Текст книги "Сводные. Паутина лжи (СИ)"

Автор книги: Яна Нова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Глава 64

Как только подошёл к подъезду, из-за угла выбежал человек, лица, которого сложно было разглядеть. На голове капюшон, чёрная куртка, утеплённые штаны, такого же цвета, перчатки. В руках, что-то сверкнуло. Человек быстро двигался в моём направлении, замахиваясь предметом, находившимся в руках. Я вовремя среагировал, отступил в сторону, бутылка, именно она оказал в руках нападавшего, пролетала в несколько сантиметров от головы, ударилась об урну и разбилась, громко зазвенев. На асфальт расползлась маслянистая жидкость без цвета и запаха.

Я погнался за нападавшим, который бросился убегать. У него не было шансов. По телосложению сразу определил, это была женщина, даже мог предположить, кто это мог быть. Настиг её сзади, схватив за капюшон, из под которого выбились длинные пряди белых волос. Всё было понятно, даже не видя лица, это – Илона. Она видимо, решила мне отомстить, не побоявшись сама пойти на преступление. Резко дёрнул на себя, она потеряла равновесие и упала на спину.

– А-а-а-а! Отпусти! Отпусти меня! – она каталась по снегу, словно сражаясь с невидимыми силами. Стоял рядом и наблюдал за этим спектаклем. Потом всё же успокоилась, села, подняв на меня голову, гневно посмотрев. – Ты разрушил мою семью, – губы сжаты, глаза прищурены, она явно сейчас меня презирала.

– Илона Вадимовна, здравствуйте! Давно не виделись, думаю, теперь ещё долго не увидимся, пока вы будете срок мотать, за покушение. Что было в бутылке?

– Ничего! Бутылка была пустая. Я схватила первое попавшее, чтоб защититься. Это была самооборона. Ты на меня напал, душил, когда я пришла поговорить.

– Косите под невменяемую? Припасите эту речь для судмедэкспертов, которые будут вас обследовать.

– Это ты ненормальный, проследовал меня, домогался.

– В ваших мечтах.

– А когда я тебе отказала, – не унималась, – смонтировал видео и отправил моему мужу. Из-за тебя он меня выгнал, подал на развод. Маленький щенок. Ты за всё заплатишь…

– Вы очень глупая женщина, Илона Вадимовна. Мало того, что пошли сами на преступление, так ещё не подумали, что на каждом подъезде камеры. Мне не составит труда зайти на пост охраны и взять видеозапись. Срок вам обеспечен. Что было в бутылке? Последний раз спрашиваю, и вызываю наряд полиции.

– Серная кислота. Я хотела попортить твою красивую физиономию. Тогда бы ты был никому не нужен, с обезображенным лицом. Я бы тебя себе забрала. Ты был бы только мой… Мой… навсегда. Да, я для тебя была на всё готова, даже с мужем развестись, – начала стучать кулаками по снегу. – Я люблю тебя. Ты не понимаешь, мы созданы друг для друга, ты мой… мой, – она встала на колени и поползла в мою сторону. – Не отталкивай меня, пожалуйста. Я столько тебя ждала. Только со мной ты будешь счастлив! – сейчас она выглядела униженно, мне даже жалко её стало. Я видел её всегда ухоженную, накрашенную, брендовые вещи, причёска. Сейчас же она была без макияжа, из-за этого был сразу заметен её возраст. На это зрелище было неприятно смотреть.

– Илона… Илона, послушай, не нужно этого делать, – отошёл он неё, но она снова подползла, обхватив ноги руками. Хорошо, что на улице было темно, мало народу, не хотелось бы стать звездой ютуба.

– Вставай, давай спокойно поговорим, – потянул вверх, за плечи. Кое-как удалось поднять её и усадить на рядом стоявшую скамейку. – Кто-нибудь сможет приехать за тобой, родственники, дети?

– Не надо, – смотрела на меня, сложив татуированные брови домиком, подбородок дрожал. – Я хочу с тобой остаться, у тебя, – придвинулась ближе, схватившись за локоть, положив голову на плечо. – Антоша, ты так вкусно пахнешь, – сначала не врубился, о чём она говорит. – Я так не хочу отпускать тебя. Я тебя дождусь… мы тебя обязательно дождёмся, – положила руки на живот, погладив его. У неё был какой-то застывший взгляд, смотрела в одну точку, будто даже не на меня, а куда-то сквозь.

