Текст книги "Он + она = катастрофа (СИ)"
Автор книги: Яна Таар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Если хочешь, живи в моей квартире, спи в моей кровати и…
– …пей мою кровь! – закончил за него взбешённый соперник, выскочив вслед за беглянкой.
Дмитрий ухватил Аню за подол шубы и втянул её назад в прихожую. Двери захлопнулась перед носом растерянного хозяина.
– Это точно моя квартира? – засомневался Игорёк. – Чудесный мир матрицы. Поеду я на работу в офис, оттуда меня точно никто не выгонит.
Он осторожно приоткрыл дверь, незаметно пробрался по стеночке, стараясь не задеть двух ненормальных, увлечённо целующихся у зеркала. Собирался Игорёк в рекордном темпе: схватил куртку, шарф, барсетку, ключи от автомобиля и бесшумно покинул оккупированную территорию.
– Открой глаза и скажи, что простила меня, – спустя час попросил раскаявшийся жених, но Аня отрицательно замотала головой и уткнулась лицом в подушку.
– Поздно смущаться, я всё про тебя знаю.
Девица громко фыркнула и, распахнув глаза, подозрительно уставилась на шутника. Отважный любовник тяжело вздохнул и снова на час выпал из реальной жизни.
– Что теперь с тобой делать? – спросил он позже. – Отпускать нельзя. Сбежишь. Волочить за волосы в ЗАГС?
– Я иду домой.
– Сейчас ты точно никуда не идёшь. У меня в разгаре сексуальный пир. Хочу больше и круче. Что ищешь?
– Утюг из коллекции.
Он слегка умилился:
– Как это по-женски, думать про хозяйство. Зайду к тебе вечером.
– Не открою.
– Угу, я не был убедителен. Сейчас исправлю ошибку.
– Мамочка!
– У нас есть тёща? Надо еще раз всё хорошенько обдумать… зачем сразу драться?
Было далеко за полдень, когда Дима привёз Аню домой. Едва она скинула вещи в ванной, дверной звонок разразился истерической трелью. Чертыхающаяся Аня кое-как влезла в банный халат и выбежала в прихожую. Когда она распахнула входную дверь, в квартиру вошёл сосредоточенный Игорёк и целеустремлённо пробежал в кухню мимо вклокоченной хозяйки.
– У меня дома сумасшедший дом, представляешь, – он зажёг огонь под чайником и опустился на табурет. – Немного посижу у тебя, потому что эти двое прижились в моей квартире и …, – он замолчал, вытаращившись на Аню.
– Что ты здесь делаешь?
– Живу.
– А там кто живёт?
– Ты. Загляни на всякий случай, может, узнаешь свои вещи, – посоветовала ехидная девица.
– Весь день работал, замотался. Когда звонил Диме, он был у меня.
– Полочку прибивал, – пояснила Аня. – Сама свалилась, представляешь. И кофемашина у тебя забарахлила. По дороге отвезли в мастерскую
Игорёк горько усмехнулся, представляя масштабы надвигающейся беды. Самопадающая полочка – это сущие мелочи.
– Я ехал к Инне, но в дороге задумался и по рассеянности свернул в знакомый переулок. Дима на работе?
– При твоем звонке у него сработал комплекс любовника, и сейчас он пролетает между двадцатым и девятнадцатым этажом моего небоскрёба.
– Ты живёшь в пятиэтажке, – не поверил Игорёк.
– Тогда, на работе. Гениально руководит подчиненными.
Начальник и подчиненная мирно пили чай в кухне. Игорь Геннадьевич чуть помедлил, но решился задать вопрос, который не давал ему покоя.
– Замуж выходишь?
– Не выхожу.
– Не предлагал?
– Отказала. Не могу выйти замуж за человека, которого едва знаю.
Игорёк радостно уткнулся в чашку и принялся убеждать Аню, что вокруг неё полным-полно достойных холостых парней. Он плёл словесную вязь про руку, которую он без колебания отдаст…
Замороченная хозяйка выпроводила изъясняющегося начальника из квартиры. Он спускался по лестнице и обиженно сопел, свято уверовав в высшую жизненную несправедливость. Спустя час Дмитрий Александрович позвонил Ане и назначил первое настоящее свидание.
ГЛАВА 20
Три с половиной месяца спустя.
