержанно улыбнулся мне уголком рта и кивнул.

Они были такие разные, но в то же время похожи, будто братья, словно что-то роднило их. Я заметила схожесть в повадках, одинаковом повороте головы, позах. Какая-то далекая часть меня вспомнила, как я любила рассматривать их в неловких, но милых моментах у трамвайной остановки. Они были красивыми. Каждый по-своему, но, безусловно, завораживающими. У Саши была бледная кожа и рыжие волосы, но краснел почему-то всегда голубоглазый блондин. Они были маленькой тайной той, прежней Василисы, отдушиной трижды в неделю в бесконечном страхе, который сопровождал ее жизнь. Секретные мальчики из метро.

– Меня зовут Василиса, – представилась я, обращаясь к блондину. Мне хотелось потрясти себя, как неваляшку, в поисках каких-то эмоций, голос прозвучал отстраненно.

Глаза парня расширились, и он покраснел. Снова. Подскочив со стула, он потер ладонями бедра, будто втирая что-то в спортивные штаны, и это движение вызвало во мне смутное воспоминание…

– А я – Женя. – Его голос оборвал смутные картинки перед глазами. – Проходи, присаживайся. Возможно, ты голодна? – Тон и вид излучали радушие, как будто он был гостеприимным хозяином, а я желанной гостьей.

Не успела я ничего ответить, как он уже засуетился, доставая еще одну тарелку и сервируя мне завтрак. От одной мысли о еде затошнило, но я не стала возражать. Я неуверенно сдвинулась с места, памперс стеснял движения, будто матрас между ног зажат. Каждый шаг отдавался тупой болью, и опереться было не на что, кроме стола. Стараясь двигаться медленно, я прошла на кухню, сев спиной к окну, чтобы коридор хорошо просматривался с моего места. Контакт с мягким сидением кухонного уголка и необходимость согнуться практически заставили меня кричать. Сдерживая стон, я одновременно пыталась осмотреться. Кухня была довольно большой, можно было передвигаться, не касаясь друг друга, и при желании у меня было целых две возможности к отступлению. Плюс, здесь куча приспособлений, которые можно превратить в тяжеленное оружие. Но я сомневалась, что смогу двигаться быстро, так что их все еще двое, а я беспомощна.

Я заметила, что Саша внимательно наблюдает за моим шарящим взглядом, и мне показалось, что он просто-таки читает мои мысли. У него проницательный взгляд.

– Хочу сказать спасибо, – я знала, что эти слова нужно и стоит сказать, – за то, что не бросили меня там, у библиотеки. – Женя суетливо уронил лопатку, я повернулась непосредственно к Саше. – И спасибо, что не стал звонить в скорую.

Они смущенно молчали. Да и что тут ответишь.

Не за что, ванна всегда к твоим услугам, заливай ее кровью на здоровье?

– Вы с Мариной поедете к врачу в обед? – уточнил Саша, и я кивнула. Эта Марина была добра ко мне, хотя видела впервые. – Нужно подобрать тебе одежду, не поедешь же ты так, – продолжил парень, а во мне, наконец, проснулась первая эмоция за сегодняшнее утро. Паника.

Одежда…

– А где… где моя одежда? – задыхаясь спросила я.

– Слушай, – по-моему он испугался моей реакции. – Она была слишком испачкана, не думаю, что стоит попытаться стирать. Я сложил в мусорный пакет.

– А куртка? – я не хотела, чтобы мой голос звучал так по-злому, но не могла себя контролировать.

– Тоже там, – извиняющимся тоном сказал он, а потом будто оправдываясь добавил: – Она полностью убита.

– Ты выкинул?! – не своим голосом заорала я, от напряжения стало больно, но ярость была такой сильной, что боль, вспыхнув на секунду, отступила.

– Нет-нет, спокойно, – он поднял руки, будто защищаясь, и я поняла, что не заметила, как вскочила с места, правая рука сжимала вилку так, что побелели костяшки пальцев.

Жгучая волна прокатилась от макушки до кончиков пальцев. Прекрасно, Василиса. Вот и приступы агрессии. А дальше что? Пырнешь их вилкой в благодарность за помощь? Женя стоял с открытым ртом, а на плите скворчала яичница. Боже, параноидальная истеричка со стажем. Вот кто я. Заставив себя выпустить вилку из рук, я снова села.