Вот это я попал. Она явно была не в себе, вспоминала какого-то Антона, к которому явно неравнодушна, и от которого, была беременная. Решил кое-что попробовать. Мой план он мог быть, как успешным, так и провальным.

– Как ты назвала нашего сына?

– Ты, чё не помнишь, – усмехнулась. – Антоша, в честь тебя. Он так на тебя похож, такой же красивый, смуглый, глаза и улыбка твои. Красавец!

– Давай, ему позвоним, пусть приедет. Хочу его увидеть, – надо вызвать сына, чтоб забрал её. Отпускать одну её было опасно. – Дай, свой телефон.

– Конечно, вот он обрадуется, что наконец-то папа вернулся, – протянула мне гаджет, продолжая прижиматься ко мне. Отставил её, отошёл в сторону. Нашёл контакт «Антоша сынок», нажал кнопку вызов.

– Алло?

– Здравствуйте. Я звоню по поводу вашей мамы.

– Вы знаете, где она? – в голосе прослеживалась радость, и одновременно беспокойство. – Просите, всё что угодно, только скажите, где она.

– Я хотел вас попросить приехать за ней, мне кажется, она не в себе. Я адрес назову.

– Конечно, конечно. Я уже выезжаю.

Антон приехал через сорок минут, мы с Илоной поднялись в квартиру. На улице было холодно ждать. Илона пригрелась в тепле и уснула на диване в гостиной.

– Спасибо большое за маму. Я уже с ног сбился ища её, – пожал мне руку в знак благодарности. Парень был немного старше меня, даже чем-то внешне на меня похож, ростом, телосложением, стрижкой.

Не стал скрывать, как Илона здесь оказалась, рассказал о покушении, о видео слитом его отчиму, о работе, о бреде, котором она говорила, на лавочке. Мне показалось он адекватный парень, должен понять.

– Я не буду на неё заявлять. Это конечно не моё дело, но мне кажется твоя мама нуждается в лечении.

– Она давно в нём нуждается. Всё это время удавалось контролировать её состояние таблетками. Она в молодости пережила сильное потрясение, – отметил с грустью. – Когда ей было восемнадцать, мой родной отец погиб в горячей точке. Узнав о смерти отца, она тронулась умом от горя. Единственное, что её держало на этом свете, это я. Потом она вышла замуж за отчима, вернее за его деньги, это было условие бабушки, иначе бы она её упекла в психушку. Всё это время, она искала парней похожих на отца. Они в какой-то степени были её отдушиной и помогали совсем не сойти с ума. В годовщину смерти, у неё случаются рецидивы. Как и сегодня, – пожал плечами и посмотрел с заботой на спящую мать. – Ты и правда чем-то на него похож. Больше всех остальных. Я видел других, там мимо, – подкрепил свои слова жестом. – Может поэтому она в тебя так вцепилась.

– Не знаю. Я единственного хочу, чтоб она оставила меня в покое. Позаботься, пожалуйста, об этом.

– Конечно. Я уже договорился с хорошей частной клиникой, где она пройдёт лечение. Спасибо тебе, – пожал ещё раз руку. Взял на руки Илону, она даже не проснулась и покинул квартиру.

***

Сегодня мой день рождения, настроения нуль. Дочь не видел после новогодней ночи, душа туда рвётся, очень соскучился по своей сладкой и пухленькой зефирке. Но не иду, потому-что на Нику смотреть не могу, перед глазами сразу всплывает картинка из парка, где она любезничала с этим хмырём. Мне порой кажется, что я превратился в параноика.

Лежал смотрел телевизор, когда телефон начал вибрировать. Звонила Ника. Присутствовало стойкое желание не брать, не будь у нас общей дочери, так бы и сделал.

– Егор, привет.

– Привет, Вероника, – в трубке тишина. – Ты что-то хотела?

– Поздравляю тебя с днём рождения! Желаю счастья, здоровья и любви! – выдохнула. – Егор, почему ты не приезжаешь домой? Ариша очень скучает.

– А ты?

– Я тоже… сильно, но тебе на меня всё равно, приедь хотя бы к дочери, – как и тебе, роилось у меня в голове. Это спектакль на одного зрителя. Отыгрывала она его блестяще. Не зная правду, я бы поверил.