В распахнутое окно офиса врывался хлопотливый птичий гомон, звук апрельской капели и приглушенный гул невидимых автомобилей. Аня прилежно изучала документы в компьютере, тётя Валя дремала, сидя на своём любимом месте, рядом с огнетушителем. Сонная атмосфера была нарушена явлением бодрого Игоря Геннадьевича.
– Уважаемые сотрудники! Сейчас мы проведём собрание, посвящённое…, а где Инна? Инна!
Вылетевшая из подсобки девица, являла образец срочной эвакуации. Одной рукой она успела влезть в пальто, и этой же дланью придерживала шарф, шапку и клавиатуру. Другой рукой Инна трогательно прижимала к груди новенький монитор, который ей подарили благодарные клиенты за то, что она вышла замуж и оставила в покое холостых бодигардов. Художественный облик беглянки завершала изящный шопер, килограммов двадцать весом, эффектно зажатый между зубами. Она выплюнула сумку на монитор и тревожно завертела головой.
– Замыкание? Пожар! Что брать? – кинула шапку с шарфом на сумку, и свободной рукой сгребла с Аниного стола высокую стопу папок.
– Инна, оставь в покое документы, – потребовал начальник.
– Потоп? – она вопросительно уставилась на сверкающий паркет.
– Два месяца исполнилось со дня последнего потопа, – припомнила тётя Валя. – Тогда все арендаторы съехали, остались лишь мы – самые живучие и стойкие.
Инна недоверчиво помотала головой и подозрительно уставилась на стену, белеющую свежей штукатуркой.
– Нас не таранит экскаватор с пьяным водителем. Забудь этот кошмар, – Игорёк тронул несчастную за руку.
– Зачем тогда кричали?
– Звал на собрание. Итак, дорогие коллеги, пришло время делать ремонт!
– Не пришло то время, – Инна замялась, бросив взгляд на безмятежную Аню. – Ты с Дмитрием Александровичем поссорилась?
– Нет, – виновница мировых катаклизмов энергично мотнула головой.
– Между прочим, целый месяц живём без неприятностей, – вмешалась тётя Валя.
– Юбилей, – согласился Игорёк.
Все сразу вспомнили, как месяц назад, как раз второго марта, в эту комнату ворвался безумец, размахивающий гранатой. Но, то ли механизм заел, то ли день был с магнитными бурями, но граната отказалась взрываться. Взбешённая Инна выкинула террориста из окна вместе с бракованной штамповкой. Мужик стукнулся головой об асфальт, у него повторно съехала крыша. Теперь сумасшедший лечится в тюремной психушке. Зря он сюда приходил.
– Зловещее спокойствие, – не унималась бдительная Инна. – Как бы чего не вышло.
Начальник только отмахнулся.
– У меня хорошие предчувствия, потому с понедельника агентство уходит в отпуск.
Придуманный начальником ремонт грозился вылиться во всенародное бедствие. Во-первых, много посторонних людей просачивалось в офис, несмотря на табличку «закрыто», и во-вторых, поведение Инны напоминало пробег стенобитного орудия, сорвавшегося с горы.
Исторический понедельник начинался просто идеально. С раннего утра Аня и тётя Валя подготавливали помещение к ремонту. В то же самое время деятельный начальник в паре с неутомимой Инной съездили в ближайший «Стройсалон» и купили четыре вида красок, лак, растворитель, валики, ванночки, кисти и многое другое, что необходимо для качественного ремонта.
Руководил работами находящийся в отпуске майор Воронцов. Супруг Инны оказался опытным специалистом в области ремонта. Он загодя составил список покупок, распределил работу, организовал вывоз мусора. Исполнители боготворили выдвиженца и с воодушевлением трудились во благо любимой фирмы.
Данила очень толково распоряжался подвернувшимся коллективом. Тогда и возникли первые трудности в лице его ненаглядной жёнушки. Стоило майору раскрыть рот для очередного указания, его преданная супруга бросала работу и бежала смотреть на мужа. Как позднее выяснилось, Инна не могла «сдержать гордости за Данилушку». В момент спонтанного бега, богатырь-девица сшибала на своём пути любые препятствия. После трёх неудачных попыток остановить разгулявшуюся сотрудницу, Инну отправили в подсобку обдирать обои, двери плотно прикрыли, а майор заговорил шёпотом. Спустя час, замучавшись шипеть, он начал писать указания на листочках.