– Извините меня. – Ярость схлынула так же быстро, как и поднялась во мне, стало стыдно. Утешало только то, что им еще недолго терпеть меня в своей жизни. – В куртке зашит потайной карман. Там все мои документы, все, что осталось от моей жизни.

Женя вернулся к приготовлению завтрака, его спина была напряженной. Саша же молча встал и вышел в коридор. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Вывалив содержимое сковородки на тарелку, Женя присел рядом со мной и ободряюще улыбнулся.

– Все будет хорошо, – пообещал мне он. – Тебя здесь не обидят.

Саша вернулся, неся в руках мою окровавленную куртку и ножницы. Он передал мне верхнюю одежду, а ножницы положил на стол между нами. Я попыталась улыбнуться ему, вложив в эту слабую улыбку все сожаление, которое испытывала. Он кивнул, мол, большое дело, ты чуть не кинулась на нас с вилкой. Это нормально.

Куртка действительно была безнадежно испорчена, но у меня не было других вещей, поэтому я аккуратно вспорола ножницами подкладку, нащупывая острые края пластикового конверта. У меня вырвался вздох. Все было на месте.

– Извини, – я осторожно обратилась к Саше, – могу ли я попросить нитки с иголкой? Я знаю, что вы уже оказали мне доброты больше, чем кто-либо, – нерешительно продолжила я. – Но это моя единственная одежда. Могу ли я постирать ее и высушить? Можно посушить на батарее, чтобы это не заняло много времени.

Они оба недоуменно смотрели на меня, Саша даже брови приподнял. Передо мной остывала яичница, а в горле стоял ком, я чувствовала, что горячие слезы вот-вот польются по щекам. Меня немного пугало то, как быстро я перескакивала с безразличия и чувства пустоты к ярости, затем стыду и чувству вины, а потом к желанию плакать.

– Я имею в виду, что не уверена, что до посещения больницы все успеет высохнуть, – пояснила я. – Не хотелось бы беспокоить вас больше, чем я уже это сделала.

– Ой да ладно тебе! – Женя мягко освободил мои руки от грязной рваной куртки и, переглянувшись с Сашей, кинул ее на пол. Я было дернулась от его прикосновения, но оно было комфортным, деликатным. – Думаешь, ты можешь напугать нас вилкой? – он хохотнул. – Нас так просто не возьмешь.

– А куда ты собралась идти после больницы? – скептично спросил меня Саша. – Какой у тебя план?

Я подавленно молчала.

– Итак, – деловито начал Саша, а Женя встал, подхватил мою куртку и унес в коридор. – Эту одежду мы выкинем, она не подлежит восстановлению. Для больницы подберем тебе что-то из моего, а после больницы ты вернешься сюда.

– А как же твои родители? – с сомнением спросила я. Не уверена, что мое появление здесь останется незамеченным. Да, сейчас, очевидно, родители были в отъезде, но они ведь вернутся.

– Здесь только я, больше никого, – коротко ответил Саша.

– А Марина и Олег? – я окончательно запуталась, на вид он казался чуть старше меня. Разве может подросток жить один?

– Они живут в другом месте, – пояснил Саша, как нечто само собой разумеющееся.

– Видишь, – подал голос вернувшийся с пустыми руками Женя. – Все как нельзя кстати. Ты можешь оставаться столько, сколько нужно.

– Но… – я растерялась. Все не может быть настолько удачно. Вчера моя жизнь едва не закончилась на холодных ступенях библиотеки, но одновременно я сорвала джек-пот, встретив в многомиллионном городе именно тех людей, которые помогут мне разрешить все проблемы. Разве так бывает? В особенности со мной. Здесь должна крыться какая-то злая шутка.

– Ты можешь не беспокоиться, – Саша снова будто мысли мои прочитал. – Займешь мою комнату, она, кстати, запирается на замок, – сказал он, словно между прочим.