– Завтра заеду. Я вчера ездил в посёлок к Анюте, – сменить тему. Вопрос касался сестрёнки и наши перипетии, на это никак не влияют.

Вчера набрал сладостей, фруктов, различных приблуд для рисования и махнул в посёлок. Мне повезло, что Ирины не было дома, Аня была одна. Девочка мне обрадовалась, даже расплакались. Я боялся, что Ирина плохо обращается с ней, предвидел даже рукоприкладство. К счастью, всё оказалось иначе, дома тепло, чисто, на плите еда, в холодильнике фрукты, йогурты. Аня с красиво заплетеннной косой, в чистой и выглаженной одежде. На вопрос о общении с мамой, плохого ничего не говорит. Да, она строгая, особенно, что касалось учебы, занятий танцами, рисования, но не бьёт, могла накричать или лишить сладкого, за плохую отметку. Но так поступают многие родители. В общем сердце в отношении сестры успокоилось.

Через час моего пребывания, вернулась Ирина. Я ожидал, что она накинется на меня, выгонит из дома, но она наоборот была рада моему приезду. Или так искусно врала. Напоила чаем, но про Нику и Аришу, не спрашивала.

Рассказал Нике о своей поездке.

– Спасибо, что съездил Егор, я тоже за Аню очень переживаю. Ты не отпрашивал её на каникулы?

– Нет, в следующий раз. Может, как нибудь на выходные заберу. Я пока не могу, а ты с двумя детьми не справишься.

– Ну, да, ты прав.

– Ник, спасибо за поздравления. Завтра забегу, – готов был завершить вызов.

– Егор, может сегодня приедешь? – спросила с мольбой в голосе. – Я тебе подарок купила, приготовлю праздничный ужин. Отметим в узком семейном кругу.

– У меня планы на вечер, – на круг Уже, добавил про себя. Буду в одного напиваться, где-то в баре завалялась бутылка хорошего коньяка.

– Ясно. Ещё раз с днём рождения. Пока, – звонок был резко прерван. Прощался я уже с пустотой.

Глава 65: Ника

В прошлом году расставание с Егором было тяжёлым, даже губительным, тогда я думала, ничего хуже быть не может, но нет. Оказалось, что сейчас, с каждым наступлением нового утра мне становилось всё хуже. Я впала в депрессию. Сломалась... Может тогда, мне помогла выжить любовь Егора, маленькое чудо, которое я вынашивала под сердцем. Практически перестала есть, аппетита нет, только заставляю себя пить, чтобы не окочуриться. Неудивительно, что от такой диеты на теле, через посеревшую кожу стали приглядывать кости. Сегодня даже не смогла поднять коляску, когда возвращалась с прогулки. Парень-сосед увидел, как я пыжусь, помог занести её в квартиру. И если бы, не забота о дочери, наверное совсем бы пропала.

Так плохо, как сейчас мне не было никогда в жизни. И я не знаю, смогу ли оправиться. Егор совсем закрылся от меня, о восстановлении отношений не может быть и речи. Он практически не разговаривает со мной, когда приезжает к дочке. Я пыталась выяснить, что произошло, почему после ночи проведённой вместе, он так резко изменил ко мне отношение. Но он и слышать о разговоре не хочет, сразу обрубает меня, уходит к дочери, или вовсе покидает квартиру. Всегда хмурый, мрачный.

Егор даже стал сниться мне каждую ночь. Смотрит на меня сердито, разочаровано и никогда ко мне не подходит. Стоит вдалике и молча наблюдает. А я хочу подбежать, напрыгнуть на него. Зацеловать, потому-что безумно соскучилась по его поцелуям, объятьям, устала жить без его прикосновений, без его любви. Но меня держит прозрачная стена из толстого закалённого стекла. Я безуспешно пытаюсь её разрушить, разбивая кулаки в кровь, ломая руки, но она не поддаётся. От бессилия падаю на колени и сжымаюсь в тресущейся от безмолвного плача комок, а стена продолжает стоять измазанная красными кровавыми потёками. И этот кошмар мне снится практически каждую ночь.

Мне кажется я скоро сойду с ума.

