Текст книги "Детективы для Бзика (СИ)"

Автор книги: Яна Оса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Часть 48. Оно само приползло

Лили довела меня до кустов сразу возле ступенек на второй этаж и ткнула пальчиком в ближайший куст.

– Оно там!

Пребывая в прекрасном расположении духа, я засунул свой нос в куст и был не приятно удивлен.

Это слабо сказано, я был взбешен.

Каких-то четыре часа и у нашего дома валяется совершенно голый мужик в кустах. Спящий, на минуточку, сном младенца.

Проснуться в моих лапах ему помешало только наличие куратора над моим плечом.

Он тут же выдернул меня из созерцания бесящей картины и спросил у Лили – кто это?

– А я откуда знаю, – возмутилась она. – Я вышла погулять, а тут ноги торчат из кустов, голые. Я их попинала, они и спрятались, но я решила вам про находку рассказать, потому что не понятно, насколько голое все то, что прилагается к этим ногам.

У меня немного отлегло от сердца, но мысль о том, что нудист мог дожидаться мою женщину и уснуть у нее на пороге, не очень радовала. Она требовала вытрясти из наглеца признание, и, скорее всего это обстоятельство слишком ярко проявлялось на моем лице, потому что Лили спросила – Дерек, тебе плохо?

Ту-ша, подтолкнул меня в спину, – Лили, сходите с Дереком за подмогой, а я пока посторожу вашу находку.

Через пол часа, упакованный в клетчатый пледик, спящий оказался у нас на диване.

Мы не догадались, что куратор предлагал позвать его команду, а притащили с собой охранника пансионата, и именно он предложил предоставить плед, раз мы так укатали несчастного.

Решив минимизировать распространение слухов, мы выделили плед, куратор сам запеленал находку, и мы вместе затащили его наверх.

– Он что, весь голый? – спрашивала Лили, когда объект сладко завозился на диване, посапывая еще громче, чем до того, как мы его нашли.

– Да.

– Так может его еще одеялом укрыть? – тут же предложила она.

– И подушечку подложить?

Видимо она не распознала сарказма, потому что тут же восхитилась, – какой ты у меня человечный и заботливый!

Усевшись перед диваном, мы начали мозговой штурм.

– Должен признать, в этом расследовании кого только мы не находили, но впервые, чтобы идентифицировать человека, мы ждем, когда он проснётся, – озвучил свои умозаключения куратор.

– То есть, вы считаете, что вот это, – Лили обвела пальчиком кокон, – одна из частей головоломки?

– Да, я считаю, – куратор почесал кончик носа, – я уверен, что этот голый мужчина следующий кусочек. И скорее всего он относится к исчезновению Маммилярии.

– Потому что он спит? – наконец я подобрел к тому, что само приползло в наш куст.

– Отчасти. От большей части. – согласился он.

– Куратор, – Лили была явно взволнована, – вы же не хотите сказать, что этот горемыка не спал три месяца! Да он бы умер давным-давно или с ума сошел!

– Мне кажется, что он все же спал.

– А почему тогда он голый?

– Потому что нам его кто-то подкинул?

– Зачем это нам, – возмутился я.

– Как подсказка? – предположила Лили, и мы в три пары глаз уставились на подсказку.

– А может он сбежал от соседей, – выдвинул я встречное предположение.

– Его выплюнул червь? – спросила Лили.

– Ну это вряд ли, никто после такого путешествия не спит, – авторитетно заявил куратор.

Мы помолчали.

– А может это пани Моника, на желала себе нового мужчину, – предположила Лили.

– Да нет, – в этот раз подобную мысль раскритиковали мы с куратором вместе.

– Почему тогда он не у нее в постели, а у нас под лестницей.

– Ну может промахнулась.

– Вряд ли, открою вам секрет, у Моники нет обоняния, она попросту не чувствует запаха роз. Да и надумано все это. Как вы себе представляете, на без магической планеты вырастить такой артефакт. Вот завтра свожу вас в теплицы, чтоб сами убедились, что в цветоводстве нет ничего волшебного.

Видимо своим разговором мы смогли разбудить мужчину, потому что он зевнул и открыл глаза.