Я недоуменно переводила взгляд с одного участливого лица на другое. Очень тихий и тонкий голосок внутри меня уговаривал поверить им. Все люди в мире не могут быть подонками, говорил он. Они уже могли много раз причинить тебе вред. Они хорошие, уговаривал голосок. Но зачем им такая головная боль? Я не могла понять.

Молчание прервала Марина, появившись на кухне в халате, немного растрепанная и зевающая. Поздоровавшись со всеми, она бросила удивленный, но не слишком, взгляд на Женю, после чего скрылась в ванной, поманив меня за собой.

– Ну так что? Останешься? – с надеждой спросил Женя.

Я не ответила. В голове все перемешалось. Жить в квартире, где нет взрослых, а есть только два парня-подростка. Они не вызывали во мне такой волны страха и ужаса, как… он. Но одно дело сидеть на безопасном расстоянии в кухне, а другое дело соприкасаться постоянно, оставшись с ними в замкнутом пространстве. Они помогли мне, говорили, что все будет в порядке, но… раньше я тоже слышала подобное.

Женя продолжал пытливо смотреть на меня. Я неопределенно дернула плечом и, тяжело опираясь на стол, поднялась и прошаркала в сторону ванной, огибая сидящего прямо передо мной Женю. Я помнила, что его прикосновение не вызвало плохих эмоций, но мое тело диктовало свои условия. Больше всего на свете мне хотелось чувствовать себя в безопасности.

С трудом добравшись до ванной, я постучала. Марина открыла и пропустила меня внутрь. Задав неизбежные вопросы о моем кровотечении, она убедилась, что оно прекратилось и, облегченно выдохнув, принялась осматривать синяки, обработав их антисептиком и мазью. Я все думала, как задать вопрос, мучавший меня с того самого момента, как я встала с кровати.

– Почему на мне памперс? – Неужели крови было настолько много или же я описалась под себя? Ведь памперсы надевают взрослым людям только когда все совсем плохо? Я не знала.

– Извини, – объяснила она. – Ночью парни оббегали все магазины и аптеки, белья было нигде не купить. Пришлось вот так выкручиваться и купить то, что было. Сегодня по дороге в больницу заедем, купим тебе новое белье, хорошо? – мягко спросила она.

Я облегченно выдохнула. Никаких особых ужасов.

– А… к врачу нам нужно обязательно? – тихо спросила я, не зная, как задать незнакомому толком человеку мучившие меня вопросы. Почему было столько крови? Что будет делать врач? Мне было так страшно, что снова накатила тошнота.

– Да, – Марина кивнула. – Я уверена, что все более-менее в порядке, иначе кровотечение бы продолжилось. Но лучше если тебя осмотрит опытный врач, потому что Саша сказал… – она немного смешалась. – Что было много крови, в общем.

Я кивнула, пытаясь не слишком задерживаться на воспоминаниях об этом. Поблагодарив Марину, я практически выползла из ванной и неуверенно замерла в коридоре перед зеркалом. Выглядело так, как ощущалось. Болезненно. Уродливо. Наконец моя гнилая грязная сущность гармонировала с внешним видом. Мне хотелось верить, что эти два парня, с которыми я останусь один на один в квартире, помогают мне, потому что они добры. Вряд ли хоть кто-то позарится на уродливого демона, в которого меня превратили его кулаки. И часть меня сожалела, что через месяц все это сойдет, и внешне я буду выглядеть так, словно ничего и не случилось. Мне бы хотелось остаться такой навеки. Потому что такой я и была. Уродливый демон Василиса. В отражении я увидела Женю, который нерешительно остановился чуть поодаль от меня. Вилкой, говорил, его не испугать.

– Сашка там тебе одежду приготовил, – пояснил он.

– Спасибо, я уже иду. – Я медленно проследовала за ним в комнату.