Мои размышления прервал дверной звонок. Кто там ещё? У Егора был свой ключ, да и сегодня он не должен приехать.

Поднявшись с дивана, пошла открывать.

– Кто? – спросила, слегка напугавшись, своего сухого, едва слышного голоса.

– Ника, это я, – ответила Саша.

Она не говорила, что сегодня приедет. Вчера ведь разговаривали по телефону. Открыла дверь, она зашла нагруженная пакетами.

– Привет. Ты не говорила, что приедешь, – обняла себя руками, голова сильно болела, чувствовалась слабость. Если честно, мне сейчас не до гостей.

– Вот, – подняла покупки. – Принесла то, что ты любишь.

– У меня всё есть, спасибо, – мысль о еде вызвала тошноту.

– Да, и даже твои обожаемые роллы Филадельфия, со сливочным сыром, огурцом и лососем.

Я сглотнула и прикрыла рот. Если она не прекратит, мне совсем станет плохо.

– Тоже не хочу. Ты и правда пришла меня кормить? И вообще, почему ты не на работе?

– У меня сегодня выходной, – застыла, держа упаковку роллов в руках.

– Провела бы его с Кириллом, а не с моей унылой физиономией, – едва держалась на ногах, присела на диван, закинув, под себя ноги.

– Ника, тебе надо поесть, – жалостливо проговорила Саша. – Что там у вас произошло с Егором, на тебе лица нет, он ходит чернее тучи. Опять поругались, да?

– Ничего не произошло. Всё нормально, – промычала Я.

– Ты себя до гроба доведешь. Кожа и кости. Так нельзя. Ты ведь можешь заболеть. На кого, планируешь дочку оставить?

– Я здорова, мне давно следовало сбросить лишний вес, – отмахнулась.

– Глупости. У тебя нет лишнего веса. Ник, давай сходим к психологу.

– Чего?

– Я тебе о нём рассказывала, он хороший специалист, поможет тебе прийти в себя. Уверена, станет легче, и ты быстро отправишься. Ну, хватит страдать, – Саша ущипнула меня за бедро. – Я очень беспокоюсь о тебе. Давай хотя бы поедим, – потрясла пакетом. – У меня у самой слюнки побежали от запаха.

– Эх, что с тобой делать. Давай.

Встала с дивана, пошла на кухню, поставила чайник, достала пирожное из холодильника. Саша открыла контейнер с роллами, в нос ударил запах теплого риса и свежей рыбы. Тошнота снова начала подкатывать. Это продолжается уже несколько дней, тошнило в основном утром и по вечерам, болела голова, бросало то в жар, то в холод. Может, чем-то отравилась? Или такое состояние из-за депрессии.

Я подошла к окну, приоткрыла его, чтобы глотнуть хоть немного свежего воздуха.

– Что с тобой? Тебе плохо? – Саша смотрела на меня широко распахнутыми глазами, с едва приподнятыми бровями.

– Нет, нет, всё хорошо. Запах какой-то, – приподняла верхнюю губу, нахмурив брови. – Рыба наверное не свежая.

– Быть такого не может, при мне делами эти суши, – принюхалась к еде, – пахнет отменно! – потом посмотрела на меня с подозрением. – И давно, это у тебя?...

– Что?... – спросила с удивлением.

– Реакция на запахи. По утрам тошнит, снижение энергии, быстрая утомляемость. Может грудь увеличилась? А, скажи-ка мне, моя дорогая, давно ли у тебя был цикл.

– Что?... – у меня, как пластинку заело. – Какой цикл?... Ааа, не помню, – отмахнулась. – после родов он нестабильный, я и не слежу.

Саша подошла к своей сумочке, начала там копаться, что-то пылко искать.

– Да, где же он. Я точно знаю, что был. А, вот нашла! – расплылась в улыбке, показывая мне небольшую картонную коробочку. – На, – передала мне её, – иди в туалет и пописай на него. Ну, я думаю, там сама разберёшься. Не впервой.

Смотрела на неё с выпученными глазами.

– Саш, ты не так всё поняла. Это всё из-за моей хандры. Не то, что ты подумала, – опустила голову, спрятав глаза. Мне почему-то было стыдно перед ней.