– Какой чудесный сон, – протянул он счастливо, – нормальные люди, нормальный диван, – он поелозил и сел, так и не выпутавшись из кокона. – Меня никто не собирается есть? – все же поинтересовался у нас.

– Мы покрутили головами.

– Превосходно! А мы где?

– В пансионате, – ответила Лили.

– Да еще в пансионате! Алилуйя, я безмерно счастлив! А здесь есть море?

– Озеро устроит? – ответил теперь уже я.

– И горы, – уже не так радостно уточнил он.

– Вы что-то имеете против гор? – осторожно поинтересовался куратор.

– Да так, – вздрогнул мужчина, – в последнее время с ними у меня плохо складывается.

– А вы, позвольте, кто? – продолжил допрос Ту-ша.

– Вы что, меня не узнали? – обиженно простонал он.

– А должны? – уточнила Лили.

– Разрешите представиться, – гордо выпрямился мужчина, – я знаменитый режиссёр-сценарист Спилберон.

– А король то голый, – выдала Лили, рассматривая гордо вздернутый подбородок Спилберона.

– Что вы себе позволяете, – тут же возмутился он.

– Два часа назад мы нашли вас спящим в кустах без одежды. – спокойно ответил куратор.

Под пледом сценарист принялся хаотически ощупывать собственное тело.

– Ущипните меня, – заверещал он через секунду.

Ну я и выполнил пожелание.

– Больно, – подпрыгнул он как кузнечик, – так значит я не сплю?

– Уже нет, – согласились мы.

Он опустился на диван и уставился на нас.

– А вы кто? – пришло время выяснять у нас, жизненно необходимую ему информацию.

– Мы детективы, – решил не углубляться в объяснения куратор.

– Да? – несколько неуверенно переспросил Спилберон, – вы меня нашли, потому что за меня потребовали выкуп?

– Были прецеденты?

– Понимаете, – Спилбирон за озирался по сторонам, – в последнее время, я написал три сценария, за право экранизации которых передрались шесть крупных продюсерских центров. Нет, семь, если считать центр и моего директора-импресарио. У меня был творческий кризис, и он предложил отдохнуть в его поместье. Свежий воздух, лес, оторванность от цивилизации. Никаких гаджетов, телевиденья. Я, он, кухарка, лесник и эта страшная женщина.

– Страшная? – уточнил куратор.

– Вы даже не можете представить насколько! Он нанял ее для разбора и систематизации библиотеки, которую получил в наследство. Чем прикажете заниматься в глуши? Развлечение одно – книги. Но эта мегера не разрешала их держать у себя в комнате.

– Читайте здесь и ставьте на полки, я так никогда не смогу закончить порученное мне дело, – читала мне нотации каждый божий день.

Но какой кайф сидеть в кресле под ее присмотром. Я наловчился уволакивать самые аппетитные экземпляры к себе в комнату. И каждый раз мне начинали сниться кошмары. Я просыпался и строчил сценарий, потом засыпал, оказывался в том самом месте, где в предыдущий раз прервался сон, и он продолжался как по заказу.

Правда сны становились все страшнее и мне приходилось возвращать книгу в библиотеку, только после этого меня немного отпускало. Вы представляете, какую бы книгу я не брал, чтобы почитать в кровати на сон грядущий, снились мне только одни кошмары.

– А как звали женщину, – задал главный наводящий вопрос куратор.

– Директор звал ее Малярией, правда за глаза. А я, мадам, потому что имя у нее было такое странное, с мамой связанное

– Маммилярия? – осторожно подсказала Лили.

– Возможно, по крайней мере очень похоже.

– А что предшествовало вашему сегодняшнему сну? – кажется куратор решил додавить сотрудничающий объект до конца.

– Ну, Малярия заперла библиотеку, объявив директору, что ее терпение на исходе, и если он хочет увидеть итог, то должен держать меня подальше от нее. Он поручил леснику отвезти меня в охотничью сторожку на пару дней, благо перед этим я положил третий оконченный сценарий ему на стол. Точно, лесник оставил меня в сторожке и сказал, что сходит к ручью за водой. От домика велел не отходить далеко, а то в последнее время лесная нечисть шалит. На мой вопрос, что он имеет в виду, отмахнулся – мол потом расскажу.