Одежда стопочкой лежала на кровати, одеяло было аккуратно заправлено, шторы отдернуты, и комнату заливал утренний скудный свет с улицы. Само помещение было очень большим, наверное, это самая большая комната в квартире. В первый раз я не заметила, но кровати было две, будто изначально тут жили два человека. Но сейчас вторая кровать больше служила складом, стопками на ней громоздились журналы, приваленные к стене, еще какие-то пластиковые коробки и джойстики. Вроде как должно бы выглядеть бардак бардаком, но все стопки были упорядочены и выглядело опрятно. Рядом с кроватью-складом располагался огромный телевизор, а в углу, рядом со шкафом, был центр этого помещения. Я бы сказала алтарь. Огромный монитор и большущий стол, рядом с которым высился просто-таки трон. Никогда не видела такого внушительного офисного кресла. Уверена, что упав в него, можно было утонуть. Оглядевшись кругом, я решила, что эта комната не лишена уюта и своего сурового очарования, так же как и ее хозяин.

Я заметила, что парни с любопытством и настороженностью наблюдают за мной. Ожидают реакции или боятся? Покосившись на них, я указала пальцем на кресло-трон и вопросительно подняла брови, Саша великодушно кивнул. Прошаркав к трону, я осторожно опустилась на него. Или, точнее сказать, в него. Кресло обняло меня со всех сторон, и даже боль во всем теле не смогла полностью погасить чувство уюта, охватившее меня. Почти как при прикосновении к Жене. Я нашла объяснение приятным эмоциям от его касаний. Это ощущалось уютным. Как будто я вернулась домой. Я закрыла глаза и улыбнулась, немного покачавшись всем телом. Конечно, это не кресло-качалка, но все же какое-то ощущение укачивания возникло. Удовлетворенно вздохнув, я подняла веки и наткнулась на две пары глаз, жадно рассматривающих меня. Выражение лиц парней было настолько схожим, а взгляды были почти идентичные, что мне стало даже немного неловко, будто я застала их за чем-то неприличным. Но не отвратительным. Это всколыхнуло во мне прежние чувства, на которые была способна та Василиса, которую еще никто не убил. Повисла тишина, и некоторое время мы так и сидели, будто загипнотизированные каким-то незнакомым напряжением, повисшем в воздухе.

Голос Марины, прокричавшей из коридора о том, что необходимо собираться, выдернул нас из этого момента. Женя сдавленно прокашлялся и отвел взгляд. Саша спокойно поднялся и вышел из комнаты. Напряжение рассеялось. Этот голос вернул меня к настоящему, напомнив, что я больше не девочка, которая наблюдает за двумя красивыми мальчиками, идущими в метро. Той девочки больше нет, остался только уродливый демон Василиса, избитое изувеченное существо, грязное и испорченное.

САША

За девчонками захлопнулась дверь. Я еще раз прокрутил в голове образ Василисы, в мешковатых спортивных вещах не по размеру и надвинутой низко на лоб кепке. От холода не спасает, зато синяков почти не видно, особенно если нижнюю часть лица прятать за широким воротом куртки. Жекина идея. Иногда он бывает по-настоящему гениальным.

Олег с самого утра был сдержанным и молчаливым. Он добродушно поздоровался с Василисой и даже не заметил, как она вздрогнула и напряглась при виде незнакомого мужчины. Он был вежлив и мил с Мариной, как и обычно, а нас с Жекой будто не замечал. Я ждал отповеди, мой брат никогда особо не умел держать свое мнение при себе. Вечно совал нос в чужой вопрос. Он маячил в гостиной, вроде как складывал постельное белье на диване. Сейчас расплачусь от этой заботы. Я двинул в кухню, где Жека мыл посуду после завтрака. Я не собирался облегчать задачу чуваку в гостиной, мне уже не двенадцать, чтобы бегать за ним хвостиком и ловить каждое слово, как жалкий щенок.

Жека при виде меня кивнул и продолжил уборку. Иногда в нем просыпалась настоящая Золушка. Наверное, он был хозяйственный, из тех, кто любит создавать уют и видят в месте, где они ночуют, больше, чем просто стены. К сожалению, ему не было дано проявить эту свою черту нигде, кроме этой квартиры. Дорого бы я дал, чтобы увидеть лицо его бати, появись Жека перед ним в переднике.

Олег пыхтел в гостиной. Казалось, что я слышу его прям здесь. Учитывая шум бегущей воды и звон соприкасающихся тарелок, брат был очень шумным – его терпение на исходе. Так и жаждет поделиться своим ценным мнением. Я схватил яблоко из вазы на столе и вонзил в него зубы с оглушающим хрустом. Развалившись на диванчике, начал ждать, и… три, два, один!