В полдень явилась Лена, решившая принять посильное участие в ремонте. Изучив письменную инструкцию от Данилы, она взялась за работу. После обеда, по очереди, стали являться тёщи, – наступил час дневных визитов. Каждая гостья заходила «на минуточку», давала умные советы, оценивала проделанную работу, доводя майора до белого каления. Главный специалист по ремонту срывался в крик. На звук его голоса, как собака Павлова, выбегала запрограммированная жена, в пути сбивая вёдра, стулья и людей. Данила замолкал, визитёры откатывались к двери и задом покидали стены турагентства.
Худо-бедно, но ремонт продолжался. Девицы занимались старыми обоями: Аня шпателем поддевали их сверху, а Лена тянула вниз. Тётя Валя зависла в окне: правая нога – на табурете, левая – на подоконнике. Поднявшись на цыпочки, она снимала заслуженный карниз. Игорёк поставил стремянку в центре офиса и, забравшись на предпоследнюю ступеньку, разбирался с люстрой.
Лена не умела работать молча. Соскабливая шпателей намертво приклеенный кусок бумаги, она делилась с коллективом любовными неудачами.
– Только познакомились и, буквально на следующий день, у него наступил критический момент!
Игорь Геннадьевич фыркнул, стремянка опасно закачалась.
– Трудный период в его жизни, – поправилась рассказчица. – Мне пришлось утешать, советовать, поддерживать морально и материально.
– Если желаешь разорить врага – познакомь его с нашей Леночкой, – согласилась тётя Валя.
– …хочу простого женского счастья, – разорялась «наша». – Пускай он не будет зеленоглазым красавцем, как у некоторых, – она покосилась на умиротворённую Аню, – но мой избранник должен быть сильным, надёжным, и в моменты слабости я, а не он, могла бы поплакать на крепкой груди.
– Тебе не мужчина нужен, а диван. Он крепкий, надёжный и у него нет проблем, – философски подытожил Игорёк.
В комнату ввалился нагруженный Данила. Он пыхтел, втаскивая из коридора мешок цемента. Не глядя под ноги, слегка споткнулся о порожек и с коротким вскриком уронил мешок на пол.
– Тв-вою дивизию! Никого не прибил? – громко спросил он.
Дверь подсобки с грохотом распахнулась. Жена майора начинала контрольный пробег. В течение трёх секунд офис накрыл ураган с женским именем Инна.
Первой пострадала Лена. Она выносила ведро с мусором, когда её отбросило в подсобку на старый заслуженный диван. Уткнувшись носом в линялую обивку, невеста оценивала привалившее счастье. Диван был потрёпанным, но крепким.
Тренированная Аня ловко перепрыгнула через ведро улетевшей подруги, но затем ей под ноги свалилась табуретка тёти Вали. Супруга полицейского успешно выбила подставку из-под ног зазевавшейся женщины. Последняя исполняла акробатический трюк: одна нога по-прежнему стояла на узком подоконнике, а другая болталась в воздухе. Обеими руками тётя Валя вцепилась в хлипкий карниз. Ради сохранения интриги старичок надрывно поскрипел, и эти двое с треском свалилась вниз. Аня успела прижаться к стене, а тётя Валя получила карнизом по касательной.
В то же самое время Инна с упорством дурной козы таранила стремянку Игорька. Не пройдя габаритами, девица преодолела последний метр с лестницей на голове, чуть выше сидел обмерший начальник, судорожно прижимающий к груди оторванную люстру. Широким взмахом руки Инна отбросила всё лишнее в правый угол и оказалась лицом к лицу с Данилой.
– Инночка, я же тебя просил! – супруг в отчаянии всплеснул руками и пошёл доставать Игорька из-под обломков стремянки. Аня растирала ногу тёте Вале, когда из подсобки выскочила разъярённая Лена.
– Мне не нужен линялый хрыч! Я ищу молодого, обеспеченного и перспективного мужа!
Расстроенный начальник потирал шишку на лбу. Он присел на табурет и положил на колени остов бывшей люстры.
– Где добыть для тебя принца, понятия не имею, – грустил он. – Одно знаю точно: если Инна не перестанет крушить мебель, я из перспективного молодого бизнесмена превращусь в опасного психа с критическими днями, и тогда, Леночка, мне понадобится твоя грудь, чтобы выплакаться.