Мужчина замер, скорее всего прокручивая в уме последние воспоминания.

Я и не далеко отошел, увидел милую полянку, сквозь ветви елей сзади домика. Вышел на нее, а из леса вывалились двое бьющихся на смерть человека.

Он неуверенно замолчал. Поднял на нас взгляд.

– Одним из дерущихся оказалась женщина, которая из последних сил отбивалась от косматого злого беса.

Я думал, что это очередной сон, потому что за три месяца начал путать реальность и сон. У меня в руках была палица, которую прихватил от крыльца, поэтому я бросился на ее защиту.

Он начал дышать чаще, – я бился с Лешим! Или с оборотнем? Я помню, – он прижал руку к груди под пледом, обвел нас ошарашенным взглядом, – моя атака, позволила отвлечь Зверя, и женщина призвала силу леса, но он разорвал мне грудную клетку трансформированными когтями.

– Я подумал, что умираю, женщина стояла надо мной на коленях, и благодарила, обещая, что позволит моей душе отдохнуть.

Он окончательно замолчал.

Мы переглянулись. Куратор встал и негромко сообщил, что разыскать Маммилярию теперь не составит большого труда, и если мы не против, то он предпочел оставить нашу находку у нас в номере. Пообещал прислать одежду и кого-нибудь для сопровождения.

– Напои его чаем, Лили, а ты, Дерек, войди в его положение, ведь ему, пожалуй, точно положен отдых.

Жду отзывов, буду признательна за ваше «мне нравится»)))

Часть 49 Вирусная любовь

Как только режиссера отправили в его мир, а Маммилярию освободили из заточения в библиотеке директора, отправив обратно на место постоянной работы, Ту-ша пришел к нам на чай.

Делясь с нами историей о том, как кардинально импресарио может решить творческий застой у своего подопечного, он снова и снова сокрушался, что даже при всей невероятности эффекта букета, на этой планете нет магии и ей неоткуда взяться.

– Куратор, – начал осторожно я, – а вы не задумывались, почему тогда у вас в кабинете четвертую столешницу позавчера заменили?

Он замер, пытаясь найти правдоподобное объяснение.

– Я нервный?

– Ну, не без этого, – протянула Лили, – иногда бывает.

– Ту-ша, вы своими когтями измочаливаете древесину импульсно и бесповоротно.

Он растопырил руку и изучил пристально ногти.

– То есть это не склероз? Это не воспоминания о моменте перемещения, и они действительно у меня отрастают, когда я задумываюсь?

– Вряд ли это склероз. И у меня хвост утром отрос, – решил выдать свою тайну, – но потом пропал, под душем.

– Это что, через все глушилки?

– Хорошо, – раз вы считаете камнем преткновения букет с розами, вперед, в теплицы мадам Моники.

Через три часа, излазив небольшую теплицу вдоль и поперек, мы пришли к выводу, что это самый обычный образчик агротехнологий. Сторож пустил нас под клятвенное обещание не копать и не рыть под кустами. Но и без этого было понятно, что растения лелеют и очень тщательно ухаживают за ними. Сейчас у них было время покоя. Кусты наращивали зеленую массу, закладывая будущий «урожай» для их владельцев.

– А я думаю, что их все равно нужно допросить, – продолжала настаивать Лили по возвращению в пансионат.

На рецепции нас ожидал Булгак. Он бросился в нашу сторону и закричал на весь холл – София, они здесь!

К нам уже спешила театралка, на секунду мне показалось, что это совершенно другая женщина, она расцвела, похорошела и просто лучилась радостью.

– Сколько мы не виделись? – почти на автомате спросил у них.

– Десять дней, – ответил Булгак.

– Уважаемые друзья, – он подхватил женщину под локоток, – мы хотели бы пригласить вас на регистрацию нашей помолвки!

Видимо у нас троих на лице было написано – не может быть, – потому что он тут же посерьёзнел.

– Это выверенное решение, – мы не смогли разъехаться по своим планетам, оставшись на неделю в этом месте, – а потом еще решили продлить отдых на неделю, а сегодня я сделал Софии предложение, так как мне предстоит возвращаться к себе на родину. Выходит мой очередной роман. И София ответила согласием.