Олег залетел на кухню. Видно было, что мой обычно мягкий и покладистый брат накрутил себя как мог, прежде чем принять настолько серьезный вид. Деловым и собранным, мне кажется, он был только когда дело касалось медицины. Но сейчас его прям-таки распирало от возмущения.

– Александр! – я аж подавился от такого официоза. – Думаю, что пришло время серьезно поговорить.

– Внимательно… – с сарказмом ответил я, делая приглашающий жест рукой.

– Тебе не кажется, что это… семейный разговор? – ненадолго смешался Олег, покосившись на Жеку.

– Какой-какой? – уточнил я, будто не расслышал. Не, во дает, семейный! – Жека тут останется, потому что мне неохота потом ему все пересказывать по второму разу, – обозначил я рамки.

– Так… – Олег окончательно смешался и весь его пыл погас. Да-а-а, ненадолго тебя хватило, братец. – Учитывая все то, что ты нам вчера рассказал… эта девушка… Василиса… она нуждается в помощи, – запинаясь, проговорил мой брат.

– Да, и мы окажем ей любую помощь, которую сможем, – согласился я.

– Кто мы? – взвился Олег. – Необходимо обратиться в соответствующие органы… Да, она не захотела идти в милицию, чтобы не проходить унизительную процедуру освидетельствования… я полагаю, – продолжил брат. – Но дальше-то что? Органы опеки? Нужно найти информацию, кто занимается этими вопросами.

– Мы обязательно найдем всю информацию, которую захочет найти Василиса, – уверил его я. Жека тем временем закончил с посудой, вытер руки и присоединился к нам за столом. – Когда она будет готова и попросит нас об этом. – Я сделал ударение на последней части предложения.

– А до этого что? – недоумевающе вытаращился на меня Олег.

– А до этого ничего, – пожал я плечами, – будем спокойно жить и подождем, пока она поправится и будет готова обсудить это.

– Где жить? – Олег снова начал закипать. – Здесь? Это тебе не бездомную собаку или кота домой притащить, – втолковывал мне брат. – Она несовершеннолетняя, ее будут искать. У нас могут быть неприятности.

– У нас? – я насмешливо вскинул брови. – Ты никак собрался тут остаться и заботиться о несчастных беспризорниках.

Брат густо покраснел в ответ на мое замечание. Да, я знал, что бью ниже пояса, но он меня достал.

– Не забывай, я все же несу за тебя ответственность. – Голос Олега дрогнул. Ну хоть совести хватает не смотреть мне в глаза, произнося такие слова.

– Олег! Я – взрослый парень, думал, что с этим мы уже решили, – мне надоело играть в поддавки, ты хочешь говорить открыто, давай говорить открыто, дорогой брат. – Я не лезу в твою жизнь, ты не лезешь в мою. У тебя нет от меня проблем, я соблюдаю свою часть сделки. Соблюдай и ты свою.

– А если отец узнает?

Я закатил глаза. Что за наивняк?

– Слушай, ты еще не понял? Да пофиг ему! – сказал я со смешком. – Пока у нас нет проблем с законом, и его не ищут какие-нибудь там службы, ему на нас насрать. – Олег поморщился, услышав мои циничные слова. – Меня это вполне устраивает, лишь бы денежки капали. – Я до конца прояснил свою позицию и сложил руки на груди, ожидая отповеди моего милого брата.

– Ладно. – Олег проигнорировал мои слова об отце. – Но не говори, что я тебя не предупреждал. И когда начнутся проблемы, а они обязательно начнутся, – пригрозил он, – не надо звонить на ночь глядя и просить помощи.

Он хотел казаться хуже, чем был. Я впервые попросил у него помощи за последние четыре года, не думаю, что так уж успел ему надоесть. Но переговоры ему вести не стоит, для этого он никуда не годится. Надеюсь, что в операционной редко приходится спорить и убеждать коллег в своей правоте, иначе моего брата ждет профессиональный провал.

– Я буду звонить и просить тебя о помощи, когда мне это понадобится, – ответил я, глядя ему в глаза. – И ты мне поможешь. Я не так часто прошу, чтобы ты утомился прям.