Ремонт длился шесть дней. За это время старые травмы залечили, их заменили новые синяки. Однако работники агентства отличались приобретённой стойкостью к неприятностям, поэтому ушибы и мелкие ссадины не оказывали существенного влияния на темп работ. Наступило воскресение: выходной день для всего мирового сообщества и рабочий для сотрудников «Романтик-тур».
Сегодня коллеги занимались расстановкой офисной мебели. Тётя Валя, по привычке взобравшись на подоконник, поправляла жалюзи. Инна сновала из подсобки в офис, перенося особо громоздкие предметы. В данный момент она тащила стол, на котором громоздились буклеты и папки. Рядом с богатырь-девицей подпрыгивал переживающий Игорёк.
– Правее! Давай здесь. Стоять, глухая тетеря! Не бросай, там ножка подламывается. Осторожнее-е. Аа-а!
Инна, не обращавшая на его вопли ни малейшего внимания, с облегчением грохнула стол на пол. Вышеупомянутая ножка подломилась, образовался крен и всё, что лежало на столешнице, с шелестом посыпалось вниз.
– Что тебе дома не сиделось, солнце ты наше? – начальник скакал рядом с Инной и красноречиво жестикулировал. – Вытащи затычки из ушей! Уж и не знаю, когда от тебя ущерба меньше: без затычек – бедствие, глухая – тоже не помощница.
Инна с интересом следила за его гримасами. Подумав, вытащила одну затычку и уставилась на Игорька.
– С вещами надо обращаться бережно. Посмотри, ты бросила стол, и он развалился. Как Данила тебя терпит? Загадка.
Супруга майора встрепенулась.
– Где Данилка? – она расцвела и попыталась сорваться с места, но Игорь камнем завис на вытянутой руке.
– Сядь! – рявкнул он. – Сядь на обломки стола! Нет Данилы. Поехал твой муж новую люстру покупать. Заодно мог бы и новый стол купить.
На шумок забрела Элла Юрьевна. Она принесла в подарок нечто объёмистое, трогательно завёрнутое в шелестящую бумагу и украшенную зелёной розочкой.
– Я вам картину принесла. Работа известного художника, оригинал.
– Если там окажется её портрет, найду железный крюк и удавлюсь, – еле слышно прошептал Игорёк.
Тёща торжественно развернула шедевр.
– Всего лишь немного геометрии, – оживилась Лена. – Треугольники, квадраты, овалы. Как называется картина?
– Портрет любимой женщины с котом на фоне Эйфелевой башни. Полотно художника Гремелова, – фамилию Эллочка произнесла уважительно и с придыханием.
– Я, как только увидел, сразу понял – портрет! – Игорёк с подозрением уставился в нагромождение фигур.
– Типичный авангардист, – со знанием дела кивнула Лена. – Спорим, тот серенький треугольник – Эйфелева башня.
– Угу. И стоит она на голове любимой женщины, – согласилась тётя Валя.
– А почему у неё ноги квадратные и синие? – возмущался Игорь. – Вдруг ещё и волосатые? Такое изобилие оранжевой краски, мне орать хочется.
– Если бы тебе на голову поставили Эйфелеву башню, то и у тебя бы физиономия стала синей и квадратной.
– Кружки оранжевого цвета. Это кот! – догадалась Леночка. – Здоровый такой котяра.
– Кота зовут Пантелеймон, – вставила Элла Юрьевна. – Чистокровный перс.
– Я бы в такую бабу не влюбился, – упорствовал Игорёк.
– Почему три глаза? – удивлялась Инна. – Один – у квадратной бабы, другой – кота, а третий примостился в углу и смотрит оттуда …нехорошо.
– Дремучая ты, необразованная, – оскорбилась Эллочка. – Это всевидящее око художника, он за нами наблюдает, – мадам показала на небо.
– Умер, значит, – обрадовался Игорёк. – Так ему и надо, хватит народ пугать!
– Не радуйся. Он живее всех живых.
В офис заглянула Аня.
– Что за шум? Здравствуйте, Элла Юрьевна. О-о, картиночка! Котик-то подрос. Привет, Пантик! – Она постучала котяре по глазу и оглядела притихших коллег.
– Видите, девушка разбирается в искусстве, – восхитилась тёща.