– Ник, давай, ты будешь рассказывать, про своё уныние, кому-то другому. Я акушер-гинеколог, такое определяю на раз... – щёлкнула пальцами. – Иди писай, – всучила мне тест на беременность, подтолкнув в сторону туалета. – В конце концов, что тебе сложно? Нет, так нет.

Я поплелась в туалет. Это был мой первый тест, при первой беременности, тест делать не пришлось, там сразу анализы всё подтвердили. Сделала всё по инструкции, пока ждала результат, в голове мысли яркими вспышками мелькает одна за другой. Утренняя тошнота, то, как чуть не вырвало от запаха рыбы, а ещё то, что мы с Егором не предохранялись. Об этом нужно было думать в первую очередь, но находясь в смятении и расстроенных чувствах, я этого делать не могла.

Я смотрела уже минут десять, на две яркие полоски на тесте и не могла пошевелиться. Господи, глупая какая. Второй раз на одни и те же грабли. Что теперь делать, зачем Егору второй ребёнок от нелюбимой женщины?...

Мои мысли оборвал стук в дверь.

– Ника, у тебя всё в порядке!? Ариша проснулась. Выходи давай.

Я открыла дверь, сразу кинувшись в объятья Саши, не могла сдержать слёзы.

– Подтвердилось! – кивнула головой, рыдая. – Ну, а чё ревёшь, радовать надо. Малыш, это же счастье, – водила руками по спине, успокаивая меня.

– Детям нужна полная семья, а у нас не пойми, что!... – слёзно голосила. – Он, не любит меня, понимаешь. Он сам это сказал. На новый год просто попользовал меня, как резиновую куклу и ушёл, сказав, что это был просто секс. Я сделаю аборт и уеду в другой город, меня Вова звал, он поможет устроиться.

– Думаешь Егор отпустит дочь? С абортом, тоже повремени, такие решения не принимаются с бухты-барахты. Ты успокойся, выдохни, а потом подумай хорошо. Ты от обиды, захочешь ему насолить, сделав аборт, а пострадает невинное дитя. Ладно пошли кормить малую, а то она проснулась, а мамы рядом нет... Ну, всё, всё, вытирай слёзы, – Саша подбадривала меня, как могла. И я ей за эту помощь очень была благодарна.

– Егор, по документам Арише никто, только его отчество. Так что, он не сможет препятствовать, – подошла к кроватке, взяла на руки дочурку, нежно поцеловала в пухлые щёчки. – Я ведь думала он вернётся, – посмотрела с любовью на дочь, которая кушала с аппетитом смесь. – Конечно, зачем ему, пелёнки, распашонки, когда он может приходить сюда несколько раз в неделю, чтоб дочь повидать. Да, ещё время от времени секс перепадёт, – от обиды слёзы опять навернулись, приложила руку к носу, шмыгнув. – А там на квартире поджидает разогретая Илона. Которой кстати он ключи от квартиры Кирилла дал. Он в курсе?

– Фу, как мне это имя не нравится. С чего ты решила, что он живёт в квартире Кирилла? Мы вчера там ночевали, – одним предложением она решительно разнесла меня в пух и прах.

– Он сам так сказал. А где тогда?... С ней?...

– Да, с кем с ней?... Никого у него нет, по крайней мере Кир не рассказывал. Кто такая, эта Илона?

– Я точно не знаю. Она ему написала первого, что ждёт его в квартире, разговор у неё серьёзный.

– Ясно, так понимаю ты не в курсе, – удивление застыло на моём лице. – Егор, квартиру купил, ещё год назад, всё это время там ремонт шёл, сейчас он почти закончен. Он там живёт, – Саша, виновато опустила голову. – Прости родная, что не сказала раньше, я была уверена, что ты знаешь. Не пойму, зачем он скрывает?

– За то я понимаю, чтоб скрывать свои шашни, с этой Илоной и мне мозги пудрить! Саш скажи, пожалуйста адрес, я тебя не выдам. Хочу сама увидеть всё своими глазами. Это поможет принять мне решение с маленьким, – ладонь интуитивно потянулась к животу. Я ведь совсем недавно грела счастье внутри, и мне опять это предстоит.

Саша сказала адрес, это был новый микрорайон, не далеко от нашего. Я с лёгкостью доеду туда с коляской.