– Я не имел в виду… – Он покраснел и начал мямлить. Боже, серьезно? Ему надо научиться не так сильно поддаваться на манипуляции. – Ты всегда знаешь, что я готов помочь. Я не хотел сказать… – Он окончательно смешался и замолк, но после нескольких секунд молчания добавил: – Я не хочу, чтобы случилось что-то плохое… с тобой.

О-о-о-о, ты опоздал. Лет так на десять, дружок. Или на пять, когда все еще могло быть хорошо.

– Олег, – я немного смягчился, его вины в том, как сложилась наша жизнь, было не так уж и много, – давай все останется как прежде. А прежде я не доставлял тебе неприятностей и соблюдал все наши договоренности.

Брат кивнул. Женька сидел тише воды, ниже травы. Мне кажется, что он вообще ни разу не видел, чтобы мой брат столько говорил. Поэтому он наблюдал за всем этим разговором широко открытыми глазами. Вкратце он был в курсе нашей с Олегом договоренности, но всех подробностей мы с Жекой не обсуждали. Так что друг слышал только ту версию, в которую верили его родители и все остальные соседи.

Я откинулся на спинку диванчика, разглядывал обоих и размышлял. Вот сидит человек, который внешне похож на меня, как две капли воды. Я точно видел, каким буду в двадцать три, как взросление повлияет на меня внешне. Но этот человек был самым чужим на свете. Нас связывала кровь, а больше ничего. И вот совершенно чужой человек, не похожий на меня ни внешне, ни внутренне, но с ним меня связывает вся жизнь. Он знал мои привычки, распорядок дня, раз в неделю помогал мне с закупом продуктов и делал так, чтобы я не сдох от последствий своей скверной стряпни. С этим человеком меня связывало нечто большее, чем кровь и условности. Личный выбор? Судьба? Стечение обстоятельств?

Это был первый момент в моей жизнь, когда я задумался, из чего складывается семья. Ведь семья нужна каждому человеку.

ВАСИЛИСА

Марина вела себя мягко и учтиво, пытаясь завести разговор на отвлеченные темы, но меня все больше и больше беспокоил предстоящий визит к врачу. Будет ли это больно? Мне было даже сложно идти, все настолько болело там… внизу. Я даже подумать боялась, что меня будут осматривать и прикасаться. Ожидание казалось невыносимым. Словно удлиняя эту пытку, мы заехали в магазин за бельем. Было позднее утро субботы, магазины открылись едва ли больше часа назад, и народа было немного, но я почувствовала невольную тревогу, когда Марина, выйдя из такси, устремилась по улице к торговому центру, даже не оглянувшись. Она шла не быстро, но мне пришлось постараться, чтобы успеть за ней. Едва сдерживая стоны боли, я тащилась следом, мне казалось очень важным не упустить ее из виду. Это было самым важным. Паника начала накатывать, и я ускорила шаг, почти наступая на пятки девушке Олега. Я не понимала, почему мне так важно было быть рядом с Мариной, тем более, тревога не улеглась до конца и все еще билась где-то в горле, мешая дышать. Я почти не разбирала слов девушки, спеша за ней между рядами и просто кивая на какие-то вопросы. Меня бросало то в жар, то в холод. Вдруг затылком я почувствовала, что за спиной кто-то стоит. Внутри меня все обмерло. Неужели?..

Резко обернувшись, я наткнулась на фигуру незнакомки, которая рассматривала комплекты белья на вешалках, не обращая на меня ни малейшего внимания. Это был не он. Тем не менее, мне казалось, что женщина стоит уж слишком близко, и это меня беспокоило, рождая неприятное чувство. Не панику и страх, которые я ощущала, совершая короткую болезненную пробежку за Мариной по улице, а дискомфорт на грани того, что мне хотелось уйти, отодвинуться.

– Давай возьмем эти, – Марина показала мне набор из хлопковых трусов, где в одной пачке сразу семь штук.