– А это не вирус? – решил все же спустить их с небес на землю.

– Вирус? – женщина не понимающе уставилась на нас.

– Ну знаете, вы насмотрелись на Сам-Сана и Струделию, и подхватили вирусную любовь?

– Ну знаете ли, – начал возмущаться Булгак.

– Прошу извинить моего мужа, – пришла на выручку Лили, – слишком скоропалительным кажется со стороны ваше решение, но это ведь всего лишь помолвка. Кстати, где именно вы собираетесь устроить праздник?

– В горах есть смотровая площадка, – зарделась женщина.

– Ах, – Лили захлопала в ладоши, – такое романтичное место.

– Мы с удовольствием, правда Ту-ша? – решил вставить слово.

Куратор кивнул, – когда намечается столь знаменательное событие?

– Завтра, в три часа пополудни, – должны быть еще Сам – Сан и Струделия.

– Это хорошо, – донеслось от куратора.

– Может нужна какая-то помощь, – решил загладить свой скептицизм.

– Видите ли, – начал Булгак, – София сирота, и мне не у кого просить ее руки, – но она решила, что ваш куратор идеально подходит на роль ее отца.

По-моему, куратор не ожидал столь лестного предложения, в первый момент он занервничал, я же внутренне усмехнулся, что там он говорил, никого из семьи не осталось? Лили – он точно записал если не в племянницы, то уж во внучки, теперь вот дочка. Глядишь, не пройдет и полгода, как у него подтянуться и остальные родственники.

– Это очень почетно, – начал он, – и ответственно, и я согласен, – и даже прослезился.

На следующий день, в три часа пополудни мы стояли впятером на смотровой площадке, украшенной корзинами с белоснежной сиренью, голубыми незабудками.

– Ту-ша, – вопрошала Лили у куратора, – где вы обнесли сад?

Корзины привез куратор, чем сразил Софию наповал.

Куратор отказывался отвечать, бубнил что-то о том, что впервые у него будут просить руку дочери и он очень переживает. А цветы успокаивают.

Сам-Сан опаздывал, мы уже начали подтрунивать над Булгаком, – если ты решил пригласить его, как талисман, то талисман по ходу сам слег с той же болезнью.

Наконец на дороге появился маленький автомобильчик, и из него вывалилась парочка.

Сразу же стало понятным причина их опоздания.

– Розовые щечки Струделии и довольное лицо землянина могли значить только одно, они не смогли вытерпеть и предались обниманием прямо по пути на торжество.

– Сам– Сан, а когда вы вернулись, – тут же взял его в оборот куратор.

– Несколько часов назад, точнее в Чертовы выселки – сорок минут назад, нет пятьдесят, меня на въезде караулила Струделия и мы мчались на всех парах, – отчитался он.

– Может разговоры потом, – нетерпеливо позвал жених, – начнем?

Ту-ша подхватил Софию под руку, развернул к себе лицом и как фокусник вытащил из под полы чудесную шляпку. В виде корзинки, с ландышами, незабудками и флёрдоранжем.

Женщина ахнула, – это мне?

– Да, дорогая, давай я помогу тебе ее одеть.

Он водрузил корзинку на голову, превращая с виду обычную женщину, в принцессу, по крайней мере, даже осанка у нее стала после этого королевской.

– Как красиво, – прошептала Лили.

– Мы обязательно попросим у куратора что-то похожее для тебя, – решил подбодрить ее.

– Я хочу не похожую, хочу мою! – тут же начала показывать она свой характер.

– Хорошо, попросим твою, – согласился я.

В воздухе зазвучала тихая музыка и Булгак шагнул к Софии, которая взяла под руку куратора.

«Я хотел бы попросить вашего благословения, чтобы жениться на вашей дочери» – набрав побольше воздуха выпалил он и уставился в глаза куратора, будто тот и вправду был отцом его женщины.

Куратор выждал, и когда в воздух начал сгущаться от нашего внимания, перехватил ладонь Софии и развернул ее к себе – скажи, дорогая, люб ли тебе этот мужчина?

– Да, – закивала она, – да так рьяно, что мне на секунду показалось, что все наполнение корзинки у нее на голове окажется на лацканах куратора.