– И ещё, – Саша остановилась у выхода, когда уже собралась уходить. – Ты прости нас с Кириллом, мы думали помочь, а вышло наоборот. В новогоднюю ночь, мы специально не приехали. Ничего у нас не ломалось. Мы уже подъезжали, когда мне в голову пришла эта идея, Кир поддержал. Думали, вы помиритесь наконец. Прости, роднулька, – стиснула в объятьях.

– Вы здесь ни при чём... Я сама виновата, развесила уши... как он скучал, какая я классная... Всё, – махнула рукой, – не хочу больше из-за него плакать. О ребёнке, конечно скажу ему, а там дальше видно будет.

Саша ушла, я вернусь к дочке. Хотелось побыть наедине со своими мыслями. Такой сумбур в голове и сердце неспокойное, взволнованное. Оно полно чувств и эмоций.

На телефон поступил звонок с незнакомого номера.

– Алло?

– Здравствуйте, Вероника Александровна, это Яков Вениаминович, нотариус.

– Здравствуйте. Я вам звонила. Честно говоря не представляю, что вам может понадобиться от меня.

– Вероника Александровна, наконец-то я вас нашёл. Дело касается завещания вашего покойного отца, Александра Анатольевича Назарова.

– Завещания?

– Да. Это не телефонный разговор. Вы могли бы завтра подъехать, ко мне в офис, скажем так, к одиннадцати.

– Даже не знаю, мне не с кем будет ребёнка оставить. Но я постараюсь. Я вам завтра с утра напишу.

– Хорошо, буду ждать.

Глава 66

На следующий день, не стала ни с кем договариваться, вызвала такси и поехала к юристу с ребёнком. Немного опоздали, но он нас ждал.

– Здравствуйте, Вероника Александровна, наконец-то… наконец-то мы с вами встретились, – хлопотал возле меня мужчина за пятьдесят, со смешной причёской и круглыми очками. – Присаживайтесь, куда вам удобнее… может в кресло… или на диван… Может что-нибудь принести? Вам?… Ребёночку?…

– Яков Вениаминович, не беспокойтесь. Ни чего не нужно. Давайте к делу перейдём, у меня не так много времени, малышка скоро захочет спать.

– Конечно, конечно. Итак, кх… кх… – прочистил горло. – Как говорил по телефону, дело касается наследства. Саша, ваш отец, обратился ко мне за полгода до смерти. Он уже знал диагноз, поэтому решил написать завещание.

– Простите, а вы знали до этого моего папу?

– Да, Саша был моим одноклассником и лучшим другом. Я был свидетелем на свадьбе твоих родителей, – хм... странный он какой-то. Точно знаю, что свадьбы, а тем более свидетелей не было. У мамы была всего одна фотография с регистрации брака, они были одни. Зашли расписались и всё.

– По правилам, в наследство вступают через полугода после смерти. На оглашении завещания присутствовала только Ирина. Ваш папа хотел позаботиться о вашем благополучии, поэтому оставил завещание. Если позволите, я зачитаю.

– Да, пожалуйста.

– Я, гр. Назаров Александр Анатольевич, 4 апреля 1979 года рождения. Прописку и паспортные данные пропущу, – предупредил.

Настоящим завещанием делаю следующие распоряжение:

1 . Из принадлежащего мне имущества:

– Принадлежащий мне по праву собственности дом, находящийся по адресу: посёлок N, улица Поселковая, дом 10.

– Принадлежащий мне банковский счёт в банке N, со всеми денежными средствами.

– Принадлежащие мне акции завода N, дивиденды, накопившиеся до момента вступления в наследство.

Я завещаю -

– Дочери – Назаровой Веронике Александровне, 26 октября 2004 года рождения.

2. До наступления совершеннолетия, основным опекуном дочери будет являться Назарова Ирина Геннадьевна.

Странно было всё слушать, какие акции, дивиденды, деньги на счету… почему мне, а не маме? А дом?… Мама – опекун? Как так может быть?… Может папа, когда писал завещание плохо себя чувствовал, был не в себе из-за болей или таблеток.

– Вероника Александровна? Вероника Александровна, вы меня слушаете?

– Да, да, задумалась просто.

– Назарова Ирина Геннадьевна, – продолжил, – вправе проживать в доме в посёлке N до совершеннолетия Назаровой Вероники Александровны. Дальше на усмотрение владельца.