– Я разбираюсь? – удивилась Аня. – Не-ет! Просто этот тщедушный Гремелов на днях пробрался в офис Димы и попытался вручить ему одно из своих творений. Я присутствовала при вторжении. Гений великодушно разъяснил нам, что есть кто, на его картинах. На всех полотнах, что мы имели честь видеть, были запечатлены рыжий кот Пантелеймон и любимая женщина художника. Позже, после трёх стопок коньяка, он признался, что смертельно ненавидит кота. Гремелов – мнительный эстет, любит носить белоснежную сорочку и чёрные брюки. Он является к даме сердца расфранчённый, а уходит из квартиры в густой рыжей шерсти. На следующее утро эстет отдирает пух от любимых штанов и желает мохнатой твари скорейшей кончины. Но котяра не спешит помирать, и мастер изливает накопившееся отчаяние в геометрической мазне. Размер Пантелеймона увеличивается, а цвет меняется от светло-желтого к ядовито-рыжему.
– Хорошо, что из картины шерсть не лезет, – заметила тётя Валя, – и мне жалко больного художника.
– Коллеги, куда мы повесим страдания художника? – беспокоился Игорёк. – Неплохая стена возле Аниного стола. Ты не против шедевра?
– Пусть висит. У клиентов буду интересоваться, что они видят на картине. Маленький психологический тест.
– Лично меня сильно обеспокоил глаз на лбу циклопки. Взгляд его любимой бабы лезет глубоко в душу и выворачивает, – тёща была откровенна.
– А-а! Так вы с похмелья купили это художество, – докопался до сути Игорёк.
Тёща, нахмурившись, уставилась на картину.
– Вешайте на стену! – приказала она. – Придёт день, и люди оценят шедевры авангардизма.
– Нам столько не жить, – пробурчал начальник.
– Мог бы и обычный натюрморт нарисовать, – Аня присела на стул. – Стеклянную вазочку с фруктами, корзинку с грибами …солёными, можно копчёную рыбку на газете. Воробьи под нашим окном постоянно что-то клюют. Скоро обед?
Инна искоса глянула на мобильник.
– Через два часа.
– Я не выдержу, умру от голода.
– Коллеги, никто не встречал банку с оливками? – спросила тётя Валя. – Я точно помню, что покупала в среду, а куда положила – не помню. С нашим ремонтом…
При слове «оливки» Аня встрепенулась.
– Где оливки? Дайте оливки!
– Аня, ты же ненавидишь оливки. Ты их съела?
– Да, хочу ещё.
– У меня нет, – Валентина растерянно присела на кривой стол и уставилась на прожорливую племянницу. – Купила одну.
– Банка красной икры подойдёт? – Элла Юрьевна внимательно разглядывала Аню.
– Подойдёт, – обрадовалась та. – Хочу красную икру. Игорь, дай ложку. Не чайную, доставай столовую.
Вернулся нагруженный коробками Данила, следом за ним в туристическое агентство заглянул Андрис. Мужчины разговаривали между собой, но при виде Ани, которая ела красную икру большой ложкой и без хлеба, замолчали.
– Что с ней? – тихо спросил Карлеонис у присутствующих.
Лена скорбно вздохнула, подошла к Ане и погладила подружку по голове.
– Валентина, вы же ближайшая родственница, а она …красную икру ест и оливки банками, – не выдержала Инна.
– Ничего не понял, – помотал головой Игорёк.
– Будет мальчик! – торжественно объявил Андрис.
– Анечка, мы с тобой идём к врачу, – пришла в себя ближайшая родственница.
– Зачем мне врач? – взъерепенилась любительница чужих деликатесов.
– Зачем? Затем, чтобы роды принять! – громыхал Карлеонис. – Димон знает?
– Откуда? Если она сама об этом не догадывается, – резонно заметила Лена.
– Анька, слушай новость дня: скоро ты станешь мамашей, – взялся за дело Андрис. – Дуй с тёткой на приём к врачу, а потом бегом к Димону, чтобы этот джедай не отвертелся.
Будущая мать выронила ложку, схватившись одной рукой за лоб, а другой за живот.