Но очередной шедевр шляпного искусства был сделан на совесть.

– Тогда, благословляю вас, дети! – и вручил руку Софии Булгаку.

Тот встал на колено перед ней и протянул раскрытую коробочку с кольцом.

– София, станешь ли ты моей женой?

И она так же активно затрясла головой, и только после выдохнула счастливое «да».

Я почувствовал, как беззвучно рядом всхлипнула Лили.

Похлопал ее по руке и тихо прошептал, – для тебя, родная, я придумаю что-то грандиозное!

– Обещаешь? – переспросила она.

– Клянусь! – и притронулся губами к ее виску, – не плачь только!

Часть 50. -ИЩ-(Е)

III суффикс; = – ищ-(а)

Формообразовательная единица, образующая имена существительные мужского, женского и среднего рода с увеличительным значением (бас'ище, бород'ища, руч'ища, ум'ище, хвост'ище, челов'ечище и т. п.). (Большой современной толковой словарь русского языка)

Если нам с куратором правильно удалось разгадать загадку детища, то именно это детище ни за что не хотело отправиться в застенки закона, ради выяснения мельчайших подробностей собственной жизни. Переминающаяся с ноги на ногу женщина была тому виной. Струделия смотрела на Сам-Сана влюбленными глазами и расточала еле заметный аромат сдобных булок.

Ту-ша, соблазняемый этим запахом, не хуже Сам-Сана, пытался вяло убедить того в том, что время идет, мать не найдена, и все зацепки указывают на то, что именно он камень преткновения.

– Я все порешал, – твердил мужчина, отбиваясь от руки куратора, которая увлекала его в наш автомобиль. Он не сводил глаз со своей зазнобы, и разве что не облизывался.

Как ни странно, куратору помогла Лили.

– Мальчики, не ссорьтесь, давайте вы по-быстрому решите вопросы мальчишника, а мы с девочками пока напечем вам плюшек.

– Ватрушек, – хором исправили ее куратор и землянин.

– Да какая разница, – фыркнула Лили, – с моей стороны это героический поступок. И все равно после сватовства обычно еще и кормят гостей. А раз у Струделии уже все почти готово, то она не откажется накормить страждущих?

Возможно, она бы и отказалась. Но количество глаз, а главное количество носов, усиленно принюхивающихся к ее оригинальным духам, растопило лед.

– Почему бы и нет, – ответила она. – Значит за вами напитки.

И «мальчики» пулей упаковались в машину куратора и помчались в направлении города.

Мы же втиснулись в крохотулечку Струделии и покатили за ними.

Домик вдовушки располагался почти на окраине городка. Я даже удивилась, что он аккуратно не большой, можно так сказать. Единственно большим в доме было одно место. Кухня.

И здесь пахло божественно. Скорее всего путь к сердцу не только мужчины лежит через желудок. Просто в женской голове слишком много тараканов, и они своим хаотическим движением сбивают акцент на гастрономическом удовольствии. До тех пор, пока броуновское движение не замедлят года и гормоны. Вот тогда этот соблазн заменяет все остальные удовольствия и превращает часть из них самих в пышные булочки.

Она извлекла огромную миску с воздушным тестом и водрузила ее на стол.

Нам вручили смешные фартуки, и велели вымыть руки.

Когда мы вернулись нас ждала миска с мясной начинкой.

Струделия встретила нас словами – остались только те, которые едят горячими, поэтому у нас ватрушка по-татарски.

Она протянула нам поднос с тремя крохотными рюмочками.

– Это что, – начала принюхиваться к ним София.

– Это секретный ингредиент, – ответила Струделия.

Мы чокнулись и выпили, как оказалось сладкую вишневую наливку, тепло от которой тут же окрасило румянцем щечки и растопило атмосферу, между нами.

Рюмочка оказалась не одна. И к моменту, когда подтянулись мужчины, мы хохотали в просторной кухне Струделии, слушая ее рассказы о том, в какие передряги ей приходилось попадать в погоне за сокровищами для своей лавки.

Мужчины вернулись хмурые. С Булгаком было понятно, ему пришлось сидеть в не очень приятном месте, ожидая остальных. Сам– Сан был раздосадован нашей шумной компанией и тем, что терпеть нас придется еще не один час.