3. Ирине Геннадьевне будет выделяться ежемесячное жалование в сумме N, до того момента, как она официально устроит свою личную жизнь. После жалование снижается вдвое, выплаты осуществляется только на содержание ребёнка. При наступлении совершеннолетия дочери и вступления её в наследство, жалование прекращается

4. Вероника Александровна вправе распоряжаться домом, денежными средствами, акциями на своё усмотрение, – закончил читать, сняв очки. – По завещанию всё. Я позже вам передам все документы по дому, акциям, Банку. Всё расскажу, покажу, – затем выдвинул верхний ящик стола, достав оттуда конверт. – Это вам.

– Что это?

– Это письмо от вашего отца. Я прошу вас прочитать его здесь. У вас наверняка возникнут вопросы, я готов на них ответить.

Я взяла письмо, пересела на диван. Конверт был запечатанный, бумага от времени уже немного пожелтела.

«Дорогая моя доченька, Ника, малышка моя. Если ты читаешь это письмо, значит ты уже совсем большая . Моя девочка, как я мечтал увидеть тебя взрослой. Я уверен, ты выросла очень красивой и умной девушкой, как твоя мама.

Прости, что именно таким способом сообщаю тебе правду. Думаю, ты должна знать, Ирина, не твоя родная мама. Твою маму звали – Болгарина Мария Михайловна. Она была моя первая жена. Она умерла во время родов, не выдержало сердце. У неё был порок сердца, об этом я узнал, когда она была на большом сроке беременности. Врачи ещё на раннем сроке запретили ей рожать, но она их не послушала, скрыв болезнь от меня. Твоя мама была очень красивая, светлая, весёлая девушка, самая лучшая. Мы очень друг друга любили.

Я остался один на руках с новорождённым ребёнком. На Ирине женился, когда тебе исполнился год. Мне не нужна была жена, я искал женщину, которая смогла бы заменить тебе мать. Ирина показалась хорошей девушкой, доброй, хозяйственной, любящей детей. Полюбить её так и не смог, но выполнял все её прихоти, за то, что она приняла тебя.

Потоки слёз так и текли ручейками по лицу.

Ира, так и не смогла тебя полюбить, как родную дочь. Я планировал с ней развестись, но потом узнал о болезни. Она жадная до денег, поэтому я написал такое завещание, пока выплачивают жалование, она тебя не бросит.

Теперь могу спокойно умереть, зная, что у тебя будет крыша над головой, и ты не будешь не в чём нуждается.

Прости, моя доченька, что не был рядом все эти годы, не повёл в детский сад, школу, не узнал, когда ты первый раз влюбилась. На маму тоже не сердись, она отдала свою жизнь ради тебя.

Всегда любящий и оберегающий твой папа Саша».

В конверте помимо письма, была фотография, папа с мамой вместе. Я посмотрела на фотографию, но слёзы застилавшие глаза, не позволили хорошо её разглядеть. Рука с письмом упала на диван, я начала плакать.

– Вероника Александровна, выпейте воды, – подскочил со стаканом Яков Вениаминович. Хватала глотками воду, стуча зубами о стекло. – Может есть вопросы? Я дружил с вашим отцом, многое могу рассказать.

– Вопросов много, даже не знаю с чего начать, – всхлипнула.

– Давайте, расскажу, что знаю. Там по ходу разберёмся.

Он рассказал, что родители познакомились на студенческой дискотеке. Маме было – восемнадцать, папе – двадцать четыре. Мама училась на педагога, на первом курсе, пришла с соседками по комнате в общежитии на дискотеку, посвящённую дню студента. Папа с друзьями, среди которых был Яков Вениаминович, случайно забрёли на эту вечеринку.

– Сашка сразу заметил Машу. Она не была похожа на остальных. Как сейчас помню, – задумчиво улыбнулся, – она сидела одна на скамейке, крепко вцепившись в маленькую сумочку. Очень скромная, красивая и миниатюрная брюнетка. Вы очень на неё похожи, – посмотрел на меня прищурившись. – Я бы сказал одно лицо. Он пригласил её на танец. В тот вечер он больше от неё не отходил. Проводил домой. Начали встречаться. Через месяц Саша сделал ей предложение, а ещё через месяц узнали о беременности.