Джип мчался по кольцевой, со свистом разрезая прохладный, упругий воздух. Давненько Андрис не испытывал такого удовольствия. На его улице случился праздник! Сейчас он притормозит у обочины, наберёт номерок Димона и поздравит родственника с предстоящим отцовством. Нет! Он лично поедет к этому надменному засранцу и насладится его растерянностью. Анька беременна от Димки – лучшее событие месяца!
Бурлящий эмоциями Карлеонис лихо подрулил к офису будущего папаши, бодренько выпрыгнул из машины и, сияя точно натёртая бляха, вбежал в здание. Перепрыгивая через ступеньку, взлетел на этаж и уже спокойнее, изображая лёгкую скуку, вплыл в приёмную. Там, игнорируя вопль новой секретарши, протопал в кабинет. Хозяин кабина стоял возле окна и любовался городским ландшафтом, покрытым зелёной дымкой. При появлении Андриса и вредной секретарши, даже не развернулся на шум.
– Привет. Сильно торопился? Присядь, отдохни.
– Анька твоя беременна! – выдал залп Карлеонис и недовольно скривился.
Всем новостям новость, а он не смог преподнести её с помпой.
– Слышал. Уже звонила парочка доброжелателей, ты – третий.
У Андриса даже скулы свело от огорчения. Не сразу получилось заговорить, из груди рвался подозрительный хрип.
– Она поглощает тоннами всё солёное: оливки, икру. Просила меня купить маринованных грибов, представляешь?
– Отказал?
– Не гони беса. Купил, конечно. Правда, хорошая новость? Или ты не рад?
Дима развернулся и с насмешкой взглянул на заполошенного Карлеониса.
– Замечательная новость. Вот только схожу и поругаюсь с любимой на предмет сокрытия информации, а потом буду радоваться.
– С беременными лучше не ругаться. Их можно кормить, утешать, ещё жениться на них надо.
– У тебя солидный опыт, – покосился на мудреца Дима. – Как поживает моя драгоценная сестричка?
– Токсикоз прошёл, капризы остались. Кушает за двоих в любое время суток. Хотел спросить, ты тогда шутил насчет тройни?
– Отец рассказывал о прабабке, родившей сразу четверых. Сходите на УЗИ.
– Славик сопротивляется.
Они вышли на улицу. Дима сел в автомобиль и уехал.
– Хоть бы не четверых! – взвыл будущий папаша Карлеонис. – Ты всё видишь, сделай так, чтобы деток было трое!
Дима, не торопясь, покинул салон автомобиля и взбежал по ступенькам в здание агентства.
– Привет. Ты один? – спросил он у Игоря.
– Все ушли.
Игорь Геннадьевич выглядел усталым и обеспокоенным. Поздний гость походил по чистому офису, покосился на стол, заваленный продуктами.
– Столько еды. Озолотили ближайший супермаркет? Маслины чёрные, оливки зелёные, перец болгарский, во-от они, рыжики маринованные.
– Каждый благодарный клиент почитает святой обязанностью подкормить беременную женщину, – Игорь неожиданно испугался. – Ты ведь знаешь?
– Знаю. Слухи быстро распространяются. Коробка есть? Отвезу к ней домой.
Они сложили банки в коробку. Сверху Игорь положил красивый пакет.
– Ползунки, чепчики, кофточки. Приданое для малыша. Дим, ты на неё не ругайся, ладно. Женщины – существа странные. Логика у них начисто отсутствуют, сплошные чувства, и верят они в хорошее. Девочки повели Аню к врачу.
– Зачем? – дёрнулся жених.
– Чтобы поставить перед фактом, а то она упирается, как ишак, и бормочет что-то о гормональном нарушении.
Поздним вечером за гостями благополучно закрылась дверь и слегка оглушённая пара будущих родителей, наконец, осталась сама.
– Когда ты сделаешь меня счастливым отцом?
– Через семь месяцев. Ты рад?
– Какой официальный тон.
– Дима, этот ребёнок – мой, и мы тебе не навязываемся.
– Не делай из меня подлеца.
– Не делай из меня интриганку. Убегай, я отпускаю. Никто не держит.
Аня забралась с ногами на диван. Он подошел к ней с пледом, заботливо нарыл ноги, подоткнул со всех сторон и ласково обнял.
– Почему мне так тошно? – спросила она.
– Депрессия, токсикоз. Мне Карлеонис объяснял. Беременным женщинам необходимо правильно питаться, заниматься специальной гимнастикой и больше гулять. Ещё жениться на них надо.