По лицу Ту-ша было трудно что-то прочесть, а вот Дерек все время бросал задумчивые взгляды в сторону землянина.

Но божественный запах выпечки почти сразу же вернул на лица мужчин улыбки. А куратор выставил на стол пузатую бутылку, с оплетенным лозой дном.

– О, – протянула раскрасневшаяся Струделия, – не иначе это раритет.

Куратор кивнул, – эту бутылку кьянти мне презентовали сто пятьдесят лет назад. С ней связана очень интересная история. Кстати, бутылка называется фиаско. И подаривший ее рассказал мне, что названа она так потому что флорентинский арлекин Бианконелли имел обыкновение являться на сцене с какой-нибудь вещью и по поводу ее смешить публику остротами. Однажды, вышедши с бутылкой, обтянутой соломою, он желаемого эффекта не произвел: публика не смеялась. Тогда Бианконелли, обратясь к бутылке, сказал: «Это ты виновата», и швырнул ее от себя через плечо. Хотя эта выходка и понравилась, но с тех пор, при неудаче артистов, в публике говорили: «Это фиаско Бианконелли, это фиаско».

В пылу спонтанного праздника я все же смогла переброситься парой реплик с Дереком.

– Ну что, правы были вы, когда посчитали Сам-Сана детищем?

– Скорее всего да, но он убеждает нас, что не причастен. Точнее, что его мать не причастна к ультиматуму. Этого не может быть, так как по всем наметкам она не могла попасть из желтого сектора в зеленый и на планету Содружества.

«Вы когда ни будь слышали, чтобы кто-то в желтом секторе воевал? Вы как себе представляете этот поход на Содружество? Вы бы лучше соответствующего переводчика нашли, может там не детище? Может там, где тише? Может он о беременной супруге беспокоится».

– Так ты так на него смотришь, потому что его версия имеет право на существование?

– Скорее да, чем нет. Оказывается, в той стороне ровно три недели назад открыли Внегалактический центр тяжёлого рока. Ту-ша, когда услышал про тише, сразу же запрос послал. И организовал замер шума. Если на краю сектора кроме этой планеты ничего нет, то это возможно спорное утверждение. Может в желтом секторе что-то есть. И этому что-то или кто-то не нравятся подобные флуктуации.

– То есть угроза выглядит по типу «сделайте тише, а то подам в суд?».

– Ага, в суд по делам человека, – хохотнул Дерек.

– Но пока Ту-ша сказал, что данная гипотеза имеет право на существование. Надо ждать.

Расходились мы уже ближе к двенадцати. Медленно прогуливаясь уютными улочками пригорода, любовались утопающими в зелени и светлячках освещения милыми домиками.

– Ту-ша, – я дернула куратора за китель, – а вы всегда жили в пещере?

Он закашлялся, столь неожиданный был мой интерес.

– Да я уже четыреста лет живу как человек.

– А где? – не отставала я.

– В жилище, выделенном Бзиком, – ответил он.

– Фу, как скучно, – казёнщина.

– Ну, – он покосился на нее с подозрением, – у меня есть еще шалаш.

– Где? – первым вопрос задал Дерек.

– Э, – как же правильно сказать – на крыше нашей казармы. Ключ от чердака есть только у меня. Привилегия за четыреста лет, так сказать.

– Это, наверное, романтично, – я зажмурилась, представив этот шалаш, на крыше, поближе к звездам.

Все испортил Дерек, который уточнил у куратора, – а на сколько комнат ваш шалаш?

И куратор ответил, – на три, но четвертую должны были достроить, а то шляпки в трех уже не помещаются.

– Хочу, – тут же топнула ножкой, – а куратор отбежал на несколько шагов, благо до пансионата осталось совсем ничего.

– Я, спать, – как-то уж слишком категорично произнес он и исчез в темноте.

– Дерек, это что было, – спросила с надеждой всматриваясь в темноту, а вдруг вернётся.

– Это защитная реакция, – ответил Дерек, увлекая к нашим апартаментам.

– Какое вероломное хвостище, – крикнула вслед давно исчезнувшему куратору и отправилась спать, ведь утро, как известно мудрее.