– У них была настоящая свадьба? Где они жили, почему в посёлке мне не сказал, что ма… Ирина мне не родная?

– Саша работал на заводе, неплохо зарабатывал, по тем временам. После свадьбы жили у него в квартире, оставшейся от родителей. Свадьба была, но не пышная. У Саши родственников не было, а родители Маши не приехали, были против раннего брака дочери. Они не приняли Сашу, считали его не достойным Маши, простым работягой, без рода и племени. У них какая-то там династия знаменитых врачей, точно не помню, врать не буду, – вытер носовым платком пот со лба. – Когда случилось несчастье с твоей мамой, обвинили во всём Сашу. О внучке и слушать не хотели. Когда Саше поставили диагноз, он пытался с ними связаться, чтоб они забрали тебя, но найти их не смог. По старому адресу, они больше не проживали.

– Как же так? Я же единственное, что у них осталось от дочери, – оказывается у меня есть бабушка и дедушка, о которых я всегда мечтала. Но я им не нужна и от этого становится ещё больнее.

– Я не берусь судить этих людей. Они родители убитые горем, самое страшное, что может быть в жизни, это хоронить своих деткй. Может тогда им было так легче пережить горе, чтоб не что не напоминало о Маше. Сейчас, может они поменяли своё мнение, а может даже ищут вас. У меня есть полные сведения о них, если хотите я любезно предоставлю эти данные.

– Конечно, спасибо.

Дальше Яков Вениаминович рассказал, что когда папа женился на Ирине, ему предложили хорошую должность в филиале завода, который как раз находился в нашем посёлке. Папа согласился, продал квартиру и купил дом. В посёлок они приехали, как молодая, счастливая семья с годовалым ребёнком.

От юриста вышла через три часа, он многое поведал об отце, маме, Ирине. Оказывается Ирина препятствовала поискам, даже не сказала название института, сославшись на забывчивость. Дала неверный номер телефона.

Выходит у меня есть деньги, а я считала копейки, когда жила в общежитии. Теперь мне понятно, почему Ирина, резко изменила своё отношение ко мне, она просто боялась оказаться без кормушки. Я стала ей не нужна. Ей было выгодно, чтоб я находилась, как можно дальше. В завещании папы было одно условие, если я по каким-то причинам не смогу вступить в наследство в течение полутора лет, то всё имущество будет поделено в равных долях, между мной и Ириной. Теперь понятно чего она добивалась. Осталось ведь совсем немного, через пару месяцев, она бы получила очень приличную сумму денег. На счетах, что завещал отец, за четырнадцать лет накопилось достаточно.

Самое обидное, что она все эти годы претворялась, играла роль любящей мамы. Хоть не всегда у неё это получалось. Наверняка она меня терпела с трудом, но жажда наживы сильнее. Узнав правду с самого начала, я никогда бы не выгнала её из дома, будь у нас по-прежнему теплые отношения. Мне дом не нужен, я не планировала возвращаться в посёлок. И сейчас выгонять не собираюсь. Пусть живёт. Деньгами тоже бы не обидела. Да ей грех жаловаться, папа Серёжа хорошо зарабатывает, она ни в чём не нуждается.

Вернулась домой, уложила дочурку спать, сама села перечитывать письмо. Зачитала его до дыр, не могла остановиться. Плакала и читала, даже чернила расплылись от слёз. Родители на фотографии такие молодые, красивые и счастливые. Как трагически сложилась для них судьба. Почается меня вырастили совершенно чужие люди. Не женись тогда папа, я попала бы в детский дом и никогда не познакомилась с Егором.

Раздался дверной звонок. Заглянула в глазок, там стояла Саша. Сразу открыла. Саша была не в лучшем расположении духа, глаза опухшие заплаканные, нос красный.

– Саш, что случилось? – она зашла, обняла меня, начав плакать.

– Я с Кириллом рассталась.

– А вы то что не поделили, всё же было хорошо?

– Это у меня… у меня всё хорошо. Я же, как дура влюбилась, – вытерла глаза и нос бумажным платком. – А у него было так, ради забавы. Встречаться с девушкой старше, для него эксперимент. Господи, какая дура… дура, что поверила ему, – она разулась, подошла к дивану, плюхнувшись с высоты своего роста, где лежало письмо с фотографией.