– Не надо быть Андрисом. Представляешь, он сегодня грозился приобрести памперсы. Большую оптовую партию. Трогательная забота о детях, которые появятся не раньше, чем через полгода. Давай ты тоже сбегаешь в магазин и купишь нашему первенцу портфель и букварь.
– Как скажешь. Пусть будет букварь. Но хочу предупредить, что одной книжки будет мало. У тебя может родиться двойня.
– Шутишь?
– Или тройня. Наш род славен двойняшками и тройняшками.
– Нет! Вот почему я съедаю по две банки солений за раз, – будущая мамаша ударилась в панику. – С двойней будет тяжело.
– Не переживай, мы справимся и с двумя, и с тремя младенцами.
– Я хочу есть!
– У нас будет много детей, – торжествовал Дмитрий.
Аня ухватила подушку с дивана и швырнула её в резвого жениха, потом заплакала.
– Ты не рада?
– Рада-а-а!
Запиликал мобильный телефон. Глянув на экран, Дмитрий хмыкнул и принял звонок.
– Как она перенесла новости? – подал голос прибалтийский родственник.
– Рыдает от счастья, – покосился на виновницу переполоха Дмитрий.
Четыре с половиной месяца спустя.
Праздник первого сентября вызвал у сотрудников агентства вполне оправданное желание отдохнуть на природе.
– Вот и лето прошло, как его не бывало…, – волнующим контральто напевала Инна, вынося на улицу объёмистые сумки. – Тёть Валь, вы куда спрятали котелок? – оборвала она песнь.
– В подсобке стоит, за тумбочкой, – ответила Валентина, вынося на порог ещё одну сумку.
Из-за угла выехал зелёный джип. Он затормозил перед главным входом, приветственно посигналил, после чего оттуда вышел хозяин, открыл багажник, чтобы…
– …загрузиться по самую ось. Еды приготовили на неделю? – спросил Дмитрий.
– Нас много, съедим, – отмахнулась Инна.
В офис вбежал взбудораженный Игорёк.
– Ань, Ромео твой приехал, вылезай! Помочь? – обеспокоился он, глядя с каким усилием она вытаскивает себя из-за стола.
– Не надо. Какая же я большая.
– Почти семь месяцев. Твои младенцы сегодня дрались?
– Утром боролись, о-ой, – она погладила поясницу, – сейчас притихли. У нас пикник или рыбалка?
– И то, и то, но вообще, торжественный обед на природе. Коллектив провожает тебя в декретный отпуск, поэтому с завтрашнего дня больше спи, отдыхай, гуляй. Ты классическую музыку слушаешь?
Аня затрясла головой.
– Слушаю я, слушаю. Какую книгу ты прячешь на столе? Покажи.
– Никакую.
– Сейчас рассержусь. А ты знаешь, что мне нельзя волноваться.
Игорёк поспешно сунул в руки капризной беременной зарытый в бумагах фолиант.
– Триста шестьдесят пять советов на первый год жизни вашего ребенка. – Она с удивлением уставилась на смущённого начальника. – Дети будут у меня, а книгу читаешь ты.
– Беспокоюсь очень, я должен во всём разбираться. Тебя в лодке не укачает?
– Нет. Я сильная и здоровая девушка.
Ровно в три часа дня компания выгрузилась в речном порту у причала под суровым номером тринадцать. Там их ожидали два катера. Среди нетерпеливых встречающих обнаружились майор Воронцов, Леночка и бесхозный Жорик. Навстречу прибывшим с белоснежного катера сошёл высокий, широкоплечий и очень загорелый плейбой.
– Валентин, друг Дмитрия, – отрекомендовался загорелый.
– Импозантный парниша, – шептала Лена на ухо подруге. – Русоволос, сероглаз и фигура – мечта незамужней девушки.
– Он – владелец ночного клуба. Как раз в твоём вкусе, но лучше не замахивайся.
– Ты права. Загар у него ненатуральный.
Меж двух пологих, заросших старыми ивами, берегов неторопливо несла сине-зелёные воды широкая река. Два мощных катера, белый и серебристый, красиво разрезали загадочную водную рябь. Встречные теплоходы громко гудели вслед шустрым катерам.
Спустя полчаса шумная компания высадилась на большом острове, густо поросшем толстыми берёзами, густым кустарником и островерхим коричневым камышом.