Я почти не глядя пошарила рукой, выхватила нужный мне размер и заверила ее, что мне больше ничего не нужно, только бы побыстрее выбраться из этого магазина. Расплатившись на кассе, я снова почти наступая на пятки Марине, двинулась за ней к машине, ожидавшей нас все это время на стоянке. Стараясь не смотреть по сторонам, я считала выбоины и щербинки в асфальте, ориентируясь на цокот Марининых каблуков. Цок-цок, тревога никуда не уходила, цок-цок, пятнадцать щербинок, одна большая выбоина. Цок-цок, девушка остановилась, послышался звук открываемой двери, и я постаралась поскорее пробраться на заднее сиденье. Тревога немного отпустила. Марина села вперед и назвала адрес больницы. Я теребила пальцами небольшой шелестящий пакет из магазина белья. Подумав немного, засунула его в карман куртки и постаралась выровнять дыхание. Я даже забыла о предстоящем осмотре у врача, настолько неприятно было оказаться на большом открытом пространстве, заполненном людьми.

Всю поездку я растерянно размышляла, что это было. Раньше со мной никогда не случалось таких приступов паники в магазинах. Да и в любых местах, кроме дома. Это неприятное липкое чувство, струящееся по позвоночнику, возникало только когда я переступала порог нашей квартиры, и в магазине заставило меня в ужасе подумать на секунду, что обернувшись, я увижу не милую женщину в отделе белья, а… его. Хотя, казалось бы, что ему делать в магазине белья. Это глупо.

Доехав до поликлиники и понимая необходимость снова выйти из машины, я опять почувствовала накатывающую панику. Что же это такое! Вряд ли он будет в женской консультации, нужно же быть разумнее. Но разумнее быть не выходило, поэтому я снова ускорила шаг, чтобы не выпускать Марину из вида, вжала голову в плечи и уткнулась взглядом сначала в асфальт, а потом в ровные квадраты плитки на полу поликлиники.

Мы спокойно, без задержек прошли на второй этаж, и Марина уверенно зацокала по коридору. Она была здесь не впервые, это было ясно по тому, как часто с ней здоровались и бросали ей «привет, Мариш» на разный лад женские голоса. Я не чувствовала всепоглощающей паники, лишь тревогу, словно стены женской консультации раздвигались прямо у меня на глазах, оставляя меня одну на огромном пространстве, продуваемом всем ветрами, и мне даже некуда было спрятаться. Хотя от чего мне здесь прятаться. Все эти сумбурные ощущения и страх вызывали практически тошноту, и я тяжело сглотнула, беспокоясь, что меня вырвет на этот чистый кафельный пол.

Марина остановилась и, обернувшись ко мне, попросила подождать, она заглянет к маме, может ли та принять нас прямо сейчас. Мне захотелось закричать по-детски, чтобы она меня не бросала, но я только застыла столбом, открывая и закрывая рот. Марина же, наполовину заглянув за дверь с табличкой «гинеколог», застыла так на несколько секунд, а потом кивнула и открыла дверь шире, входя внутрь. Посмотрев на меня через порог, она ободряюще улыбнулась и пригласила жестом следовать за ней.

Кабинет был разделен на две части ширмой, за которой слышалось движение, и добродушный грудной голос сказал:

– Давайте-ка, девчушки, снимайте верхнюю одежду и обувь и проходите сюда.

Я, оглядевшись, заметила обычную больничную кушетку того странного коричневого цвета, который кажется всегда слегка отвратительным, и, расстегнув куртку, аккуратно сложила ее, примостив рядом с Марининым пальто, которое она бросила куда как небрежнее. Ботинки заняли гораздо больше моего времени, потому что сгибаться было все еще больно, а шнурки, будто издеваясь, выскальзывали из-под одеревеневших пальцев. Немного поразмыслив, я сняла и кепку. Марина терпеливо ждала меня у ширмы, переминаясь в тонких колготках на холодном полу и ведя молчаливый разговор одними взглядами с обладательницей женского голоса.

Пройдя вслед за Мариной во вторую часть кабинета, я успела краем глаза увидеть пугающего вида кресло, после чего сосредоточила внимание на дородной женщине в белом халате, которая сидела за столом. Весь ее вид говорил о радушии и доброжелательности. Она лишь мельком скользнула взглядом по моему избитому лицу и приветливо улыбнулась.