– Освобождаем плавсредство! – скомандовал Валентин. – Разгружаем катер и приступаем к настоящему делу.
– Обожаю ловить рыбу, – Лена взяла плейбоя на абордаж. – Утренний лов, вечерний лов, ночной лов! Сколько романтики в…
– Ловить рыбу – мужское занятие, – сварливо реагировал Валентин. – Варить уху – из того же разряда. Женщинам я доверяю накрыть стол и порезать хлеб. Хочешь, помой посуду после еды.
– Размечтался, – фыркнула женщина.
– Валентин, похоже, мечтает о скромной забитой домохозяйке. Ты ему не подходишь, – поддала жару Аня.
– К вечеру плейбой будет есть с руки, – Лена прищурилась и оценила шансы на строптивца.
Тем временем гости острова занялись увлекательным делом: они дружно стали пугать рыбу. При второй попытке забросить крючок подальше, Жорик съехал по глине на спине и грохнулся вслед за удочкой в речку. Игорёк по-компанейски плавал рядом, старательно распутывая леску, зацепившуюся за приблудные коряги. Дима вместо рыбной ловли, ухаживал за невестой, за что получил разнос от Валентина. Тётя Валя беспорядочно шлёпала по воде удилищем, но больше всех усердствовала Инна. От её громоподобных ругательств по воде расходились круги, а рыба сбивалась в сверкающие косяки и жалась к противоположному берегу.
Два часа продолжалась рыбацкая катавасия, однако улов, к величайшему удивлению главнокомандующего, оказался солидным. Самой удачливой рыбачкой оказалась невысокая и раздражающе рыжая девица. Самому Валентину откровенно не везло: то наживку с крючка потеряет, то мелкая рыбёшка прицепится. Плейбой с трудом сдерживал рвущиеся из глубины души нехорошие слова, а ухмыляющаяся рыжая весело таскала из реки окунька за окуньком.
– Я налима поймала! – звонко отрапортовала она.
Валентин посерел от зависти и, махнув рукой на неправильных рыбаков, пошёл варить уху. По всем правилам он развёл костёр, подвесил на железной палочке котелок с водой и обнаружил хохочущую толпу, которая потянулась за ним следом. Народ суетился рядом, не хватало лишь Игорька, который всерьёз увлёкся рыбалкой и не желал прерывать интереснейшее занятие.
– Я сварю тройную уху! – торжественно заявил крутой мужик и помахал дубовой разделочной доской.
– Престижно иметь дубовую доску? – удивилась Лена.
– Что ты понимаешь? – снизошёл Валентин. – Разделывать свежую рыбу необходимо только на дубовой доске.
Он небрежно подхватил нож и виртуозно покрутил его между пальцами руки.
– Супер! – восхитилась Лена.
– Как всегда: сначала бурный восторг, затем сумасшедшая влюблённость и в конце истории – глубокое разочарование, – вполголоса припомнила ей Аня.
– Мудрой я стану в пятьдесят лет, – парировала легкомысленная подружка.
– Валик в ударе. Рисуется, – усмехнулся Дима.
Гордый Валик колдовал над котелком, временами отгоняя от костра любопытствующих. Потом услужливая Инна предложила почистить картошечки для ухи, чем морально убила шеф-повара.
– Супчик будет вкуснее, – добила она разъярённого мэтра котелка и полвника.
– Я варю уху, а не рыбный суп! – возмущению не было предела. – Для приготовления настоящей ухи необходима рыба, луковица и соль. Иногда добавляют специи и зелень. Картошечка здесь не в тему. Ох, эти женщины!
– Темнота! – изрёк Данила и получил дубовой доской по спине. – Ой!
Уха соблазнительно пахла, сгоняя рыбаков в голодную стаю. Народ предусмотрительно вооружился ложками.
– Скоро, очень скоро! – заклинал голодающих повар.
Его какое-то время слушали, потом с отчаяния выпили, закусили, чем бог послал, и разлили по второй стопке. Дмитрий из солидарности с Аней отказался промочить горло, а вредному повару никто и не предлагал. За накрытой поляной велись соответствующие разговоры.
– Когда отец служил в Казахстане, у нас на Балхаше водились во-от такие судаки! – Лена раскинула руки в стороны и удивилась собственному размаху.
